Радужный змей

~ *** ~
Бьёрн Бьёрнсон не мог уснуть уже несколько недель, пребывая в состоянии полубодрствования. Виной тому была музыка... Музыка и кокаин, точнее его отсутствие.
Уроженец Рейкьявика, исландец, Бьёрн внешне вполне соответствовал своему медвежьему имени: выше двух метров ростом, крепкого, даже богатырского телосложения, с длинной бородой потомков викингов, огромными кистями рук, больше напоминавшими медвежьи лапы. Душа же была помещена в это могучее тело нежная и добрая, не иначе, как по злой насмешке провидения. Первое впечатление от монументальности и мощи внешних данных улетучивалось сразу же, стоило только взглянуть в глаза обладателя таких фактурных данных. Натуру Бьёрна выдавали голубые глаза с выражением бесконечной доброты, кротости и тёплая улыбка.
Тягу к музыке Бьёрн проявил ещё раннем детстве. К шестнадцати годам он стал не только выпускником музыкальной школы, но и музыкантом-мультиинструменталистом: фортепиано, виолончель, скрипка, гитара, флейта и даже такой экзотический ныне инструмент, как ренессансная лютня. Также Бьёрн погружался в этнические традиции - тальхарпа, скандинавская лира, барабаны, бубны. К двадцати годам Бьёрн начал экспериментировать с электронной музыкой и сочинял короткие композиции для рекламы, для фильмов и разовых творческих перфомансов.
В двадцать семь лет его заметил норвежский режиссёр Ларс Петер. Целая серия амбиент-треков и основных музыкальных тем для культовых норвежских фильмов взметнули Бьёрна на все возможные европейские пьедесталы славы. Стали поступать предложения от голливудских режиссёров и продюсеров. Как часто бывает, вместе со славой и деньгами пришли и другие атрибуты творческого успеха - зависимость от наркотиков.
Параллельно с голливудскими и европейскими проектами, Бьёрн выпустил несколько сольных альбомов, но свой главный проект - грандиозный симфонический цикл, держал пока в голове...

Он жил в Берлине, в районе Фридрихсхайн-Кройцберг, где особенно концентрировано селились люди творческих профессий: художники, дизайнеры, архитекторы, музыканты, поэты, литераторы, хиппи, рэперы, альтернативщики и этномузыканты, эзотерики, а также просто фрики и богемствующие бездельники-тусовщики. Его уютная винтажная квартирка в двух уровнях с обширной террасой на крыше давала приют многим вечеринкам, шумным тусовкам и перформансам.
Кокаин поменял многое в его жизни. Сначала это подстёгивало его творчество. Даже два из пяти сольных альбома были написаны в жанре транс и дабстеп, продержавшись в верхних строчках трек-листов берлинских клубов более полугода. Бодрящее действие белого порошка нравилось Бьёрну, распаковывая те уголки его подсознания, доступ к которым был закрыт.
Музыка, к которой душа Бьёрна стремилась по-настоящему, была иной. Ни электронные хиты, ни танцевальный драйвовый взрыв, ни короткие мелодии для фильмов и минималистичные амбиент-треки не отражали его действительную природу. Когда Бьёрн творил в стиле академической классики, он раскрывался до самой глубины - фортепиано, скрипка и виолончель были его визитной карточкой. Столь непопулярное в настоящее время течение, казалось, испытало с приходом молодого композитора новый подъём. Ирония была в том, что подлинно глубинную музыку Бьёрн мог сочинять только в полностью трезвом состоянии и в отрыве от суетливого людского общества. В полном одиночестве, а точнее наедине с природой музыкант преображался в творца, ноты и аккорды, а также динамику звука ему подсказывало само Пространство. Выходившие из под его "пера" симфонии сочетали древнее изначальное звучание природы и классические академические мотивы. Огромной и оглушительной популярности и коммерческого успеха такая музыка не приносила. Тем не менее, Бьёрн обзавёлся новой группой поклоннников, а точнее ценителей его таланта. Эти люди не были похожи ни друг на друга, ни на типичную аудиторию композитора, как то: творческая интеллигенция, бизнес-элита, политическая, властная прослойка Общества. Ценители его настоящей музыки на первый взгляд были совершенно разные люди: парижский уличный гитарист Гаспар, капитан сухогруза Штефан Штольц из Гамбурга, известный бернский психоаналитик Мари Вебер, астрофизик Андрей Виноградов из кавказской обсерватории близ Архыза, владелец японской компании мотоциклетных двигателей Кичиро Кумагаи из Осаки, велогонщик Эдуардо Монтейро из бразильской Форталезы и многие другие... словом народ неоднозначный. Однако, была одна общая для всех черта - все они взяли на себя труд и смелость написать Бьёрну, и не просто электронные письма, а на бумаге. Это не были восторженные комментарии фанатов, заискивающие хвалебные отзывы просителей, ледяная едкая критика "бывалых" и завистников. Каждое письмо как будто отражало неповторимый путь Бьёрна к тому, что он написал, ту неизведанную тропу в глубинах его сознания и бессознательного, проходя по которой, он отыскал мелодию, словно редкий цветок, распускающийся единственный раз в году. Откуда они все могли знать либо почувствовать этот путь, Бьёрн не имел даже представления. На письма он так и не ответил, хотя хранил их дома. Очередной порыв взять бумагу и ручку, чтобы написать ответ, каждый раз совпадал со следующим творческим кризисом и... с длительным "кокаиновым" периодом и увлечением коммерческими проектами от Голливуда.
Сегодняшняя бесонница совпала с одновременным непреодолимым желанием продолжить цикл "Симфонии Земли и воды" и желанием дозы кокаина. Бьёрн ждал курьера. Его наркодилер присылал "первую" дозу сам, затем "клиент" искал встреч уже самостоятельно. И так до следующей попытки соскочить. Сегодняшний ночной звонок не застал дилера врасплох:
- Да, конечно. Я пришлю человека к четырём утра.
- Мне нужно сейчас! - выдавая волнение сказал в трубку Бьёрн.
- Я понимаю, Грег, - так Бьёрн представлялся дилеру, - но ничего сейчас сделать не смогу. Все люди заняты. Потерпи до четырёх...
Медленно и вязко текущее время навевало мысли о суициде. Бьёрн принимал горячую ванну, вращая в руках нож-бабочку, звонко отстукивающую дробь ритмического танца. Мысль о том, чтобы полоснуть себя лезвием по руке, переставала быть дикой и даже сладко притягивала маленькой порцией адреналина.
Звонок в дверь заставил Бьёрна вздрогнуть. Он взглянул на часы - без четверти четыре утра. Или ночи? Та неуловимая грань между ночным временем и утренними часами как раз балансировала на кончике секундной стрелки. Бьёрн накинул халат и подошёл к двери. Посмотрев в глазок, он увидел курьера. Только это был не курьер дилера, которого он хорошо знал, а человек в форме DHL. "Странно!" - подумал Бьёрн, - "Юрген теперь сотрудничает с DHL? Хм... наркобизнес осваивает новые инструменты?!.."
Он открыл дверь.
- Простите за поздний визит, но доставка с пометкой "Срочно. Лично в руки" - английский язык курьера явно отдавал французским "душком", - Вы мсье Бьёрнсон?
"Ещё и это "мсье"... в Берлине!" - подумал Бьёрн.
- Да, верно. Это я.
- Поставьте подпись здесь - указал курьер, вручил жёлтый конверт и быстро растворился в ночи.
Бьёрн рассмотрел конверт. "Профессор Б. Морван, Реннский университет - 1" значилось в графе "Отправитель". Ему сейчас было не до поклонников, резким движением конверт отправился на диван. Нетерпение пожирало его изнутри.
Бьёрн налил себе коньяка, надеясь что этот суррогат заменит то, что он ждёт к четырём утра... Курьер прибыл вовремя. Заветная порция радости перекочевала в руки Бьёрна, как только он расплатился. Он захлопнул дверь в нетерпении. Предвкушение всегда сильнее самого удовольствия. Заветный пакетик остался лежать на стеклянном журнальном столике. Бьёрн сварил двойной эспрессо в кофе-машине. Горький вкус напитка привёл его мысли в порядок. Ему уже известно было это чувство, когда нарастающий внутри напор борьбы постепенно уступает желанию. Чем больше он сопротивлялся, чем больше нарастал внутренний протест, тем сильнее и чётче он понимал, что, в конце концов, сдастся, уступит искушению. Глядя на пакетик, Бьёрн медленно пил горячий терпкий напиток и чувствовал, что от новой дозы кокаина его отделяют именно эти глотки. Словно боясь преодолеть эти шаги, он растягивал глотки кофе настолько, насколько мог.
Последние капли кофе иссякли в чашке. Вместе с ними зажглось и окрепло желание. Бьёрн развернул пакетик, рассыпал порошок и пластиковой картой распределил белое вещество по двум "дорожкам". Из того же бумажника, где он взял кредитку, Бьёрн достал стодолларовую купюру и скрутил её в трубочку...
Резкий стук чего-то металлического в дверь прервал его. Бьёрн глянул на часы - полпятого утра. "Кого могли черти принести в полпятого?!" - раздражённо подумал он.
Открыв дверь, он увидел темноволосого худощавого опрятного мужчину сорока лет в инвалидом кресле и примерно своего ровесника, молодого человека лет тридцати.
- Мсье Бьёрнсон? - полутвердительно низким поставленным голосом спросил мужчина в инвалидной коляске, одновременно въезжая без спроса в квартиру.
- Э-ээ... Да. Кто вы? Что Вам нужно? - мысль о кокаиновых дорожках отвлекала Бьёрна от неожиданности визита, от необычного времени, которое посетители избрали, и, собственно, от того нахальства, с которым незнакомцы ворвались к нему.
- Бреннмаэль Морван, профессор океанологии и нейролингвистики. Реннский университет - 1, Бретань, Франция. К Вашим услугам! - этот наглец, представляясь, быстро проследовал в гостинную и припарковался аккурат возле журнального столика, а его ассистент прошёл за ним, - Простите, дружище за столь нежданный сюрприз, но боюсь моё дело не терпит отлагательства. Это мой сотрудник Жан Перьен.
Бьёрн пожал протянутую руку, пребывая всё ещё в шоковом состоянии.
- Вы, вообще, кто? - наконец очнулся от прострации хозяин квартиры, накрыв кокаиновые дорожки жёлтым конвертом, полученным полутора часами ранее.
-  Я Вам писал. Вы должны были получить моё письмо вчера. Вот оно... - Маэль подцепил краешек конверта, вскрыл упаковку и, развернув письмо, протянул его Бьёрну.
Удивлённый Бьёрн вчитывался в слегка резковатый, но чёткий почерк Маэля:
"Уважаемый господин Бьёрнсон, Вам пишет профессор Реннского университета - 1 провинции Бретань, Бреннмаэль Морван.
Очень надеюсь, что мы станем добрыми друзьями. Я привык, что друзья называют меня просто Маэль. Ваше творчество помимо того, что проникает прямо внутрь души, странным образом перекликается с темой моей научной работы.
Бьёрн, дружище! Я не могу откладывать наш разговор надолго, поскольку не располагаю достаточным запасом времени.
По получении этого письма ждите моего визита. Нам предстоит разговор не просто важный. Это вопрос жизни и смерти!
До скорой встречи, мой друг!"
Растерянный Бьёрн обратился с немым вопросом к Маэлю...