Малина

   Оле не нравилась дача. Ей не нравились грядки, и зелень, и огородное – палящее – солнце. Большую часть времени, проводимого за городом, она сидела в доме и дулась – то ли на маму, то ли на бабушку, то ли на Галю и Петю, соседских ребят, которые всегда были заняты чем-то (пусть и каким-нибудь баловством). Их ставили Оле в пример – мол, помогают родителям, но её это только злило. Она бы всё отдала – и коллекцию комиксов на чердаке, и отобранный мамой смартфон, лишь бы вновь оказаться в городе, где от неё ничего никому не надо и где так интересно смотреть телевизор или болтать с подругой Наташей.
   Оля не понимала, зачем они – помидоры и огурцы, капуста и кабачки, редиска и тыква? Томатный сок она ненавидела, капустный салат презирала, супы оставляли её равнодушной. Раннее дачное утро с росой на листах нагоняло тоску, день тянулся бесконечно, а кровососы, которых к вечеру становилось всё больше, внушали ужас. Для чего тогда это место – такое противное?

   – Олька, неси-ка тарелку!
   После обеда на веранде, когда Оля дождалась наконец-то нормальной, человеческой еды: макаронов с сосисками и чая со сгущёнкой, мама ушла зачем-то в дом и вернулась с панамкой в руках.
   – На прополку!
   У Оли тут же испортилось настроение. Совсем.
   – Я не рабыня, – ответила она и отвернулась.
   – А я рабыня? – сказала мама и села на стул. – Что мне с тобой делать?
   – Оленька, когда я была в твоём возрасте, – начала бабушка, – не было такого, чтобы меня о чём-то просили. Я...
   – Бросьте вы, Евдокия Андреевна! – прервала её мама. – Бесполезно.
Евдокия Андреевна внимательно посмотрела на Олю.
   – А может, она передумает?
   – Ничего не передумает. Она и думать-то не умеет.
   – Неправда! – чуть не крикнула Оля.
   – Сегодня дети тупые, – сказала мама, – со своими игрушками.
   Они с бабушкой продолжали беседовать на взрослые темы, а Оля сидела неподвижно, как статуя, мучаясь ожиданием: какое ещё наказание ей придумают?
   – Хорошо, – сказала мама и, вынув, как фокусник, из-под стола ведро, громко поставила его на стол. – Иди собирай малину!
   Оля откинула за спину свою беленькую косичку с красной резинкой на конце и ответила:
   – Я туда не пойду. В малине живёт змея.
   Мама облокотилась на стол и закрыла лицо ладонями.
   – Какая ещё змея, доча?
   – Гадюка обыкновенная. Нам Ирина Ивановна говорила.
   – Всё понятно.
   Бабушка отрезала ломоть хлеба и положила Оле на тарелку. Оля не поняла, зачем, однако приготовилась слушать.
   – Если вы о том, что без малины не будет варенья, – пробубнила мама, – не стоит. Это слишком сложно.
   Оля обиделась.
   – Я не маленькая! Сейчас возьму и уйду в лес. Вы меня не найдёте!
   – Да пожалуйста. Земля круглая – придёшь обратно.
   – Не приду!
   Мама выпрямилась, побарабанила пальцами по клеёнке и сказала:
   – Делай же ты хоть что-нибудь, дитя моё!
   Бабушка улыбнулась, на щеках у неё появились весёлые ямочки.
   – Оленька, давай так: грядки мы с мамой прополем, а ты нам кусты польёшь. А там видно будет. Согласна?
   – Согласна, – хмуро ответила Оля, радуясь, что отделалась малым.

   Всё-таки это было интересно: из шланга вырывается дикая, радостная струя, брызжа во все стороны. Оля терпеливо, не торопясь, обходила все насаждения, как робот-поливальщик, хотя её и беспокоило, что одежда могла намокнуть.
   – Крыжовник в первую очередь! – сказала мама, и они с бабушкой скрылись за углом дома, где росли деревья.
   Оля вспомнила, где видела эту крупную, ядовито-зелёную ягоду, и направилась в сторону забора, сплошь укрытого зарослями малины. В этот момент откуда-то вылетел надувной полосатый мяч и ударил ей по рукам. Оля от неожиданности чуть не уронила шланг.
   – Дураки, что ли?! – крикнула она Пете и – возможно – его сестре Гале, зная, на что способны эти второклашки. Кто кидался ранетками в местную кошку? Кто обзывался в рупор на соседской крыше? Из-за кого её мучат непосильным трудом?
   Она бросила мяч куда подальше и вернулась к поливке. “Если покажутся эти двое, – думала Оля, – оболью их из шланга”.
   Петя и Галя не появлялись. Через некоторое время за забором включили радио, зазвучала мелодия – приятная, немного грустная и совсем без слов.
   – Оля, – сказал чей-то голос, – иди сюда.
   “Вот ещё, – подумала Оля. – Кидаются всякие!”
   – Работать заставили?
   – Да, – ответила Оля сердито.
   И тут она поняла, что с ней говорит какая-то совсем незнакомая – посторонняя – бабушка. Голос у ней был тихий, дрожащий; саму её не было видно, да и кого можно увидеть сквозь густой малинник и высокий забор в мелкий ромбик?
   – Жарко?
   – Ага, – ответила Оля, растерявшись (она знала, что с этой стороны у них тоже соседи, но внимания особо не обращала).
   – Что-то вас не видно, не слышно. Как баба Дуся?
   – Нормально.
   – Передавай привет. Ждём на чай.
   – Ладно.
   – Подойди. Только шланг опусти.
   Оля приблизилась к малиннику, и тотчас же бабушкина рука протянула сквозь заросли большую оранжевую миску, доверху наполненную крупной, наливистой ягодой.
   – Угощайся. Видишь, какой у меня урожай? Кусты-то какие, глянь.
   Действительно, там, где росла такая же, как у них, но соседская малина, кусты были сплошь усыпаны тёмно-красными точками – мириадами спелых звёздочек. По эту сторону ягоды было куда меньше.
   – А какая она у вас? – сама не зная зачем спросила Оля.
   – Ремонтантная, – ответила бабушка.
   – Ре-мон-тантная, – повторила Оля. Ей так понравилось это слово, что она решила его непременно запомнить.
   – Вкусно?
   – Кислая, – ответила Оля, взяв из миски. На самом деле она в жизни своей не пробовала ничего слаще, свежей и сочней – лучше любой конфеты, шипучки и сока (даже того, который в банке из магазина).
   – Оля, ты мне не поможешь?
   – Мм, – помычала Оля в ответ и сразу испугалась чего-то.
   – Я очки потеряла, найти не могу, – сказала бабушка. – Они где-то здесь – под забором.
   – Может, вам лучше внука позвать?
   – Внука? – удивилась бабушка. – Ах да... Миша, иди сюда!
   Мишу ждали минут пять, однако он так и не появился.
   – Каков негодник! – подосадовал голос. – А вот ты хорошая девочка, Оля. Погляди молодыми глазами.
   – Ладно, – сказала Оля.
   Она нагнулась, пролезла в малинник – и оказалась в зелёном царстве. Пахучая тень, шершавые листья, колючие стебли, внезапные россыпи ягод и насекомых окружили её со всех сторон. В заборе она увидела что-то вроде окошка, опутанного необычным узором.
   – Ты пока поищи, – сказала бабушка. – А я пойду викторию собирать. Найдёшь – крикнешь.
   – А как вас зовут?
   – Баба Кла-ваа!.. – донеслось откуда-то издалека и растаяло в тёплом воздухе.
   Оля стала на четвереньки и принялась дёргать траву – с той и этой стороны, пока наконец не увидела что-то блестящее. Ей пришлось повозиться, просовывая руку через забор, прежде чем стекляшки не оказались у ней.
   – Баба Клава! – крикнула Оля. – Нашла!
   Ей никто не ответил.

   Пока Оля лакомилась соседской малиной и отыскивала чужие очки, дела на собственном огороде обстояли неважно: брошенный шланг напрудил целое море (фыркая, он продолжал своё мокрое дело), а кусты стояли сухие.
   Кому нужна такая работа?
   Оля вытерла лицо ладошкой и с двойным усердием начала обливать крыжовник. Взрослые скоро вернулись. В руках у бабушки была корзина, полная вишни.
   – Оленька, – начала Евдокия Андреевна и тут же умолкла. – Господи, ты где исцарапалась?!
   – Да так, – ответила Оля. – Баба Клава помочь попросила.
   – Кто?
   Мама с бабушкой переглянулись.
   – Олька, шуруй домой, а то голову напечёт.
   – Я ещё вон тот кустик недополила!
   – Ну всё, иди. Мы бы тебя на речку отправили – если б она была.
   Когда Оля ушла в дом, взрослые ещё долго совещались о чём-то. Остаток дня пролетел незаметно.

   Настал поздний вечер. После чая с вареньем и бабушкиным печеньем, Оля посидела недолго на веранде, наблюдая, как мошка летает вокруг лампочки с её жёлто-аппетитным светом, зевнула и пошла спать.
   Спала она в отдельной маленькой комнате за печкой, где помещались только кровать и стол. На столе тускло светил ночник с разноцветными рыбками. Бледная луна смотрела в приоткрытое окно.
   Оля забралась под одеяло, хлопнула комара и вскоре уснула.
   – Оля.
   – Ну что?..
   – Оленька, ты говоришь, баба Клава к тебе приходила?
   – Да не приходил никто, – отвечала Оля сквозь сон. – Я её слышала.
   – Где?
   – За забором.
   – Знаешь, Оля, – сказала бабушка так серьёзно, что Оля вмиг пробудилась, – а ведь бабы Клавы давно уже нет.
   – К-как нет?
   – Уж лет пять как. Дочь раз в месяц приедет, да и то – проверить, всё ли на месте. Вот так.
   Евдокия Андреевна вздохнула.
   – Бабушка, ты специально?
   – Нет, Оленька, это правда.
  Оля сжалась в комочек.
   – Значит, она – м-мёртвая?
   – Мёртвая. Только ты маме не говори, что я тебе рассказала... Отдыхать пойду. А то давление поднялось.
   – Бабуля, не уходи.
   Бабушка, наклонившись, погладила Олин лоб.
   – Оленька, ты не бойся. Клавдия Никитична хорошая была. Раз пришла – значит, важное что-то сказать хотела. Огородница, бог ты мой. Такую ещё поискать. Душа за кусты изболелась... В общем, спи давай, а завтра поедем в город.
   Часа два Оля не могла уснуть. Вертелась с боку на бок. Ей до жути хотелось выглянуть в огород – что там? – но она боялась. Наконец любопытство взяло верх. Она тихонько встала и приблизилась к окну.
   Тихий свет обволакивал землю и все насаждения. Забор тянулся за стеной малинника. Оле сделалось жутко. Слишком тихая тишина, подозрительная – того и гляди, из-за кустов появится привидение.
   Оля долго стояла у окна, и вдруг её взгляд упал на очки, лежавшие на столе, под ночником. Блестели они тускло, однако выглядели совсем настоящими. “Очки как очки, – подумала Оля, повертев в руках вещь, принадлежавшую призраку. – Странно. Разве они не должны раствориться, как только я к ним прикоснусь?..”
   Оля надела очки и... ничего не произошло.
   Она отошла от окна и села на кровать. Снаружи время от времени доносилось скромное – едва различимое – стрекотание сверчков.
   Что хотела сказать баба Клава?
   Когда Оля уже засыпала, забравшись поглубже под одеяло, ей пришло в голову, что очки нужно снять, а то мало ли что случится...

   Утро пытливо заглядывало в окно, притворяясь то птичьим пением, то отдалённым урчанием соседских автомобилей. Оля открыла глаза, поёжилась, пошевелила руками-ногами – и окончательно проснулась.
   В доме было уютно и тихо, но как будто не хватало чего-то, что находилось на месте – и вот исчезло.
   Веранда. Стол. Хлеб с вареньем, положенный на тарелку, и стакан недопитого чая. На стене – в углу между двумя широкими окнами – диплом в рамке. «НАГРАЖДАЕТСЯ ТАКАЯ-ТО ЗА УЧАСТИЕ В ОБЛАСТНОМ КОНКУРСЕ “ОБРАЗЦОВЫЙ УРОЖАЙ ТАКОГО-ТО ГОДА”».
   Оля вчиталась и обнаружила, что конкурс проводился сельскохозяйственным институтом, награждена его научная сотрудница, а зовут её – Ольга Андреевна...
   Оля поморщилась, но вскоре приняла и конкурс, и Ольгу Андреевну как должное, и села за стол допивать чай с вареньем.
   Она включила радио – только не сильно громко (чтобы соседей не беспокоить).
   “Надо супчик сварить”, – подумалось ей.
   – Ненавижу дачу! – послышалось где-то.
   Оля насторожилась.
   – Будешь лениться – пойдёшь в уборщицы!
   И тут Оля услышала такое, чего ей совсем не хотелось слышать.
   – Не буду работать, не буду, не буду! – кричал тоненький голос. – Не хочу  марать руки! Ешьте свою кислятину! Я вам не рабыня!
   – Ты погоди у меня, – отвечал другой, властный голос. – Выгоню из дома! Далась нам лентяйка.
   – Сама ты лентяйка!
   – Что ты сказала?
   – Ты и готовить-то не умеешь!
   – ВСЁ. Ходи без обеда и ужина.
   – Ну и не надо! Я у Веры обедать буду или Марининой мамы!
   – Вот и живи у них.
   – До свидания!
   – А всего-то малину собрать попросили...
   Оля стояла на крыльце, слушая неприятный разговор, постепенно понимая, что знает эти слова. Только откуда?
   Олино беспокойство росло.
   Во дворе – возле трубы – лежал весёлый, полосатый мячик. Оля подняла его и бросила через забор.
   – Дураки, что ли? – сказали оттуда.
   – Здравствуй, Катя, – сказала Оля, подойдя ближе (она удивилась, что давно уже знает Катю). – Работать заставили?
   Она никогда бы не подумала, что у неё такой голос – негромкий и вкрадчивый.
   – Чего вам? – ответили из-за забора.
   – Погляди-ка, – Оля набрала в ладонь малины и протянула её через отверстие в заборе, похожее на солнце с резными лучами. – Разве не чудо?
   – Что – чудо?
   – А ты погляди, какая ягода. Возьми и попробуй, Катенька.
   – Не люблю я малину!
   – А что любишь?
   – Ничего не люблю! – крикнула Катя так громко, что малина сама посыпалась из Олиных рук. – И вообще, Я С ПОСТОРОННИМИ – НЕ РАЗГОВАРИВАЮ!!!

   – Подъём. На электричку опаздываем.
   – Угощайся, Катя, – говорила сонная Оля. – Сейчас...
   – Вставай давай, – сказала мама строго и вышла.
   – Ага.
   Оля свесила ноги с кровати, потёрла глаза – и вдруг поняла, что очки исчезли...
   Она поднялась и поглядела в окно. Малинник – ещё не освещённый – казался спящим.
   Как странно. Что она видела? То, что было как наяву, длилось долго и кончилось так внезапно?

   Косые лучи заливали веранду. На столе стояла ваза с цветами. Оля села. Ей выдали бутерброд с огурцами и сливочным маслом. Она ничего никому не говорила, только уплетала за обе щёки.
   – Поспала, Оленька? – спросила бабушка наконец.
   – Нет, – ответила Оля, хмурясь.
   – А что так? – удивилась мама. – Ты у нас работница, устала, наверно.
   – Я думала.
   – Думала?.. Это что-то новенькое. И о чём же ты думала?
   Оля набралась храбрости и сказала:
   – Мам, а можно остаться подольше? Малину дособирать.
   – Зачем?
   – Так надо, – сказала Оля. 
   – Правда? Откуда ты знаешь?
   – Волшебные очки показали.
   – Это ты у нас волшебная.
   Мама с бабушкой перемигнулись, но Оля этого не заметила.
   Позавтракав, она взяла панамку, ведро – и пошла в огород.