Британские летчики бомбят Киркенес и Петсамо

Британские летчики бомбят Киркенес и Петсамо


Эти два события в начале войны изначально имели общие корни и преследовали одни и те же цели, хотя по сути были различными по содержанию. Одно произошло 30 июля 1941 г. в Заполярье и завершилось практически ничем.  Другое началось 25 августа и логически завершилось 17 сентября 1941 г. в Закавказье. То и другое изначально исходило от премьер-министра Британии Уинстона Черчилля, и оба были поддержаны товарищем Сталиным. Но Заполярье Черчилль рассматривал для локального проявления союзнических потуг, а Сталин предлагал в Заполярье открыть чуть ли ни второй фронт. А вот за Закавказье британский лидер уцепился, как утопающий за соломинку, дабы наконец-то проявить союзнические намерения на деле, но, как всегда, малой кровью и за счет других, заполучив неожиданно свалившиеся выгоды.

Еще 27 июня 1941 г. нарком иностранных дел Молотов имел две беседы с британским послом Криппсом с целью уточнить границы военной и экономической помощи Советскому Союзу, публично предложенной премьер-министром Черчиллем в вечернем радиовыступлении 22 июня 41-го по поводу вероломного нападения гитлеровской Германии на Советский Союз. Молотов напомнил Криппсу, что министр иностранных дел Иден в беседе с советским послом Майским «…указывал на желательность общей политической линии обоих правительств в отношении Ирана, Ирака, Афганистана…». На что Криппс с охотой заявил, что «в настоящий момент целью как Англии, так и СССР является предотвращение проникновения Германии или кого-либо из ее партнеров по тройственному пакту на Балканы, в страны Среднего, Ближнего и Дальнего Востока. Особенно это важно в отношении Ирана». А что касается военного сотрудничества, Криппс указал, «что английские военные силы весьма малочисленны и полностью заняты в Англии, Африке и на Ближнем Востоке. Воздушные силы Англии также заняты на Ближнем Востоке и в Англии, и в интересах СССР могут лишь усилить воздушные налеты на Германию. Военно-морская помощь может быть оказана Англией только лишь в Арктике и на Белом море».

В частности, 28 июня 1941 г. в беседе народного комиссара внешней торговли СССР А.И. Микояна с послом Великобритании в СССР Криппсом, обсуждая возможный перечень и объемы поставок товаров из Англии, были затронуты вопросы транспортировки и пути их доставки.

Английская сторона предложила использовать по максимуму Трансиранскую железную дорогу, а также шоссейные дороги, так как в настоящее время по Иранской железной дороге можно ежедневно перевозить 400 т грузов. Но если провести модернизацию порта Бендер-Шахпур и увеличить тягу и подвижной состав, то будет возможно увеличить этот грузооборот до 800 т ежедневно.

Г-н Криппс спросил, в какой степени можно будет использовать Северный путь, в частности порт Архангельск.

Тов. Микоян высказал свое личное мнение о том, что лучше было бы восстановить самый короткий довоенный путь Мурманск — Лондон, что связано с вытеснением немцев из Норвегии.

Г-н Криппс сказал, что он обсуждал это в Лондоне с Адмиралтейством, которое не видит пока такой возможности.

В личном послании к Сталину, которое было получено 8 июля 1941 года, Черчилль рапортовал о массированных налетах ВВС Британии на объекты Германии и заверял советского лидера, что это будет продолжаться и далее, чтобы достичь отток сил Люфтваффе с русского фронта, дабы облегчить тяжелое положение союзника в борьбе с нацизмом. А также заверил, что «Адмиралтейство подготовило серьезную операцию, которую оно предпримет в ближайшем будущем в Арктике…»

Товарищ Сталин, видимо следуя народной мудрости –«назвался груздем, полезай в кузов», имея в виду премьер-министра кабинета его величества, 18 июля 1941 г. ответил Черчиллю конкретным предложением:

«…военное положение Советского Союза, равно как и Великобритании, было бы значительно улучшено, если бы был создан фронт против Гитлера на Западе (Северная Франция) и на Севере (Арктика).

Фронт на севере Франции не только мог бы оттянуть силы Гитлера с Востока, но и сделал бы невозможным вторжение Гитлера в Англию… Легче всего создать такой фронт именно теперь, когда силы Гитлера отвлечены на Восток и когда Гитлер еще не успел закрепить за собой занятые на Востоке позиции.

Еще легче создать фронт на Севере. Здесь потребуются только действия английских морских и воздушных сил без высадки войскового десанта, без высадки артиллерии. В этой операции примут участие советские сухопутные, морские и авиационные силы. Мы бы приветствовали, если бы Великобритания могла перебросить сюда около одной легкой дивизии или больше норвежских добровольцев, которых можно было бы перебросить в Северную Норвегию для повстанческих действий против немцев».

Надо заметить, что предложение открыть второй фронт в Норвегии в 1941 году советская сторона делала британским союзникам неоднократно, задействовав для этого все дипломатические уровни. Даже сам товарищ Сталин, признавая значимость возможности такого хода событий, неоднократно принимал участие в «задушевных» беседах с британским послом Криппсом. При этом советская сторона открыто преследовала цель не только оттянуть войска Германии с Восточного фронта, но и обеспечить безопасность Северного морского пути от Британии до своих северных портов - Мурманска и Архангельска, как самого короткого для доставки военных грузов между союзниками, а также иметь для этих целей и сухопутный путь по территории Норвегии. Какие бы проблемы не рассматривались в эти первые месяцы войны между союзниками «от нужды», неизменно каждый раз советская сторона заостряла перед британской стороной вопрос об участии ВМФ Британии в морских операциях в районах Мурманска и Петсамо.

Например, 15 июля 1941 года нарком иностранных дел Молотов в присутствии наркома ВМФ Кузнецова и заместителя начальника Генерального штаба РККА Голикова в беседе с британским послом Криппсом выдвинул следующие предложения правительству Великобритании:

«1. Советское правительство предлагает британскому правительству совместными действиями как авиационных, так и морских сил Англии и СССР, при участии советских сухопутных сил, создать на севере, в районе Киркенес — Петсамо — Мурманск, общий фронт действий против Германии. Целью этого мероприятия будет освобождение от немцев оккупированной ими Норвегии. Молотов добавил, что данная операция вполне осуществима, если ее предпринять немедленно. Постольку, поскольку британское правительство решило принять участие в мурманской операции, Молотов считает, что и в данной операции, в которой Англия весьма заинтересована, британское правительство не откажется принять участие. Молотов выразил также предположение, что норвежцы также будут приветствовать подобные совместные действия Англии и СССР.

2. Советское правительство предлагает британскому правительству при активном участии английского военно-морского флота захватить острова Шпицберген и Медвежий, с тем чтобы создать на этих островах воздушные и морские базы. Организация таких баз, заметил Молотов, обеспечит создание надежного пути между СССР и Англией и между СССР и США.

На вопрос Криппса, обсуждались ли поставленные вопросы в Лондоне во время пребывания там Голикова… <тот>… разъяснил, что на переговорах в Лондоне было достигнуто общее соглашение о действиях военно-морского флота в районе Киркенес—Петсамо и Варангерфьорд. Для детальной разработки операции вместе с ним из Лондона прибыл контр-адмирал Вайен».

Советская сторона исходила из уверенности, что Советский Союз однозначно выстоит перед натиском гитлеровской Германии, выдержит все тяготы войны, и непременно оправится от неожиданного вероломного нападения, укрепится и восстановится, и в конечном счете сокрушит врага. Для этого все ресурсы у Советского Союза имеются: и территория с природными богатствами, и промышленность, и трудолюбивый народ идеологически сплоченный, и вера в свою правоту. А для этого нужно только выиграть время, чтобы мобилизовать эти ресурсы на полную, а значит необходимо держаться, держаться и держаться. Поэтому руководство страны открыто призывало британского союзника честно и не скупясь помогать в борьбе против общего врага, ибо эта помощь также была и в интересах Британии. Сталин настоял, чтобы союзнические отношения между Великобританией и Советским Союзом были не просто декларативными и ни к чему не обязывающими на словах, на что рассчитывала английская сторона, а закреплены соответствующим соглашением.  И 12 июля 1941 года такое соглашение по настоянию советской стороны было подписано в Москве.

Только вот британский союзник подходил к своим союзническим обязательствам совсем по-другому. Англичане изначально начали строить союзнические отношения с Советским Союзом лишь на обещаниях помочь, выжидали, находя всяческие второстепенные причины отсрочить выполнение своих обязательств.  Их беспокоило: не будет ли сломлен Советский Союз и на сколько его хватит при таком натиске вражеских полчищ? Они, англичане, будут «искренне» восторгаться стойкостью советского солдата, будут и дальше по-настоящему проклинать Гитлера, и будут обещать, обещать и обещать помогать Советам в их смертельной борьбе за выживание, пока не убедятся, что их помощь не достанется нацистам, а там видно будет – если немцам от русских не поздоровится, то в принципе и помогать особо не стоит – русские сами справляются!

И как подтверждение сказанному уместным будет привести текст личного и секретного послания от г-на Черчилля г-ну Сталину, которое было получено 21 июля 1941 года.

«Я был весьма рад получить Ваше послание и узнать из многих источников о доблестной борьбе и многочисленных сильных контратаках, при помощи которых русские военные силы защищают свою родную землю. Я вполне понимаю военные преимущества, которые Вам удалось приобрести тем, что Вы вынудили врага развернуть силы и вступить в боевые действия на выдвинутых вперед западных границах, чем была частично ослаблена сила его первоначального удара.

Все разумное и эффективное, что мы можем сделать для помощи Вам, будет сделано. Я прошу Вас, однако, иметь в виду ограничения, налагаемые на нас нашими ресурсами и нашим географическим положением. С первого дня германского нападения на Россию мы рассматривали возможность наступления на оккупированную Францию и на Нидерланды. Начальники штабов не видят возможности сделать что-либо в таких размерах, чтобы это могло принести Вам хотя бы самую малую пользу. Только в одной Франции немцы располагают сорока дивизиями, и все побережье более года укреплялось с чисто германским усердием и ощетинилось орудиями, колючей проволокой, укрепленными огневыми точками и береговыми минами. Единственный участок, где мы могли бы иметь хотя бы временное превосходство в воздухе и обеспечить прикрытие самолетами-истребителями, - это участок от Дюнкерка до Булони. Здесь имеется сплошная цепь укреплений, причем десятки тяжелых орудий господствуют над подходами с моря, многие из них могут вести огонь через пролив. Ночное время длится менее пяти часов, причем даже в этот период вся местность освещается прожекторами. Предпринять десант большими силами означало бы потерпеть кровопролитное поражение, а небольшие набеги повели бы лишь к неудачам и причинили бы гораздо больше вреда, чем пользы, нам обоим. Все кончилось бы так, что им не пришлось бы перебрасывать ни одной из частей с Ваших фронтов, или это кончилось бы раньше, чем они могли бы это сделать.

Вы должны иметь в виду, что более года мы вели борьбу совершенно одни и что, хотя наши ресурсы растут и отныне будут расти быстро, наши силы напряжены до крайности как в метрополии, так и на Среднем Востоке, на суше и в воздухе, а также что в связи с битвой за Атлантику, от исхода которой зависит наша жизнь, и в связи с проводкой всех наших конвоев, за которыми охотятся подводные лодки и самолеты "Фокке-Вульф", наши военно-морские силы, хотя они и велики, напряжены до крайнего предела.

Однако если говорить о какой-либо помощи, которую мы могли бы оказать быстро, то нам следует обратить наши взоры на Север. Военно-морской штаб в течение прошедших трех недель подготавливал операцию, которую должны провести самолеты, базирующиеся на авианосцы, против германских судов в Северной Норвегии и Финляндии, надеясь таким образом лишить врага возможности перевозить войска морем для нападения на Ваш фланг в Арктике. Мы обратились к Вашему Генеральному Штабу с просьбой удержать русские суда от плавания в известном районе между 28 июля и 2 августа, когда мы надеемся нанести удар. Во-вторых, мы направляем теперь же некоторое число крейсеров и эсминцев к Шпицбергену, откуда они будут иметь возможность совершать нападения на неприятельские пароходы сообща с Вашими военно-морскими силами. В-третьих, мы посылаем подводные лодки для перехвата германских транспортов вдоль арктического побережья, хотя при постоянном дневном свете такие операции особенно опасны. В-четвертых, мы посылаем минный заградитель с различными грузами в Архангельск. Это самое большое, что мы в силах сделать в настоящее время. Я хотел бы, чтобы можно было сделать больше. Умоляю Вас сохранить это в строжайшей тайне до того момента, когда мы сообщим Вам, что огласка не принесет вреда.

Норвежской легкой дивизии не существует, и было бы невозможно при постоянном дневном свете, не обеспечив заранее достаточного прикрытия со стороны самолетов-истребителей, высадить войска, будь то британские или русские, на занятую немцами территорию. Мы познали горечь неудач в Намсосе* в прошлом году и на Крите в этом году**, пытаясь осуществить подобные операции.

Мы также изучаем в качестве дальнейшего шага возможность базирования на Мурманск нескольких эскадрилий британских самолетов-истребителей. Для этого понадобилась бы на первых порах партия зенитных орудий, кроме наземного личного состава и оборудования, а вслед за тем прибыли бы самолеты, причем некоторые из них могли бы подняться с авианосцев, а другие доставлялись бы в ящиках. Когда они обоснуются, наша эскадра из Шпицбергена могла бы, возможно, прибыть в Мурманск. Мы уверены, что, как только станет известно о присутствии наших военно-морских сил на Севере, немцы немедленно прибегнут к своему неизменному методу противопоставления нашим вооруженным силам крупных сил пикирующих бомбардировщиков, и поэтому необходимо действовать постепенно. На все это, однако, потребуется несколько недель.

Прошу предложить, не колеблясь, что-либо другое, о чем Вам придет мысль. Мы же в свою очередь будем тщательно искать другие способы нанести удар по нашему общему врагу».
==========================
* Намсос - приморский город и Норвегии, в котором в период германского вторжения в Норвегию и апреле 1940 г. были высажены английские войска. 2-3 мая под ударами германских вооруженных сил англичане были вынуждены эвакуироваться из Намсоса.
** Английские войска были высажены на греческий остров Крит в ноябре 1940 г., после нападения Италии на Грецию. 20 мая 1941 г. германские вооруженные силы начали операцию по захвату Крита и к 31 мая захватили весь остров.

И вот наступило 30 июля 1941 года. В вечернем сообщении Совинформбюро за этот день сообщалось:

В течение 30 июля наши войска продолжали вести бои с противником на НОВОРЖЕВСКОМ, НЕВЕЛЬСКОМ и особенно упорные на СМОЛЕНСКОМ и ЖИТОМИРСКОМ направлениях.

На остальных направлениях и участках фронта крупных боевых действий не велось.

Наша авиация в тесном взаимодействии с наземными войсками продолжала наносить удары по танковым и пехотным частям противника, по его авиации на аэродромах, а также бомбардировала Плоешти и Сулин, в которых в результате бомбёжки возникли большие пожары.

29 июля наша авиация по неполным данным уничтожила 9 немецких самолётов. Наши потери — 5 самолётов.

Немецко-фашистские войска, действующие на Смоленском направлении, несут крупные потери людьми и вооружением. Несколько дней тому назад частями Красной Армии полностью разгромлен мотопехотный полк «Великая Германия», входивший в состав дивизии «СС». В боях с Красной Армией полк потерял более 2000 солдат и офицеров убитыми и ранеными и несколько сот пленными, 30 лёгких пулемётов, 12 станковых пулемётов, 11 орудий различных калибров, 14 противотанковых орудий, много автомашин и боеприпасов. Следует отметить, что полк «Великая Германия» высоко ценил Гитлер. Полк сформирован в 1940 г. из бывшего берлинского караульного полка, охранявшего важнейшие правительственные учреждения Германии и фашистской партии. В полк отбирались люди ростом не ниже 170 сантиметров, политически «благонадёжные», проявившие себя как преданные фанатики фашизма.

А в Заполярье в этот день произошли следующие события по версии первого выпуска «Хроник Великой Отечественной войны Советского Союза на Северном морском театре с 22 июня по 31 декабря 1941 г.»:
 
30 июля. Войска 14 армии на Мурманском направлении вели подготовку к нанесению удара 2 и 3 горнострелковых дивизий противника на восточном берегу реки Большая Лица и к северу от поселка Большая Западная Лица. Утром на левом фланге направления губа Куорскевара части 42 СК перешли в наступление.

Один сторожевой корабль перешел в район губы Западная Лица для содействия флангу Красной Армии. Мотоботы доставляли питание и боеприпасы частям Красной Армии.

Авиация противника производила одиночные и групповые полеты в районах п-овов Средний, Рыбачий, побережья Мотовского залива, губы Сайда, Мурманска, Харловк.:. Один из самолетов противника загорелся в воздухе и упал в море в видимости одного из наших постов, возле которого с вечера до самого утра в 150 кабельтовых от берега ходил переменными курсами сторожевой корабль противника. Самолеты противника бомбардировали губу Ейна; была повреждена пристань, потоплен дрифтербот «Угорь»; человеческих жертв не было, сторожевой корабль «Заря» в районе м. Цып-Наволок дважды подвергался безрезультатной атаке самолетов противника. 

Утром сторожевые катера – охотники бомбардировали подводную лодку противника в районе м. Сеть-Наволок. Произведенные поиски подводной лодки результатов не дали.

Во второй половине дня наш «ПЕ-2» производил воздушную разведку в Варангерфьорде и бомбардировал транспорты противника в Киркенесе; бомбы упали недалеко от цели.

Английская авиация совершила налет с авианосца на германские суда в портах Киркенес и Петсамо. В базе Петсамо было обнаружено мало судов, и главный удар был направлен по портовым сооружениям. Противник отвечал огнем ЗА, в воздух поднялась его истребительная авиация. Бомбы попали в мол; наблюдались пожары в складах и нефтехранилищах. В Киркенесе 2 бомбы попали в германский военный корабль водоизмещением 1460 т, было повреждено не менее 4 грузовых пароходов.

Во время воздушного боя было сбито 3 «Ме-109» и один «Ю-87».

Беломорская военно-морская база ожидала приход в Белое море английского минного заградителя «Адвенчур», для этого был временно снят корабельный дозор на линии м. Канин Нос — м. Святой Нос. 

Как заметит читатель, Черчилль свое обещание провести «серьезную» операцию в Артике как будто выполнил. Вот что поведал нам адмирал Головко Арсений Григорьевич в своих воспоминаниях «Вместе с флотом», изданных Воениздатом в 1979 году, по этому поводу:

«Глава шестая. На внешнем направлении (1941, сентябрь — 1942, июнь)

Наряду с тем, что входило, как прежде, в круг задач Северного флота (помощь армии на приморском участке, боевые действия на морских коммуникациях противника, защита своих внутренних сообщений, среди них важнейшей коммуникации — Северного морского пути, откуда в течение октября — декабря мы вывели восемнадцатью конвоями все транспортные суда и ледоколы), нам надлежало обеспечивать проводку союзных конвоев на внешнем направлении. Союзными конвоями с различными условными обозначениями (литера и номер) назывались караваны транспортных судов с грузами военных материалов, направляемые через Атлантику из США и Англии в северные порты Советского Союза.

Движение конвоев началось еще в августе. Пунктом приема и разгрузки их сперва был только Архангельск. Проводку на переходе от английских портов до места назначения обеспечивали боевые силы британского флота метрополии и корабли нашего Северного флота. По договоренности с представителями английского военно-морского командования (для переговоров к нам в Полярный прилетала в середине июля группа офицеров британского флота, которую возглавляли контр-адмиралы Вайан и Майлс), путь конвоев был разделен на две операционные зоны. Одна тянулась от Англии через Исландию до острова Медвежий, и конвои в ней обеспечивались исключительно эскортом из английских кораблей; вторая занимала пространство от Медвежьего до Архангельска, и движение конвоев на этом участке прикрывалось английскими кораблями и нашими силами — подводными, воздушными, надводными.

Кольский залив и Мурманск на первых порах (вплоть до окончания строительства железнодорожной ветки Обозерская — Беломорск в ноябре) вообще не предусматривались для использования как места приемки транспортных судов и обработки их. Сюда к нам до конца 1941 года заходили только военные корабли союзников — либо принимавшие (по согласованию с командованием Северного флота) участие в боевых действиях на театре (английские подводные лодки «Тайгрис» и «Трайед», восемь — девять тральщиков-сторожевиков типа «Спиди»), либо по специальному назначению (английский крейсер «Кент» с министром иностранных дел Англии Иденом, направлявшимся в Москву, английский крейсер «Эдинбург», эсминцы «Ико» и «Эскапейд», сопровождавшие в Кольский залив танкер «Мирло» и транспорт «Декабрист» с грузами, предназначенными непосредственно для нужд флота). С первых же дней войны, едва определились наши государственные отношения с Англией и США в совместной борьбе против гитлеровской военной машины, мы на флоте не сомневались в особом значении внешних коммуникаций Северного театра. Не раз припоминал я слова, сказанные И. В. Сталиным при моем назначении на Северный флот в 1940 году: в первую мировую войну связь нашей страны с внешним миром оказывалась более обеспеченной по северному направлению, нежели через Балтику или через Черное море. К этому шло и теперь.

Во всяком случае, только так следовало понимать прибытие группы Вайана — Майлса для переговоров, хотя сами переговоры касались конвоев лишь в пределах разграничения операционных зон. Кроме того, представитель Главного морского штаба капитан 1 ранга М. Воронцов, сопровождавший англичан, передал мне указание народного комиссара познакомить их с обстановкой на Севере и с возможностью базирования английских кораблей в Кольском заливе. В круг вопросов, связанных с базированием, входили и такие: можем ли мы снабжать корабли овощами, какого качества будут овощи и нельзя ли посмотреть их; можем ли снабжать мазутом и какого качества мазут; можем ли организовать для английских матросов тюрьму на берегу (имелась в виду гауптвахта); есть ли у нас дома терпимости. На все это я отвечал соответствующим образом: из овощей будем давать то, что сами имеем; домов терпимости в нашей стране нет и не будет; тюрьму для английских матросов организовывать не станем и т. п.

Беседы подобного рода продолжались двое суток. Вопросы мне задавал преимущественно контр-адмирал Вайан — высокий, худощавый, лет пятидесяти. В начале войны (Англии с Германией) он командовал флотилией миноносцев и отличился при освобождении пленных с транспорта «Альтмарк» у побережья Норвегии. Держал он себя грубовато, с подчеркнутой независимостью, говорил громко и отрывисто. Его коллега, контр-адмирал Майлс, в недавнем прошлом командир «Нельсона», одного из сильнейших линейных кораблей, ограничивался тем, что уточнял детали (по вопросам Вайана), и вообще производил более приятное впечатление. Немного ниже ростом, чем Вайан, но примерно тех же лет, он отличался от него манерой держать себя. Фразы строил очень осторожно, говорил учтиво.

Последний разговор английских представителей со мной заключался в следующем.

— Адмирал, — спросил Вайан, — какую помощь вы хотели бы получить от английских морских сил?

Не знаю, предполагал ли он такой ответ:

— У нас сейчас мало авиации, а нужно ударить по базам противника в Киркенесе и Петсамо. Прошу учесть, что операция может принести пользу и вам, если ваш отряд будет идти в Кольский залив. Желательно провести ее еще до прихода английских кораблей в наши воды.

Вайан заявил, что этот вопрос не в его компетенции, но лично он считает такую операцию возможной, о чем и доложит начальству.

О ходе дальнейших переговоров, которые продолжались в Москве, я информирован не был, но вскоре получил приказ народного комиссара об отзыве с позиций всех наших подводных лодок, действовавших к западу от Кольского залива. Авиации запрещалось бомбить корабли в море. Какая операция намечалась, мне было неизвестно, и я лишь предполагал, что предстоит тот самый удар по фашистским базам, о котором у меня был разговор с Вайаном и Майлсом.

Так и оказалось. 30 июля около полудня наши батареи и посты на Рыбачьем донесли: «Над Петсамо и Киркенесом идет воздушный бой. Самолеты неопознанных типов бомбят оба эти пункта». А на другой день стало известно, по сообщению из Главморштаба, что Киркенес и Петсамо подверглись бомбардировке английских самолетов, взлетевших с авианосцев. Эффект ее был незначительный, а потери англичан велики, так как в обоих пунктах бомбардировщики попали под сильный зенитный огонь и под удары фашистских истребителей. Английское командование явно недооценило противовоздушную оборону Киркенеса и Петсамо.

2 августа с Рыбачьего сообщили, что там подобраны с резиновой шлюпки два английских летчика. Я послал катер-охотник, и англичан доставили в Полярное. Один из них был лейтенант, второй — сержант. Когда в Полярном их снимали с катера, сержант чувствовал себя довольно бодро, лейтенант — плохо. В госпитале ими занялись очень внимательно. Сержант опасений не внушал. Примерно дней через 20–25 его уже отпустили из госпиталя. Так как его одежда пришла в полную негодность, то сержанту выдали наше обмундирование. В ожидании отправки на родину он ходил в форме советского моряка с ленточкой «Северный флот». При разговоре с нашими людьми он обещал, что сохранит эту форму на память о войне и о Советском Союзе. В Англию сержант отбыл на самолете, прилетевшем к нам.

Лейтенант лежал в госпитале месяца четыре. Переливание крови, уход и старания врачей сделали свое — человек встал на ноги, Его также пришлось одеть в нашу форму. В начале 1942 года он отправился на родину на одном из английских кораблей. Надеюсь, и лейтенант, и сержант будут помните это время в своей жизни, встречи с советскими воинами — боевыми товарищами по борьбе с общим врагом.

Экипажи остальных английских самолетов, упавших в море, погибли.

Реальной помощи удар английской авиации нам, конечно, не принес, что понимали и сами англичане. Однако они придавали ему дипломатическое значение, судя по сообщениям, появившимся в их печати. В сообщениях были указаны потери, и поскольку потери были большие, тем самым подчеркивалось, что это жертвы, понесенные ради союзников, то есть ради нас.

В это же время в Полярное прибыла постоянная британская военно-морская миссия во главе с кэптеном Беваном, старым морским офицером, вскоре получившим временное звание контр-адмирала (по должности, как принято в английском флоте). Когда-то он был командиром миноносца, но затем долгие годы провел на военно-дипломатической работе — морским атташе. Война застала его в отставке, занимавшимся сельским хозяйством. И вот он прибыл прямо со своей фермы к нам, подкрепленный начальником штаба миссии коммандером Дэвисом — человеком энергичным, хитрым, подводником в прошлом и, по всей видимости, разведчиком в настоящем.

Назначение представителей этой миссии в Мурманск и Архангельск еще более подтвердило нашу уверенность в особой роли Северного морского театра, в частности Кольского залива и Мурманска. Действительно, равноценных им мест для базирования флота и для грузовых операций у нас в Заполярье не было: теплое течение Гольфстрим делало их доступными для судов круглый год.

Понятно, почему в момент второго наступления немецко-фашистских войск, когда горноегерские дивизии Дитла пытались прорвать нашу оборону, мы — 14-я армия и Северный флот — и не мыслили отходить к Мурманску.

Наше предложение по этому вопросу было рассмотрено. От имени командования Северо-Западного направления К. Е. Ворошилов и А. А. Жданов прислали нам телеграмму, в которой предписывалось использовать для действий все имеющиеся в распоряжении Северного флота силы и расширить свою опорную позицию, выдвигая вперед новые опорные пункты и подготавливая запасные в глубине района.

Прислал директиву и нарком Военно-Морского Флота. В ней указывалось: «При любом положении на сухопутном фронте Северному флоту оставаться в Полярном, защищая этот пункт до последней крайности».

Смысл обоих указаний был один: ни в коем случае нельзя позволить противнику выйти на побережье Кольского залива, отрезать и захватить Мурманск с его незамерзающим портом. Еще раз подтверждалось значение Кольского залива, которое нам было понятно и раньше, как только началось строительство железнодорожной ветки Обозерская — Беломорск.

Вскоре это стало понятно всем. Позже всех стало ясно немецко-фашистскому командованию».