Дневник. Июль 1970

1.07.1970 Среда.

Вчера ехала с тренировки и встретила в автобусе Колю Аношечкина. Такой
миленький и повзрослевший. Сначала он все смотрел на меня, не узнал, а
когда уж я взглянула на него, улыбнулся, сел рядом, положил руку на спинку
сиденья, беспечно так, просто, без стеснения.

Мне так понравилась его приветливая улыбка, его откровенность, живая беседа,
его смех, рассказ о себе, его усталость.

Даже не заметила, как доехали до "Бородино". Приятные воспоминания от этой
встречи. Он учится в МАИ на 4-ом курсе. Будет инженером - электриком или
что-то в этом роде.

Был на практике, на целине, дослужился до мастера, много ушло нервов.
Хороший парень Колька, очень хороший.

Да, еще кое о чем. Вчера сижу, пылю. Подходит Юрий Ксаныч и говорит мне:
"Наташ, какой красивый загар у тебя!"

А я была в сарафанчике своем голубеньком, коротком и открытом. Я повернулась
к нему:
- Красивый да?
- Да, очень красивый.
А Бурлинова мне потом заявляет: "Ты, Наталка как ангелочек в этом сарафане.
Видишь, как Юрию понравилась!"

2.07.1970 Четверг.

Очень и очень устала. Легла спать и бессовестно продрыхла до 10-ти часов,
пока Людка с Танькой не разбудили.

Заявилась ко мне сестра моя сегодня советоваться, в какой институт ей
поступать. Думала, что я смогу ее зажечь, а я сама как дохлая мышка, устала.

Ой, смешные девчонки, завидовали моему загару, восторженно думают о моей
работе. Хм, загар, правда, есть, прямоугольничек на спине от сарафана, руки
и ноги.

Юрий Александрович сегодня только и смотрел на мои оголенные части тела.
"Ты не сгоришь, техник мой?"

Еще он меня называет "своей голубушкой", еще как-то. Днем сегодня кастрировала
я и измазалась немножко ручкой шариковой. Зеркала с собой не было и не стерла.

Мелькнула мысль, что Ю.А. заметит. И точно. Я на него смотрю, а он, не стесняясь
моего взгляда, жадно оглядывает шею, спину, плечи, сказал и про маленькую, еле
заметную черточку на шее от ручки. Я уж до купальника не раздеваюсь, чтоб его
не соблазнять, но он, видно, уже соблазнился. Да бог с ним. Пускай любуется, если
ему это приятно, ведь не трогает он меня. Вот такие дела.

Вчера в автобусе знакомился со мной Валькин Женечка. Я ей рассказала, а она
говорит: "Подожди еще, будет он тебе пальчики целовать." В общем, что тут
особенно расписывать.

Да, две пословицы. "Курица - не птица, женщина - не человек." "Женщина, что
чемодан: нести тяжело и бросить жалко."

Ну ладно, время уже много, калякаю, завтра с трудом проснусь, снова со вторым
автобусом в поле.

4.07.1970 Суббота.

Приехала от Ирины. Только что пронеслась гроза, ливневый дождь кончился.
И стало чертовски хорошо. Тишина, воздух, красота  зелени освеженной, вымытой
небесной влагой, теплыми струйками дождя.

Я взяла авторучку, тетрадь и пишу, мне хочется писать и писать о хорошем и о
какой-нибудь ерунде, но писать.

Надежда уехала на Байкал, а я с ней не попрощалась, все потому, что в четверг
очень устала, уснула и после проговорила с Людкой, а в 11 часов идти к ней не
имело смысла.

Сегодня наши работают - черная суббота. Я попросилась у Ю.А. отработать свою
черную субботу завтра, в воскресенье. Да, черная суббота есть у каждого, этого
говорят, нельзя избежать.

А вчера я работала с Ю.А. И опять мы с ним болтали о всякой чепухе. Он говорил
мне, что в баскетбол играть вредно женщинам, что не делом я занимаюсь.
"Найди", - говорит, - "парня себе хорошего!".
- О, нет, - возражала я, - если надо будет, он сам найдется. Да и к чему это?"
- Эх, Наталочка, ничего ты не понимаешь. Кто тебя так воспитал?
Родители что ли? Зачем тебе спорт? Другое дело, полежать - почитать книгу.

Да, я сознаюсь, что читаю мало, что не знаю жизни и событий, которые обязана
знать. Как это не знать того, о чем пишут в газетах - это же смешно и стыдно.
Тем не менее, развитие мое страшно отстало и не знаю, как я буду сдавать
экзамены и писать сочинение на современном этапе жизни.

Ю.А. сказал, что не делом занимаются те, у кого не хватает хромосом. Он не
имел в виду меня, о дядечке, который вышивает гладью, он так сказал.

Говорил, что женщины упрямые существа и глупые ко всему. Отчасти он прав.
Женский ум не сравнить с умом мужчины, в нем меньше извилин. Но исключения
среди женщин, конечно, есть.

Потом и вовсе спрашивал, почему женщины любят волосатых мужчин. Я уж
сказала, что только замужние женщины и ответ на свой вопрос пусть узнает у
Бодровой.

В общем, такого рода разговоры ведет со мной мой шеф. Хотя я собеседник
неважный, мне иногда говорить не хочется, а высказаться письменно.

Вечером вчера малость запоздала на тренировку. После разминки пошла к ребятам,
они меня встретили как бога, неровное количество народу было.

Поначалу я очень плохо пасовала, недовольны были мной, но не ругали: было
некому. Со второй командой разыгралась, начала забивать, охватил азарт.

Сашка все говорил мне: "Наташ, ну я же знаю, что ты - Пеле. Он все возмущался:
"Наташ, ну кто тебе поручил меня держать? Или сама выбрала?"

- Нет, Саш, не выбирала сама, - смеялась я.

К концу игры Лева оказал мне честь, взял в свою команду.
Все мы окончательно вымотались в этот день, я даже вспомнила слова Ю.А.

Вовочка из армии письмо прислал. Стихотворение, в основном, содержательное,
о солдатской жизни, сами, видно, сочинили.

Ну и Мартинкины письма меня радуют. О тебе, Гешка, она пока не спрашивает.

8.07.1970 Среда.

Снова о Ю.А. хочу написать. Зовет меня "Наточкой", ласково у него получается.
Водил сегодня экскурсию. У него хорошо это получается, всем нравится, как он
ведет экскурсию. Я должна была за час привести в порядок хотя бы до половины
грядки его, выполоть все сорняки до экскурсантов.

Уже после экскурсии он подошел ко мне, довольный, с хорошим настроением.

- Ну что Ю.А. все нормально?
- Да, все обошлось. Хорошие ребята. Попадаются такие, что и рассказывать им не
хочется. А эти вроде интересуются. Девочки есть симпатичные. Одна там небольшого
росточка, ножки толстенькие, и лицом ничего, симпатичненькая.

Разговариваем мы с ним, а он водит колоском мне по коленке и выше, вплоть до
уровня моего короткого платья, ну как это называется?

Или вот, подошел ко мне, до руки дотронулся, вытер, мол, грязь, до лица.
Я сначала отпрянула, а он: "Ну не увидишь же!"

В конце рабочего дня я убегала пораньше и переодевалась в комнате Софьи
Романовны, а он зерно рассыпал, и заявляет мне: "Тебе ничего не надо помочь?"
 - "Вот шельмец старый", - подумала я, а вслух сказала: "Нет, только скажите
сколько времени."

10.07.1970 Пятница.

Невезучая, непутевая. Ну что хорошего мне послала эта проклятая жизнь, чтобы
снова ударить, заставить расплачиваться?

Геночка, мне плохо. У меня есть мать, отец, к которым я могу броситься на шею
и поплакать, но я не хочу и не могу. Только ты, мой единственный, будешь со
мной и в горе и в маленькой радости, в мыслях моих и душе моей будешь всегда,
не осуждая и не одобряя моих поступков, взглядов, мыслей.

И дай тебе бог, чтобы ты никогда не встречал меня на своем пути, потому что
такие дуры на свете не выживают и мешают жить другим. Это хорошо, что ты
не видишь моих слез, не видишь, как я курю, уже не вынимая изо рта сигареты.
Я - безвольная, да, Ген?

Но, представляешь, успокоилась и больше не плачу.

У Бодровой тоже горе, может быть, пострашнее и непоправимее моего. А она
молодец, держится. Правда, она тоже курила утром, плакала в подушку, как
маленькая, глупая, а может много выстрадавшая девчонка и женщина.

Все говорила: "Хороший муж, хороший муж - и вот он какой оказался. Эти наши
упадшие настроения слились в одно горе и стало немного легче. Валька мне сказала,
что надо смеяться, если трудно и плохо.

И в столовой нас действительно рассмешили Юрий Александрович и Женечка.
Мы сначала не хотели к ним подходить, но потом подумали, что мало радости,
если пообедаем мы поздно - и подошли.

Они, естественно, улыбнулись. Я сказала: "Стоим и думаем: идти к вам или нет."
И Валька: "Ага, а потом решили, что раз вы к нам, то и мы к вам."

Ну начали болтать всякую безалаберщину. Женечка сказал, что готов стоять
с Валечкой вечность, Юрий Александрович покачал головой: "Ну и кот!"
Потом нам Женечка поведал, что Ю.А. ему заявил: "Не приставай ты к девочкам,
не подходи к ним вообще. Я сам ими займусь."

Ой, мы так смеялись с Валькой. Женечка еще такой бесстыдный анекдот
рассказал про трусы. Иногда пошлости помогают в жизни.

12.07.1970 Воскресенье.

Теперь немного полегче стало, а то было разревелась не на шутку. Дело и беда
вся в том, что не понравилось мне в геодезическом, да и девчонок на аэрофотосьемку
не берут. Сплошная техника и нисколечко не интересно, ушла я, не дослушав
экскурсий.

Вспомнила свои растения, землю, цветы и не могла оставаться в геодезическом.
Решила в Тимирязевку пойти. А в Тимирязевке сдавать химию, физику, биологию,
сочинение, а математику не сдавать. И меня охватил ужас, даже жутко стало от всего.

А тут еще к Ирине ехать на занятие по математике. Совсем паршиво. Приехала к
Ирине и сходу: "Ой, Ирина Борисовна, такие  неважные новости. И Рассказала ей
все, только о математике умолчала.

А она сама догадалась, что не сдавать математику и пожалела меня за деньги,
которые я тратила и за то, что выходит зря занималась математикой целый год.
А теперь ни черта не знаю ни одной из сдаваемых наук. Такой душевный человек.
Привыкла я к ней, как к родной. И она сказала: "Жаль расставаться мне с такой
хорошей девочкой!" Советов мне надавала.

14.07.1970 Вторник.

Он! Господи, это был он! Я увидела его из автобуса, когда ехала домой. Около клуба,
недалеко от своего дома он прощался с товарищем.  Промелькнул быстро.
В олимпиечке, высокий, широкий в плечах, какой-то чуб на лоб спадает непонятный,
хороший такой, повзрослевший.

Да, это был Он. Далеко было его лицо и неожиданно так, но я узнала его. И с
удовольствием поехала на тренировку, и разминалась, и играла хорошо и замечательное
настроение только из-за одного Его.

Как много подарил ты мне в этот вечер, Гешенька, счастья. Как подумаю о тебе,
мой миленький, любимый мой, так на душе светло, так радостно. Спасибо тебе, мой
единственный за то, что ты есть на свете, за то, что вернулся, на побывку, наверное,
за то, что вселил в меня счастье и надежду увидеть тебя еще раз, а быть может и
поговорить с тобой, я ведь теперь смелая, могу подойти, если встречу.

15.07.1970 Среда.

Да уж, смелая. Испугалась какую-то зверюшку сегодня. Она выглянула из норки,
где мы собирали землянику и пискнула с каким-то шипением. У меня до сих пор
не вылетает из головы, что это была змея. А змей я боюсь до ужаса. И почему я
так испугалась, дурочка! Укусила бы она меня, и наступил бы конец всем этим мукам.

16.07.1970 Четверг.

С утра я все переживала, как Григорию Данилычу сказать, что надо мне десять дней
за свой счет. Да еще с Юрием Александровичем предстоял разговор. Утром сегодня
собиралась я молотить, пришла в шестую за пакетами. Юрий Александрович зерно
рассыпал.

- Юрий Ксаныч, у нас пакеты есть?
- Да, есть - он встал, подошел ко мне. Заглянул в глаза, положил руку на плечо.
Я отпрянула и прислонилась к шкафу. А он гладит по руке и как ни в чем не бывало
говорит: "Так куда характеристику тебе писать-то?

Я растерялась, вывернулась из-под его руки и сказала:
- В институт.
- На очный?
- Да...

Характеристику он мне написал хорошую, толковую. Я ему благодарна. И жаль мне
его было, когда он сказал: "Что же я делать без тебя буду? Столько работы!"

Не знаю, кто будет у него работать вместо меня. Позвал меня к себе в кабинет,
долго говорил со мной. И я поняла, что мне надо идти на селекцию и семеноводство.

18.07.1970 Суббота.

Ну вот. Взяла за свой счет две недели. Ю.А. все для меня сделал, даже за Гришку
подписал заявление. Валька все подшучивала над ним: "И как вы, Юрий Ксаныч,
решились на такой шаг! Где вы еще такую Наташу найдете? Не отпускайте ее,
Юрий Ксаныч, уговорите идти на заочный."

А он молчал. Он уже предлагал мне пойти на заочный в ВСХИЗО, но на дневной
мне безумно хочется поступить. Он курил и молча рассыпал зерно. Мне так было
грустно, сердце упало.

Когда я уходила, я зашла к нему попрощаться. "Ну я пошла, Юрий Александрыч."
Он взглянул на меня, грустно улыбнулся, сказал: "Возвращайся к нам." Я, конечно,
обещала вернуться, сказала "до свидания" и убежала.

Да, за этот год я рассталась с Ириной со слезами в горле и вот с Ю.А. почему-то
трудно было расставаться. Возможно, я провалюсь и вернусь в НИИ, но не хочется
об этом думать.

Поехала на тренировку. Разминались босиком на травке, народу мало было, потому
что жара 32 градуса, потому что лето - и многие в отпусках, пятница - уехали на дачу,
в турпоход, и еще: в душе нет горячей воды.

Я поиграла с рахитами, потом пришел Саша в белых трусиках.  А я ему: "Саня, какой
ты молодец! Он подошел ко мне, улыбающийся, и говорит: "Здравствуй, Наташенька.
Сейчас Илья придет, твой любимчик."

И кретинством занялся, доводил меня Ильей весь вечер. Да и вообще, хамски себя
вел, надо с ним построже. А то привык ко мне и думает, что  ему все можно, нашел
простую.

А Витька у нас командиром вчера был. Кричит, кому куда бежать, откуда бить, кому
пас давать и какой пас, прыгать или не надо, в какой зоне стоять в защите, кого
держать и т.д.

Уморил нас окончательно. Мы втроем против пятерых играли, черт возьми, все же
выиграли, довели до 15-ти. Но было жарко, все насквозь промокли, измотались. Жаль,
что вода холодная в душе, не помыться даже как следует.

Но вообще я люблю такую игру, где можно до конца выложиться, до минимума,
чтобы болели руки, ноги, чтобы хотелось пить до изнеможения и чтобы пропотевшие
майки говорили о результатах хорошей работы.

Сегодня отвезла документы в ТСХА,  иными словами, в Тимирязевку на
агрономический факультет отделения "селекции и семеноводства."

19.07.1970 Воскресенье.

Приходила Машкова сегодня. Загорали за моим огородом, я учила зоологию,
а она читала. Почему, ну почему она ничего не сказала мне о Гешке, ни слова.
Я уверена, что его я видела, мне сердце подсказало, что это был ОН. Сказала бы
она мне про него пару слов и быстрее учила бы я, быть может, зоологию свою,
все эти предметы!

Про то, что у них в доме свадьба, она мне рассказала, брат Холопова двоюродный
женился. Это мне совсем неинтересно.

20.07.1970 Понедельник.

Бодрова ко мне сегодня приходила с Генкой и Таней своей. Расстроила. Мой
бедный Юрий Александрыч сидел до 9-ти часов, рассыпал зерно. Никто ему
не помогает.

Вальку спросил, почему она меня не уговорила идти на заочный. Валька говорит:
"А почему вы, Ю.А. не уговорили сами?"
- Она не послушалась. Упрямая.

Еще Валька спросила, понравилась ли я ему и чем. А он ответил, что у меня
красивые ножки. Уже старый, а глупенький. Я на него даже не обиделась, если
он действительно так сказал.

22.07.1970 Среда.

Вчера Витька не взял меня в свою команду. Меня это не обидело, а разозлило.
Играла с Выставкиным и с крупным счетом мы выиграли. Витька, конечно,
остался недоволен и поделом ему.

У меня вообще-то тоже неважное было настроение. А возвращалась домой
грустная какая-то. Ругаю себя за маленькую слабость, которой я подвергла себя.
Иду и думаю, что если бы рядом вдруг очутился Генка, я бы уже не в силах
сдерживаться сказала ему убитым голосом:
"Ген, я безумно люблю тебя... Я больше не могу."

Подумала так и какая-то вдруг слабость охватила меня, прислонилась к скамейке,
не пойму, что со мной. Немножко постояла и сказала: "Наталка, ну как тебе не
стыдно? Возьми себя в руки." Бывает. Надо забыть. Иногда ночью со мной такое
случается. Одиночество какое-то давит. Ну ничего. Это пройдет.

23.07.1970 Четверг.

Ездили с Машковой в театр "Современник" на "Землю Замоскворецкую". Так
поставлена вещь и артисты - очень понравилось.

А потом мы молчали, у нас было поганое настроение. Машкова обиделась на меня
за то, что не пошла с ней курить в курилку в театре во время перерыва.

Люська - высокая и стройная девушка с короткой стрижкой и маникюрными ногтями.
Платья и юбки у нее, конечно, мини, держится она с достоинством и гордо. Манеры
поражают. Смотрю на нее и думаю: "Боже мой! Как она выросла!"

Где же твоя простота, Люська? Может быть я очень редко бываю в театрах, вообще
не бываю в кафе, ресторанах, не курю в обществе, не играю в жизни роль, а если
играю, то — крестьянки. Меня как будто привезли из деревни. И я смотрю на всех
и удивляюсь.

Сидит Люся в кресле, неподалеку еще такие же сидят, по манерам не отличишь.
Сидят ровно, неприступно, сигарета между пальцами с длинными ногтями, вид -
оригинал, в общем.

Говорю ей: "Люсь, пойдем."
- Успеем, - ответ со сцены, - как ты думаешь, что здесь было написано? - вопрос
после некоторой паузы и облачко дыма.

Мне хочется вырвать у нее сигарету, засмеяться и сказать: "Люсь, здорово, как в
кино!" И потащить ее за руку за собой вверх по лестнице. И чтобы она не жеманилась,
не строила из себя интеллектуальную графиню, девицу городского типа.

Но мне совсем не смешно. Сижу как дурочка, не знаю, куда смотреть, куда руки
девать, каким тоном разговаривать с ней. Сообщает мне строгим деловым тоном:
"Отдала брюки шить, из льна." Ну что особенного тут? Будет ходить в клешах,
ведь все же ходят, мода же, Наташка, ну чему здесь удивляться, ведь ты же сама
рада была бы иметь такие брюки и смотришь с упоением на тех, кто носит их.

Неужели работа, окружающие люди так противоположно нас разделили?
Я ничего не понимаю, совсем ничего. Слепая, деревенская девчонка. Откуда в
тебе столько простоты?  Для бабок и мужиков ты хорошая, а для молодежи.
А может я старею? Наташка, ты стыдишься общества, ты боишься его, да?
Нет, я с удовольствием езжу на тренировки, я не боюсь, только я не могу в
жизни так подражать, копировать модных красавиц. А может все это естественно,
да ты ни черта не понимаешь?

Генка? Геночка мой! Ты такой же, как Люся, да, и девчонок ты уважаешь таких?
Каких таких? Ну я не знаю, Генка, стройненьких, слабеньких, красивых, молодых,
девчоночек, в общем. Ой, я сама не знаю, что вдруг взбрело в голову. Я люблю
тебя, люблю без памяти, до смерти люблю.

Иду вчера домой. Темно и никого народу. Иду и курю, как мужик, одну за одной.
Так вдруг себя жалко стало. Какая-то, думаю, обособленность во мне есть. И с
тобой нельзя встречаться из-за этой обособленности.

И подумала: "А вдруг у тебя девчонка есть?" Ух, убью ее. Не дам ей целовать тебя,
ласкать, видеть тебя. Ну вот, видишь, какая я дура? Но ты даже не представляешь,
как мне было хорошо, когда я увидела тебя из автобуса.

А Машкова ничего мне не рассказала о тебе, что ты приехал, какой ты стал красивый.
А сама я не стала выспрашивать, хотя мне очень хотелось.

Пишу всякую белиберду и жду тренировки. Отвлечься хочу от невеселых уроков и дум.
Курю, Гешка я, много. Пахнет от меня табачищем. Когда-нибудь это будет известно,
меня засекут того хуже.

Скучно, Гешка и одиноко жить. Иногда столько сразу впечатлений, захлебываешься
от счастья, столько событий, а потом снова грусть, тяжкие будни. Я все время ждала
чуда, вот-вот, думаю, придет оно ко мне... А какое оно, какого цвета? Я не знаю, Генка.

Может это ты - мое чудо? Я тебя превратила во все святое, прекрасное и желанное.
Как я забуду тебя? Ведь человек не может жить без мечты, без любви.

Лермонтов писал об одной женщине много, часто, всегда ее помнил - памятью горькой,
но так и не оставившей его сердце...

Я к вам пишу случайно право;
Не знаю как и для чего.
Я потерял уж это право.
И что скажу вам? - ничего!
Что помню вас? - но, боже правый,
Вы это знаете давно;
И вам, конечно, все равно.

Она вышла замуж за другого, а он не мог забыть ее до самой смерти. Лермонтов
не был рожден для простых чувств.

25.07.1970 Суббота.

Приходила Бодрова. Я ей была очень рада. Погано на душе, скорей бы все
кончалось, господи!

Рассказала мне столько всего: и что такое ген, мутационная изменчивость, диплоиды,
полиплоиды, дигибридное скрещивание, отдаленная гибридизация. На работе все в
порядке. С Ю.А. работает Наташка. Все млеет от его взглядов, глупенькая. Да вообще,
странная девчонка, бегает за ребятами так надоедливо и бесстыдно.

26.07.1970 Воскресенье.

Снова приснился. В самом лучшем виде. Ну что с тобой делать? Хотя я не оставляю
тебя ни на мгновение. Ты постоянно со мной, везде и всюду в мыслях моих.

В вечерке стихотвореньице подвернулось. Пожалуй, напишу.

От любви взаимной и пылкой
Отказались в какой-то час...
Где, когда, на какой развилке
Навсегда раздружили нас?

Этим горестным думам вторя,
Шла к тебе я и не дошла,
Между нами создали море
Незаметные капли дождя.

А потом заметала вьюга
Перекошенные пути.
Мы шутя потеряли друг друга,
Чтоб всерьез никогда не найти.

Ирина Кузнецова.

Гешка, я снова вынуждена просить у тебя прощение, милый. Я написала Мартинке,
что ты приехал на побывку, что мы ходили с тобой в кино. Как-то еще в прошлых
письмах я писала, что мои любимые цветы ландыши и ты дарил мне их на день
рождения.

Безрассудно и глупо так писать, правда, Гешка? И когда-нибудь надо сочинять
размолвку нашу с тобой. Но кого винить тогда в том, что мы уже не вместе?
Об этом я не думала. Потому что я хочу, чтобы все это было - и ландыши,  и кино
и ты - наяву. Одного мгновения такого счастья хватило бы мне на всю жизнь.

Знаешь, Ген, мне в голову мысль пришла. Когда мы с тобой будем совсем-совсем
взрослыми, я найду тебя и подарю эти свои записи. Ведь много здесь о тебе, ради
тебя я начала его писать и закончу, когда разлюблю тебя. Может тебе будет когда-
нибудь очень тяжело и эти строчки помогут тебе, тебе будет приятно читать о том,
какой ты замечательный, как тебя любила одна глупая девчонка. Я насочиняю уйму
стихов о любви к тебе, они будут посвящены тебе и тебе может быть будет чуточку
приятно, что есть на свете человек, который прошел с тобой всю свою жизнь,
который любил тебя самой чистой, самой искренней любовью, которой может быть
тебя никто никогда не любил.

Мне кажется, если б ты появился вдруг передо мной, не смогла до тебя дотронуться,
такой ты неприкосновенный.  Я смотрела бы на тебя широко раскрытыми глазами,
не моргая и не закрывая глаз. Я бы не смогла справиться с таким огромным
счастьем, вдруг обрушившимся на меня. Я люблю... люблю... люблю тебя, слышишь,
мой глупый, жестокий, недогадливый.

Как я живу-то без тебя, господи, сама не представляю. Вот что такое любовь.
Это адская мука, постоянное ожидание и вечная надежда на капельку взаимности.
Да нет, какая уж тут взаимность! Один мимолетный взгляд успокоил бы, принес
конец такой нестерпимой жажды видеть тебя.

О господи, помоги мне забыть. Я больше так не могу. Я люблю его.

27.07.1970 Понедельник.

Тяжелый все же камушек лежит на сердце. Скорей бы все это кончалось.
Экзамены эти, все. С тяжелой душой ложусь, с еще более тяжелой просыпаюсь.
И каждый божий день встаю, иду в сад учить, а учить не хочется. Заставляю
себя, запоминается плохо, такая масса всего материала обрушилась. Курю и
все равно волнуюсь.

Сбежала от уроков сегодня в кино на "Девичий заговор", хоть чем-то  развлечься.
Видела Колю Татарчука, правда, он меня не видел. На побывку, наверное, приехал.
Взрослый такой, длинный и худенький.

Надежда письмо такое хорошее прислала. Да, трудно писать, когда переживания
изгрызли всю душу.

28.07.1970 Вторник.

Чудно! Не хочу спать. Уже 12 часов ночи. Завтра ехать за экзаменационным
листом. Хм. Ну чего переживать-то... И вообще, я зареклась в дневнике писать
только хорошее, чтобы приятно читалось. Вот эту тетрадку я начала перечитывать-
и вроде ничего, легко читается. Ну так и быть, выберу из уходящего дня что-нибудь
хорошее.

Приехала с тренировки. Ничего поиграли, только споров много было, Выставкин
все выступал не по делу. Витю мне жалко. Единственный человечек, который мне
нравится здесь. Он очень милый, приятно улыбается и вообще, хороший. Мне он
очень нравится в игре.

Выставкин меня держал сегодня, мы проигрывали, очень много было крику, всяких
споров. Кстати, приезжает Надежда в пятницу. Мне как-то от этого ни грустно, ни
радостно, так...

29.07.1970 Среда.

Ну вот, стало быть, получила экзаменационный лист, расписание экзаменов.
В воскресенье 2 августа еду на химию.