Рассказ из серии Сны. Сон Третий

Не всегда снятся хорошие сны. Не всегда понятные. Не всегда логично заканчиваются. Иногда повторяются. У меня тоже есть такой. Повторяющийся сон.
Я засыпаю. Через какое-то время открываю глаза. Четки вижу себя лежачим на кровати. Спальня, тишина, контуры ламы над головой, окно, колышутся занавески. Жена встала и пошла в ванную. Тени от уличного фонаря играют на потолке. Все, казалось бы, хорошо. Но понимаю, что не могу пошевелиться.
Смотрю наверх широко открытыми глазами. Вижу каждую царапину на потолке. Но что-то не так. Язык не слушается. На помощь не позвать. Не могу встать и откинуть покрывало. Становится страшно. Приходит мысль, что оставаться обездвиженным опасно. Нельзя. Надо что-то делать. Надо двигаться. Движение – это жизнь.
Мне не кажется, что сейчас в комнату войдет маньяк или убийца. Нет посторонних шумов и скрипов. В доме слишком тихо. Мне очень надо встать. Это вопрос жизни и смерти. Встать или умереть.
Робко пробую пошевелить рукой или ногой. Ловлю себя на мысли, получается шевелить носком правой ноги. Качаю правой ступней вправо-влево. Ура! Есть надежда. Раскачивая ногу, постепенно наращиваю амплитуду. Уже двигается голень и бедро. С каждым качком добавляю новый импульс. И вот уже раскачивается таз, живот…
Я переворачиваюсь… И просыпаюсь. Понимаю, что спал. В комнате темно. Никаких теней на потолке нет. Жена спит рядом и никуда не уходила.
Уф, -  вытираю пот со лба. Пронесло.
Один раз, раскачиваясь, упал с кровати. Так что это было странное пограничное состояние. Я наполовину спал, наполовину бодрствовал. С трудом проснулся.
Ничего замечательного в таком сне нет, кроме того, что он иногда повторяется.

Вчера мне приснился пожар. Мы ходили с другом Саней, ныне покойным, в баню. По странному стечению обстоятельств, баня находилась примерно на третьем этаже моего шикарного дома. Это же сон. Чего только не бывает. Трех или пятиэтажный особняк в личном владении во сне тоже возможен.
Мы сидели с Саней и мило беседовали о жизни, о политике, о женщинах. Куда же без них?
- Хорошо тут у тебя, - говорит друг.
- Да. Славно, - соглашаюсь я, - вагонка липовая по периметру. Нефритовые камни в каменке. Шамотная глина, как доктор прописал. Всё по уму…
- Ты молодец, крепкий хозяйственник, - похвалил меня Саня.
- Может по стаканчику за встречу? – предлагаю я.
- Нет. Я все. Выпил свое, - мотает головой друг.
Надо заметить, что Саня – очень хороший человек. Душа на распашку, добряк, но при жизни не пропустил ни одной рюмки. Не выпивал, только когда был закодирован. Умер раньше срока от цирроза печени.
- И это правильно, - соглашаюсь я, вспоминая причину его смерти, - тогда чай с мятой.
- Не откажусь, - смеется Саня, - что-то надо пить.
Я наливаю чай в стаканы с серебряными подстаканниками. Распространяется аромат мяты с чабрецом.
- Как тебе там живется? – спрашиваю я, прихлебнув горячего чая.
- Нормально, - ответит Саня, перекосив физиономию, как будто ему горячо.
На самом деле во сне редко бывает по-настоящему больно, горько, сладко или горячо. Но здесь так принято, надо соблюдать условности. Если мы пьем горячий чай, надо морщится, будто обжигаешься. Будто всё не понарошку.
- Расскажи. Мне интересно, - не отстаю я.
- Хорошо там. Могу в гости ходить, когда вздумается. К тебе пришел.
- Спасибо, что не забываешь.
- Дело в другом. Спасибо тебе, что ты не забываешь.
- Обижаешься на меня? – спрашиваю я, - за то, что не пришел на похороны? Извини, если что.
- Нет. Не обижаюсь.
- Честно?
- Да, я понимаю. Ничего хорошего в похоронах нет. Грустно. Родные плачут.
- Но я не поэтому не пришел.
- А почему?
- Потому что ты не хотел жить. Ты хотел умереть. Ты пил так много и так часто, что твой выход из сценария жизни больше похож на суицид.
- Я думал, что это мое личное дело. Пил на свои.
- Я и не пришел. Чтобы не присоединяться к людям, которым жалеют о твоей безвременной кончине. Ведь ты сам хотел уйти пораньше. Хотел?
- Ты меня раскусил, дружище, - Саня улыбнулся, - хотел. Потому что понимал бессмысленность происходящего.
- Сейчас не жалеешь о случившемся? Не хотел бы переиграть?
- Не знаю. Здесь нет понятия времени. А жалеть можно только во времени о случившемся или не случившемся ранее. Я об этом просто не думаю. Смерть – это такой же факт из биографии, как учеба в университете или воспаление легких в десятом классе.
- Чем же сейчас занята твоя голова?
- Я тебе отвечу, что и головы-то у меня нет…
Мы громко смеемся. Чем же думать, если головы, как физического носителя мозга и разума просто нет? Саню после смерти сожгли в печи московского крематория.
- Насмешил, дружбан, - вытирая слезы, скажу я.
- Да уж. На самом деле, я наблюдаю. Как живут люди. Как жили. Присматриваюсь.
- Вторая жизнь будет? Есть еще попытки? Ты можешь все исправить? Переделать или доделать, что не успел?
- Ты думаешь, я не добился поставленной творцом цели?
- Думаю, что не добился. Ты умер в расцвете лет. Потомства не оставил. Книг не написал. Фильмов не снял.
- Я снимался в короткометражном фильме выпускника ВГИКа.
- Это дело.
- Может и так. Ты же не знаешь замысла создателя.
- А он имеется?
- Имеется, конечно. Только простым смертным людям его не понять. Создатель не мыслит человеческими категориями. Понимаешь?
- Понимаю, - я изображу серьезное лицо, и с шумом прихлебну чай.
- Для сего существует мир? Реален ли он? Когда закончится? Хочет ли создатель вечной жизни для людей или не хочет? Ты даже не можешь знать, существую ли я после смерти или мой образ плод твоего воображения.
- Это просто. Это понятно, - несколько раз киваю я.
- Можно довести эту мысль до того, что мир вокруг тебя уникальный и не повторимый. И он существует только в твоей голове. Ты все придумал, ты за все в ответе.
- За мировую революцию и Великую Отечественную войну?
- Да.
- И за перестройку с рыночными реформами тоже я в ответе?
- А кто же?
- И за Украину и Нагорный Карабах?
- Естественно. Закрой глаза. Выстрели себе в голову – насилие и все войны прекратятся. По крайней мере, для тебя. У меня их, например, сейчас нет. Я не живу в мире, где русские убивают русских на Донбассе. Жить в этом мире и принимать его таким, твой личный выбор.
- Для этого надо уйти из жизни?
- Не обязательно. Тебе достаточно поменять сознание. Это сложно. Тебе надо убрать агрессию. Добавить любви и добра. Развить науку и технику, строить больницы и школы. А лучше вообще создать мир, где люди не болеют. Где знания передаются прикосновением к базе данных. Зачем мир в твоей голове такой сложный?
- Я?
- Да. Это твой мир. Это твои мысли и желания. Ты создал паутину из утопичных мечтаний. И теперь не можешь выпутаться из них.
- Сань. Прекрати. Ты несешь бред. Мой мир реален, и не я его создал. Я не бог.
- Ты создатель собственной внутренней Вселенной. За все, что происходит вокруг тебя и в твоем сознании, ты несешь персональную ответственность. Поверь мне, существуют люди, в мозгу которых вечные сады и яркое солнце. Где нет насилия и смерти. Там люди живут вечно и счастливо.
- Ага, знаю я это место. Кащенко, называется.
- Шутишь? Я, может, ушел из жизни потому что не смог справится с надвигающейся атомной катастрофой в своих мирах. Я настолько запутался и не видел иного выхода. Создатель моей Вселенной должен погибнуть раньше, чем мир взлетел в воздух. Выбор был не богат: либо я, как создатель, либо мир. Жалко стало человечков…
- А мой мир еще можно спасти?
- От тебя зависит. Возможно, ты захочешь пережить катастрофу и атомную зиму. Есть вероятность, правда слабая, что напряженность пойдет на спад. Одно ясно: все в твоих руках. Твори и властвуй.
Голова закружилась от предоставленной возможности решать судьбы мира. Где я и где Вселенная? Но Саня смотрел на меня вполне серьезными и умными глазами. Спокойно и уверенно нес несусветную чушь. Верить не хотелось. Но и отмахиваться от логичных доводов сложно. Попробуй поспорь с человеком с того света. Вероятно, он должен видит и знает больше меня.
- Я попробую, - пообещал я, - попробую изменить мир к лучшему. Хотя это и не просто.
- Это очень просто, - улыбнулся Саня, - достаточно переключить в сознании выключатель с минуса на плюс. Ты сам не хочешь менять заведенного порядка вещей. Ты хочешь сохранения привычек и традиций. А надо меняться. Это ясно, как божий день.
В дверь предбанника постучали. Мы синхронно повернулись, поправили простынки на срамных местах. Дверь со скрипом отворилась. В щель заглянул мой отец, ныне тоже покойный. Не слишком много ли на сегодня покойников, - пронеслась мысль.
- Ребята, спускайтесь, - сообщил он, улыбаясь, - мать сырников напекла. Приходите быстрее, пока не остыли.
- Привет, пап, - говорю я.
- Ага. Привет, - кивает он, - не буду вас отвлекать. Я заглянул на минутку.
Развернулся и ушел. Выглядел батя помолодевшим. Лет двадцать скинул точно. И был примерно моего возраста.
- Это отец, мой, - говорю я Сане.
- Ага. Я помню, - показалось, дружбан немного удивился. С чего бы это?
- Пойдем? Или еще в парилку?
- Вообще у нас не принято ходить парами, - рассуждал Саня, - в небесной канцелярии имеется очередь. Он же раньше меня умер? Да?
- Да, раньше. Я не знаю ваших порядков. И вообще ничего не понимаю.
Мы быстренько погрелись в парилке. Молча. Парилка остыла, пока мы трепались. Поглядели друг на друга в сумраке парной.
- Пойдем поедать сырники? –спросил я.
- Пойдем, - утвердительно кивнул Саня.
Почему-то мы спускались вниз в столовую по крыше. Шли по шиферным листам. Я заметил, что из-под крыши веранды струится сизый дымок.
- Что это? - спросил я.
- Пожар? – предположил Саня, - или сырники сгорели?
Мы ускорились. Спустились вниз. На лестнице, ведущей с веранды на второй этаж увидели огонь. Это начинала гореть крыша. Расплавленный гудрон рубероида капал на ступеньки. Горящая смола растекалась. На наших глазах огонь постепенно покорял лестницу, ступенька за ступенькой.
Рядом стояли пять или семь человек. Мирно разговаривали. На огонь внимания не обращали.
- Давайте тушить огонь, - крикнул я и кинулся в ванную за водой.
Набрал ведро воды. Схватил шланг и кинулся назад. Пламя за время моего отсутствия разрослось раза в два. Наблюдающих за пожаром тоже прибавилось. Кто эти люди? И что они делают в моем доме? Почему никто не помогает тушить костер? Мысли проносились и не задерживались. Впрочем, обиды на бездействие гостей не было.
Я выплеснул ведро на горящие доски. Вода живенько зашипела. Вверх потянулся пар и дым.
- Фу, как дымно, - пронеслось в толпе незнакомцев.
- Саня! Помоги мне, - крикнул я вверх.
Но друга нигде не было. Одни незнакомые и равнодушные лица. Я направил шланг на огонь. Из него полилась вода. Немного удивился, ведь я не подключал шланг к водопроводу на том конце. Может, это Саня?
Костер удалось быстро залить водой. Я слегка измазался сажей. Открыл форточку, горелый воздух и дым потянулся наружу. Пропали наблюдатели. На почерневшем от сажи подоконнике я сидел совершенно один. Смотрел на черные от золы и копоти руки. Зачем мылся в бане? Наверное, стоит вернуться. Горячая вода должна еще остаться.
По скрипучим обгорелым половицам я поднялся на второй этаж. Широкий коридор напоминал школьный, уходил вдаль метров на сто. Направо двери в комнаты. Налево – высокие просторные окна.
Я проснулся…
Заглянул в интернет: горящий дом к неожиданному счастью. Если горит ваш дом, то к несчастью. Вот так.
То есть, если горит чей-то дом, то событие радостное само по себе. Светло. Тепло. Яркое зрелище, не каждый день такое посмотришь.
А если твой дом горит, то беда. Хоть и тепло, да не долго. Надо тратить деньги и силы на ремонт. Убыток обеспечен. Даже, если отнестись к случившемуся, как слепому стихийному бедствию. Логика железная.
Я еще думаю: про пожар ли был сон?