Московские мосты. Глава VII. Сомнения

Сомнения.

   Всю ночь Хауслеру было не до сна. Мало того, что в доме его случился потоп, так и виноватым в нём был профессор собственной персоной. В институте что-то переполошилось посреди ночи, отменило кучу встреч, перенесло абы что куда-то подальше, и Валент не успел на это вовремя отреагировать, потому что тонул. Потом спохватился, начал что-то делать, вспомнил про Чашина и несчастную леди Самойлову… Потоп к тому времени уже иссяк, можно было бы и поспать, но вместо этого Валентин бросился выяснять подробности того неудачного стечения обстоятельств, что было последствием его необдуманных поступков. Выяснил. Даже начал действовать. И тут-то и наступило утро.

   Ночь Самойловой же была куда длиннее.

   Катя пыталась подумать о предложении этого безумца-профессора. Думала о сестре, что учится чуть ли не под его началом. Думала. Думала…

   От разных нездоровых мыслей иногда можно и самому заболеть — портится здоровье, нервы, мир начинает казаться отвратительным. Но это только если думать глубоко, долго и не по делу. Если же размышлять трезво и уверенно, то мысли могут принести пользу.

   После ухода Хауслера, Катя начала погружаться в размышления. Сначала она достала несчастное полотенце, пострадавшее в ходе разговора о неком великом «плане». Потом решила постирать вещи, раз полотенце всё равно побывало на полу. Пока собирала вещи стала углубляться в мысли о том, что Валент этот есть никто иной как помпезный фанатик, который ничего, кроме как говорить и творить абы что, делать не способен.

   Когда стирка была поставлена, Самойлова вспомнила, как её ругает соседка за ночные особо шумные бытовые дела. Вспомнила и… Решила просто смиренно ждать своей участи. Ей захотелось разобраться со свежевымытыми волосами. Пока она разбиралась с феном и расчёсками, в голову её пришло с десяток другой сомнений. Каждое говорило на свой лад, но в целом было понятно к чему эти сомнения ведут.

- Он всё специально взял и подставил.

- Нет, он знал заранее, что эта дамочка окажется такой приставучей, поэтому даже и не подумал о том, как бы ему самому сходить к ней, всё скинул на нас.

- А если бы можно было отказаться, то вечерняя встреча не пострадала бы.

- Но кто умеет отказывать всем подряд? Мы вот научились, теперь откажем этому помпезному идиоту! Слово-то какое! Помпезный!

- Но если мы это сделаем, то не сможем найти работу.

- А разве он поможет найти работу?

- Этот помпезный профессор только и делает, что всем мешает. И почему им все так восхищаются?

- И мы в том числе.

- И мы в том числе!

- И вообще профессор этот лысый! Носит дурацкую шляпку…

- Это цилиндр. Кто вообще носит цилиндры?

- Только помпезные дураки носят цилиндры!

- Но, всё-таки, а с работой как быть?

- Неужели придётся соглашаться?

- А если он обманет?

- А если нет?

   Волосы пришли в порядок куда быстрее Катиной головы. Она решила не перекусывать и лечь спать прямо так.

   Уснуть, правда, ей удалось далеко не сразу.

   Сначала она долго боролась с сомнениями, заполонившими её голову. Какие-то мысли отбросить было проще — они были исключительно субъективно-обвинительного характера. Другие чуть дольше оставались в голове — это были возмутительно-расстроенные мысли. А третьи всё никак не хотели уходить — то были мысли о работе.

   В какой-то момент Кате надоело слушать саму себя, она встала и направилась на кухню. Пока шла на кухню, обнаружила, что стиральная машина закончила свои особо бытовые шумные дела, и теперь надо было бы по-хорошему развесить бельё. Самойлова решила выпить чаю, параллельно развесив свои постиранные вещи. Пока готовился чай, а вещи заселялись в сушилку, ещё с десяток мыслей пролетели через чистую, усталую женскую голову. Мысли абсолютно бредового характера. О прошлом, о будущем, о настоящем, и о том, что завтра, например, нужно вставать. А если нужно вставать, значит неплохо было бы выспаться перед этим. Но как выспаться, когда в голове происходит чёрт знает что? Эх! В такие моменты Катя завидовала тем людям, которые ни о чём никогда не думают. Им наверняка живётся проще.

   Когда чайник закипел, Самойлова взялась пить чай. В ходе чаепития были употреблены в пищу хлебобулочные изделия рода баранок и некоторые кондитерские изделия по типу конфет. Сомнения, правда, эта ночная трапеза не отпугнула. Напротив, насытившись пищей обычной, Катина голова захотела пищи духовной.

   Вернувшись в постель, Катя долго ворочалась, думая свои новые, сытые мысли.

- Но шляпка-то ему идёт.

- Да и делать дела он способен… У него есть своя репутация.

- Доверять ему, правда, не хочется.

- Но разве он виноват, что мы так долго сидели в кафе?

- Нет, нельзя доверять таким людям, как он.

- Хотя, стоит признать, харизма у него что надо.

- Да, и выходки отвратительно эффектные.

- Обходительный тип.

- Но разве он сможет помочь?

- Портить он всё умеет, быть может, если его направить в нужное русло...

- Да разве он понимает, что натворил?

- Наверняка спит и даже совесть его не мучает.

- А у него разве может быть совесть?

- Бессовестный профессор, что же ты наделал…

- А что ещё натворит, если ему позволить?

- А если его не остановить, он натворит ещё больше, чем если бы…

- Тогда нужно идти на встречу? Но куда? Он не сказал.

- Заявится опять, а мы его с порога полотенцем…

- Но если это его не остановит?

- Что же ему сказать…

- А если он и правда способен помочь?

- А если не поможет? Нужно же найти работу…

- Шанс уже был упущен…

- А на что жить?

- Нужно искать работу.

- Но что же делать прямо сейчас?

- Желательно поспать, но как спать, если...

   Что же делать, когда в голове происходит ерунда, а причина её неясна? Более того — неясно что делать по жизни, а это ещё один фактор, приводящий в ступор и волнение. Наверное, и правда, отдаться сну.

   А утром снова встретить у себя на пороге этого… Назвать его приличным человеком язык не поворачивается.