Дети в оккупации - 4

     В октябре 1941года оказались в фашистской оккупации и жители западной части Матвеево-Курганского района Ростовской-на-Дону области. В хуторе Ряженое семья  Богомаза Евстафия Дмитриевича: отец – Дмитрий Авксентьевич с женой Галиной, беременная жена – Евдокия и дети – Варвара (14 лет), Вера (10), Владимир (мой отец, 9 лет) и Виктор (4года). Сам Евстафий Дмитриевич, год рождения 1909, ст. сержант, в РККА с 22.06.1941 года, то есть с первого дня Войны находился на Западном фронте в обороне Смоленска.

     (К сожалению, никто из моей линии Богомазов не оставил связных записей о тех страшных двух годах и тяжелых послевоенных до 1949 года. Есть воспоминания краеведа, собирателя родословной, двоюродного деда Петра Денисовича Богомаза из родного Таганрога «Военное лихолетье в Примиусье» и очерк школьников из Матвеева Кургана «Мы находимся в зале ожидания смерти» (Матвеев Курган в 1941-1943 гг.) из сборника «Это моя война», которые подтверждают все добытые мной разрозненные сведения и добавляют картину выживания и смерти людей в оккупации. - Ю.Б-К.)

     Довоенное десятилетие семья прожила в относительном достатке и спокойствии. Дед Дмитрий, благодаря грамотности и опыту военной службы на Первой мировой и Граждансой войнах, работал на должностях, учетчиком, бухгалтером-счетоводом. По его стопам пошёл Евстафий. Живность на подворье, огород, сад обеспечивали продовольствием. Удаленность от крупных центров сберегла от раскулачивания и репрессий.

     Понимая, что линия Ряженое-Таганрог-Ростов очень опасна, Дмитрий Авксентьевич всё ценное и документы, что можно было спрятать, прикопал в яме у дома и в погребе, где им и пришлось жить, когда пришли немцы. В сенях большого дома разрешили ночевать только Евдокии на сносях, которая убирала в доме, топила печь и готовила горячую воду для чая и бритья, и потом ещё какое-то время после родов.

     Дважды фон Клейст утюжил танками своей армии Миусскую землю, дважды отбивали её наши войска. Когда немцы в первый раз отступали из-под Ростова, то в их обоз попала и вся семья Евстафия, а когда, через несколько дней при новом немецком наступлении, они (в числе немногих) вернулись на старое место, оказалось что яма с добром дочиста разграблена остававшимися соседями. Дмитрий Авксентьевич пошел разбираться к старосте от новой власти, за что получил плетей, чтоб не жаловался, но следующей ночью часть вещей была подброшена ко входу в погреб.

     В 43-м когда немцев окончательно погнали от Ростова, они оставили хозяев дома в погребе, где их в очередной раз так накрыла наша же артиллерия, что погреб чуть не стал братской могилой. Дмитрий Авксентьевич успел откопать оглушенных, с кровью из ушей и носа, с забитым землей ртом, но живыми, всех, кроме самой младшей, родившейся при немцах, внучки. В этот раз пропали не только последние вещи, но и почти все семейные документы и фотографии. Как сами спаслись в этой мясорубке – одному Богу ведомо.

     В поисках пропитания старшие дети ходили по неубранным полям, забираясь то на нейтральную землю, то на линию фронта. Выжили на лебеде, крапиве и ещё Бог знает на чём. Помогали, чем могли, родители Евдокии – Косяченки. Похоже, что они взяли на себя заботу о старшей внучке Варе и младшем Викторе, а Вера с Володей жили с Дмитрием. О нормальной учебе речи, конечно, не было, даже после ухода немцев. В полусонном, полуголодном состоянии Володя слушал, что читала по учебникам старшая сестра Вера, не прогуливавшая школу, и на следующий день на уроке мог все повторить.

     Вернулся с войны Евстафий, собрал всю семью, подремонтировал хату.
(Меня очень интересовало: как воевал дед, как остался жив? Ведь давно подсчитано, что жизнь рядового на «передке» в среднем составляла 45 дней, взводного – целых семь. Чему удивляться – полк в наступлении существует меньше суток...
И вот на сайте http://podvignaroda.mil.ru/ в 2012 появилась информация, из которой стало понятно, как воевал мой дед Евстафий и за что получил награду – «За боевые заслуги» - Ю.Б-К.)

     Старшая дочь Варя вскоре вышла замуж за Мощенко Владимира и уехала на один из хуторов. Через некоторое время Евдокия в очередной раз забеременела, а Евстафий завёл любовницу, и на справедливые упреки начал распускать руки. 14-летний Владимир с Верой встали на защиту матери, но уговоры не помогли. Тогда Владимир со старшим другом решили проучить разлучницу.
Подкараулив как-то вечером, накинули ей на голову старое ведро и били по нему палками. Евстафий, узнав об этом, разозлился, устроил скандал, а на вопрос ещё несовершеннолетних детей, как же семья будет жить дальше, ответил, что они уже выросли, и могут жить, как хотят.

     Поэтому в 15 лет Владимир ушёл из дома и по оргнабору поступил в ремесленное училище в Таганроге. Здесь же, закончив курсы, устроилась на работу на Рыбзавод сестра Вера…
     Со слов Веры Евстафьевны Борисенко (Богомаз).

     В это время в Таганроге семья Кобриных ничего не знала о судьбе мужа и отца. Последнее письмо от него пришло в Таганрог в начале сентября 1941 года.
     Кто-то подсказал Шуре о возможных льготах за мужа-красноармейца, она обратилась в военкомат, но получила в 1947 году от ГОСУДАРСТВА только извещение и окрик: – Молчи, не рыпайся. Муж без вести пропал, сама в оккупации с детьми. Какие льготы, какие пособия? Может вы все предатели?..

     …Алла, со справкой об окончании шести классов, в 1947 г. поступила в ремесленное училище № 2, где дали шинель, мужские ботинки, горячий супчик и даже платье и туфли для праздников. Туфли из шкафчика тут же кто-то из своих украл.

     Обучили специальности медника-жестянщика и отправили в 1949 г. в кузнечно-прессовый цех № 7 на завод им. Сталина (Комбайновый завод). Работать было очень тяжело, но гарантированная зарплата позволила купить кое-что из мебели и немного приодеться…
     А жить становилось лучше, жить становилось веселей.
     После учебы в РУ № 4 по специальности модельщик по дереву с 12 августа 1948 года Владимир начал работать в Управлении военного строительства СК ОВСУ (Управление нач-ка работ № 106, с 1949 – Мебельная фабрика), а койку получил в доме на Украинском, 14, где на первом этаже несколько комнат служили общежитием этого Управления.

     Здесь и познакомились (мои родители – Ю.Б-К.) Богомаз Владимир и Кобрина Алла.
Алла влюбилась. После войны подростки взрослели быстро. Короткий и бурный роман закончился летом 1950 года. Владимир решительно привез в Ряженое невесту с подружкой и тёщу. Свадьбу отыграли, хотя родне больше маленькой невесты («кукля привiз») понравилась дородная, грудастая подруга.

     Регистрации в ЗАГСе не было. Жениху до 18 лет не хватало 3-х месяцев. Свидетельство о браке они получили в Таганроге 14 ноября, через месяц после совершеннолетия юного мужа. На регистрацию в ЗАГС невеста пришла в ватной фуфайке, вместо свадебного платья, перед второй сменой на заводе вместо свадебного пиршества. Свидетелем стала соседка по этажу коммуналки (чуть старше, недавно родившая первого сына – Рудкина Любовь Александровна). С ней и с тещей Владимир и завершал празднование этого события в комнате № 10 на Украинском, 14.

(Довоенных фото Владимира и Бориса нет. Продолжение см. в «Закрой рот, дурень!»)