Лейтенант Груздев - после ранения Глава 16

                Глава 16

                Кульминация войны - ПОБЕДА!

Зинченко приказал проверить подвал, потому что к нему обратился медик, ответственный за больных и раненых находящихся в подземелье, чтобы ему разрешили взять с собой санитаров.
Немец назвал несколько фамилий, из строя вышли более десятка человек. Показываю на пальцах – шесть, медик поморщился.
Махаю рукой - знак согласия. Мы с Долей и несколько наших солдат-добровольцев сопровождаем спускающихся в подвал.

Осмотрели две комнаты, заваленные оружием, больше половины – фаустпатроны. Обращаю внимание на пистолет с длинным фонариком, с наводящейся световой точкой на цель.
Взял, как трофей, ненадолго. Зинченко, как увидал, сразу забрал себе. В подземелье почти все проходы занимают раненые.

Их, со слов медиков, более двухсот. Выслушиваю жалобы докторов на нехватку медикаментов, на тяжёлое состояние раненых.
Пока ходили с осмотром по подземелью, принимая остатки военнопленных, в здание провели телефонную связь.
Наши солдаты оживились, Кучер выбрал КП для командира роты на третьем этаже с видом на Бранденбургские ворота.

Подобрал удобно: небольшая приёмная, следом большая комната – кабинет. Оперативно раздобыли нужную уцелевшую мебель.
Коврами (знатоки утверждают – персидские) обили не только стены, но и потолок. Появились стёкла в окнах, нашли где-то ребята.

Уселся в кресло и расслабился. Кому-то взбрело в голову, что в кабинете восседал Гитлер:
- Во как здорово! На месте самого фюрера, в кресле наш ротный, - бойцы прыснули со смеху, - чего смеётесь? Пожалуйста, так и есть.
Найдём знакомого фрица и уточним… Из шутки получится быль. Во как!!!

С третьего этажа повсюду видны тянущиеся колонны (по тысяче и более) пленных. Стрельба утихла.
Изо всех окон, как белые мотыльки, развеваются белые флаги, подтверждающие, - Берлин капитулировал. Почему не вчера? – В Первомайский праздник. Включили рацию, нерусская речь – Берлин, Берлин…             

Вызвал к себе Зинченко, назначил начальником охраны восточной стороны здания. С западной остался на своём месте Неустроев.
Хлынули журналисты, воины – экскурсанты, заполнили весь рейхстаг. Вели себя, как истинные победители, хозяева и, мешали бойцам расположившихся на отдых.
Пришлось выставить караулы, а у входа часовых.

Начальником караула назначаю Кучера. Встретил нашего дивизионного корреспондента Василия Субботина, который предупредил:
- Должен приехать Константин Симонов, встретишь.
Долго не пришлось ждать.
Подъехала к самому входу легковушка, из неё вышел начальник политотдела дивизии подполковник Артюхов, и ещё подполковник. Я доложил у входа -  чем занимается рота, получаю указание:
- Ознакомь товарища подполковника с рейхстагом.

Артюхов ушёл беседовать с солдатами. Поднялись с гостем на крышу. Здесь я сам впервые увидел знамя на куполе. Не довелось выйти на улицу и полюбоваться им, у меня были свои заботы внизу. Проводив знаменитого гостя, ушёл к себе на КП. Усевшись в кресло и облегчённо вздохнув, набросал строки:

               Ура! В сорок пятом рейхстаг штурмовал!
               Ворвался с бойцами с центрального входа,
               У Знамя Победы вверху побывал
               Близ сильно разбитого пушками свода.

               В составе Сибирских дивизий шагал
               От снежной Москвы и до центра Берлина.
               В пути оружейный огонь не пугал,
               Ни дождь, ни мороз, ни от зноя пылина...

               Низложен захватчик. Свободна, о, Русь
               От мерзких оков мироедов-фашистов.
               Запомните все, если что, я вернусь
               В звериное логово неонацистов.

Появилась твёрдая уверенность - война закончилась. Гляжу на часы – двенадцать по московскому. Невольно задумался, вспоминая друзей. Жаль, многие не дожили до этой счастливой минуты.

Вспомнил Николая Кузнецова, в марте 1943 года, под деревней Пеньково, что у Старой Руссы, лёг на колючую проволоку ради того, чтобы взвод преодолел преграду.

Васю Дронова, который продолжал бежать в атаку с пробитой шеей и упал замертво, когда у ног взорвалась мина.

Командира взвода Гришу Логачёва, весельчака и балагура, геройски погибшего в декабре 1943 года под Осташками, западнее Невеля.

Старшину Соловьёва, отдавшего свою жизнь в 1944 году в боях за город Огре, в Прибалтике.

Старшего лейтенанта Чередниченко, которому не удалось добежать несколько метров до рейхстага 30 апреля 1945 года. И других.

Все они шли страшно трудным путём к Победе, как и весь советский народ, в суровую годину. Неожиданно в комнату вошла большая группа офицеров и генералов. Приступаю к обязанностям сопровождающего.
В первый день было много работы. Особенно «досаждали» экскурсанты из разных частей, дивизий, армий… Здорово!
Всюду толпятся солдаты. Никогда не забуду строки, произнесённые одним из присутствующих:

                Сто метров до Волги,
                Плацдарм. Сталинград.
                Фашистские волки
                Желают наград.
                Смертельная битва.
                «Нечистая» прёт,
                Отвага. Молитва...
                И сломан хребет.
                Уполз враг-мучитель,
                Где логово есть...
                С Победой, Спаситель!
                Вам, воины, Честь!
 
  На стенах появились надписи – «От Сталинграда до Берлина», «Мы из Сибири». И фамилии, фамилии…
Когда на стенах не осталось свободного места, вскарабкивались повыше.
Каждому хотелось оставить на память своё имя.

По лицам посетителей можно читать многое…
Замер в раздумье сержант с русскими усами перед начертанной углём надписью «Отомстили за тебя Веня».
Рядом ещё, «Мы дошли до Берлина, и вы в сердцах с нами».
Рядом, у ног «экскурсантов», отдыхают победители, те, кто несколько часов назад вели борьбу за здание.

Это было 2 мая 1945 года в рейхстаге. На следующий день войсковые части ушли. Остались две роты – моя и Сьянова.
Меня навестила медсестра из «хозяйства» Березовского от которой я удрал из госпиталя, узнала меня, получил от Маруси Андреевой выговор.
Продолжаем встречать и провожать гостей.

Через два дня сама врач привезла мне документы из госпиталя о выздоровлении. Она, как и все, осмотрела сооружение.
Кстати, Сьянов тоже сбежал от медиков с лёгким ранением на штурм рейхстага…

6 мая стоящую весть привез офицер с Западного фронта – «Нас предупредили, если полетит немецкий транспортный самолёт - не сбивать – летит делегация подписывать договор о капитуляции».

Пришло время оставить рейхстаг. Перебазировались в расположение полка.
Мне сразу доверили сводную роту от второго батальона.
Муштровку проходили на стадионе, готовились к параду в Берлине.
Долго хранилась у меня фотография со стадиона, где командир корпуса Перевертин, комдив Шатилов и новый зам комдива, полковник Бычков, запечатлены на фоне моей сводной роты.

Интересно устроен человек – не всегда принимаемые мгновенные решения идут в унисон с чувствами…
Вот-вот должно прийти сообщение, - конец войне, а расслабленности нет, довлеют военные заботы, хотя в Берлине установился мирный порядок.
Начались работы – восстановительные, улицы временами заполняются гражданским населением, горожанами.

Рота вернувшись со строевой, разошлась по своим подразделениям. В ожидании сообщения воины строчили домой письма, благо набрали трофейных ручек.
Что сообщать? Чем хвалиться?
Самого главного – нет. Наконец, поздно вечером зачитали приказ Верховного главнокомандующего, - 9 Мая объявляется Днём ПОБЕДЫ! Ур-а-а-а-а-а-а-а-а!!! Ур-а-а-а-а-а-а-а-а!!!

Ликованию не было конца… Победители радовались по-своему: обнимались, плакали, пели, играли, плясали…
В расцветающем садике, окружённом высокими домами, в которых расположился полк, расставили столики и по четыре стула вокруг.
Праздничные столы накрывались лучшим, что попало под руки. Старшины не скупились по такому случаю, все заначки пущены в ход.
Командованием было разрешено – по триста граммов на брата. Плюс, с собой прихватили.

После краткой речи подполковника Ефимова подняли незабываемый победный тост, всем тостам тост.
Насчёт дополнительного пайка проблем в Берлине не существовало, в каждом солидном подвале можно было «затариться» всем необходимым.

К примеру, получаю задание ещё третьего мая: выехать в зону, которая по соглашению отходит союзникам, с целью выявления наличия продовольствия, фуража и прочего.
Установить посты и организовать вывозку обнаруженного в свою зону.

Проехал от Бранденбургских ворот к Александерплац, куда придётся перевозить трофеи, и по набережной Шпрее. Вижу, из подвала дома Риббентропа солдаты охапками таскают спиртное.
Говорить бесполезно, - кто тебя послушает? Подождал, пока «носильщики» уедут.

Спускаюсь в подвал. Темно.
Иду по щиколотки в воде, когда принюхался – настоящее вино.
Выносили охапками, бутылки выскальзывали, падали разбиваясь. Солидные штабеля с бутылками.

Решаю выставить пост, чтобы положить конец растаскиванию всевозможных вин.
Но я просчитался, когда привезли смену часовому, он был занят тушением пожара, в подвале горело.
Только через месяц узнал от того солдата, он сам поджёг бумаги для оправдания… «Подъезжают на танке и ко мне. Я не пущать, а меня за ствол отшвыривают, падаю. Ну, они и давай таскать бутылки в танк.
Вот пришлось зажечь, чтоб не наказали».
Короче, спиртного поначалу хватало.

Постепенно, как во всех больших кампаниях перешли на разговоры, подчас переходящие в споры.
Тема –гражданские профессии, чего никогда не наблюдалось ранее. Быстро солдат перестраивается на мирные рельсы.
К нашему веселью незаметно подключаются местные, русская душа всем известна – грудь на распашку, немцы друзья, всё забылось…

Братание, одним словом, за победным столом. В веселье не заметили, как пролетел такой радостный майский день.
Радио Москвы известило, что в Москве произведён салют из трёхсот тридцати четырёх орудий. Наши вояки схватились за оружие и давай палить вверх.

Кто-то «догадался» из «максима» в небо из окна стрелять.
Германцы, не разобравшись, кинулись прятаться по подвалам. Подумали, - немецкие войска, воспользовавшись, что русские пьяны, начали бой.
Паника быстро утихомирилась, немцы успокоились.

…На параде участвовать не довелось: нашу дивизию в срочном порядке – по тревоге – перебрасывают в район городка Нойруппин для несения гарнизонной службы. Через полутора суток, после Дня Победы, мы оставляем Берлин другой армии. Нам поставлена задача – разобраться с теми, кто не хочет сдаваться и скрывается в лесных массивах.
Боевые операции закончены.