Добрыня и Змей. Реконструкция

---
     Сказка с реконструированным текстом из сборника Рябинина. Лексика почти в оригинале.
     Эта сказка вошла также в Энциклопедию русских сказок "Самоглядное Зеркало".
=================

     Воспородила Добрыьню родна матушка, а й молодова Добрынюшка Микитинца, былъ удаленькова дороднава добрава молодця, ды й возростила його до полново до возрасту.
     Tо онъ ездилъ в поле за охотою, онъ стрелилъ тамъ въ воли гусей-лебедей, да й стрикопелей серыхъ перелётныихъ утёнышковъ, и йонъ проездилъ въ раздолницем въ чистомъ поли, и во чистомъ поли ды й на добромъ кони, а й ще целый день съ утра да й до вечера.
     Тутъ проездалъ жа й Добрынюшка по другой разъ, а й говоритъ-то молодцу да родна матушка: Ай-же сь етъ моё да й чадо милой, да й ты хошь ездишь въ поли за охотою, ты стреляешь въ поли гусей-лебедей, ящё серыхъ перелётныяхъ утёнышкоь.
     А й молодой Добрынюшка Микитинецъ! Ты ни езди-тко й по дальше во чисто поле, а й на славныи на горы Сорочиньския, а ко ты въ норахъ да й ко зменыиимъ, и не топчи-тко ты, й молоденькой Добрыюшка, а у тихъ у норъ да у змеиныихь ящё этыхъ лютыхъ малыяхъ змеенышовъ.
     И тый ищё жа й молодой Добрышошка не ходи-тко ко норамъ да й ко змеиныимъ, не пускай-ко оттоль змеёнышей, что полонятъ росейскихъ людьиихъ.
     И ящё же, молодой Добрынюшка, и не езди-тко ко славноей ко быстроей, и ко славноей ко быстроей къ Пучай-реке, и не купайся ты, Добрынюшка, въ Пучай-реке! А Пучай-река очень свирепная. Перва струечка идеть, такъ той быстрымъ-быстра, а друга струечка идетъ такъ быстрей этово, а третья струечка идетъ быдто й огнёмъ секётъ.
     А що наги добри мблодцн не кунуются а во тою ли во славною Пучай-реку, тольки купаются дородна добри молодци въ одныихъ тонкиихъ полотняныихъ рубашечкахъ.
     И молодой Добрынюшка Микитинецъ родной матушки да онъ не слухался, онъ ставалъ поутрушку ранёшенько, а й онъ одевался во одёжицю снарядную, и выходилъ молодецъ на широкъ на дворъ, заходилъ въ конюшенку стоялую.
     Онъ берётъ коня да й богатырсскаго, за тые он повода шолковыя. Онъ вседлалъ коня да й богатырського, выязжал онъ въ поле за охотою. И ящё хадил онъ въ раздольица въ чистое поли, и ва чистомъ поли и на добромъ кони, а й яще челый день съ утра да вечера.
     И похотелоси а й молодому Добрынюшки съездить въ-далече-въ-далече во чисто поле, а во славное въ раздолыце широкое, а й то на славные на горы Сорочиньскыя.
     И тутъ поехалъ молодой Добрынюшка а й онъ по славному раздольицу а й по чисту полю а й на своёмъ добромъ кони да й богатырскоемъ.
     А щё й день за день и быдто дождь дожжитъ, а й та неделька за недельку што река бежитъ, а й приезжаетъ онъ въ далече во часто поле а й онъ на славные на горы Сорочинския, и ко тымъ норамъ да ко змеиныимъ.
     И у тыхъ у норъ да у змеиныихъ, насмотрелъ же молодой Добрынюшка, а й много множество да й малыих змеёнышовъ. И весьма же ёнъ на нихъ да й распрогневался.
     Онъ берётъ-то въ руки плёточку шолковую, а й щё билъ коня да й богатырського. А й щё первый разъ ёнъ билъ между уши, а потомъ ёнъ между ноги между заднии, а й ёнъ давалъ удары всё й тяжолыи.
     И пошолъ его конь богатырський помахивать да й онъ по славному раздольицю чисту полю, а й онъ отъ ногь змеёнышевъ отряхивалъ. И потопталъ молодый Добрынюшка много множество ёнъ малыихъ змеёнышевъ, а й на тыхъ на горахъ на Сорочиньскихъ.
     А й похотелоси да й молодому Добрынюшки а й поехати ко городу ко Киёву, йонъ спускался и съ тыёхъ съ горъ Сорочиньскихъ на своёмъ добромъ кони да й богатырьськоемъ. Йонъ тутъ по раздольицю чисту полю а й ехалъ онъ много поры жа й онъ много времени.
      И похотелося молодому Добрынюшки да й заехати ко славноей ко быстроей, да й ко славноей ко быстроей къ Пучай-реке. И подъяжжалъ Добрынюшка къ Пучай-реке, да й становилъ коня да й богатырського.
      А и сходилъ онъ молодецъ со добра копя, да й скидавалъ свою одёжицю опальнюю, а потомь одёжицю снарядную, а й онъ манишецки-рубашецки шолковыи, да й скидавался молодецъ онъ до нага.
     А й во тую ли пору во тое времяцко, а ва тою ли на славноей Пучай-реке, а й тутъ случились тамъ быть красны девушки, а й беломойници и портомойници, а й яны мыли бельице ты белыи.
     А й и говорять молодцу таковы слова: Ты й удаленькой дородний добрый молодецъ, а во нашеей во славноей въ Пучай-реке наги добри молодци не куплются, скольки куплютця дородни добри молодцы а й въ одныхъ тонкиихъ полотняныихъ рубашечкахъ.
     Да й говорилъ Добрынюшка Микитинецъ: А й же девушки да й вы красные, а щё знайте-тко вы самы про собя, ай ничаво вы больше, девушки не ведайтя!
     А й онъ пошолъ Добрынюшка въ Пучай-реку. За перву струечку зашолъ, такъ той быстрымъ-быстра, и въ другу струечку зашолъ, та быстрей этово, а въ третью струечку зашолъ, быдто огнёмъ секетъ.
     А й молодой Добрынюшка Микитинецъ плавать мастеръ былъ ёнъ по быстрыемъ рекамъ. Нырнулъ онъ отъ бережка да й ко другому, ещё черезъ всю онъ славную Пучай-реку, да й пронырнулъ жа Добрынюшка на другой разъ, и пронырнулъ жа Добрынюшка по три раза а щё черезъ славную Пучай-реку.
     А съ-подъ той съ-подъ западной сторонушки да й не шумъ шумить и не дождь дожжитъ, а то великий гремъ идетъ. А й налятала тутъ Змеинищо-Горынищо о трехъ главахъ да й об двенадцать хоботахъ.
     Да й надлетела надъ молодого на Добрынюшку, и взлепетала та й языкомъ человеческимъ: А теперь Добрынюшка да й въ моихъ рукахъ, а во моихъ рукахъ да й во моей воли. А й щё хочу, то я и сделаю. Либо хочь Добрынюшку а й огнёмъ пожгу, либо хочь Добрынюшку да й въ полонъ возьму, а й либо хошъ Добрынюшку въ собя пожру.
     И закручинился Добрывя й запечалился. А й воспомнилъ свою родную тутъ матушку, што не велела мне да й родна матушка ездить въ далече-въ-далече во чисто поле, во славно въ раздольице широкое, а на славныи на горы Сорочиньскии, а й ко тымъ ко норамъ ко змеиныимъ.
     А й не велела мне да й родна матушка да й топтать лютыихъ малыихъ змеёнышевъ, не велела мне родна матушка да й ходить по норамъ по змеиныимъ, и выпускать оттуль да полоновъ рассейскиихъ, а й со тыихъ со норъ да со змеиныихъ.
     А й не велела мне родная матушка да й купатися во славноей во быстроей, а во славноей во быстроей въ Пучай-реке. А й родной матушки я, молодецъ, не слушался!
     И онъ какъ нырнулъ тутъ отъ бёрежка ко другому, да й пронырнулъ жа Добрынюшка по другой разъ, а й пронырнулъ жа Добрйнюшка да й по третий раз. А щё видитъ, то есть дело не малое, а й щё этая Змеинищо-Горынищо, да й щё жгётъ ево да й тело белое, тело бело жгётъ да й безутешное.
     А й онъ повыскочилъ Добрыня на крутъ на берегъ, да й ничего въ белыхъ рукахъ його да не случилося. Тут насмотрелъ онъ на крутоемъ на береги да й ляжитъ колпачикъ земли гречецькой.
     Йонъ схватилъ въ руки колпакъ, такъ онъ ведь малъ попалъ, такъ онъ ведь малъ попалъ, а й ровно три пуда. Да й онъ ударилъ тутъ Змеинища-Горынища да й со всею силой богатырьскоей, а й онъ по тыемъ по хоботамъ змеиныимъ.
     И онъ сбилъ змею да й на сыр землю, да й на сыр землю, и въ ковыль-траву. Очень смелой былъ да й обворбтистай! И поскорёшенько вскочилъ ей на белы-груди, да й хотить срубить ей головы змеиныя.
     А й тутъ Змеинища-Горынища взмалилася: Молодой Добрынюшка Микитинецъ, а й ты удаленькой дородний добрый молодецъ! Не руби-то ты моихъ головъ змеиныихъ, а й ты спусти-тко полятать да по белу-свету, по белу-свету, да и по святой Руси!
     Да й мы напишемъ-ка, Добрыня, съ тобой записи, а не малыя-то записи - великия: И не съезжаться, не слетаться во чистомъ поли, да й не делать драки бою, кроволития, да й кроволития да й промежду собой, да промежду собой да й веки по-векамъ!
     А й молодой Добрынюшка Микитинецъ поскорёшеиько соскочиль съ грудей белыихъ, да й написали оне записи не малыя, да й не малы записи, великии: Не съезжаться, не слетаться во чистомъ поли, да й не делать драки-бою, кроволития, да й кроволития да промежду собой, промежду собой и веки по-векамъ.
     Да й молодой Добрьинюшка Микитинецъ поскорёшеньво бежалъ, да й онъ къ добру коню, одевалъ свою одёжичю снарядную, да й рубашечки-манишечки шолковые, и одёжицю оделъ свою опальную.
     И тутъ садится молодецъ да на добра коня, да й хотить поехать во чисто поле. А и этае Змеинищо-Горынищо поднимается на хоботы змеиныи, да й полетела тутъ змея да зпокрякала: А и какъ же сыто я севодня пообедала!
    А й полетела жа змея да по чисту полю, а й щё прямо черезъ славний стольний Киёвъ-градъ, и припадала жа змея да во сырой земле, унясла у князя у Владымира яво-то племянничку любимую, да й прекрасную Забаву дочь Путятичну, а й на тыи ли на горы Сорочиньскии, а й во тыи ли во норы во змеиныи.
     А и молодой Добрынюшка Мякитинецъ онъ поехалъ же раздольицемъ чистымъ полём. И онъ поехалъ въ славный стольный Киёвъ-градъ. A й приезжалъ во славный стольный Киёвъ-градъ, да й на свой на славный на широкъ на дворъ. И повыскочилъ Добрынюшка съ добра коня, да й принакинулъ ему поводы шолковыи, а самъ скоро шолъ въ палаты белокаменны.
     Да й подбегалъ яво да парубокъ любимыя. А й онъ берётъ коня да й богатырьського за тыя за поводы шолковые, йонъ ведётъ коня къ конюшенке стоялыей, йонъ разседлывалъ коня да й раскольчюживалъ.
     А й молодой Добрынюшка Микитинецъ приходилъ въ палаты белокаменны, да й во свои же онъ во горенки столовые, и становился къ столикамъ дубовыимъ, та и скидавалъ съ собя одёжицю опальнюю, самъ садился ёнъ за столики дубовыи, да й за тыя за скамеечки окольные.
     Да й поель ёнъ йествушекъ сахарниихъ, ёнъ попиль тутъ питьивцев медвяныихъ, да й ложился спать ёнъ проклажатися. Спать ложился да й на кроваточку тесовую, а на тую на периночку поховую.
     А й посли пути, да й посли дороженьки, а и ничемъ онъ родной матушки ни хвастаетъ.
     Да й тымъ эта былинка, господа, та й обчество, покончилась.
+++++++++++++++++