Дипломатическая суета первого дня войны

Дипломатическая суета первого дня войны


В момент, когда Молотов зачитывал обращение к советскому народу по поводу вероломного нападения Германии на Советский Союз, в Лондоне, в Вашингтоне, в Москве и в других столицах наши дипломаты проясняли отношения правительств к данному событию.

Телеграмма посла СССР в Великобритании в Народный комиссариат иностранных дел СССР. 22 июня 1941 г.

«1.  Сегодня в 8 час. 30 мин. утра секретарь Идена позвонил в посольство и просил меня быть у Идена в 11 час. 30 мин. Однако за несколько минут до того, как мне надо было охать в Форин-офис, я узнал из сообщения московского радио о предстоящем выступлении Молотова. Я просил Идена поэтому отсрочить наше свидание на полчаса, с тем чтобы иметь возможность предварительно прослушать речь Молотова. В 12 час. я был у Идена. Он начал с расспросов о содержании речи Молотова. Я его подробно информировал. Далее он заявил, что только сегодня утром беседовал с Черчиллем и на основании этой беседы считает нужным заявить, что объявление Германией войны Советскому Союзу ни в какой мере не меняет политику Англии, что ее действия в борьбе с Германией сейчас не только не ослабеют, но, наоборот, усилятся. Вчера британская авиация совершила крупный налет на Францию, во время которого было сбито 29 немецких машин. Сегодня также были предприняты мощные налеты. Вообще Британское правительство теперь до максимума усиливает воздушную войну на западе, с тем чтобы отвлечь известное количество германских воздушных сил с востока и одновременно завоевать господство в воздухе над Северной Францией. Далее Британское правительство готово оказать нам содействие во всем, в чем оно может, и просит лишь указать, что именно нам нужно. В частности, военная и экономическая миссии, о которых мне вчера говорил Криппс, могут вылететь в любой момент, если мы того пожелаем. Иден просил меня выяснить также, не нужна ли нам какая-либо помощь в морских делах? Например, не надо ли нам экспертов по постановке и вылавливанию мин? У англичан на этот счет имеется громадный опыт. Вообще, подчеркивал Иден, нам нужно только сообщить, что мы хотим, а Британское правительство постарается, поскольку это в его силах, исполнить всякое наше желание. Я ответил, что по понятным причинам не могу сейчас дать ответ па вопросы Идена, но обещал снестись с Советским правительством и после этого вновь его повидать. Жду от Вас по этому поводу указаний.

2. Иден сообщил мне, что сегодня в 9 час. вечера премьер выступит по радио и выскажется в том же духе, в каком Иден только что сделал мне заявление. Я заметил, что, учитывая слухи и разговоры, которые в последние недели велись вокруг прилета Гесса, «мирной кампании» немцев в США и так далее, было бы хорошо, если бы Черчилль в своей речи ясно и определенно заявил, что Англия тверда в своей решимости вести войну до конца. Иден обещал переговорить об этом с премьером и добавил, что совершенно спокоен за позицию своей страны: ни о каком мире с Гитлером не может быть и речи. В свою очередь он спросил, какова наша линия? В ответ я процитировал из только что прослушанной речи Молотова те слова, которые говорят о нашей решимости вести войну до победы. Затем я поинтересовался мнением Идена об американской реакции на совершившиеся события. Иден ответил, что только вчера вечером имел длинную беседу с Вайнантом (Уайнантом), который вчера прилетел из США на бомбардировщике, и в предчувствии того, что совершилось, как раз поставил перед американским послом аналогичный вопрос. Вайнант (Уайнант) ответил, что, по его впечатлению, война Германии с СССР не должна расхолодить США в их стремлении поддержать Англию и другие державы, борющиеся против Германии. Со своей стороны, Иден добавил, что, поскольку нападение Германии на СССР носит характер самой явной и оголтелой агрессии, реакция Америки должна быть более благоприятной для СССР и Англии, чем это имело бы место в других условиях. Я указал на важность обеспечения такой благоприятной реакции в настоящий момент, и Иден по своей инициативе заявил, что он немедленно же увидится с Вайнантом (Уайнантом) и попросит его предпринять необходимые шаги для достижения указанной цели (любопытно, что Иден не упомянул в этой связи имени Галифакса, хотя, казалось бы, по такому делу прежде всего он должен был бы обратиться к своему послу в США).

3. Затем Иден перешел к вопросу о Криппсе. Он хотел бы, чтобы Криппс как можно скорее вернулся в Москву, однако ввиду инцидента с коммюнике ТАСС и болезненной реакцией на него со стороны Криппса Иден хотел бы знать, является ли Криппс для нас «персона грата»? Иден считал бы нецелесообразным в такой момент менять посла, но он готов это сделать, если бы мы того пожелали. Я заверил Идена, что подозрение Криппса ни на чем не основано, что отношение лично к нему у нас хорошее и что если у Криппса раньше были в Москве известные трудности, то это вытекало совсем из других, хорошо известных Идену причин. Иден был очень доволен моим ответом и заявил, что постарается срочно отправить Криппса в Москву.

4. Иден интересовался поведением Турции и Японии, но я не мог ему сообщить ничего нового. В заключение я поставил Идену прямой вопрос: могу ли я сообщить Советскому правительству, что ни о каком мире между Англией и Германией не может быть и речи, что Англия не только не ослабит, а, наоборот, усилит свою энергию в борьбе с Германией и что Англия твердо будет продолжать войну? Иден ответил: да, можете это сообщить. И добавил, что сегодня вечером о том же скажет премьер. Когда я прощался, Иден в раздумье произнес: «Это начало конца для Гитлера». Я ответил: «Война делает поворот всемирно-исторического значения».

Майский».

Ответ Майскому был дан в тот же день:

«Телеграмма народного комиссара иностранных дел СССР послу СССР в Великобритании 22 июня 1941 г.

Если заявление Криппса о присылке военной миссии и экономических экспертов действительно отражает позицию Британского правительства, Советское правительство не возражает, чтобы эти две группы английских представителей были присланы в Москву. Понятно, что Советское правительство не захочет принять помощь Англии без компенсации и оно в свою очередь готово будет оказать помощь Англии.

Молотов».

В это время в Москве в Наркомате иностранных дел состоялась беседа первого заместителя народного комиссара иностранных дел СССР А.Я. Вышинского с временным поверенным в делах Великобритании в СССР Г. Баггаллеем. Вот ее запись:

«22 июня 1941 г. Секретно

По просьбе Баггаллея я принял его в 12 час. дня. Баггаллей, сославшись на сообщения английского радио о нападении Германии на СССР, попросил меня информировать его о ходе событий.

Я кратко информировал Баггаллея.

1. Баггаллей заявил, что он еще не получил инструкций от своего правительства, но, учитывая изменившуюся обстановку, заявил он, можно было бы установить сотрудничество в известной мере, до получения инструкций от его правительства.

На мой вопрос, в чем это сотрудничество могло бы выразиться, Баггаллей сослался на беседу Идена с Майским, во время которой Иден заявил, что в случае, если Германия нападет на СССР, английские воздушные силы могли бы оказать помощь СССР путем бомбардировки германских вооруженных сил на Ближнем Востоке. Английское правительство могло бы оказать помощь в снабжении СССР через Владивосток или Персидский залив, а также для оказания помощи советскому командованию послать в СССР английских офицеров, имеющих опыт борьбы против германских танков.

Я заявил Баггаллею, что его сообщение передам своему правительству и, если получу соответствующие указания, то поставлю Баггаллея в известность.

2. Баггаллей заявил, что в дипломатических кругах в Москве обсуждается вопрос о том, что советское правительство предполагает выехать из Москвы.

Лично Баггаллей не верит этим слухам, но если бы в действительности возник вопрос об эвакуации советского правительства из Москвы, то он выражает уверенность в том, что английское посольство будет своевременно информировано для того, чтобы сделать необходимые приготовления для отъезда вместе с советским правительством.

Я заявил Багталлею, что впервые слышу о слухах, распространяемых в дипкорпусе об имеющемся якобы намерении советского правительства эвакуироваться из Москвы. Советское правительство не собирается уезжать из Москвы.

3. Сегодня утром поездом № 29 из Москвы выехали в Баку для проследования в Иран жены и дети служащих английского посольства. Вместе с ними выехали 2-3 служащих посольства. Этот поезд направляется через Харьков, Ростов в Баку. Жены служащих посольства обеспокоены тем, что поезд может подвергнуться бомбардировке, что в связи с этим нельзя ли договориться с железнодорожным ведомством о направлении этого поезда в более восточном направлении в тот же пункт назначения.

Я ответил Баггаллею, что, по-видимому, поезд может проследовать безопасно по своему маршруту до пункта назначения, что мы можем установить наблюдение за прохождением этого поезда.

4. Баггаллей заявил, что в настоящих условиях было бы крайне желательно в интересах СССР и Англии установить между Москвой и Лондоном радиотелеграфную связь. В настоящее время в Тегеране находится крупный английский специалист радиотелеграфного дела Корригол, который может быть вызван посольством для технической помощи в установлении радиотелеграфной связи между Москвой н Лондоном.

Я обещал Багталлею выяснить технические возможности установления радиотелеграфной связи и поставить его в известность.

5. Баггаллей заявил, что в настоящих условиях он считал бы необходимым познакомиться и установить контакт с т. Молотовым.

Я обещал Баггаллею довести его просьбу до сведения т. Молотова.

В конце беседы Баггаллей заметил, что из сообщений английского радио он не мог точно установить, находятся ли Финляндия и Румыния в состоянии войны с СССР или Германия напала на СССР одна?

Я ответил Багталлею, что нападение на советские границы было с территории Румынии и Финляндии.

Во время беседы с Баггаллеем началось выступление по радио т. Молотова. Баггаллей попросил разрешения прослушать выступление т. Молотова.

В моем кабинете Баггаллей прослушал речь т. Молотова; его переводчик перевел основные положения речи т. Молотова. Баггаллей попросил, не могу ли я предоставить ему полный текст речи т. Молотова.

Я ответил Багталлею, что сейчас не имею полного текста речи т. Молотова, но что по радио будет еще передаваться речь т. Молотова и что она будет напечатана.

При беседе присутствовал т. Гусев.

А. Вышинский»

А вот как была преподнесена речь Черчилля советскому читателю, к примеру, в «Красной звезде».

«Выступление Черчилля по радио

ЛОНДОН, 22 июня. (ТАСС). Как передает агентства Рейтер, сегодня по радио для Англии и заграницы выступил с заявлением английский премьер-министр Черчилль. Черчилль заявил: Я воспользовался возможностью выступить перед вами сегодня вечером, ибо мы достигли сейчас одного из поворотных пунктов войны. Сегодня в 4 часа утра Гитлер напал и вторгся в Россию. Германия не заявила на одной жалобы по поводу того, что договор о ненападении между Германией и СССР не выполняется. Прикрываясь договором, Германия проводила концентрацию огромных армий на линии, простирающейся от Белого до Черного моря. Германские военно-воздушные силы и бронетанковые дивизии постепенно и методически занимали свои позиции. Внезапно, без объявления войны, даже без предъявления ультиматума, на русские города посыпались германские бомбы. Таким образом, было повторено в значительно больших размерах нарушение всякой формы подписанного договора и международной доброй веры, свидетелями чего мы были в Норвегии, Дании, Голландии, Бельгии и которые Гитлер при соучастии шакала Муссолини нарушил по отношению к Греции.

Русский народ защищает свою родную землю, а его вожди призвали его сопротивляться до конца. Гитлер является чудовищем в своей жажде крови и разбоя. Не удовлетворившись тем, что вся Европа находится у него под каблуком или запутана и доведена до различных форм низкого подчинения, он теперь начал проводить свою кровавую и разрушительную деятельность на широких просторах России и Азии. Нападение на СССР является для Гитлера лишь подготовкой к попытке ввергнуть 400 или 500 миллионов человек, живущих в Китае, и 350 млн. человек, живущих в Индии, в бездонную пропасть человеческой деградации, над которой водружена дьявольская эмблема свастики.

Черчилль огласил декларацию английского правительства о том, что последнее полно решимости уничтожить Гитлера и национал-социалистский режим. Мы никогда, сказал Черчилль, не будем вести переговоры с Гитлером. Мы будем бить его на суше, на море, в воздухе. Мы окажем России и русскому народу любую помощь. какую только сможем. Мы обратимся с призывом ко всем нашим друзьям и союзникам во всех частях земного шара последовать по тому же пути и придерживаться его так же, как и мы, преданно и твердо до конца. Мы предложили правительству Советской России любую техническую и экономическую помощь, на которую мы способны и которая может оказаться полезной ей. Мы будем бомбить Германию днем, также и ночью, все с большей силой сбрасывая на нее все большее количество бомб и заставляя Германию чувствовать каждый месяц все более остро несчастья, на которые она обрекла человечество.

Знаменательно, что только вчера английская авиация, сражаясь над территорией Франции и понеся при этом весьма незначительные потери, уничтожила 28 германских боевых машин в воздухе над французской землей. Однако это только начало: в дальнейшем операции наших военно-воздушных сил будут проходить в еще больших масштабах. В ближайшие 6 месяцев начнет сказываться помощь, которую мы получаем от Соединенных Штатов военными материалами разнообразного характера и особенно тяжелыми бомбардировщиками.

Не мне говорить о действиях Соединенных Штатов. Но я могу сказать, что если только Гитлер воображает, что его нападение на Советскую Россию приведет хотя бы к малейшему разногласию в отношении цели или ослаблению усилий демократических стран, которые решили добить его, то он жестоко ошибается. Наоборот, мы еще больше укрепимся в нашем стремлении спасти человечество от тирании Гитлера, мы усилимся, а не ослабнем в нашей решимости и в наших ресурсах. Вторжение Гитлера в Россию является не больше чем прелюдией к попытке вторжения на Британские острова. Он, несомненно, надеется, что это может быть выполнено еще до наступления зимы и что он сможет завоевать Великобританию до того, как флот и военно-воздушные силы Соединенных Штатов смогут вмешаться в борьбу. Он надеется, что он снова сможет повторить, но в еще больших масштабах, чем раньше, тот процесс уничтожения своих противников поодиночке, который так долго ему удавался. После этого он будет добиваться подчинения Западного полушария.

Следовательно, опасность для России является нашей опасностью и опасностью США, так же. как дело каждого русского, борющегося за свою землю и дом, является делом свободных людей и свободных народов в любой части земного шара».

С большой вероятностью уже в конце 22 июня 1941 г. пришел в Наркомат иностранных дел следующий анализ нашего посла в США К. Уманского.

Из телеграммы посла СССР в США в Народный комиссариат иностранных дел СССР 22 июня 1941 г.

«Буквально вся Америка живет только вопросами германского нападения на нас. Однако картина первой реакции значительно более пестрая, чем в Англии:

1. В широкой среде трудящихся и мелкобуржуазной публики, настроенной в основном изоляционистски, но искренне антифашистски, явный подъем нашей популярности, которому за истекшие с момента нападения 18 часов имеем десятки примеров в виде дружественных обращений к посольству, включая ряд просьб о принятии добровольцами в Красную Армию. В этих широких массах в связи с изменением характера войны после нападения на нас следует ожидать быстрого падения изоляционистских настроений, что отчасти диктуется и иллюзией, что фашистская опасность для Англии уменьшилась, следовательно, и перспектива прямого включения США в войну отдалилась. Это падение изоляционизма укрепляет внутриполитические позиции Рузвельта |...].

2. Реакционные изоляционисты Гувер, Линдберг и вся анти-рузвельтовская фашиствующая группировка сразу показала свое лицо, например, заявление Уиллера, что советско-германской войне надо радоваться, а коммунизму помогать нечего. Эта группа республиканцев и отдельных демократов плюс группа наших профессиональных врагов типа Буллита — Бэрли, плюс католическая иерархия уже начали, судя по ряду признаков, осуществлять давление на Рузвельта и взбешены выступлением Черчилля. Агентура этих людей крепко сидит в аппарате госдепартамента, влиятельного морского министерства, имеет влияние в прессе, например, скриппс-говардовской. Но хотя это и оппозиционное меньшинство внутри господствующих сил, у него имеются фашиствующие массовые организации, широкие связи, мощный аппарат пропаганды. Именно от этой группы и исходит основное тормозящее давление на Рузвельта по вопросу о сотрудничестве с нами в духе речи Черчилля. Рузвельт с этими кругами борется, но с ними считается, и в его непосредственном окружении имеются агенты этой клики, которые в недавнем прошлом сумели закрепить его на антисоветских позициях. В частности, Рузвельт боится влиятельных католиков.

3. Относительно прогрессивное крыло американского правительства (Икес, Моргентау, Гопкинс) взяло благоприятную для нас линию — распространение на нас закона о снабжении вооружением взаймы и в аренду, фактически союзные отношения в духе заявления Черчилля. Выражением этой линии являются известные Вам по сообщению ТАСС заявления сенатора Пеппера (с ним у нас хорошие отношения). Но и эта группа, хотя и очень близка к Рузвельту и давит на него, является меньшинственной. Ставлю своей задачей немедленно использовать все имеющиеся добрые отношения с деятелями этого типа, конечно, не в порядке каких-нибудь «просьб о помощи», а для того, чтобы нейтрализовать влияние враждебной группы госдепартамента и морского министерства и добиться получения тех конкретных военных предметов, в частности в области авиации, по которым Вы мне дадите задание.

4. Рузвельт, правительственный лагерь в целом и рузвельтовское большинство в конгрессе заняли сегодня по вопросам германского нападения на нас молчаливую, выжидательную позицию, которая. наверное, завтра прояснится, но пока что, на фоне как нельзя более полезного, адресованного прямо США выступления Черчилля, еще более бросилось в глаза как доказательство колебаний, вытекающих из указанных групповых противоречий. Уэллес, возглавляющий сейчас госдепартамент в связи с болезнью Хэлла, дал прессе, без права ссылки на него, известное Вам пустое заявление, что нападение немцев на нас доказывает их стремление к мировой гегемонии; он дал понять, что ждет выступления Черчилля, а после этого выступления снова замолчал, сказав прессе, что сделает заявление лишь после встречи со мной завтра (о которой он пока со мной не договорился) [...]

Сегодняшнее молчание американского правительства отражает стоящий перед Рузвельтом нелегкий выбор: слишком явного разрыва между линией своей и Черчилля он никак допустить не может, а стать целиком на черчиллевскую позицию боится по внутриполитическим соображениям.

Перспектива победы немцев для него неприемлема, ибо угрожает Англии и в конечном счете планам США, перспектива же нашей «слишком» сокрушительной победы и влияние на всю Европу его пугает с классовых позиций. Весь Рузвельт и его политика состоят сейчас из зигзагов между этими противоречиями. А запасы классовой ненависти к нам в США очень велики. Отсюда возможность типично рузвельтовского компромисса: продолжать помощь англичанам в полном объеме, а если англичане готовы уступать нам, как своим союзникам, из своей брони ту или иную часть самолетов или иного вооружения, то передавать нам таковую после английской контрассигновки, прячась за спину англичан. Другими словами, формально на нас не распространять действие закона о снабжении оружием взаймы и в аренду, а по существу, договориться с англичанами и нами об определенной доле. Тот же факт, что по этому закону оружие поставляется в счет бюджетных ассигновании США, играет второстепенную роль. Даже при готовности той или иной страны платить наличными решает не бюджетная схема, а производственная программа, а затем наличие тоннажа для перевозок. По-видимому, Рузвельт прежде всего издаст формальную прокламацию о применении к советско-германской войне закона о нейтралитете. Это пустой жест, которому можно не придавать никакого значения. Он не объявит наши дальневосточные зоны боевой зоной, значит, американские пароходы смогут туда заходить, а Мурманск уже объявлен подобной зоной, в которую Рузвельт сейчас подавно американские суда не пустит. По ряду мелких вопросов, как-то аннулирование применения к нам декрета о замораживании фондов, возврат нам задержанного необоронного (бурильного и иного) оборудования, ликвидация арестных дел и т. д., американское правительство наверняка пойдет на немедленные уступки. Обсуждение с госдепартаментом сегодня ряда текущих дел, связанных, например, с поездками сотрудников посольства и т. д., эту тенденцию уже подтвердило. Но это мелочь, и совершенно ясно, что после предстоящей завтра встречи с Уэллесом и в зависимости от ее содержания мне нужно пойти к Рузвельту с прямым поручением от имени Сталина и Вашего для серьезного развернутого разговора на все темы, включая широкую постановку дальневосточного вопроса, о позиции Японии, о политике США по отношению к ней, о судьбе Китая. На это необходима директива от Вас, и не исключено, что, если Уэллес попытается затянуть встречу или сведет ее ко всяким мелочам, то надо будет идти к Рузвельту сразу, независимо от вызова Уэллеса. Очень важно для встречи с Рузвельтом иметь нашу архиконкретную оптимальную заявку на то, что нам нужно от американцев в области снабжения всех видов, от авиации, разной аппаратуры до сырья включительно, с тем чтобы деловым образом приступить к обсуждению того, что и в какие сроки американцы дадут. Чтобы проталкивать эти вопросы, использую все имеющиеся связи в правительственных и сенаторских кругах в обход враждебных групп.

Докладываю, что весь советский коллектив в США работает с замечательным подъемом, как настоящие советские патриоты.

К. Уманский»