Роль самогона в нашей судьбе

   В сухпайках исчез сахар.
Каша  в банках есть, сухари и галеты есть, чай есть, а сахара нет. Боец, отвечающий за питание, честно смотрит в глаза и докладывает, что, мол, весь сахар уже с чаем выхлебали. Боец глуп, думает, что всех провел. Его глупость объясняется тем, что бойцы меняются каждые два года, а майор Крушельницкий служит уже двадцать лет непрерывно. Для майора факт исчезновения сахара - сигнал.
   Через три дня майор с нами на поиски не поехал. Остался , по каким-то причинам,  в расположении. Вечером возвращаюсь позже всех, вхожу в палатку и… О! что это?, Офицеры сидят кружком, посреди палатки стоит 20- литровый термос для каши, полный хмельной браги!
   «Лейтенант, обращается ко мне Крушельницкий, проходи, угощайся!»
   Нет, никакой «Дом Переньон» не сравнится с простой солдатской брагой, выпитой посреди бескрайней степи, в момент, когда дневная жара переходит в прохладу ночи. После того, как ты десятки километров трясся по бездорожью на машине в поту и пыли. После того, как ты уже смотреть не можешь на эти консервные банки. После того, как перышко лука с солью становится навязчивой идеей.
Даже каша в этот вечер «зашла» .
   А бойцы остались ни с чем… Но им и не положено. Оттянутся после дембеля.

   «Как удалось?», спрашиваю майора.
   «Да, все просто, объясняет Крушельницкий. Осмотрел палатки, машины, нет ничего. Вышел за палатки к руслу пересохшей речки. С той стороны почва песчанистая. Сижу, смотрю…Песок, редкие кустики травы.  Несколько часов смотрел. Вижу, мухи летают, летают, да и присядут на какое-то одно место. Взял лопату, пошел копать. Ну и откопал…»

   Зачерпываем по полной кружке. Завязывается неспешный, обстоятельный мужской разговор. «Слушай, лейтенант, а ты откуда, где учился?» спрашивает майор.
«Я после военной кафедры, учился в Томске.»
«В Томске?» Подпрыгивает майор на походной раскладушке. Чувствую, что становлюсь для него родным человеком. «Я ж тоже там учился, в училище связи.» О! Чокнулись, выпили.
«А служили где?»
« Всю жизнь прослужил  на Дальнем Востоке, в Амурской области.»
« Случайно не в Поздеевке?», тут уже подпрыгиваю я.
«Нет, лейтенант, не в Поздеевке,  а в Белогорске.»
А я в Поздеевке был на сборах. Рядышком.
   Зачерпываем, чокаемся.

   «Но Вы же вроде из Львова?», спрашиваю я. «Как оказались сначала в Сибири, потом на Дальнем Востоке?»
   «О, лейтенант, это целая история. Ты прав , я родился в пригороде Львова, в Брюховичах. Школьником очень увлекался футболом, днями напролет пропадал на местном стадионе. Когда забрали в армию, то сразу определили в СКА Прикарпатского военного округа. Ты знаешь, где СКА ПрикВО?» майор улыбается.
«Конечно, отвечаю. Через улицу от штаба округа, в центре Львова. Когда я первую ночь ночевал в гостинице «Россия», окно номера выходило на стадион спортивного клуба армии.»
   «Все верно», отвечает майор.  «Распорядок дня  был прекрасный! Утром надевали форму и строились на развод. После развода переодевались в тренировочное трико и шли  на стадион. Тренировка длилась до обеда, а после обеда мы были предоставлены сами себе. Хочешь пива, через дорогу, чуть выше штаба округа, знаменитый Львовский пивзавод. Бывал там?»
« Да, отвечаю , был в пивбаре, в подвалах пивзавода.»
    С удовольствием вспоминаю проем в кирпичной стене, скорее напоминающей стену средневекового замка. Дверь, лестница, ведущая в подвал. Все это не стилизация, не новодел. Подвалы эти использовались для брожения пива, просто часть из них освободили для размещения бара, и пиво, по- моему, поступает самотеком из цистерны за стеной. Живое пиво. Лучшее, которое мне довелось попробовать.

   «Вот, продолжает майор, приходишь на территорию, помогаешь загрузить бочки в машины, тебе всегда пива нальют, не обидят. А хочешь , садись на обычный городской автобус, съезди домой, поужинай. Только не опаздывай к вечерней поверке. Вот так и съездил однажды, привез с собой три литра самогона.»
   Мда… предполагаю я. Самогон на Захiдной Украiне делают какой- то совершенно зверский, с ног сбивает на раз. Что они туда добавляют?

   «Вот и выпили мы эту трехлитровку после вечерней поверки, тут нас всех и накрыли. Выяснить, кто привез самогон труда не составило, и отправили меня из Львовского СКА в Ивано-Франковск, в обычный артполк. А там- обычная армейская служба, наряды, полигоны, дисциплина. Да еще командование, зная , что я спортсмен, давай меня на всякие соревнования посылать за честь полка и дивизии. Я приезжаю с соревнований, а другие бойцы, которые обычную службу тянут, меня не любят, ох, сильно не любят… Из наряда в наряд…
    И стало мне как-то совсем невмоготу… А тут разнарядка пришла в штаб полка: военнослужащие срочной службы, желающие продолжить службу в качестве офицеров, приглашаются в военные училища, и далее шел длинный список училищ. О, подумал я, и выбрал Томское училище связи, самое дальнее от Ивано-Франковска. А что, расчет был самый простой: пока недельку буду добираться до Томска на поездах малой скоростью, пока завалю вступительные экзамены, пока неделю- полторы буду возвращаться назад, итого месяц-полтора проволыню от службы.

   Наивен был, как тот боец, что сахар украл…

   Приехал в Томск, нас, служивых, построили отдельно и отправили на загородный какой-то полигон, в тайгу, окопы копать. И вот копает мы их, копаем… Неделю, другую, а потом спрашиваем: « А экзамены-то когда?...» «Экзамены?», отвечают нам. «Какие экзамены? Не волнуйтесь, ребята, вас всех уже приняли…»
И все… Началась другая жизнь, вдали от родительского дома…
   Два года пытались вырваться из армейской жизни… Дисциплину нарушали, бухали. Удалось откосить от армии только одному. Но от пьянки он стал полным дегенератом. Не знаю уж, что хуже.
   А с остальными все по простому. Нарушил? Лишение увольнительной,  губа, наряд вне очереди, снова на учебу. Через два года пообвыкся. По распределению попал в Белогорск. Незаменяемый район. Т.е. офицеров, которые там служат не меняют по другим округам. Прослужил пятнадцать лет в одном месте. За пять лет до увольнения появилась возможность перевестись в ПрикВо, в Железную дивизию, ближе к родителям. Они уже пожилые. Подарил кадровику авторучку. Да что б она не потерялась, в ковер завернул.

   Да и служба нелегкая. Связист всегда по малейшей тревоге должен быть на места. От начала учений, до завершения. Остальных офицеров могут и побаловать- отдыхайте на сегодня. А связиста- никогда. Он всегда нужен. А в случае войны первые снаряды всегда в сторону узла связи.»

   Сидим, допиваем бражку, не оставлять же на завтра. Начинаю сочувствовать майору. Потом трясу головой и думаю, а нуждается ли майор в сочувствии? Нормальная судьба, нормального мужика. Косячил?  А с кем не бывало? Отвечал за свои косяки? Да, полной мерой.

   А ведь никто не знает, как сложилась бы его судьба, не привези он ту трехлитровку. Может быть после футбола и дембеля подсел бы он сам на самогон по взрослому и тоже стал бы дегенератом, как тот сослуживец, курсант училища.

   А сейчас мы с майором в одной палатке, после купания на озере. На нас чистые, постиранные хозяйственным мылом трусы и танковые комбезы. На улице прохладная ночь, а завтра снова будет жаркий день. У нас есть каша и бойцы приготовили для нас двадцать литров шампанского! Жизнь прекрасна, товарищи офицеры!

   Эмба-86.