Между Небом и Землей Часть 11

    Музыкальное сопровождение: R. Armando Morabito - Sea of Atlas

    1944 год

    Трехмоторный военно-транспортный самолет люфтваффе Junkers 52 начал постепенное снижение. Дверь кабины открылась, и в ее узком проеме показался один из пилотов. – Через пять минут будем в назначенной точке!
    Лицо у Пауля Вельме посерело и покрылось испариной – он очень боялся. Чтобы унять нахлынувший страх, начал дрожащими руками проверять снаряжение.
    Кроме него в салоне находились еще шесть человек. Все они были военными.
    – Не переживайте, – заметив его волнение успокаивающе поговорил командир горных стрелков Людвиг Кох. – Поверьте, все пройдет хорошо!
    Археолог натянуто улыбнулся: – Будет хорошо тогда, когда… я, сам, без чьей-либо помощи, поднимусь с земли.
    – Я всегда буду рядом с вами. Так, что… – договорить стрелок не успел – замигала лампочка.
    В это время летчик с силой надавил на рычаг и открыл люк.
    Кох поднялся и направился  сторону двери. – Прыгать по моей команде! Лямке, ты первый! Дальше, Фляйшер.
    Рыжебородый здоровань молча подошел к проему и, сильно оттолкнувшись, «нырнул» в небо. За ним сразу последовал радист. Так, по очереди, самолет покинули другие парашютисты. Когда Вельме перед дверью замешкался, Кох, недолго раздумывая, сильным толчком в спину вышвырнул его из салона. Махнув на прощание пилоту рукой, Людвиг последним покинул борт Юнкерса…

                ***


      Муравей, случайно угодивший в бурную речку, отчаянно боролся за свою жизнь. Наконец, уцепившись за спасательную соломинку с нетерпением ожидал, когда ее прибьет к берегу.
      Он не мог видеть, и тем более знать, что скоро вода должна будет извергнуться с огромной скалы в бездну…

                _ _ _


      – Петя, подойди ко мне.
      Услышав просьбу, мужчина поднялся со старого продавленного дивана и подошел к брату-близнецу.
      – Молодец! Стань рядом и смотри в зеркало.
      Тот послушно уставился в зеркальную поверхность.
      Юрий взял ножницы. – Не крутись только, я тебе немного волосы подправлю. Минут через десять Шакуро отложил в сторону ножницы и пристально оценил плод своего труда.
      – А у тебя нет волос, – Петр провел рукой по гладко выбритой голове брата.
      – Только борода, как у нашего сельского попа Филимона…
      – Действительно, у меня больше… нет волос. Просто… Я… Подобно змейке… Сбросил кожу.
      С детским любопытством Петя уставился на брата: – Зачем? 
      – Чтобы удалить паразитов, которые могли прикрепиться к старой. На некоторое время тебе придется… побыть мной. Юрий Иванович Шакуро теперь… это… ты!
      – Я не понимаю, о чем ты говоришь. Затем, подобно капризному ребенку, Петр начал клянчить у брата: – Я хочу мороженое. Ты мне обещал купить мороженое. 
      Юрий Шакуро, теперь, по новым документам – Павел Матвеевич Сабуров, приобнял мужчину, который по своим умственным способностям, действительно, не очень отличался от малолетнего ребенка, успокоительно провел по его спине рукой: – Завтра вечером пойдем в парк, и я тебе куплю много мороженого. Ты подождешь меня на лавочке, пока я схожу в киоск. Тебе нужно посидеть смирно и подождать когда я вернусь. Ну, как, договорились?
      Петя подпрыгнул на месте и начал хлопать в ладоши и кружится на месте. – Да, да, я тебя буду ждать на лавочке. Очень буду ждать.
      Шкуро вышел из умывальни и присел на старую железную  кровать с продавленным матрацем. Облокотившись об спинку, он некоторое время наблюдал, как полоумный брат радовался обещанному подарку. Тот прямо светился от счастья! Где-то там, глубоко в душе, мелькнуло что-то похожее на жалость к Пете но, оно, так же быстро исчезло, как и появилось…


                ***

       Утро началось с того, что охранники выдали нам хоть и не новую, но чистую одежду. Сказали, что у нас есть немного свободного, чтобы мы могли привести себя в порядок. Ничего не понимая, я с Фархом переодевшись, вышли из сарая, в котором провели ночь.
       Невдалеке протекала небольшая речушка. Спускаясь с запорошенных снегом горных хребтов, вода в извилистом русле замедляла свой бег, и терялась где-то в подернутой дымкой, долине. Тот, кто бывал в горах, не мог не заметить, как велика и могуча сила у горных рек. Поток стремительно несется вниз, перекатывая по дну большие камни. Ударяясь друг о друга, они дробятся, обкатываются, шлифуются…
       Смотря на ее, подумалось: «Как же она похожа на мою жизнь. Ни одной прямой линии… Вместо спокойного течения – бурное… Со множественными водоворотами… И русло реки… Оно подобно моей судьбе, состоящей из сплошных зигзагов и камней…»
       – О чем задумался?
       – Да, так… Обо всем понемногу… Послушай, Фарх, Ты… никогда не думал, чтобы… сбежать отсюда?
      Старик замер, затем тяжело вздохнув, опустился на землю. Сорвав росшую рядом с ним травинку, некоторое время, молча рассматривал ее. – Понимаешь, всегда нужно реально смотреть на вещи и… реально оценивать свои силы. Знаешь, человек потерявший надежду, начинает сопротивляться. Потерявший веру человек начинает искать ее заново… Человек, переставший любить, начинает ненавидеть. Когда наступают темные времена, то нет месту ни любви, ни вере, ни надежде, ни мудрости. Остается только… одна… Одна на всех… ненависть. Как бы тебе это объяснить… Мир и Созидание остались в прошлом. Они лопнули подобно мыльным пузырям… Просто… Пришло Ее Время. Пожалуй, слово «просто» здесь не уместно. Достав из затхлого чулана, ЕЕ приволокли карлики. Маленькие, злобные, карлики… Стряхнув с НЕЕ многолетнюю пыль и дав напутственное слово, выпустили в Большой Мир. В Мой, в Твой, в Наш Мир…
       Фарх больше не проронил ни слова. Так, сидя в полной тишине, мы смотрели на речушку, погрузившись каждый из нас в свои мысли.

       Рядом с сидевшими на берегу двумя мужчинами проплыла сломанная ветка с мечущимся на ней муравьем. Вскоре она, несомая быстрым потоком, скрылась за очередным поворотом берега…