Ирина

Я человек не злобный и мне кажется достаточно справедливый. Злобы к тюремным охранникам не испытываю. Не они меня сажали и не они с уликами и доказательствами «налили». Плохие отношения у меня с работниками магазина, тюремными медиками и операми. Но я их не отрицаю, как касту. У каждого в отдельности и только за дело, а не за мундир или цвет волос. Каждый сам дает понять, кто он по жизни и как на него реагировать. Может быть это случайность, что все неприятные мне тюремные работники в этих трех службах собрались. А может быть и нет. Просто места эти уж очень специфические. А вот из простых тюремных охранников и ХХХ перманентный конфликт только с одним. Вернее, с одной. С охранником Ириной.
Первый конфликт с нею, с Ириной, произошел потому, что не мог не произойти. Дело в том, что я еще и астматик, а Ирина духами не душилась, а обливалась. Она в камеру, я – за спрей, и сразу задыхался. Дальше – больше. Сначала я думал, что она просто не умеет пользоваться парфюмом. Но не так все было. О «убойной» дозе запаха ей говорили и зеки, и сотрудники. Результат – с точностью да наоборот. Аромат крепчал, а улыбка на ее лице ширилась. Я стал смотреть на ее действия с большей внимательностью и сделал "открытие». Ирину радовало, что она в центре внимания, но больше ее радовало, когда от ее действий или бездействий было плохо. Тогда она не ходила, а летала и с лица не сходила счастливая улыбка. Ба! Да это же активнейший биовампир в чистом виде. Прямо из учебника психологии на работу в тартускую тюрьму. Один в один и к бабке не ходи. Попутно узнал, что в парфюме она разбирается, как профессионал. У нее в Тарту был свой салон красоты. Был, но прогорел. Клиенты второй раз не приходили, хотя мастера в салоне были классные. Когда у «хозяюшки» было свободное время, она занимала место рядом с клиенткой и заводила с ней беседу. Беседа всегда заканчивалась для клиентки головной болью. Всегда. В тюрьме, именно в тюрьме, ей было лучше всего. Она просто «купалась» в атмосфере всеобщей ненависти и просто пила из этой атмосферы, как из озера. К концу смены у нее даже морщины разглаживались, ну почти разглаживались. Эту атмосферу всеобщей ненависти Ирина мастерски поддерживала и культивировала. Настолько мастерски культивировала, что я задумался. Может где курсы есть для виовампиров. У Ирины было несколько постоянных источников энергии. А я был почти постоянным донором. Источник, куда я попал донором, назывался «газеты». Тюрьма выписывает для нас газеты на русском и эстонском языках. Обед у нас происходит в закрытых камерах. В 1315 обед заканчивается, двери отпираются, и я бегу к решетке, отделяющей нашу секцию от площадки, где «за стеклом» сидят дежурные. Торопился я потом, что если газеты попадут в мои руки, то их прочитают все. Если я опоздаю, то газеты прочитают только шныри (уборщики, прислуга) со звёздами на коленях. Такая специфика тартуской тюрьмы.
И вот стою я на больных ногах у решетки 30-45 минут. Держусь за решетку и жду газеты. Пять раз в неделю. В любую смену, кроме Ирининой, это происходит легко и быстро. Если газет еще нет в дежурке, то охранник всегда скажет, когда он их принесет. Любой охранник, но не Ирина. Обычный ее «номер» выглядит так: она 3-4 раза соврет, что газет еще нет, а потом спокойно возьмет их со своего рабочего стола и отдаст нам. Просто Ирина никогда не отдаст зекам газеты, пока сама не просмотрит. Цензор, блин!
Но в последний раз Ирина побила все рекорды и «сцедила» с меня не меньше «ведра» энергии. Она 50 минут кормила меня своими «сейчас принесу». Потом подошел второй охранник и сказал, что она уже раздала газеты, пока шел обед и камеры были закрыты.
Второй источник подпитки энергией у нее назывался «Интернет». В секции на потолке полтора десятка видеокамер, а в дежурке несколько мониторов с мульти изображениями. Ну и компы, естественно. Стекла в дежурке затемненные, зеркальные. Мы их не видим (почти), а они нас видят. Но то, что мелькает на Иринином мониторе видно достаточно четко, чтобы понять. Она не наблюдает за нами в видеокамеры, хотя это ее прямая обязанность. Нет. Она гуляет в сети. Любую попытку обратиться к ней с вопросом или с просьбой она воспринимает как оскорбление и покушение на ее личное пространство. Когда кому-то из нас надо попросить иголку с ниткой или какую другую мелочь, мы отправляем к ней «курьера». Требований к «курьеру» три:
1. Рост выше 180 см
2. Возраст моложе 30 лет
3. Умение сказать «Ирочка» и при этом не заржать дичайшим образом.
Да, из-за Ирины я попал в суд, да еще свидетелем. Свидетель – рецидивист. Смешнее этого только чукча-член корреспондент.
А дело было так. Как сейчас помню, что был вторник. Был у нас в секции парень, который «сидел» на очень сильном антидепрессанте. Свою таблетку он получал на утренней раздаче лекарств и успешно существовал до следующего утра. Таблетки раскладывались в коробочки. Недельный набор, который медиками пополнялся. Но не в этот раз. В этот раз в коробочке было пусто. Медик забыть не мог, он раскладывал таблетки на неделю, а был вторник. Значит таблетка или потерялась в дежурке, или кто-то ее сам себе «прописал и выдал». Тюрьма, однако! Через час парня начало «ломать» по-взрослому. Все эти антидепрессанты – наркота в чистом виде. Парень начал просить Ирину, чтобы та сообщила в метотдел, что таблетки нет и необходимо замена. Началась эта история в 830. Утром. Ирина легко могла решить эту проблему. Методы решения на выбор:
- позвонить в метотдел
- послать e-mail
- сообщить дежурному по тюрьме
- пройти самой 50 (!) метров до метотдела
В конце концов эти действия входят в ее прямые служебные обязанности. Так бы поступил любой охранник, но не Ирина. До 19 часов Ирина кормила парня «сейчасами», объясняя в промежутках, что это вообще не ее дело, она не медик! Эта экзекуция продолжалась десять с половиной часов, парень уже был готов грызть свои руки. Он понимал, что через час всех запрут до утра в камеры и живи как сможешь. А он уже никак не мог. И нажал на кнопку «тревога». Прибежали три качка с дубинками, но в ситуации разобрались мгновенно и парня просто отвели в метотдел. Ирины «шутки» ни для кого не в новинку. Молодцы качки. Уважуха. Вели себя профессионально и по-человечески. Эти два понятия очень часто стоят рядом.
Парню я сказал: «Если что, я в курсе. И не побоюсь! Понял». Я думал, что его «обуют» в карцер. А наша умничка так составила бумаги, что парня поволокли в суд. Вот обвинение. Внимание! Он повредил предохранительную скобу на кнопке «тревога». А со скобой кнопка сработать не могла. На то и предохранитель! Вот я и попал в суд свидетелем. Там был представитель тюрьмы, который пытался доказать, что мой рассказ не имеет отношения к делу. Я не «заткнулся», а стал комментировать свой рассказ. В итоге парню не пришлось платить пару евро на новую кнопку и получать в «довесок» к сроку пару-тройку месяцев. Ну а я увеличил армию своих врагов, да еще врагов в форме. Всё, как обычно. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным.