Николай Гаврилович. на дорогах пересечений

 ОТРЫВОК ИЗ КНИГИ " НА ДОРОГАХ ПЕРЕСЕЧЕНИЙ". НИКОЛАЙ ГАВРИЛОВИЧ.
АВТОР ПРОИЗВЕДЕНИЯ - АЛЕКСАНДРА РУДЭН.( Раннее - Полевая Алла Владимировна) 04.07.47. ПЕНСИОНЕРКА.  Г. ТЮМЕНЬ. 2014 год.
 (продолжение «Иван Николаевич»).

Николай отошел от телефона автомата и присел на лавку. «Жаль Ивана. Из прорабов он поднялся до мэра города. Не плохой Иван - человек.  У Егора на него есть компрометирующие сведения. Безусловно Иван испугался нашего разговора. Одно предложение о докторе Вере вогнало ее в ужас. Не наших кровей, этот приятель.  Иван просил у Веры помощи. Егор мне передал пленку с несколькими словами. Кто такой Егор? У меня с ним связь по телефону. Он не хочет, чтобы мое начальство знало о слежке за Верой. Зацепил он меня накрепко. Наверное, он сначала разрабатывал мою никчемную кандидатуру, а потом с моей помощью он принялся за доктора Веру. Знаю, что я дерьмо собачье. Беру, как все маленькие поощрения. А, кто не берет в наше нелегкое время, только курица отгребает от себя, а остальные гребут к себе. Кадровые перестановки в верхах будоражит все население. Постановления, приказы, распоряжения меняются новыми распоряжениями и новыми приказами. Не успеешь применить одно, как появляется другое. Только, начнешь разрабатывать мероприятие, как нужно читать дополнение к приказу и составлять новое мероприятие.  Поэтому на периферии, мало кто вникает в поступившиеся бумаги. Как правило, бумага должна вылежать определенное время в папке, застонет  от удушья и тогда о ней кто – то вспомнит и поймет, что данное распоряжение уже шагает год по стране в центральных районах страны.  Или кто – то свыше мордой ткнет тебя в распоряжение, то тогда с пристрастием его прочтешь. Неужели славянину нужен пинок в зад, чтобы у него активно заработала голова. Я всего лишь заместитель начальника управления, пусть голова обо всем болит у начальника, Петра Захаровича. С этими вопросами у меня все ясно. А как же быть, с той пленкой, которую мне передал Егор. Если он запустит ее против меня, то я живой покойник», - размышлял о своей нелегкой участи Николай.
От автомата вынырнул молодой парень, похожий на студента.
«Не договорился о встрече с девушкой, бедолага», - подумал Николай, который присел недалеко на лавку, чтобы  подумать обо всем.
Парень прошел мимо, а потом вернулся и тихим голосом спросил.
-   Прикурить хочу, есть спички или зажигалка?
- Что?
- Прикурить, - сказал парень и показал в руках сигарету.
- Зажигалки нет, а спички есть, - ответил Николай и полез в карман брюк.
 Рука его замерла, сжимая коробок в кармане. Ему стало как – то тревожно, но он отмел все подозрения от себя, зажег спичку и поднес ее к сигарете незнакомца. Он не сразу понял, что парень его уколол, чем – то острым в руку. Автоматически он дернул правой рукой и поднес ее к пиджаку по левой стороне. Мгновенно рука стала деревенеть и опустилась она ему на колено.
- Посмотрим, что там под пиджаком, именной пистолет. Кто тебе разрешил говорить Ивану, что ты работаешь на центр. Еще одна ошибка с твоей стороны и я тебя застрелю из этого пистолета. Помни, что дочь и жена твоя у меня под колпаком.
Мысли Николая вырвались из тела и ему казалось, что он избивает парня.
- Ой, как страшно. Крепкий ты бычок, другие за секунду отрубаются, а ты сопротивляешься. Спать.
Николай закрыл глаза и стал лететь вниз, как будто падал из большой горы в пропасть. Его обуял страх, а потом наступило безразличие к своему падению...
… Когда он пришел в себя, то не мог понять, где он находится. Он лежал на лавке и смотрел в небо, на него сбоку гавкала такса. Он присел на лавку, увидел недалеко от себя двух старушек.
- Сиди, милый. Сейчас приедет скорая помощь. Если болеешь, почему …
- Пить. Пить хочу…
 - В термосе есть сладенький чай, пей миленький.
Николай с жадностью выпил горячий чай из алюминиевой кружки. Силы стали возвращаться к нему.
- Бабушки, не пойму, как мне выйти к телефонным аппаратам.
- По этой дорожки и иди.
- Вы видели, как я дошел сюда?
 - Тебя парень на плечах принес.
- Зачем?
- Не знаем. Он пошел вызывать скорую помощь для тебя, так он нам сказал и просил, чтобы мы покараулили тебя.
- Заботливый какой, - прошептал Николай и похлопал себя по карманам. Ключи от автомобиля были на месте. Пистолета в кобуре не оказалось.
Николай застонал.
- Парня запомнили?- спросил он.
- Нет.  А что, он тебя обокрал? - спросила старушка.
- Кажется нет кошелька в кармане, - соврал Николай.
Старушки заволновались.  Одна из них сказала:
- Пойдем. Я тебе говорила, чем глубже идти в парк, тем  он опаснее.
- Да – да, мы ничего не видели, мы не свидетели. Моська, чумичка, ко мне.
Такса не хотела отходить от Николая, продолжала громко лаять. Николай на нее замахнулся рукой и Моська, прижав уши к спине, завизжала, как будто ее кто – то ударил, побежала к хозяйке. Та, нацепила поводок на ошейник, потянула упрямую таксу за собой. Старушки удалялись от лавки, Николай поднялся и на ватных ногах, пошел по дорожке в сторону телефонных аппаратов, где парковалась его машина. «Где я наследил? Ах, да я сказал Ивану о том, что в этой истории с доктором Верой, играют личные расчеты. Нет, я не так сказал. Слово «личное» было. Да, я сказал ему, что Егор из центра. Быстро Егор узнал о содержании разговора. Ну, конечно, парень стоял рядом, когда я говорил с Иваном. Ну и дурак же я. Это решение - наказать меня у парня возникло мгновенно. Где же я слышал голос этого парня? Меня, полковника милиции, обошел какой – то студент. Егор не боится никого. Значит ли это, что он имеет огромную власть над людьми, даже тут, на периферии в сибирском городке» - думал Николай и его пронизывал холодный пот. Он понимал то, что парень у него забрал пистолет. «Что делать? Заявлять о краже - нельзя. А если пистолет с моими отпечатками где –   ни будь   выстрелит, что будет со мной и моими родными? Что – то парень сказал о Соне и Гане? Он им угрожал? Егор… Что ты такое натворила, Вера, что за тобой идет охота не на жизнь, а на уничтожение?» - размышлял Николай. Одни вопросы стоят перед Николаем Гавриловичем, а ответов на них - нет. Больные мысли разъедают ему душу.
«Какой я взял грех на душу, посадив на марихуану племянника Веры в восемьдесят шестом году. В то время, Трофим был женат и имел двоих детей. Как не хотел бы Егор, но жена не оставила Трофима и все горести делила с ним. Тогда, наркотики были редкостью, и врачи не знали, как лечить больных от этой дури. «Мавр» сделал свое черное дело и отстранился от племянника Веры. Теперь он хочет Веру уничтожить, как специалиста. По телефону он сказал, что, мол,  задача моя такая, она должна жить и страдать от тяжести ее жизни. Чем больше будет у Веры неприятностей, тем больше есть у меня шансов получить смертельную кассету», - думал Николай, открывая ключом машину.
- Дяденька, дайте закурить, - услышал он голос мальчишки.
Николай Гаврилович вздрогнул и рассердился на себя за то, что он не владеет своим вниманием на опасность.
Перед ним стоял мальчик, лет десяти.
- А по шее не хочешь - спросил Николай и сел в машину.
Мысли не покидали его.  Он снова вспомнил лицо парня, который ввел препарат в его кожу.
«В аптеках его не продают. Тогда, в каких структурах пользуются этим высокосортным химическим препаратом? Может быть, мне нужно сдать кровь на анализ? Нет, я этого делать не буду, так как боюсь за жизнь своих близких людей. Где же я слышал этот голос, где я видел лицо студента?  Где?. Вспоминай, думай, Николай.».
... Был конец года и Николай Гаврилович увяз в нераскрытых преступлениях. За такую недоработку его могут попросить уволиться с работы, в лучшем случае, а в худшем… Он об этом знал и хотел поставить большую и жирную точку на своей карьере. Он полагал, что таким образом, избавится от неизвестного ему Егора и не будет ему никаких дел до доктора Веры. Он бранил себя за то, что не послушался Соню, когда много лет назад собирался уезжать на Север. Соня плакала и говорила: «Не уезжай, Коленька, чувствует мое сердце, что мы с тобой расстаемся навсегда».  Дед Сони, Тимоша говорил ему, куда, мол, ты Колька едешь? «Твой отец посылал в Сибирь всякую нечисть, а ты добровольно туда шагаешь». Как было не воспользоваться разнарядкой, присланной в управление. Север нуждался в одном работнике милиции.  Он с Сонечкой, как не экономил деньги, так и не мог купить машину. А, поехать работать на Север, это был шанс вырваться из бедности. Сам начальник управления районной милиции предложил его кандидатуру. Тогда, Николай был рад повороту в его судьбе, и он пообещал родным, что скоро приедет за ними и уехал работать в город Северогорск, который был окружен Васюганскими болотами. Приехал он на Север в восемьдесят девятом году. Через год он получил квартиру и чин - старшего лейтенанта милиции. Квартира была роскошной - с большой лоджией и двумя комнатами, располагающимися через кухню, с большим коридором и большой ванной  и совмещенным туалетом. В конце лета девяностого года он перевез семью. Сонечка устроилась мастером на стройку, дочь Ганя пошла в  общеобразовательную школу и поступила в школу искусств, занималась на курсах художественной гимнастики. Все бы у них было хорошо, если бы не тот случай на Черной дыре, который поставил его в зависимость к Егору. Сегодня, работая по нераскрытым делам, он наткнулся на фотографию женщины, похожую на ту…
И ураганом из его подсознания вырвалось то, о чем он желал забыть...
… Вадим, учитель истории, его сосед по даче, зная о том, что Николай был любителем ловли рыбы, пригласил его на рыбалку. За час рыбалки они привозили на катере несколько ведер сырка. Позже, когда их соседское знакомство переросло в дружбу, то они уезжали на катере Вадима вглубь тайги.  Часто они бывали на Черной дыре, там и познакомились с местным рыбаком, Толей, который был женат на хантыйке.  Его длинные волосы никогда не расчесывались и жирными патлами свисали со лба.  Лицо и руки всегда были грязными и у Николая вставал вопрос, умывался ли, когда ни будь Толя в свое жизни? Но, коричневые руки он полоскал в воде, вытирал их об штаны и брал сухими руками стакан.  Когда приезжали они на Черную дыру, то привозили Толе водку и молочную колбасу, так как его жена очень обожала этот продукт мясной промышленности. Толя, в знак благодарности, к их приезду подкармливал рыб и те уже кружились в этом участке реки, ожидая прикормку и сложилось у Николая такое впечатление, что рыбы ленивы, как и человек и им легче жрать приманку, чем рыскать по воде в поисках пищи.  А то и вовсе было, что Толя к их приезду приготавливал десяток муксунов, которые были еще живы и трепыхались в сетке - мешке, закинутой на веревке в реку.  Тогда, в тот день, они приехали на Черную дыру, Николай увидели веревку, привязанную к дереву, другой конец веревки двигался в реке. Толя их встречал пьяным. Азарт ловли рыбы у Николая пропал. Они подготовили палатки для сна, наловили удочкой мелких рыбок на уху и разожгли костер. Сварили уху из одного муксуна и маленьких рыбок. Уха получилась отменной. Толю они не стали будить и с нетерпением Вадим открыл бутылку водки. Уха ещё не настоялась, рыба томилась в горячей жирной жидкости, но Николай не стал ждать десять минут, после того, как сварилась рыба, разлил водку по стаканам. Они выпили, чмокнули и хлебом закусили.
Как всегда, Вадим стал жаловаться на свою жену. Николай слушал его и молча, радовался тому, что Сонечка досталась ему девственницей, а это было редкое явление в те годы, так как женщины спешили взять от жизни по максимуму от мужчин, как будто завтра война и они уйдут сражаться за них. Соня была чиста и он сделал ее верной женой. А у Вадима жена была властной особой, игривой к чужим мужикам. Николай посоветовал Вадиму- Наташку бить солдатским ремнем за ее шаловливые проделки.
- Не ночевала дома, получай. Перечишь мужу, получай. Проблемы подруги дороже мужа, получай. Что еще? – смеясь, спросил Николай.
-  Тратит она общие деньги только на себя. За это быть ее по заду? – спросил, захмелевший Вадим.
- Это то, что она твое мнение не ставит ни во что? У меня Соня не хуже твоей крали одевается. Но, всегда советуется со мной во всех делах и в покупке одежды.  Значит и за это Наташка должна получить ремнем. Терпения нет. Разливай уху по мыскам.
Наевшись ухи, Вадим вспомнил советы друга насчет Наташки, захохотал.
- Выпившим, я могу ее наказать ремнем. Но, она всегда меня опережает, когда я прихожу с запахом пива. «Снова нажрался пива, баварская свинья. Не подходи ко мне с лобзанием» - кричит она. Вот только на рыбалке могу я оторваться вволю и стать свиньей. Но, Наташки здесь нет, чтобы с ней поговорить по душам.
- Замкнутый круг у тебя.
Они еще выпили и заговорили о хоккеистах. Незаметно их разговор перешел на школу, где работал Вадим. Заговорили о детях. И снова Вадим стал жаловаться на Наташку, что та не хочет иметь от него детей.
- Может быть, бросить ее и женится на Але. Есть в школе очень симпатичная женщина, физкультуру преподаёт. Правда, курит она.
- Ты скажи еще, когда выпьет, тогда и курит. И, что я буду думать об учителях? – спросил, захмелевший Николай.
Вадим усмехнулся.
- Курит она дома.
- Значит, ей тоже нужно по заду дать. А, впрочем, лучше пусть курит и ночует дома.
Стало сереть, время катилось уже к вечеру. Вдруг, они увидели женщину, подымающуюся по склону от реки в их сторону.
Она была одета в длинное платье с длинным рукавом. На шёлке голубого платья, виднелся белый крупный горошек. Женщина приблизилась к костру и попросила погреться. Вадим обрадовался встрече с незнакомкой и предложил ей выпить за встречу.
Незнакомка не отказалась. Николай присматривался к женщине, ему показалось, что ей не больше тридцати лет. Одета она была скромно и гладко зачёсанные густые волосы были собраны на макушке в пучок. Женщина выпила и заулыбалась им, показывая ровные и красивые зубы. Вадим понял, что ее улыбка — это разрешение войти в нее и он полез к ней целоваться.
Женщина не сопротивлялась и Николай стал оттягивать Вадима от нее.
- Возможно она заблудилась и ищет защиту у нас. Перестань. Может быть, кто – то ее сейчас разыскивает по берегу. Вадим!
Вадим отстранился от женщины.
- Иди ты, Коля, в задницу. Она же не против.
Женщина мило улыбалась, а потом взяла бутылку и с горлышка сделала несколько глотков.
- А ты говоришь, что ей помощь нужна. Это мне нужна помощь.
В кустах зашевелился мохнатый и полупьяный Толя.  Женщина испугалась его и сильно прижалась к Николаю. Он пытался оттолкнуть ее, но она навалилась на него и они упали в траву. Николай был снизу и ему все-таки, удалось сбросить с себя женщину. Вадим с Толей хохотали.
- Кто она? – спросил Николай у Анатолия.
- Это, Стешка. Стряпуха на буровой. Все ее вокруг знают. Каждые три месяца у нее тараканы в голове шевелятся и она тогда бросает кастрюли и бродит по тайге.  То к геологам, то к рыбакам пристанет.  Не тяните лямку, ублажите бабу…
- Ты это мне брось. Она больная, лечится ей надо, - сказал Николай.
- Она нормальная, хорошо готовит и на буровой блуда не ведет. Знаешь, как мужики за нее горой стоят, - сказал Толя, протирая глаза.
-  Да ну вас, - сказал Николай и пошел спать в палатку.
Ночью его разбудил Вадим и попросил его перейти в одноместную палатку.
Николай вышел, подошел к костру и налил себе стакан водки, выпил.
Стеша сказала:
- И мне налей, выпьем на брудершафт.
- Охоты нет с тобой целоваться, - сказал Николай и ушел спать.
Ночью, кто – то лег за его спиной и краем глаза он увидел, что это Толя.
Голова гудела от излишне выпитой водки и он не стал Толю выгонять из палатки, ему хотелось спать.
 Всю ночь ему снились кошмары. Снилась Стешка и она ему показывала огромный синий язык. Кто – то, за спиной шевелился, выползал из палатки и снова заползал. Он не мог повернуться, чтобы выругать Толю, он не мог шевелить рукой, она была прижата его крупным телом. Проснулся он на рассвете от того, что руки его замерзли. Николай открыл глаза и пришел в ужас. Он обнимал окоченевшее тело мертвой Стеши. На шее у нее виднелась синяя борозда. Николай выскочил из палатки и побежал в палатку к Вадиму. Он тряс его и бил по ногам, а Вадим бормотал что – то и снова падал головой на надувную подушку. Николай выбрался из палатки Вадима и тут только заметил, что  он совершенно голый. Он вернулся в свою палатку за одеждой и увидел, что она лежит под головой у Стеши. Переборов свое отвращение к голой мертвой женщине, он вытащил рубаху и штаны. Уже полуодетый он пошел искать Толю. Тот, лежал под деревом и его лицо сильно обкусали комары.
- Толя, проснись.
- Чего надо? – огрызнулся Толя.
- Поговорить нужно. Просыпайся и иди к костру, он еще тлеет.
Толя снова бухнулся головой в траву и Николай понял, что добудиться его он не сможет.
Николай разжег костер, вскипятил чай. Он увидел в катере ведро, взял его, набрав воды из реки, пошел в палатку к Вадиму.
Ничего не говоря, он вылил воду на его голову.
 Толя уже сидел возле костра и пил чай. Из палатки выполз мокрый Вадим.
- Коля, по-моему, Стеша на тебя плохо повлияла. Зачем облил меня водой?
- Ветер теплый, обсохнешь быстро.
 Они пили чай.
- А, где Стеша? – спросил Вадим.
- Спит, - ответил Николай и хотел добавить - «мертвым сном»
- Где – то у нас еще одна бутылка завалялась? – спросил Толя.
- В моей палатке, где Вадим спал, - ответил Николай, присматриваясь к Анатолию.
Они опохмелились.  Вадим полез в карман за носовым платком и вытащил женские трусы.
- Это, что за новость, - выкрикнул Вадим.
«Как он хорошо играет своими эмоциями, неужели свою вину хочет свалить на других», - подумал Николай. Он посмотрел на мужиков и сказал:
- А теперь оба загляните в одноместную палатку, там вас ждет сюрприз.
Вадим подскочил и побежал к палатке, на ходу крича:
- Обожаю сюрпризы.
- Интересно, пойду и я, - сказал Толя и поплелся за Вадимом.
Вадим уже вытащил из проема палатки голову и побрел на сосну. Его там вырвало.
- Кто ее так разукрасил? Мать честная. Не рассчитал, Коля,  ты силы? - крича, спросил Толя.
- Это я должен вам задать такой вопрос и спросить, какая сволочь мне ее подложила. Я с ней не был, я с ней не оставался возле костра.
Они долго и шумно разбирались поминутно вчерашний вечер и ночь. И каждый клялся своей семьей, что они и пальцем не трогали Стешу.  Толя оставил Вадима наедине со Стешей, думал не мешать им, спал рядом с Николаем. Он слышал, как Вадим ей преподавал Историю, ему надоело слушать о Наполеоне и он присоединился к паре, сидящей у костра, чтобы все перестали галдеть возле палаток. Да, допоздна засиделись, рассказывали байки Стеше, а потом Толе надоело балагурить и он прямо сказал:
«Выбери одного из нас, и пора уже спать»,
Стеша поднялась и пошла в палатку к Николаю. Повернулась и помахала им рукой.
«Везет твоему другу».
 Вадим запустил в него алюминиевою кружку и попал в переносицу. Толя не остался в долгу и тоже бросил свою увесистую кружку, но, промахнулся, и он пошел на Вадима с кулаками
«Все хватит, Толя, я сдаюсь. Пошли в палатку спать».
«Да пошел ты, белый жирный гусь».
- Вы чего мне тут бредни рассказываете? Есть труп и есть три подозреваемые. Так, кто это сделал из нас. Этого, я не делал. Кто из вас? – спросил Николай.
 И снова они подозревали друг друга.
- Надо за милицией ехать, без нее не разберёмся, - сказал Толя.
- Нет.  Меня Наташка совсем затюкает, когда узнает, что трусы Стеша мне сунула в карман, а спать пошла к Николаю. Стеше все равно. Надо сваливать отсюда, а потом позвонить в милицию. Ты, Николай говори, что нам делать, как убрать следы? Я друга не предам, а ты, Толя? Чего насупился, как кот на мышь?
- Я никому ни гу-гу.
- Мужики, вы, что говорите, я Стешу не трогал.
- Чего теперь говорить, факт налицо. В твоей палатке она спала, а не у меня под деревом.  Что будем делать с телом? Может в воду ее? - предложил Толя.
- Ты чего, мы же не звери. Может быть, у нее есть родня, похоронят ее, - сказал Вадим.
- Ну, тогда нечего сидеть. Отнесем ее в кустарник, ветки наломаем, прикроем, приедете в город, позвоните в милицию, - сказал Толя.
- Коля, не седи столбом, делай что ни будь.
- Ноги не несут меня. Сами делаете.
 Николай сидел и смотрел на то, как ребята резал палатку и одевали на непослушное голое тело платье. Они тело понесли за деревья и только тогда, Николай поднялся и пошел к реке, зашел в воду по колено. Вода была прохладной, и Николай бултыхнулся в нее. Она отрезвила его, когда он вынырнул.
- Коля, что нам делать дальше? – спросил Вадим.
- Зачистите костер до земли и песком присыпьте на место его. Что не догорело и пепел бросьте в воду. Испорченную палатку сверните, предварительно насыпьте в нее песок, чтобы она потонула в воде, на средине реки мы ее выбросим.
- Коля, у нее сердечный приступ был…
- С бороздой от удушения? В катере поговорим, а сейчас будем собираться домой. Где Толя?
- Он ветками закидывает…
Вернулся Толя.
 - Мужики, я поехал домой. Что – то прохладно здесь стало.
Вадим взял его за локоть и отвел в сторону.
- Ты мне не друг. Мы тебе платили и ты нам помогал, если где – ни будь скажешь о том, что тут произошло, то я тебя сам утоплю в реке.
- Я что? Я ничего не видел… Я пошел.
Он собрал не хитрое свое снаряжение, сел в ялик и молча отплыл от берега, не прощаясь ни с кем.
Николай и Вадим подобрали пустые бутылки и окурки, загрузились в катер и отплыли от берега. На средине реки Николай выбросил брезент и мусор. Рыба валялась у них под ногами и он хотел выбросить ее в воду.
- Не надо, а то у Наташки будет истерика, что ничего с рыбалки я не привез.
Катер стремительно взял направление в сторону большого города, создавая вокруг себя волны по реке.  Ветер бил им в лицо, не давая говорить. Каждый думал о горе, которое навсегда объединило их…
В Северогорске Вадим сказал Николаю.
- Дачу продай. Моя на Наташку записана. Встречаясь, мы будем вспоминать то, что произошло там. По роботе мы с тобой не пересекаемся, так что есть шанс нам с тобой выжить.
- Ты прочел мои мысли. Я ее не убивал.
- Я верю тебе. Не унывай.
- А ты не лги детям, рассказывая о истории страны.
- Я могу сказать им свою правду, а ты будешь мне передачи носить?
- Нет. Не забудь, инкогнито, сегодня позвонить в милицию. Не забудь о том, что весь разговор мы пишем. Не представляйся, а то весь труд наш бесполезен будет.
 - Не переживай. Звони, если будет необходимость.
Прошло три дня и не было сообщений о том, что нашли мертвое тело на Черной дыре. Николай Гаврилович лично следил за сообщениями. На четвертый день ему принесли сводку происшествий. Он бегло просмотрел, наконец – то, кто – то по телефону сообщил о смерти женщины на реке.
- Кто ведет расследование?
 - Мы передали в район, так как Черная дыра территориально относится к ним.
 - Проверь результаты проверки и доложишь мне.
- Хорошо.
 С утра старший лейтенант доложил Николаю.
- Они на двух катерах ездили, задействовали местное население, никакого тела не нашли и свежевырытой земли тоже не обнаружили в радиусе трех километров.
- Кто же пошутил?
- По голосу, человек пьяным был.
- Пойдем в дежурную часть, послушаем.
Капитан Миронов вставил в магнитофон нужную кассету.
- Алло. Милиция. На Черной дыре обнаружен труп женщины, - прозвучал голос, и Николай сразу узнал голос Вадима.
- Кто говорит.
- Я. Ах да, нельзя вам мне свою фамилию говорить.
- Возраст?
- Мой?
- Женщины?
- Не знаю.
- Документы были при ней?
- Какие документы и куда она их положит.
- Что значит, куда?   Она, что пьяная была?
- И пьяная была и веселой. Вот бы мою Наташку, кто – ни будь бы так приложил, век  благодарен был бы.
- Вы из телефонной будки звоните? Стойте на месте, сейчас к вам подъедут и снимут показания.
Послышались гудки.
- Ну, что скажите? – спросил дежурный офицер.
- Перепил маленько мужик, в сердцах Наташку вспомнил, видать она его сильно достала. Бред, не подтвержденный фактами.
- Проверить нужно еще раз. А мне кажется, что мужик волновался, - сказал капитан Миронов. – Как вы думаете, Николай Гаврилович?
- Думать, это по вашей части, а я налаживаю резолюцию на ваши отчеты. Не подтвердится, значит в архив сдавайте.
 Николай Гаврилович позвонил Вадиму и договорился о встрече. Они встретились возле кинотеатра, недалеко от дома Вадима.
- Вадим, мало тебе того, что ты говорил своим голосом и еще имя жены приплел. О чем мы договаривались, мало информации о себе нужно давать.
- Да, тут такие дела развернулись. Я приехал, мы поскандалили. И я сказал откровенно Наташке, что ухожу от нее к Але.
А она пришла в школу на второй день и муксуном побила лицо Але. Школьники их разнимали. Такой позор, а мы ведь учителя. В тот же день я ушел от нее. Коля пошли со мной, вещи заберем у Наташи. Мы договорились о встрече, после твоего звонка, но я ее побаиваюсь, так как мы заявление написали в милицию. Не смотри на меня так. Мы же с Алей как – то должны оправдаться перед директором школы за драку двух женщин.
- Слушай меня внимательно. Вы пойдете и заберете заявление, скажите, что простили Наташку.
- Пусть она поджарится в суду.
- Еще раз, слушай меня внимательно.  Если по ходу ее допроса она скажет, что ты приехал с рыбалки. И был ты на Черной дыре, то у нас есть капитан Миронов, аналитик до мозга костей. Он сейчас сидит и выбирает все случаи с грибниками и с рыбаками, которые происходили на реке в районе Черной дыры. Сопоставит ответы Наташки с датой и твоим голосом. Считай, что преступление раскрыто и тогда нас троих замордуют допросами. И мы будем все отказываться от всего, и он вычислит виноватого из нас троих или сделает групповуху. Так кто же придушил Стешу, Вадим?
- Не, я. А может быть, это Толя?
- Ты идешь с Алей и забираешь заявление.
- Хорошо. Поехали подкинешь меня с вещами к Але и мы пойдем на участок и заберем заявление.
Они подъехали к дому, где жил Вадим.
- Я позвоню Наташке. Предупрежу, что поднимаюсь в квартиру.
- Вон телефонная будка, иди звони, а я подожду.
Вадим вышел улыбающимся из будки, помахал рукой и пошел к дому. На втором этаже стояла на балконе Наташа.
- Вадим, - крикнула она и стала выбрасывать то, что когда – то называлось вещами, порезанные пиджаки, рубашки с отрезанными полками. Полетели изорванные книги по истории стран, которые он собирал годами. Вдогонку полетела обувь разрезанная и завершил все это варварство с его вещами, измазанная дубленка, чем – то черным и вонючим.
Вадим поднял дубленку, понюхал ее и бросил на кучу.
- Вот, дрянь и где она взяла только мазут, - прошептал он и пошел к машине.
Николай давился от хохота.
- Чего смеешься, как мне начинать жизнь с Алей без вещей?
- Начните с нуля. Сам виноват, что свою жену так воспитал. Сонечка моя, если бы я уходил от нее, то все выгладила бы и положила в чемодан конвертиками.
- Зачем?
- Чтобы другая женщина не оскорбляла ее при мне.  Тогда, я бы начал в другой семьи со скандалов, защищая ее. И еще, она попросила бы у меня прощение.
- Помилуй Бог, за что?
- Что не сумела меня удержать в семье. А ты поверил, что такое может случится со мной. Я что, дурак уходить от той, которая меня нежно любит. А ты радуйся, что заплатил малым, были бы у вас дети, то и они бы тебя ненавидели, как их мать. Радуйся, что избавился от мегеры. Поехали за Алей и я вас отвезу на участок.
- Ты с нами пойдешь?
- Нет. Вы сами с усами.
 Он вернулся в отдел и стал просматривать бумаги.  Заглянул капитан Миронов в кабинет.
- Разрешите.
- Входи, что у тебя?
- Я на счет реки и колена в реке, которые все называют Черной дырой. Местные говорят, что ни разу не видели, что там кто – то отдыхает. Так, я закрываю дело?
- А вы что, его открывали?
- Только проверки и акты.
- А ко мне почему пришел с этим вопросом. Нет тела, значит и нет дела. Свободен.
- Да – да.
«Нет тела и нет дела. Как складно я сказал. Нет тела, значит не было и Стешки. Забыть все нужно раз и навсегда», - подумал Николай и принялся читать новое распоряжение местного разлива.
Ему позвонили из дежурной части.
- Николай Гаврилович, тут мальчишка кассету принес. Мы хотели его задержать, но его след простыл. Вам принести ее.
- Я спущусь за ней.
Предчувствуя какой – то нарастающей беды, которая могла исходить от кассеты, Николай поспешил забрать ее.
- Смотрели?
- Когда. Лейтенант побежал за парнем, а я позвонил вам.
Николай взял кассету и направился в инженерный отдел. Кабинет был закрыт. Николай Гаврилович вернулся в свой кабинет, бросил кассету в портфель и решил ее дома посмотреть. Ганя была в школе, жена на работе, очень хотелось кушать ему и он суп поставил на газовую плиту, включил видеомагнитофон, вложил кассету, а сам побежал в ванную комнату, чтобы вымыть руки с мылом. Пробегая в кухню, он на экране увидел мультики и поэтому не задержался. Он знал по предыдущих записях, что навет на кого – то начинается с мультипликационных фильмов. Он знал по предыдущем записям, что две три минуты у него в запасе есть, такой был почерк у таинственного режиссёра. Николай налил суп в тарелку и понял, что мултяшки ушли из экрана, так как стояла  в комнате тишина, и поэтому он заглянул в комнату и на экране увидел себя. Николай Гаврилович перемотал кассету. На экране он был в своем кабинете. Зашла женщина и о чем – то стала говорить. Он помнил эту женщину. Ее муж был садистом, избивал ее и когда муж по ее просьбе на балконе вешал веревку, то она его толкнула вместе с лестницей с десятого этажа. Представила все, как несчастный случай и только Николай ей не поверил. Он долго стоял на балконе погибшего человека и всматривался в окна дома напротив. Заметив круглое лицо женщины в окне, он высчитал номер квартиры и позвонил в дверь. И появился свидетель преступления жены погибшего. Это было так давно, тогда он был капитаном и забыл обо всем. К тому же, женщину - преступницу пожалел начальник управления и не дал он хода дополнительным сведениям свидетеля. А, сейчас показывает пленка без голоса, что она вытащила конверт и протянула ему. Он отвернулся. Доллары выпали из конверта, а в то время, вольное обращение с ними, равно было взойти на эшафот. Деньги женщина подняла и положила в конверт, а конверт положила в сумку. Потом на пленке было показано, что этот конверт уже лежал пред ним на столе. Но на экране были смонтированы на пленке все события по - другому. Это было так давно, лет десять назад, и Николай хотел плюнуть прямо в экран, так как никто уже ничего не сможет доказать и был ли конверт, фильм смонтирован. Он вспомнил о супе, который остался на включённой горелке и о тарелке супе на столе в кухне, приподнялся, чтобы идти, как на экране появилось лицо Стеши, Вадима и его.  Костер, палатки, катер, где вырисовывается на борту наименование «Алые паруса», снова костер, Стеша пьет, что – то из стакана, палатка, Николай переходит в другую палатку и следом за ним  к ней подходит Стеша и кому – то машет рукой. Она залезает в палатку и потом на весь экран лицо Стеши и на шеи синяя борозда. Катер уплывает по реке, после того, как Николай сбрасывает брезент в воду.  «Это снимали с другого берега, так как на катере нет наименования, а только стоит номер борта. Вадим, я, Стеша, а где же Толя?» - подумал Николай и его осенило; это Толя всю эту кашу и заварил и он снимал все происходящее на Черной дыре.
Николай Гаврилович сидел молча на диване, после того, как закончился фильм о нем, никого не слышал и ничего не видел перед собой. Кто – то громко стучал в дверь и он услышал запах, доносившийся из кухни. Он вспомнил о супе, который сгорел в кастрюле. «Соня огорчится, ее любимая кастрюля», - подумал он и взяв полотенце, переставил кастрюлю в раковину, она зашипела. Николай пошел открывать дверь. Попросил прошение у соседки, которая вознамеривалась с ним ругаться, но увидев его белое лицо, как стена после побелки, промолчала.
Николай закрыл дверь, еще раз проверил конфорки на газовой плите, закрыты ли они?
«Минимум мне дадут десять лет тюрьмы, за то, что я не помню, что произошло. Что будет с Соней и Ганей?» - подумал Николай, садясь на диван.
Снова зазвенел телефон. Он испугался и рывком бросился к нему.
- Простите, я заснул и сгорела кастрюля. Я открыл уже балконную дверь, скоро дым улетучится, - говорил он, не давая вставить слово звонившему, полагая то, что звонит ему какой – то сосед.
- Так уж и заснул, - спросил мужской голос, имея низкий баритон.
- Кто говорит?
- Егор. Как фильм о тебе?
- Монтаж. И это я легко могу опровергнуть.
Егор засмеялся.
- А, свидетели? Я немного нажму на Алю и твой друг начнет давать показание против тебя. Он и сейчас уверен в том, что ты сделал это преступление.
- Тело не обнаружено на Черной дыре.
- На земле, а под землей?
- Я Толе все кишки выпущу и он под протокол признается, что это он убил ту несчастную женщину.
- Опоздал, ровно на пять часов. Рыбаки нашли лодку Толи, утонул он в реке, будучи не трезвым.
- Думаешь, что я застрелюсь? Не дождешься. Чего ты от меня хочешь? Я же пишу наш разговор, мы тоже не шиты лыком, - соврал Николай.
- Будешь скалиться, покажу власть над Соней и над Ганей, понял меня. Я тоже выполняю чей – то приказ. Царство ему небесное.
- Может быть, поторгуемся и я выкуплю эту кассету.
- Деньги ничто по сравнению с холодной местью. Если послужишь мне десяток лет, я тебе отдам оригинал.
- Доносить тебе о моем начальнике? Согласен, все равно, он скоро на пенсию уйдет.
- Уйдет тогда, когда я ему разрешу. И без тебя я знаю настроение старого лиса.
- Что я должен делать?
- Правильно мыслишь. В вашем городе работает врач психотерапевт Лебедева Вера Ивановна. Нужно ее жизнь сделать невыносимой. Как это сделать, я тебе скажу в следующий раз.
- А не проще, сфабриковать обвинение, вызвать на допрос и укатать ее в тюрьму, вот и будет ее жизнь невыносимой.
Егор закашлялся в трубку.
- Ни один волосок не должен упасть с ее головы по твоей или чей – то вине. Ты с ней не будешь общаться. Ты будешь заниматься ее окружением. Для начала, узнай о племяннике ее. Коля, ты теперь заместитель начальника управления и доступ к любой информации у тебя есть. Как ты думаешь, за какие дела ты растешь по служебной лестнице, как гриб после дождя. Так же, я могу и опустить тебя.
- Кто ты?
- Придет время и все узнаешь.
С тех пор прошло много лет и сегодня ему эта женщина с нераскрытого преступления в городе, напомнила Стешу…
Зазвонил телефон, тем характерным звуком, который всегда приводил Николая Гавриловича в ужас. Вот уже более полгода ненавистный Егор не беспокоил его, но все указания он выполнил. На весы были поставлены любимая жена и дочь, которой шел семнадцатый год. Она жаловалась ему о том, что ее преследует какой – то взрослый парень. После этого сообщения, Николай ежедневно выкраивал время на работе и забирал ее из школы, а потом отвозил домой. Ганя ждала маму дома, и та тоже спешила домой, так как дочь нужно было отвести на художественную гимнастику.  В душе Николай желал смерти Егору. Иногда его посещали другие мысли, он ложился спать и желал себе не проснуться утром, чтобы окончилось это мучение. Но каждое утро он просыпался, ходил на работу, как «темная туча». Видя его состояние, Сонечка закрывалась в кухне и тихо плакала, готовя завтрак дочери....
… Телефон разрывался от звонка в его кабинете. Николай Гаврилович снял трубку.
- Здорово служивый, - сказал низкий баритон мужчины. - Продолжение твоей руки еще «студент» не вернул? Как ты ходишь без пистолета? Говорят, люди, что огурчик вялый берешь с собой. Вернёшься домой в шкатулке лежит пистолет. Это тебе аванс за хорошею работу.
- Ты был у меня дома?
 - Не я.  Надо же как – то вернуть твое оружие. 
- Спасибо.  Говори по существу.
- Хочу спросить, вдохновляет ли тебя ночная бабочка, по имени «Марго».
- Не по существу вопрос. Болею я.
- Проверься в венеролога, Коля. Теперь, по существу. Как поживает незабвенная Вера Ивановна?
- Она сестру недавно похоронила. Я видел их на кладбище. Ее и двух ребятишек, совсем пацаны, достались ей от племянника, который совсем пропадает от наркотиков. Марина, бросает детей и гуляет с кем попало. Все то случилось, что ты хотел. Семья их развалилась. Жаль смотреть было на Веру. Ни одной слезинки не проронила, почернела вся.
- Порода у них такая, из кремня сделаны они.
- Зашился я в делах, меня могут уволить с работы.
- Капитан Миронов будет помогать тебе. Скоро пришлю тебе явного помощника, да ты его знаешь.
- Кто это?
- Придет время, и он будет рядом с тобой. Теперь, ты следишь за Верой.
- Жаль внуков, они такие беленькие.
- Вера в детстве тоже была беленькой. Пожалел Веру, ты бы Соню пожалел бы.
- Егор, разве я не выполняю твой заказ, почему мы каждый раз говорим о моих близких людей. Не надо меня пугать. Когда пугаюсь я, то иду к «Марго». Соня хочет со мной разойтись.
- Сонечка и разойтись, этот глагол с ней не совместим.
Зазвонил внутренний телефон.
- Прости, Егор, начальник звонит.
- Иди и доведи до конца вопрос с Тимофеем, ее племянником.
В трубке послышались короткие гудки. Николая бил озноб. «Он хочет Веру оставить без родных. Нужно что – то предпринимать. Может быть, откровенно поговорить с Верой о Егоре. Какая – то причина есть такому его поведению», - думал Николай и смотрел в окно.
Телефон продолжал настойчиво бренчать, а потом затих.
Без стука в кабинет вошла Тамара, секретарь начальника.
- Николай Гаврилович, срочно идите к начальнику, он злой, что не может Вас найти.
- Что – то с телефоном, пришли мастера, - сказал Николай, наклоняясь над столом и делал какую – то запись на чистом листе бумаги. – Я готов, пошли.
Он закрыл дверь и лист передал Тамаре.
- Это очень серьезно. Я жду его.
Тамара взяла бумагу и смеясь, спросила:
- Гора придет к Магомету? Боюсь, что я за вами еще раз приду.
- Придет, - сказал Николай и побежал в дежурную часть за ключом от актового зала.
Выходя из дежурки он столкнулся в дверях с капитаном Мироновым.
- Здравия желаю, Николай Гаврилович. Не на свидание спешите?
- На него, - ответил Николай и по ступеньках пошел в актовый зал.
Возле двери стоял Петр Захарович. «Значит и ему есть что – то мне сказать, иначе он не двинул бы свой толстый зад с кресла»,  - подумал Николай, подходя к двери.
- О, Николай. Коль ты уже рядом, пойдем посмотрим кресла, а то завхоз мне уши проел, мол, менять их нужно. А по мне, кресло не падает, значит оно целое, а обивка, не бояре и на таком можно еще лет пять посидеть. Как ты думаешь?
- Кстати у меня и ключ есть от актового зала. Зайдем, посмотрим.
Мимо них проходил завхоз.
- Наконец – то вопрос стал о креслах. Пойдем, я покажу вам самое изодранное кресло и это блюстители порядка сделали такое.
- Иди отсюда. Мы сами все посмотрим и сделаем выводы без твоего назойливого «дай- дай».
- Как скажите, - сказал завхоз и пошел дальше по длинному коридору, обиженный на начальство.
Они зашли в зал и прошли на сцену.
- Ну, чего вызывал меня, хренов конспиратор?
- Поговорить нужно о докторе Вере. Знаете ее?
- Ну, знаю. Приятная дамочка по всем статьям. А, что?
- А из Москвы Егора знаете?
- Какого Егора, - завопил Петр Захарович. Лицо его побагровело. – Это ты на меня, сучонок доносы пишешь? Ах, ты падла, да я тебя…
- Не успеешь, дед. Егор с нами расправится, как только уничтожит Веру. Говори, на чем он тебя подцепил? Не молчи. Ты же меня знаешь много лет и я тебя никогда не продавал, а знал, что ты, хитрая лиса в конвертах что – то берешь.
Петр Захарович весь скукожился.
- Не губи меня, Коля. На пенсию скоро мне уходить. Конверты – одно слово, а там деревянные рубли, на домик в деревне собирал.
- Он тебя на пенсию не отпустит. Ему не нужно вводить нового человека в свои планы. Кто такой – этот Егор. А, почему Егор, может быть, Вася. А? Ясно, что он не пешка. Говори, не молчи.
- Много лет тому назад, сразу после твоего приезда на Север я задавал такой же вопрос. Даже интересовался ним в головном управлении, а у моего дружка был друг и работал он в центре. Я сказал ему номер телефона, связисты помогли. Тот узнал то, что Егор Григорьевич есть такой в центре. Просил меня больше не звонить ему, так я потерял своего друга. Мне придется доложить Егору о нашем разговоре.
- А, мне сказать ему, как ты с другом вынюхивал его в центре.  Не глупи, будем оба наказаны своими семьями. На  чем,  он тебя подцепил?
- Внук. Едрена вошь. Кто – то в классе украл деньги у учительницы, директор у всех портфели собрал и деньги оказались в портфеле у нашего балбеса. Замяли это дело, так как на деньгах не было отпечатков пальцев внука. В то же год драка произошла, мой внук, толстый и маленький, ел мороженное и охранял портфели дерущих. Многие ребята указали на него, как зачинщика драки и снова я замял это дело. Школу он заканчивал, снова у учительницы пропали деньги и директор сразу взял у него портфель на проверку. У моего балбеса снова обнаружили деньги. Мы в четыре руки с сыном его били, чтобы признался в злодеянии. А, он все говорил, мол, мне кошелек подбросили. Закончил он кое – как школу, пришел ко мне на работу и попросил денег, чтобы уехать из города. Я поразмыслил и дал ему адрес своего военного друга, который жил во Владивостоке. Предупредив его, что тот контужен, но работает на судне еще боцманом, и если кто пьет на смене, то он выбрасывает за борт виновника на тросе, а когда уже рыбак перестаёт барахтаться в воде, то он его подтягивает и лечит его чаем с медом, читая нравоучения. Дисциплина у него железная на корабле. Не испугался, уехал. Но, писем нам не пишет, только все новости от друга узнаю. Женился уже внук. Обидно, что не поверили ему. Выбора у меня не было. Или работать на Егора - или поломать жизнь внуку.
- Кто до сих пор следил за Верой?
- Миронов с ребятами. А ты, на чем сгорел?
- На Стеше…
- Красивое имя – Степанида. Стешу я тебе не подсовывал, а Марго. Это я ей приказал приударить за тобой. Красивая девка. Правда, продажная она, не в смысле ее тела, а по своей натуре. Увез бы ты своих подальше отсюда.
- Куда? Что делать будем, дед?
- Я ничего предпринимать против Егора не буду. Кто такая для нас Вера. Ну, специалист в нашем регионе. Звезда, так сказать. Такими звездами Бог попу свою подтирает.  Не хочу даже думать на счет нее и тебе не советую. Спрячь свою прыть. Не шали, Коля.
Кто – то дернул дверь и вошел в актовый зал капитан Миронов.
- Чего тебе?
- Подписать нужно вами одну бумагу.
- А Тамара, на что она сидит в приемной? Вот и отдай ей эту бумагу.
- Понял, я так и подумал…
- Подумал индюк, что красоваться нельзя перед хозяйкой, когда ощипанный в суп попал. Свободен.
- Да, разговаривайте дальше, я уже выбежал за дверь.
- Вот, сурок, а может он подслушал наш разговор, как ты думаешь, Коля?
- Не знаю. Часто встречается он на моем пути, даже в городе.
- Не наговаривай на него. Чего ему за тобой следить, если мы в одной команде. Ты, Коля иди, а я тут посижу один, подумаю, как нам выйти из этого дела без потерь.
- Может быть, прислать Тамару с чаем?
- Нет.
Николай Гаврилович вышел и натолкнулся на капитана Миронова, который не отходил от двери актового зала. Он со всего размаха прижал капитана к стене.
- Чего ты все вынюхиваешь? Подслушал наш разговор. Не дай Бог что – то с дедом случится? Дай ему время доработать до пенсии и я тебя буду рекомендовать на свою должность.
- А, вы куда?
- На Кудыкину гору. Егор меня в Москву забирает.
- Понял.
- Если понял, то иди по свои делам.
Николай Гаврилович постоял возле двери актового зала и не заходя в кабинет уехал в клинику, где работала Вера.
В регистратуре ему сказали о том, что доктор Вера, то есть Лебедева Вера Ивановна болеет и уже неделю никого не принимает. Николай отошел от стойки и направился к выходу. Сзади за рукав пиджака его кто – то дернул. Пред ним стоял старичок.
- Меня все Дмитриевичем зовут. Я тоже доктор, на пенсии уже. Вам нужна Вера Ивановна? Была комиссия, ее чуть не лишили диплома.
- За что?
- Как сказать, одна дура наглоталась таблеток, якобы ей доктор прописал и не объяснила по сколько раз принимать в день. Реанимация, суд, комиссия. Врут они все. Вера очень осторожна в лекарствах, я это хорошо знаю. Я тоже могу дать совет, ну конечно за маленькой вознаграждение, за бутылку пива.
Николай вытащил портмоне.
- Купи себе пива и если ты мне будешь нужен, я тебя найду.
- Я всегда здесь, по коридорам шатаюсь, - ответил бывший доктор.
Он поздно вечером вернулся домой, его встретила плачущая Ганя.
- Мама попала в больницу, ее кто – то на стройке в стакан толканул.
Доктор мне сказал, что ничего серьезного, ссадины, рванная рана на ноге и сотрясение мозга.
- Я поеду к маме, если ничего серьезного, то я привезу ее домой. Дверь никому не открывай, кроме меня. Поняла?
- Да. Папа, что у вас с мамой происходит, она часто плачет в кухне. Я уже большая и я обязана знать.
- Я приеду и все тебе объясню. Дверь никому не открывай.
Он вышел во двор, на лавке ребята бренчали на гитарах.
- Виталик, иди сюда. Прошу, посмотри за балконом моим. Забыл закрыть. И чтобы Ганю никто на улицу не вызывал.
- Будет сделано. Тут студент уже приходил и интересовался Ганей, мы его отшили.
- Фото бы с него получить.
- Сделаем, фотоаппарат у брата есть.
- Только, осторожно, чтобы он не заметил.
Когда Николай увидел перебинтованную Соню, его сердце сжалось до боли. Сонечка, увидев его, тихо заплакала.
- Коля, наклонись, я что - то тебе скажу.
Николай сел поближе к ней и наклонился. Соня зашептала:
- Я проверяла стаканы, они полтора метровые, увидела за собой тень, испугалась и шагнула в стакан, а он был одним рубероидом прикрыт.
- А, Ганя сказала, что тебя толкнул парень?
- Ну да. Сзади меня стоял патлатый парень в кепке, падая я рукой ему смахнула кепку. А это парик с кепкой. Я была уже в стакане и притворилась мертвой. Парень заглянул в стакан, чертыхнулся и сказал: «Напугать тебя хотел, а ты дура, сама полетела вниз». Он отошел и через пару минут прибежали рабочие, вытащили меня веревками из стакана. Я спросила, как они узнали. Они ответили, что парень им сказал, что мастер ваш упал в стакан. Какой позор, я упала в стакан, который устанавливала с ребятами. Коля, это Марго наняла его, чтобы меня устранить от тебя?
- Откуда ты знаешь о Марго?
- Мне позвонил мужчина и сказал, что ты сейчас находишься у своей любовницы. Я не поверила ему. Он мне объяснил то, что он доброжелатель нашей семьи. Назвал адрес.
- Ты, что ему поверила?
- Я не удержалась и видела тебя с ней, когда вы выходили из подъезда дома, того дома где она живет, оба были веселыми. Она очень красивая.
 Николай застонал.
- Почему ты мне не сказала об этом?
- Я боялась того, что ты меня бросишь, если пойдут скандалы в семье.
- Глупая.
- У вас радость была на двоих, я это заметила.
- Соня, верная моя супруга. Есть блуд у мужика и есть семья. Блуд предполагает соблазн чужого тела. Вот так и получилось. Ничего она не стоит в моей жизни. Ничего, пустое место для меня. Ну, я же мужик. Задела она меня, сказав, что я мент, а не мужик. Я решил ее проучить. Бес попутал… Прости и забудь. Никогда мне не напоминай о моем падении. Она же торгует своим телом.
- А у тебя, что она выторговала?
- Не спрашивай лучше. Я дал разрешение на встречу в Сизо с каким – то ее родственником. Дело его на расследовании и до суда нельзя было ему ни с кем видеться. Соня…
- Забыли. Прости. Что происходит с тобой?
- Я обещаю дома тебе рассказать о Егоре, который звонил тебе и указал место моего нахождения. Мы должны быть вместе и перенести любые неприятности. Я с тобой, Соня.
- Хорошо.
- Пойду с врачом поговорю…
 Из ординаторской он позвонил Александру, своему помощнику и попросил на ночь прислать милиционера, чтобы он охранял его жену.
- Завтра я могу ее забрать домой? – спросил он к доктора.
- Не желательно ей двигаться из – за сотрясения мозга. Завтра и поговорим об этом.
Когда он вернулся, то Соня уже спала под уколами. Он стал на колени перед койкой, положил ее руку в свою, а голову положил ей на живот и сам задремал от навалившейся на него усталости.
Его кто – то тронул за плечо. Это был Саша, его помощник.
- Николай Гаврилович, я договорился с врачом. Соню переведут сейчас в палату, что напротив сестринского поста. Парня я привез молодого и медсестра молодая, вот и будут они чирикать всю ночь, охраняя сон Сонечки. Что случилось?
- Потом, я тебе, возможно, объясню. Чем меньше знаешь чужие секреты, тем крепче спишь ночами.
Уже была полночь, когда Николай Гаврилович уехал из больницы, где лежала его жена.  Поставив машину на стоянку, которая была через двор от его дома, переложив пистолет в карман, он направился домой. В подъезде, на третьем этаже слышалось бренчание гитары. Николай поднялся на третий этаж.
- Виталик, это ты? – спросил Николай Гаврилович, присматривая к ребятам в темном подъезде.
 Виталик вынырнул из темноты, под глазом у него был синяк.
- Да этот же «студент». За Витки, приставать он стал к ней. Вот мы и защитили ее, а он нас, как котят раскидал. Когда вы уехали в больницу, то он сразу пришел во двор, как будто знал, что вас дома нет. Он стал просить, чтобы мы вызвали на улицу Ганусю, вашу дочь. Мы отказались, тогда он стал приставать к нашей Витке.
- Значит фото на память вы не получили?
- Мой брат фотографировал, стоя за кустами. Обещал красивые фото сделать.
- Понятно. А где фотоаппарат?
- Тут.
- Не ожидал я этого. Простите ребята, я кажется вас втянул в нехорошее дело. Пленку я забираю.
- Я там такой хук ему сделал…
- Это не «студент», а преступник. Увидев его, уходите со двора. Сразу по домам. Поняли меня? Пошли я вас по квартирам разведу, - сказал Николай. Николай попросил у отца детей прощения за то, что задержал их так долго во дворе.
 Он оставил отцу Виталия визитку, вписав туда домашний телефон.
- А вы не рыбачите? Я знаю хорошие рыбные места, ребят с собой возьмем.
- Может быть, порыбачим, только не сейчас. Простите, загружен работой и в выходные дни. Если будет нужна моя помощь, то в любое время - звоните.
Николай Гаврилович спустился на свой этаж. Его слегка поташнивало.  Напоминание о рыбалке его передернуло. Не хотелось ему вспоминать рыбалку на Черной дыре. Он зашел в дом. Ганя еще не спала.
- Папа, ты уже знаешь?
- Не волнуйся, Ганя, завтра мы заберем маму домой. У нее сотрясение мозга.
- Ты ничего не знаешь. По телевизору передавали экстренное сообщение. На Петра Захаровича и его жену возле подъезда их дома было покушение. Где ты был, папа?
- В больнице, а потом с ребятами разговаривал.  Ничего не пойму, что за чушь. Они в театр собирались идти.
- Тебя все разыскивают.
- Я телефон в машине оставил.
- Папа, что твориться вокруг нас, сначала мама в больницу попала с сотрясением мозга, теперь, жена Петра Захаровича в тяжелом состоянии.
- Это есть печальное совпадение.
- Сам говорил, что совпадений не бывает, а есть удачно спланированное мероприятие.
- Не мешай мне. Алло?  Говорит полковник Приходько, что случилось?
Доложи все подробности, что знаешь о покушении?
Дежурный поведал ему о том, что Петр Захарович с женой возвращался из театра. Возле подъезда, машину он отпустил. Из подъезда вышел парень в кепке. «Снова этот патлатый парень фигурирует», - подумал Николай и дальше слушал отчет.
- Они поравнялись, что – то сказали друг другу, вернее жена Петра Захаровича что – то сказала. Парень выстрелил, сначала в жену, а потом в Петра Захаровича, когда тот склонился над ней. Пуля прошла навылет в ягодице, не задела кость. А, вот жена, вряд ли выживет. Захарович распорядился, срочно вас разыскать.
- Кто занимается расследованием?
- Капитан Миронов.
- Парня поймали?
- В том то и дело, что наш город северный и ночи стоят светлые, как в Ленинграде.  Недалеко стояли мужики, рассматривали чью – то машину. Старики уже уходили домой, собирая домино в коробку. Все видели, свидетелей много, но и не один человек не остановил парня. Вот, сучья жизнь у нас настала, рядом убивают людей и никто не кинулся его догонять. Я высылаю за вами машину. Только с сопровождением поедите в больницу. Я передам фоторобот парня.
- Хорошо, присылай машину.
Снова зазвонил телефон.
- Николай Гаврилович, это Саша. Я в больнице у Петра Захаровича. Он просит вас приехать, срочно.
- Капитан Миронов тоже в больнице.
- Нет. Он уехал на задержание.
- Пост возле палаты выставили?
- Капитан Миронов поставил свой пост. Я еле уговорил пацанов, чтобы меня пропустили к Захаровичу.
- Я понял, что ты не удела. Забирай Ганусю и отвези ее к матери. Я жду тебя.
Ганя, - обратился Николай к дочери. – Собирай вещи, сама знаешь какие вам, девочкам нужны в больнице – на три дня.
- Так серьезно, папа?
- Кажется, да.
Зазвонил домофон. Приехал старший лейтенант сопровождать полковника в больницу.
- Жди.
Через несколько минут приехал Александр, его заместитель по оперативной работе.
- Поднимайся в квартиру, - приказал Николай Гаврилович, открывая уличную дверь кнопкой домофона.
 Саша вошел в квартиру. Ганя была уже собранная в дорогу.
- Саша, я хочу тебе доверить самых близких мне людей.
- Не волнуйтесь. За Сонечку и Ганечку я горло всем перегрызу.
- Не в зятья ли ты ко мне метишь, - пошутил Николай, вставляя обойму в пистолет.
 - Метил бы, да сердце мое оккупировала одна журналистка.
- Кто такая будет?
- Маша Ракитина.
-  Красивая девушка. Она приходила к нам и интервью брала. Ну ладно - по коням. Я вас проведу в больницу к Соне, а потом поеду к Петру Захаровичу. Саша, для тебя у меня будет особое поручение. Устроишь Ганю рядом с Соней, поставишь пост и найдешь ночью фотографа. Пусть срочно он сделает все фото из этой пленки. Привезешь мне в больницу фото и смотри, чтобы Миронов тебя не засек. Саша - это серьезное задание. Все пошли, я возьму сумку твою, Ганя.
Николай провел машину Саши до самой больницы и подождал там, пока он не уладил все дела с поселением Гани возле матери. Николай увидел, что машина Саши уехала, сказал водителю:
- Отвезите меня к Петру Захаровичу в областную больницу.
Петр Захарович спал на животе и как не старался его разбудить Николай, ему это не удавалось. В одноместную палату вошла медсестра со шприцами на подносе.
- Что колоть будете ему? – спросил он.
- Сонники и витамины. А, что?
- Куда ему еще сонники, он и так в отрубе, - возмутился Николай.
- Ваш капитан велел держать его во сне, так как жена его умирает. Врач может это подтвердить.
- Пошла вон. Нет, постой. Как тебя зовут?
- Люся Павлова.
- Вот что, Люся Павлова, веди меня к своему врачу.
Они вышли из палаты, Николай сказал милиционерам, охранявшим покой Петра Захаровича.
- К нему никого не подпускайте и не впускайте. Кто будет прорываться в палату стреляйте по ногам.
-  И в капитана Миронова?
- Его в первую очередь.
- Как скажите, вы старший по званию и мы вам подчиняемся.
- Где врач? – спросил Николай у медсестры.
- В ординаторской, закрылся с кем – то, боров, -сказала Люся.
- Посмотрим сейчас, с кем он рабочее время коротает.
Николай сильно постучал в дверь кабинета. Долго никто  не откликался. Он вытащил свои ключи от дома и имитировал подбор ключей к замку. Дверь открыл высокого роста мужчина.
Халат на нем был распахнут, из ширинки штанов выглядывал кончик розовой рубашки.
- Что за хамство, выносить дверь. Я сейчас охрану вызову, - возмутился доктор.
 - Милиция уже здесь, застегни ширинку, ковбой, - приказал Николай.
 Люся добавила, шипя.
- Паразит.
 Мимо Николая хотела проскользнуть молоденькая девушка в белом коротком халатике. 
- Стоять, - приказал ей Николай Гаврилович. – Сейчас, ты напишешь заявление на имя заместителя начальника милиции города Северогорска о том, что дежурный врач тебя изнасиловал в своем кабинете.
- Это было не сегодня.
- Напишешь, когда было. И что он принуждает тебя к сексуальной связи.
- Он меня не принуждает, я сама…
- А, ты напишешь, что принуждает он, иначе я посажу тебя за распутство и соблазн врача на рабочем месте.
- Хорошо. Можно я в сестринской напишу заявление.
- Можно.
- Не надо, - попросила Люся у Николая, когда ушла молоденькая медсестра.
- Что, не надо?
- Я его невеста уже пять лет, а женится он никак не хочет. А, девки молоденькие, сами вешаются ему на шею. Свободный пахарь, так сказать. И эта тоже, как она прошмыгнула что я не заметила? Ума не приложу.  Если бы только медсестры, а то одинокие врачи все норовят его зазвать к себе, куда ни будь, в свободную перевязочную.
- Ну и что? Я всех женщин жалею, кто просит. Вот, тебя тоже я жалею, а женится я не собираюсь до тридцать пяти лет. Подождешь меня, и тогда - я твой, Люся, навек.
- Паразит. Пойду я, накручу этой вертихвостке хвост, а то напишет такое…
- Иди. Ну, давай знакомится, Жигало.  Я, полковник милиции. Николай Гаврилович, а вы?
- Я дежурный врач, Рома. Роман Петрович, холост, детей не имею.
- Теперь расскажи Роман Петрович, как ты решился на такое, чтобы во сне держать моего начальника.
- Капитан Миронов распорядился, - промямлил Рома.
 - Он принес тебе рекомендации или бумагу из Москвы предоставил? - спросил Николай.
- Его родственники просили…
Вернулась Люся, вся красная, с поцарапанной щекой.
- Эта сопротивлялась? - спросил Рома у Люси.
- Такое малое, а такое верткое оказалось. Ну, ничего, с понедельника будет она лететь из больницы - дальше некуда. Была уже такая, где она, Рома?
- Не знаю. Мне не интересно знать ничего о ней.
- Потом, разберетесь. Теперь, думай Рома, как вывести моего начальника со сна.
- Проспится и все дела.
- А это, что у тебя в кармане, Рома? – спросила Люся, вытаскивая, пачку денег.
- Это не мои. Я нашел в коридоре.
- Взятка значит в крупном размере, хочешь большой срок получить, я тебе это устрою. Там отпечатки пальцев, все равно узнаем кто деньги тебе дал, чтобы ты грохнул начальника милиции, - возмущенно сказал Николай.
 - Что Вы? Это Миронов дал от благодарных родственников.
- Врет он. Когда привезли эту пару, то мы даже и не знали, кто это. Сообщили мы в милицию и сразу приехал капитан Миронов, документы у мужика он забрал при нас, а нам продиктовал фамилии. Кто мог подумать, что это сам начальника милиции города. Рома, не кабенься, расскажи все как было.
- Хорошо.
- Надо позвонить Марку Михайловичу, хирургу от Бога. Никто еще не делает операцию его жене.
- Почему?
- Готовятся к ней. Там же кишечник задет.
- Ты, Рома пиши все. Ничего не утаивай, я тебя на всякий случай закрою в ординаторской, чтобы Миронов тебе не помешал- сказал Николай.
- Сбежит, потом его будем искать по подсобках, какая – то спрячет его, а больница большая. Пристегните ему левую руку к батареи, все равно она не горячая, а правой  рукой он будет писать.
- Люся! Я тебе этого не прощу.
- Надоел. Пристегивайте его, может быть, он поумнеет к женскому полу.  Как вывести вашего начальника, а мы ему капельницу физического раствора поставил и очистим его. Через час он придет в себя. Я уже позвонила главврачу больницы, Марк Михайлович уже едет сюда. Жена вашего начальника уже в операционной.
- Хорошо. Я пришлю милиционера. А ты, пока пиши. И не балуй.
Почти час Люся не выходила из палаты Петра Захаровича. Николай стоял у открытого окна с постовыми, курил.
Дверь на этаж открылась и в нее заглянул Саша.
Николай сказал постовым:
- Пойдите в сестринскую, пусть вас чаем напоют девчонки.
- А, пост?
- Я покараулю. Доверяете?
- Обижаете нас, товарищ полковник.
Когда ушли постовые, то Николай выглянул на лестничную площадку.
- Я принес вам фото, пришлось переложить их целлофаном, так как сыроваты они еще, Кабы не слиплись они.
Вы их открывайте и на воздух, чтобы скорее высохли.
- Ладно, отнесу их в перевязочную, пусть сохнут там, а ты постой на посту.
Николай вернулся и сказал:
- Прилипли некоторые фото к пленки, их не оторвать.
- Я заказал на завтра еще одну партию, те, будут сухими.
- Спасибо, Саша. Ну, что сказать - остаток ночи ты свободен. Поспи и с утра я тебя жду. Созвонимся.
Вышла Люся из палаты.
- Петр Захарович проснулся, он зовет Колю.
- Это меня. Саша уйди так, чтобы Миронов тебя не засек.
- Я его выведу так, что ни одна душа его не увидит. Пошли за мной, молодой и красивый, - сказала Люся.
Саша вопросительно посмотрел на Николая Гавриловича.
- Иди, не покусает она тебя. У нее жених есть.
Поле ухода Саши, Николай Гаврилович пошел в перевязочную, выбрал сухие фотографии. Он заглянул в сестринскую, две медсестры хохотали, а парни им рассказывали анекдоты, забыв о том, что пора им уже возвращаться на пост. Увидев, Николая Гавриловича, они поторопились допить чай.
Николай зашел в палату Петра Захаровича.
- Кто там? – вскрикнул его начальник, испуганным голосом.
- Это я, - сказал Николай и присел на стул.
- Видишь, как меня наискосок, мать его…
Петр Захарович был большим специалистом по части матерного лексикона.
Поругал всех, он спросил:
- Как там, Лена?
- В операционную ее отвезли. Делает операцию Рабинович Марк Михайлович.
- Ну, если Рабинович, то тогда может будет шанс ей выжить. Сыну сообщили?
 - Да. Он на первом этаже, его не пускают сюда.
- Пойди и узнай, как она там, а потом поговорим.
- Меня в операционную не пустят.
- Пойди и узнай, - требовал Петр Захарович.
Николай Гаврилович вышел и пошел на третий этаж.  Операционная была закрыта изнутри. Он посидел на стуле возле операционной и не дождавшись никого, ушел. В коридоре он встретил Люсю.
- Не знаешь, как проходит операция?
- Если Рабинович закрылся изнутри, значит операция сложная у него.
- Что мне сказать Петру Захаровичу? – спросил ее Николай.
- Мы в таких случаях говорим, что операция идет без осложнения. Пошли, я скажу ему это.
- Спасибо, милая девушка, - сказал Петр Захарович, услышав известия о жене.
- Я пошла. Николай Гаврилович, Рома написал вам заявление, дайте ключи я его отстегну от батареи.
- Я его не пристегивал. Это постовые его, наверное, пристегнули. Скажи им, пусть отпустят и сама следи за ним. Я еще с ним должен поговорить.
- Что – то случилось? – спросил Петр Захарович.
- Случилась маленькая неприятность с врачом Ромой.
- Какая?
- Вовремя ширинку не застегнул он.
- Думал, больница – это святое место и тут блуд ходит, - с грустью, сказал Петр Захарович.
- А, вы думали, что только в милиции одни холостяки на дежурстве, оказывается надо брать шире этот вопрос. Рассказывай, дед, что стряслось?
- Возвращались мы из театра, я отпустил машину. Вышел патлатый парень из подъезда, спортивного телосложения. Я чихнул и кажется попал на него, стар ведь. Он матерился, вытер лицо рукой. Лена говорит, что, мол, не хорошо так выражаться. Мол, перед ним стоит сам начальник милиции города. Парень засмеялся, и я даже не успел что – то сказать ему, как услышал выстрел и Лена стала падать, я к ней, наклонился, а он мне, падла, зад прострелил.
Не хорошо, парень поступил. Нашли его?
- Вот этот парень? – спросил Николай и достал фотографию, принесенную Сашей.
- Кажется, это он. Точно, это он. Откуда у тебя его фотография?
- Днем он напугал мою Соню на стройке и та упала в стакан, лежит в больнице с сотрясением мозга. А вечером, он уже в вас стреляет. Не Егора ли это работа?
- Может и его, не понравилось то, что мы с тобой в актовом зале шушукались. Он не хочет, чтобы мы объединялись.
- Миронов доложил?
- Устал уже всех я подозревать… Ой, - застонал Петр Захарович. - Знаешь, Коля я давно подозревал, что он тебя пасет и холит, чтобы толстенького зажевать.
- В каком смысле?
- Потерпи, все объясню. Раньше я думал, что это ты на меня ему доносишь. Потом, понял, что – нет, но сомнения остались. Приехал ты десять лет назад на Север, простым лейтенантом, а сейчас полковник. Это он приказывал тебе присваивать звания, ну не прямо он, а начальство наше. Мне не было жаль бумаги, писал представление, отправлял в Москву, мне жаль было своего внука, а Егор держал свою руку на моем пульсе.  И брыкнуться - не мог и пожаловаться на него - не мог, так как еще один внук подрастал. А, пацаны, такое бесшабашное племя, сам знаешь, сколько хлопот с ними. Однажды я подавал рапорт и в наименования города, где ты родился, я сделал ошибку, нарочно. Вместо Берест, написал Верест. Кто – то там подтер закорючку и пришло мне ответ на Берест. И тут я подумал, что Егор знает лично, откуда ты родом. Конечно, он не в нашем ведомости работает, но и там, он имеет связь, кто консультировался его, на счет Береста. Когда он мне сказал, что ты такой упрямый и дотошный, как твой отец, то сомнения у меня все отпали. Он хорошо знает тебя.  И, пути ваши пересекались на родине у тебя. Что там произошло у вас?
- Я на родине, где родился, жил до восьми лет, а потом меня забрал дядя, мамин брат, в Ровно. После училища я приехал работать в Берест и сразу женился на Соне, а потом - Север. Не вижу связи и не вижу, кто мог подходить на роль Егора.
- Слушай дальше. И, какое у меня было удивление, когда я узнал, что ты, Соня и Вера из одного городка.
- Еще лучше, у нас в Бересте даже такой фамилии не было – Лебедева, я же в управление милиции работал, а городок у нас маленький.
Кто – то постучался в дверь.
- Не открывай, - завопил Петр Захарович. – Не открывай.
- Да, погоди ты. Кто там долбиться в дверь, - грозно спросил Николай.
- Это, Рабинович Марк Михайлович. Откройте, я посмотрю Петра Захаровича и уже – пойду домой.
- Не открывай, откуда он знает мое имя? – шепотом, спросил Петр Захарович.
- Не волнуйся, дед. Это врач, который делал твоей жене операцию.
- А, Рабинович, тогда открой дверь.
- Что, за еврейские штучки – не пускать врача к больному. По поводу вашей жены. Не беспокойтесь, пуля прошла на вылет. Даже кишечник не задела, только жировые прослойки.  Операция прошла удачно, будет жить она. А теперь давайте посмотрим ваш зад, Петр Захарович. Оставьте меня с больным наедине.
- Коля, не уходи, - попросил Петр Захарович.
- Бога ради. Оставайтесь, если вам приятно смотреть на жирную жопу начальника, - сказал Марк Михайлович, обращаясь к Николаю.
- Чего это она у меня жирная, как у всех…
- Помолчите, больной. Ах, ах, нужно перешивать. Где медсестра?
-Не надо меня снова штопать. Мне все хорошо зашили…
- Так, как вас зашили вы будете ходить через две недели. И, эти недели, какать будете под себя, а писать - на себя. Врач только верхний слой кожи прихватил, есть вероятность – занесение микробов. Трогали повязку рукой?
- Да, сильно печет и болит.
- Вы хотите, чтобы вас пожалели?
- Коля, что он хочет от меня?
- Надо перешивать, вокруг отверстия краснота, - сказал Николай.
- Да я тебя премии лишу, ты чего пялишься на мой зад?
- Не обращайте внимание. Я пошел за медсестрой.
- Не оставляй меня с ним.
- Выйдем вместе, Вы идите за Людой, а я поболтаю с вашими фараонами о погоде, - сказал Марк Михайлович, снимая перчатки с рук.  Люда принесла с собой передвижную ширму. Петра Захаровича обезболили, он уже молча принимал все действия с ним, смиряясь, не доверяя себя никому, поэтому иногда тузил ногами. Марк Михайлович успокаивал его шлепком по заду.
- Еще немного времени, потерпите, благороднейший. Вот и все. Садиться нельзя, а ходить уже сможете через час и без помощи ходить на перевязки.
Николай отошел к окну и стал смотреть в ночь. «Вера из Береста. Проверять эту информацию не стоит. Дед промахов не делает. Что связывает его семью и семью Лебедевых? Соня на семь лет моложе его, и на шесть лет моложе Веры. При такой разницы в годах, и если жили в разных концах городка, то могли и не знать друг друга.  Нужно нам всем объединиться. Сейчас, самое время встретится с Верой. Да, именно, сегодня. Все силы Егора находятся в больнице», - думал Николай. От мыслей его отвлек Марк Михайлович, который прощался с его начальником.
- Сегодня водичка сладкая и кусочек сухарика, это будет его завтрак.
 Если желаете, то я могу посидеть возле вас, все равно уже некуда мне спешить.
- Нет. Вы свободны, я должен договорить с Петром Захаровичем, - сказал Николай.
- Это допрос? Не ковыряйте ему только шов, для того, чтобы он признался. Я очень ценю свою работу.
- Не волнуйтесь, экскурсия в прошлое и только.
- Все, разговора уже не будет. Я должен увидеть Лену. Понятно вам. Отвезите меня к ней, - потребовал Петр Захарович.
- Она три часа должна быть в реанимации.
- Хорошо, я подожду, когда ее в палату переведут.
- Всего доброго. Люда знает - где меня искать. Если что, зовите.
Когда ушел Рабинович, то Николай отошел от окна и сел возле своего начальника.
- Продолжим разговор.
- Все, что знал, то и сказал тебе.
- Так не пойдет, Петр Захарович.  Когда ты сомневался в том, что Елена Ивановна останется живой, то ты заговорил, чтобы навредить Егору, рассказал мне о своих догадках, а теперь… А, ты уверен в том, что парень хотел попугать, а если это у студента была неудачная акция? И что тогда, дед.                - Почему ты называешь его студентом? Правда, лицо чистое и умное, но ему лет тридцать, скорее на инженера он похож.
- Если тебе безразлична судьба твоей жены, то мне не все равно, что произойдет с Соней.
- Ты, как всегда прав. Хорошо, слушай дальше. У меня в подразделениях много друзей, с кем я начинал служить, много товарищей ушли на пенсию. Вот я и нашел своего друга за домино в парке. Рассказал ему обо всем, что творится со мной. И мы решили этого Егора найти, копаясь в прошлой жизни города Береста. Я его зачислил в управление и послал его в командировку, якобы отслеживать воров, что тут банк грабанули, еще до твоего приезда.
- Грабители были из Береста? - спросил Николай.
- Кто их знает откуда, ни одной зацепки не было и дело закрыли. Ну, я его вытащил из архива и якобы Андрей Павлович, дружил с бывший вахтером, который живой остался, а тот перед смертью, а он болел, сказал ему, что услышал, как грабители о Бересте говорили. Банк, конечно, обрадовался и от себя, Андрея Павловича послал в Берест, чтобы тот вынюхал, что ни будь о бандитах. Так, как это тонкое дело, унюхать Берестовский след, послали самого старого и опытного сыщика. Деньги украденные давно уже списаны, но справедливость они захотели восстановить. Ну, и я ему дал свое задание, узнать все о твоей семье и о семье Веры. Андрею Павловичу, а он вдовец, очень понравились те места и вместо несколько месяцев, он там год прожил у одного хуторянина. И хутора там уже нет и лес уже прошелся по нем, а Иван, старый дед вместе Андреем Павловичем там обитают.  Письма мне писал. И вот что я узнал, что твой отец был с детства покалечен, на одну ногу припадал, да и левая рука была короче другой, поэтому он не ушел воевать, а может быть, и не успел уйти. Теперь, как узнать. Во время войны он немцам не помогал, зато позже, у него была связь с бандеровцами, которых до чиста разоружили после войны. Ему простили, так как в вашем городке, и кум и брат, и сват, все переплетено родственными узами.  И судьба у всех волнующая. Даже, нигде не отобразили тот факт, что он медом снабжал лесных жителей. Он человек был грамотным и его взяли работать завхозом при горсовете, а потом его перевели в милицию, там он был и завхозом, и писарем.
- Что он помогал бандеровцам, это ложь. Дядька мне  сказал бы, - возмутился Николай.
- Хвалиться было нечем. А узнал я от Андрея Павловича, ему сказал об этом, дед Иван. И еще я узнал, что Иван был в банде Андрея Сикорского. И бандой их назвать нельзя, так как они во время войны прятались от немцев.
- Партизаны, что ли?
- Партизаны связь имели с центром, а эти сами по себе жили, никому не вредили, не на кого не нападали. Знаешь ведь, какой богатый ваш лес. Дикие кабаны стаями ходят там до сих пор. Волки, медведи. Орехи. Работали они на себя и ездили в город продавали немцам за копейки кабанину, что бы те их не преследовали. И при советской власти, тоже тем же занимались, боялись выйти из леса. Они были все родственниками между собой.  Семнадцать человек. Имели заготовителя, который у них забирал добычу, платил деньги, а те, отдавали своим семьям, которые жили в городке . Так они и жили.
- Неправда, банда Мохнатого убивала и вешала тех, кто при советской власти имел хоть какую – то должность, и тех у которых сыновья воевали на стороне Советской власти. А, ты сам сказал, что все были переплетены узами родства и Андрей Сикорский, хоть не служил у него, но, если копать глубже, то их роды ….
- Перестань, не хочу больше о них говорить. Банда есть банда и оправдания им нет. Насчет Веры. Отец и мать Веры воевали, а сестра была на воспитании у бабушки. После войны и Веру, мать привезла в Берест крошкой, так как муж ее был контужен, пуля застряла в где – то в позвоночнике, лечила она его в госпиталях. Он умер и только тогда, когда было Вере восемь лет,  мать приехала и забрала детей к себе. В восемь лет Вера покинула Берест. И тебя, в восемь лет дядя забрал в Ровно. Почему?
- Тогда, банду Сикорского уничтожили, а моего отца и мать кто – то повесил в лесу. Я помню тот случай, когда отец, пришел вечером домой с работы, взял мня за руку и маму, отвел к далёкому родственнику на хутор. А ночью мама меня поцеловала, перекрестила и сказала, что ее место быть возле отца, так как ему нелегко. И только на похоронах в гробу я их увидел в последний раз. Тогда и забрал меня дядя, брат мамы, в Ровно. Поменял мне фамилию на свою. Из Решетника я стал Приходько. Я специально попросил направление в Берест, чтобы хоть что – то узнать о смерти родных.
- Твой отец был на зачистке последних бандеровцев в лесу. Он не стрелял, а был в во втором круге оцепления. Это было летом, в пятидесятом году. После войны Сикорские со своими родственниками еще пять лет прятались в своих убежищах на старой лесопилке. Было дело так: на сходке решили послать в Польшу гонцов к старому знакомому, который ведал лесами в горах. Он был чиновником в Закопане.  Чтобы, тот, им помог с работой на повале деревьев. Тот,  им обещал, что со временем сделает польские удостоверения. Семьи решили не брать, а со временем перевести их в Польшу, по очереди. Вот и послали они в последний раз на договор в Закопане старшего сына Андрея – Юрия, или, как все его называли Юрасиком и Стефана Квашню, тоже молодой парубок, лет шестнадцать, который хорошо знал польский язык. Но, тут, по наводке военкома, пришел в город отряд чекистов. Предупрежденный кумом, который работал в городской управе, Андрей приказал никому, а их уже было пятнадцать человек, не покидать старую лесопилку, а зарыться в землянках и ждать возвращение ребят из Польши. Чекисты обошли все дома и говорили с людьми, но никто не хотел говорить о лесе, помня расправы кровавого Мохнатого в городе во время войны и в первые послевоенные годы. Капитан Николаев сделал маневр, якобы он ушел с отрядом из города, а сам остановился в пяти километров от городка. Андрею пришла записка из управы. Кум его умолял покинуть леса и уйти в Польшу, так как чекисты что – то задумали, хитрое для них. За обедом, Андрей решил со своими хлопцами, что на рассвете они уйдут в Польшу. Послали одного старика со шкурами медведя, чтобы тот договориться с польскими пограничниками о переходе. И потянулись гонцы в деревни и в город, чтобы пришли близкие родственники, попрощаться с ними. Сразу заторопились, те, у кого родные были в лесу, взяв кузовки - они ушли в лес. Прощание было трогательным и утомительным и каждый не знал, что будет завтра для них. Не засиживаясь на старой лесопилке, люди попрощались и сразу уходили домой.  Пришла и Марыся, жена Андрея Сикорского с детьми и стариками. Старики поплакали и благословив сына на переход через границу, ушли домой, а Марыся с детьми осталась. Уже вечерело, и Марыся заупрямилась, сказала Андрею, что она переночует с детьми в землянке. А утром, на рассвете она их проведет и уйдет в городок. На рассвете Андрей разбудил жену и они вышли из землянки попрощаться. Рядом стоял Михасик. Это сын Андрея и Марыси после Юрасика,  с которым было десять лет разницы. Андрей наклонился над сыном, сказал:
- Михасик, ты самый умный из моих детей. Я вернусь за вами через год, будь старшим за меня и следи за тем, чтобы младшие - мамку слушались.
Все хлопцы были собраны в дорогу и уже уходили к границе.
- Догоняй, Андрей, - сказал Иван, его друг и троюродный брат.
- Уходи, Маруся. Бери детей и уходи.
Тут они услышали вдали одиночный выстрел.
- Марыся, уходи срочно, - крикнул Андрей и стал догонять своих ребят.
Марыся стояла и плакала, а потом увидела, как Михасик побежал за отцом и закричала:
- Михасик, вернись.
Но те, уже скрылись из виду, за деревьями.
 Андрей приостановился, прислушиваясь. Кто – то следом за ним бежал по лесу. Это был Михасик.
- Ты чего за мной побежал? Найдешь дорогу домой? На лесопилку не ходи, мама уже ушла оттуда.
Марыся решила не будить детей и сама зашла в земляку Андрея. Тут – то и началось. Стреляли отовсюду, на поляну вышли солдаты. Не знаю, зачем, но Марыся стала стрелять из землянки в солдат из автомата, убила наповал троих. А потом решила бросить гранату в солдата, а тот ее опередил. Выстрел и граната покатилась в земляку. А там было много таких гранат. Сам понимаешь, что сталось с детьми в землянке, если Марысю от взрыва вывернуло все изнутри.  Там ее и закопали солдаты, в той яме. Уже бой шел на границе, всех положили людей Андрея Сикорского.
- А, как же Иван уцелел в той страшной мясорубке?
- Раненым уполз в сторону и дополз к волчий яме, скатился в нее.  А волчица его не прогнала. Девять лет в лесу быть, волки нюхом их уже узнавали и принимали за своих. А может врет он, дед Иван, стар он и память часто теряет.
- Но, какое это имеет отношение ко мне, к Вере? 
- Вот тут и разгадка. Твой отец был в оцеплении, кто – то из родственников им отомстил.
- А, Вера?
- Ходили слухи, что внучка Красновской навела чекистов на старую лесопилку, сообщив это военкому, а они по соседству жили. Она за несколько дней до их перехода заблудилась в лесу. В школе, даже был пионерский отряд имени Веры Красновской, которая выдала банду Андрея Сикорского. Но, думаю, что Вера об этом знала, так как они больше не вернулись в Берест и бабушку с собой забрали. Больше о них никто в Бересте ничего не знает. Даже родственникам далеким по линии бабушки никому не писали они. А по Бересту до сих пор ходят легенды о маленькой девочке, которая не побоялась банду.
- Ей же было семь лет или восемь лет. Почему, она стала виноватой? Ребенком ещё она была. Это враки. Тут что – то по серьезней случилось.
- Об этом пишет мне Андрей Павлович, что как – то дед решил, что умирает и покаялся перед ним. Сказал, что это он постучал военкому в окно ночью и сообщил о переходе.
- Зачем?
- Ревность его тогда съела. Там был треугольник. Молодая бабенка была, муж ее в партизанах был, а после войны в милиции работал. Вот, Толя иногда встречался с Андреем Сикорским, со своим соседом по земле, а чтобы не пала на него тень, то гонял свою жену в лес, якобы собирать ягоды и прочее, а назад тащила она в мешке на плечах мясо, то с оленя, то с кабана. Вот и до хороводилась она, что стала в скирде встречаться с Андреем, так как влюбилась в него.  А, Иван, одинокий мужик, был влюблен в нее. Настей, ее звали. Бабенка еще та.  Андрей был женат, и они держали встречи в секрете от всех и от Ивана тоже. Когда Андрей послал гонцов, чтобы попрощаться, то Иван шел на хутор, сообщить родственникам своим и напоролся на скирду сена, где любовались Андрей и Настя. Вот он и сдурел от ревности, что Настя ему отказала, ссылаясь на ревнивого мужа, а с Андреем хороводила в скирде. И он вместо хутора пошел к военкому и сказал о переходе, а тот сообщил чекистам, которые были в пяти километров от города.  Любовный вечный треугольник.
- Я думал, что что – то с политикой связано, а оказывается, это бытовая история . Любовь месть и убийства. И все – таки, кто такой Егор?
- Думаю, что это сын Андрея Сикорского. Или Михасик, который сбежал вместе с бабушкой из Береста, а она его объявила утопшим, или старший сын его – Юрасик, где – то пропал в Польше. Стефан Кваша пишет письма из Канады своим родственникам. Писал, что Юра остался жить в Польше, не захотел ехать с ним в Канаду. Он стал похож на дядьку Веньку. А Вениамин Сикорский был дебоширом и пьяницей в городке и от водки зимой замерз в снегу. Остальные родственники банды Сикорского, кто где был. Но все они были на учете и не достигали таких высот. Значит – это Михасик. Но, как он стал Егором?  Даже, Иван об этом не знает. Уже год прошел, как не пишет мне письма Андрей Павлович. Делал я запрос в милицию Берест. Сообщили, что дядька Иван умер, а Андрей Павлович уехал домой. Что мне его во всесоюзный розыск объявлять? Что дальше делать будем с этой информацией?
- Не злить никого, а помочь Вере скрыться. С внуками сестры. А, потом капнуть от доброжелателя о Сикорских и о подозрении, кто такой Егор, в их ведомство.
- Опередит он нас.
- Все. Мы с тобой ни о чем больше не говорим. Положись на меня. Только печать свою на бумагах будешь ставить. Выздоравливай, дед. Дальше, пусть расследует покушением на вас капитан Миронов, пусть занят будет и мне не будет мешать.
- Возьми у меня в квартире ключи от моего сейфа. Я тебе доверяю. Там есть и на тебя досье.  Уничтожь его. Прости. Почитай, о Стефании, найдешь вырезку из газет.  Это я попросил друзей из Молдавии сделать ей опрос на счет Севера. Не было никакого убийства. Это тот парень тебя провел, не похож ли он на твоего студента? Давно я узнал о том, что ты интересуешься Черной дырой.
Они еще поговорили о Бересте: об Андрее Павловиче, о Сикорихе и о Михасике.
- Прости, что так долго мучил тебя своими подозрениями. Знаю, куда ты сейчас пойдешь.
- К Вере.
- Удачи тебе, деревня.
- Сказал бы я тебе в ответ, да не стану, пожалею твои седины.
Было раннее утро. Николай постучал в дверь Веры, так как звонок на дверях у нее не работал.
Кто – то подошел к двери.
- Кто, - спросил мягкий женский голос.
- Вера, откройте дверь, мне нужно с вами поговорить.
- Я на дому пациентов не принимаю.
- Вера, я ваш земляк. Коля Решетник, помните меня, я жил через реку, возле школы.
- Не помню.
- А, детей Андрея Сикорского, помните?
- Кто вы? – взволновано, спросила Вера.
- Я, Коля.
- Отойдите от двери или я вызову милицию.
- И ты туда же.
От двери стали удалятся ее шаги.
Николай лбом уперся в дверь и закричал:
- Вот, черт. Люди говорят, что ты умная женщина, а ты – дура.  Черт с тобой - погибай. Но вопрос этот касается и меня, Соню и Ганю. И исходит опасность от детей Сикорских.
За дверью стояла тишина.  Николай со злости стукнул кулаком в дверь, стал спускаться по ступенькам. Он присел на ступеньки и закурил.
- Дура, я не уйду отсюда, пока не поговорим. Внуков в садик поведешь и все равно, тебе придется со мной объясниться на счет детей Сикорского.
Дверь квартиры открылись и Вера в стеганом халате вышла на площадку.
- Дети Андрея Сикорского все умерли. Вся семья погибла его.
- Нет не все умерли. Михасик и Юрасик неизвестно где живут до сих пор.
- Михасик утонул, сразу после разгрома банды.
- Брехня, это Сикорыха, узнав об утонувшем ребенке в реке, придумала такую историю. А родители того ребенка до сих пор ищут своего чадо, утонувшего за пятьдесят километров от Береста, вода его до нашей заводи притащила по камнях и естественно, что одна Сикориха признала в нем Михасика, ей выгодно было.  Есть показания Анатолия, милиционера, мужа Насти о том, что он дал соседке с внуком двуколку, которая принадлежала милиции, и те уехали во Львов. Там нашли и двуколку со штампом Береста. Поискали немного во Львове и на том дело прекратили. Кому нужны была старуха и ребенок.
- Заходи в дом. Нечего сидеть на ступеньках.
- Узнала все - таки Кольку?
- Нет.
- Так, почему чужого человека в дом пускаешь?
- Хорошая у тебя энергия. И сзади у тебя тень птицы, не спереди она стоит. Ты сильнее своих комплексов. Ну, чего стоишь? Проходи земляк, Николай.
Они уселись в кухне.
- Час на наш разговор я отвожу. Час всего, а потом мне ребят в сад нужно отводить.
- О Михасике мы уже поговорили, а о Егоре ты слышала, когда ни будь?
- Нет. Насчет того, что Сикорские мне могут мстить, это полнейший бред.
- Даже, в детском саду говорят о Вере Красновской, которая сдала банду военкому.
- Памятник мне еще не поставили в Бересте?
- Не шути, дело серьезное. Вот послушай, что я тебе расскажу.
И Николай поведал все, что знал о Егоре, о его проделках с ним, с ней и с начальником милиции. Чем дольше говорил Николай, тем больше серели глаза у Веры, и она хмурилась.
-  Я действительно видела людей на лесопилке, но побоялась их почему – то, не пошла в их сторону, а снова ушла в лес. Возможно, я и говорила о них, бабушке. Но, специально никто у меня не спрашивал, о тех вооруженных людях. Я бы запомнила. Это так важно ребенку, что с ним разговаривает взрослый человек. А я все на свою судьбу спихивала. Знала, что за каждым действием, всегда стоят люди. Сапожник без сапог. Ты знаешь, что на последней комиссии я диплома врача лишилась. Главврач, что – то там делает, чтобы мне вернули его, ходатайства собирает. Утром просыпаюсь и не знаю, чем себя занять и как дальше жить.
- Доверься мне, я что – то придумаю, постараюсь вывезти тебя.
- Без Тимофея и внуков Клавдии, я никуда не поеду.
- Доверься мне. Я Соню к тебе пришлю. Землячка она нам. Это моя жена. Связь будем держать, только через Соню.
- Хорошо, спасибо что пришел. Меня вопрос мучает. Если есть такой Егор в Москве, так почему он не поменял имени… для нас.
- Наверное, он хочет, чтобы мы знали его. Он обещал открыть карты полностью. Но, когда - не сказал.
- Что – то мучает его на протяжении многих лет и он стал бесшабашным. Он больной человек и ему нужна моя помощь.
Николай с удивлением посмотрел на Веру. Он знал единственное средство, чтобы у Егора никогда голова не болела по поводу них – это отделить ее от туловища.
Утром он со своим помощником Александром заехал в паспортный стол.
- Здравствуй, Елизавета Марковна.
- Здравствуй, если не шутишь, - ответила она. – А, этот чего пришел?
- Сашу, моего помощника не узнаешь?
- Чего мне его узнавать?
- Саша подожди меня в машине. Тут у нас деликатный вопрос назревает.
Саша сказал с вызовом на прощание.
- До свидание, Елизавета Марковна.
- Иди с Богом.
Саша ушел и тихо за собой прикрыл дверь.
- Какие недовольства насчет моего помощника?
- Да, ну его.
- И все - таки?
- Баламут, ваш Сашка.
- Подробнее.
- Сашка с моей дочерью встречался, а тут появилась, такая расфуфыренная журналистка, Маша. Ну, та, что стала знаменитостью в один день, когда напечатала дневник доктора Веры. Читал?
- Нет. А, о чем она там вела записи в своем дневнике?
- Та о какой - то энергии, что человек каждый может быть властелином своего мирка. Хрень и муть разную несла. Люди читают. Достать эту книгу - практически нельзя.
- Ну и …
- А, чего «и». Говорила я своей дуре, Сашку одними рассказами о подругах «какие они плохие и какая я хорошая», не удержишь. Вот он и завел шашни со знаменитостью.
- Саша, не такой, его не поманишь красивой обверткой в конфете. Он наверняка должен знать, какая там начинка. И чего обижаться. Нашел парень свою дивчину и твоя дочь найдет себе пару.
- Иди ты к черту. Сколько я стелилась перед этим доходишкой. Готовила самое лучшее и проговаривала: «Ешь дорогой, не стесняйся». А ты чего пришел, да еще с ним. Оскорбить меня хочешь?
- Тише, тише - дело у меня к тебе есть.
- Какое?
- Надо найти из мертвяков два взрослых паспорта. Женщине - сорок лет, а парню - двадцать пять.
- Чего? Я тебе не подчиняюсь, а Петр Захарович в больнице.
- Он знает об этом.
- Еще чего, это подсудное дело. Это тебе не частная лавочка, где ты можешь заказывать, взвесить тебе пол килограмма вишни, это…
- Понял. До свидание, Елизавета Макаровна.
- Марковна я, когда уже запомнишь, Николай. А, Сашке передай, придёт еще раз к нам, отравлю его супом грибным, и скажу, что так и было. Не дам я ему издеваться над доченькой…, - кричала Марковна в закрытую дверь за Николаем.
Николай Гаврилович сел в машину.
- Не сговорились? - спросил Саша.
- О чем?
- Зачем приезжали…
- А, ты чего ее дочь бросил?
- Мы и близки не были, дружили только.
- Когда дружат только, то из трех блюд не кушают у «будущей тещи».
- Скажите такое, с голодухи и ее блины казались мне раем. Отказала из – за меня?
- Не знаю…
Дальше они ехали молча.
- Николай Гаврилович, отпустите меня на три дня в Новосибирск, - попросил Саша
- Саша, у нас дел - полные штаны, и ты мне нужен здесь. Что так - тебе приспичило уехать?
- С Машей хотели слетать к моему дядьке. Машу там прописать в квартире. Дядька сваливает в Израиль.
- Он – еврей?
- Тетка мне была родная, а он - ее муж. Тетка русская, умерла она три года назад от рака.
- Давай мне подробнее расскажи о дядьке. Фамилия, как зовут его.
- Гольдштейн Марк Семенович. Пятьдесят пять лет, историк. Профессор, в университете преподает.
- Чего ему тут не сидится, не преследуют же его никто.
- Это у него второй брак. Жена первая погибла в автокатастрофе. Дети подросли и сразу уехали в Израиль.
- Ну и дела. Саша, а твой дядя может женится на одной моей знакомой - умной женщине?
- Тетка его тоже, так женила. Пришла и сказала, вы один и я одна. Я постараюсь быть вам хорошей женой.
- С одних ее слов и женился он?
- Господи, он все книгу пишет и разные статьи. По – моему ему нужен был в трехкомнатной квартире женский дух, и чтобы кто – то смерил ему температуру на ночь.
- А, ты можешь его уговорить жениться на привлекательной женщине.
- Запросто, если скажу, что она понимает  дело в температуре тела.
- Понимает, она врач.
- Вы серьезно, поговорить мне с ним об этом? Как ее зовут.
- Лебедева Вера Ивановна.
- Доктор Вера, зачем ей это нужно, дядька собирается жить в Израиле.
- То, что нужно. И скажи ему, что у нее двое детей, и племянник больной. Не испугается?
 - Нет. Лишь бы ему никто бумаги на столе не перебирал. А все остальное приемлемо.  Значит, я лечу с Машей в Новосибирск?
- Летите, а когда свадьба у вас будет?
- Мы расписались тайно, так как денег нет, ни у нее, ни у меня на свадьбу. Пока живем в разных местах. Не могу я идти на жилплощадь жены.
- Правильно. Квартиру я тебе выбью. Обещаю.
Того вечера, ему позвонила Елизавета Марковна.
- Прости, голубок. Погорячилась я. Нашла я тебе семейку, по пьяни сгорели на трассе.
- Имя женщины и сколько ей лет?
- Роза. Сорок четыре года. Мы думали, что документы сгорели и оформили все актом. Недавно мне их принесла женщина, у которой Роза хранила все ценности и документы. Они чистые и с пропиской. Выписать их.  Муж жена и два парня погодки, одному шесть, а другому пять. И паспорт старушки.
- Пожар из –за чего произошел?
- День рождение справляли хозяину, все перебрали, даже старушка пила. От проводки загорелся балок обитый весь новой клеенкой и в сенях лежал рубероид. Начался пожар с сеней. Стал дымить рубероид. Они все и умерли во сне, а потом вспыхнул деревянный балок. Соседи вытащили всех, прямо из огня выносили. Но, было уже поздно.  Балок нигде не зарегистрирован. Сами построили они. Да, там весь поселок из таких балков. И никому нет дела, чтобы его закрыть или спалить их до пепла.
- Мыслишь правильно.
- Но, тогда, нужно сделать всем зарегистрированное жилье. По-моему – идеальный вариант.
- Тебе все документы отдать? 
- Подходят все. Завтра, с утра я у тебя. 
- Знаешь, обидно. Хоть бы Сашка что – то представлял из себя, а то голодранец.
- Забудь о нем. Он женился уже на журналистке.
- Давно?
- Месяц назад.
- От паразит. Приходи, он не имеет значения для нас.
... Соню с Ганей Николай перевез домой. Он с Ганей поехал в магазин и закупил продуктов на неделю.
- Соня, у меня будет мало времени, я договорился о медсестре, которая ровно в двенадцать дня будет приходить и делать тебе перевязки на ноге. Ганя, ты никуда не ходи. Книги и телевизор и помощь маме.
- Осада?
- Временная. Вернется Саша с Машей из Новосибирска, они перейдут к нам жить, а я слетаю во Львов. По делу, на пару дней.
- Хорошо, папа. Скажи, кого мне боятся.
- Всех. Думаю, девчонки, пора нам возвращаться на родину.
- Это правда? – сквозь слезы спросила Соня.
- У меня дело было с киевлянами. Залечу в Киев, может быть там найду себе работу.
Но, в тот месяц ему не удалось побывать во Львове. Было много работы и Николай Гаврилович делал все, чтобы отправить Веру с малым семейством из города. Вечерами он изучал свое досье, взятое у начальника из сейфа. Он сидел в кухне и читал на себя донесения от капитана Миронова. Николай развернул газету, в ней говорилось о малом бизнесе и фермерстве в Молдавии. На фотопортрете была Стеша. Соня спросила:
- Коля, кто это?
- Пришло время рассказать, но сначала послушаем кассету.
Молдаване прислали и фото Стеши с газетой той, что держит сейчас Николай в руках
...- Стефания, у вас красивое имя, а как вас называет муж?
- Стешей. Мы познакомились с ним в бригаде, я поварихой на трассе работала, а Петя наладчиком на буровой. Он из Молдавии, предложил мне выйти замуж и уехать из Севера. Деньги у нас большие были. Купили дом, виноградник посадили и у соседки выкупили виноградник. Теперь у нас плантация. Нанимаем рабов из Украины и осенью собираем урожай. Земли у нас хорошие, да и солнце не обижает виноградники.
- Стеша, я не журналист. Я следователь Протасов. Вы знаете этого человека?
 - Я так и знала. Деньги мы не отдадим. Они в доме и в винограднике. 
- Ваш муж подходит к нам. Перенесем разговор в мой кабинет, - сказал Протасов.
-  Мы никуда не поедем. Он знает. Это он с Толей уговорили меня поучаствовать в спектакле с одними интеллигентами.
- Так у вас не бродят тараканы в голове?
- Какие тараканы? Петя, иди сюда. Говорила я тебе, легкие деньги, да трудно будет с ними расставаться.
- А, как вы нас нашли?
 - По письмам в бригаду.
- Это Стешенька скучает за ребятами и их женами. Ну, да. Нам предложил Толя, но он не Толя. Он приезжал из города к нам, переодевался в грязную одежду, мазал лицо и руки нефтью. Сушил на ветру. Потом мыл водой и мылом, а коричневый цвет оставался на коже.  Выезжал на рыбалку. С кем рыбачил на Черной дыре, не знаем. А потом он предложил поучаствовать в его спектакле. Мы заранее деньги попросили, он оплатил. Это были большими деньгами для нас. Стеша съездила в город, положила их на книжку.  А потом этот весь цирк. Я на дереве просидел и видел все.
- Так Стешу никто не убивал?
- В водку сонник иглой он запустил. Толя, но его не Толей звали, а как Стешенька?
- Не помню. Странный он был тип, ночью бормотал за атаки и в «бой ходил». Вспомнила его имя. Евгением его звали, фамилию, не помню, а прописка у него московская?
- Он сказал?
- Когда он спал, то я в кармане его куртки нашла паспорт.
- Понятно. Нужно все запротоколировать.
- Не нужно. Мы не приедем, а если повезете нас, то мы откажемся от всех показаний, чтобы деньги не возвращать, - сказала Стеша.
- Слышишь, Захар Петрович, она жива и невредима. Серию ее паспорта я диктую.
- Мы же не знали, что он в милиции работает, думали учителя, - сказал Петя.
- Но, следователя трудно было провести, борозда, холодное тело?
- Шею Толя ей обколол каким-то синим раствором. Месяц не сходила полоска, да и перед рассветом он Стеше, что-то уколол и она стала умирать и остывать. Я его чуть не убил, но он знает такие приемы, что я с разбитым лицом отлетел в сторону. Приказал он мне идти на лодку, что была привязана выше по течению реки. А когда уплыли те, интеллигенты, то он на своей лодочке приплыл ко мне, и мы на катере поплыли туда, где лежала Стеша за деревьями. Он что – то ей уколол и стало тело теплеть. Он нам приказал уезжать из Севера, бросил в катер еще пачку денег. Как только Стеша немного оклемалась, то мы рассчитались и уехали. Толя, говорят утонул в реке. Деньги некому возвращать.
- По – большому счету вы преступники. И есть для вас соответствующая статья в кодексе, - сказал Протасов.
 - Простите нас.
- Я бы вас привлек к ответственности. Но полковник милиции, наверное, вас пожалел.
- Николай – полковник? - прошептала Стеша и лишилась чувств.
Петя наклонился над женой, лежавшей на траве.
- Вы пишете?
- Да.
- Можно я скажу, как его отчество.
- Гаврилович.
- Простите нас Николай Гаврилович. Мы и так уже наказаны. Стеша, когда участвовала в спектакле на малом сроке была беременной.  На следующий день она выбросила плод из себя. Вот уже много годов мы пытаемся завести ребенка и Стеша не может выносить его. Простите нас, Христа ради.
Протасов сказал:
- Вы даже не представляете, что вы натворили, полковник хотел застрелиться, так как вы опоганили его честь.  Говоришь Бог наказал? С этого дня я буду верить в Бога.
 - Нас не посадят?
- Лучше водички жене принес, а ты ...
Пленка закончилась и Соня спросила:
- Ты не прав. Я твоя жена и тягости и в радости мы давали клятву нести пополам.
- Теперь знаешь, тебе легче стало?
- Не легче, но я могу объяснить себе твое поведение в последнее время. Что с Верой будет?
- Пока, ничего не знаю. Сашка занимается ее исчезновением.
Только через месяц Николай слетал во Львов. Ему повезло, и он нашел в архивах копию билета. Сикориха направлялась с внуком в Харьков.  И снова ему повезло, он нашел проводницу во Львове, которая обслуживала тот вагон, в который купила Сикориха билет.
- Господи. Прошло так много лет, я тогда молоденькой была. Разве пассажиров упомнишь.
- Вспомните, мальчик с нею был красивый, с большими синими глазами. Вспомните… Старуха худая…
- Вот если бы они что – то совершили, то я запомнила бы. Намекните мне.
- Что – то украли они, денег у них было мало. До Харькова взяли билет они. Голодные были. Старуха могла болеть.
- Ну да. Ехали такие. Бабушка лежала и не подымалась с самого Львова. Нет они не в Москву ехали, а сняли их в Харькове с поезда и увезли в больницу. Мальчик все время плакал. Он такой черненький и кудрявый был. Нет он не черненьким был, а имел темно русые волосы. Именно так.
Николай вылетел в Харьков и устроился в гостинице.
Вечером он позвонил Соне, а потом Петру Захаровичу.
- Разгулялся ты парень, на три дня улетал, а уже неделю - нет тебя.
- Зато информацию нарыл, еще пару дней и я прилечу.
- Дел, полные штаны, твои еле успевают с делами. Хорош, возвращайся.
- Алло, Петр Захарович. Алло, я вас не слышу. Алло…
Петр Захарович помолчал, а потом сказал:
- Знаю я твои уловки, сукин сын. Два дня и не больше.
- Премного я вам благодарен, - ответил Николай и положил трубку.
Полдня провел он в архиве, искал вызов скорой помощи к поезду. Та, женщина, которая его сопровождала в архив, сказала.
- Да, чего искать, сколько помню, то скорая помощь отвозила в три больницы. Первую – терапевтическую, вторую, травматологию и областную, она ближе к вокзалу.
- Вас, Леной зовут. Вы продолжайте искать, а я больницы объезжу.
Остаток дня он провел в больницах и никакого результата не было. Он уже к концу рабочего дня снова вернулся в областную больницу. Главврач сказал:
 - Нет такой фамилии – Сикорская. Мои девочки пыль до сих пор в архиве глотает, по второму кругу.  Нет такой фамилии и точка.
- А если они поменяли фамилию и со слов их записали.
-  Значит, мы обязаны были сообщить в милицию. Там ищите следы.
- Позвольте воспользоваться вашим телефоном, позвонить в архив. Алло, Лена есть новости?
- Я вам уже час дозваниваюсь в гостиницу. Нашла я истлевшую запись. Ее привезли в областную больницу. Фамилии нет, так как бабушка была без сознания, а проводница не могла найти копию билета. Мальчик не разговаривал, немой. Они или нет, не знаю.
- Они, нюхом чую. Спасибо тебе, Лена.
- Постойте, тут еще фамилия врача, который ее осматривал – Богданович.
- Спасибо, - сказал Николай и обратился к главврачу. – Это давно было. У вас работал доктор Богданович?
- Да, это женщина, заслуженный врач, на пенсии она уже.
- Могли бы вы дать мне ее адрес.
- Конечно.
Начальник кадров сказала:
- Мы очень хорошо помним Раису Яковлевну. Хороший врач была. Одинокая. Она воевала и после войны устроилась к нам с санитаркой Грушей, войну они прошли и вместе ушли на пенсию. Они под Харьковом живут, в деревне в доме Груши, который достался ей от родителей. Два раза врачу предлагали жилье в городе, а она отказывалась, говорила, мол, с детьми ютятся медсестры в снятых квартирах. Мол, им с Грушей хватает и дома.
- Поздно ехать уже к ним. Завтра с утра я поеду.
- Видели, выходила женщина от меня, она сейчас на дежурстве. Не спроста приехали в такую даль и о бабушке покойнице спрашиваете. Спросите у нее, она все знает о них, дружила со старушками. Не только с ними. Поговорите?
- Да.
Заведующая набрала номер телефона кабинета старшой медсестры.
- Наташа, зайди ко мне. Да, сейчас.
В кабинет зашла миловидная женщина.
- Это Николай Гаврилович, полковник милиции. Поговори с ним и отвечай на его вопросы. Ну, не буду вас задерживать. У меня конец рабочего дня. Простите, мне нужно спешить в сад за внуком.
- Пойдемте, - сказала Наташа. – Если у вас есть время, то подождите, я раздам таблетки больных. Еще три палаты осталось. Посидите возле розы. Она цветет в кадушке, но не пахнет.
- Подожду.
Наташа вернулась, пододвинула стульчик поближе к нему, присела.
- Спрашивайте.
- Вы дружили с Раисой Яковлевной, такая большая разница у вас в годах.
- Скорее я дружила с их воспитанником, а когда он уехал, то они меня не оставляли.  Я тоже сирота, как и Егор. Бабушки меня замуж выдали за одного врача из другой больницы. Оказался он, хорошим мужем и хорошим отцом наших детей.
- Вы вспомнили о воспитаннике. Кто он?
- Долгая история…
- У меня есть время.
- Как я поняла то, бабушка его вместе с ним попала в больницу. И Раиса Яковлевна и Груша, похоронили бабушку, а Егора сдали они в детдом и всегда проведывали его.
-А как фамилия Егора?
- Воскресенский. Бабушка редко приходила в сознание, от перитонита она умерла. А Егор тогда был немой. Они поступили в больницу в воскресенье, вот и написала Раиса Яковлевна в карточке, что они Воскресенские со слов, якобы, бабушки.
- А может быть мальчика звали Михасиком.
- Ну, да в детдом он поступил Михаилом Воскресенским, это потом он стал Егором, когда к нему приехал отец.
- Отец?
- Ну, да большая шишка была в Москве. Не мог забрать его сразу, так как все время ездил в командировки. После приезда его в детдом, больше Михасика никто не бил. И с тех пор, его все называли Егором. А Михасик - это не его имя, бабушка в горячке называла это имя. И Груша сказала мальчику, мол, будешь Мишей.  Тот закивал головой. Как только закончил школу, Егор сразу уехал жить к отцу. Редко он приезжал к бабушкам. Но, если приезжал, то всегда им покупал хорошие вещи для носки. У него склонность была к иностранным языкам. Кажется, переводчиком, где – то за границей работает, после университета. А почему вы заинтересовались ими?
- Ошибка вышла. Это не те, которых я ищу.
- А, тех зачем вы ищете?
- В Канаде большое наследство. Ищут родственников. Они в том поезде ехали, что и ваши подопечные. Ошибка и неправильное направление розыска.
- А может быть, вам с Раисой Яковлевной поговорить.
- За семьдесят ей, она же старенькая, волноваться начнет. Я что желал, то и узнал. И вы не говорите им, а то будут страдать от того, что чужое наследство им не досталось.
- Им? Груша год назад умерла, а Раиса Яковлевна, не такая.
- До свидание Наташа. Хорошая вы женщина. А, почему Егор не женился на вас.
- Что вы, он из такой семьи оказался, а я по - прежнему - сирота, спасибо Богу, что мужа имею. Мы с мужем были в Москве, нас Егор встретил и привез к себе, отец его был в командировке. Там пятикомнатная квартира, большие комнаты, на окнах бархатные шторы, везде картины, на всех стенах и стоит дорогая деревянная мебель, тяжелая такая. А кухня… Мечта любой хозяйки.
- Все по – старинке сделано. Продается в магазине легкая мебель и легкие занавески. Сборник пыли.
- Да, как в музей я попала и книги, почти все на иностранном языке.
Николай шел в гостиницу, информации было предостаточно и кажется ему, что он переступил грань, влез со своим интересом, к значимому человеку, отцу Егора.
Он пересчитал в гостинице свои деньги, которые брал у Сони на покупку двух шуб, для дочери и для нее. Денег осталось мало. У него еще был день в запасе и он вылетел в Киев, побыв у знакомого заместителя начальника милиции, заполнил анкету и вылетел к себе домой.
Соня уже оправилась от болезни и не увидев, больших покупок, все поняла.
- Не купил я шубы. Зато, я привез вам Киевский торт с орехами.
- А, деньги?
- Ту - ту, Сонечка, по самолетах раскатал. Но, теперь я твердо знаю, что нам делать.
- Что?
- Будем возвращаться в Берест и ждать, когда мне придёт вызов на работу из Киева.
- Эта информация стоит двух шуб. И на кой они нам в Бересте нужны, когда там мягкие зимы. Пошли дорогой, ужинать.
- Объедимся тортом, - сказала Ганя.
- Один нам, другой - Елизавете, третий – Петру Захаровичу. Так, что сластена, свою долю я отдаю тебе.
Документы для Веры и ее семьи были готовы. Ночью ее, внуков и больного Тимофея, вывез Саша в квартиру Маши. Маша ушла в редакцию, а Саша в морг, так как ему позвонил друг и сказал, что нашел он подходящий труп, который уже месяц никем не востребованный. Мужчина, из тех, кто обитает на чердаках и в подвалах. Все равно в закрытом гробу будут хоронить. У Саши была договоренность с другом, а он работал в ГАИ, что тот оформит наезд неизвестной машиной на женщину, которая умерла на месте. По документам, это была Вера Ивановна Лебедева.   Вот так, три человека – Саша, его друг из ГАИ и друг Ромы, врача повесы, который работал уже в морге, оформили по документам смерть Лебедевой. Хоронила «ее» в закрытом гробу больница, так как по заключению врача, лицо полностью было обезображено. Родственников ее нигде не могли найти, а соседи сказали о том, что Тимофей с детьми уехал на Украину, несколько дней назад.
А в это время в машине Николая Гавриловича сидела Вера, Тимофей с детьми, и Саша, который увозил их в Новосибирск.
- Саша, проедим по дороге мимо моего дома.
- Вера Ивановна…
- Ну, пожалуйста. События развернулись неожиданно, мысленно попрощаюсь я со своим балконом, на котором отдыхала.
- Ну, хорошо.
Возле дома было много машин и людей.
Много венков от ее пациентов.
- Поняла. Как грустно, начинать жизнь сначала. Поехали дальше, Саша.
Петр Захарович вызвал Николая к себе в кабинет.
- Из Москвы приехали люди из нашего ведомства. Интересуются Лебедевой.
Что делать будем?
- Так, умерла она. Могилу покажем. Не дрейф, дед.
- Сашка еще не вернулся из Новосибирска?
- Как можно, у дядьки свадьба и усыновление внуков Веры и племянника Тимофея.  Благо, что Саша там учился, знакомых и друзей у него там куча. Вот, и стараются они, что бы семью Гольдштейна отправить в Израиль.
- Ну и дела. Русская жалость, а мы можем с тобой и погореть. Егор, что – то мне не звонит. Ни копейки не имеем с этого дела.
- Петр Захарович!
- Что? Жену нужно в санаторий отправлять, не оклемалась она еще совсем. Да и дачу я еще не достроил.
- Потерпи, скоро все закончиться, я это чувствую и заживем мы с тобой спокойно.
- Дай – то Бог.
- И, мне не звонит Егор уже три месяца. Может быть, он издох где ни будь?
- Ну и дела, о том, кто такой Егор, пока молчим. Не зря приехали проверять благонадежность Веры, а не копнули ли они Егора по другим делам. И тут выплыла неприязнь к Вере? Но, мы об этом ничего не знаем. Когда они приедут, а я послал за ними машину, то приглашу тебя в кабинет, а то мне как - то боязно. Стар я стал.
Двое молодых ребят, коротко подстриженные, в чистых выглаженных черных костюмах и в белых рубашках с портфелями в руках сидели в кабинете Петра Захаровича. И когда, зашел Николай Гаврилович, то Петр Захарович обрадовался и сразу предложил.
- По рюмочке, за знакомство, может быть.
- Вы практикуете встречать гостей так, - сухо сказал один из парней.
- Нет, но такие гости и еще из Москвы. Пардон, кажется, я оплошал.
- Продолжим разговор. Как получилось, что погибла Лебедева под колесами машины?
- Если бы были свидетели. Правда есть один бомж, говорит, что женщина переходила дорогу, а грузовик выскочил, сбил ее и скрылся сразу в проулке. А тот проулок связан с автотрассой.
- Понятно. В гостиницу пришлите заключение автодорожного инспектора. И еще.  Странно все получается, как только мы стали ней интересоваться, то она сразу погибла.
- А, кто об этом знал? И почему вы стали ней интересоваться? – спросил Петр Захарович. – Заявлений на нее не было, мы нею не интересовались.
- Понятно. Что вам нечего нам показать. Егора Воскресенского знаете?
- А, кто это? – спросил Николай.
- Он из Москвы.
- Э, был у нас журналист из Москвы, фотографировал нас, так и не прислал нам московскую газету. Несколько раз звонил. Фамилия не помню, кажется, его Егором звали.
- Понятно. Мы будем в поликлинике, где работала Вера. Кстати, почему ее звали доктор Вера?
 - Не знаю, для пафоса и важности, возможно. О ней часто печатали в газетах. Она выпустила книгу «Дневник доктора Веры». Я лично эту книгу не читал, а ты, Коля?
- Я? Тут бы до кровати доползти после работы, забыл, когда что – то читал.
Ребята засмеялись.
- Понятно. Петр Захарович, пришлите утром машину в гостиницу.
- Конечно.
Когда молодые люди ушли, то Петр Захарович, сделал знак рукой Николаю, молчать.
- Коля, менять кресла нужно в актовом зале. Сходи за ключом, посмотрим, может быть, врет завхоз, еще потерпят кресла.
В актовом зале Петр Захарович сказал:
- Я им не доверяю. Точно уже успели жучка поставить. Не ищу, пусть слушают. Пошли Коля наших связистов в их номер, пусть под кроватью, тоже поставят им жучок.
- Заметят? Неприятности не оберемся.
- Они нас за дурачков держат, мол, из периферии и мозг у нас медленно работает.
- Неужели?
- Не прикидывайся, Коля, тупым, ты точно так же думаешь о ребятах из районной милиции.
- Они и правда с ленцой.
- Вот и ты для них с ленцой. Поставь жучок. Мы точно должны знать, о чем они говорят, когда речь идет о Егоре, чтобы быть готовым к ответу.
- Хорошо.
Утром Николай Гаврилович, когда приехал на работу, сразу пошел к начальнику.
- Ты только послушай.
- Скрип один, что они делают?
- Одного из них Марго ублажает. Нашим гостям ничего человеческого не чуждо.
- Молодые ребята ведь, штаны трещат по швам.
-  Дальше не интересно. Вот послушай о Егоре.
«Сергей, когда ты ублажал свою похоть, начальство звонило».
«Перестань, я не женат, как ты, имею право, оторваться в командировке. Что говорит шеф?»
«Видели Егора, или похожего на него в Свердловске».
«Тогда, по коням»
«Прямо, сейчас? А, поспать.»
«Собирайся».
«Надо позвонить жирному борову, что мы уехали и поблагодарить за гостиницу».
«Ты собирайся, а я снизу позвоню в дежурную часть. Поездом поедим».
- Не обидно за борова, - спросил Николай.
- Пусть доживут до моих лет и посмотрят на себя в зеркало. Слава богу, что уехали они.
- Значит Егор в бегах, если его разыскивают.
- Выходит, что так.
Прошло два месяца и осень уже наступила. Ганя училась в строительном техникуме.  Больше Егор им не звонил и капитан Миронов уволился с работы, уехал в Курск, на родину.
Вера с внуками и племянником, и с мужем Марком уехала жить в Израиль.
Соня с грустью сказала:
- Не мог побежать Егор полгода назад, тогда Вере не пришлось бы уезжать. Как сложиться их жизнь за границей, не ведомо никому.
- Пора и нам собираться домой, я уже говорил с начальником. Он подпишет мне заявление.
- Я же практически не знаю украинского языка, что я буду делать в Бересте? – спросила Ганя.
- Ты переведешься в Киев, а там русский язык в ходу.
- Коля. Русский язык на Украине государственный язык.
Они приехали к деду Тимоши. Дед очень обрадовался внучке и зятю, а на Ганю он налюбоваться не мог.
- Красавица. Слава Богу, что вернулись. Коля, ты дом подлатаешь. Руки у тебя золотые.
- Все сделаем.  Ганю нужно в Киев везти, в техникум ее определять переводом.
- Станешь строить дома, Ганя?
- Да, как мама. Хотела я тренером по гимнастике стать. Так ногу подвернула на тренировке, порвала сухожилия. Не переживай, дед. Ходить и танцевать я могу. И мама убедила меня, что строитель — это созидательная профессия.
- Ну и ладно.
- А, в свободное время, пойду в школу, малышей буду гимнастике обучать. Все нормально будет.
Работы в милиции Николаю не оказалось и с опаской на него смотрел майор.
- Свое место я тебе не уступлю, а участковым поставить полковника, у меня смелости не хватит, сожрешь ведь меня.
- Не сожру. Я жду вызова из Киева, под звание ищут мне работу. Нужно где-нибудь перекантоваться до выезда.
- Хочешь я поговорю с директором завода. Ему нужен старший охранник на консервном заводе.
- Ну, ладно. Согласен. Как у вас тут, не шалят?
- Всего по - немножко. Молодежь недавно листки развесила на заборах, хотят вольную батькивщину иметь.
- Нашли?
- Мы и так их знаем всех. Не велят нам трогать детей.
- Кто не велит? Понял. Трогать не надо, а объяснительную работу нужно проводить с детьми, мозг их впитывает то, что говорят взрослые, ими взрослый человек руководит.
- Да, нет. Куражатся они перед девчонками, сопляки. Родители их ремнем отстегали, вроде не собираются они в лесочку, что рядом с заводом. Еще познакомишься с ними. Так, я звоню директору?
- Звони.
У Гани появилась подружка Яна и они целыми днями ходили к другим подружкам и знакомились снова, так как все выросли и ее уже мало кто помнил. Познакомилась она со Стасом, сыном вдовы и соседом через несколько домов от дома деда Тимоша.
Стас учился в политехническом институте во Львове и так, как ему сделали операцию аппендицита, то он еще отдыхал в Бересте. Каждый вечер он заходил за Ганей, а потом за Яной, и они ходили в кино. После просмотра фильма Стас приводил Ганю вовремя домой и Николай, понимал, что дочь его выросла и молча ревнуя дочь к здоровому парню, потихоньку узнавал у местных жителей о Зинаиде и ее сыне. Все отзывались положительно о Стасе и Николай успокоился.
Соня собиралась ехать в Киев с Ганей, а та все откладывала поездку, то голова у нее болела, то вдруг, она решила, что во Львове есть тоже строительный техникум, и она переведется туда.
Как – то возвращаясь поздно с работы,  Николай в лесу увидел группу низкорослых ребят и среди них возвышался Стас.  Николай присел на лавку чужого дома и продолжал наблюдать.  Ребята стали расходиться по двое и Стас пошел по дороге не в направление своего дома. Это заинтересовало Николая.  Он шел следом на большом расстоянии. Где – то залаяла собака и Николай ускорил шаг. У калитки стояла пара и они целовались.  Николай нашел лавку и присел на нее. Уже луна взошла и стало светло. Он не стал себя выдавать и медленно пошел назад. С огорода его окликнул знакомый.
- Коля заблудился? Не от Гальки ты идешь?
- Четыре хаты, кто живет?
- Галька и живет с родителями.
- Кто она такая?
- Клубом заведует. Разведенка.
- Молодая?
- Молодая, лет тридцать. Да, ты отца ее должен знать. Бондарем на заводе у вас работает. Семеном зовут. Десять лет не было тебя, всех позабывал. Зайди я тебя домашним пивом угощу.
- Знаю я твое пиво – брагой называется. Пойду, а то Соня волноваться будет.
Ганя уже спала, а Соня мыла посуду. На печи крутился дед Тимоша.
- Садись, я тебя покормлю.
- Соня. Уезжайте в Киев. Стас не честный человек, чего доброго Ганя влюбится в него.
- Завтра и поговорим. Завтра… А сегодня спи спокойно.
Николай с утра ушел на работу, Ганя еще спала. Он сказал, что отпроситься с работы и они втроем поговорят, без прибауток деда Тимоши, так как тот выгнал тельную корову Зорьку на выпас.
Сделал распоряжение охраннику и побывав у директора в кабинете, он отпросился с работы.
Дед Тимоша возвращался с коровой, возле ворот крутилась Ганя. Когда он подошел, то Ганя уже убежала в дом.
В доме он спросил Ганю:
- Кому записку оставила на воротах?
- Яне.
- От бесовское племя, ленятся уже ходить друг к другу.
- Что ты с утра бурчишь, - спросила Соня.
- Я в молодости пять километров топал, чтобы любимую увидеть, а эти записки пишут.
Ганя была уже одета и собиралась уходить.
- Ты куда, Ганя?
- К Яне.
- Папа скоро должен прийти с работы, чтобы поговорить.
- О чем?
- Там будет видно, о чем. Раздевайся.
- Я пойду, меня Яна ждет. А вы поговорите…
- Кому сказано, раздевайся и помоги деду корову загнать в хлев, а то стоит она в подворье, как сирота.
- Мама.
Соня ударила ее полотенцем по ногам.
- Не перечь мне.
Ганя сняла куртку.
Николай шел домой и увидел двух мальчишек, они к воротам что – то приклеивали.
Ребята были так увлечены работой, что не заметили, как подошел у к ним взрослый человек. Николай взял за ухо одного мальчика, другой прижался к забору.
- И что там написано? Ах, за вольную Украину. Так она и так вольная.
- Кацапы пусть убираются из Украины.
- Кто сказал?
- Стас.
- Где живете?
- В этом доме.
- Ах, вы негодяи, на своих воротах вешаете глупость. Дома есть кто?
- Все на работе.
- А, почему вы не в школе?
- Стас сказал, что школа подождет, а мы должны на воротах своего дома повесить все эти листовки.
 Николай порвал листовку и дал подзатыльники братьям, те, скрылись за воротами. Подходя к своим воротам, он увидел на них листовку. Его аж затрясло от злости.
- Дед, не видел, кто бумагу приклеил к нашим воротам?
- Ганя. Она записку подружке написала.
Николай вскочил в дом с бешеными глазами.
- Ганя, что это значит? Не отпирайся, ты листовку приклеила к нашим воротам. Стас велел?
- При чем здесь Стас? – выкрикнула Ганя.
Николай схватил сумку Гани и вытряс ее на стол. Из сумки посыпались листовки.
Соня зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть, взяла листовку и прочла ее вслух.
- Ганя, детка, как ты могла такое вешать на наши ворота. Какие кацапы? Тебе Россия дала образования, папа твой получил звание полковника, нам в России дали квартиру и машину мы купили через два года. Ты каждый год ездила на море и все это Россия тебе предоставила. Ты, Ганя поступаешь, как мерзавка, - сказала Соня.
- Большое спасибо ей, но я хочу, чтобы Украина била вольной.
- От чего?
- От кацапов.
 Николай ударил Ганю по лицу.
- Мать твою никогда не ударял, а ты меня вывела. Соня собирайтесь и документы Гани вложи в сумку, вы поедете сегодня в Киев.
- Я поеду с о Стасом во Львов и там восстановлюсь в строительном техникуме.
- Со Стасом? В качестве кого?
- Он меня любит.
- Надевай куртку, тебе расскажет женщина одна, как он тебя любит.
- Это уже интересно.
- Куда вы? - спросила Соня.
- К любовнице Стаса.
- Это неправда, но я пойду.
Они вошли в клуб. Сторож сказала:
- Фильм еще не привезли.
- Мне бы Галю.
- Она в своем кабинете. Но, она там не одна.
- Это очень хорошо.
Они без стука вошли в кабинет. Галя сидела на диване и голова Стаса была у нее на коленьях. Он лежал на диване без рубашки.
- Стас, - прошептала Ганя.
Стас подскочил.
- Кто это? – спросила Галя у Стаса.
Стас молчал. Николай держал Ганю за руку.
- Это Ганя, моя дочь. Стас сманивает ее во Львов, якобы он очень любит ее.
- Что? Ах, ты щенок.
- Галя, это неправда. Девочка захотела поехать во Львов и я согласился ей помочь.
- Что? Ты же говорил, что любишь меня, что во Львове мы поженимся, - плача, сказала Ганя.
Стас молчал.
- Нечего ответить ей. Забирай свои прокламации. Еще раз появишься, я тебя посажу в тюрьму, - сказала Галя.
Она вытащила листовки из сейфа и бросила Стасу в лицо.
- Щенок, использовать меня захотел?
Ганя вырвала руку у отца, выскочила из кабинета.
Николай наблюдал, как Стас ползал по ковру, собирая листовки.
- Галя, а давай мы его сейчас посадим в тюрьму, - сказал Николай.
- Зину, его мать жалко. Знаете, а я ему поверила, что он искренне любит меня. Ну и что, что десять лет разница, у женщины нет возраста.
- А, куда он девается? – спросил Николай.
- Вы, Николай Гаврилович, я вас узнала, на заводе работаете, что это вы не ходите в клуб?
- Жена каждый вечер меня хорошо развлекает и поэтому у меня нет нужды.
Стас собрал листовки.
- Стас, ты на два года  старше Гани, а какой у тебя бред в голове и мальчишек учишь, как в «зарнице». Тебя сейчас припереть к стенке, сразу расскажешь, кто печатает листовки во Львове.  Что из тебя вырастит. Что с тобой будет через двадцать лет?
- Скоро Украина отойдет от России. А через двадцать лет, наши флаги с ликом Бандеры пройдут по центру Киева – по Крещатику.
- Не хрена себе, как заговорил, - сказала Галя и набрала номер милиции. – Дежурная, тут пацан принес листовки против власти, приезжайте. Куда, куда – в клуб.
- Меня выпустят. А ты и правду поверила, что я в тебя влюблен, старая вонючка.
- Что? Николай держи его, а то сбежит.
Николай прижал худого Стаса к стене.
- Я тебе отомщу, я женюсь на Гане, она меня любит, а потом буду вить из нее веревки. Понял меня. Кацап крашенный под украинца.
- Что?
Николай ударил Стаса в солнечное сплетение, тот скрутился и заскулил.
- Говори, где листовки печатают?
- Не скажу.
- Дай щенку еще раз, - попросила Галя.
 - Не надо меня бить. Во Львове.
- Адрес?
- Не знаю, я по телефону с ним связан. Я его никогда не видел?
- На чем прокололся? За что он тебя прихватил?
-  Я продавал возле гостиницы импортные сигары и доллары.
- Может простим ему,  на первый раз, - спросил Николай, показывая пальцем в плачущего Стаса.
- Еще чего, он меня вонючкой назвал.
- Тогда, сама. Мне Ганю нужно успокоить.
Он вышел из клуба. Машина милиции уже подъехала к клубу.
- Коля, где пацан? – спросил знакомый милиционер.
- В кабинете, у Гали, - ответил Николай и быстрым шагом он пошел домой.
(продолжение следует).