Жестокая добродетель

1
Печальные известия, как к ним ни готовься, как ни настраивайся, всегда приходят неожиданно. Вот и в этот раз, хотя Максим уже слышал, что их первая учительница сильно приболела, но все же как-то не думал, что все произойдет так быстро и нежданно. Одноклассники сообщили ему, что их дорогая, любимая и всеми обожаемая Евгения Алексеевна скончалась.
Ее, учительницу младших классов, любили все. И те, кто учился у нее до Максима, и те, кто после. Она была человеком удивительной доброты, обаяния и скромности. Но не только за это любили ее все ученики и коллеги. Не меньшую роль сыграли ее открытость, честность и справедливость. Дети вообще очень чувствительны к любой предвзятости или однобокости в отношениях и всегда чисто интуитивно тянутся к честному и объективному преподавателю.
И вот ее не стало. Их уважаемой и любимой первой учительницы. Максим, как ни занят был делами, решил все отложить и непременно съездить в родной, но слегка подзабытый уже поселок на прощание с дорогим ему и всем его одноклассникам человеком.
На траурные мероприятия их класс собрался почти в полном составе. Пришли даже те, кого Максим не видел со дня окончания школы. Он невольно, исподволь, разглядывал так изменившихся, ставших взрослыми и солидными вчерашних мальчиков и девочек из своего класса. Взгляд его вдруг случайно выхватил особенно памятное и родное ему лицо. «Ленка! Точно, Ленка, - мелькнула мысль, - Господи, все так же молода и красива! Мы все явно повзрослели… постарели даже, я бы сказал. А она все такая же! Чудеса, да и только!». При этом что-то шевельнулось, что-то дрогнуло у него внутри. Разом нахлынули сумбурные воспоминания, отрывочные картинки из школьных и студенческих дней, так или иначе связанные с Леной.
Народу на похороны собралось много. С кладбища кто-то направился пешком к старым друзьям, чтоб помянуть усопшую в узком кругу, кто-то, не желая выказывать при всех свое горе, отправился домой, часть людей расселись в микроавтобусы, чтобы организованно добраться до столовой, где был запланирован официальный поминальный ужин. Максима усадили в один из автобусов, но он вдруг увидел в окно, что Лена пошла пешком. К тому же одна. Он выбрался из автобуса со словами: «Я лучше пешком. Прогуляюсь по родным улицам», а сам поспешил присоединиться к грустной, неторопливо идущей Ленке.
- Привет, - догнал он ее.
- Привет, - бесцветно-равнодушным голосом ответила она.
«Не рада, - с досадой подумал он, но тут же попытался оправдать ее холодность, - а может, просто скорбит по учительнице? Не самый приятный сегодня день для нас всех и не самый лучший повод для встречи».
- Да-а, надо ж так, - задумчиво произнес Максим, - каждое утро в детстве собирала нас в классе наша родная Евгения Алексеевна. Выросли, разлетелись, разъехались кто куда. У всех свои дела, своя жизнь теперь. И вот надо ж так, снова, спустя столько лет, опять собрала она нас всех вместе. Да только в последний раз теперь уже! Печально…
- Да, печально, - эхом отозвалась Лена.
Шли молча. Нахлынувшие мысли бурлили в голове. Мелькали отдельные картинки из детства, из прошлого, острием вонзались в душу всплывшие вдруг в памяти неприятные моменты и грешки, теплом грели добрые воспоминания… Трудно было все это как-то упорядочить, и непонятно было с чего бы начать разговор.
Первой нашлась Ленка:
- Как ты живешь? Я слышала, преуспеваешь?
- Да как тебе сказать, Лен. Что значит «преуспеваешь»? Все в этом мире относительно, - философски заметил Максим, — но в целом, да. Грех жаловаться. А как ты?
- Я? А что я…
Лена подняла голову, задумчиво посмотрела на белое облако, висящее высоко в небе. Начинался вечер погожего дня позднего августа. Было на редкость тепло и тихо. Первые желтые листья на тополях предвещали скорую осень. Легкий ветерок едва шевелил переспевшую траву вдоль дощатого тротуара. Неторопливо шагая, они приближались к мосту через небольшую речку. Этот старый деревянный мост был только для пешеходов и находился поодаль от автодорог и основных улиц. Его окружали молодые кусты и вековые деревья, растущие по берегам небольшой речушки. Место было тихое и уютное. Раньше, в молодости, они часто стояли здесь вдвоем. Болтали, мечтали и даже, кажется, целовались…
- Постоим? – предложила Лена.
- Да. Наше место. Помнишь?
- Помню, - очень тихо произнесла она, облокотившись на перила и задумчиво глядя на маленькие водовороты в небольшой заводи, образовавшейся у корней старого тополя, стоявшего прямо у воды.

2
Она была обычной девчонкой из их класса. Ничем особенным не выделялась. Просто одноклассница. Впервые он обратил на нее внимание случайно классе, наверное, в восьмом или в девятом. Был «Осенний бал». В их школе была такая традиция: вскоре после начала учебного года устраивали общешкольный вечер для старшеклассников. С танцами, с номерами художественной самодеятельности, с легким чаепитием. Это было здорово. После длинных летних каникул все встречались вновь. И такое неформальное общение очень помогало и детям снова обрести себя в коллективе, и учителям, как бы заново настроиться на подросших и изменившихся за лето учеников.
Объявили «белый танец». Максим, напрыгавшись в трех быстрых танцах перед этим, решил немного передохнуть. Вышел из зала и спустился на первый этаж, где составлены были лишние стулья. Там в одиночестве уже сидела Лена. Он сел рядом.
- Чего это мы отлыниваем? А? Почему не танцуешь? – шутливо обратился он к ней. Она пожала плечами. От этого движения ее легкое вечернее платье чуть сдвинулось на плече и Максим невольно увидел под ним кружевную полоску женского нижнего белья. Он вдруг неосознанно попытался представить то, что приоткрылось под платьем, но по-прежнему скрывалось под кружевами. Молодую, только-только созревающую девичью грудь. По-настоящему, вживую, он никогда, ни разу еще ничего подобного не видел. Разве что, только на картинках. Но воображение его настолько распалилось, что ему стало вдруг неудобно. Смутившись от собственных мыслей, Максим побыстрее перевел взгляд на лицо девушки, собираясь сказать что-нибудь отвлеченное и шутливое. Но вместо этого удивленно отметил про себя: «Господи, как она похорошела за это лето! Да она просто в красавицу превращается! Надо же! Гадкий утенок становится грациозным лебедем? И как я ее раньше не замечал?». Он снова посмотрел на кружевную полоску, по-прежнему видневшуюся из-под сгиба платья, на оголенные руки, на лицо и длинные, аккуратно собранные на затылке волосы… Такое все хрупкое, нежное, такое все беззащитное и ранимое! Внезапная нежность проснулась вдруг в нем к этой, казалось бы, давно знакомой девочке! Он смутился окончательно.
-Ладно, отдыхай. Не буду тебе мешать, - единственное, что он нашелся сказать, резко поднялся и ушел в зал.
Там было, как всегда, шумно и весело. Его звали то к столу, там нарезали очередной торт, то в круг друзей, которые отплясывали быстрый танец под музыку популярной песни. А он все никак не мог прийти в себя от только что увиденной им неожиданной девичьей красоты и от столь же неожиданного, нового для самого себя этого чувства нежности и желания закрыть собой, защитить, не дать никому в обиду эту чудесную девочку. Он не понимал, что с ним происходит.
В конце вечера Максим переборол свою робость, выбрал подходящий момент и снова подошел к Лене:
- Слушай, я это… Ну… Поздно уже. И темно. Можно, я провожу тебя?
Лена улыбнулась.
- Можно, Максим. Тем более, что Аня сегодня ушла раньше. За ней отец приходил, а она меня не предупредила. Обычно мы же с ней вместе домой идем, а тут…
- Ничего! Ну и ничего, что Аня уже ушла, - обрадовался Максим, - я провожу. Договорились?
В те времена на многих улицах поселка освещения либо не было совсем, либо не всегда работало. Лена с Максимом шли по темной улице, обсуждая прошедший бал, вспоминая что-то из событий минувшего лета, делясь планами на новый учебный год. Словом, просто болтали. Вдруг Максим остановился, придержал Лену за руку:
- Стой! Тут лужа большая, на всю дорожку.
- Да? Ой, как ты в такой темноте ее увидел? Я, кстати, в темноте совсем ничего не вижу. Как нам пройти? Ты видишь, где сухо?
Нет. Максим не видел. Точнее, видел, что сухой тропки нет. Обойти лужу не представлялось возможным. Если только вернуться назад и попытаться пройти по другой стороне улицы. Но не факт, что и там нет луж. И тут ему в голову пришла шальная мысль. Он вдруг подхватил Ленку на руки и смело пошел вперед. Она охнула и крепко обхватила его за шею. Ноги он, конечно, промочил насквозь, но это была такая мелочь по сравнению с ничем несравнимым ощущением от ее нежных рук на его шее! Он готов был нести ее хоть до самого дома!
Они стали встречаться. «Ходить», как тогда говорили. О некоторых парочках знали все в классе. Кто с кем «ходит». Но про Макса и Лену не знал никто. Не то, чтоб они старательно скрывали свои отношения, просто не считали возможным их как-то афишировать. Зачем? Им было хорошо вдвоем. Они оба были очень начитанными, эрудированными и думающими людьми и им было интересно друг с другом. Кроме того, у Максима нет-нет, да возникала мысль: вот бы увидеть, а еще лучше погладить, поласкать так соблазнительно торчащие под одеждой упругие Леночкины груди… Но он тут же, устыдясь, одергивал себя. И они вновь все говорили и говорили. Обо всем на свете. 
После окончания школы Максим поступил в институт и уехал в город. Так, запросто, городом все в поселке называли областной центр. Лена же осталась дома. У нее в то время сильно заболела мама. Надо было ходить за ней, помогать отцу по хозяйству, и присматривать за младшей сестренкой, которой только еще предстояло пойти первый раз в первый класс. Но в каникулы, когда Максим приезжал к своим родителям, они снова встречались и проводили много времени вместе. Более того, их отношения перешли на какой-то новый уровень. Когда Макс уезжал первый раз, только что поступив в ВУЗ, в ту прощальную их встречу, он набрался храбрости и поцеловал Ленку. По-настоящему. То есть, теперь они уже не были просто одноклассниками, просто друзьями. Теперь в их отношениях появилось нечто, более близкое, более интимное, более чувственное.
Ленка была счастлива. Она целиком и полностью отдалась этому новому чувству – чувству доверия, чувству своей зависимости от любимого человека, чувству такой светлой и чистой любви, какая возможна только в юности. Такой бывает только Первая Любовь. 
Закончив первый курс и отработав все лето в студенческом строительном отряде, Максим приехал домой, в родной поселок аж на целых две недели. В первый же день он примчался к Лене:
- Леночка, дорогая моя. Очень по тебе соскучился, но, понимаешь, тут у моих родителей свои планы. Надо им помочь. Поэтому я пока буду занят, не теряй меня. Приду, как только освобожусь.
И исчез. На все две недели. Ленка не находила себе места. То сердилась на Макса, то оправдывала его, уверяя саму себя, что родители – это важнее. И дело, скорее всего, действительно серьезное, раз не может он к ней даже на пять минут заглянуть. Но все одно, какой-то червячок поселился в ее душе. Так и точил, так и изводил ее: «Не любит… Бросил. Наплевать ему на меня. А может, уже нашел другую? А как же я? Как я без Него? Нет! Это невыносимо!».
И вот однажды Максим пришел. Был обычный рабочий день. Мама у Ленки лежала в больнице, отец был на работе, сестренка в школе, на продленке.  В доме у Ленки они оказались одни. Она собиралась серьезно поговорить с любимым. Расставить точки над «и». Много раз она в своих мыслях говорила с ним об их отношениях. Вернее, о его отношении к ней. Сколько раз она готовила свою гневную, обличительную речь! Сколько раз в ее голове крутились строчки из популярной тогда песни:

«Сняла решительно пиджак наброшенный,
Казаться гордою хватило сил.
Ему сказала я: всего хорошего!
А он прощения не попросил».

Но стоило ему только войти, как вся ее решимость, вся обида, все заготовленные слова, все куда-то пропало! Они обнялись и долго стояли так молча. Потом прошли в ее комнату. Она ходила из угла в угол, собираясь с мыслями, а он присел на ее аккуратно заправленную кровать и смотрел на нее.
- Лен, ты прости меня, что не появлялся. Ну, действительно, занят был! Батя так загрузил, что весь день в работе, а к ночи просто валюсь с ног от усталости! Извини.
Ленка подсела к нему, хотела что-то сказать, но потом просто обняла и поцеловала. Он тоже начал страстно целовать ее. Она откинулась на спину и легла поперек кровати.
- Возьми меня, - еле слышно прошептала она.
- Что? – не понял Максим.
- Возьми меня, - чуть громче повторила она, - я твоя! Я хочу быть твоей! Возьми меня, сделай это прямо сейчас!
- Сейчас? А вдруг кто придет?
- Не придет.
- Нет, Лен, - Максим поцеловал ее в щеку, потом встал и отошел к двери, - нет, Лен. Давай, как-нибудь… потом.
Он развернулся и выбежал из дома. В дом своих родителей он шел в полном смятении. Все произошедшее не укладывалось в его голове. И ее неожиданное предложение, и его трусливый отказ и побег… Он не мог объяснить самому себе свое паническое бегство, свою растерянность, свое смятение. Потом, немного успокоившись, попытался рассуждать более здраво: «Отказался. Сбежал. Почему? Наверное, побоялся своей неумелости, неловкости, неопытности в таком деле. Ведь у меня ни с кем и никогда пока еще не было секса. Побоялся опозориться перед Ленкой? Сделать что-нибудь не так? Но ведь и у нее этого еще не было, ведь и она в первый раз! Я на тысячу процентов уверен в этом! Или я просто не хотел ее? Что за чушь! Хотел, конечно. И хочу!!! Тогда почему сбежал? Побоялся делать ЭТО в их доме? Вдруг, кто-то придет?».
Он мучительно искал оправдания для самого себя. Искал и не находил. Подспудно, исподволь понимая при этом со всей четкостью, ясностью и очевидностью истинную причину своей трусости. Понимал, но боялся признаться себе в этом. А причина была лишь одна – он испугался ответственности. Испугался связать себя с ней навсегда. Ведь если бы он сейчас переспал бы с Ленкой, то все! Ни она, ни их родители, да что там! главное, и он сам не позволил бы себе потом даже думать о другой женщине! А в том, что Ленка – единственная его любовь на всю жизнь, он далеко не был уверен.
Да, она ему нравится. Да, он хотел бы близости с ней. Да, да, да! И все-таки – нет! Столько девчонок вокруг. И где-то, возможно, где-то совсем рядом живет и ждет его ОНА - та, единственная и неповторимая! Та, которую он полюбит раз и навсегда. Полюбит по-настоящему! А Ленка? Скорее, это влюбленность, увлечение, романтика юности. А хочется встретить любовь взрослую, настоящую, всепоглощающую!
И это не Ленка.
Эта подспудная мысль была ужасной, постыдной для него, но тем не менее единственно правдивой и истинной.
Вскоре он уехал на учебу. И больше не приезжал. А если и приезжал на каникулы к родителям, к Лене не заходил. Боялся нарваться на откровенный и неприятный разговор. Да и что он мог сказать ей? «Прости, но я тебя не люблю»? А кого люблю? Пока никого. Пока. Возможно, встречу свою единственную. Но это не ты, Лена». Так что ли? Бред! Тем более, что она-то его любит! Это же ясно…
Шло время. Страсти понемногу улеглись. А на пятом курсе Максим женился. Его жена, Юля, была, что называется, из другого круга. Он же, как ни крути, был человеком сельским. Деревня. А Юля – из городских. Из очень интеллигентной семьи. Кроме того, ее отец, тесть Максима, входил в когорту руководителей высокого ранга. Но это был брак отнюдь не по расчету!  Максим действительно влюбился. И приложил немалые усилия, чтоб добиться внимания и взаимности первой на курсе красавицы Юли. По неписанному закону джунглей он в довольно жестком соперничестве сумел оставить позади себя огромное количество ее поклонников и ухажеров. А вскоре у них родился первенец. Максим пахал как раб на галерах. Ради любимой жены и сына он готов был на все. Работать, любить, ублажать, содержать семью в достатке. И это ему удалось. Тесть, несколько настороженно относившийся к нему первое время, поверил в способности и искренность зятя, полюбил его и неназойливо, аккуратно, чтоб не обидеть, стал ему помогать. Где советом, где влиянием своим, а где и материально.
Словом, жизнь не просто наладилась, она вошла в определенное русло, которое принято называть успехом.




3
Они стояли на мосту. Ленка все также завороженно смотрела на замысловатые водяные кружева реки. Затем тихо, задумчиво, словно разговаривая не с Максимом, а сама с собой произнесла:
— Вот ты спрашиваешь, как я жила… А я никак не жила. С тех пор, как ты меня бросил, я была, как во сне. В тяжелом, тягучем, сомнамбулическом сне. Все, что за это время со мной происходило, происходило словно бы и не со мной. Назло тебе вышла замуж. Был тут один. Настойчивый. Все обхаживал, да обхаживал. А мне уже все равно было. Что в омут, что в петлю, что замуж за него. Все одно. Родила дочь. Потом развелись. Потом умерла мама. Потом запил отец. Потом Светка выросла. А я и не заметила, как… Уехала. Даже не пишет. Что о тебе, что о ней только от других людей и узнаю. Жизнь утекла, как вода вот в этой реке. Вот смотри. Нет, не туда. Вот сюда посмотри. Видишь, воронка закручивается? Рождается. Смотри, смотри. Вот она растет, крепчает. А вот она в гордыне своей из тихой заводи устремилась на стремнину. Видишь? И… что? Видел? Видел, как она растворилась в потоке, как ее течением разрушило и унесло? Вот и мы также. Как эти воронки на воде. Рождаемся, растем, мечтаем… а у жизни свое течение! И у каждого своя дорога, своя судьба.
Максим слушал Лену и понимал, а скорее даже сердцем чувствовал гораздо большее, чем было в ее простых словах. Он невероятно живо представил себе, что, когда он рос, богател, делал карьеру, любил, наконец, эта беззащитная девочка, а она по-прежнему казалась ему маленькой, хрупкой девочкой, так вот эта девочка перенесла столько горя, лишений и потерь. Так и не познав счастья. Так и не приобретя самого главного и дорогого в жизни. Ну, если не брать во внимание дочь. Скорее всего, дочка и есть то единственное, что еще осталось в ее жизни, что еще держит ее на плаву.
Словно услышав его мысли, Ленка вдруг тряхнула головой и заявила:
- Да нет! Не так все плохо. Я встретила мужчину. Настоящего. И он любит и меня, и мою дочь. И хотя он намного старше, я надеюсь, что у нас с ним все получится. И семья, и счастье… Кстати, зовет перебраться к нему. В город.
- Лен! Зачем? Ты ведь не любишь его!
- Знаешь, Максим, мы уже не дети. Далеко не дети. Любовь, это, наверное, удел молодых. Пылкие, страстные чувства… Это прекрасно. Но что это дает? Кому-то радость, а кому-то боль и страдания. Сломанную судьбу… Он очень хороший человек. Главное – надежный. У нас доброжелательные, доверительные отношения. Аленку мою любит. Что еще надо?
У Максима защемило сердце. Он искренне почувствовал небывалую вину перед Ленкой. Ему вдруг пришла в голову мысль, что все плохое, все, что случилось с ней в ее жизни, все это случилось по его вине. Мало того, что подло бросил любящую его девочку, так еще и жизнь свою устроил в полной противоположности ее бедам и несчастьям. Ему стало безмерно стыдно перед Ленкой. Горло сдавила боль раскаяния.
- Лен, прости меня, - еле выговорил он, - я виноват перед тобой. Я готов все поправить. Я хочу искупить свою вину. Только не делай глупостей. Не выходи ты замуж за своего хорошего и надежного человека! Я все для тебя сделаю! Все устрою.
Лена посмотрела на него с горькой усмешкой.
- Не надо, Максим. Не кори себя. И не извиняйся. Все уже прошло. И боль, и любовь. Все! У меня своя жизнь, у тебя – своя. И потом. Как ты собираешься что-то исправить? Разведешься с женой и станешь жить со мной? Это же глупо! Возьмешь меня в содержанки? В любовницы? Это еще глупее. Не надо, Максим.
- Ленка, но…
- Не надо, Максим. Не надо.
Они постояли еще какое-то время молча.
Наконец, Лена положила свою руку на руку Максима:
- Ладно. Поздно уже. Мне пора. Не провожай меня, не надо. Прощай!
Она резко повернулась и пошла с моста на берег. Макс дернулся, было, за ней следом, но потом остановился, закурил сигарету и стал долго и задумчиво вглядываться в потемневшую в сумерках гладь реки, думая о своем. Странно, но воронок в заводи возле крней старого тополя больше не было…

4
Приближался Новый год. Все это время после встречи с Ленкой, Максим непрерывно думал о ней, все больше и больше испытывая чувство вины. «Нет, - решил он наконец, - я виноват. А раз виноват, то мне и исправлять». Решив это, он накупил кучу подарков для Лены и ее дочки. Дорогущий телефон, ноутбук, всякие девчоночьи вещи для соответствующего возраста, игровую приставку. Его доходы позволяли сделать эти покупки совершенно незаметно и безболезненно для семейного бюджета. В конце декабря, сказавшись на срочную, но кратковременную командировку, он помчался к Ленке.
Дома ее, однако, не застал. Соседи сказали, что Елена буквально днями уехала «к новому хахалю в город». Максим был расстроен. Но сдаваться было не в его правилах. Переждав праздники, он решительно занялся поиском Лены. Подключив все свои связи и потратив немало усилий, кой-какие следы таинственно исчезнувшей Ленки он все-таки обнаружил.
Нашлась сначала девочка, приехавшая из области, которую зачислили в одну из городских школ. Проследив за Аленкой, он вскоре нашел и Лену. Можно было, конечно, обратиться к услугам частного детектива, но Максим здраво рассудил, что, если что-то знают двое, – знают все. А ему никак не хотелось, чтобы его «тайная миссия» выплыла наружу и чтоб о ней кто-нибудь узнал.
В один из дней, улучив момент, когда Ленка выходила с работы одна, он выскочил из своей машины и поспешил ей навстречу:
- Ха! Какие люди! Как ты здесь? – шутливым тоном делано удивился он.
- Ой, Максим, здравствуй. А мы с дочкой вот, в город перебрались. Я уже и на работу устроилась, Алена в школу новую пошла. А ты как здесь оказался?
- Знаешь, случайно! Заезжал тут по делам. Здесь, рядом. Иду к машине, и вдруг – ты! Здорово, правда?
- Да, здорово…
- Давай, посидим где-нибудь, поболтаем?
- Давай. Только не сегодня. Сегодня я не могу.
- Хорошо, скажи, когда?
- Может, в субботу? Я пойду Аленку из школы встречать, а перед этим можно и встретиться, посидеть. Часика в три, если тебе удобно.
- Давай, там у школы, кстати, и кафешка есть неплохая.
- У школы? – насторожилась Лена, - ты знаешь, где Аленкина школа?
Максим понял, что дал маху, ляпнул лишнее. Так обрадовался встрече с Ленкой, что потерял осторожность.
- Да что ты! Нет, конечно, не знаю! Просто в городе везде полно кафешек всяких… Неплохих… Да, найдем, где посидеть! Где встретимся?
- Утром мне надо в поликлинику заскочить, потом на главпочтамт… Вот, может быть там, возле главпочтамта?
- Договорились! Ну, пока, до встречи, - поспешил Максим ретироваться.
Запрыгнув в машину, он обругал себя в голос:
«Вот дурак! Язык мой – враг мой! Зачем брякнул про школу-то? Нет, надо быть осторожнее! Надо сделать так, чтоб Ленка не поняла, что я пытаюсь помочь ей. Обидится, если догадается. И от помощи откажется. Аккуратнее надо! Тогда и получится все по моему плану, а не по ее!».
Оставалось дождаться субботы.
Частые отлучки с работы наложились на всегдашние и неожиданно возникающие проблемы на службе. Шеф был недоволен. Начинались трения. Дома тоже было не все спокойно. Юлька, как сердцем чувствовала, что у Максима появились какие-то «левые» дела. Пару-тройку раз пыталась завести с ним разговор на эту тему, но он или отмалчивался, или явно уходил от разговора. Но все это казалось ему мелочью по сравнению с новой его миссией, с новой обязанностью, как он считал, – помочь Ленке. Все исправить в ее жизни, загладить хотя бы часть своей вины перед ней. Правда, как это сделать, он и сам до конца не понимал.
Тем не менее, к встрече в субботу постарался подготовиться максимально тщательно. Детально продумал их предстоящий разговор, прикинул, хотя бы в первом приближении, план будущих действий, подготовил худо-бедно какие-то аргументы, чтоб окончательно убедить Ленку опереться в дальнейшем именно на него, а не на какого-то там великовозрастного, но «хорошего и надежного» дядьку.
И вот суббота. Пятнадцать ноль-ноль. Припарковав машину чуть поодаль, он стоял с букетом цветов у крыльца здания главпочтамта, построенного еще в давние времена в стиле сталинского ампира.
«Вот черт, - думал он, - чего ж это я волнуюсь-то так? Прям, как на первом свидании! Даже когда за Юлькой ухаживал, и то, по-моему, так не волновался. Или просто подзабылось уже?». Он еще раз мысленно пробежался по плану своего разговора с Леной. Вроде, все ясно, четко и достаточно аргументированно. А вот и она. Как ни сдерживал себя Максим, но все равно, заметив ее, идущую в толпе прохожих, кинулся навстречу.
- Наконец-то! Привет!
Он потянулся к ней, чтоб поцеловать, но она уклонилась. Вручив цветы, он подхватил ее под руку:
- Знаешь, в центре города полно народа. Везде. Предлагаю поехать в одну кафешку. На окраине. Там тихо, спокойно. Неплохо готовят, кстати…
- А давай, вообще никуда не поедем, - неожиданно предложила Лена, - во-первых, я боюсь опоздать в школу за Аленкой, а во-вторых… Ты посмотри, погода какая замечательная! Давай, лучше погуляем. Где-то здесь недалеко, по-моему, сквер есть. Пойдем туда?
- Хорошо, как скажешь, - пришлось согласиться Максиму. Он побоялся настаивать на чем-либо, опасаясь спугнуть Ленку, настроить ее сразу против себя.
Погода и впрямь была чудесная! Начало марта выдалось на удивление теплым и солнечным. Словно бы после февральских бурь и снегопадов кто-то разом выключил зиму и включил весну. Повернув при этом рубильник на полную.
В небольшом парке, куда пришли Лена с Максимом, дорожки были тщательно почищены и подметены. На весеннем солнце они успели даже уже немного прогреться и подсохнуть. Огромные белые сугробы по бокам покрытых плиткой тротуаров таяли на солнце, струясь в сторону дорожек тоненькими ручейками, которые, как ни старались, но взобраться на подсохшие под солнцем плитки и намочить их не могли, а собирались вдоль сугробов и убегали куда-то вглубь парка, теряясь среди кустов и деревьев. Синицы, прыгая с ветки на ветку, насвистывая так озорно и весело, что, казалось, это не начало только еще, а уже самый разгар весны, что вот-вот распустятся первые листья, а на проталинах, прямо посреди сугробов появятся подснежники. Воздух был на удивление чистым и теплым. Так и хотелось подставить лицо под лучи солнца, закрыть глаза и ни о чем не думать, а просто наслаждаться этим долгожданным теплом.
Все это весеннее великолепие сбивало Максима с делового настроя, путало мысли, обстановка никак не соответствовала тому ракурсу, той обстановке, какую он рисовал в своем воображении, готовясь к встрече, и тому плану разговора, который он наметил. Все изначально пошло как-то не так. Все летело в тар-тарары. И тогда он решился пойти ва-банк:
- Лена, Леночка моя дорогая! Послушай, пожалуйста, меня внимательно. Понимаешь, я хочу тебе только добра. Я достаточно состоятельный человек. Я мог бы помогать тебе материально. Перевести твою Аленку в какую-нибудь престижную гимназию. Хочешь, я куплю вам квартиру? Я все продумал! Ты ни в чем не будешь нуждаться. Выберешь себе работу по душе. Я хочу, чтобы ты была наконец-то счастлива. Ленка, я хотел бы… Я мог бы…
Максим взглянул на Лену и не смог закончит свою мысль. Она смотрела на него с такой нескрываемой усмешкой, с таким чувством превосходства и даже, как на мгновенье показалось ему, одновременно с жалостью и состраданьем, что он невольно замолчал, потеряв нить своей мысли.
- А я и так счастлива, Максим. Мне не надо от тебя ничего. Ни квартиры, ни денег, ни престижной работы. У меня есть все. Аленка, муж, работа. Очень интересная и любимая работа. У меня есть весна, и это солнце, и эти незатейливые первые ручейки. Это все мое! Слышишь, как поют птицы? Они поют для меня! Они рады, что я с ними, а я рада, что они со мной! И я пою вместе с ними. Пою в душе. И мне не нужно от тебя ничего. Спасибо, конечно, я очень тронута твоей заботой, но пойми! Пойми, что у меня своя жизнь. Ее не начать сначала, не вернуть, того, что ушло. Есть только то, что есть сегодня. А у меня сегодня есть все. И я счастлива!
Максим растерялся окончательно. Все пошло совсем не так, как он планировал. Задуманный им сценарий разговора рассыпался, его аргументы поблекли и исчезали на глазах. Черт! Все пошло вкривь-вкось. «Не надо было соглашаться на эту чертову прогулку, – думал он, лихорадочно пытаясь вернуть свои мысли и нить разговора в нужное ему русло, - в кафе, наедине, тет-а-тет, было бы проще убедить ее. А тут ручейки, птички, понимаешь… При чем тут птички?»
- Ну, Лен, ну, при чем тут птички? Ну, поют, и пусть себе поют! Подумай практически! Мы же не птички! Нам жизнь свою надо устраивать, тебе дочку выучить надо и на ноги поднять! Ну! Лен! Я же для тебя… Я же о тебе думаю.
- А я думала только о тебе. Тогда, когда ты исчез. Когда ты бросил меня. Только давно это было, Максим. Так давно, что словно в другой жизни. Теперь все иначе. И давай, закончим этот разговор. Спасибо тебе еще раз. За заботу. Только пойми ты! Мне ни-че-го не на-до от тебя! И прошу, не надо преследовать и выслеживать меня, пожалуйста. Я прошу тебя! Прощай.
Она высвободила свою руку, которую Максим продолжал удерживать за локоть, развернулась и твердой походкой пошла к выходу из парка. 

5
Город готовился к празднованию Дня Победы. Еще в марте руководством муниципалитета было принято решение воздвигнуть памятник на месте массового захоронения умерших от ран в госпиталях города фронтовиков. До сих пор ставили памятники только своим, местным героям. Теперь же решено было увековечить память о всех тех, кто оказался здесь, в этом городе, в глубоком тылу в годы войны после тяжелых ранений, и кто так и не смог поправиться.
Была проведена огромная работа по восстановлению всех имен пациентов госпиталя, данных о том, кто и откуда родом, кто и где был ранен, с какого фронта прибыл сюда санитарным поездом. Специалисты из архивов и волонтеры постарались на славу. Список погребенных здесь воинов, который планировалось выбить золотом на гранитных плитах вокруг памятника, был более, чем солидным.
Тогда же, в марте, шеф назначил Максима членом оргкомитета по строительству мемориала и проведению праздника, ехидно бросив при этом: «Это тебе за твои прогулы. Отрабатывай».
Максим пахал, как проклятый, но все-таки нет-нет, да находил время, чтоб попытаться встретиться и еще раз поговорить с Леной. Но она тщательно избегала его.
Наконец, наступил этот великий праздник, День нашей Победы. Памятник был установлен в десяти километрах от города. Там когда-то, в годы войны, располагался санаторий, в который свозили прибывающих с фронта особенно тяжело раненых бойцов. Там же организовали и кладбище, для тех, кто не смог выжить, кого не удалось спасти врачам.
Всех горожан и гостей города пригласили на митинг, организовав бесплатный подвоз людей автобусами. После короткого митинга планировался концерт военной и патриотической песни, поэтому рядом с памятником на скорую руку возвели сцену, обрамленную металлическими конструкциями для закрепления на них динамиков, софитов и всевозможных плакатов соответствующего тематического содержания.
Вот на эту сцену и пригласили Максима, как представителя оргкомитета, произнести краткую вступительную речь. Народу набралось на удивление много. «Жива, жива еще память народная, - удовлетворенно отметил про себя Максим, - помнит народ и войну, и героев, отстоявших нашу свободу, нашу Родину»!  Он начал читать по бумажке заготовленный загодя текст. В какой-то момент, оглядывая первые ряды собравшихся, он вдруг наткнулся взглядом на Ленку! «Здесь! Она здесь! Впрочем, ничего удивительного» - мелькнула у него мысль. Он знал, что ее дед, участник добровольческого танкового корпуса, умер от ран именно в этом госпитале, и похоронен, скорее всего, как раз где-то здесь, среди тысяч таких же, как он бойцов, не доживших до Победы.
           Присутствие Лены почему-то так вдохновило Максима, что он, отложив бумаги с текстом речи, начал говорить от себя, от души, все больше и больше вдохновляясь собственной речью. В итоге получилось очень трогательно, душевно, искренне. Народ аплодировал ему долго и чистосердечно.
Вдохновленный успехом, он сошел со сцены, намереваясь непременно найти Лену в этой массе народа, и все же еще раз поговорить с ней, убедить-таки принять его помощь, ибо чувство вины перед ней так и не отпускало его.
Пока он выступал, пока пробирался сквозь толпу в поисках одноклассницы, погода начала резко меняться. Так, к сожалению, часто бывает в эти майские дни.
Еще с утра светило солнце, было по-весеннему тепло, и вот уже из-за окружавших поляну сосен наползли невесть откуда взявшиеся облака, подул порывистый ветер, заметались, зашумели кроны деревьев. Неожиданно громыхнуло. Потом еще и еще. «Ну, это уж совсем бы ни к чему!» - подумал Максим, продолжая искать Ленку среди плотных рядов митингующих.
- Товарищи, друзья, - раздался вдруг голос из динамиков, - погода, к сожалению, вносит свои коррективы в программу нашего мероприятия. Поэтому, сразу после открытия памятника, прошу всех разместиться в автобусах. Запланированный концерт патриотической песни состоится сразу после митинга, но уже в стенах Дома офицеров. Прошу не расходиться, а всем организованно прибыть в Дом офицеров на концерт.
Через некоторое время зазвучал приглашенный духовой оркестр, и под звуки марша «Прощание славянки» с памятника попытались снять покрывающую его доселе ткань. Однако, ветер усилился настолько, что ткань все время цеплялась за выступающие части монумента и никак не хотела открыть взору присутствующих скорбные фигуры каменных медсестер, поддерживающих каменного же раненого и обессиленного бойца.
Наконец, организаторам удалось справиться с непослушной тканью, памятник был открыт, и под звуки мелодии песни «День Победы» Давида Тухманова в исполнении все того же духового оркестра, народ начал продвигаться к автобусам, чтобы поскорее укрыться от наступающей непогоды и добраться до Дома офицеров.
И только тут Максим разглядел-таки среди мелькающих спин знакомую прическу и плащ Ленки.
- Лена, подожди, Лена! – закричал он, ринувшись к ней.
Она удивленно обернулась. Он ухватил ее за руку.
- Лен, мне очень нужно с тобой поговорить!
- Максим, давай потом. Ну, не здесь же. Да и дождь сейчас пойдет…
- Ничего. Я на машине. Давай, я тебя подвезу до Дома офицеров, а по дороге и поговорим?
- Нет, Максим. Я здесь с Сашей. С мужем. Мы на автобусе доедем.
Буквально оттащив ее в сторону, ближе к сцене, чтоб не мешать спешащим к автобусам людям, он заговорил еще более горячо:
- Ленка, я хочу… Ну, выслушай же ты меня!
В этот момент снова громыхнуло и ветер рванул с такой силой, что уложенные аккуратно волосы на голове Лены разлетелись, закрыв ей лицо. Она вжала голову в плечи, обхватив ее руками, пытаясь удержать и собрать разлетевшиеся локоны снова.
Вдруг рядом с ними из толпы вынырнула Юля. С усмешкой посмотрела на растрепанную Ленку:
- Ага. Так это и есть предмет твоей необузданной заботы? – Язвительно обратилась она к супругу, — это у нее ты пропадаешь в зачастивших командировках?
- Юля! Ты не понимаешь! Это всего лишь моя одноклассница. Да у нас и не было с ней ничего и никогда! Я просто пытаюсь помочь человеку в трудной жизненной ситуации!
Ветер усиливался. Порывы его становились все безжалостнее. Стоящие поблизости сосны раскачивались и скрипели. Казалось, они стонут в такт ветру. На небе были уже не просто облака, а тяжелые, свинцово-серые тучи. Громыхнуло сильнее прежнего. Кажется, совсем рядом. Перекрикивая шум ветра, Юля зло бросила:
- Ну-ну! Давай! Помогай! А как напомогаешься – приходи забрать вещи. Я приготовлю тебе чемодан. И вали на все четыре. Помогай еще кому-нибудь!
Она развернулась и пошла к своей машине, стоявшей неподалеку, сразу за сценой. Максим дернулся, хотел, было, ей что-то возразить, но понял, что сейчас это бесполезно. Он снова повернулся к Ленке, безуспешно пытавшейся собрать свои волосы хотя бы в хвостик на затылке.
- Лена! Вот ты где, а я ищу тебя по всем автобусам. Думал, ты уже там, - к ним подошел солидного вида мужчина с изрядной сединой на висках и всклокоченной ветром шевелюрой, - пойдем, дорогая, автобусы уже отходят.
- Саша, познакомься, это Максим, мой одноклассник, - кивнула Лена в сторону Максима, - а это мой муж, Александр.
Александр протянул было руку для рукопожатия, но Максим, заряженный какой-то непонятной злой решимостью, вдруг ляпнул:
- А, это тот твой папик, который и «хороший», и «надежный»? – И уже обращаясь к Александру, - погоди, дядя, дай нам поговорить, а? И вообще, встревать в чужой разговор просто неприлично!
- Извините, - возмутился Александр, — это, вообще-то, моя жена! Так что, будьте любезны, молодой человек, отпустите ее руку. И если она захочет, вы продолжите ваш разговор как-нибудь в другой раз.
Ветер окончательно разбушевался. Теперь качались и скрипели уже не только деревья, но и металлические конструкции, наспех установленные на сцене, возле которой происходил весь этот разговор. С неба полетели первые, крупные, но пока еще редкие капли дождя. Ветер подхватывал их и бросал Максиму прямо в лицо. Но он не замечал их. Распаленный всей этой ситуацией и дополнительно заведенный намеком Юли о предстоящем разводе, он был уже неудержим.
- Слышь, папаша, валил бы ты отсюда! Мы сами решим, где и когда нам разговаривать, а когда нет…
Максим не успел договорить, Александр шагнул к нему и схвати за грудки:
- Закрой рот, молокосос! И отстань от моей жены, не то…
- Что «не то»? – Взвился Максим, вцепившись свободной рукой в плечо соперника и пытаясь оттолкнуть его, - что «не то»? Ну?!
- Прекратите! – Закричала Ленка, растаскивая их, как двух вцепившихся друг в друга петухов, - прекратите сейчас же! Как вам не стыдно! Что вы как дети? Саша, прошу тебя, иди в автобус. Я буду через минуту!
Александр отпустил Максима, выдохнул, пытаясь взять себя в руки. Неожиданно спокойным голосом сказал:
- Хорошо, дорогая. Ровно минута.
Развернулся и пошел в сторону стоявших на обочине трассы автобусов.
- Ленка, поехали! Поехали со мной! Спокойно все обсудим в машине! Прошу тебя! – перекрикивая гром и шум ветра настаивал Максим, все также крепко удерживая руку Лены за рукав плаща. Та безуспешно пыталась вырваться.
- Нет, Максим, нет! Оставь ты нас в покое, - она уже кричала изо всех сил, - ты уже однажды разрушил мою жизнь! Зачем, скажи, зачем ты делаешь это снова?! Зачем ты снова хочешь все поломать, все, что у меня есть?! Прошу тебя, умоляю! Мне ничего не нужно! Только оставь меня в покое!!!
Ей наконец-то удалось вырвать свою руку, она повернулась и торопливо пошла к автобусам. В этот момент ветер рванул так, что сорвал плакат с конструкций на сцене, а следом за плакатом начала заваливаться и вся плохо закрепленная конструкция. Максим с ужасом понял, что еще мгновение, и все это железо рухнет прямо на Ленку!
- Лена! – Крикнул он в отчаянии. Но она то ли не услышала его за воем ветра, то ли не захотела услышать.
С грохотом железные балки и опоры ринулись вниз. В последний момент Лена почувствовала опасность, попыталась сделать шаг в сторону, но было уже поздно, груда железа обрушилась на нее, сбив с ног.
Максим рванулся к ней. Но железные трубы и профили оказались слишком тяжелыми. Он повернулся в сторону автобусов, закричал, размахивая руками:
- Сюда! Помогите! Сюда!
Десятка полтора мужчин и несколько женщин выскочили из автобусов и бросились к нему. Общими усилиями им удалось приподнять часть конструкций как раз там, где находилась Ленка. Открывшаяся картина была ужасной: голова Лены была в крови. Железный штырь, предназначенный, видимо, для крепления какого-то оборудования пробил ей грудную клетку.
- Поднатужьтесь, мужики! – Крикнул кто-то, - еще чуть-чуть, еще, давайте, давайте, вытаскивайте ее!
Лену вытащили из-под завала. Кровь обильно проступала сквозь одежду у нее на груди.
- Скорую, быстрее скорую! – не помня себя орал Максим, - Лена, Леночка, держись. Сейчас…
Кто-то вызвал скорую, кто-то принес плащ-палатку. Несколько человек, взявшись за края, растянули ее над Леной, укрывая от дождя. Трогать ее никто не решался. Понятно было, что рана слишком серьезная.
Прибежал Александр, упал подле жены на колени, взял ее руку в свои, прижал к груди:
- Леночка, Леночка!.. Как же так? Леночка, потерпи, милая, скорая уже едет, потерпи! Все будет хорошо, хорошо все будет, только потерпи!
В его глазах стояли слезы. Максим также стоял на коленях возле Лены, но по другую сторону.
Она лежала, крепко сжимая руку Александра и глядя на него очень спокойным и умиротворенным взглядом. Потом с трудом повернула голову к Максиму. Дыхание ее было сильно затруднено, но она собралась с силами, тяжело вдохнула воздух и произнесла тихим, прерывистым голосом:
- Зачем… ты…
Из уголка ее рта вытекла струйка алой крови, глаза остановились. В них навсегда так и замер недосказанный ею вопрос. 

05.09.2022 г.