Поиск Гамсуна

Новый перевод(Гамсун).

Слабый золотой металлический ободок появляется на востоке, где восходит солнце.
Город начинает шевелиться; уже слышен изредка далекий грохот грузовиков,
выезжающих на улицы из деревни, больших фермерских фургонов, тяжело нагруженных припасами для рынков — сеном, мясом и дровами. И эти вагоны шумят больше обычного, потому что мостовые еще ломкие от ночных морозов. Это последняя часть марта.

Вокруг гавани всё тихо. Кое-где из полубака вываливается сонный матрос ; дым вьется от галер. Шкипер высовывает голову из трапа и фыркает в сторону непогоды; море
тянется в безмятежном спокойствии; все лебедки в покое.

Первые ворота пристани распахнуты. Сквозь нее мелькают
нагроможденные мешки и ящики, банки и бочки; кругом передвигаются люди с веревками и тачками, ещё в полусне, открыто зевают угловатыми бородатыми пастями. И баржи деформируются рядом с доками; другая армия начинает подъём и укладку товаров, погрузку фургонов и перевозку грузов.

На улицах открывается одна дверь за другой; жалюзи подняты, служащие подметают полы и вытирают пыль со стоек. В кабинете Х. Хенриксена сын сидит за столом в полном одиночестве; он сортирует почту. Молодой джентльмен идёт, усталый и сонный, к железнодорожной площади; он пришёл с вечеринки, устроенной в какой-то товарищеской каморке, и дышит утренним воздухом. В штабе пожарной охраны он встречает знакомого, который тоже празднует.
— Так рано за границей, Оджен? — спрашивает первая коляска.
- "Да - то есть я еще не был в постели!"
— Я тоже, — смеется первый. "Спокойной ночи!"

Он бродит дальше, улыбаясь от этой спокойной ночи ясным и солнечным утром.
Он молодой и многообещающий человек; его имя внезапно прославилось два года назад,
когда он опубликовал лирическую драму.
Его зовут Иргенс; все его знают. Он носит лакированные туфли, хорош собой,
с закрученными усами и гладкими тёмными волосами.

Он ходит с одной рыночной площади на другую; его забавляет, как ни был сонным, наблюдает за фермерами, которые вторгаются на площади со своими грузовиками. Весеннее солнце обожгло их лица;
у них на шее тяжёлые шарфы , а руки жилистые и грязные. Они так спешат продать свой товар, что даже окликают его, двадцатичетырехлетнего юношу без семьи, лирика, который просто слоняется
наугад, чтобы развлечься.

Солнце поднимается выше. Теперь люди начинают роиться во всех направлениях;
слышны пронзительные свистки то с заводов на окраинах города, то с
вокзалов и доков; трафик увеличивается. Занятые рабочие снуют
туда-сюда, некоторые жуют завтрак из газетных пакетов.
Мужчина толкает на тележке огромный груз узлов, доставляет
продукты; он напрягается, как лошадь, и читает адреса из записной книжки на
ходу. Ребёнок раздает утренние газеты; это маленькая девочка, у которой танец Святого Вита; она дёргает своим угловатым телом во все стороны, дергает плечами, моргает, суетится от двери к двери, поднимается по лестнице в многоэтажном доме, нажимает на звонок и спешит дальше, оставляя бумаги на каждом пороге.
Собака следует за ней и совершает с ней каждое путешествие.
Движение и шум увеличиваются и распространяются; начиная с заводов,
причалов, верфей и лесопилок, они смешиваются с грохотом телег
и человеческими голосами; воздух разрывают паровые свистки, чьи мучительные вопли
поднимаются к небу, встречаются и сливаются над большими площадями в гулком
диапазоне, в гортанный, пульсирующий рёв, окутывающий весь город.
Телеграфные посыльные снуют туда-сюда, разбрасывая заказы и котировки
с далеких рынков. Мощный, живительный напев коммерции гремит
в воздухе; пшеница в Индии, кофе на Яве обещают хорошие результаты; испанские рынки
требуют рыбы — огромное количество рыбы во время Великого поста.

Сейчас восемь часов; Иргенс отправляется домой. Он проходит мимо заведения Х. Хенриксена и решает зайти на минутку. Хозяин дома,
молодой человек в деловом костюме шевиота, всё ещё занят своим столом. У него
большие голубые глаза, хотя в остальном цвет лица довольно тёмный; выбившаяся прядь волос небрежно падает на лоб. Высокий, несколько сухощавый и неразговорчивый парень на вид лет тридцати. Его товарищи высоко ценят его, потому что он много помогает им деньгами и товарами из подвалов фирмы.
-"Доброе утро!" звонит Иргенс.  Другой смотрит с удивлением.
"Что - вы? Вы за границей так рано?" — Да. То есть я еще не ложился.
"О, это другое. Я сижу за своим столом с пяти; я телеграфировал уже в три страны".
- Господи, - ты же знаешь, что меня нисколько не интересует твоя торговля!
Я хочу обсудить с тобой только одну вещь, Оле Хенриксен: есть ли у тебя глоток коньяка?»

Двое мужчин выходят из конторы и проходят через лавку в подвал. Оле Хенриксен торопливо выдергивает пробку; отца ждут с минуты на минуту, и поэтому он спешит. но это
не причина, почему его следует игнорировать. Иргенс пьет и говорит: "Можно я возьму бутылку с собой?" И Оле Хенриксен кивает.

На обратном пути через магазин он выдвигает ящик из прилавка, Иргенс, который понимает намёк, берёт что-то из ящика и кладёт в рот. Это кофе, жареный кофе, приятный для дыхания.
***