Добрая печка

      Большая на всю кухню печка каждый раз грела всех, как добрая заботливая бабушка. В её духовке часто пеклись пироги, сушились сухари, а на плите жарились пончики, блины, оладушки. Чаще всего, конечно, пеклись блины. Их обожали все, съедая без остатка, какой бы горой они не напеклись! Маша с Семёном затевали стряпки к вечеру и пекли их сразу на двух огромных сковородках. По тем сковородкам блины сначала растекались круглой белой луной, а потом быстро превращались в золотистое румяное солнце.
- О, была ночь с луной, а теперь наступило утречко с солнышком, - шутил Семён, сбрасывая блин на тарелку, и весело напевал: - Ой, блины, мои блины! Блины масляные!..
      Маша сразу окунала пёрышко в растопленное сливочное масло и смазывала блин, а дети наперебой просили:
- А можно взять горяченького?
- Дайте и мне!
- А на следующий очередь моя!
      Тут Алёнка поспешила схватить блин, ещё и похвасталась:
- Иринка, а у меня с пылу-жару... – и, не договорив, взвизгнула и отшвырнула его.
- Ну, что такое? – посмотрела на неё мать.
- Меня блин укусил! – тряся рукой, налила Алёнка глаза слезами.
- Ну так не хватай его горячим! – сказала мать и позвала: - Иди быстрей, содой присыплю, где обожглась.
      А Генка попросил отца:
- Папка, а мне в следующий раз напеки моих блинов - хрустящих.
      И после съедения нежных блинов отец наколачивал отдельное тесто, из которого блины выпекались с дырочками и хрустящие, как сухарики. Их можно было держать за край огромным кругом в руке, и они не падали.
- Как вафли! – хрустел блином довольный сын.
- А мне больше нежные нравятся, - сворачивала мамка мягкий блин треугольником, ела, макая его в мёд, в сметану или в варенье и говорила: - С таким хрустом я могу погрызть и обыкновенные сухари.
      Вкусная была зима с блинной стряпнёй и сытная. Что ещё надо было в холодное время снежных буранов?
      А на печной плите можно было ещё калить тыквенные семечки тётки Агафьи. А от тётки Феодосии жарить «воздушную» кукурузу, которая лопалась в беленькие «барашки». Это «воздушное» лакомство было не простой кукурузой. Когда его в первый раз радостный Генка насыпал на раскалённую плиту печки и позвал Алёнку с Иринкой смотреть, как из зёрен будут кучерявиться «барашки», кукурузу внезапно так «раскучерявило», что она полетела во все стороны по кухне со скоростью артиллерийской стрельбы! Пришлось всем дружно удирать из кухни, дожидаться, когда лопнет последнее зерно и потом уже собирать по всем углам замечательные «барашки». А папка поучительно сказал:
- Такую кукурузу надо жарить в закрытой сковородке! А перед жаркой немного смочить её водой, чтоб кучерявилась лучше.
      Теперь Генка так и делал.
      К печке же, прилепившись спинами и ладошками к задней стенке, грелись с мороза. С мороза там же грели на табуретках выхоложенные подушки, перины и одеяла. А вечером, потушив свет на кухне, с котом Мурзиком наблюдали, как в поддувало из топки падают угольки. Рядом потрескивали дрова в сложенной поленнице, распространяя по кухне терпкий запах колотой древесины. На высоком припёке под потолком находились орехи, семечки, сухофрукты и три мешочка с сухарями. Они тихонько потрескивали, словно переговариваясь между собой о своём назначении. Ведь в доме берегли каждую крошку хлеба, высушивая его остатки на нижних припечках, а потом сортировали в эти мешочки. В одном мешочке сухари были чёрного и серого хлеба. Их мать клала в заново залитый квас для его созревания. Другой мешочек был с сухарями белого хлеба. Его вкусно было кусочками немножко размачивать в молоке. Третий мешочек хранил сухари из недоеденных сдобных булочек, оставшихся пасхальных куличей и всякой другой печёной сдобы. Помимо молока все эти сухари особенно были вкусны с компотом из сухофруктов или со сладким чаем. Поешь вот так сухариков и никаких пряников не надо! Лишь бы топилась печка, и хлебушек сушился.
      И если на верхнем припёке жили вкусняшки, то нижний припёк всегда собирал кастрюли со щами, гусятницы с жаркое, томящееся молоко. С краю плиты посвистывал вечно горячий чайник и заварники - чайный и травяной. На припечке размазанное по блюду сушилось в пастилу какое-нибудь надоевшее варенье. Как и заготовленная с лета пастила оно потом сворачивалось в трубочку и хранилось в мешочке в кладовке.
- Алёнка, это мы лето едим, - откусывала Иринка сливовую пластину.
- Да, это угощение лета! – облизывала Алёнка губы.
      А ещё на печных припёках лежали кроличьи задние лапки и куриные крылышки. Их всегда привозил отец от тёток Феодосии и Агафьи для смётки печной плиты. Там же стояла стеклянная баночка с длинными крепкими утиными и куриными перьями для смазки маслом пирогов, пирожков и блинов. На перья коту Мурзику было начхать, а вот за лапками и крылышками он постоянно охотился. Нет-нет, да и отбирали у него смётки, объясняя, для чего они предназначены. И приятно было в зимние холода в компании с мурлычущим Мурзиком грызть сухарик и наслаждаться мягким теплом, трогая на ногах носки из овечьей шерсти, пяточки которых были связаны из шерсти Дружка. Её всегда собирали во время его линьки.
      Но как-то печка оказалась и не совсем доброй из-за глупой жалости Алёнки и Иринки. Они вечно лезли, куда не надо. Обнаружив у Генки пару голубых пуховых хомяков, сестрицы упищались над ними от умиления. С разрешения брата они досыта наигрались с милыми зверюшками и даже получили разрешение бросать в банку хомкам семечки и сухую изломанную вермишель.
- Только никакие макароны им не давайте! А то будет вот что! – предупредил их Генка и продемонстрировал, положив перед хомяком небольшую макаронину.
      Сытый хомячок тут же взял её в лапки и принялся запихивать в защёчные мешочки. Макаронина не влезала в них и смешно перекашивала его мордашку до половины брюшка, вызывая у ребятишек хохот. С хомками было очень весело, но они подолгу спали. 
      Но вот однажды в Генкину комнату забежала Иринка и увидела, что спящие хомяки скрутились в своей банке колобками, тесно прижавшись друг к дружке.
- Алёнка, пуховички-то совсем озябли! Смотри, как их скрутило и прилепило друг к другу! – всполошилась она.
- На печку, на печку их скорее тащи! Сейчас они оживут! – немедленно распорядилась Алёнка.   
      Они тут же пристроили банку на припечку и с чувством выполненного долга ушли заниматься своими делами. Хорошо, что в дом вовремя зашёл Генка. Он схватил с припечки перегретую банку, по стенкам которой, встав на самые дыбочки, распластались хомяки, и наехал на сестёр:
- Чего творите?! Хомяков чуть не поджарили!
- Да они сильно задрыгли, вот мы их туда и поставили! – перепугалась Алёнка.
- Хотели, чтобы они хорошенько прогрелись!.. – остолбенела Иринка.
- Да на кой шут им греться, когда они пуховые! – поразился Генка их глупости.
- Так они же сколобошились, как кошки на мороз! Значит, замёрзли, – моргала Алёнка на одуревших хомяков.
      Генка просто покрутил пальцем в висок и объяснил:
- Спят они днём, вот и свернулись колобками.
      Больше девчонки хомяков не грели на печке. Но зато однажды решили отогреть свои закоченевшие руки и имели с этим делом огромную неприятность. Всё случилось из-за того, что морозы позволяли погулять на улице с полчасика и загоняли в дом отогреваться к жаркой печке. Неплохо продрогнув, сестрицы прибежали с улицы, и с мороза Иринка сунула греть руки к раскалённой докрасна плите. Через минуту она уже орала на весь дом, тряся ими от нестерпимо ломающей боли.
- Да ты что наделала-то?! Надо же было руки сначала хорошо растереть! – прибежала к ней мать и кинулась по аптечкам с причитанием: - Разве можно такие ледяные руки толкать сразу к жару?! В них же все замёрзшие сосудики перелопаются, как хрупкие стекляшки!
      Прибежал к дочерям и отец. Он срочно принялся растирать руки Алёнке и дышать на них. А она в переживаниях за сестру спросила, перепугано глядя на её руки:
- И что теперь будет с Ирушечкой?
- Теперь хорошей мазью мама полечит, чтобы сосудики восстановились, - успокоил её папа и прижал к себе ревущую Иринку: - Ну не плачь, миленькая ты моя. Сейчас мы тебя полечим.
- Мы снеговичка хотели слепить, а снег не катался. Тогда она стала лепить его без рукавичек, -  объяснила Алёнка.
- Я сне-ег хотела погре-ееть! – проревела Иринка.
- Глупенькие вы мои, запомните, что Мороз Синий нос вот так и наказывает, когда в его снег толкают голые руки, - поучительно сказал отец и растолковал: - Если мороз крепкий, снег не лепится, а рассыпается. Никакой снеговик из него никогда не получится. А вот руки отморозите хорошо.
- Вот снегом такие замёрзшие руки растирать полезно, - смазывая руки Иринки барсучьей мазью, сказала мать.
      Дня три Иринка чувствовала ломящую боль в кистях, и девчонки сидели дома. От нечего делать они рисовали не слепленного снеговичка, и на улицу только смотрели из окон.

продолжение следует..........................