Мечтатель. 2. По ту сторону дверей

В маленькой комнате на самом верхнем этаже башенки старинного музея царил теплый полумрак. Он затекал во все углы и закутки заставленного мебелью и на первый взгляд тесного кабинета, становясь то гуще, то прозрачней, пропитывал собой каждый сантиметр уютного пространства…
Пардон, не каждый: исключение составлял камин, в котором так же издавна обитал огонь. Огню жилось весьма неплохо: его кормили ровными, хорошо просушенными дровами, хранившимися в кованой решетке, и регулярно выгребали золу. Разумеется (и не без причин), он считал себя самой блистательной и царственной особой, требующей особого уважения и забот.
Но постойте: разве главней не тот, кто в самом центре событий и внимания? А в центре комнаты стоял большой и импозантный стол. Стоял на четырех резных и гнутых ножках, одной из них деликатно попирая угол когда-то мягкого ковра. Стол был письменный, со всеми причитающимися регалиями: скрипучими ящиками, серо-зеленым сукном, пресс-папье и набором принадлежностей для письма. Более того, на нем всегда были разложены географические карты всех времен и стояло с десяток табакерок. Неизменный спутник стола – стул с потертой велюровой обивкой – также прилагался.
За спинкой стула возвышался внушительный книжный шкаф. Он тоже мог бы претендовать на роль важной персоны, если б не его истинная скромность. А потому он молча хранил в себе секреты и лишь строго сверкал стеклами со всех четырех дверец. Со временем он потемнел и покосился – разумеется, из-за тяжелой ноши, а не потому, что заглядывал через хозяйское плечо.
Справа и слева большой шкаф окружали многочисленные полки, мелкие и назойливые, как чайки на морском берегу. Все время норовили перетянуть внимание на себя и потому, конечно, получали незаслуженную добычу: книгу, сувенир, фотокарточку в рамке, сухой цветок... А то и вовсе табакерку или даже ключ.   
Напротив строгого большого шкафа стоял гардероб. Пониже, поуже и на полсотни лет моложе. Визгливый щеголь. Вот уж кто точно не отличался ни разумом, ни скромностью. Гардероб хранил хозяйские костюмы, и его до неприличных щелей распирало от гордости. Но что самое возмутительное - на угол его дверцы была надета хозяйская шляпа, и дверцу эту он постоянно открывал, напоминая всем, кто здесь самое приближенное лицо.
Говорят, ни один приличный кабинет не обходится без кресла. Так вот: кресла в кабинете верхнего этажа башенки старинного музея не было. Хозяину хватало стула, а гостей он не принимал.
Зато был еще один шкаф, назначение которого так сразу и не угадаешь. Узкий, покрытый темным итальянским лаком, с золоченой когда-то ручкой-кольцом. У него была одна-единственная дверца, плотно прилегающая и абсолютно бесшумная. И она вела наружу.

В тот самый миг, когда вы дочитали до точки, дверца итальянского шкафа открылась – и на пороге появился Феличио. Довольный, как черт. Вошел, бросил летнюю шляпу на полку и, пройдя через всю комнату, распахнул окно (да-да, окно в кабинете тоже было, но так давно закрыто ставнями, что о нем никто не вспоминал). Свежий ветер ворвался внутрь, разметал карты на столе, толкнул дверцу гардероба, чуть не скинув шляпу. Хватанув кислорода, ярче вспыхнул огонь. Феличио оперся ладонями на раму окна и глубоко вдохнул.
- Отличная перспектива, - удовлетворенным эхом повторил собственную мысль.
Косые лучи заката скользили по скатам крыш, растворялись в тенях узких улиц. Вдоль горизонта, устало завалившегося за город, тянулись розовые облака.
Это был долгий и местами утомительный, но весьма удачный день. Как большинство дней для Феличио, он состоял из поиска людских путей и вариантов. Оптимальных, наилучшим образом приводящих к желанному результату. Витиеватых, увлекающих процессом и уводящих собственно от цели. Путаных и сложных, но неизменно с правильным концом. Тяжелых, заставляющих почувствовать родство с Сизифом. Кратчайших, создающих впечатление эскиза, а не картины жизни. И множество других. Определив их для каждого субъекта, Феличио расставлял ворота выбора и подбирал ключи. И после этого всего ключи надо было подкинуть туда, где мог найти их человек, чтобы свой выбор осуществить. Чертовски сложная работа. Но ему – вполне по душе. К тому же именно сегодня он встретил Ее, а при личном контакте проделывать все штуки с дорогами и вариантами намного легче. Так что ему, можно сказать, представился прекрасный обеденный перерыв.

Феличио подбросил дров огню и, поддернув брюки, уселся напротив, на ковер.
- Думаешь, не найдет?
Пламя презрительно зашипело.
- Конечно: ты не веришь людям. Но она – Мечтатель, а в каждом из них, как ты прекрасно знаешь, есть частичка тебя.
Снова шипение.
- Ну не ворчи, - Феличио взял кочергу, оглядел, любуясь. Хорошая была бы богу свечка, но человек поступил иначе. Хуже, если ни то, ни то. – Я видел ее на карте. Ты помнишь: когда-то Мечтателей было намного больше. Потом не стало совсем. И тут, годы спустя – такая находка!  – он пошевелил угли.
Огонь полыхнул возмущением.
- Она не погаснет, - с чувством возразил Феличио, глядя на пляшущие языки. – С нее начнется возрождение.
- Пфф-ш!
- Много ты понимаешь! Пройдет время – и увидишь, что я был прав!
Он затолкал поглубже выкатившийся к самой решетке уголек и встал. Повесил кочергу, расстегнул ворот рубашки и устроился за столом. Взял в руки карту, на которой впервые заметил Эйн. Вон она, неподвижной звездочкой светится в районе людских домов. Спит уже, должно быть. Огонь отчасти прав: все Мечтатели рано или поздно гасли: взрослея, поддаваясь натиску условностей и правил, захваченные бытом. Только некоторые уходили в иные миры, неся с собой этот свет. Еще меньше – вдохновляли других. Вот они, крохотные темные пятнышки на картах – следы остывших угольков. Он наблюдал за ними, помогал, открывал дороги, смотрел, как упрямо вязнут они в своих ошибках… Нет, в этот раз все будет иначе. Он, лично он, Феличио, сделает все, чтобы Эйн продолжала сиять. Иначе какой он, к черту, проводник!

Солнце скрылось, озарив последними лучами небо. Зелено-лиловый сгустился в синеву. Огонь в камине затих, спрятался за обугленным поленом, не торопясь его сжигать. Укоризненно скрипнул дверцей гардероб, напоминая, что пора и честь знать (переодеться то бишь). Похолодевший ветер зашуршал, вороша старинные, хрусткие листы карт. Феличио лишь уютней втиснулся в объятья стула и задремал.

6 февраля 2023 г.