Банки

      На улице моросил дождик, и Алёнка с Иринкой сидели дома. Играя на кушетке, они не поделили козу Дерезу. Она была их любимой игрушкой. В красном сарафане с лукошком на локотке коза всегда нравилась обоим сестрёнкам.
- Ты уже долго играешься Дерезой. Дай теперь её мне, - попросила Алёнка.
- Она у меня ещё пасётся в чистом поле! – не уступила игрушку Иринка.
- А у меня она будет пастись в широком раздолье! – заявила Алёнка и переставила козу на цветастом платке на свой край.
- Ну и играй тогда сама! – обиделась Иринка и подкрепила обиду обзывалкой: - Жадина!
      В семье всякое ругательство и обидные слова строго запрещались, но в этом случае Алёнка оскорбилась и бросила:
- А ты тогда «говядина» и я сейчас папке всё расскажу, что ты обзываешься!
- А я расскажу, что ты обзываешься! – парировала Иринка. И, соскочив с кушетки, они наперегонки ринулись к отцу на веранду, где он чистил на борщ картошку.
- Папка, а папка, а Иринка сейчас материлась! Она «жадиной» меня обозвала! – сообщила отцу вбежавшая Алёнка.
- А Алёнка матюкалась! «Говядиной» меня обозвала! - поспешно выпалила Иринка.
      Напустивший, было, строгость Семён непроизвольно прыснул и захохотал. От такого девчонки даже опешили и насупились! А он просмеялся и сказал:
- Нельзя обзываться и ругаться. Это очень нехорошо. Так делают только склочники.
- Кто-кто? – не поняли дочери.
- Склочники – люди, которые всё время ругаются и ссорятся, - попроще объяснил Семён и поинтересовался: - Вот из-за чего вы поссорились?
- Из-за козы Дерезы, - ответила Алёнка.
- Она у меня паслась в чистом поле, а Алёнка забрала её в широкое раздолье, - прояснила Иринка.   
         На это отец обоим просто посоветовал:
- Ну так поставьте свою Дерезу в самую серединку чистого поля широкого раздолья, и всем будет хорошо.
      Довольные таким решением дочери побежали переставлять козу на середину платка, а Семён уже со смехом рассказывал пришедшей с огорода с зеленью Маше:
- Я, конечно, им объяснил, что нельзя склочничать, но хохотал долго над их оригинальным ябедничеством - «матюкалась» и «материлась»! Вроде бы разные слова, а смысл-то одинаковый, -  и он в который раз восхитился своими любимыми чадами: - Ну какие же умные! После такого ябедничества даже ругать их невозможно было!
      Так и избегали Семён и Маша Сибирцевы в своей семье грубости и сами не ссорились, и никогда не матерились, ревностно оберегая от всякого негатива всех своих детей. Алёнка и Иринка порой мирились тут же, не успев как следует поссориться. Как-то они снова не поделили игрушки, и Алёнка отхлопала Иринку Петрушкой, а Иринка тут же вырвала игрушку и от души треснула ею Алёнку. После такого сестрицы сцепились, как два злых паучонка и с обидой при этом на одной интонации хором протянули:
- Ду-уура!!!
      В тот же миг их разодрало хохотом, несмотря на дрожащие в глазах слёзы! И в следующий момент они уже крепко обнялись, и Алёнка заверила сестру:
- Я больше не буду тебя обижать!
- А я тебя не буду! – крепче обняла её Иринка. Так и помирились, не успев разодраться. Папа же с мамой никогда не ссорятся и не ругаются.
      Но однажды!..
      Из-за любви к ледяной воде в жару Семён подхватил такой кашель, что у него наступила угроза левосторонней пневмонии. Вызванная на дом врач осмотрела больного и прописала рецепт лечения:
- Три раза на день пить пенициллин и молоко впрогоречь с маслом и содой!..
- Ой, фу-у!.. – подглядывая за происходящим из дверей залы, в шёпоте сморщились Алёнка и Иринка.
- На ночь ставить горчичники!.. – прогремело далее.
- Ой, мама!.. – дружным шёпотом ужаснулись девчонки.
- Но чтобы ускорить процесс выздоровления, лучше поставить на спину банки! - закончила врач и спросила у Маши: - Медицинские банки в доме есть?
- Есть, - ответил Семён и поинтересовался у жены, горя желанием поскорее избавиться от недуга: - Ты банки умеешь ставить?
      В ответ Маша растерянно пожала плечом.
- А тут ничего сложного и нет, - стала собирать свой чемоданчик врач и объяснила: - Смачиваете ватку спиртом и поджигаете её. Затем суёте её в банку и банку сразу ставите на спину. Три банки справа, три слева.
- А, ну это я смогу, - тут же успокоилась Маша.
      После ухода врача в домашней аптеке нашлось пять банок.
- Маш, ну прилепи мне слева пол-литровую банку, лишь бы эта чёртова болезнь отступила, – попросил Семён.
      Жена заботливо протёрла принесённую из кладовки пол-литровую банку проспиртованной ваткой, а он заголили спину и улёгся в кровать. Алёнка и Иринка во все глаза наблюдали за тем, как мать, положила смоченный спиртом кусочек ваты на спину отца, подожгла его спичкой и быстренько прихлопнула всё банкой!
- Как красиво! – восхитилась Алёнка пылающей ваткой.
- Ага! Таким синеньким горит! – восхитилась Иринка.
- Ой!!! – внезапно подскочил отец и как полоумный заизвивался, стараясь сбить со спины банку. Но она продолжала присасываться к спине, всё больше втягивая в себя кожу из-за полыхающей внутри ваты.
      Сообразив, что сделано что-то не то, Маша отскочила в сторону и вжалась в стену с вылезающими от испуга глазами. А Семён уже заносился по комнате с таким благим матом, что и жена, и дочери бросились удирать в другие комнаты!
- Папка по-настоящему матюкается! – охнула Алёнка.
- Как самый пьяный сапожник матерится! – поразилась Иринка.
      Это было невероятно! И они со страхом и с великим интересом во все уши принялись слушать вопли отца. Он, наконец, чудом сбил банку и остановился. Затем нашёл взглядом жену и, не приближаясь к ней, поражённо спросил:
- Маш, ты вообще хоть видела когда-нибудь как эти банки ставятся?!
      Боясь к нему приближаться, жена в ужасе зажала руками рот и лишь отрицательно мотнула головой. Семён молча развернулся к ней спиной, и ей стало ещё хуже от его страшного ожога! А когда на ожог была наложена повязка, Алёнкой и Иринкой дружно совершилась над ней ворожба «у кошки заболи, у собаки заболи…» Когда же страсти пережитого улеглись совсем, Маша искренно призналась мужу:
- Ты так матерился, что я думала, что ты меня убьёшь!
      Семён внимательно посмотрел на неё и произнёс без тени смеха:
- Никогда не делай того, в чём до конца не уверена, - и обнял за плечи, прощая жуткое происшествие.
- Да, мама! Больше не поджаривай нашего любимого папушу! – заявили Алёнка и Иринка, вызвав тем самым невольный смех родителей, и следом насмешили их ещё больше, серьёзно попросив отца: - А ты, папка, больше никогда так погано не ругай нашу любимую мамушу! 
      Затем Алёнка очень серьёзно спросила:
- Папа, пап, а ты дружил с пьяными сапожниками?
- Только честно признайся! – не менее серьёзно потребовала Иринка.
      Маша догадливо прыснула.
- С чего это вы такое решили? – глянув на жену, насторожился Семён.
- Ну ты же матерился, как пьяный сапожник! – осуждающе прищурилась Алёнка.
- Да-да, папка, даже как целых десять пьяных сапожников матюкался! - с огромным укором покивала Иринка.
      Маша вылетела в другую комнату, давясь смехом, а Семён закусил обе щеки, чтобы не расхохотаться. Выговор дочерей был, как ремень по мягкому месту, и в довершение они заявили:
- Ты больше не ругай так ужасно мамку. А то она в другой раз со страху из дома убежит. Она же банки не умеет ставить. Вот горчичников налепить – пожалуйста!
      Глотая смех, Семён обнял дочерей и заверил:
- Я больше никогда не буду так ругаться! Честное слово!
- Ну ладно, поверим тебе и никому про это не расскажем, - пообещали дочери и для подкрепления хором проговорили заклиналку: - Чок-чок – зубы на крючок!
      А Семён потом научил жену ставить банки на спине сына, когда Генка здорово разболелся ангиной. Когда же после этой процедуры Генка лежал закутанный в кровати, сестрёнки заботливо ему предлагали:
- На тебя поворожить? Быстрее выздоровишь.
- Ворожите, – снисходительно разрешал брат.
      Тогда они монотонно гудели заговорилку, выписывая над ним пальцами круги.
- Оригинальные у тебя сёстры! – даже восхитились Генкины друзья, когда зашли его проведать и увидели такое «лечение».
      Впрочем, в Алёнке и Иринке оригинального было, хоть отбавляй!
 
продолжение следует.....................