Старинное наказание

      Вдоволь наигравшись с усатым новосёлом, Алёнка и Иринка поостыли к котятам, но сюрпризы подносили один лучше другого. Они сбегали из дому с утра пораньше, зависая возле какого-нибудь большого скотного двора и, забывая обо всём на свете, во все глаза наблюдали за животными и птицей. Последний раз очумевший брат нашёл их нянькающихся со щенками в чужом дворе утром и раздражённо окликнул:
- Алёнка, Иринка, ну-ка быстро марш домой! Вам мамка сейчас так даст, что больше убегать не захотите! – и по дороге до дому он отсчитывал сестёр, готовый сам хорошо их отлупить: - Вы что, совсем ненормальные удирать из дома ни свет, ни заря?! Или вам нравится мамку злить?! Переживай за вас каждый раз, чтоб под копыта какой-нибудь коровы или лошади не попали! Собаки бездомные везде бегают, а вас носит по всем улицам! Ещё и во дворы лезете, где огромные цепные псы могут перекусать!
- Да мы только за поворот нашей улицы зашли… - начала оправдываться Иринка.
      Но Генка со злостью на её рявкнул:
- За какой «за поворот»?! Мы что, знаем, за какой именно поворот вы «зашли»?! Мне утром поспать хочется, а мать гонит вас искать!
      И он чуть не на пинках загнал противных сестёр домой и крикнул матери:
- Ма-ам, нашёл! Вот они! У соседей за углом по улице сидели возле щенков!
- Мама, мы только посмотрели коровок и кутяток! – мигом ударились дочери в отчёт.
- Я сейчас покажу вам и «соседей за углом», и «коровок», и «кутяток»! – вылетела злая Маша из кухни с посудной тряпкой в руках и так отхлестала беглянок, что они с рёвом разбежались в разные комнаты! 
      Маша поняла, что «за двумя зайцами» погонишься - ни одного не поймаешь, затормозила и в обидной злости крикнула им вдогонку:
- Вы что, с ума решили меня свести?! Сегодня ни одной ногой за двери дома не выйдете! – и, зная, что дочери сейчас прибежали друг к дружке, спрятались и ревут, жалея только себя, гневно велела: - Вылазьте сейчас же, где вы там засели и марш по углам! А чтоб резво не сбегалось спозаранку, будете стоять на коленях, как поступали в старину с теми, до которых ничего не доходит!
      Ох и намаялись сестрицы в таком наказании! Очумев стоять на коленях, они стояли и на четвереньках, и тайно сидели вприсядку, и мешками приваливались к стенке, и упирались лбами в углы. Маша их не трогала, занимаясь на кухне варкой варенья и стряпнёй, и к Иринке в комнату вдруг заглянула Алёнка, прокравшись к ней на четвереньках.
- Иринка, а я калачиком в углу лежу! – весёлым шёпотом похвасталась она.
- А мне вот так хочется полежать, - прошептала Иринка и разлеглась в углу, вытянув ноги в проход комнаты.
      Алёнка над ней уморительно прыснула, чем непростительно тут же всё и рассекретила! Мамка сейчас же услышала смех и увидела Иринкины ноги. Она глянула из кухни на проказниц и гневно окликнула их:
- Так, это что за веселье в углах, ещё и с путешествиями по дому?! Здорово же вы терпите строгое наказание! – и, разозлившись на их презрение к серьёзной провинности, прошагала к дочерям с посудной тряпкой: - Если вы думаете, что я с вами играюсь, то ошибаетесь!
      Вслед за этим дочери снова получили порки посудной тряпкой и с рёвом уткнулись носами в углы, чинно встав на колени! Так они промаялись добрую половину дня. Генка уже двести раз сбегал на улицу и поел конфет, и свежеиспечённых сливовых пирожков. А проходя мимо наказанных сестёр, позлорадствовал за испорченный утренний сон:
- Всё стоите? Парьтесь, парьтесь. Меньше захочется сбегать. А чтоб быстрее вылезти из углов, стойте, как надо!
      Обалдевший от их побегов, брат не угостил их ни одной конфеткой даже втихаря. Он взял балалайку и принялся играть «Чижика-пыжика». Затем резко перешёл с пением на частушки, да так наяривал по струнам, что у Маши в одуревшей голове вспыхнула замечательная идея. Ведь, как любящая мамка она здорово переживала в душе за побеги дочерей из дома.
- Гена, - зашла она к сыну в комнату.
- А? – прекратил он игру с пением.
      И она тихо попросила:
- Поучи-ка своих проштрафившихся сестёр хоть на балалайке играть. Делом займутся, может меньше удирать из дома будут.
- Хорошо, - легко согласился сын.
      Мать тут же пришла к беглянкам и намерено строго напугала:
- В следующий раз вы будете у меня стоять по углам на коленях не просто так, а на каком-нибудь горохе! Выходите из углов и идите к Гене учиться играть на балалайке.
      И Генка взялся за учёбу. Он так сурово стал требовать от сестёр звучания струн, которые ещё не могли крепко зажать их нежные слабые пальчишки, что Алёнка и Иринка вспотели и очумели больше, чем стоя на коленях по углам! Струны никак не прижимались к деке, издавая глухой бряк, либо некрасивый треньк.
- Ну у вас что, совсем силы нет что ли? Каши ешьте побольше и зажимайте вот так – крепко! – прижимал Генка пальцы охающей Алёнки к деке своими пальцами и выговаривал, вспотев больше сестёр: - И со всей дури по струнам не лупи! Вот так надо указательным пальцем играть! Понимаете? Играть, а не дрынькать по струнам!
      В конце концов, девчонки сбили все пальцы и взныли, тряся руками:
- О-оой, как болит!
- У меня то-оже боли-ит!
      Лёгкая с виду балалаечка им оказалась пока не по зубам.
- Иди, не мешай! – шуганул Генка запрыгнувшего Кузьку на кровать и отобрал у девчат инструмент: - Дайте и учите тогда частушку! – и, лихо наяривая по струнам, запел:
- Трынди-брынди балалайка,
под столом сидит Бабайка!
У Бабая есть усы,
Бабай просит колбасы!
- Не будем мы это петь! – не сговариваясь, хором насупились на него сёстры.
- Почему? – остановился Генка.
- Потому что про Бабая пой сам! – прозвучал ответ.
      Генка так расхохотался, что даже подрыгал ногой! А потом с улыбочкой сказал:
- Ладно, бояки, тогда поём про поросёнка, - и запел:
- Как у наших у ворот
поросёнок рылся! 
Он нечаянно хвостом
к небу прицепился!
      Девчонки сразу повеселели, и эта частушка в считанные минуты выучилась и весело запелась на весь дом в три рта. С этого дня Маша потихоньку стала учить дочерей игре на балалайке, привлекая на помощь сына. Сестёр Генка гонял с огромным удовольствием, и вскоре они уже извлекали из инструмента отдельные звуки.

продолжение следует.........................