Мама, прости

В интернете гулял ролик,
где солдат нашёл в
кармане убитого противника
телефон, позвонил его
матери и сообщил: «Твой сын сдох».



- Глянь, телефон без пароля. Ща его матери позвоню.
- Да, ладно, Гринь, не надо. Ты чего…
- Не-не! А ты снимай, снимай, как она волосы на себе рвать будет. Снимай, снимай. Готов? Я звоню!
На экране появилась красивая женщина, приветливо улыбнулась:
- Здравствуйте. А где Саша?
- А твой сын сдох! Сдох! И так будет с каждым, кто придёт на нашу землю!
Он увидел, как быстро, один за другим, прядями стали белеть её волосы. Женщина всё так же приветливо улыбалась, потом взгляд её стал жёстким, обволакивающим:
- Тебя не мать родила. Тебя родил дьявол. Я желаю, чтоб ты умирал долго и мучительно. Ты будешь жить долго, но Сашина смерть повиснет над тобой Дамокловым мечом.
Грицко в ужасе швырнул телефон на землю, схватил нож и стал кромсать тело поверженного врага. Но тут рядом прогремел взрыв и…
Очнулся парень только в госпитале.
- Ой, очнулся, - радостно вскрикнула медсестра и побежала звать врача.
Пришли целой толпой. В ноги Грицку сел здоровенный санитар. Врач долго мялся, потом заговорил:
- Понимаешь, парень, тут такое дело. Нигде в медицинской литературе такой случай не описывается и, честно говоря, мы пока не знаем, что с тобой делать. В принципе, ты абсолютно здоров. Ранение можно назвать лёгким. Так, крошечный осколочек.
- Значит, я могу снова идти на передовую? Могу кромсать этих тварей? – Гриня хотел вскочить, но санитар мощной рукой придавил его к постели.
- Нет, дружок, не можешь до тех пор, пока мы не придумаем, как сохранить тебе полноценную жизнь.
У Грини холодок пробежал по спине: о чём это он, что такого страшного с ним случилось.
- Понимаешь, браток, этот крошечный осколок буквально припаялся к твоей сонной артерии. Если бы он её проткнул – ты бы ойкнуть не успел. Горячий осколок был бы – исход такой же. Как такое получилось – одному Богу известно. Что теперь делать – будем думать. Советоваться с иностранными коллегами. Может, всё-таки у кого-то был подобный случай. А пока тебе нельзя поднимать правую руку, нельзя наклонять голову вправо. Пока мы тебе сделали корсет временный на шею, но это не панацея. Будем ещё думать. Ты отдыхай, набирайся сил. И думай, думай…
- А чё мне-то думать. Вы думайте. Только быстрее. Мне на фронт надо.
- Эх, браток… Думать никому не вредно. Ты вот посмотри свой ролик в интернете, почитай-ка комментарии под ним и… Думай, думай…
На экране планшета, который протянул парню доктор, Грицко увидел себя, счастливого, довольного, смеющегося над смертью противника, увидел мать этого погибшего парня и снова услышал её проклятие. «Молодец, друг, значит, не только снял, но и в сеть выложил. Круто! 5 миллионов просмотров. Я звезда!» Потом почитал комментарии. Как люди могут быть такими злыми, зачем они говорят ему такое, почему желают ему столько зла?
«Что я такого сделал? Я просто позвонил его матери и сказал, что её сын… Да, я сказал, что он сдох… Блииин. А если б моей матери так…»
- Где телефон? Где мой телефоооон!!! – заорал Гриня на весь госпиталь.
Медсестра примчалась тут же, протянула ему телефон, который мирно лежал на его тумбочке. Набрал номер матери. Номер недоступен. Отцу. Номер недоступен. Что это? Что произошло? Сестра. Долго не отвечала. Гудки прекратились. Тишина.
- Оксана, Ксюха, почему молчишь?!
- У меня нет больше брата! – со слезами в голосе произнесла младшая сестрёнка и бросила трубку.
- Да что ж с вами такое! Что я такого сделал? Чтоооо?!
Все, кто был в палате, в коридоре за открытой дверью смотрели на него молча и презрительно. Сквозь толпу протиснулась бабулька со шваброй и ведром, стала мыть пол в палате, поглядывала на Гриню жалостливо и в то же время брезгливо.
- Старая, может, ты скажешь?
Бабка вытерла руки о передник, присела на стул рядом с его кроватью.
- Чай, не три года тебе… Раз не можешь понять, то как же тебе объяснить? Ну, если б твоей матери вот так сообщили о гибели твоей… Можешь ли ты почувствовать боль матери? Вот они все, - она обвела рукой, показала ему перемотанных бинтами парней вокруг. – Вот они все понимают боль чужую, потому что свою испытали. А ты… Ты ведь и сейчас здесь только потому лежишь, что врачи не знают, как тебя отсюда выпустить с осколком. А ведь тебе не больно! Кто знает, может, у тебя ещё и дети будут. А если твой ребёнок погибнет, а тебе скажут, что он сдох… Что ты почувствуешь? Хотя тебе что… Не ты его 9 месяцев под сердцем носил… Вы мужики эту боль чувствовать не можете…
Старушка тяжело вздохнула, встала со стула и принялась за свою работу… Зрители потихоньку стали расходиться.
«Думай, браток, думай», - прозвучали в голове слова доктора