Андервуд, 15, 16 глава

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Андервуд без колебаний направился к двери. «Мы опробуем ваш план, Мейсон. Примите участие. Дрейер, Файф — пожалуйста, пойдемте со мной».
Они поспешили в комнату рядом с операционной, где в постели лежал неподвижный и ничего не видящий Джандро. С ним были только Иллия и Акерс.
При виде этой неподвижной фигуры Андервуд испытал глубокую печаль и жалость, которые на мгновение стерли все другие мысли. Он чувствовал, что только он один из всех землян мог понять глубокое восстание, мечты и надежды, которые были движущей силой в жизни Джандро. И это был жалкий конец таких светлых мечтаний — смерть от рук безумных фанатиков в Небесном Мире, который оказался чем угодно, но только не этим.
Андервуд подумал о сияющей зеленой луне беженца Драгбора, где люди жили в мире друг с другом. Луна, которую Джандро больше никогда не увидит.
Глаза Джандро медленно открылись, и в них постепенно пришло узнавание. Дрейер мягко сказал: «Мы сожалеем. Если бы в наших силах было что-нибудь, чтобы вернуть вас в ваш собственный мир и к вашим людям, мы бы сделали это. Надеюсь, вы это знаете».
— Конечно, — медленно сказал Джандро. «Я хотел бы, чтобы моя сеаабаса была с теми из моих предков в тот день, когда жизнь вернется. Но я думаю, что, возможно, этого никогда не произойдет. Это похоже на наш сон богов, только заблуждение. для каждого человека несомненно. Как и когда оно придет, не важно. Мне странно наблюдать горе животных по человеку. Странно...
«Разве он не полагает, что было время, когда у Драгбора никогда не было материнской плоти и секрета абасы ?» — спросил Андервуд, и Дрейер перевел ему.
— Естественно, — ответил Джандро. «Тогда мы были просто животными, как и вы сейчас. Когда вы прибыли на своих кораблях из металла, все мы подумали, что боги пришли, чтобы снова вернуть нас в Небесный мир. были в наших легендах и наших мечтах. Но пока мы не прибыли на эту планету, я все еще думал, что вы высшие существа, потому что я не мог обнаружить вашу эфталию . Никто из нас не может скрыть это друг от друга».
— Но вы знали это, когда на нас напали? — сказал Дрейер.
«Я не мог понять, почему ты не предупредил своих врагов, которые были так очевидны для меня. Потом я понял, что это потому, что у тебя вообще не было абасы . Я испугался, потому что не знал, что делать. никогда в жизни не мечтал, что встречусь с существами, которые могли бы быть богами, потому что обладали металлами, но все же были ниже людей, потому что не имели абасы . Я не понимал».
-- Мы многого друг о друге не понимаем, -- сказал Андервуд, -- но, может быть, теперь вы понимаете нас достаточно хорошо, чтобы понять, что нам нужна ваша помощь против этих наших -- и ваших врагов.
«Много сотен тысяч лет назад существовала раса, называемая сиренианцами, и они были смертельными врагами вашей расы, Драгбора. Как и вы, они владели абаса , но вместо того, чтобы жить мирно, они решили завоевать все мирах и Галактиках.В конце концов они были побеждены вашим народом, у которого было какое-то таинственное оружие, пробивающее любую защиту сиренианцев.Мы пришли в ваш древний мир, чтобы найти ключ к этому оружию, потому что одному из сиренианцев удалось выжить и он теперь на свободе в нашем собственном мире. Он захватил контроль над нашим народом и намеревается охватить Галактики завоеваниями и кровью. Со временем он найдет даже ваш маленький мир. Цивилизации многих Галактик переживут столетия регресса.
«Мы не нашли оружие, за которым пришли, и теперь наш шанс упущен, потому что флот Демарзула, сиренианца, почти настиг нас. У нас осталась только одна надежда.
«Мы верим, что его люди схватят нас живыми и доставят к нему, если мы позволим. Если бы мы могли оказаться в его присутствии, неся силу разрушения, заключенную в абасе , мы могли бы уничтожить его.
«Можете ли вы — сделаете ли вы — сделать возможным для нас обрести эту силу, привив абаса некоторым из нас в вашем мире?»
Дрейер как можно быстрее переводил быстро произнесенные слова Андервуда, в то время как Джандро лежал с закрытыми глазами, словно спал бессонным сном. Прошло много времени после того, как Дрейер закончил, и Джандро снова медленно открыл глаза.
Его голос был таким низким, что Дрейеру пришлось наклониться вперед, чтобы расслышать его слова.
«Странная история, которую вы рассказываете, — сказал он, — но я впечатлен тем, что вы говорите правду. Что касается вашей просьбы — нет. Было бы совершенно невозможно, чтобы вам давали свежую абасу , как молодым нашим Не то чтобы я не дал возможности некоторым из вас — очень немногим — получить их, если бы мог, но абаса может быть поставлена только в самых молодых.
«Использование абасы похоже на использование органов ходьбы или речи. Органы должны развиваться из своих рудиментарных форм в течение долгих лет использования, и умение обращаться с ними приходит гораздо медленнее, чем с любыми другими обычными навыками. закладываются в нас в младенчестве, большинство из нас хорошо созреют, прежде чем приобретут большие навыки. Только по этой причине для вас было бы невозможно иметь органы».
Через кровать глаза Андервуда встретились с глазами Илии и задержались на бесконечное мгновение. В ней он искал силы пережить сокрушительное разочарование. Глаза Илии давали ему слепую уверенность в том, что способ еще есть.
«Ваша раса со временем разовьется и научится использовать абаса , — продолжал Джандро, — но не в течение многих сотен поколений. Судя по тому, что я видел у вашего народа, мне интересно, на что был бы похож ваш мир, если бы каждый один обладал способностью убивать по желанию, молча и незаметно. Я не знаю ответа на этот вопрос, но прошу вас ответить на него самим. Тот факт, что вы еще не развили абасу , является доказательством того, что вы не готов к этому.
«Драгбора живут в мире не потому, что обладают такой ужасной силой, они могут жить с такой силой, потому что они впервые узнали, как люди должны жить друг с другом. Вы не можете понять, почему сила смерти присуща абасе . одна из неизбежных функций, сопровождающих другие, более важные и полезные способности, о большинстве из которых вы, конечно, никогда не узнаете. Интересно, захотели бы вы абасу , даже если бы вы могли владеть ею, — закончил Джандро . .
«Для нашей расы? Нет!» Андервуд содрогнулся при мысли о том, что каждый человек на Земле обладает мгновенной, необнаружимой силой смерти над своим соседом. "Ты прав в этом, Джандро. Какими бы ни были другие силы абасы , мы не смогли бы жить с ними. Но Демарзуле - совершенно посторонний фактор, не учитываемый в нашей собственной эволюции. У нас нет против него защиты. Если сила смерти в абасе можно было бы использовать для его уничтожения, это дало бы нашей расе единственный шанс предотвратить эту угрозу.
«Тем не менее, вы говорите, что это невозможно. Это не означает для нас никакой надежды против варварства, которое уничтожит нашу цивилизацию и сделает наших людей жестокими, не говоря уже о том, что это значит для других цивилизаций Галактики, включая вашу собственную».
В комнате почти не было слышно их дыхания, так как теперь земляне избегали смотреть друг другу в глаза, уставившись в закрытые глаза Джандро.
«Вряд ли ваш народ заслуживает бича Демарзула и сиренианского требования превосходства», медленно сказал Джандро. «И то, что вы говорите об остальной Вселенной, верно. В некотором смысле, Драгбора несут за это ответственность. Демарзуле — продукт сиренско-драгборанской культуры. Моим предкам следовало позаботиться о полном исчезновении сиренской ветви. Возможно, есть еще один способ, которым мы могли бы помочь».
"Вы можете помочь?" — нетерпеливо и недоверчиво спросил Андервуд.
«Мне осталось жить немного. Было бы целесообразно, если бы в оставшийся мне час я смог завершить задачу вымирания — или, по крайней мере, дать вам возможность сделать это. Если кто-то из вас готов рискнуть, я сделаю все, что в моих силах».
«Никакой риск не слишком велик! Но что можно сделать?»
«Насколько я знаю, это никогда не было предпринято, но, возможно, моя собственная абаса может быть передана вам».
Дрейер перевел предложение, переводя взгляд с Иллии на Андервуда. Что-то надежды, казалось, снова появилось в его глазах.
У Андервуда перехватило дыхание. «Комплект полностью развитой абасы, перенесенный в мое собственное тело! Один из нас должен встретиться с Демарзулом на его уровне. Илия…»
Ее лицо вдруг побледнело. «Это невозможно, Дель! Я не могу провести такую операцию без предварительного изучения их анатомии. Я не могу этого сделать!»
«Это должно быть сделано, Илия. Я рискну твоим мастерством».
«Это совершенно нелепое заявление. У меня нет опыта в таких делах. Скажите ему, доктор Дрейер. Он не может ожидать от меня так многого».
-- Не знаю, Илья, -- сказал семантик. «Мне кажется, что вы путаете свой анализ со своими личными эмоциями. Вы не можете правильно оценивать в таких условиях».
Она закусила губу, чтобы сдержать новый взрыв. Затем, наконец, она сказала: «Не требуй от меня невозможного, Дел. Я видела, как они разрывали нервы во время операции, которую мы наблюдали. Это не могло быть сделано без долгой практики. я не сделаю это с тобой».
Словно почувствовав смысл их спора, Джандро вдруг заговорил. «Вам будет очень трудно сделать успешную установку, потому что вы незнакомы с анатомией абасы , правда, но я могу помочь. Я могу направить и направить ваши руки до самой точки перерезания нервов к три-абасе. Вы добьетесь успеха, если позволите мне направлять вас».
Андервуд не сводил глаз с Иллии. Ее лицо было таким же бледным, как и ее блестящие волосы.
«Я постараюсь, Дел», — сказала она.
Новости о планируемом эксперименте быстро разлетелись по кораблю, и его важность была встречена с благоговейным непониманием, как будто Андервуд внезапно шагнул из их среды в туманное царство вне их досягаемости. И их благоговение усиливалось знанием того, что это вполне может означать смерть.
Через несколько минут после принятия решения ассистенты вкатили в операционную столы с белыми фигурами Андервуда и Джандро.
Какой-то странный покой, какой-то экстаз, казалось, охватили Джандро. Андервуд видел и слышал о смирении перед лицом смерти, но никогда о таком спокойствии, которым обладал Джандро. Это подействовало на Андервуда успокаивающе, и он избавился от мыслей о собственной возможной смерти или увечьях в результате странной операции. Он думал только о миссии, которая будет у него, как только он овладеет силами Драгбора.
Какое бы смятение ни овладело Иллией, оно исчезло, когда она встретилась лицом к лицу с Андервудом. Стерильный белый халат ее хирурга скрывал ее личность и ее чувства, оставляя только безымянного агента, обладающего наукой и навыками.
Андервуд ухмыльнулся, когда ей ввели анестетик. «Когда я проснусь, я дам тебе знать, каково это быть драгбораном».
На соседнем операционном столе Акерс готовил Джандро к предварительной работе по обнажению основных органов.
Затем к каждому из них пришла невысказанная команда Джандро оставить свой разум. Это был невероятный, неземной опыт, но они освободили свои чувства, и постепенно направляющие импульсы из мозга драгборцев перешли в их собственные.
Лишь на долю секунды рука Иллии дрожала, когда она прикасалась электронным скальпелем к плоти у основания бритого черепа Андервуда. Кожа разорвана, а ее нервы превратились в стальные нити.
С нарастающей скоростью Эйкерс и Иллиа делали надрезы на телах перед собой. Их руки уверенно двигались, как будто Джандро видел их глазами и использовал их руки.
Глубокий разрез был сделан в черепе Андервуда. Пульсирующий мозг был обнажен. Илья на мгновение сосредоточился, когда Джандро хлынул потоком указаний. Затем скальпель быстро прорезал бескровный путь через участок неиспользованной ткани.
Она подошла к соседнему столу и заглянула в рану, которую Акерс сделал в голове Джандро. Она сделала паузу, когда его слова дошли до нее.
«Это последний шаг. Я не могу идти с вами дальше. Следуйте моим инструкциям сейчас, и вы добьетесь успеха».
Мелькающие, непонятные вещи заполонили ее разум, вечные фотографии остатка этой операции и последующей, в ходе которой будут пересажены два брюшных органа. Илья знал, что каждая картина вернется в свое время, чтобы направить ее руки по незнакомым путям.
"Продолжить!" – неожиданно приказал Джандро. «Я ухожу в море-абасу . Прощай!»
Текущие картины прекратились, и Илья внезапно почувствовал себя одиноким, как ребенок, заблудившийся среди ослепляющей бури. Теперь не на что было полагаться, кроме ее собственного мастерства и телепатических указаний.
Она запнулась на мгновение и выдохнула имя: "Дель-Дель!"
Эйкерс внимательно наблюдал за ней, пока она стояла, уставившись на странный неземной орган, лежащий в чаше мозга мертвого драгборана.
Но это не было странно. Она знала его строение и анатомию, а также сложную нервную систему, соединяющую его с мозгом. Они были такими ясными, как будто она изучала их много лет.
Волна радости и уверенности наполнила ее. Она была одна в этом да, но это уже не имело значения. Она одна обладала способностью провести операцию, и весь мир ждал результатов.
Ее скальпель вошел в разрез и коснулся плоти острием разрушения, оторвав ткань от тонких белых нервных каналов, обслуживающих базисный орган.
Целый час, а затем еще один, Эйкерс с невероятным восхищением наблюдал, как Илия освобождает двенадцать отдельных нервных волокон, служащих ему, затем перерезает артерию и наполняет сосуды химическим раствором, который будет питать клетки, пока не будет отправлена кровь Андервуда. льется через него.
В конце концов, все, что осталось, — это разъединение соединительных тканей, удерживающих орган на месте. Илья разрезала их и погрузила руки в стерилизующий, защитный состав, приготовленный по указанию Джандро. Она смазала орган и вытащила его, а затем быстро вставила в соответствующую полость в чаше мозга Андервуда.
Этот этап операции был завершен менее чем наполовину. Кровеносные сосуды должны были быть подготовлены, чтобы обслуживать новый орган в теле Андервуда, и двенадцать нервов должны были быть соединены с Большим Симпатическим нервом, где раньше такие нервы не соединялись.
Прошло еще два часа, прежде чем окончательные швы закрыли рану на голове Андервуда.
Когда наконец она положила иглу, рука Ильи вдруг задрожала, и она задрожала всем телом.
— А нельзя ли отложить остальные на время? — спросил Акерс. "Вы, конечно, не можете продолжать с еще двумя, как это."
— Боюсь, если мы промедлим, ткани слишком сильно дегенерируют. Если бы я был так же быстр, как эти драгборанские хирурги. Какие они, должно быть, люди! Сделайте мне укол неострена, а лучше сделайте себе. "
Эйкерс был согласен, но не верил, что Илия сможет выдержать еще несколько часов тяжелой операции. Однако после минутного отдыха и укола стимулирующего препарата она вернулась к операционным столам, чтобы провести операцию на брюшной полости. И снова Акерс сделал предварительные надрезы.
В диспетчерской лидеры групп ждали новостей в нервном бездействии. Терри Бернард ходил взад-вперед, его пылающие растрепанные волосы, словно сигнальная ракета, пронеслись по комнате. Файф стоял у одной из наблюдательных панелей, наблюдая за неумолимым приближением флота Демарзула. Доусон сидел на своем капитанском месте, перебирая неактивные переключатели на панели перед собой. Самым спокойным из всех был Дрейер, который просто сидел в штурманском кресле и так безжалостно курил сигары, что это напрягало вентиляционную систему корабля.
Терри с тревогой взглянул на часы и остановился. — Прошло более тринадцати часов с тех пор, как Андервуд был там. Не кажется ли вам, что нам следует спросить Илию…
«Есть только две альтернативы, — сказал Дрейер. «Успех или неудача. Наши расспросы не гарантируют успеха. Нам лучше держаться подальше».
Мейсон с тревогой наблюдал за продвижением флота. Никто не знал, что произойдет, когда линкоры прибудут и окружат « Лавуазье », но ждать им пришлось недолго. Корабли находились всего в нескольких минутах от планеты.
Словно ведомые единым разумом, корабли медленно поворачивались в черном небе, пока их навигаторы и дозорные заметили и установили курс к светящемуся пузырю, обозначавшему силовую оболочку, скрывающую « Лавуазье» .
Членам экипажа, наблюдавшим изнутри, было страшно наблюдать внезапный стремительный полет этих двадцати могучих кораблей. Одновременно на пузырь было направлено множество устрашающих Атомных Потоков, по-видимому, не в тщетной надежде прожечь защиту, а для того, чтобы уничтожить мельчайшие сенсорные зонды и не дать кораблю уйти от планеты.
В пространственном бою, когда корабль мог свободно вращаться, поворачиваться и защищаться, уничтожить зонды было бы не так просто. Но когда корабль неподвижно стоял на поверхности планеты, потоки непостижимого огня омывали каждый квадратный миллиметр поверхности оболочки, прощупывая, разрушая и приводя в действие множество реле внутри Лавуазье , закрывая волосовидные отверстия в оболочке. как зонды были сожжены.
Мейсон отошел в сторону, когда один за другим сегменты его планшетов гасли, пока не исчезло видение внешнего мира.
Он повернулся к остальным и указал на мертвые пластины. "Это оно."
Свалившееся на них заклинание было разрушено через несколько минут отрывистым голосом Илии в переговорном устройстве.
«Операция завершена».
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Сознание пришло к Андервуду, как будто он отвечал на настойчивый голос какого-то невидимого говорящего. Оно звало его из глубин вечного существования в царство конфликта и реальности. Любопытно, что это звучало как Джандро.
Он открыл глаза. Там была Илия, ее лицо было бледным и напряженным. Но когда он посмотрел на нее, ее голубые глаза заблестели, и она наклонилась. «Дель! О, Дель!..»
Терри, Файф, Мейсон и Эйкерс стояли у кровати, с тревогой наблюдая за происходящим.
Боль начала проявляться в горящих лентах, но он сумел быстро улыбнуться окружающим. «Похоже, мы все сделали правильно», — сказал он. «Интересно, что я могу теперь сделать с этими гаджетами. Думаешь, они сработают, Иллиа?»
Она поднялась, живо и деловито еще раз. «Ты не узнаешь какое-то время. Я намерен нокаутировать тебя на хорошие холодные сутки. Дай мне руку».
Она потянулась за иглой для инъекций на столе рядом с кроватью.
Поначалу это было все равно, что спотыкаться в темноте, пытаясь убежать от невидимого преследователя. Но вдруг Андервуд понял, что ему вовсе не нужно бежать. Гипоблокировало сенсорное оборудование в других частях его тела, но не могло повлиять на базовые органы, если бы он этого не хотел. Он перестал бежать и наблюдал, как обычные способности его тела отказываются, в то время как он стоял в стороне в полном иммунитете. Он как будто мог выйти на улицу и посмотреть на себя.
И, вдруг, это было то, что он делал!
Он мог видеть комнату, наблюдающих ученых и Илью, внимательно проверяющего его сердцебиение и дыхание. Он видел себя лежащим неподвижно с закрытыми глазами. Любопытно, что он не мог определить точку зрения. На мгновение ему показалось, что он где-то на потолке и смотрит вниз, но это тоже было неправильно, потому что он мог видеть потолок так же хорошо, как пол или четыре стены. Сцена была похожа на снимок, сделанный объективом, имеющим телесный угол восприятия в триста шестьдесят градусов.
Он задался вопросом, сможет ли он выйти за пределы комнаты, попробовал и обнаружил, что это довольно легко сделать. Какая-то неуклюжесть из-за неопытности и обусловленности остановила его у стен, где он на мгновение испугался клаустрофобии оказаться в ловушке между металлическими панелями, но все кончилось в одно мгновение, и он прошел. Он направился к рубке управления и обнаружил, что там находится только Дрейер, который мирно курил сигару в штурманском кресле.
Андервуд хотел связаться с семантиком, но не знал, как это сделать. Это было все равно, что пытаться говорить с набитым крекерами ртом.
Но Дрейер внезапно огляделся. Он вынул сигару изо рта и выискивал глаза в поисках невидимого говорящего.
— Дрейер, ты меня слышишь?
"Ундервуд! Вы преуспели!"
— В некотором роде. Пока это все равно, что ходить по глубокой грязи, но постепенно привыкаю.
"Это чудесно- чудесно !" Дрейер вздохнул. «Я не смел надеяться, что когда-нибудь снова услышу твой голос. Где ты?»
«Это сложный вопрос. Теоретически, я нахожусь без сознания в лазарете с уколом неоморфа , который не даст мне вылезти на двадцать четыре часа. Илия и остальные наблюдают за мной. на всех не действует наркотик. Кажется, я могу бродить по кораблю, куда захочу. Самое смешное, что я не могу определить точку зрения. Кажется, я нигде не нахожусь. Тем не менее, мои чувства воспринимать отдаленные звуки и объекты, включая собственное тело».
«Можете ли вы уловить мои мысли, когда я не говорю? Джандро, похоже, не мог этого сделать».
Андервуд рассмеялся. "Я не знаю, смогу я или нет. Я пытаюсь, но все, что у меня получается, это нечеткая статика. Я уверен, что у этих органов есть десятки функций, о которых мы даже не мечтали. Я надеюсь, что смогу научиться использовать их все».
«Что вы планируете сейчас? Вам нужен период упражнений и учебы?»
«Некоторые, но не так много, как мне было бы нужно, если бы мне не пересадили зрелые органы Джандро. Однако есть кое-что, о чем мы никогда раньше не думали».
"Что это такое?"
«Мы все еще можем искать драгборанское оружие, за которым пришли сюда. Я могу выйти за пределы корабля с этими новыми чувствами. Я не знаю, смогу ли я охватить всю планету или нет, но если нет, мы можем двигаться, чтобы оставаться в диапазон моих способностей. Это будет медленно, потому что я единственный, кто может это сделать, но в конце концов это может быть быстрее, потому что я могу быстрее передвигаться ».
«Интересно, это будет возможно в присутствии флота — или вы не знали, что они прибыли?» Дрейер указал на пустые экраны.
— Я не знал. Что они там делают?
Андервуд сразу понял абсурдность вопроса. Дрейер мог знать об этом не больше, чем он сам, поскольку всякая связь с внешним миром была разрушена.
Со всей силой, которую он мог собрать, он швырнул свои новые способности за пределы возможностей корабля, в контрастирующий жар и холод бесплодной планеты. Он как будто бросился высоко в космос, потому что видел широкое пространство мира Драгбора и оживленный флот Демарзула.
Чувства Андервуда восстали против того, что он увидел. Корабль полностью окружали пылающие разрушения. Великий город Драгбора превратили в расплавленные руины двадцать кораблей, которые медленно вращались по спирали, их мощные лучи Атомного потока направились на здания внизу. На глазах у Андервуда они завершили свою работу над этим городом и направились к другому большому городу, находящемуся менее чем в ста милях от них.
Какая цель стояла за бессмысленным разорением, Андервуд не мог понять. Возможно, теперь, когда ученые были загнаны в угол, земляне надеялись уничтожить супероружие, которое могло бы свергнуть Демарзула.
Через несколько часов крупнейшие города планеты превратятся в бесформенные насыпи застывшей лавы.
Он обдумывал попытки проникнуть на эти корабли и одолеть членов их экипажей. Разум сразу же сказал ему, что нет, потому что он был еще малышом в использовании новых способностей, которыми он обладал. Но была и более важная причина. Если бы он подверг себя таким атакам, корабли сообщили бы об этом на Землю, и Демарзул легко определил бы методы, используемые против его людей, и был бы готов. Андервуд знал, как это уничтожение археологических сокровищ повлияет на Файфа и Терри, но важнее была потеря любого шанса найти оружие.
Он обратил свои чувства к пузырю оболочки, скрывавшему Лавуазье . Его сияющая поверхность была единственной вещью во всем этом большом городе, от которой не пахло разрушением.
Когда Андервуд посмотрел на это, его поразило понимание. В порывистости своего полета над планетой он упустил из виду самый важный момент.
Он — по крайней мере, его чувства — прошел сквозь непроницаемую силовую оболочку .
Внезапный страх смешался с этим разрушительным осознанием. Сможет ли он вернуться через это? Как он вообще преодолел барьер? Было математически невозможно передать через него материю или энергию.
Разве его чувства не представляли ни того, ни другого?
Он потянулся к нему, ждал удара — и не почувствовал его. Затем он закончил, глядя на внутреннюю часть оболочки и корабль внутри нее.
Когда он ворвался в диспетчерскую, его разум загорелся от важности его открытия. Остальные присоединились к Дрейеру. Мейсон и несколько его людей изо всех сил пытались заменить некоторые из зондов теперь, когда атака на корабль на данный момент прекратилась.
"Мы нашли это!" — крикнул Андервуд. «У нас есть оружие, которое Драгбор направил против Сирении!»
Илия вскрикнула от внезапного удара по ее изношенным нервным клеткам.
Мейсон в ужасе обернулся и закричал: «Ундервуд! Где ты?»
«Мы можем поразить их везде, где они попытаются спрятаться, — сказал Андервуд. — Куда бы Демарзул ни попытался сбежать, я найду его. Во Вселенной нет места, где он мог бы спрятаться от меня!»