в один день

      Будто по мановению волшебной палочки вдруг всё стихло. Ветер улетел, шум от тракторов пропал, голоса людей, лай собак – всё куда-то исчезло. Даже солнце, в это лето оно так нещадно палила землю, ещё сегодня днём, даже минуту назад, оно невыносимо жарило. А сейчас сила жары ослабла, только белый шар солнца с красноватым оттенком мягко глядел на землю.
Анатолий вышел из своего двора на улицу, присесть на лавочку и покурить. Весь день он работал, выкапывал картошку, затем таскал её под навес на просушку. К концу дня его натруженные руки немного ныли, спина с трудом разгибалась. Анатолий тяжело опустился на лавочку и вытащил кисет с махоркой. Даже в таком пожилом возрасте он спокойно переносил жару и мог работать  весь день с короткими передышками, зная, что с ним ничего не случится. Спешил, на днях обещали дожди, да и выходной сегодня.
Какое-то время он щурился, старался не смотреть на солнце, а когда глаза привыкли к яркому свету, стал смотреть в оба конца улицы. Место, где стояла его лавочка, улица просматривалась в обе стороны от начала да конца.
Он узнал её сразу, она появилась неожиданно, остановилась в стах метров от него. Анатолий вздрогнул, кровь хлынула к его голове, бешено заколотилось сердце. Удары были столь сильны, казалось ещё немного, как бревном в дверь, ещё удар, он чувствовал, как проламывается грудная клетка и сердце разлетается на куски. Она его любовь, его ненависть, мучение и страдание шла к нему. Шла медленно, спокойно. Анатолий задрожал точно от холода. Она шла к нему его ненаглядная. Внутри себя всё рвалось к ней, хотелось вскочить и бежать ей навстречу, обнять и поцеловать.
Хотя последняя  встреча была зимой. Короткой и импульсивной, чуть ли не трагической.      

         Уже неделю Анатолий лежал в больнице. Он не помнил, как его сюда привезли в бессознательном состоянии, замёрз совсем. Ему рассказывали, что нашли его во время бурана на трассе ведущей в районный центр. Хорошо, что бригада ремонтников возвращалась с аварии, чуть не сбила машиной бедолагу в кромешной снежной мгле.

      « Лучше бы сбила» - думал Анатолий, лёжа на больничной койке.

За неделю лечения он почти поправился, но лечащий врач, молодой парень после института, решил перестраховаться  и оставлял его ещё на два дня.

       Анатолий хорошо помнил, как в тот злополучный день утром повалил большими хлопьями снег, затем подул ветер, хлопья снега стало крутить, а потом, поддаваясь силе ветра, полетели в том направлении, куда он их гнал. К обеду ветер усилился, хлопья бешено заметались из стороны в сторону, сделались маленькими и колючими. Видимость уменьшилась, так что в двух шагах невозможно было ничего разглядеть.
Люди, вышедшие утром на работу после обеда стали невольными затворниками на своих рабочих местах. Опасность заблудится, была большая.
Анатолий работал плотником. Он любил эту спокойную работу. В его функцию входило выполнение заявок: где дверь подчинить, где форточку, стекло поставить, доску заменить. Ему нравилось стучать молотком, рубанком обрабатывать шершавую поверхность досок. А когда работа будет выполнена, то долго любовался тем, что получилось. Если это была дверь, то много раз её откроет и закроет. Послушает, не скрепит ли петля, обязательно отрегулирует зазор, чтобы дверь не тёрлась о косяк и открывалась свободно. Замок поставит,  поработает ключом, посмотрит, как железный язык выходит из замка и входит в углубления дверного косяка. Когда всё исправно работало, Анатолий получал огромное удовольствие. В этот день была заявка из отдаленного коровника, где требовалось на одной из дверей поменять петли. Работа была не сложная, но он провозился с ней до обеда. А когда вышел на улицу буран разгулялся во всю. В двух метров ничего не было видно. Следующим объектом был колхозный гараж, там оставалась работа невыполненная со вчерашнего дня. Но чтобы дойти до гаража, надо было пройти вдоль трёх коровников, пересечь двор конторы животноводческого комплекса и через небольшой пустырь выйти к гаражу. Анатолий без раздумий шагнул в летящую снежную массу. Двинулся в нужном направлении, шёл уверенно, предполагал, что сейчас будет коровники, но их почему-то всё не было. Анатолий остановился, огляделся, кругом была одна сплошная белая пелена.
       Обычно в эту минуту человек теряется. Он не видит привычных ориентиров и бросается в разные стороны в надежде что-то найти. Анатолий решил идти в прежнем направлении, для этого он посмотрел на свои следы. Их уже почти полностью запорошило, но очертания ещё оставались, следы показывали, куда он шёл. Анатолий двинулся по "своим следам" вперёд, вскоре увидел здание, в котором узнал контору животноводческого комплекса. Ноги сами понесли напрямую через свежие снежные заносы. Тело чувствовало, что ещё немного и ему будет тепло и уютно. Возле самой конторы Анатолий чуть ли не бегом подбежал к двери и рванул её на себя. Холодный воздух белым клубом  вместе с ним ворвался в тёплое помещение. А когда дверь захлопнулась, и белый воздух растворился, Анатолий увидел, что в большом коридоре конторы стоит много людей. Но его взгляд быстро выхватил из людской массы очертания женщины, с которой он не желал встречаться. Она стояла у стены и, склонив голову, смотрела на свои ноги. Старая шубка ей была немного великовата, но даже сквозь неё Анатолий видел её хрупкую и нежную фигуру. Женщина подняла глаза на вошедшего, и они встретились взглядами.
По здравому смыслу ему следовало бы подойти к ней, поздороваться и поговорить, но им руководил  не здравый ум, а упрямые принципы и глупые эмоции. Эмоции вызвали обратную отталкивающую реакцию, оглядев ещё раз присутствующих, он негромко сказал.

      -  Лучше замёрзнуть, чем быть в такой компании.

Развернулся и вышел обратно, и тут же пожалел. Ветер нещадно хлестнул по лицу, сбивал с ног. Анатолий оглянулся. Можно было, как ни в чём не бывало, вернуться в тепло и переждать непогоду, но не сделал этого. Он понимал, что с ним творится, но ничего не мог с собой поделать.
 Юношеский конфликт и старая реакция вспыльчивости на пустом месте появившаяся однажды жили в нём и время от времени давали о себе знать. Он не мог и не хотел изменить себя. Анатолий шёл против ветра, не разбирая дороги и не видя ни чего вокруг, шёл и злился.

       -  Дурак, дурак, что ты хочешь доказать?

Так он оказался на трассе, ведущей в районный центр.

       Отношения с этой женщиной, а когда-то с девочкой были не закончены, не было точки. А взрослых отношений так и не сложились, но они и были. Без слов и без взглядов отталкивающие отношения. Два человека всю жизнь избегали друг друга.
Он шёл и шёл, очнулся только тогда, когда увидел впереди машину, она стояла, а вокруг неё ходили двое мужчин. Анатолий подошёл ближе, люди были незнакомые.

      -  Эй, мужик, помоги машину завести, - попросил один из них.

Анатолий без слов залез в кабину, включил зажигание, слегка, надавил на газ, но двигатель молчал. «Наверное, аккумулятор» подумал он и вылез из машины. Так же без слов осмотрел двигатель, пошевелил клеммы, одна из них была покрыта едва заметным белым налётом и немного шевелилась. Кто-то из мужиков подал ключ, Анатолий взял его и постучал им по клемме, забил её глубже и подтянул крепление. Другой  мужчина залез в кабину и включил зажигание, двигатель несколько раз дёрнулся, чихнул и заработал размеренным ритмом.

       -  Может подбросить, - спросил один из них, - спасибо тебе, а то тут пришлось бы ночевать.

       -  Да нет, я на работе.

       -  А что делаешь на шоссе?

Тут то Анатолий сообразил, что находится на основной дороге между колхозами, а машина, видать, из другого колхоза.

      -  Ну ладно, мы поехали, ты, смотри, не заблудись.

Их машина медленно двинулась вперёд, вскоре она исчезла в снежной мгле.

      Анатолий помнил, что шёл от шоссе в сторону колхоза, но почему-то оказался опять на дороге. Смутно помнил, что снова была машина, очнулся в больнице, конечности ломило так, что хотелось кричать. Потом покалывать, будто тысячи игл одновременно вонзились в руки и ноги. Но он терпеливо переносил боль.

       Лиза жила на другом конце колхоза. Анатолий хорошо помнил тот день, когда он ещё совсем маленький ходил в детский сад, тогда привели новенькую девочку. Голубоглазая, с двумя большими белыми бантами, в голубом с белым горошком платьице, она будто принцесса появилась из сказки. Маленький Толя смотрел на неё с широко открытыми глазами. Он был удивлён и поражён её внешностью, ему ещё никогда не приходилось видеть таких красивых девочек. А она светилась, ярким голубым платьем, белоснежными бантами, белым личиком. Вот такой яркой Лиза, так звали эту девочку, запала в душу мальчика. Иногда они общались, играли, даже были дни, когда они вместе шли по домам из детского садика.
Быстро прошли беззаботные годы.
В школе с шестого класса он с ней, с Лизой сидел за одной партой. Ещё летом после пятого класса он решил, что в новом учебном году без всяких стеснений зайдёт в класс и сядет за её парту. Так он и сделал, первого сентября зашёл в класс последним, ждал, когда все рассядутся. Лиза сидела одна, а её соседка Наташка стояла рядом, гадала куда сесть или с Лизой или с Олей на следующий ряд. Анатолий быстро подошёл к Лизиной парте, открыл крышку и сказал.

      -  Я буду здесь сидеть.

Наташка фыркнула и села с Олей, а Лиза своими большими голубыми глазами посмотрела на нового соседа и сказала.

      -  Сиди, я не против.

Анатолий был счастлив. Получить такое согласие, это было самое, самое… Сидение за одной партой незаметно переросло в дружбу, стал провожать её из школы домой, в старших классах ходили в кино, на речку купаться. Это было самое счастливое время. Когда, уже, будучи взрослым, Анатолий всегда вспоминал каждый день, каждый час, минуту проведенную вместе. Её звонкий голосок, косички, вечно попадавшие в глаза. Её дыхание, быстрые движения. Будто это было вчера, иногда ему казалось, что это будет и завтра. Он вспоминал, а по телу растекались приятные волны ностальгии.
Но однажды счастье закончилось. Началась Великая Отечественная война. С горечью в сердце он ушёл на защиту отечества. Может, для других война вызывала переживания или страх, но для Анатолия было спасением.

       « -  Тесто, замешанное с Любовью, даёт хороший хлеб. Это надо помнить всем. Вы посмотрите, как светится лицо человека влюблённого, как сияют глаза. Видно, человек счастлив. Разве можно увидеть такое лицо у человека, находившегося, под гнётом горя. Такому человеку ничего не хочется, он наполовину мёртвый, - торжественно проговорила Любовь.

       -  Что хорошего. Подобно мотыльку такой человек быстро сгорает и становится пустым, бесчувственным и ядовитым. Если положить на весы время действия Любви и время жизнь со страданием. Каждый скажет, что Любовь мимолётно, - парировала Горе.

       -  Да, Горе права, - закричал мужчины в третьем ряду, - мы больше живём воспоминаниями о Любви.

       - Мы живём скучной жизнью. А Любовь радость, с ней легче жить. Как без неё?

       -  Любовь губительница, - закричала женщина с последнего ряда, - я вот сильно любила в семнадцать лет. Всего год я пташкой жила, а потом всё кончилось. Горько стало жить, но виню я в этом Любовь.

Притихла Любовь. Смотрит на людей и глазками моргает. Слёзы потекли.

       -  Что же вы это люди. Я же Любовь, - всхлипнула она.

       -  Господин председатель, позвольте слово, - обратился защитник Любви к главе процесса.
Тот кивнул.
       -  Скажите, Горе, - повернулся он к подсудимой, - вот пострадавшая говорит, что именно вы, Горе, склонили её дочь к суициду. Что вы на это скажите?

       -  Её убило не я, а призрения людей. Люди любят судить, чуть оступившихся отталкивают от себя.

       Вот так же, как говорит Горе (героиня одного рассказа), что люди отталкивают от себя едва оступившихся и он оттолкнул от себя её, Лизу, в первый раз. А получилось, в первый и в последний раз. Вышло как-то глупо.   
Десятый класс был закончен, впереди оставались только экзамены.
Незаметно выросли мальчишки и девчонки, сделались юношами и девушками. В это время желания наиболее сильны и чувства чувствительнее. Опасное время, малейшая ошибка словом, взглядом может разрушить годы дружбы. А влюблённым, в эту пору хочется встречаться чаще и дольше. Анатолий дня не мог провести, чтобы не увидеть свою любимую, ему хотелось всегда быть с ней рядом, но экзамены отнимали время, приходилось днями сидеть за учебниками и готовится к их сдаче. За это время они всего два раза встречались, а ему так было нужно каждый день заглядывать в её голубые глаза, говорить и говорить с ней.
В этот роковой день он почему-то чувствовал необычную раздражительность. Раздражался по любому поводу, то скрежетала дверь, потом долго не мог найти нужный учебник, и он злился. Ещё вчера он договорился  встретиться с Лизой в шесть часов вечера, в парке, где они постоянно встречались. Целый день нетерпеливо  ждал вечера, что к назначенному времени пришёл раньше, но на их лавочке сидела другая пара, Анатолий поздоровался с ними и решил походить, в надежде встретить Лизу на входе в парк. Пока он дошёл до главного входа, время стало шесть часов, но её не было. Анатолия опять охватила  неуправляемая нервозность. «Может, она через другой вход зашла в парк, а, я её здесь жду» подумал он и решил вернуться к лавочке. Когда подошёл на лавочке, там никого уже не было, но не было и Лизы. Время минуло четверть седьмого, а её всё не было.
« Это чёрт знает что» стал ворчать он про себя. Прошло ещё пять минут, наконец, со стороны главного входа появилась Лиза, Анатолий вместо того, чтобы встретить её с улыбкой и добрыми словами. Встал, расставил шире ноги, наклонил голову, взгляд быка. Когда она подошла, он резко спросил.

      -  Ты, почему так долго?

Лиза опешила от его слов и остановилась, не зная, что ответить.

      -  Я что должен ждать тебя, - опять пробубнил Толя.

      - Толя, ты, почему так со мной разговариваешь, - спросила в ответ Лиза, - лучше бы я вообще не приходила.

      -  И правильно бы сделала.

      -  Ну, так, я вообще никогда не приду.

      -  Не приходи.

Лиза покраснела, из её глаз выступили слёзы.

      -  Дурак, - сказала она.

Всхлипывая, развернулась и быстрым шагом стала уходить. Анатолий стоял и смотрел ей в след, и не знал, что предпринять. Он не понял, что случилось, его любимая уходила, а ведь он так ждал этого вечера. Почему он так разговаривал с ней, Анатолий не узнавал сам себя. Ведь это его любовь, сокровище, а он так поступил. Надо бежать за ней, догнать, встать на колени, и целовать ей руки, вымаливая прощения, но он стоял, всё так же набычившись, с широко расставленными ногами. Почему так произошло? Этот вопрос он задавал себе в течение всей жизни.
Упрямство и сила принципа не дали ему сделать первым шаг на встречу. Лиза, в то время положение девушки, не давали ей статуса первой протянуть руки для восстановления дружбы.
Через месяц Анатолия забрали на войну, ему надо было где-то пережить неприятную ситуацию

      « Господа, почему это событие произошло в деревне, сказать трудно, но уверен, ответ найдётся.
      - В какой-то Н-ской деревушке вёрст эдак сто от Гоголевского Н-ского городка случилось. Народ тамошний был призван на суд. Судить Любовь и Горе. Да, господа, вижу ваше недоумение, пожимания плечами и слышу, ну и что, ну и суд. Что тут примечательного и интересного. Даже кто-то прокричит.

       -  Подайте шляпу и пальто, я ухожу.

Почему в деревне? Посудите сами, в деревне, где во все времена Любовь дёгтем вытравливалась, Судьба божьим промыслом заслонилась, а Горе слезами умывалась. И время выбрано как специально, сейчас вспомню. Ах, да, в Серебряный век суд устроили. Но где-то он, может быть и серебряный, а в деревнях оставался тёмный. Свет от костра падает недалеко, а чуть дальше тьма вековая. Тёмные бородатые мужики, тучные бабы. Любовь по сеновалам пряталась. Не то, что в городе. Ярмарки, цветные платки, хомуты и скрипучие сапоги. Суета, шум и гам, вот где раздолье для любви. Куда ни глянь, сентиментальные дамочки о любви судачат. Кавалеры вокруг них щеголяют. Какой тут может суд над любовью, если судят, то больше за долги.
А Горюшко! Кто её спрашивает, горе, есть горе. Вот и получается, суд такой может быть только в деревне.
Вечерело, народ стал собираться, мужики успели тяпнуть горилки, кое-кто светил подбитым глазом.
Бабы пришли, стоят семечки лузгают. Дечата-невестушки, парни, высокие, широкоплечие, детвора-пацанва. Суд в сельском доме правосудия из брёвен и мха. Дверь на распашку, скрепит на ржавых петлях. На скамье подсудимых, на одной её стороне Любовь в шубе из лисьего меха, в ярком цветастом платке. Личико напудрено, накрашена, вся благоухает. Сидит глазками стреляет, веером обмахивается, жарко видимо. На другой стороне скамьи, на самом её краешке Горе расположилась, в старой душегрейке, на ногах чёботы, руки без рукавичек, сунула меж ног, греет. Вся съёжившая, согнувшая, сидит, смотрит в пол горемычная.
А дом правосудия уже набит честным народом, кто сидит, кто стоит. Гудят, покрикивая друг на друга, а порой толкотню устроят. Дверь, то и дело бух да бух. За судейским длинным столом, в самой его середине сел староста села, председательствовать собрался. Подле него, по правую руку местный дьякон, левую, какой-то приезжий из города. По краям стола местные богачи. Один владелец лавки, другой трактирщик.

      -  Суд начинается, - приподнялся староста.

Притихли люди, ждут, что дальше будет. Поднялся приезжий и сказал.

       -  Я обвинитель, - и продолжил, - обвиняется Любовь в том, что при её содействии совершается множество бед для людей. Т.е. на почве Любви.

       -  Что такое! – закричала Любовь, - дорогой товарищ, на моей почве совершается Любовь. Во всём виновато Горе.

       -  А так же, - обвинитель, не реагируя на вскрики первой обвиняемой, продолжал, - обвиняется присутствующая здесь Горе в том, что она приходит к людям без приглашения, когда никто её не ждёт. Т.е. нагло врывается в дом к людям. Скажите, Горе, зачем вы приходите к людям нежданно-негаданно?

      -  Разве, я что делаю плохого? – чуть слышно ответила Горе.

      -  Ну, как же так, - твердит обвинитель, - вы везде сеете горе.

      - Вот-вот, - закричала Любовь, - вы посмотрите на неё, сидит тихоня, а везде горе сеет.

      -  Я не сею горе, - тихо сопротивляется Горе, - но мне, почему-то приходится отвечать за твои поступки.
      -  А потому что ты горе, - наседает Любовь, - ты во всём виновата.

       -  Тише подсудимые, - постучал председатель процесса рукою по столу, - сидите, Любовь, вас не спрашивают.

Зашумел зал.

       -  Горе виновато!

       -  Это она!

       -  Люди добрые, - вскричала Горе, - я то в чём виновата, разве я что делаю дурного.

Она всхлипнула и заплакала.  Лицо руками закрыла, худые плечики её затряслись.

       -  А ведь верно, - поднялась в третьем ряду женщина, - разве Горе что плохое делает? Как что случается, мы кричим, какое горе! А на самом деле Горе ничего плохого не совершает.

Зашушукались люди, смотрят друг на друга в недоумение.

       -  Ну-ну, сударыня, - председатель попросил её сесть, не вам судить. На то суд собран.

      -  Обвинитель продолжайте.

      - Вопрос первый, скажите уважаемая Любовь, что вы чувствуете, когда приходите к людям.

      -  Как что, конечно радость за людей.

      -  Вот вы приходите к людям радостная и красивая. А что дольше?

      -  Стараюсь разжечь сердца людей тянувшихся друг к другу.

      -  Хорошо, воспламенились сердца, а что дальше?

      -  Я радоваюсь за людей, если их сердца соединяются.

      -  А если сердца не соединяются. Что вы делаете?

      -  Я ухожу.

      -  Вот тут то начинается. Вы уходите, а что делать людям с воспламенёнными сердцами. Они погибают, милочка.

      -  Ну, уж не знаю.

      -  Т.е. вы хотите сказать, что вам совершенно все ровно, что станет с такими людьми и людьми которые их окружают.

      -  Ну, вы скажите. Не надо меня выставлять виновницей в дальнейшей судьбе не полюбивших друг друга людей. В конце концов, многое зависит не от меня. Если люди не соединяются, то тут виновато Горе…»

       Анатолий лежал на больничной койке и вспоминал рассказ, когда-то давно прочитанный. Не зная, почему, но этот рассказ врезался в память. Возможно, в его сюжетной линии он видел что-то близкое к своей судьбе. Вспоминал, и становилось легче. По этой причине рассказ разными своими частями часто всплывал из глубины сознания.

       -  Сразу после войны он хотел её встретить Лизу и возобновить утраченные отношения. Он ехал домой и мечтал только об этом. За время войны много думал, ему казалось, что он переборол в себе и выкинул застарелые стереотипы отношений между женщиной и мужчиной.  Родные и друзья, кто остался в живых, с радостью встретили фронтовика. Первую фразу при встрече с ними, которую он произнёс.

        -  А где Лиза?

Все примолкли, потупили взгляды.

        -  Нет, её, сынок, уехала она три месяца назад. В командировку их направили, не знаю на сколько, - сказала мать.

Мигом радость встречи прошла, краски поблекли, он ощутил пустоту, ничего не хотелось. Только одного бежать и ехать туда, где была она. И возможно мероприятие своё он осуществил бы, если кто-то из знакомых не сказал ему.
        -  Она может выйти замуж, тут один из района ухаживал за ней. Ведь четыре года прошло, а ждать тебя она не обещала.

После таких слов было горько и больно. Опять сплыла обида неизвестно на что и вспыльчивость, и упрямые принципы дали о себе знать.

       -  Да, что я бабу себе не найду, - сказал он сам себе.

Через месяц он уехал на заработки, благо строилась вся страна. Работал, приезжал домой к матери, потом опять уезжал и работал. Женился, родилась дочь, но что-то не хватало. Может быть, не хватало яркости семейных красок или семейная жизнь омрачалась тоскливыми воспоминаниями о не сложившихся юношеских отношений. Ему хотелось видеть свою первую любовь. Он слышал, что Лиза тоже вышла замуж и родила ребёнка, но ему не верилось, что она счастлива. «Это она мне сделала назло» думал он « ведь я женился тоже ей назло».
И вот однажды, в один из приездов в колхоз, ему сказали, что приехала Лиза. А потом он увидел её сам, из далека. Она стояла и смотрела на него, а он на неё.  Стоял и смотрел и думал « вот подойду, а что я ей скажу. Ведь у неё есть муж, а у меня жена, что у нас есть общего. Ведь отношения оборванные так неожиданно и резко не поддаются сращиванию. Почему сейчас так трудно найти нужные слова и сделать первый шаг». Но подойти к ней не хватала духу легче прикрыться принципом, старой обидой. Он развернулся и пошёл в обратном направлении. Вот и вся их встреча.
Прошли ещё годы, он состарился, его мама стала немощной, и ему пришлось вернуться в колхоз навсегда. С женой давно развёлся, дети выросли, а за матерью присматривать кому-то надо. Когда приехал, узнал, что Лиза тоже живёт в колхозе, и даже видел её издалека. Это была другая Лиза, взрослая и состарившаяся, и тоже одна. Анатолий работал на разных работах, но никогда близко с ней не встречался. Увидит её вдалеке, и сворачивал, чтобы не встречаться. Понимал, глупо себя ведёт, но ничего поделать с собой не мог. Им руководила застарелый принцип. Так они жили, она на одном конце колхоза, он на другом и никогда не стремились встречаться.
Когда он вышел на пенсию, умерла его мама, и Анатолий остался один. Старался как-то забыться, и для того, чтобы отвлечься работал, не покладая рук. Взялся в доме всё переделывать, но тоска была сильнее, чаще и больше ему вспоминалось детство, юность.
 « Какое счастливое время было» с тоской вспоминал он. В больнице было время поразмыслить, переоценить всю жизнь. Думал и вспоминал, и переворачивал в своей душе всё хорошее и плохое. А, в конце концов, сказал самому себе.

       -  А ведь жизни настоящей не было, потому что не было настоящей любви. Кроме той самой детской любви.

И вот сейчас он сидел на лавочке и смотрел, как шла к нему его детская любовь. Анатолий поднялся ей на встречу, Лиза подошла совсем близко, а он почувствовал, как кусочки его разорвавшегося сердца упали ей под ноги. Так долог и томителен был их путь и к себе, и к друг к другу, что оба состарились, стали немощными. Вот теперь, наконец, после разлуки в целую жизнь, она, его любовь,  стояла перед ним и смотрела на него, в его глаза. Он увидел в её голубых глазах тоску, море тоски и это море всей своей массой давила на крохотную женскую душу, и раздавливала её. Ещё немного и душа её сплющится, и задохнётся. Не отрывая от Анатолия глаз, Лиза положила свою голову на его грудь и сказала.

       -  Толя, ты меня прости.

Ему стало так тепло, так хорошо, и он почувствовал, что вся нерастраченная любовь поднимается из глубины его существа, распускается  и окутывает влюбленных словно одеялом. Анатолий осторожно своими заскорузлыми руками взял её голову, приподнял и внимательно посмотрел ей в лицо, из её глаз текли слёзы.

        -  Ты меня, Лиза, прости, - ответил он.

Из его глаз тоже текли слёзы. Он осторожно опять положил её голову к себе на грудь и саму Лизу посадил на лавочку, сел рядом сам и обнял свою любимою ещё крепче.
Так они просидели до самого позднего вечера. Нашли их утром, они сидели на том же месте, крепко обнявшись и прижавшись, друг к другу. Тела их не дышали, сердца не бились. Только на лицах была печать счастливого сна.