Хлебало. Седьмой послед. Четыре главы одним файлом

                Вместо предисловия
   
     Автор заранее просит уважаемого читателя даже не пытаться отыскать седьмой послед.
   
     И, более того, не стоит вам, господа и дамы, искать и нужное хлебало.
   
     Речь в предлагаемом вам странном рассказе, отдающем следами мистики и запахом какой-то чертовщины, будет вестись не о плаценте человека.
   
     Собственно, и рот человека, который иной непутевый гражданин (или гражданка) зовет хлебало, извините, останется в покое.
   
     Хлебало же здесь – суть, часть древнейшего инструмента для поедания пищи человеком.
   
     Хлебало, либо черпало, которые наши современники зовут лопастью обыкновенной ложки, иметь будет чуть ли не главную роль в попытках псевдо-врачевания людей.
   
     Впрочем, автору на собственном здоровье довелось испытать чудодейственность не только элемента ложки, но и дивной пены.
   
     Не будет здесь морской пены прибоя.
   
     Читатель, видимо, подумает, что автор, пытаясь словами нескромно взбивать из его мыслей пену, постарается у него отнять личное время.
      
     И после этих слов вы будете вольны, на что потратить драгоценные мгновения вашего бытия, тем более, что разговор будет вестись о накипи.
   
     Накипи, или пены от процесса приготовления топленого масла.

                Глава первая
                Странная табакерка
   
     Торопков Степан, еще со вчерашнего вечера страдающий нестерпимыми болями в ногах, лишь на рассвете забылся беспокойным сном.
   
     Ему, семидесятипятилетнему представителю сильного пола человечества, пришлось - таки принять анальгетики.
   
     Ведь мышцы в обеих ногах горели огнем, казалось, что сами суставы трещали и стонали от застарелой болезни вен.
   
     К врачам он все не шел, почти перестав доверять эскулапам.
   
     И, даже зная, что «обезболивающие» несут существенный урон слизистой желудка, все же решил ограничить ими боль.
   
     Выпитая им первая таблетка анальгина лишь частично уняла боль, сон все не шел.
   
     Тщательно прожевав вставной челюстью вторую пилюлю и почувствовав онемение кончика языка, он провалился в ватную пустоту.
   
     Ему тогда приснился странный сон.
   
     Странность его была не в том, что ему пригрезилась супруга, и не в том, что его Ольга Васильевна колдовала у плиты.
   
     И странно было не то, что его спутница жизни топила сливочное масло.
   
     Степану Кузьмичу просто до чертиков было удивительно то, что его хозяюшка повязала на голове ситцевый платок, ну словно Солоха из бессмертного произведения Н. В. Гоголя.
   
     Мало того, что на косынке супруги узелок с двойным хвостиком напоминал рожки, так ему еще и показалось, что из - под просторного ее халата виднелся хвост, покрытый густой коричневатой шерстью, с пушистой кисточкой на конце.
   
     Ладно бы, еще рожки и хвост!
   
     Пусть бы, еще и то, что она что-то бессвязно-непонятно бормотала без умолку, помешивая варево в чугунке.
   
     Так она еще, озорно взглянув на него и подмигнув ему правым глазом, соскочила с настоящей ступы.
   
     Кузьмич тогда даже подумал: «И какого же размера должен быть для этой ступки пестик?»
   
     От этой мысли он громко рассмеялся, отчего протяжно вскрикнул и проснулся.
   
     В окна просторной спальни лились потоки дневного света.
   
     Скинув с себя одеяло и сняв мокрую от пота пижаму, наш болезный прошел на кухню.
   
     Он было хотел отдать ночную одежку супруге с тем, чтобы она кинула ее в стирку.
   
     Но вспомнил, что еще вчера с раннего утра отвез супругу на вокзал и проводил ее в гости к детям в Питер.
   
     Глубоко вздыхая мыслям о своем здоровье, он почти машинально бросил одежку в стиральную машинку.
   
     Но закрывая ее дверцу-люк, вдруг увидел на краю крышки аппарата для стирки странную деревянную коробочку, внешне не отличимую от самой обыкновенной табакерки.
   
     Ну как тут было не открыть ее крышку и не проверить, что в ней лежит?
   
     Ветеран, взяв в руки табакерку, прошел на кухню.
   
     Открывать ее почему-то не спешил, а налив в чайник воду из - под крана, поставил его на зажженную горелку газовой плиты.
   
     Как будто искушая его причудливым узором на своей крышке, табакерка манила Кузьмича своей закрытой тайной.
   
     С каких-то пор Кузьмич принял за правило, не спешить в делах и поступках, поминая золотое правило «семи».
   
     Налив крутой кипяток в заварочный чайник и приготовив пару бутербродов с колбасой и сыром, он внимательно осмотрел табакерку.
   
     Наконец, решившись, попытался ее открыть.
   
     Не тут-то было!
   
     Крышка табакерки не давалась.
   
     Он даже попробовал ее подковырнуть ножом, но лишь поранил себе руку и забрызгал кровью боковые стенки коробки.
      
     Досадливо крякнув, он почти бегом прошел в зал и из домашней аптечки достал бинты и йод.
   
     Обеззаразив йодом довольно приличный порез левой ладони, перевязал рану бинтом.
      
     Затем он вновь вошел на кухню и, взяв в руки табакерку, попытался стереть с ее стенок следы своей крови.
   
     Но кровь не убиралась.
   
     Намочив кухонное полотенце под струей воды из-под крана, наш болезный вытер им кровавые подтеки на шкатулке.
   
     От этого на стенке проступили странные слова: «Открыть в двадцать пятый час!»
    

                Глава вторая
                Время вспять
   
     Степан Кузьмич, заняв место водителя на своем «Дастере», завел мотор и тяжело вздохнул.
   
     И как тут было не вздыхать, когда уже который раз его дорогая половинка, до краев наполнив вкусностями и подарками чемоданы, отбыла во вторую столицу к детям и внукам.
   
     Ей предстояло облегчить жизнь многодетной семьи их дочери и несколько осложнить жизнь своего супруга.
   
     Ко всему прочему, а это прочее – его здоровье, опять одиночеству знать было суждено коротать с ним век.
   
     Впрочем, он к этому почти привык.
   
     Вот разве что он почти отвык от готовки, стирки, глажки, походов в магазин.
   
     «Ну, да ладно, все же птичку ждет ее гнездо! Глядишь, и Новый год пройдет.  А там и весна не за горами. А уж конец-то января, иной раз и начало февраля всегда встречали мою Олечку в наших хоромах», – выдохнул он в зеркало заднего вида, убедившись, что рейсовый автобус с пассажирами отъехал от перрона.
   
     Кузьмич включил первую передачу и медленно поехал на кольцо, с которого свернул на съезд к своему дому.
   
     Эх, если бы он знал, что автобус с его супругой, скрывшись за поворотом улицы, вдруг резко затормозил, и на нем зажглись огни аварийной остановки.
   
     Входные двери в нем открылись, и на обочину дороги спрыгнула молодая гражданка.
   
     Водитель же пассажирского транспорта, шепотом ругаясь, достал багаж вышедшей гражданки.
   
     А разве можно было материться в полный голос, раз, у него на глазах, старушка, сидящая на втором месте помолодела лет на сорок.
   
     И, мило прикрываясь голливудской улыбкой, как бы шутливо погрозила ему пальчиком: «Т-с-с! Ничего не слышу, ничего не вижу, ничего никому не скажу!»
   
     И пока водитель приходил от изумления в чувство, наклонилась к нему и проскрипела: «Молчок, не то, блин, заколдую! Останови телегу и мои вещи – на обочину!»
   
     Не успели еще растаять клубы выхлопных газов двигателя отъезжающего автобуса, как симпатичная гражданочка сложив три чемодана в пирамиду заставила несколько раз перекреститься средних лет дамочку у ближайшего подъезда дома.
   
     Она, как и ее попутчик, молодой бородатый мужчина в изумлении наблюдали за странными метаморфозами ручной клади пассажирки.
   
     Казалось, ни с того ни с сего ее чемоданы превратились в некое подобие большой ступы, и она по-молодецки подпрыгнула, приземлившись в ней.
   
     Нам бы, конечно, хотелось, чтоб у нее в руках оказалась настоящая метла.
   
     Но, увы, в руках у нее появился зонтик, который стал вращаться.
   
     Да так, что поднял не только клубы пыли с обочины, но и сорвал листву с близстоящих деревьев.
   
     Дама у подъезда непрестанно крестилась и, похоже, читала какую-то молитву.
   
     Ее же попутчик, озадаченно пощипывая бороду левой рукой, правой достал из кармана смартфон в попытке запечатлеть в цифре небывалое чудо.
   
     Но не успел.
   
     Помолодевшая Ольга Васильевна, увидев приготовления к съемке, легонько щелкнула "костяшками" левой руки и сотворила пасс ладонью правой.
   
     От этого смартфон в руках молодого человека задымился и, выпав у него из рук на бетон плиток тротуара, напрочь сгорел.
   
     Сами же очевидцы происходящего, позабыв обо всем, в изумлении озирались по сторонам.
   
     Виновница необыкновенного превращения, прищурившись на солнце, произнесла: «Время вспять!»
   
     Она еще не знала, что для невидимого наблюдателя со второго этажа угловой квартиры дома ее приосанившаяся фигура, оседлавшая ступу, взлетела вверх и растаяла в зыбком воздухе.
   
     Не чаяла она о том, что снимки ее вояжа в воздухе, сделанные тем очевидцем, еще доставят множество хлопот.
   
     И не только ей одной.

                ***
   
     Законы робототехники у программистов высоких IT – технологий всегда были в почете.
   
     Особенный приоритет первого закона «не навреди» был намертво вмурован в электронные мозги и этого андроида.
   
     Впрочем, существовала хоть и маленькая, но все же возможность сбоя нейронных сетей «высокотехнологичной куклы».
   
     Верх изысканий Института мозга столицы, в лице Ольги Васильевны, ее непосредственный куратор Даниил пренебрежительно назвал «куклой».
   
     И не потому, что этот пока еще не поступивший в серию андроид чертами внешности напоминал куклу Барби.
   
     И не оттого, что ее матрица с лихвой могла заменить чипы почти всех электронных машин страны.
   
     Ольга Васильевна вмиг стала для Даниила «IT-куклой», когда он попытался завести с ней «шашни».
   
     И как же было не пытаться с этой красавицей попробовать любовные интриги.
   
     Короче, за попытку затащить предмет вожделения мужчин всей кафедры в чулан, Даниил лишен был начальством факультета премии за год.
   
     К тому же получил он и резкий облом от Оленьки, в любовных похождениях на стороне.
   
     Причем, облом этот был не фигуральным, а чисто натуральным, в виде обломка фурнитуры ящика стола.
   
     И вот, теперь, в наказание за вольности мужских эмоций, Даниил второй сезон подряд обязан был сопровождать Ольгу Васильевну в ее земных делах.
   
     Нужно сказать честно, что дела андроида за пределами планеты были оценены на «пять».
   
     Но об этом – отдельный разговор.
   
     Словом, в государстве был разработан и внедрен в жизнь многофункциональный высокотехнологичный образец будущности человека.
   
     Вернее – земляне попытались воссоздать утраченные функции живого организма.
   
     И не важно, кем до получения смертельного увечья он был: собакой, кошкой, птицей, обезьяной или человеком.
   
     Случилось так, что после автокатастрофы на пешеходном переходе супруга Кузьмича получила увечья, практически несовместимые с жизнью.
   
     Но все-таки ее мозг в момент смертельной агонии до конца не погиб.
   
     Ученой группе Даниила удалось-таки «залатать» поврежденный мозг старушки.
   
     Пришлось, конечно, подправить и цепочки его нейросетей.
   
     Программа умной машины смогла продублировать заархивированную в биополе жизнь погибающей женщины.
   
     И вот теперь массив данных жизненного цикла человека впечатан был в квантовый мозг машины.
               
               
                ***
   
     «Я – четвертый! Объект передал!»  – прозвучало в головных телефонах Даниила.
   
     Он, стоящий у раскрытого окна балконной двери, почему-то усмехнувшись, четко произнес: «Я – второй! Объект принял!»
   
     И увидев, что из остановившегося автобуса вышла Ольга, жестом руки дал команду биокоптеру продолжить ведение слежения в невидимом режиме.
   
     Сам же поспешно произвел череду снимков метаморфоз багажа дамы, не позабыв в цифре запечатлеть и инверсионный след от взмывающей вверх ступы с пассажиром.
   
     «Первый! Я – второй! Приступил к внедрению объекта «Ольга»! – громко произнес он, поднеся правую ладонь, согнутую ложечкой, ко рту и вышел из окна.
   
     Но не упал на грунт, а полупрозрачной тенью взмыл ввысь.
   
     И от следов его глайдера пошла еле заметная рябь в воздушных потоках.


                Глава третья
                Масляный процесс с асфальтом
   
     Вчера Ольга Васильевна до седьмого пота загоняла своего супруга.
      
     Вернее, их предполуденный променад по магазинам должен был завершиться до одиннадцати часов дня.
      
     Ведь каждому из этой семейной пары давно покорился пенсионный возраст.
   
     Теперь они жили по правилам, чтоб распроститься с этим миром в один час, не брезгуя, однако, и пенсионной скидкой в магазинах.
      
     Какая-никакая, а все же лишняя копейка им помогала бережно расходовать бюджет.
      
     Встав в утренний час пик и наскоро позавтракав, они на семейном «Дастере» пустились покорять полки продовольственных магазинов.
   
     К слову сказать, они до этого с успехом посетили и лучшие бутики «тряпок», и городской центральный рынок.
   
     Наскоро пробежав по трем - четырем супермаркетам, помимо всего прочего, они искали сливочное масло.
   
     Причем, масло было нужно хозяйке с высочайшим процентом жирности.
   
     Да и расфасовка, хоть и не сильно, но все же играла должный интерес.
   
     Цены в супермаркетах, хоть и не больно, но все - таки кусались.
   
     Не было в них и нужного товара.
   
     Степан Кузьмич почти дошел до обморока, пока по-джентльменски распахивал перед супругой двери авто и магазинов.
   
     И это - то – при его солидном возрасте и при его больных ногах и сердце.
   
     Но старичок, как говорится, умел держать удар: стонал и причитал про себя, но шел вперед.
   
     За что ему от нас, конечно же, респект-уважение!
   
     Памятуя о том, что в гипермаркетах цены на товары несколько ниже, они таки нашли в нем товар нужной жирности и расфасовки.
   
     Увидев, что Васильевна кладет в тележку две упаковки масла по 5 кг, Кузьмич даже облегченно вздохнул.
   
     Этот финальный аккорд их продовольственной симфонии сулил возможность окончания поднадоевшего ему шоппинга.
   
     К полудню они с пакетами в руках, набитыми продуктами, были дома.
   
     Нужно сказать, что не только левая нога хозяина горела и нестерпимо болела, но и «мотор» в его груди также пылал приглушенной болью.
   
     Сказались былые перенесенные инфаркты миокарда.
   
     И как тут избегать нагрузок и соблюдать покой, коль в Питере бабушку ждали внуки?
   
     Впрочем, это был их выбор, как проводить остаток дней на матушке-земле.
   
     О, его Оленька, конечно знала, чем и как его лечить.
   
     Уложив его на просторный диван в зале, она накапала ему сколько-то капель валерьянки и провела массаж ноги, не позабыв облегчить боли в ней Ибупрофеном.
   
     Прошло немногим больше пяти минут, и Кузьмич под звуки работающего TV умиротворенно засопел на диване.
   
     Хозяйка же его, продукты разложив по полкам кухонных столов и холодильника, приступила к таинствам изготовления топленого сливочного масла.
   
     Поставив на зажженную горелку газовой плиты семилитровую чугунную кастрюлю, она почти до краев наполнила ее кусками масла.
   
     Сейчас нет смысла вспоминать, откуда и когда ей достался секрет рецепта снадобья для больных суставов.
      
     Но главными в нем были коровье масло, хлебало деревянной ложки и седьмой послед от варева.
      
     Час с небольшим старушка колдовала у плиты, шесть раз снимая деревянной ложкой с масла пену.
   
     Пену, конечно, не выбрасывала в утиль, а аккуратно размещала эту пахнущую сливочным кремом и орехами полужидкую массу в стеклянной миске.
   
     От семи килограмм масла в чугунной емкости уже осталось не более пяти с половиной литров пока еще жидкого варева.
   
     Но так и не было крайнего последа.
   
     Масло уже начало припахивать гарью, а седьмой пены все не было видно.
      
     И тут Ольга Васильевна, к счастью, вспомнила, что в кастрюле все же есть седьмой послед!
      
     На дне кастрюли должен быть осадок, который ни в коем случае не должен пригореть.
   
     И именно в него следовало добавить секретный ингредиент, чтоб получить снадобье.
      
     А эта травка, правда сушеная, привезенная ими из жарких стран, ждала своего звездного часа в шкатулке с соловьиной трелью.
   
     И вот эту травку, в «зеленом» виде, она сегодня видела в ближайшем от их дома супермаркете.
   
     В свое время, их старший внук Андрей умудрился установить на эту шкатулку-табакерку сигнализацию.
   
     При открывании шкатулки, в которой хранились украшения семьи, она заливалась соловьиной трелью.
   
     Разлив наполовину остывшее, но все еще жидкое масло по пластиковым коробкам, Ольга Васильевна широким хлебалом ложки, с вырезами для скручивания кремов и масла, аккуратно сняла седьмой послед со дна кастрюли.
   
     Разместив полученную розочку «последа», пахнувшую лесным орехом, в небольшой пластиковый пузырек от крема, старушка покрошила в него сухую травку.
   
     Розочка задымилась ароматом невиданных цветов и заискрилась радугой.
   
     Ну, как тут было не проверить силу чудо-снадобья?
   
     У пожилой женщины, конечно же, на лице присутствуют ненавистные всем морщинки.
   
     Ольга Васильевна указательным пальцем провела по нежной розочке.
   
     От этого она перестала переливаться радугой и засверкала глубоким розоватым цветом.
   
     На пальчике дамы было немножко пахучей мази.
   
     Она осторожно, плавными движениями размазала ее по своему лицу.
   
     Ольга Сергеевна еще не успела подойти к зеркалу, но уже поняла, что мазь целебная.
   
     Ведь ее указательный пальчик перестал болеть!
   
     Он не хрустел при сгибании, и ноготок на нем перестал слоиться!
   
     Закрыв глаза, старушка ощупью подошла к зеркалу в прихожке и, взглянув в него, всплеснула руками: на нее смотрело лицо тридцатилетней красавицы.
   
     Сердце в ее груди не находило себе место.
   
     И мысли, радужнее одна другой одолевали ее сознание: есть целебный волшебный эликсир, им можно врачевать себя, супруга, детей и внуков.
   
     Но ведь его так мало!
   
     Ей в голову пришла мысль, что из остатков масла можно приготовить еще одну партию волшебного зелья.
   
     Было масло, есть хлебало.
   
     Но нет так нужной травки!
   
     «А супермаркет «У дома» для чего?» – вспомнила она с облегчением.
   
     Набросив на себя плащ и взяв кошелек с деньгами, она почти стремглав ринулась из квартиры.
      
     Открыв в подъезде входную дверь, женщина поняла, что на улице моросит мелкий осенний дождь.
      
     Домой возвращаться не стала.
   
     «Ничего, не растаю!» – тут же подумала она и почти бегом затрусила к пешеходному переходу вблизи магазина.
   
     Скрип тормозов и вой колес резины заставил ее взглянуть на приближающийся к ней автомобиль.
   
     Она было хотела сделать шаг назад, но не успела.
   
     Сырое полотно асфальта не удержало тонны ревущего металла авто.
   
     Его водитель, хоть и пытался избежать столкновения, но не рассчитал тормозной путь.
   
     Ударив женщину правым крылом автомобиля, он подбросил ее щупленькое тельце высоко в воздух.
      
     Словно тряпичная кукла, бедная старушка перевернулась в воздухе, ударившись головой о сырой асфальтобетон.


                Глава четвертая
                Кома
   
     Звуки уведомления о пришедшем сообщении «Возьми трубку! Трубку возьми, я тебе сказал» заставили вздрогнуть Даниила Петровича.
   
     И, если он, протерев платком уставшие от работы у монитора глаза, громко вздохнул, то в машинном зале прозвучал приглушенный смех его сотрудников.
   
     Смех одобрения, смех облегчения.
   
     Ведь запрос в лечебные учреждения столицы на «свеженькую кровь» (извините) висел в эфире месяц.
   
     Собственно, лаборатории биоэлектроники при Центральном Институте мозга, в ее запросах, не нужна была кровь пострадавших пациентов.
   
     Таким странно-жутковатым термином предложил называть остывающие трупы, в результате несчастных случаев, один из «разговорчивых» персонала.
   
     И, вообще-то, с его нескромного язычка, святая святых научных изысканий в области бионики, их «умный» кабинет называть стали «машинным залом».
   
     Иной же раз, когда завершающий эксперимент с живым разумом бывал провален, лабораторию, в сердцах, кто-то из них называл мышиным залом.
   
     Как правило, огорченно взмахнув рукой, результат научного эксперимента он мог назвать еще и мышиной возней.
   
     Когда Даниил на сенсорном экране монитора включил видеосвязь, сотрудники дежурной смены уже толпились за его спиной.
   
     Как же, ведь всем, после второй бессонной ночи хотелось отдыха.
   
     Хотя, не только этого.
   
     К тому же, их волновал биологический объект трагедии, и, если быть точнее, – его головной мозг.
   
     Тел пострадавших поступало множество, но все – не то: то Даниила не устроили их возраст, то пол, а то  - и объем мозгового вещества субъекта.
   
     А тут, наконец, врачи неотложки предложили ему преклонных лет старушку, которую смело можно было назвать «божьим одуванчиком».
   
     Казалось, дунь на этот почти затухший огонек, и он простится с миром.
   
     Если говорить о состоянии ее костей, то термин «погремушка» означал, что в ее теле нет ни одной целой.
   
     А вот лицо ее не соответствовало щупленькому старенькому тельцу.
   
     Хотя и десять земных g, с третьим законом Ньютона, при ее ударе головой о бордюрный камень должны были превратить в студень содержимое черепной коробки, но оно почему-то было цело и «невредимо».
   
     Через каких-то пять минут старушку, впавшую в кому, довезли к месту назначения.
      
     Автор не вправе раскрывать все сложности внедрения сознания Ольги Васильевны в машинный интеллект андроида.
      
     Ограничимся лишь тем, что сообщим, весь ее земной опыт, чувства, знания, привычки и черты характера личности дамочки (частично) влились дополнительным ручейком в могучий поток разума андроида.
   
     Причем, конечно же, в их симбиозе, помимо трех законов робототехники, были нюансы.
   
     Один из них – до поры до времени Ольга Васильевна не знала, что ее тело нашло приют на городском кладбище в захоронении под номером В-23-367.


                ***

     Страдал Кузьмич, что не совсем удивительно, старческим склерозом.
   
     Термин, конечно, далеко не медицинский, но всем, видимо, ясно, что у него были провалы в памяти.
   
     Он по-своему боролся с недугом и к врачам не шел.
   
     Чтобы о чем-нибудь не забыть, седой ветеран делал отметки «на память», и этими листочками у него был обклеен весь дом.
   
     Нужно сказать, что не все домочадцы из-за этого относились к нему с пониманием.
   
     Так, по прошествии некоторого времени после отъезда внуков в Питер, он на листке, закрепленном на стенке холодильника, прочитал надпись «Кушать натощак!»
   
     А ведь на том памятном листке выше рекомендации было написано: «Шурупы от офисного кресла – в холодильнике».
   
     Тогда же у него напрочь выбило из памяти, что они, в свое время, вместе с внуком установили сигнализацию в шкатулку для драгоценностей семьи.

     И, что шкатулка-то – его.
   
     Но он считал, что в руках у него тогда была табакерка.
   
     Не знал он, кстати, и того, что его продвинутый старший внучок, помимо прочего, в секрет-замок шкатулки вложил шифр-код, «привязав» его к переходу на летнее время.
      
     Бабуля же его, конечно, об этом знала и могла снять (установить) запрет.
   
     Кузьмич долго ломал голову, что значит двадцать пятый час.
   
     Ничего лучшего не придумал, как погуглить в ноуте.
   
     Поисковик ему без особой задержки объяснил, что 25-й час может быть связан с переводом часов на летнее (зимнее) время.
   
     Перевод на зимнее время, в последнее воскресенье октября, его озадачил большущим ожиданием.
   
     Ведь Оленьку свою он проводил пятого октября.
   
     Ну, как тут можно было ждать почти четыре недели?
   
     «От ожидания с ума сойдешь!» – подумал ветеран, выйдя на балкон.
      
     Взял молоток из ящика для инструментов и присев на кухне у стола, было намерился ударом стали открыть секрет.
   
     Выбрал место для удара на шкатулке, подложив под нее тряпицу.
   
     Слегка размахнулся молотком, но ударить по коробке не успел.
   
     Пронзительная трель звонка входной двери заставила его прекратить «вскрытие», выйти в прихожку и посмотреть в дверной глазок.
   
     Там, за дверью, еле стоя на своих ногах, «нарисовался» сосед Юрка, с пятого этажа.
   
     Кузьмич открыл двери и вопросительно взглянул на Юрку.
   
     «Старый, там, на переходе какой-то дебил своим «Мерсом» «поднял на рога» твою Ольгу Васильевну!» – качаясь из стороны в сторону, заикаясь и икая, промямлил пьяный сосед.
   
     От его слов дыхание Кузьмича запнулось.
   
     «Походу, насмерть!» – добавил Юрка и попытался, держась за перила, преодолеть ступеньку.
   
     Кузьмич почувствовав жжение за грудиной, услышал, что его сердце бьется в груди все реже, реже, реже.
   
     Свет померк в его глазах, и старичок упал без сознания навзничь у самого порога.
      
     Юрий Семенович, хоть был и пьян в «драбадан», но тем не менее, когда услышал звук падения ветерана, умудрился набрать на телефоне «103» и вызвать карету скорой.
   
     Прибывшие через четыре минуты эскулапы успели доставить Кузьмича в больницу.
   
     В коме.
   
     В бессознательном состоянии, но все-таки – живым.
 
     Примечание:  Продолжение следует