ОН, ОНА, ОНИ...

               
И свёл же нас Господь! С одной стороны, меня – владельца западного окна квартиры многоэтажного дома. С другой – собачек, случайно встретившихся в нашем общем дворе, полюбивших друг друга, сошедшихся в семью, и поселившихся под бетонными желобами, где темно, тепло и, как говорится, мухи не кусают. К тому же, к сегодняшнему дню успевших уже родить четырех маленьких, смешных комочков: трое – желтые, один – черный. Странно, а почему – черный? Ответа нет, но, видимо,  цвет ходовой, ибо тут же и забрал его кто-то в свой двор.
-   
И теперь вся моя жизнь, с утра до вечера, с перерывами, конечно, на всякие там дела - еду и прочее, в этом окне. Видно, как он и она утром вылазят в щелочку, и усаживаются поверх бетонированного желоба. Она ложится на холодную его поверхность. Наверное, старенькая рыжая шуба выручает. А он садится на задние ноги, подпирая передними верхнюю часть своего туловища, и внимательно всматривается в пространство – не несет ли кто-либо перекусить? Ибо оба уверены – обязательно, как и каждый день, кто-то принесет!
-
Вскоре и новорожденные стали вылазить в ту же щелочку. Те сначала просто глядели
на свет божий. Распознавали, наверное, среду, в которой оказались. Кто знает, а, может, подслеповатые пока, так приучали глаза? А, может, просто искали своё место в этой жизни, обдумывали? А вскоре неуверенно, начали двигаться.
-
А к желобам, которые растянулись между улицей и моим окном, примыкает зимний сад. Деревья в феврале, конечно, голые, скучные, холодные, но у их ног много скопилось листвы. Это нечто, напоминающее матрас - мягкий, пушистый. Будто специально для этих комочков заказали в Европе. Вот они и посыпались на него, как горох. Начали по нему бегать, как бы, осваивая пятачок, радуются, что такое местечко нашлось.
-
Малыши, конечно, живут, за счет мамы. Точнее, на её молоке. А мама? А папа? О, те,  как уже упоминалось, ждут, выглядывают. Надеются на хороших дядей и тетей, которые принесут покушать. А они, те люди, к счастью, в наше довольно-таки непростое время, слава Богу, не перевелись. Одни завтрак приносят, другие – обед, третьи – ужин. Миска всегда полная. Смотрю на них, и со стороны кажется, что им кто-то составил график, и они по нему честно и добросовестно работают. Притом, как показывают результаты моих наблюдений, живут те люди отнюдь не рядом. А ходят, носят. Что ж, дай Бог, чтобы больше их было, а дно миски никогда не остывало от их теплой и горячей еды. Чтоб перед глазами собачек всегда был и хлеб, и косточки, и каши, и щи.
-
А вся эта блажь не оставила в стороне ворон. Это такая птица, знаете, хоть от словосочетания «проворонить» многие и терпят ущерб, сама она не упустит свою возможность. Пока не сообразили вороны, мотались, было, в поисках пищи, носили свои черные хвосты над соседними домами, деревьями, сидели невдалеке на высоком каменном заборе, обдумывая пищевой вопрос.
-
А потом вдруг дошло! Около собачек, мол, и поживиться можно! В крайнем случае, если и не удастся поклевать в миске, так хоть примериться. А потом, смотришь, когда-нибудь и получится. Ну, и перебрались с забора на огромное ореховое дерево. Теперь вот сидят на нем по одной, по две, по три, и следят глазами за миской, поскольку собачки не подпускают их.
-
А позы у ворон тоже не из обычных. Получается, что сидят они на краешках длинных веток. А вес-то у них - ого-го!  А ветер в феврале напористый, жгучий: гоняет те ветки вместе с воронами. И кажется, что это вовсе не вороны, а шлюпки в море во время бури. Их качает, бросает, а они не теряют надежды прибиться к берегу. В данном случае - попасть к миске…