Люба глава2

    Глава 2


     Когда Тоне было два года, окончив институт, приехал Георгий. На стук никто не ответил, и, волнуясь перед встречей, он открыл незапертую дверь. Любы дома не было. С трудом уговорив дочку побыть немного одной, она ушла в магазин. Напуганная пьяным отцом, увидев Георгия, девочка закричала. Он бросился к ней,  прижал к груди. И она, сразу доверившись, склонила голову ему на плечо и вцепилась ручонками. В эту минуту вошла Люба, подойдя к ним, потянулась погладить головку Тонечки. Георгий перехватил  руку, прижал её к себе вместе с Тонечкой и обнял за плечи.
   – Я за тобой. Пакуем вещи и через пару недель уезжаем. Но прежде придётся заехать к моим родителям.
     Люба крепко сцепила пальцы, чтобы он не увидел, как они дрожат. Георгий улыбнулся.
   – Меня послали отработать три года на севере Амурской области. Как молодому специалисту дадут жильё. Вместе будем гвозди забивать.
     Она потянулась и поцеловала его в губы. Но когда уложили спать Тонечку, его поцелуй Любу страшно разочаровал. Наверное, она была виновата сама. Два года об этом мечтала, а поцелуй получился неловкий. Он, смутившись, извинился, а она, спасая своё раненое самолюбие, буркнула:
    – Да уж. 
     Георгий мрачно подумал, что ей легко говорить, а он всё ещё боролся с желанием прижать её к стенке и продолжить поцелуй прямо с того места, где остановился.
     – По правде сказать, до того как встретить тебя, я и женится не собирался.
     – Не сомневаюсь. – Она прошептала это так, что у Георгия вдоль бёдер пробежала дрожь.
     Позже никто из них не мог вспомнить кто кого раздел. К утру её губы распухли от поцелуев. Проснувшись, широко раскрыв глаза, она смотрела на Георгия. Он приподнялся,  погладил её по щеке, потом встал и подобрал одежду. Через два дня, не успев привыкнуть друг к другу, они выехали в небольшой посёлок на Дальнем Востоке, название которого в переводе с эвенкийского языка звучало как Чёрная Яма. Лететь туда из Благовещёнска  надо было многие километры над тайгой в маленьком АН-2, который беспрестанно проваливался на воздушных ухабах. Это потом Люба убедится, что Георгий или, как она звала его всю жизнь, Жора любил быть добрым для всех. Для посторонних в лепёшку разбивался, а в семье был другой. Но об этом мало кто знал. Несмотря ни на что, он всё равно был лучшим, что случилось в её жизни. Она никогда не жалела, что согласилась  ехать с ним в  таёжную глухомань.

     По пути в Краснодар заезжали к родителям Жоры.  Люба вытерпела поджатые в недовольстве губы свекрови. И была несказанно рада, когда самолёт взмыл над Краснодаром, держа путь в далёкий, стоящий на границе с Китаем Благовещенск. А когда уже в Благовещенске садились в маленький самолёт, улетающий дальше на север, попутчики разглядывали незнакомую пару с маленьким ребёнком с сочувствием. В -50* осеннее пальто греет, как летний сарафан. Хорошо, что в районном центре автобус до рудника ждал самолёт, и к вечеру им дали в общежитии  большую комнату для семейных. А получив подъёмные, Жора принёс ей большую пуховую, шаль. Люба, увидев это пушистое, тёплое чудо, от удовольствия  рассмеялась.
   – Ты надо мной не смейся. Здесь без неё сейчас в магазин не сходишь, замёрзнешь. Разбогатеем, купим тёплое пальто.
    Люба вспомнила этот день и улыбнулась, но уже про себя. Шаль за 175 рублей стоила дороже, чем пальто с песцовым воротником. Эта шаль жива у неё до сих пор. Кроме неё она  никому не нужна, и никому не было интересно, сколько она повидала на Любиной головушке.
     Тонечку устроили  в садик. Люба и Жора работали на флотофабрике посменно, и отдать её пришлось на пятиднёвку. В садике было холодно. Детей не раздевали. Спали они тоже в верхней одежде и валенках.  Котельная часто нуждалась в ремонте, и тогда в общежитии стены покрывались изморозью. Люба хорошо чертила, и скоро через знакомых устроилась в рудоуправление чертёжницей. Тонечку стали забирать домой каждый вечер. Но когда три года остались позади, Люба, наконец, решилась и в один из вечеров, глубоко вздохнув, сказала:
   – Давай уедем. Я устала от морозов за -55*, постоянного тумана, страха, что котельная сломается, и стены покроются инеем. Не могу больше видеть термометр в рост человека.
   – Хорошо, допустим. А куда мы поедем?
   – Куда скажешь, только подальше от этих холодов. Мне карту недавно показали. От нас до Оймякона 70 километров, а это официальный полюс холода. Да, мне стыдно, что я такая слабая, но я выросла в Донецке, да и твой Краснодарский край не Красноярский. – Люба отвернулась, чтобы Жора не заметил слёзы в её глазах.
   – Подожди, вот вернусь со смены, и поговорим.
     Люба, уже успокоившись, проворчала:
   – Вечно ты заставляешь меня ждать.
     А когда муж ушёл, к горлу Любы неожиданно подступили рыдания, она зарылась лицом в одеяло и плакала до тех пор, пока не обессилела. Потом встала, смахнула с глаз слёзы и поправила постель. Ей предстояло убедить Жору уехать, а это надо было делать с холодной головой.

    
     После Амурской области был Урал, потом Донбасс. Родилась у них с Жорой дочка. Хотели сына, и назвали девочку Сашей. Пока дети были с ними, это и вспоминается сейчас как счастье. А потом пошли беды одна за другой. До сих пор Любе удивительно, как она это всё пережила, не рехнулась. Иной раз не спится, но последние годы и вспоминать не хочется. А в  жизни, в ней всё может быть. Тонечка, когда школу заканчивала, заневестилась. Сколько раз Люба видела, как стоит она у зеркала, ткань платья натягивает, чтобы она не скрывала изгибов её тела. И волосы долго расчёсывает, по плечам распускает. Школу закончила, поступила в Моздоке учиться на ветеринара. Звонила часто. Люба иногда спросит:
   – Жениха не присмотрела?
   – Нет, хочу с красным дипломом техникум  закончить. Некогда на свиданья бегать.
     Моздок город небольшой. Тоня ей не говорила, что, торопясь на занятия, встречала иногда незнакомого парня. Посмотрит он на неё, в горле сразу ком вставал непривычный, и ноги ватными становились. А однажды в автобусе, когда на занятия ехала, оказался рядом, наклонился, и, не отрывая от её лица взгляда, прошептал:
    – Тоня, я всё про тебя знаю и очень хочу познакомиться. Меня зовут Игорь.
     И сжал её руку дрожащими пальцами. Потом они весь семестр встречались, а когда он провожал её на каникулы, Тоня через окно ощущала на себе его взгляд и улыбалась от счастья. Когда двери начали закрываться, Игорь вскочил в автобус и направился к ней.
   – Я поеду с тобой!
   – Ни за что! С какой это стати?
     Игорь сам не понял, почему не захотел остаться без Тони. Не думал, как придётся оправдываться перед родителями, и почему он так решил. Все вопросы оставил на потом. Кончиком пальца он повернул за подбородок Тоню к себе и сказал, улыбаясь:
   – Мы едем спросить разрешения у твоих родителей. Ты согласна?
     Тоня кивнула, не зная, что на её лице отразилась вся полнота любви и нежности к этому мальчику. И уже в полном согласии они, держась за руки, постучали в дверь Тониного дома. Открыла им Люба. Невероятное предположение, что Тоня привезла мужа, заставило её хрипло спросить:
   – Тоня, это кто?
   – Игорь. Мама, он позвал меня замуж. Он тоже учится, но через два года получит диплом.
   – А ты его любишь?
 Тоня не выдержала долгого напряжения перед встречей с родными и вдруг расплакалась.
   – Ну вот, если любишь, почему плачешь?
     Шмыгая носом, Тоня ответила:
   – От счастья.
   – Вдруг папа не согласится?
     Игорь, не в силах вымолвить ни слова, смотрел на Любу. Новый приступ рыданий прервал Жора.
   – Конечно, не соглашусь. Закончите учиться, приезжай. А ты чего расплакалась? Беременная?
   – Нет! Нет! – Тоня, сразу прекратив плакать, выпалила, – папа, ты что такое говоришь? Мы только целовались.
     Жора встряхнул Тоню за плечи и облегчённо рассмеялся. Прожили у родителей Тоня с Игорем все каникулы. Парень Любе с Жорой понравился, и когда их провожали обратно, они согласились. Только просили не заводить, пока учатся, детей. Свадьбу сыграли у жениха в Моздоке. Но окончить техникум Тоня не успела. Однажды Игорь, придя с занятий, застал свою жену плачущей.
  – Игорь, я маме обещала, что пока  рожать не буду. Почувствовала себя больной, а терапевт меня к гинекологу отправил. Я так перед всеми виновата, ребёночку уже пять месяцев.
     Когда Игорь смог говорить, то не узнал собственного голоса. Единственной мыслью было, что скоро станет отцом, а он совсем не готов. Еле сдержался. Ему хотелось схватить Тоню за шею и как следует образумить, но она прильнула к груди Игоря и не отпускала.
     Любина внучка, как по заказу, родилась на второй день после Тониного последнего экзамена за семестр. Оформив академический отпуск, вместо того, чтобы заниматься дочкой, Тоня пыталась выжить в начавшуюся перестройку. Часто приезжая из своих челночных поездок, она садилась у порога и, смахивая рукой катившиеся по щекам слёзы, молча плакала. С дочкой сидела мама Игоря. Когда молодые получили дипломы, устроились в совхоз и завели полный двор хозяйства, Игорь оказался лентяем. И спор, кто больше работает, а кто больше устаёт, не прекращался.  Как-то, не успев сходить в магазин, Тоня попросила маму Игоря занять стирального порошка. Но та грубо ответила:
   – Я устала ждать, когда вы начнёте жить самостоятельно. Моё терпение давно закончилось.
     Игорь промолчал, а Тоне так хотелось, чтобы он что-нибудь сказал. Всё равно что. Или закричал. Но только бы показал, что он на её стороне. Но этого не случилось. На второй день Тоня с Игорем переехали на съёмную квартиру. И почти сразу зарплату в совхозе платить перестали. Работы не было. Устроится мужчине можно было только грузчиком.
   – Да не пойду я устраиваться, пусть и временно. Не для того я учился, чтобы мешки таскать.
   – Сколько можно кичится своим образованием? Ты что, не понимаешь, что происходит вокруг что-то чудовищное? Нам выживать надо!
     Тоня стала ездить в Пятигорск за косметикой и продавать её в Моздоке. А муж не хотел видеть ничего, кроме собственного носа. Игорь думал только о себе. Он знал, что его поведение ранит Тоню, но был слишком зол на то, как изменилась их жизнь, чтобы понять и извиниться. Найти работу. А Тоня опять была беременна. Заметила это только когда стала терять силы,  раздражаться по пустякам. Врач сказала, что так бывает. После рождения мальчика, Люба приехала к ним на праздники, внука посмотреть. Она тогда не могла знать, что 8 марта, скоро для неё будет самым горьким днём. Боль будет всегда.