Любовь и лягушки

Жорж Данден


Любовь и лягушки

Действующие лица:
Ирина Григорьевна
Юлия
Люся
Вадим
Лариса
Старцев.

Сцена первая. Квартира Старцевых.
 
Юлия просматривает бухгалтерские отчёты, делает пометки. Входит Люся, разговаривает по мобильнику. 
ЛЮСЯ. Анька, ты меня троллишь! Это же рипнуться и не встать!.. Ну это ваще зашквар!.. А Митя сасный! Абьюзнул фуд-деливера… Не, ты прикинь!.. А вчера расшерил тимбилбиновый кост – урод!… Да ты что?! Петров токсичный… И что?.. И как?.. А он?.. А она?.. Да Парамонова это всё ради хайпа гонит… Ну, пока, пока – систер ща будет меня хейтить.
Люся выключает мобильник, садится за стол.
ЛЮСЯ. Юль, а вот когда первый раз с кем-то переспишь, то это уже любовь или так просто?
ЮЛИЯ. Люська! Ты что себе позволяешь?!
ЛЮСЯ. А что тут такого?
ЮЛИЯ. Нет, ты серьёзно? Люська, ты всерьёз? Тебе же только пятнадцать?
ЛЮСЯ. Уже пятнадцать, Юлечка!
ЮЛИЯ. Люська! Я с тобой серьёзно!
ЛЮСЯ. Успокойся, успокойся. Я чисто теоретически интересуюсь.
ЮЛИЯ. Теоретик пятнадцатилетний.
ЛЮСЯ. Да ладно. Все вы взрослые такие – вам можно, а нам нельзя.
ЮЛИЯ. Прекрати!
ЛЮСЯ. Прекратила. Но вопрос, Юлечка, остаётся: переспать – это уже любовь или так просто? У тебя как было?
ЮЛИЯ. Нет, ну, это невозможно!
Входит Ирина Григорьевна. Люся тут же утыкается в смартфон.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Что невозможно?
ЮЛИЯ. Это мы о своём. О девичьем.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Люся, ты где шлялась?
ЛЮСЯ. Маман, что за выражения – шлялась? Ты же интеллигентная женщина. Надо вопрос ставить так: Люсенька, где ты проводила свободное время?
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Хватит кривляться! Занятия в школе когда кончились? Четыре часа назад. А ты только явилась. Значит, где-то шлялась.
ЛЮСЯ. Не шлялась. Повышала свой культурный уровень. Ходили с девочками в музей Лермонтова.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Хватит врать! В музей она ходила – так я и поверила, что моя дочь увлекается музеями. Тем более музей Лермонтова. По бульвару шлялись. (Юлии). Юля, ты надолго за столом устроилась? Пора обедать.
ЮЛИЯ. Минут десять ещё. Отчёт завтра сдавать. 
Ирина Григорьевна выходит.
ЛЮСЯ. Ну, почему мама никогда мне не верит? Мы действительно классом ходили в музей Лермонтова – училка заставила.
ЮЛИЯ. Потому что ты действительно много врёшь.
ЛЮСЯ. А если не врать, то жизнь такая скучная. (Пауза). А я сегодня папу встретила.
ЮЛИЯ. Где?
ЛЮСЯ. На Дмитровке. С Коровиной. Он что-то ей рассказывал, и она ржала, как лошадь. Не понимаю, что папа в ней нашёл. Она же корова коровой. Мама одухотворённая, лицо благородное, а у Коровиной морда как у Дуньки с молокозавода. Ты дольше меня его знаешь, скажи, у папы всегда был дурной вкус?
ЮЛИЯ. Я тоже папу не понимаю. У него тонкая художественная натура. Нас к культуре приучал – водил в консерваторию на Чайковского, на Малера, на Шостаковича.
ЛЮСЯ. Так с чего он тогда запал на эту Коровину, если благородный и культурный? От неё за версту прёт деревней.
ЮЛИЯ. Мужчины влюбчивы, а влюблённость туманит мозги, человек видит предмет любви в искажённом свете. 
ЛЮСЯ. Вот я и говорю: если с кем-то переспишь, то уже любовь.
ЮЛИЯ. Люська! Ты других тем не знаешь?
Входит Ирина Григорьевна. Люся утыкается в смартфон.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Так и просидишь всю жизнь, уткнувшись в телефон. А жизнь-то мимо проходит. Мимо!
ЛЮСЯ. (не отрываясь от смартфона). Мимо меня не пройдёт. Своё в жизни урву. Жить буду так, что перья будут лететь. 
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. С тобой невозможно разговаривать.
ЛЮСЯ. Маман, а о чём нам с тобой разговаривать? Ты только и можешь что поучать, да глупые советы давать.
ЮЛИЯ. Люся!
ЛЮСЯ. Ну, что Люся!?
ЮЛИЯ. За языком-то следи.
ЛЮСЯ. А как за ним следить? В зеркало на него смотреть что ли?
Звонок в дверь.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Кто это? (Юлии и Люсе). Вы кого-то ждёте? (Юлия и Люся смотрят друг на друга). Наверное, соседка Лидия Ивановна за солью. (Выходит).
Ирина Григорьевна возвращается, за ней Вадим.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Юля, это к тебе. Люся, помоги мне на кухне.
Ирина Григорьевна и Люся выходят.
Юлия вопросительно смотрит на Вадима.
ВАДИМ. Добрый день, Юлия!
ЮЛИЯ. Здравствуйте.
ВАДИМ. Как вы провели два дня?
ЮЛИЯ. (Удивлённо). Какие два дня?
ВАДИМ. Два дня, что мы не виделись.
ЮЛИЯ. А мы с вами знакомы?
ВАДИМ. Очень хорошо знакомы! Помните наш разговор на дне рождения Снегирёва?
ЮЛИЯ. (Припоминает). Да-да, припоминаю. А откуда вы узнали, где я живу?
ВАДИМ. Гарик… Ну, Снегирёв дал мне ваш адрес. Я – Вадим.
ЮЛИЯ. Вспомнила! Да, вы Вадим. Вы что-то смешное рассказывали про лягушек.
ВАДИМ. Ну, вот видите! Вас заинтересовала тема моих научных занятий.
ЮЛИЯ. Мы говорили о науке?
ВАДИМ. Ну, да! Я вам рассказывал о древесных лягушках. Вы слушали. И слушали внимательно.
Музыка. Долгое тягостное молчание.
ЮЛИЯ. Извините, я не совсем понимаю… Вам что-то от меня нужно?
ВАДИМ. Сейчас объясню. Я повторю вопрос: как вы провели эти два дня?
ЮЛИЯ. (Пожимает плечами). Как обычно. Работа. Дом. Дом. Работа. (Смотрит на Вадима). А у вас вид какой-то… Будто вы ждёте поезд. Что-то важное должно произойти?
ВАДИМ. А почему вы спросили? По мне что-нибудь заметно?
ЮЛИЯ. (Всматривается в него). Нет… Впрочем, не знаю… А что должно быть заметно?
ВАДИМ. Я эти два дня очень много думал. Всё об одном и том же. Догадайтесь, о чём? Точнее: о ком?
ЮЛИЯ. И о ком же?
ВАДИМ. Думал о вас.
ЮЛИЯ. Обо мне? Как забавно! И что же вы думали обо мне?
ВАДИМ. Думал, что вы удивительное создание. Неземное. Возвышенное. Вдохновенное.
ЮЛИЯ. Вот как! И что же во мне удивительного и неземного?
ВАДИМ. С той минуты, как я увидел вас на дне рождения Гарика, я лишился покоя. Понимаете? Нет? И я не понимаю, кто я, зачем я, куда мне идти?
ЮЛИЯ. И пришли ко мне.
ВАДИМ. Да, к вам. Это получилось спонтанно. Я вообще-то шёл в научную библиотеку – смотреть последние отчёты по ареалу обитания древесных лягушек, а оказался у вашего дома.
ЮЛИЯ. Заблудились что ли?
ВАДИМ. Не понимаю, что со мной происходит. Я думаю только о вас. Вы похожи на незнакомку с картины Крамского… в вас тайна…
ЮЛИЯ. Да? Не подозревала в себе тайну. И какая же тайна?
ВАДИМ. Сейчас скажу. Но прежде должен вас предупредить: зарабатываю я мало… Но буду зарабатывать больше. Передо мной широкие перспективы. Я прославлюсь… потом скажу, как я стану знаменитым.
ЮЛИЯ. Рада за вас, что вы станете знаменитым, но, извините, не улавливаю связи между тайной во мне, вашим маленьким заработком и тем, что вы сюда явились.
ВАДИМ. Сейчас поймёте. Всё-всё поймёте! Жизнь – поразительная штука: в любой момент может случиться нечто неожиданное. Вот я шёл на день рождения Гарика и даже помыслить не мог, что иду к поворотному моменту в своей судьбе – я встречу вас…
ЮЛИЯ. И всё переменилось.
ВАДИМ. Что? Как вы сказали?
ЮЛИЯ. Нет, ничего. Продолжайте.
ВАДИМ. С первого мгновения, как увидел ваше лицо, почувствовал в вас родственную душу. И вот я думал, думал, думал, думал эти два дня. И пришёл к выводу. Знаете, к какому?
ЮЛИЯ. Нет.
ВАДИМ. Первое, что вы должны запомнить: никто никогда не будет любить вас так, как я. И второе: было бы очень правильно и хорошо, если бы мы – вы и я – создали семью.
ЮЛИЯ. Чего-чего? Не могу сообразить. Вы и я… Извините, это такой незамысловатый юмор?
ВАДИМ. Почему юмор? Когда становятся мужем и женой, это совсем не юмор. То, что происходит между супругами, очень и очень серьёзно. Повторю: было бы очень правильно, если бы мы создали семью.
ЮЛИЯ. Оригинально! Весьма оригинально! Вы меня сразили наповал. И это всё, что вы придумали за два дня?
ВАДИМ. Разве этого мало?
ЮЛИЯ. Не густо. А паспорт у вас с собой?
ВАДИМ. Паспорт? Какой паспорт?
ЮЛИЯ. О6ыкновенный. Документ, который удостоверяет, что вы – это вы?
ВАДИМ. А зачем паспорт? Вы и так видите, что это я.
ЮЛИЯ. Ну, здрасьте! Два дня напряжённо размышляли о женитьбе, а о паспорте не подумали. Мы должны создать семью – так?
ВАДИМ. Так.
ЮЛИЯ. А если так, то мы обязаны официально зарегистрировать наш новый статус в обществе.
ВАДИМ. Что-то я не соображу.
ЮЛИЯ. Ну, вы же предлагаете мне выйти за вас замуж – так?
ВАДИМ. Так. Но…
ЮЛИЯ. Следовательно, всё должно быть оформлено по закону. Я не признаю сожительства. Это когда двое живут без всяких обязательств друг перед другом. По закону мы должны пойти в загс и зафиксировать, что мы муж и жена. А в загсе потребуют паспорт.
ВАДИМ. Я как-то… Что, вот так сразу?
ЮЛИЯ. Конечно, сразу! А чего время терять? Потом такой вопрос: венчаться будем?
ВАДИМ. Венчаться?
ЮЛИЯ. Да, венчаться. Скрепить наш брак, так сказать, и церковными узами. Вы, надеюсь, верующий? На утреню и вечерню ходите? На исповеди бываете? Причащаетесь?
ВАДИМ. Я как-то не подумал…
ЮЛИЯ. Вот видите – не подумали. Идём дальше. Свадьбу где будем устраивать? Предлагаю в ресторане отеля «Метрополь».
ВАДИМ. «Метрополь»? Но это ужасно дорого.
ЮЛИЯ. А чего мелочиться? У вас это первый брак?
ВАДИМ. Первый, но я думал…
ЮЛИЯ. И у меня первый. Значит, свадьбу надо провести так, чтобы не было мучительно больно за бездарно потраченные деньги. Кстати! А жить где будем? У нас, как видите, две комнаты. На четверых. Сестре Люсе нужно отдельное помещение. Маме и папе тоже. А мы где – на кухне? У вас какие жилищные условия?
ВАДИМ. Ну-у… Я живу с сестрой. У нас однокомнатная… Я сплю на кухне.
ЮЛИЯ. Ага, у вас кухня жилая! Так чью кухню переоборудуем в спальню – вашу или нашу? А может, ванную комнату? Выкинем ванну, поставим широкую кровать!
ВАДИМ. Об этом я как-то не подумал.
ЮЛИЯ. В таком случае, о чём же вы думали два дня?
ВАДИМ. Ну, я думал, как это хорошо и романтично, что мы…
ЮЛИЯ. Вадим, да посмотрите в окно – где там романтика? Мир жесток и несправедлив.
ВАДИМ. Да? Но, знаете…
ЮЛИЯ. Допускаю, романтично – с милым рай и в шалаше. Но в шалаше холодно, воды нет, ванны нет. А без ванны я никак не могу. Без горячей воды не могу. Да и без унитаза не могу.
ВАДИМ. Ну, мы могли бы снимать квартиру. Правда, у меня зарплата маленькая, я предупреждал.
ЮЛИЯ. Вижу, Вадим, вы плохо продумали вашу сногсбишательную идею о создании семейной ячейки. Как-то ненадёжно у вас всё. Потому, ну, какая у нас может быть семья, если вы не имеете представление, где мы будем жить?
ВАДИМ. Может, вам моё лицо не нравится? Я знаю, моё лицо не назовёшь красивым.
ЮЛИЯ. Да нет, вы ничего.
ВАДИМ. Прошу вас, не отказывайте мне категорически.
ЮЛИЯ. Категорически я не отказываю.
ВАДИМ. Скажите, что вы, скорее, согласны, чем не согласны.
ЮЛИЯ. Вадим, честно: я не согласна.
ВАДИМ. Хорошо. Я принял информацию. Буду её анализировать, прорабатывать варианты, искать алгоритмы. Значит так: даю вам три дня на обдумывание. Трое суток более чем достаточно, чтобы вы пришли к выводу: мы должны идти по жизни вместе.
ЮЛИЯ. Вы щедры – целых три дня отмерили, чтобы я приняла судьбоносное решение в своей жизни.
ВАДИМ. Не отказывайте мне. Я люблю вас так, как никто никогда никого не любил.
ЮЛИЯ. Вы это уже говорили.
ВАДИМ. Я готов повторить это тысячу раз. Миллион раз. А теперь я ухожу. Вы – прекрасны. До понедельника. К понедельнику вы должны сформулировать ответ на моё предложение. Уверен, ответ будет положительным.
Вадим уходит. Вбегает Люся.
ЛЮСЯ. Ух ты! Вот это да! Юлька, такой кадр. Где откопала такого чудика? Не знала, что такие водятся.
ЮЛИЯ. Ты подслушивала!
ЛЮСЯ. И представить не могла, что на свете есть такие убогие! Романтик!
ЮЛИЯ. Да я сама еле сдержалась, чтобы не расхохотаться ему в лицо.
ЛЮСЯ. А вообще он так ничего. Он хоть и отстойный, но с ним можно повеселиться. Лицо необычное. Он кто?
ЮЛИЯ. Да если бы я знала. На дне рождения у Снегирёва его видела. Он лягушками занимается.
ЛЮСЯ. (Хохочет) Лягушками! Ой, не могу. Он что – ботан что ли? Замуж зовёт. Такой шанс тебе выпал! Будете вместе за лягушками прыгать.
Входит Ирина Григорьевна
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Бородинского хлеба не было, купила рижский. Что за молодой человек приходил?
ЛЮСЯ. Юлькин жених.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Как жених? Какой жених?
ЛЮСЯ. Ну, какие женихи бывают? Обыкновенный ботан.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Я серьёзно. Юля?
ЮЛИЯ. Мам, правда – этот (кивок в сторону входной двери) предлагал мне выйти за него замуж.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. А почему я последней узнаю о таком важном событии в твоей жизни?
ЮЛИЯ. Да я сама только что узнала!
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Давно ты с ним? Как его зовут?
ЮЛИЯ. Как его зовут? (Вспоминает).
ЛЮСЯ. Вадим! Вадик.
ЮЛИЯ. Да, Вадим.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Ничего не понимаю. Ты с ним встречаешься и даже имени не помнишь?
ЮЛИЯ. Да не встречаюсь я с ним! Сегодня увидела его второй раз в жизни.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Не поняла. Второй раз в жизни – и сразу замуж?
ЮЛИЯ. Да какой замуж, мама?! На дне рождения Снегирёва я его увидела первый раз. Поговорили минут пять.
ЛЮСЯ. Он лягушек обожает. А наша Юлька – царевна-лягушка.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. (Люсе). Оставь свои дурацкие шуточки! (Юлии). Всё равно не поняла. Пять минут поговорили – и что?
ЮЛИЯ. А сегодня он приходит и предлагает мне выйти за него замуж.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Может, это такая шутка? Но по виду он не из тех, кто способен шутить.
ЮЛИЯ. Да нет! Всерьёз предлагал. И – да, он специалист по лягушкам.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Ничего не понимаю.
ЛЮСЯ. Да что тут понимать! Втюрился этот Вадик по уши в нашу Юльку!
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Люся! Марш в свою комнату! Тут взрослый разговор.
Люся фыркнула, выходит.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. У него такое странное лицо.
ЮЛИЯ. Да не только лицо странное. Он и сам – того… Снегирёв сказал… Игорь – одноклассник этого Вадима. Так вот Игорь сказал, что Вадим ещё в школе был помешан на лягушках. И что он с детства романтик. В детстве ещё можно быть романтиком, но в таком возрасте да в наше время – это не совсем нормально.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. У нас с твоим отцом тоже всё начиналось романтично. Геленджик… Ночные купания…
ЮЛИЯ. Папа – он мужественный. Вадим – кисель какой-то.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Юля, ну а вдруг? Года поджимают, надо подумать о семье…
ЮЛИЯ. Мама! Опять за старое!
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Останешься одна.
ЮЛИЯ. Да как будто на муже свет клином сошёлся.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Ну, принято, чтобы был муж, чтобы была семья.
ЮЛИЯ. Кем принято? Закон что ли появился: если женщина не замужем, то она не считается членом общества?
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Ну, не закон, а… (Вздыхает.) Впрочем, я всегда говорила тебе: если бы ты вела себя умнее… И опять Снегирёв! Я никогда не одобряла твою связь со Снегирёвым, ты вела себя неразумно, он женат, у него трое детей.
ЮЛИЯ. (Вскакивает). Мама! Запомни: Снегирёв – пройденный этап.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Но ты говорила…
ЮЛИЯ. Мало ли что говорила. Тема Снегирёва закрыта.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. (Торопливо). Хорошо, хорошо. Не будем об этом.
Входит Люся.
ЛЮСЯ. Не видели учебник по биологии? Про лягушек хотелось посмотреть.
Ирина Григорьевна и Юлия не обращают на Люсю внимания.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. А-а… между вами… ну между тобой и этим Вадимом, что-то было?
ЮЛИЯ. Боже мой! Это безумие какое-то! Да что у нас могло быть, если я его сегодня вижу второй раз!
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Но, случается, что и раза достаточно, чтобы родить.
ЮЛИЯ. Мама, ты невозможная! Ты хоть слышишь, что я говорю? Мы виделись два раза. Два раза. Хотя «виделись» – это громко сказано. На дне рождения у Снегирёва минут десять какого-то бессмысленного разговора и вот сегодня. Я абсолютно ничего о нём не знаю. Ничего! Знаю, что он школьный друг Снегирёва. Знаю, что он занимается лягушками. Вот сегодня узнала, что он живёт в однокомнатной квартире с сестрой.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Сестра? А кто его сестра? Кто родители?
ЮЛИЯ. Понятия не имею. (Пауза). Пришёл, объявил, что любит меня. Что во мне тайна. Дикость какая-то – тайна… любит.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Ну, почему дикость? Любовь – это не дикость. Любовь – это высокое, волнующее чувство. 
ЛЮСЯ. Мама, ну ты даёшь! Посмотри сколько тебе лет. Даже я знаю, что в любви нет ничего волнующего.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Много ты понимаешь. Доживи до моих лет, тогда и… Чувства не подвластны возрасту…
ЮЛИЯ. Да какие там чувства?! Фантазии! Сплошные фантазии. Поговорил со мной десять минут и нафантазировал, что любит меня. Романтик.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Романтик – это положительно характеризует человека.  А разве лучше, если бы он был циником? Или наглым, нахрапистым мошенником? Нет, романтик – это много лучше. Романтики они честные.
ЮЛИЯ. (Задумчиво). Десять минут поговорил – и уже любовь. Любовь с первого взгляда.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Вот у меня с вашим папой…
ЮЛИЯ. Слышали, слышали! Геленджик, ночные купания. Тысячу раз слышали. Тогда были другие времена.
ЛЮСЯ. Маман, а что поесть? Надеюсь, ты приготовила хоуммейд митболы на бранч?
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Что ты сказала?
ЮЛИЯ. Люська, выражайся по-человечески.
ЛЮСЯ. Отсталые вы. Я спросила: ты приготовила домашние котлеты на обед?
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Приготовила. Но не котлеты, а куриные бёдрышки. (Юлии). Я за вашего папу вышла замуж только после того, как…
ЛЮСЯ. Не буду есть бёдрышки. Вчера бёдрышки, позавчера бёдрышки! Неделю едим одни и те же паршивые бёдрышки. Это хуже, чем в школьной столовке.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Не одни и те же бёдрышки. Это новые. Вчера купила.
ЛЮСЯ. Всё равно паршивые.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Люся, не нравится – вот дверь на кухню. Там плита, стол, холодильник, ножи. Иди и готовь то, что тебе нравится. Уж не говоря о том, что когда будешь сама зарабатывать, тогда и…
ЛЮСЯ. Ах так! Куском хлеба попрекаешь! Я вообще не притронусь к тому, что ты приготовила. Лучше сдохну с голоду!
ЮЛИЯ. Не ори! Ты не на улице.
ЛЮСЯ. А я на улице не ору. (Выбегает).
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. (Сквозь слёзы). Я для вас ничего не значу. Я для вас ноль. Зачем было рожать детей, если от них слова ласкового не услышишь, если ты чужой для них человек, если они не хотят есть бёдрышки, если они оскорбляют, если они собираются замуж, а я узнаю в последнюю очередь… (Плачет.)
ЮЛИЯ. Да никуда я не собираюсь! Мамуля, ну перестань! Ты прекрасно знаешь: мы любим тебя, ценим, ты лучшая мама на свете. Но, понимаешь…
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Любите. ПолЮбите, когда буду лежать на кладбище, но мне… мне… (Плачет).
ЮЛИЯ. Ты невозможна! Ну, к чему эти разговоры про кладбище? К чему?
ЛЮСЯ. (в дверях, жует). Мам, а пирожные кому купила?
ЮЛИЯ. Я купила.
ЛЮСЯ. (целует ее). Ах ты Юльчик! Обожаю пирожные.
ЮЛИЯ. (Шёпотом). Поцелуй маму.
Люся подходит к матери, гладит ее по голове, целует.
ЛЮСЯ. (ласково). Ну я же не виновата, что не переношу эти вонючие бёдрышки.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Как ты выражаешься? Вонючие! Это еда! Еда не может быть вонючей. Пойду, поставлю чайник. Будем пить чай. Сядем, спокойно поговорим о предложении молодого человека. Обсудим, взвесим «за» и «против». Такие серьёзные вещи с кондачка не делаются. (Выходит в кухню.)
ЛЮСЯ. Юль, а с этим, ну, который с лягушками, у тебя серьёзно?
ЮЛИЯ. Да вы что – сговорились с мамой?! Не-е-ет!
ЛЮСЯ. Напрасно. Советую тебе выйти за этого ботана замуж. (Какое-то время молчит). Я тут недавно выяснила: мне жизнью осталось наслаждаться недолго – лет 25. После сорока это уже не жизнь. Потому до сорока лет надо урвать всё! А тебе уже далеко не тридцать. Так что соберись – часики тикают.
ЮЛИЯ. Боже, какие взрослые речи! И что ты хочешь урвать от жизни?
ЛЮСЯ. Всё!
ЮЛИЯ. Что всё?
ЛЮСЯ. Юля, но это же понятно, как божий день? Всё – это всё. Жить в своё удовольствие.
ЮЛИЯ. Ты – прелесть! Алгебру иди учи, урви всё от теоремы Пифагора!
ЛЮСЯ. Юль, а переспать – это удовольствие или так себе?
ЮЛИЯ. Люська!

Сцена вторая. Квартира Петровых.

В кресле Лариса, сестра Вадима. Она уткнулась в планшетник. Входит Вадим.
ЛАРИСА. Вадик, есть хочешь?
ВАДИМ. Не знаю.
ЛАРИСА. Там на сковородке бёдрышки. Ещё тёплые.
Вадим уходит на кухню. Возится там. Приносится тарелку с едой. Ест отрешённо.
ЛАРИСА.  (Отрывается от планшетника. Резко). Что творят! Что они творят!
ВАДИМ. Кто?
ЛАРИСА. Наглые! Нахрапистые! И никакой управы на них нет! Послушай, послушай! (Читает с планшетника). «У губернатора Сахалина при обыске обнаружили коллекцию дорогих часов, 800 ювелирных украшений на 38 миллионов рублей». (Отрывается от планшетника). Боже, 38 миллионов! (Читает). «А всего описано ценностей на 1 миллиард долларов». (Поднимает глаза). Миллиард! Долларов! Уму непостижимо! Вот как можно так нагло воровать?! Как?! (Смотрит на Вадима). Вадик, ты меня слышишь?
ВАДИМ. Слышу.
ЛАРИСА.  И это ещё не все жулики! (Снова в планшетник. Читает). Вот! «Задержан заместитель мэра Якутска. По данным следствия, он получил взятку в размере 114 миллионов рублей». (Поднимает глаза). 114 миллионов! Вадик, ты слышишь – 114 миллионов?
ВАДИМ. Слышу.
ЛАРИСА.  Нет, не слышишь. Если бы слышал, то не был бы таким.
ВАДИМ. Каким?
ЛАРИСА.  Ну, таким… Равнодушным. Это же из нашего кармана крадут. В стране развалена экономика, растащены по винтикам заводы и фабрики, а ты спокоен.
ВАДИМ. А что я должен делать?
ЛАРИСА.  Ты невозможный. Для тебя ничего кроме лягушек не существует. Кстати, звонил Снегирёв.
ВАДИМ. Как звонил? Тебе?
ЛАРИСА.  Тебе! Ты забыл свой мобильник. (Протягивает ему мобильник). Он верещал тут безостановочно. Я посмотрела: Снегирёв. Чего он хочет от тебя?
ВАДИМ. Наверное, по поводу диссертации.
ЛАРИСА.  Какой диссертации?
ВАДИМ. Докторской.
ЛАРИСА.  Не поняла.
ВАДИМ. Гарик докторскую диссертацию пишет. Я помогаю.
ЛАРИСА.  Как был твой Снегирёв жуликом, так и остался.
ВАДИМ. Лара! Прошу, не надо так о Гарике. Он много сделал для меня.
ЛАРИСА.  Да что он сделал?! Что?
ВАДИМ. Он руководит фондом развития науки, выделяет гранты на исследования.
ЛАРИСА.  Жулик. Все они в фонде жулики.
ВАДИМ.  (Ходит по комнате). Лара, не говори о том, чего не знаешь.
ЛАРИСА.  Да, да! Жулик. Кто его тянул ещё в школе? Ты! Давал ему списывать. Делал за него контрольные.
ВАДИМ. Лара, опять за своё. Гарик даст деньги на экспедицию. В Бразилию. Там водятся синие лягушки-древолазы. Английские зоологи дали им название – poison arrow frog. Знаешь, как с английского переводится? Лягушка ядовитых стрел. Индейцы смазывает выделениями древолазов наконечники стрел. От малейшей царапины, нанесенной такой стрелой, погибает человек. (Увлечённо). Насчитывается около 120 видов древолазов. Окраска у них бывает синяя, зеленая, красная, золотая, в полоску, в горошек.
ЛАРИСА.  (Перебивает). Опять песни про лягушек! Ну, какое мне дело до этих… как там?... дуразов.
ВАДИМ. Древолазов.
ЛАРИСА.  И из-за того, чтобы посмотреть на бразильских в горошек лягушек, ты ему пишешь диссертацию. По принципу: ты мне, я тебе. Вот с этого и начинается воровство в миллиард долларов.
ВАДИМ. Лара, не городи глупости.
ЛАРИСА. Всё начинается с малого. Вот на сто процентов уверена, что этот ворюга губернатор списывал в школе. Я по своим ученикам сразу определяю, кто кем станет в жизни. (Лариса опять вся в планшетнике).
ВАДИМ. От тебя зависит, какими твои ученики вырастут. (Встаёт. Утыкается взглядом в кресло, на котором лежат брюки и рубашка).
ВАДИМ. Лара, а что это за мужские вещи на кресле? Рубашки, брюки?
ЛАРИСА. (Не отрываясь от планшетника). Серёжины.
ВАДИМ. Серёжины? Как Серёжины? 
ЛАРИСА. Серёжины.
ВАДИМ. Но ты же его выгнала!
ЛАРИСА. Ну, не в настроении была.
ВАДИМ. Он что – у нас будет жить?
ЛАРИСА. Да. С матерью разругался. Ну, с Натальей Дмитриевной вообще невозможно ужиться. Три месяца с ней продержался – это рекорд.
ВАДИМ. Ну, вот. (Вид у него предельно расстроенный). А я думал…
ЛАРИСА.  Вадик, чего это у тебя сразу вид убитый? Когда Серёжа жил здесь, всё было замечательно. Вместе ходили в походы. Он твоими лягушками интересовался. Не могу я его выгнать. Куда он пойдёт? Ему некуда идти. В тесноте, да не в обиде.
Вадим молчит. Лариса замечает его состояние.
ЛАРИСА. Вадик, что-то случилось?
ВАДИМ. (Медленно). Понимаешь… Лара, у меня сегодня необыкновенный день. Может быть, я ждал этот день всю жизнь. Я женюсь.
ЛАРИСА.  Не поняла?
ВАДИМ. Я женюсь.
ЛАРИСА.  Погоди, погоди. С чего вдруг?
ВАДИМ. Не вдруг, а обдумано. Я серьёзно обдумал. И решил: женюсь.
ЛАРИСА.  И кто твоя избранница? Царевна-лягушка?
ВАДИМ. У неё красивое имя – Юлия.
ЛАРИСА.  И давно встречаетесь?
ВАДИМ. Мы не встречаемся. Увидел Юлию на дне рождения Снегирёва. Два дня назад.
ЛАРИСА.  И тут Снегирёв! Он что – свёл тебя с этой?
ВАДИМ. Я боялся к ней подойти. У неё вид царственный, величественный. Мне казалось, что такому гордому существу пристало сидеть с орлами на вершине гор и снисходительно обозревать мир, распростёртый в долине, а не находиться здесь, с бескрылыми. Во всём её поведении что-то от свежего морозного дня – бодрость и радость.
ЛАРИСА.  Да ты поэт! Ну, и что эта орлица? Кинула на тебя благосклонный взгляд, ты и растаял.
ВАДИМ. У меня сильно билось сердце, когда я к ней обратился. У меня так случалось: шевельнётся радость, запульсирует счастье, но слабо и недолго, и я мгновенно сникаю. А в этот раз счастье и радость не исчезали. Радость и счастье длились и длились. И в какой-то момент я почувствовал: она мне родная. Роднее быть не может. Лара, посмотри на меня внимательно и скажи, есть во мне что-то, ну хоть что-нибудь такое, что могло бы привлечь… Нет, «привлечь» – неточное слово. Скажи, есть во мне что-то, ну хоть самая малость, что могло бы вызвать у женщины симпатию ко мне?
ЛАРИСА.  Вадик, дорогой, тебе столько лет, а ты будто прыщавый подросток слюни распустил от вида какой-то бабы.
ВАДИМ. Лара, как ты смеешь называть Юлию бабой? Она воздушное неземное создание. Да и вообще, как можно так о совершенно незнакомом человеке?
ЛАРИСА.  Хорошо, хорошо. Не баба. Орлица. Я была бы счастлива, появись у тебя кто-то. А то всё лягушки, да лягушки. Но ты такой ранимый. Такой неподготовленный к жизни. Появится рядом с тобой стерва.
ВАДИМ. Юлия не стерва.
ЛАРИСА.  Это я так – для примера. Пусть даже она совершенно замечательная женщина, она же тебя подавит. Ты же мягкий как пластилин. Будет из тебя верёвки вить. А кто она, чем занимается?
ВАДИМ. Юлия музыкант.
ЛАРИСА.  Понятно. Чайковский, Мусоргский, Шостакович. Значит, ты увидел её у Снегирёва и сделал предложение?
ВАДИМ. Ну, что ты! Так сразу нельзя. Я два дня думал. А сегодня пришёл к ней и сделал предложение.
ЛАРИСА.  Смелый ты, оказывается. Таким я тебя не знала. И что гордая птица ответила?
ВАДИМ. Ответила: нет. Но это она не подумавши. Потому я отвёл ей на раздумья три дня. Она обдумает предложение. И примет его.
ЛАРИСА.  Резонно. Деваться ей некуда.
ВАДИМ. Через три дня я собирался привести её сюда. А теперь куда мне её приводить? Здесь ты, Серёжа.
ЛАРИСА. Разберёмся, где кому устраиваться. Она блондинка? Брюнетка? Блондинки пустые, легкомысленные. Брюнетки расчётливые, нахрапистые. У сахалинского губернатора жена брюнетка. Тоже ворюга.
ВАДИМ. У нее пепельные волосы. Такие, как были у мамы, только чуть с рыжинкой. И зелёные глаза. Знаешь, раньше мне казалось, что я должен только наукой заниматься. Наблюдения за лягушками и анализ их жизнедеятельности требуют от меня двадцати четырех часов в сутки, — мне надо закончить свой труд о лягушках-древолазах. Я был уверен, что для этого и родился, это моя миссия жизни. Но теперь я понял: моя миссия в другом. Быть с Юлией вместе…

Сцена третья. Квартира Старцевых.

Стол раздвинут и накрыт. У стола суетится Ирина Григорьевна. Входит Юлия.
ЮЛИЯ. (Наблюдает за действиями Ирины Александровны, изумленно). Мама! Что это?
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Где, детка?
ЮЛИЯ. (Показывает на стол). Вот это?
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. А-а… Это я накрываю на стол.
ЮЛИЯ. Я вижу, что накрываешь… А зачем?
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. А ты забыла? Ведь сегодня понедельник.
ЮЛИЯ. Ну, понедельник, и что? У нас какое-то событие?
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Да, событие. Придёт Вадим.
ЮЛИЯ. Какой Вадим?
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Не делай вид, будто не понимаешь, о ком речь. Вадим, который был у нас в пятницу. Он сделал тебе предложение. Дал на раздумье три дня. Три дня прошли. Сегодня ты ему дашь ответ.
ЮЛИЯ. Мама! Что за бред?! Немедленно убери всё.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. А что тут такого? Вадим придёт и сразу увидит: его здесь ждут, ему здесь рады.
ЮЛИЯ. Ну, мама! Кого ждут? Кому рады, кому?! Если приходил какой-то… (подбирает слово) какой-то неадекватный человек, произносит дикие слова, а ты воспринимаешь всё это всерьёз. Я его знать не знаю, а уж радоваться его приходу не входит в мои планы.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Хорошо, хорошо. Мы просто посидим. У нас так редко гости бывают.
ЮЛИЯ. Вот ты и посиди с ним. Он тебе расскажет массу занимательных историй про лягушек. А мне надо готовиться к занятиям.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Юля, ну пообщаешься с Вадимом. Это же тебя ни к чему не обязывает. Что ты так нервно воспринимаешь накрытый стол.
ЮЛИЯ. Я не нервничаю. Меня напрягает, что ты решаешь за меня. Вмешиваешься в мою жизнь.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. У меня и мысли нет вмешиваться в твои дела. От тебя убудет, если проведёшь время с приятным человеком? Вадим смотрится положительным. Чувствуется: для него главные ценности – спокойствие, размеренность, семья.
ЮЛИЯ. С тобой невозможно. Если тебе надо моё решение, то вот оно – я сниму квартиру, буду жить отдельно. Чтобы не слушать твоих занудливых нравоучений.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Но я же хочу, как лучше.
ЮЛИЯ. Как лучше для тебя! А у меня другие представления о «как лучше» для меня. (Неожиданно). Снегирёв мне позвонил.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Так вон оно что – Снегирёв у тебя на уме. Да за что такое наказание?! Только у тебя намечается какой-то прорыв в жизни, Снегирёв опять прибирает тебя к рукам.
ЮЛИЯ. Не прибирает, а просто позвонил. Советовался, в какую музыкальную школу отдать Свету. Это его младшая дочь.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Знаем, что последует после этого «просто позвонил». Ты неопытная, в людях не разбираешься, потому за Снегирёвым бегала как собачка, и сейчас побежишь. Где твоя женская гордость?
ЮЛИЯ. Он просто позвонил! И прошу: не вмешивайся в мои дела.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Буду вмешиваться! Буду. Я мать. Ты с детства доверчивая. Не разбираешься в людях…
ЮЛИЯ. Я сойду с ума.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Это я сойду с ума. У меня не остаётся нервов, когда вижу твои переживания. Юленька, я же вижу, как ты мучаешься. Мне тебя жалко. Поступай как знаешь, но, если ты сделаешь эту глупость – снова сойдёшься со Снегирёвым, я умру. Немедленно. Клянусь тебе. У меня сердце не выдержит. Мне нечего делать в этой жизни, если ты несчастлива. Вы будете любить меня, только когда я окажусь на кладбище.
ЮЛИЯ. Опять песня про кладбище.
Звонок.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Это Вадим. Открой дверь.
Юлия не отвечает.
Звонок.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. (Выглядывает в прихожую, кричит.) Бегу! Бегу!
Ирина Григорьевна идёт открывать дверь. Из прихожей слышны голоса, входят Ирина Григорьевна и Вадим.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Проходите, Вадим! Мы вас ждём. Юля только что с работы. И вы, наверное, прямо с работы? Вы голодны? Конечно, голодны! Проходите, проходите. Не стесняйтесь. Прошу прямо к столу. Юля с нетерпением ждёт вас. Вам есть что сказать друг другу. (Выходит).
ВАДИМ. Здравствуйте, Юлия.
ЮЛИЯ. Здравствуйте.
ВАДИМ. У вас печальное лицо.
ЮЛИЯ. Обычное лицо. Вы лучше обратите внимание на этот роскошный стол!
Это мама ради вас расстаралась. (Передвигает тарелки). Вот голубцы – коронное мамино блюдо. А тут что у нас? О, баклажаны в кляре! Вы любите баклажаны в кляре?
ВАДИМ. Да я как-то…
ЮЛИЯ. (Продолжает двигать тарелки). А тут что? О, салат «цезарь». Мама у нас искусная кулинарка. А ваша мама хорошо готовит?
ВАДИМ. Моя мама… У меня нет мамы… Она погибла.
ЮЛИЯ. Простите. Да вы садитесь, садитесь…
ВАДИМ. Большое спасибо. Я совсем не голоден. На работе перекусил.
ЮЛИЯ. Ешьте, ешьте, а то мама обидится. Или вы явились сюда её обидеть?
ВАДИМ. Ну, что вы?! Ни в коем случае.
ЮЛИЯ. Вот и замечательно! Она будет рада, когда увидит, что вы сметали и салат, и лобио, и баклажаны.
В комнату заглядывает Ирина Григорьевна
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Там настоечка моего производства. На корешках молодых лопухов. Юля, распорядись. А я потом горячее принесу. (Исчезает.)
ЮЛИЯ. (Берёт бутылку, смотрит на Вадима). Настойки? Из лопухов. Или вы предпочитаете, что покрепче? Я могу метнуться в магазин за водкой.
ВАДИМ. Ну, что вы? Что вы! Я вообще почти не пью.
ЮЛИЯ. Да, я заметила на дне рождения Снегирёва – не пьёте. Непьющий муж – это мечта. Всё-таки налью вам рюмочку. Мама обидится, если вы не попробуете её настоечку. (Наливает). И себе. (Наливает). Ну, за что будем пить?
ВАДИМ. Мне хочется выпить за звезду. Женщина – это звезда в ночи. Вы, Юлия, моя путеводная звезда. Потому предлагаю выпить за полярную ночь, чтобы звезда вела меня круглые сутки.
ЮЛИЯ. (Внимательно смотри на Вадима). Оригинально. Это домашняя заготовка?
ВАДИМ. Что домашняя заготовка?
ЮЛИЯ. Вы человек обстоятельный, тщательно готовились к визиту. Спланировали, как всё будет. Обдумали, что скажете. Тост сочинили.
ВАДИМ. Что вы! Что вы! Совсем нет. Это просто… просто мои мысли. Теперь я часто об этом думаю. Вы – моя звезда в ночи.
Музыка. Шварц. Грустный вальс.  Долгое молчание.
ВАДИМ. Я вам неприятен? 
ЮЛИЯ. С чего вы взяли?
ВАДИМ. Вы так смотрите на меня…
ЮЛИЯ. Как?
ВАДИМ. Вот так смотрит змея, когда собирается проглотить лягушку. Я же вижу, что вы смеётесь надо мной. Мне это неприятно. Я пойду. (Поднимается).
ЮЛИЯ. Нет, сидите, сидите… Вы же пришли с серьёзными намерениями, и так быстро сдаётесь. Не разочаровывайте меня.
ВАДИМ. Да я…
ЮЛИЯ. Давайте ещё выпьем. (Наливает себе.). Может, после второй стопки вы станете посмелее.
Выпивают.
ЮЛИЯ. Итак, вы намерены получить конкретный ответ на конкретный вопрос?
ВАДИМ.  Если можно так выразиться…
ЮЛИЯ. Можно. Выражайтесь.
ВАДИМ. Если вы готовы мне ответить…
ЮЛИЯ. Готова. Спрашивайте.
ВАДИМ. Пожалуйста, не торопите меня. Дайте мне собраться с мыслями.
ЮЛИЯ. Собирайтесь. У вас их много?
ВАДИМ. Чего?
ЮЛИЯ. Мыслей. Если много, то вы же долго будете их собирать.
ВАДИМ. Мне кажется, что вы опять смеётесь надо мной.
ЮЛИЯ. Вы невозможны, Вадим! Вы такой мнительный. Мужчине таким быть нельзя, иначе у вас совсем не останется шансов. Шансов по поводу меня. Мне мнительный спутник по жизни ни к чему.
ВАДИМ. Вижу, я вас раздражаю. Вы смотрите на меня с сожалением… Я всё понимаю: я вам неприятен. (Встаёт). Я уйду… Я виноват. Да, виноват. Припёрся к вам. Задаю глупые вопросы. Ради Бога, простите меня. Я не хотел обидеть вас.
ЮЛИЯ. С чего вы решили, что обидели меня?
ВАДИМ. Мне так показалось.
ЮЛИЯ. Это не так.
ВАДИМ. Не так?
ЮЛИЯ. Вы не обидели меня.
ВАДИМ. Правда?
ЮЛИЯ. Правда. Истинная правда. Не уходите… Садитесь. Резким уходом обидите не меня, а маму. Ешьте. Голубцы. Салат «цезарь».
ВАДИМ.  (Возвращается за стол). Хорошо. Спасибо. Я буду есть.
Музыка. Шварц. Грустный вальс.  Долгое молчание.
ЮЛИЯ. У вас такой сосредоточенный вид, будто вы рожаете важные мысли. О лягушках размышляете?
ВАДИМ. Нет. О своём предназначении. Когда учился в университете на биологическом факультете, то был уверен, что я – особенный. Совершу такое, такое, что мир ахнет. Прошло десять лет – никто не ахнул. И вот думаю: к чему я предназначен?
ЮЛИЯ. Вам хочется поразить мир?
ВАДИМ. А как же?! Каждый человек должен стремиться сделать такое, чтобы поразить мир.
 Долгое молчание.
ВАДИМ. Мне больно, когда вы так на меня смотрите… Я даже не знаю, как мне дальше жить с таким вашим взглядом. (Встаёт.) Я понял, что вы хотите мне сказать.
ЮЛИЯ. Поняли?
ВАДИМ. Понял.
ЮЛИЯ. Ну вот и замечательно! Не нужно тратить лишних слов.
ВАДИМ.  Лишних слов у меня нет, я не могу найти нужных слов. Вы самая прекрасная женщина из всех существующих на свете. Я бы сделал всё возможное и даже невозможное, чтобы вам не было грустно. Но я понял: ничего не могу изменить.
ЮЛИЯ. Вы правы: ничего не изменить. Не укоряйте себя, вы ни в чём не виноваты. И я не виновата. Никто не виноват.
ВАДИМ. Никто не виноват. Вы только не подумайте, что я унылый. Нет, совсем нет. Хотите я развею вашу грусть. Расскажу вам про…
ЮЛИЯ. Про лягушек!
ВАДИМ. Нет. Совсем не про лягушек, а про свет и тьму. Когда я был маленький, то меня терзала тревога: а вдруг я не проснусь завтра? У вас такое бывало?
ЮЛИЯ. (Не сразу). Не помню. Наверное, нет.
ВАДИМ. Я был уверен, что от дневного света смерть убегает, прячется, исчезает. А когда наступает тьма, то она, смерть, выходит на охоту.
ЮЛИЯ. Какие необычные вещи вы говорите. Сколько вам тогда было?
ВАДИМ. Лет шесть-семь. Мама укладывала меня спать. Я пытался заснуть. Но вдруг меня пронзала ужасная мысль: если засну, то умру. От безумного ужаса я срывался с кровати, зажигал свет, бегал по комнате.
ЮЛИЯ. Как странно. Ничего подобного у меня не было. Ни в детстве, ни в жизни. Никогда. 
ВАДИМ. Мы живём во тьме, на нас направлена только узкая полоска света, а там, там – чёрная тьма, и мы не замечаем тьму, потому что родились в этой тьме и сжились с нею. Посмотрите, сколько греха вокруг, сколько неправды, сколько лжи, сколько горя, сколько страданий – это всё тьма, тьма, тьма. Горе растёт и растёт на Земле, и с каждым днём волна людской скорби круче и круче. Все живут как враги. Народы как звери смотрят друг на друга. Скоро настанет крайний предел, настанет время Высшего суда. А после высшего суда настанет время возрождения человека и человечества. Дух высшей истины воцарится на Земле. А если вы, Юлия, и я будем вместе, то скорби и горя станет меньше. А будет больше счастья и любви. 
ЮЛИЯ. (Усмехается). Как виртуозно после света и тьмы вы ввернули необходимость быть нам вместе. Вадим, хотите услышать правду?
ВАДИМ. Хочу.
ЮЛИЯ. Не обижайтесь, что я встретила вас, скажем так, неласково. Устаю я на работе, очень устаю. Устаю от монотонности. Одно и то же, одно и тоже день за днём.
ВАДИМ. Я не знаю, кем вы работаете.
ЮЛИЯ. Бухгалтером. Простым бухгалтером. Цифры, цифры, цифры.
ВАДИМ. Я думал, вы музыкант. Снегирёв сказал, что вы преподаёте в музыкальной школе.
ЮЛИЯ. Школа – это было давно. На зарплату преподавателя музыки не проживёшь. Сменила профессию. Теперь я бухгалтер. Но есть ученики – учу их на фортепьяно. (Пауза.)
Юлия встаёт подходит к пианино. Играет Шопена. Заканчивает. О чём-то думает, уставившись в окно.
ЮЛИЯ. Открою вам тайну: я глупая. Чрезвычайно глупая, и это сразу бросается в глаза.
ВАДИМ. Зачем вы наговариваете на себя? Вы… Вы… Вы необыкновенная.
ЮЛИЯ. Не жалейте меня. Я сама себя на жалею. Не жалею, потому что я убогая. (После долгой паузы). В прошлом году я встретила человека… Нет, не так. Я вдруг открыла человека, которого к тому времени знала уже пять лет. И я совершенно не могла себе представить того, что со мной вдруг произошло. Я в него влюбилась безумно, влюбилась так, как никогда не было в моей жизни. Я открыла для себя любовь. Когда мне говорили, и мама в том числе: «Ты никого не любишь», я возмущалась: «Как?! Я не люблю?! Я стольких любила». (Пауза). У меня постоянно возникали любовные отношения, я любила всех своих мужчин. Была убеждена в этом абсолютно. Но встретив его, обнаружила: то была совсем не любовь... Симпатия, привязанность, влюблённость, но не любовь. Потому что ради любого из тех, других, что были у меня раньше, не согласилась пожертвовать и волоском со своей головы. Наоборот! Я – такая. Хочешь – принимай мои правила игры. Не хочешь – катись к чёртовой матери. А тут – я не могла без него жить. Готова была ради него абсолютно на всё. Если бы он запретил мне играть на пианино, приказал каждый вечер мыть ему ноги, жить с ним на Чукотке – да ради Бога! С песнями! Не было вещи, к которой я не была бы готова ради него. Я готова была на всё, только бы он был со мной. Вот с ним я готова жить и в шалаше. (Пауза). Мне необходимо было видеть его каждый день, только видеть его, говорить с ним, ощущать его. Я не могла без него жить. А потом он меня бросил. Это был для меня конец жизни. Я звонила ему по мобильнику – он не отвечал. Часами стояла под его домом и смотрела на окна, писала ему письма и отправляла по имейлу. Он не отвечал. Ночью сна не было, я умоляла: «Дорогой, миленький! Услышь меня, пожалуйста! Вспомни обо мне хоть на минутку. Я так люблю тебя, мой хороший…» (Устало.) Ну разве умная женщина может так вести себя? Нет у меня ума. Нет гордости. И разве может после этого кто-нибудь, ну хоть кто-нибудь не то, что любить, а уважать меня? (Долгая пауза). Извините, что-то я разоткровенничалась. Впрочем, это не важно. Посмотрите на меня внимательно. Что-то во мне, очевидно, не так. Иначе за что же меня так наказывать? Я ведь так хотела заслужить его любовь. Как это глупо, как глупо.
ВАДИМ. Совсем нет, не глупо. Вы тонкая, чувственная натура.
ЮЛИЯ. Я каждую улицу помню так: здесь мы с ним ходили, а здесь — нет. Всё связано с ним… Наступил момент: я смирилась… Наверное, со всем можно смириться. Только разве это жизнь, если нет радости ни в чём, если нет надежды?
Входит Люся.
ЛЮСЯ. Привет. О, у нас пир? (Разглядывает Вадима.) Это ради вас Юлька так расстаралась?
ЮЛИЯ. Иди в свою комнату.
ЛЮСЯ. Успею.
ЮЛИЯ. Люся!
ЛЮСЯ. (Вадиму). И что вам ответила Юлька?
Вадим непонимающе смотрит на Люсю.
ЛЮСЯ. Ну, вы же пришли услышать от неё ответ на вопрос: согласна она выйти за вас замуж?
ЮЛИЯ. Люся!
ЛЮСЯ. Ну, что Люся? Нормальный вопрос. (Вадиму). И я знаю ответ: она вам откажет. Не обижайтесь, но вы… вы какой-то… Ну, в общем, не в её вкусе. Не предмет мечты.
ЮЛИЯ. Люся! Марш в свою комнату.
ЛЮСЯ. Дай пообщаться с умным человеком. Тем более если у него нет шансов – он у нас последний раз. (Вадиму). Я бы не советовала вам строить семью с Юлей.
ЮЛИЯ. Это ещё почему?
ЛЮСЯ. (Вадиму). Занудливая она. Впрочем, и вы занудливы, а два зануды, это минус на минус, получается плюс.
ЮЛИЯ. Не ломайся.
ЛЮСЯ. А я не ломаюсь. Говорю правду, а Юльке не нравится.
Входит Ирина Григорьевна.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. (Люсе). А ты почему здесь? Ты же собиралась в кино?
ЛЮСЯ. А мне здесь интересней. Тут такое кино! И к тому же мне хочется есть, а здесь вон сколько еды.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Иди на кухню. Там поешь.
ЛЮСЯ. Но здесь уже всё готово.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Иди на кухню, я тебе говорю.
ЛЮСЯ. Я хочу защитить Вадима от Юльки, она же его затюкает.
ЮЛИЯ. Убирайся!
Люся уходит.
Ирина Григорьевна, потоптавшись, тоже выходит.
ЮЛИЯ. Люся становится невозможной.
ВАДИМ. Переходный возраст.
ЮЛИЯ. Да при чём тут возраст! Я в её возрасте была вполне нормальной. Вот, скажите, Вадим, почему люди мучают друг друга? Даже самых родных, самых близких? Знаю, что и Люся, и мама любят меня… И в тоже время тянут из меня нервы и тянут. Почему? Любят — мучают, мучают и в то же время любят. Вы любите меня?
ВАДИМ. Я люблю вас. Да.
ЮЛИЯ. А я не люблю вас. Не люблю. И никогда не полюблю. 
ВАДИМ. Я сумею заслужить вашу любовь! Я буду очень стараться. 
ЮЛИЯ. Он будет стараться… Да разве любовь можно заслужить старанием?! О чём вы говорите? Это же любовь! Она или есть, или её нет.
ВАДИМ. Я ни на что не претендую.
ЮЛИЯ. А я и не советую вам претендовать. Я занудливая, унылая бухгалтерша.
ВАДИМ. Не нужно так говорить. Не нужно. Вы такая красивая. Такая привлекательная. Вы звезда в ночи.
ЮЛИЯ. Звезда в ночи… Это какая-то ошибка. Вы создали в голове идеал женщины, и пытаетесь подогнать под этот идеал меня. А я не идеал. Во мне масса недостатков. Я нетерпеливая. Вздорная. Иногда впадаю в депрессию. Могу ни с того ни с сего накричать на близкого человека. Я не всегда честная.
ВАДИМ. Так это замечательно – видеть свои недостатки. Если их видишь, значит, можно исправить.
Ирина Григорьевна гордо вносит на подносе горшочки.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. А вот и горячее! Утиные грудки в горшочке.
ЮЛИЯ. (Кричит). Мама, какие горшочки?! Уйди!
Ирина Григорьевна исчезает.
ЮЛИЯ. Господи! Ну, зачем я так? Накричала на маму. (Кричит.) Мама, мама! Неси горшочки.
Ирина Григорьевна не откликается.
ЮЛИЯ. Ну, вот, мама обиделась. Ну, почему, почему, почему?! Мама бесконечно меня любит. (Пауза). Согласно маминому преданию, я сразу родилась красавицей. Да такой красивой, что в первый же день на меня сбежался смотреть весь роддом. Роженицы из других палат толклись у двери, втайне мечтая поменять своих детей на меня. (Пауза). Второй мамин миф – будто я исключительно одарённая. А я была обыкновенным ребенком, первую книгу прочитала в 8 лет, а средняя школьная оценка – четверка с минусом... Она уверена, что я прекрасная пианистка. Да, я люблю музыку, люблю играть – Шопена, Рахманинова. Но я осознаю: мой уровень средний. Даже ниже среднего. А маму не разубедить. Подобных мифов у неё огромное множество. Временами это становится обременительным. Мне так хочется освободится от её любви.
ВАДИМ. Мне понятны ваши переживания. Вы не должны отчаиваться.
ЮЛИЯ. Я не отчаиваюсь. Я всегда живу надеждой. Хотя надежда — это всегда иллюзия.
ВАДИМ. Вы чистый, искренний человек! Если у человека душа чистая, то он видит вокруг себя только чистые души. Если человек охвачен счастьем, то все люди кажутся прекрасными. А если душа погружена во мрак, то выплывают мрачные, тёмные образы... Всё в человеке... Весь мир в человеке... Весь мир во мне. А что есть я? Я не знаю, откуда я начался, где кончаюсь. Мы умираем, так и не поняв: кто мы и зачем мы здесь. А между тем где-то глубоко в нас живет одно стремление: туда, ввысь! В космос. (Смотрит на Юлию). Я что-то не то говорю, какие-то глупости…
ЮЛИЯ. Может, и глупости. А, может, и нет.
ВАДИМ. Однажды – мне было лет 14 – мы жили на даче. Я случайно проснулся в 5 утра, вышел в сад. И окунулся в свежий, сочный воздух. Тихой радостью наполнен рассвет, ожидающий первых солнечных лучей. Я ощутил небывалую связь с миром. И было в этом чувстве что-то тайное от всех, очень интимное и бесконечно счастливое. Ведь все ещё спят и представления не имеют о красоте утра. И мне стало жаль тех, кто скучно проснётся только в 7 и будет скучно собираться на скучную работу или на скучную учёбу, проспав самое прекрасное в наступившем дне. Вы выходили в летний сад в пять утра?
ЮЛИЯ. (Задумчиво). Вы поэт.
ВАДИМ. Однажды, студентом, я ночью забрался на колокольню. Смотрел на спящий город, и таким одиноким себя почувствовал. Никому, никому я не нужен. И захотелось ударить в колокол. Разбудить спящих. Они сбегутся к колокольне. А я сверху скажу им: граждане  люди, посмотрите на одинокого человека. Вот я, один, стою на колокольне, и нет ни одного родного человека у меня на земле. А теперь у меня есть родной человек на земле – это вы, Юлия. (Пауза). Я сделаю вас счастливым. Сделаю. Мы будем вставить в пять утра и наполняться тихой радостью от рассвета. Мы поднимемся ночью на колокольню и ударим в колокол. (Пауза). Извините, опять глупости болтаю. Говорю путанно, заумно. Мне уже давно пора уходить. Я вам надоел.
ЮЛИЯ. Не уходите.
ВАДИМ. Не уходить?
ЮЛИЯ. Да. Не уходите.
ВАДИМ. Вы на моё предложение ответили: нет. Я не обиделся. Это ваш выбор. Я вам в тягость.
ЮЛИЯ. Нет.
ВАДИМ. Нет? Может быть, я не так вас понял?
ЮЛИЯ. Нет.
ВАДИМ. Вы хотите сказать: да?
ЮЛИЯ. Да.
ВАДИМ. Не понимаю. Наверное, мы говорим о разных вещах. Вы отказали мне?
ЮЛИЯ. Нет.
ВАДИМ. Нет?
ЮЛИЯ. Нет.
ВАДИМ. Этого не может быть. Это невероятно. Вы говорите мне: да?!
ЮЛИЯ. Да.

Сцена четвертая. Квартира Старцевых.

Утро. Юлия собирается на работу. Входит с подносом Ирина Григорьевна.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. А вот и кофе. (Расставляет чашки на столе). Если бы ты знала, как я счастлива! Всю ночь глаз не сомкнула – думала, думала. Думала о тебе. Думал о Вадиме. И мысли лёгкие, радостные…
ЮЛИЯ. (пьет кофе). Мама, ты на любую мелочь тратишь столько эмоций… И на радости, и на неприятности. Тебя так ненадолго хватит.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Это не мелочь – когда двое находят друг друга. Теперь могу умереть с улыбкой на губах – ты пристроена.
ЮЛИЯ. Опять помирать собралась. Мама, прекрати эти глупости. (Смотрит на часы). Опаздываю. Где же синяя папка с отчётом?
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. За Люсю-то я не волнуюсь, она к жизни подготовлена. В девках не засидится. А вот ты… Если бы ты знала, как я переживала за тебя! Одна и одна. Всё-таки возраст. И неразумная связь с этим… Со Снегирёвым…
ЮЛИЯ. Мам, ну, хватит, а? Всё устраивается так, как ты хотела – выхожу замуж. За положительного человека. Не дёргай меня за нервы.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Да, оставим всё плохое позади. Будем думать о будущем.
Появляется ЛЮСЯ.
ЛЮСЯ. Маман, что на завтрак? 
Юлия выходит.
ЛЮСЯ. Юлька как не своя.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. У Юли серьёзное событие в жизни. Она взволнована, нервничает. Посмотрю на тебя, когда и ты будешь в её положении.
ЛЮСЯ. В её положении я не буду.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Будешь. Когда-нибудь станешь невестой.
ЛЮСЯ. Я не дура, чтобы выходить замуж. Жить с мужчиной можно и без одобрения ЗАГСа.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Кто тебя научил таким глупостям?
ЛЮСЯ. Никто не научил. Своим умом дошла. А то будет, как у тебя с папой. Хорошо, что ли?
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. (Кричит). Прекрати! Это не твоего ума дело!
ЛЮСЯ. А вот и моего! Думаешь, приятно, когда мама и папа отдельно? Какой пример вы мне подаёте?
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Да что это за наказание?! Ты в могилу хочешь меня свести! Полюбите, только когда буду лежать на кладбище.
Возвращается Юлия.
ЮЛИЯ.  Не могу найти синюю папку. Люсь, ты не видела?
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. У меня ж на плите гренки! (Выходит.)
ЛЮСЯ. Папа вышел на связь.
ЮЛИЯ. Как это вышел?
ЛЮСЯ. Прислал по имейлу письмо.
ЮЛИЯ. Что пишет?
ЛЮСЯ. Просит прозондировать, как мама отнесётся к его возвращению.
ЮЛИЯ. Этого нам только не хватало!
ЛЮСЯ. Ясно, эта корова его достала. Пишет, что вернётся навсегда.
ЮЛИЯ. Мама, добрая душа, опять примет его. Он скажет: «Я не могу без тебя жить» – она и поплывёт. Уж сколько раз он приходил навсегда и уходил навсегда.
ЛЮСЯ. А вообще папа молодец – урывает от жизни всё! Он для меня пример. Слушай, а со Снегирёвым у тебя…
ЮЛИЯ. (Резко перебивает). Не произноси при мне этого имени!
ЛЮСЯ. А какая была любовь. Я тебе так завидовала. А теперь если у тебя Вадим, то со Снегирёвым горшки врозь.
ЮЛИЯ. Люсь, ну прошу…
ЛЮСЯ. Всё, всё, всё! Проехали. Будем говорить о лягушковеде и лягушколюбе…
ЮЛИЯ. Люська, хватит!
ЛЮСЯ. Какие мы нежные! Какие чувствительные! А вообще-то Вадик… Можно я его буду звать Вадиком? Вадик мне нравится. Такой и должен быть муж – дурачок. Добрый, лопоухий дурачок. Тебе повезло. Будешь из него верёвки вить. Любовников заведёшь…
ЮЛИЯ. Как ты смеешь так говорить о человеке, который ничего дурного тебе не сделал?
ЛЮСЯ. Я долго на свете живу, имею опыт, потому сразу определяю, кто есть кто. Вадик – дурачок патентованный.
ЮЛИЯ. Вовсе не дурачок. Он наивный. И очень добрый. Он верит, что существует любовь, что существует преданность, верность, самопожертвование…
ЛЮСЯ. Пошло, поехало… И ты превращаешься в Вадика – занудливого ботана. Быстро, однако.
ЮЛИЯ. Не понимаю, для чего ты вообще живёшь. Когда-нибудь жизнь накажет тебя.
ЛЮСЯ. Ой, ой, ой! Напугала. Сейчас от страха под диван полезу прятаться.
ЮЛИЯ. То, что Вадим говорил про любовь, конечно, не ново, но это и не смешно. Только конченый человек может смеяться над этим.
ЛЮСЯ. Ха-ха-ха. Да кто в наше время верит в любовь… Только ботаны.
ЮЛИЯ. С тобой невозможно разговаривать. Скажи, зачем ты злишь меня? Зачем?
ЛЮСЯ. Затем, что я твоя сестра. И я тебя люблю.
Юлия уходит. Люся бесцельно бродит по комнате. Входит Ирина Григорьевна.
ЛЮСЯ. Папа мне написал.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Да?
ЛЮСЯ. Он хочет вернуться.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. (Растерянно). Хочет вернуться?
ЛЮСЯ. Ну, да. Он вроде как в командировке. Длительной. Вот хочет вернуться. С вещами.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Ну, что ж! На свадьбе должны присутствовать оба родителя. А то неловко будет перед Вадимом, если со стороны невесты только мать. А так он сразу почувствует, что у нас крепкая, здоровая семья.
ЛЮСЯ. Мама, ты как ребёнок.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. А что такого я сказала?
ЛЮСЯ. Ничего. Так что ему ответить?
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Ответь, что это его дом, в котором его всегда ждут. Ответь, что у его старшей дочери скоро свадьба. Юля заслужила счастье. Вадим порядочный человек – это видно с первого взгляда. Восхищает, что к Юле он относится, как к хрустальной вазе – бережно. Сейчас это большая редкость. (Подумав). Хотя есть в Вадиме что-то странное. Впечатление, что он немного заговаривается. Тебе так не кажется? Как-то вот уклоняется в сторону от мысли. А? Нет?
ЛЮСЯ. Мама, он обыкновенный того… С приветом (крутит пальцем у виска). И мне по барабану, отклоняется у него здесь (показывает на голову) или нет. Меня это не колышет. Не мне с ним жить.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Как ты можешь быть такой равнодушной? Мы — одна семья. Юля твоя сестра. Вадим войдёт в нашу семью. Создание новой семьи – это важный шаг. Мы должны быть уверенны, что Вадим не… ну, как бы это сказать? …
ЛЮСЯ. Да говори прямо – не шизанутый.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Ну, так резко не надо. Он порядочный – это главное. А если он немного…
ЛЮСЯ. Как же немного?! Очень даже много.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Он честный. Но слегка…
ЛЮСЯ. … с придурью.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Слегка со странностями. А, с другой стороны, кто сейчас без странностей? Но ведь эта черта может быть наследственной. Что если это отразится на детях, на внуках?
ЛЮСЯ. Ещё как отразится! Мы по биологии учили – он свой ген шизанутости передаст Юльке, а она родит от него дауна.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Не дай Бог! Как бы выяснить, были у него в роду какие-то умственные отклонения?
ЛЮСЯ. Потребуй у него справку. Или сделай запрос в психдиспансер – он там наверняка стоит на учёте.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Ну, требовать справку – это как-то неловко. А вот узнать о его родственниках… Кто у него родители?
ЛЮСЯ. Родители наверняка тоже на учёте в психдиспансере.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Надо познакомлюсь с его родственниками. Думаю, что всё это не так страшно.
ЛЮСЯ. Да плевать на странности! Разве это странность – любить лягушек? Так, чепуха!

Сцена пятая. Квартира Петровых.

Лариса уткнулась в планшетник. Звонок в дверь. Лариса, не отрываясь от планшетника, идёт открывать. На пороге Ирина Григорьевна. 
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Здравствуйте!
ЛАРИСА. Здравствуйте.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Я Ирина Старцева.
ЛАРИСА. И что? А-а, вы из водоканала. Я же сказала, что в вашем водоканале все жулики. И не намерена оплачивать ваши махинации.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Нет, я вовсе не…
ЛАРИСА. Не собираюсь платить за горячую воду, которая совсем не горячая, а едва тёплая. Вода должна быть не меньше 60 градусов. Я каждый день измеряю термометром. В лучшем случае 20 градусов. А холодная?! Она иногда такого цвета, будто зелёнки в неё подсыпали.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Да нет, я совсем…
ЛАРИСА. Погодите, сейчас я вам покажу документ. (Роется на столике). Вот. Это график температуры воды. Видите? Каждый час я отмечаю температуру. Горячая выше 20 градусов не поднимается. Всё! Разговор окончен. Не платила и платить не буду.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Я мама Юлии.
ЛАРИСА. Какой ещё Юлии?
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Юлии Старцевой. Я же вам звонила. Вы назначили встречу на три. Сейчас как раз три. Моя Юля и ваш Вадим собираются, так сказать, создать семью – я же вам говорила.
ЛАРИСА. (Всматривается в Ирину Григорьевну). Вадим сообщил мне о своём намерении.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Вот я и пришла. Как вы относитесь к факту, что Вадим и Юля создадут семью?
ЛАРИСА. Ну, как старшая сестра может относиться к решению брата? Он взрослый. Всё решает сам. А я… Что я?
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. А кто ваши родители?
ЛАРИСА. Их нет. Они ушли.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Ушли? Куда?
ЛАРИСА. Туда. (Кивает вверх). Да вы проходите. Разуваться необязательно.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Понимаю. То есть не понимаю. Умерли что ли? Как?
ЛАРИСА. Долгая история. Тяжело об этом говорить.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Мы как будущие родственники, должны всё друг о друге знать. Даже тяжёлые моменты.
ЛАРИСА. Папа умер в колонии.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. (Растерянно). Как в колонии? В какой?
ЛАРИСА. В обыкновенной.  Там, где заключённых держат.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Он попал в тюрьму?! За что?
ЛАРИСА. Папа работал судьёй. Он был очень честным. Судил по закону, справедливо. Невзирая на личности. И ему отомстили за честность и справедливость. Обвинили его во взяточничестве. И осудили на 15 лет.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Какой ужас!
ЛАРИСА. В лагере у него открылся туберкулёз. И он сгорел буквально за месяц. (Зло. Показывает планшетник). Посмотрите в интернете – вокруг одни взяточники, казнокрады, воры, они живут вольно. Жируют на свободе. А честного человека погубили. Маму, когда папу отправили в колонию, разбил инсульт. Умерла. Мучилась страшно.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. (Не зная, что сказать). Да-а, история.
ЛАРИСА. Мы с Вадиком остались одни. Жили в служебной квартире. Четыре комнаты. Нас выселили. Дали вот эту, однокомнатную. Конфисковали всё имущество. Столько мы пережили. Начинали жизнь с нуля.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Какое несчастье! Сочувствую. Такое пережить. И вы, значит, с Вадимом здесь.
ЛАРИСА. Да. Мы с мужем и Вадим.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Втроём на такой маленькой площади!
ЛАРИСА. А что делать? Купить ещё квартиру – ни у меня, ни у Вадика нет денег. (Пауза). Сейчас-то уже наладилось, а первые годы ужас что было. Так с чем вы ко мне?
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Я уверена, что дети – Юля и Вадим – будут счастливы. Они подходят друг другу: чистые, открытые… Может быть, чересчур впечатлительные, но они будут беречь друг друга. Вадим, как бы это выразиться, несколько странный…
ЛАРИСА. Вадик необыкновенный.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Да, необыкновенный… (Не знает, как подступить к тому, что её интересует). А лягушками он как увлёкся?
ЛАРИСА. Совсем маленьким. Для меня взять лягушку или жабу в руки это (Передёргивает плечами), а он спокойно берёт, рассматривает. Но знаете, у него есть и отрицательные качества.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Какие?
ЛАРИСА. Он взрослый мужчина, а совсем не подготовлен к жизни.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. В каком смысле не подготовлен?
ЛАРИСА. В самом прямом. Он очень ранимый.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Я это заметила. Но, с другой стороны, он простой, непритязательный…
ЛАРИСА. Это вы точно подметили. Он крайне непритязателен. И он очень увлечён наукой. Для него наука — всё.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. И вижу: Юлю он любит. Это большая редкость в наше время – любовь.
ЛАРИСА. Вадик столько рассказывал о вашей дочери! Сколько восторженных слов! Мне даже захотелось увидеть её.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Увидите, увидите. И они уже давно на «ты». Два раза ходили в театр. На выставке картин Репина были. Юля заслужила счастье, она столько пережила!.. Я верила, что есть на свете человек, который оценит её чистоту и душевную глубину.
ЛАРИСА. Вадим говорит о вашей дочери вдохновенно. Даже о лягушках он не так говорит.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Но почему лягушки? Это, согласитесь, всё-таки несколько странное увлечение.
ЛАРИСА. Он считает лягушек высшими существами. Разумными существами.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. (В растерянности). Даже так? Но лягушки это…
ЛАРИСА. Он считает, что лягушки – представители внеземной цивилизации…

Сцена Шестая. Парк.

Юлия и Вадим прогуливаются.
ЮЛИЯ. Мой любимый парк. Люблю тут развеяться. А это речка Лихоборка. Когда мы получили здесь квартиру, речка была совсем дикой. Даже соловьи пели. А сейчас нет соловьёв. Не поют.
ВАДИМ. А лягушки водятся?
ЮЛИЯ. Опять ты про своих лягушек!
ВАДИМ. Да будет тебе известно, лягушки живут только в чистой воде. Если в вашей Лихоборке есть лягушки, то значит, экология хорошая. А если нет… Лягушки очень чувствительны к любому загрязнению природы. А трели, которые выдают лягушки, восхитительные. С соловьиными не сравнишь.
ЮЛИЯ. Вадим, ты невозможен. Сравнил пение соловья и кваканье этих тварей.
ВАДИМ. Я не настаиваю, у каждого свой вкус в искусстве пения. Я люблю трели лягушек.  (Пауза). Лягушки – представители внеземной цивилизации…
Юлия с изумлением посмотрела на Вадима.
ВАДИМ. Есть извращённое представление, будто на обитаемых планетах нашей Галактики живут существа непременно внешне похожие на нас. А это не так. На разных планетах и разные условия жизнеобитания. Потому существа биологически развиваются по прихотливым вариантам. И на обитаемой планете, которая, скажем, где-нибудь в районе Туманности Андромеды, цивилизация, и в ней высшие существа – лягушки.
ЮЛИЯ. Вадим, ты это серьёзно? Ну, как могут быть лягушки высшими существами?!
ВАДИМ. Ну, вот – и ты мыслишь примитивно.
ЮЛИЯ. Не примитивно, а исходя из здравого смысла.
ВАДИМ. Эволюция не подчиняется здравому смыслу, а подчиняется законам биологии, законам генетики. У меня с детства изумление перед природой. Я преклоняюсь перед её совершенством. Природа такое иногда подкидывают, что застываешь от восхищения. Вот почему мы стареем?
ЮЛИЯ. (Пожимает плечами). Стареем и стареем. Наверное, потому что организм изнашивается.
ВАДИМ. Это, разумеется, так – органы изнашиваются. Но стареть, оказывается, совсем не обязательно. У некоторых черепах срок жизни настолько высок, что признаков старения у них не наблюдается. А у медуз есть способность время от времени вновь становиться молодыми. Как тебе это – доживёшь, допустим, до 70 лет и вновь станешь двадцатилетней?
ЮЛИЯ. (Смеётся). Да кто ж откажется от такого?!
ВАДИМ. Во-о-от! А ты здравый смысл, здравый смысл.
ЮЛИЯ. Ну, хорошо, хорошо. Убедил. Так что там про лягушек-инопланетян?
ВАДИМ. У лягушек глаза расположены сверху. Они всегда смотрят вверх – почему, как ты думаешь?
ЮЛИЯ. Ну-у-у… Наверное, чтобы увидеть опасность. Или высматривать добычу.
ВАДИМ. Да, это одна из причин. А другая… Я наблюдал за лягушками ночью. Они выползают из воды на землю и, замерев, смотрят в небо.
ЮЛИЯ. И что? Если глаза расположены сверху, то куда ещё смотреть, как ни в небо.
ВАДИМ. Выползают ночью и смотрят вверх, только когда нет облаков. Они смотрят на звёзды – это генетическая память. Они ищут звезду, с которой на Землю прилетели их предки.
ЮЛИЯ. (С иронией). Лягушки на звездолёте. Ну, и фантазёр ты! Это несерьёзно – лягушки-космонавты. А слоны тоже прилетели с Андромеды?
ВАДИМ. Я понимаю, что ты думаешь: псих.
ЮЛИЯ. Да нет, что ты…
ВАДИМ. А я сделал гениальное открытие, за которое могут и Нобелевскую премию дать. Я открыл, что геном камышовых лягушек, которые водятся только в верховьях Оки, обладает невероятным уровнем сложности и состоит из 33 тысяч генов. А знаешь, сколько у человека генов? Всего 19969. А что это значит? Это значит, что камышовые лягушки высокоразвитые существа. Они не могут быть коренными жителями нашей планеты, а попали на неё из космоса. Сейчас готовлю публикацию в журнале «Природа», которая взорвёт научный мир.
ЮЛИЯ. Рада за тебя.
ВАДИМ. Мы с тобой начнём совместную жизнь, и жизнь наша будет прекрасна. От нас будет исходить свет. Мы будем радоваться жизни, и все вокруг будут радоваться.
ЮЛИЯ. Ребяческие фантазии. Лягушки… звёзды… будет исходить свет… Нет, Вадим, не могу окончательно решиться на союз с тобой. Ты слишком большой мечтатель, чтобы на тебя положиться. У тебя такая возвышенная натура, которая бывает у художников, у артистов, а мне нужен земной человек…
ВАДИМ. Возвышенные чувства – что в этом дурного?
ЮЛИЯ. Да нет… ничего дурного… Но, в сущности, я тебя очень плохо знаю.
ВАДИМ. Да как же не знаешь?! Вот он я – весь перед тобой. Мы познаём друг друга больше месяца.
ЮЛИЯ. Мы пока только друзья.
ВАДИМ. Я тебя люблю.
ЮЛИЯ. Но у меня нет ответного чувства.
ВАДИМ. Моей любви хватит на двоих. Любовь – это красота. Красота управляет миром. Из красоты рождается добро. Из добра рождается счастье. Из моей любви сначала родиться счастье моё, потом наше – совместное.
ЮЛИЯ. Ты мне нравишься, но, знаешь… (Не может подобрать продолжение).
Раздаётся кваканье лягушек.
ВАДИМ. Слышишь! Лягушки поют. Значит, Лихоборка здесь чистая. Слушай, какие сладостные трели. Это же песни неземных существ. Подойдём поближе. (Вадим и Юля удаляются).

Сцена седьмая. Квартира Петровых.

Лариса и Ирина Григорьевна за столом пьют чай.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. А вам не кажется, что это несколько странно – полёт лягушек на звездолёте из Туманности Андромеды на Землю?
ЛАРИСА. Но почему же? Это вольный полёт мысли.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Дорогая моя! Вадиму не десять лет, а он фантазирует как дитё малое. Хорошо фантазировать одному, а в семье столько хлопот? Я по себе знаю.
ЛАРИСА. Но звёзды – это возвышает! Другие миры, в которых нет взяточничества, казнокрадства, коррупции, воровства. Нет этой грязи, которая у нас.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Ну какие могут быть другие миры? (Пауза). Вот вы не замечали, что Вадим… как бы это выразиться?
ЛАРИСА. Не от мира сего хотите сказать?
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Ну, что-то вроде того…
ЛАРИСА. Так это замечательно! Вадик чудесный. Умный. Добрый. Пользуясь его добротой, некоторые на нём воду возят. У него друг детства Игорь Снегирёв, так он…
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Как вы сказали – Снегирёв?
ЛАРИСА. Снегирёв. Вы с Игорем знакомы?
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Много слышала про него. Но не знакома.
ЛАРИСА. Игорь – он из этих, из хапуг. Всё хапает, хапает – хоть бы подавился.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Не знала этого. Он, кажется, какой-то инвестиционный фонд возглавляет.
ЛАРИСА. Жульнический фонд. И Снегирёв жулик!
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Да что вы говорите!?
ЛАРИСА. Жулик. У него на Рублёвском шоссе дворец. Вадик рассказывал: три этажа, бассейн, зал для приёмов. В некоторых комнатах Снегирёв и не бывал – представляете? Разве можно на честно заработанные деньги возвести трёхэтажный дворец? Только на ворованные. Вот мы не воруем и живём в нищете. Надеюсь, вы тоже не воруете. Я всегда была против этой дружбы, но Вадик такой наивный. Работать Вадик умеет, а вот жить… жить не научился. И в людях плохо разбирается.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Мне кажется, Юлия и Вадим созданы друг для друга, они будут счастливы. Мы им поможем. Всё будет великолепно. Ну, мне пора. Спасибо за чай. За гостеприимство.
ЛАРИСА. Как? Уже?
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Тесто на пироги поставила – боюсь, как бы не убежало.
Ирина Григорьевна уходит.
Лариса убирает со стола.
Входит Вадим.
ЛАРИСА. (Всматривается в Вадима). Только что была Ирина Григорьевна. Мать твоей Юлии. Приятная женщина.
ВАДИМ.  Да. У Юли и мама хорошая, и сестра Люся. Тоже хорошая. (Пауза). Снегирёв мне не звонит.
ЛАРИСА. Не звонит и не звонит – что с этого?
ВАДИМ. И на мои звонки не отвечает. На письма по имейлу не отвечает. Странно. Мне почему-то кажется, что он избегает меня. А он мне сейчас крайне нужен! Он обещал оплатить поездку на научную конференцию в Сан-Себастьян, мне это важно. Соберутся лучшие биологи, которые занимаются лягушками. Мне там обязательно надо быть. Я написал для конференции доклад, который взорвёт научный мир.
ЛАРИСА. С чего вдруг ему избегать тебя?
ВАДИМ. Конечно, у него столько дел, но ведь для меня разговор с ним очень важен.
ЛАРИСА. Жулик он, твой Снегирёв.
ВАДИМ. Ну, Лара! Опять! Нельзя так про Гарика. Если б ты знала, сколько он делает для науки!
ЛАРИСА. Делает, чтобы набить себе карманы. Вон в интернете что пишут. (Хватает планшетник). Вот! На крышевании подпольного казино попался первый заместитель прокурора области. По некоторым данным, стоимость его услуг составила 48 миллионов рублей». 48 миллионов рублей! А нашего папу… (Плачет).
ВАДИМ. Лара, успокойся. Гарик не такой. Ничего он не крышует.
ЛАРИСА. Вадик, ты нервный, ранимый. Что-то не так скажешь, тебя не так поймут… Вот и Снегирёв что-то не так понял. Забудь обо всём. Если у тебя что-то не сложится, если у тебя что-то не удастся, я буду пенять на себя. И познакомь меня наконец с Юлей.

Сцена восьмая. Квартира Старцевых.

Квартира Петровых. Юлия что-то пишет. Дверь резко открывается, появляется Люся. Идёт, отшвыривает стул, который попадается на пути.
ЮЛИЯ. Ты чего разбушевалась?
ЛЮСЯ. Меня никто не любит!
ЮЛИЯ. Я тебя люблю. Мама тебя любит.
ЛЮСЯ. Да что мне от вашей любви! Мальчики меня не любят. Не любят, потому что я уродка. Ну, скажи, я уродка?
ЮЛИЯ. (Смеётся). Уродка, уродка. Очень симпатичная уродка.
ЛЮСЯ. А если не уродка, почему меня мальчики бросают?
ЮЛИЯ. И кто ж тебя бросил?
ЛЮСЯ. Митя! Мы с ним три месяца были вместе. Три месяца! А сегодня он сказал, что я ему надоела и он уходит к Парамоновой. К Парамоновой!
ЮЛИЯ. О, Боже! В 15 лет такие страсти.
ЛЮСЯ. Жить не хочу!
ЮЛИЯ. Люсь, жить не хотеть из-за такой глупости, что Митя ушёл к Парамоновой – да ты что? Через день тебе будем смешно.
ЛЮСЯ. Ага, смешно. Когда тебя Снегирёв бросил, ты что-то не смеялась. Хорошо помню: ходила туча тучей.
ЮЛИЯ. Порасстраивалась, конечно, но видишь – забыто. Забыто навсегда. Да таких Мить знаешь, сколько у тебя ещё будет.
ЛЮСЯ. Не нужны мне другие Мити! Мне нужен этот Митя! А он теперь с Парамоновой. А Парамонова – редкая дура. Вот скажи: почему мальчикам нравятся дуры? Светка Грулёва – ну непроходимая дура, а из-за неё подрались Васька Чернецов и Витёк Хлестов. А из-за меня никто не дерётся. (Плачет).
ЮЛИЯ. Люсь, успокойся, успокойся! Наступит момент, Васька и Витёк из-за тебя набьют друг другу морды. Всё будет хорошо.
ЛЮСЯ. Ага, хорошо. Годы-то уходят.
Юлия играет на пианино.
ЛЮСЯ. У нас по биологии тема была – земноводные. Про лягушек. А они забавные – лягушки. Вадик не зря занимается ими. Когда он придёт?
ЮЛИЯ. Сегодня.
ЛЮСЯ. А мне Вадик нравится. Я поначалу думала, что он ботан, а присмотрелась за месяц, как ты с ним встречаешься, он ничего так. И совсем не дурачок.
ЮЛИЯ. Вадим необыкновенный человек. Но пугает меня тем, что не могу понять: он на самом деле верит, что лягушки – пришельцы с других миров или разыгрывает меня? И другое пугает: он принимает меня за кого-то другого. Слушаю его – до небес меня превозносит. Но это не я. Не я. А некий фантом, который сформировался в его голове. Человека нужно принимать таким, каков он есть – да, со всеми его достоинствами, но и с недостатками, которых у каждого полно. А Вадим пририсовывает мне разные красивости. Зачем? Ну, вот начнём мы жить вместе, и он будет открывать во мне неприятные стороны. Наступит разочарование. 
ЛЮСЯ. Пусть только попробует! 
ЮЛИЯ. Он умудряется быть одновременно и умным, и глупым. Странный. К таким людям не сразу привыкаешь. Боюсь, что не привыкну.
Звонок в дверь. Люся и Юлия замирают.
ЮЛИЯ. Это Вадим. Люся, открой.
Люся идёт открывать дверь. Слышен мужской голос, Люся отвечает. Разговор затихает. Появляется Люся.
ЛЮСЯ. Там Снегирёв.
Музыка. У Юлии испуганный вид. Надолго застывает.
ЮЛИЯ. (Очнулась). Кто?! Снегирёв? Этого не может быть. А чего он не заходит?
ЛЮСЯ. Отказывается заходить. Просит тебя выйти.
ЮЛИЯ. (Суетливые движения). Почему Снегирёв? Зачем Снигирёв?
Музыка. Юлия стремительно выходит.
Входит Ирина Григорьевна.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Как-то на сердце неспокойно. Вроде бы всё готово к торжественному события, а какая-то тревога…
ЛЮСЯ. Нет.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Что нет? (Смотрит на часы).  Где Юля?
ЛЮСЯ. Сейчас придёт. Нет.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Что нет? Уверяли, что нам предстоит плохой год, год дракона. Какая чепуха! Я чувствовала, что этот год сложится удачно, чувствовала – и это действительно так! Юля нашла свою судьбу. (Осматривается). А почему в комнате такой беспорядок? Придёт Вадим, увидит этот свинарник – что он о нас подумает? Стыдно.
ЛЮСЯ. Да ничего он не подумает. Вадик, как видит Юльку, так больше ничего и никого не замечает. Ботан! Придурок!
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Люся, что за слова?! Вадим замечательный. И сестра у него замечательная. Им выпала жестокая судьба – потеряли родителей, но они не сломались. Как же Юле повезло, что Вадим обратил на неё внимание. Мягкий, обходительный. Мечта, а не мужчина. Не то что этот – Снегирёв. Наглый, самоуверенный. Как же он мучил Юлю! Она же вся чёрная ходила, когда он её очередной раз бросал. Юля вроде умная, но абсолютно не разбирается в людях. Как она могла увлечься этим ничтожеством?
Люся слоняется по комнате.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Почему ты такая бледная? Ты не больна? Давай измерим температуру. Вдруг у тебя ковид.
ЛЮСЯ. Я не больна.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Вадим звонил мне, сказал, что подыскал хорошую квартиру. Недалеко от нас – в Алтуфьево. И недорого – 22 тысяч. Будут вить семейное гнёздышко. А мы с тобой останемся вдвоём. Хотя нет – втроём. Папа же обещал вернуться. А Вадим и Юлия будут приходить к нам в гости. (Выходит. Возвращается). А где всё-таки Юля?
ЛЮСЯ. Сейчас придёт. У неё свидание.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Ладно, потом уберу. Надо приготовить салат с тунцом – Вадик его любит. Говорит, его мама точно такой же готовила. (Выходит).
Люся смотрит в окно. Влетает Юлия. У неё необыкновенное лицо. Дальше сцена идёт в бешеном темпе. Юлия достаёт большую сумку, лихорадочно бросает в неё вещи.
ЛЮСЯ. Ты куда собираешься?
ЮЛИЯ. Люська! Я счастлива! Я счастлива!
ЛЮСЯ. Что Снегирёв сказал?
ЮЛИЯ. Это невероятно! Я о таком и мечтать не смела! Выхожу. Он стоит. И улыбается. У такая у него улыбка! Он сам пришёл! Такое и вообразить невозможно: он пришёл сам. Говорит: хватит нам дурью маяться, уже не дети, переезжаешь ко мне. Говорит: теперь навсегда мы вместе. Это же музыка – навсегда вместе!
ЛЮСЯ. Но ведь он… Снегирёв тебя бросил.
ЮЛИЯ. Сказал, то была ошибка. Какое счастье!
ЛЮСЯ. Что ты делаешь, Юля? Ты понимаешь, что ты делаешь?
ЮЛИЯ. Я знала! Я чувствовала, что так будет. Есть на свете справедливость! Есть!
ЛЮСЯ. Опомнись, Юля!
ЮЛИЯ. Он меня любит. Он сам пришел. Сам! Это сон! Он боялся войти, несчастненький. Он мучился всё это время. Он такой ранимый. Ради меня он ушёл из семьи. Снял квартиру. На Никитском бульваре. Мы будем жить в центре. Он и я! Сказал, что там меня ждёт рояль. Белый. Надо взять ноты. Где они?
ЛЮСЯ. Вадим сейчас придёт.
ЮЛИЯ. Не мешай мне. Не путайся под ногами. Я могу что-то забыть. Он меня ждёт. Как я выгляжу?
ЛЮСЯ. Ты не уйдешь отсюда. Я позову маму.
ЮЛИЯ. Ты ребенок, Люся. При чём здесь мама? Снегирёв пришёл не к маме, а ко мне. Рядом с женщиной должен быть человек, принимающий решения. Мужчина. У которого ясный разум, твёрдый характер, умение просчитывать последствия. От мужчины должно веять силой, у него должно быть чувство ответственности. Я за ним буду, как за каменной стеной. Если человек не может дать тебе то, в чём ты нуждаешься – понимания, поддержки, то зачем он рядом?
ЛЮСЯ. Вадик так радовался… Юля, нельзя убивать человека. Он так красиво говорил о Туманности Андромеды, о космосе.
ЮЛИЯ. Кстати, а где моя косметичка? Вот здесь всегда лежала – нету.
ЛЮСЯ. Вадим появился, когда ты никому не нужна была. А Снегирёв… Он только свистнул, и ты бежишь к нему. Юльчёнок, милая! Не надо, не уходи. Ты же обещала, что будем вместе гулять, обсуждать всё на свете…
ЮЛИЯ. Мы и будем вместе. Обязательно. Всё будет великолепно. Будем с тобой гулять по Никитскому Бульвару и спорить. Он любит меня. Господи, как он намучился! Похудел, осунулся…
ЛЮСЯ. Ты убьёшь Вадика. Это жестоко. Он тебя любит.
ЮЛИЯ. Что ты понимаешь в любви… (Смотрит на сумку). И зачем мне это барахло, если он меня ждёт? (Бросается к двери.)
ЛЮСЯ (отчаянно). А Вадик!?
ЮЛИЯ. Вадим? Он очень хороший человек. Ты объясни ему как-нибудь… И скажи ему спасибо за всё. Обязательно. Он очень хороший человек. Позаботься о нём. (Подходит к Люсе целует ее.) Люська!.. Такой день! Такой день!.. За что мне такое счастье? (Убегает.)
Музыка. Входит Ирина Григорьевна.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Всё подготовила. Как только Вадик появится, всё смешаю, и салат готов. А где Юля?
ЛЮСЯ. Сейчас придёт.
МАМА. Я от тебя в десятый раз слышу: сейчас придёт, сейчас придёт. Где она? И почему здесь сумка? Вещи… Люся, это ты всё разбросала?
Появляется Вадим, в одной руке огромный букет цветов, в другой - шампанское.
ВАДИМ. Входная дверь была распахнута, я вошёл…
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Вадик! Здравствуй, голубчик. Проходи, проходи. А Лариса? Вы же должны были вместе прийти.
ВАДИМ. Лара в парикмахерской, позвонила, сказала, что задержится.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Мы её подождём. Такое событие надо отмечать всем семейным кругом. Теперь же мы одна семья. Юля выскочила в магазин. Вся в хлопотах. Такое событие. Дайте-ка я на тебя посмотрю… Похудел… Осунулся.
ВАДИМ.  (Протягивает ей букет). Это вам. Я очень волнуюсь.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Он волнуется! Конечно, надо волноваться – такое событие. Цветы чудесные. Люсенька, поставь в вазу. Займи Вадима, а я на кухню. Салат закончить. Вадим, правда, у меня красивые дочки? Люся – просто прелесть. Радость моя бесконечная. (Уходит).
ВАДИМ. Как мама тебя любит!
ЛЮСЯ. Вадик я должна тебе сказать…
ВАДИМ. Люся, какой сегодня день! Какой день! Я ведь не верил, что мне достанется такое сокровище, как Юля. Волшебные звуки этого имени – Юлия. Музыка, а не имя.
ЛЮСЯ. Вадик, знаешь, Юлька…
ВАДИМ. Юля. Она тонкий понимающий человек. Наши сердца бьются в унисон.
ЛЮСЯ. Вадик, я тебе должна сказать…
Входит Ирина Григорьевна, ставит на стол тарелки, идёт к буфету.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Люся, помоги накрыть стол. А где Юля?
ЛЮСЯ. Юли не будет.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Как не будет? Что случилось?
ЛЮСЯ. Ничего не случилось. Если не считать, что Юлька такое выкинула, что…
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Она не может без сумасбродства. Ничего, рядом с Вадимом остепенится. (Направляется к кухне, останавливается.) Вадим, а, может, надо было пригласить и Снегирёва? Он же твой друг со школы.
ЛЮСЯ. Мама, какой Снегирёв! Ты думай, о чём говоришь!
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Люся, а чего ты так кричишь? Чего я такого сказала? Вадиму было бы приятно, если в его самый счастливый день жизни радом лучший друг. Так ведь, Вадим? (Выходит).
ЛЮСЯ. Мама – лучшая из мам, и я её очень, очень люблю, но иногда она невыносима. Невыносима и глупа. Снегирёв! Лучший друг! Надо же такое ляпнуть. (После молчания). Вадик, странный ты человек. Нет у тебя никакой интуиции, никакого самолюбия. Разве мужчина может быть таким?
ВАДИМ. А где Юлия?
ЛЮСЯ. Вот наконец-то задал правильный вопрос: где Юля? А Юли нет и не будет.
ВАДИМ. Как не будет? Где она?
ЛЮСЯ. Она только что ускакала со Снегирёвым. Он поманил её пальцем – и она побежала за ним. Побежала, как восьмиклассница, несмотря на свои ого-го сколько лет и музыкальное образование. А о тебе и не вспомнила. Не подумала и о том, что будет с мамой, когда она узнает. Ей плевать на твои чувства, плевать на переживания мамы, плевать на мои страдания. Дрянь. Боже мой, какая же она дрянь! Ненавижу!
ВАДИМ. Не смей так говорить. Никогда не смей говорить о Юлии в таком тоне. Я запрещаю.
ЛЮСЯ. Он запрещает! Так знай: если уж ты для неё ничего не значишь, то для меня и подавно. Ты тряпка. Ты неудачник. Ты ботан. Лягушатник. Неужели ты всерьёз поверил, что Юля будет рядом с тобой? Женщины любят сильных мужчин. Мужчин, за которыми как за каменной стеной. А ты?  Тебе самому нужна стена для опоры.
ВАДИМ. Погоди, погоди! Я ничего не понимаю! Я, очевидно, что-то упустил… Я запутался… Я ничего не понимаю. Юля ушла?
ЛЮСЯ. Да.
ВАДИМ. Она не просто вышла? Она совсем ушла?
ЛЮСЯ. Да. Со Снегирёвым. Который вроде как твой друг.
ВАДИМ. А что мне делать?
ЛЮСЯ. Не знаю.
ВАДИМ. (Достаёт мобильник). Надо предупредить Ларису. (Говорит по телефону). Лара, ты где?.. Знаешь, тут возникли некоторые непредвиденные обстоятельства, потому не надо приезжать… Ну, потом тебе объясню… Нет, ничего страшного. То есть произошло страшное, но… Да нет. Ну, просто… Лара, не плачь. Всё будет хорошо. Лара, поезжай домой, я скоро буду.
Входит Ирина Григорьевна. Расставляет на столе тарелки. Слышит обрывок разговора.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Что-то с Ларисой?
ВАДИМ. Нет, ничего.
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Но где же Юля? (Присматривается к Вадиму). Вадим, с тобой что-то не так. На тебе лица нет. Ты бледен. А-а, понимаю! Переживаешь. И есть отчего переживать – такой день! (Смотрит на стол). Чего же не хватает? А-а, забыла про соус! Я же приготовила замечательный грибной соус.
Ирина Григорьевна выходит.
ВАДИМ. Я пойду.
ЛЮСЯ. Тебе легко – уйдёшь. А что мне делать? У мамы больное сердце. Когда она узнает про Юльку и Снегирёва, её хватит удар.
ВАДИМ. Я понимаю.
ЛЮСЯ. Ничего ты не понимаешь! Дурак! Зачем ты всё это начал? Зачем познакомился с Юлькой? Зачем ввалился к нам? Кто тебя просил? От тебя, дурака, только несчастье.
ВАДИМ. (Медленно). У неё удивительные глаза. В каждом её взгляде множество оттенков.
ЛЮСЯ. Перестань говорить об этой дряни, она не стоит и твоего мизинца. Неужели ты не понимаешь?
ВАДИМ. Да, ты права: я чего-то не понимаю. Я, очевидно, в чём-то просчитался. Ошибся. Конечно, я ошибся, потому всё пошло вкривь и вкось. А может, я слишком поторопился? Может быть, она сначала должна была привыкнуть ко мне?
ЛЮСЯ. (Берёт его за руку). Если человек кого не любит, то это навсегда.
ВАДИМ. Какая у тебя горячая рука. Не знаю, что делать. Самое лучшее – уйти. И забыть всё. (Поднимается, идёт к двери). Я не могу без неё жить. (Пауза). Моё несчастье в том, что слишком много размышляю. Размышляю о жизни. Жизнь моя кончена.
ЛЮСЯ. Вадик, какой ты глупый. Как мне тебя жалко.
ВАДИМ. Кончена жизнь. Но надо быть сильным. Нельзя отчаиваться. Века пройдут. Вселенная откроется. Дверь распахнётся.
ЛЮСЯ. Ага, распахнётся. А за дверью – болото. С лягушками.
ВАДИМ. Нужно смотреть на жизнь шире…
ЛЮСЯ. Да куда уж шире…
ВАДИМ. Дверь распахнётся… Извини, я устал. Я все эти дни почти не спал. Я очень хочу спать. Очень. Лягу и усну навеки. Без неё мне нет жизни. (Уходит.)
Входит Ирина Григорьевна с пирогом в руках…
ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА. Дети, а вот и пирог… (Замечает, что Вадима нет). А где Вадик? Где наконец Юля?! Такой счастливый день, а она… (Вдруг сразу всё понимает. Садится. Взгляд отрешённый).
Музыка. Финал. Губайдулина. Песня без слов.
Входит Старцев. Два чемодана. Вид возбуждённо-радостный. То ли изображает возбуждение и радость, то ли на самом деле испытывает эти чувства.
СТАРЦЕВ. А вот и я! (Ставит чемоданы на пол). Картина Репина: не ждали! (Замечает накрытый стол). Неееет, ждали! Роскошный стол накрыли к моему приезду. Люся, молодец! Не забыла сообщить маме, что я возвращаюсь из командировки именно сегодня. И тут я вовремя. (Хватает кусочек того, кусочек другого). Как раз всё, что я люблю. И мои любимые голубцы! Иришка – ты прелесть, расстаралась. (Целует Ирину Григорьевну в затылок. Берёт из её рук поднос с пирогом, ставит на стол, разрезает. Ест). Как же я соскучился по твоим кулинарным изыскам. (Жуёт. Замечает безучастность Ирины Григорьевны и Люси). Что это у вас такой кислый вид? Иришка? Люся? А где Юля? Юли не хватает, чтобы была законченная картина счастливой семьи. Сейчас сядем всей дружной семьёй за стол, выпьем за моё возвращение из командировки, Юля сыграет на пианино, я спою.
ЛЮСЯ. Папа, как ты не вовремя.
Конец

Николай Андреев. nikandreev@bk.ru