Закрытие церквей

После Октябрьской революции 1917 года и установления Советской власти началась официальная правительственная компания по решению «церковного вопроса». В 1918 году В.И. Ленин подписал декрет «Об отделении Церкви от государства». К 1922 году у церквей были изъяты все церковные ценности, что собирались веками. Но оставалась земля и недвижимое имущество, то есть здания церквей. Постановлением ВЦИК от 8 апреля 1923 года о «религиозных объединениях» всё, что осталось, подлежало обложению налогом.

Следующие меры правительства были ещё строже. Циркуляром НКВД №70 от 9 марта 1926 года «…всё церковное имущество передавалось в аренду церковной общине, на правах пользования…»

При Кинельском НКВД был создан районный административный отдел (РАО), в обязанности которого входило контролировать деятельность церквей на территории района. При этом РАО руководствовался секретным циркуляром: «Церкви, не удовлетворяющие санитарным и противопожарным правилам, передаче общине не подлежат…собрание верующих только с разрешения сельсовета и РАО…религиозные общества юридическими лицами не являются и не имеют права собственности…всё приобретаемое имущество и дары от кого-либо должны включаться в опись и возвращению не подлежат…запрещена проповедь против советской власти…распорядок пользования колокольней согласовывать с сельсоветом и РАО…всё имущество должно быть застраховано, инвентарные описи находятся в РАО (НКВД)».

Но это было только начало. Настоящее уничтожение церквей началось с выходом инструкции ВЦИК от 8 апреля 1929 года, согласно которой церковь можно было закрыть по решению общего схода жителей. Коммунистическая партия и советское правительство, объявив религию «опиумом для народа», старались как можно быстрее закрыть все церкви в стране. При этом надо было всё организовать так, чтобы церкви закрывались будто бы по требованию народа. Сначала, под каким-нибудь предлогом с прихода убирали священника, не разрешая назначать другого. Через некоторое время, когда всё успокаивалось, а люди привыкали к тому, что службы в храме не проводятся, вышестоящие органы власти требовали организовать в селе собрание или сход граждан, на котором жёстко «провести в жизнь линию партии».

Местные руководители в сёлах, не без основания опасаясь наказания от вышестоящих органов, рьяно стремились выполнить все инструкции. При этом неизбежны были и перегибы, за что слишком исполнительных руководителей тоже наказывали. Так было и с закрытием церквей в Домашке.

В документах архивного фонда Средневолжского крайисполкома имеются следующие сведения о закрытии Троицкой (каменной) церкви в селе Домашке Кинельского района.

«10 ноября 1929 года постановлением собрания колхозников колхоза им. Антонова, в количестве 150 человек, было единогласно принято решение о закрытии «большой церкви, входящей в общество 7-сотки» (сотками или сотнями тогда называли улицы). После чего было созвано объединённое заседание 3-х групп бедноты (3-х посёлков) совместно с активом середняков в присутствии 72 человек, которые также единогласно постановили закрыть церковь и передать её здание под клуб. После чего было созвано общее собрание женщин, на котором присутствовали 134 женщины. При голосовании оказалось: за закрытие – 51, против – 55, воздержавшихся – 28. Выступившие «против» были не согласны только потому, что им не дали другого помещения. Принципиально же они бы не возражали против закрытия.

На собраниях в 3-х посёлках присутствовали 67 мужчин и 54 женщины (всего 121 человек). За закрытие – 110 человек, против – 7, воздержавшихся – 2.

Порайонно на каждой улице были также проведены собрания, на которых присутствовали 181 мужчина и 94 женщины (всего 275 человек). На этих собраниях принято предложение о закрытии церкви и передаче её под клуб.

17 ноября 1929 года, на заседании пленума Домашкинского сельсовета, постановления этих собраний были единогласно утверждены. 18 ноября пленум сельсовета ходатайствовал перед Кинельским райисполкомом о «скорейшем утверждении протоколов о закрытии церкви в обществе 7-сотки, тем более в наличии 2-х церквей, из коих 1 оставить для немногих верующих, то есть в обществе 5-сотки».

К этому времени фактически Троицкая церковь уже была закрыта и использовалась под хозяйственные нужды (тракторную мастерскую и зернохранилище) и клуб сельсовета, против чего организованного протеста верующих не поступало. Под влиянием массовых требований верующих церковный совет передал ключи от церкви сельсовету».

Однако на деле всё было не так гладко, как на бумаге. 14 ноября 1929 года в РАО Кинельского НКВД поступило обращение общины верующих Свято-Троицкой церкви села Домашки: «В октябре 1929 года наша церковь закрыта в административном порядке. Схода граждан и верующих не проводилось. Собрания проводили по сотням (улицам). Всех предупреждали, кто против закрытия церкви – тот контрреволюционер. Председатель сельского совета Распинский и председатель колхоза-гиганта Клементьев не давали говорить верующим. Пугали раскулачиванием (по примеру крестьянки Василькиной). Называли верующих собаками и грозили кулаками. У старосты церкви Семёна Жданова силой отобрали ключи. Членов церковного совета Андрея Блохина, Прокофия Гриднева и Антона Бурёнина арестовали, как заговорщиков, которые хотели ехать в Кинельский РАО. В церкви свалили иконостас, вырвали все иконы и топтали их ногами. С хоругвей спилили ручки для мётел. Просим Вас разобраться…».

Для разбора ситуации начальник Кинельского РАО Беренс направил в Домашку оперуполномоченного ОГПУ Ефремова. Все нарушения подтвердились. Председателя сельсовета Распинского, за превышение власти, отдали под суд.

Церковь вернули верующим, но ненадолго. Через несколько месяцев, уже новый начальник Кинельского НКВД Петров поручил уполномоченному РАО Хабарову провести комиссионную проверку церкви по «факту технической непригодности» на основании решения пленума сельсовета от 7 марта 1930 года, который проводил также новый председатель Домашкинского сельсовета Малахов.

Постановлением Малого президиума Самарского окружного исполкома от 15 июля 1930 года закрытие церкви было санкционировано и принято решение ходатайствовать перед президиумом Крайисполкома об утверждении этого решения.

На основании представленных документов о «технической неисправности здания церкви» 1 августа 1930 года вышло постановление президиума исполкома Средне-Волжского края (протокол № 104): «Считаясь с массовыми требованиями населения села Домашки о закрытии церкви и фактически её использование под клубно-тракторную мастерскую и зернохранилище и отсутствие протеста верующих, утвердить решение о передаче церкви для использования её под культурно-хозяйственное учреждение и под ссыпной пункт».

25 декабря 1930 года очередной пленум Домашкинского сельсовета принял решение о закрытии второй церкви в селе и переоборудовании здания под школу. Было принято обращение ко всем жителям села: «Граждане! На доме, стоящем на площади, на котором стоят кресты, и свирепствует поповский опиум, снять кресты и поставить красные флаги! Шаг вперёд к социализму! Да здравствует 13-я годовщина Октября!».

Таким образом, закрыли и вторую церковь, хотя и не сразу. Сначала выжили последнего батюшку – отца Павла Орлова. Некоторое время церковь стояла пустой. В апреле 1931 года прихожане даже обратились с ходатайством прислать к ним в приход священника. Но вопрос уже был решён…

Вот что позже писал в своих воспоминаниях по поводу закрытия первой церкви И.В.Клементьев – первый председатель колхоза (с сентября 1929 по июнь 1930г.): «Во время ликвидации кулачества у них было конфисковано десятка полтора тракторов, из которых создали один отряд в Домашке. Но нужны были курсы для трактористов, ремонтные мастерские, курсы бригадиров-полеводов. Одним словом нужны были помещения. Кроме того, помещение требовалось и для проведения культурно-массовых мероприятий. Изба-читальня уже никого не удовлетворяла – очень малая вместительность. Поэтому, по предложению активистов, было возбуждено ходатайство о закрытии церкви. К решению такого щекотливого вопроса мы подошли осторожно. Ведь одно дело провозгласить лозунг «Религия – опиум для народа» и совсем иное претворить его в жизнь. Предварительно было проведено много собраний, на которых подавляющее большинство сельчан голосовали за закрытие церкви. С ходатайством в Самару был направлен член колхоза тов. Кананыхин. Он своё поручение выполнил успешно: церковь закрыли. В одном её крыле отгородили место и открыли ремонтные мастерские, в другом – ссыпной пункт для зерна. В середине устроили зрительный зал, а в помещении алтаря – сцену».

В Парфёновке тоже, несмотря на энергичные активные действия верующих во главе с церковным старостой Николаем Поповым, 6 апреля 1931 года была закрыта Михайло-Архангельская церковь, построенная в 1850 году. Помещение церкви отдали под школу. Из 626 крестьян, имеющих право голоса, 525 проголосовали за закрытие.

С церковью в Домашке связано одно интересное предание, больше похожее на легенду. Говорят, что известный полководец, ставший впоследствии маршалом Советского Союза, Василий Константинович Блюхер (01.12.1890 – 09.11.1938), был женат на одной из дочерей домашкинского священника. Будто-бы её отец и венчал их в Домашке. А потом молодая жена уехала с мужем в Хабаровск, куда его назначили. И было это в годы Гражданской войны. К сожалению, имён и фамилий ни священника, ни его дочери молва не сохранила.

Совсем не так об этом рассказывал мне Н.Е. Тершуков (Алдошкин). С его слов это был не В.К. Блюхер, а другой маршал – Михаил Николаевич Тухачевский (16.02.1893 – 12.06.1937). Фамилия священника – Ягодинский. Он служил во второй церкви, не в центре. У него было две дочери, с одной из которых он и венчал их в своей церкви.

Где же правда? И есть ли она вообще? В биографиях обоих полководцев об этом не говорится, хотя между ними много общего. Оба входили в пятёрку первых маршалов СССР. В Гражданскую войну оба воевали в наших краях. В Самаре именами обоих названы улицы. Оба погибли во время сталинских репрессий 1937-38 годов, а впоследствии реабилитированы. Оба были трижды женаты. Жёны обоих были тоже репрессированы. То есть, теоретически оба могли быть и в Домашке. И даже жениться. Правда, в Хабаровск направляли только В.К. Блюхера.

Но обратимся к их биографиям. Первой женой М.Н. Тухачевского была Мария Владимировна Игнатьева – дочь машиниста из Пензы. Покончила с собой в 1920 году. Вторая жена (с 1921г.) – Нина Евгеньевна Гриневич, из дворян. Расстреляна в 1941 году. Третья жена – секретарь Юлия Кузьмина. Никто из этих троих на роль домашкинской поповны не подходит.

Первой женой В.К. Блюхера - в период с августа 1919 года до июля 1924года – была Галина Павловна Покровская, работавшая регистратором и машинисткой в Вятке. На второй жене – Галине Александровне Кольчугиной – он женился в 1924 году во время работы в Китае. На третьей, 17-летней Глафире Лукиничне Безверховой, женился после Китая в 1932 году. Две первые жены были расстреляны, третья осуждена на 8 лет. Какая же из них была дочерью священника? Может, первая? Но ведь она из Вятки. Хотя вполне возможно, что она там каким-то образом оказалась. В жизни всякое бывает.

Видимо, далеко не всё мы знаем о наших полководцах. Многое в официальных биографиях опущено. Возможно, были и другие неофициальные жёны. Либо это просто небылица, основанная на непроверенных слухах.