Глава 11, Древний язык, Шипящесвистящие звуки руск

черновик

Книга 2

"Древний язык"

Глава 11

"Шипящесвистящие звуки руского языка"


Шипящесвистящие звуки образуют ещё одну большую группу звуков в Языке. Отличаются они от всех прочих тем, что произносятся практически свободно как и гласные звуки, но с некоторой при этом помехой, как это есть у согласных звуков. И вот этой самой помехи, с одной стороны, шипящесвистящим звукам вполне уже так достаточно, чтобы их можно было тянуть при произношении, как это и есть вообще у гласных звуков. Но и эта же помеха, с другой стороны, мешает им переходить при произношении из одного звука в другой, как это и есть уже у согласных звуков. Таким образом шипящесвистящие звуки по своим свойствам занимают, скажем так, промежуточное положение между гласными и согласными звуками.

Ещё раз, - невозможность переходить при произношении одному шипящесвистящему звуку уже в другой давала человекам возможность задавать с ними однозначные соответствия со знаниями признаков. А вот их возможность тянуться при произношении давала человекам возможность образовывать с ними объединения, как они это уже делали с гласными звуками.

(Кстати, первыми объединениями вообще в Языке, получается, были объединения гласных звуков с согласными. И, отчасти, объединения гласных звуков с шипящесвистящими. Затем возникают объединения шипящесвистящих звуков с согласными, и только уже потом в Языке начинают формироваться объединения согласных звуков с согласными же звуками.
Собственно, с начала формирования объединений согласных звуков с согласными звуками и начинается контекст “Слово” Языка. Который характеризуется настолько уже большими количествами всевозможных различий в разных его контекстах Действительности, что правильно говорить о детализации так Древнего языка на разные уже языки. Проще говоря, с формированием контекста “Слово” Языка исчезает и почти всем понятный Древний язык, а на его месте сразу возникает огромное множество других языков.

Подобная поэтапность в формировании Языка необходима человекам была потому, чтоб они так, на их примере, до конца смогли уже освоить все знания связей, что могут быть вообще в контексте “Слово” Языка, прежде чем уже целиком и полностью они начали бы использовать их преимущества в своей речи.)

На самом деле, при кажущемся изобилии шипящесвистящих звуков в русском языке, - “с”, “з”, “ч”, “ц”, “ш” и “щ”, - которых объединяют в одну группу их общие свойства, правильно говорить только о двух из них, а именно с свистящем звуке “с” и шипящем звуке “ш”. Потому как “з” по всем своим свойствам (способу его произношения и знаниям, что были в его структуре значений) является тем же самым звуком “с”, но с несколько иным у него знанием звучания, который, получается, пришёл в руский язык из другого, нежели звук “с” контекста Действительности.

Та же самая история произошла и в паре звуков “ш” - “ж”. Здесь звук “ш” возникает в Древнем языке Руского контекста, после чего уже в другом контексте Действительности несколько меняет собственное знание звучания на “ж”, при этом набирает и отличные от его знаний знания в свою структуру значений. После всех этих злоключений оба звука “ш” и “ж” со своими, достаточно так уже разными структурами значений, встречаются вновь уже в Руском языке. Причём структуры значений были у них тогда уже настолько разными, что они смогли остаться в нём как два самостоятельных звука, причём каждый уже со своим значением.

Древний звук “Ч” после его детализации в Древнем языке Руского контекста воспринимается уже в руском (одна “с”) языке как объединение “тш(ь)”. При этом буква “щ” является лишь удобной формой записи объединения “ш(ь)”. А звука “ц” вообще никогда не было в руском языке. Он появляется в Руском уже языке вместе с Письменностью в виде буквы как удобная форма записи объединения “тс”. А всё потому, что в Руском контексте объединение “тс” с самого начала воспринимали именно как объединение, но только 6икак не самостоятельный древний звук вроде “Ч”. “Поэтому здесь мы разберём значения только “с” и “ш”.

Из Последовательности видно, что древний звук “(СВ)” был первым словом, которое возникло ещё в Животном языке. Как видно и то, что он первым детализировался на знакомые нам звуки “с” (456) и “в” (444), которые мы и сегодня используем в русском языке. То, что это была детализация сразу на два разных звука, говорит практически полное (с учётом возможных пределов разброса значений частот разных звуков в одном каком-то их общем контексте) совпадение их частот в русском языке. А это значит что, когда в Языке из структуры значений древнего звука “(СВ)” выделяется знание “вода” с соответствующим ей звуком (знанием звучания) “в” и значением (знанием признака) “вода”, то одновременно из “(СВ)” происходит и выделение звука “с”, но уже только как знания звучания без всякого на то у него собственного значения. А это значит, что на момент детализации “(СВ)” на “с” и “в”, звук “с” в отличии от “в” никаких таких знаний из структуры значений “(СВ)” в собственную структуру значений тогда не получил.

Произошло это потому, что звуки “с” и “в” по своим свойствам являются согласными звуками. И выделяются они так из древнего звука “(СВ)”, одним из значений которого было в том числе знание вещественного признака “вода”. А это значит, что им в Древнем языке обязательно должны были соответствовать в первую очередь знания тоже неких вещественных признаков. Но единственным таким вещественным признаком, знание которого было представлено в структуре значений “(СВ)”, был “вода”. Оно в Руском контексте, как мы уже знаем, в своё время досталось звуку “в”, оставив таким образом звук “с” вообще без знаний каких-либо вещественных признаков. А потому единственным значением, которое могло быть тогда у звука “с” в руском языке, был сам тот факт, что звук “с” (точнее тогда одно ещё только его знание звучания) вообще уже существует в древнем звуке “(СВ)” вместе со звуком “в”.

Таким образом из знания самого этого факта у звука “с” в руском языке возникает тогда значение [быть “с”]. Оно со временем уточняется за счёт накопления в структуре его значений всё новых знаний. Которые формируют в итоге из неё знание принадлежности “с”, что и позволяет использовать звук “с” в контексте “Слово” уже как отдельное слово.

Знание “соль” появляется в структуре значений звука “с” гораздо уже позже. Когда древние человеки в Руском контексте обнаружили залежи каменной соли. С этим знанием “соль” звук “с” становится так ещё одним словом. Получается, что это были два разных слова “с” с одинаковыми у них знаниями звучаний, но с разными значениями (знаниями признаков). (Напоминаю, в структуре значений принадлежности “с” знания вещественного признака нет вообще. В то время как в структуре значений слова “с” уже присутствовало знание вещественного признака “соль”. ).

Ещё раз, - знание “соль” в структуре значений звука “с” возникает совсем даже так не случайно. В смысле оно не является так результатом выбора из двух и более возможностей в процессе детализации. Именно поэтому таким оно могло возникнуть только в Руском контексте и только у звука “с”, но нигде и ни у чего больше. А всё потому, что в Руском контексте находились залежи каменной соли, и жили человеки, которые перед этим (сразу после детализации “(СВ)” в Древнем языке) в своём языке для значения “вода” выбрали знание звучания “в” (а не “с”, как это было у них тогда на Алтае).

Понятно, что подобная ситуация многозначности (омонимия), это когда одному и тому же знанию звучания соответствует сразу несколько разных значений, существовать в одном каком-то контексте Языка просто не может, - человеки элементарно не смогут понимать в нём друг друга. (Примерно, как если бы мы утверждали, что в Математике в одном и том же её контексте “2+3” одновременно может равняться “5”, “6”, и т.д., чего понятно быть просто не может.) Собственно именно это обстоятельство и способствовало тогда началу формирования в Древнем языке Руского контекста Действительности уже контекста “Слово” Языка. (Примерно как в Математике со временем появляются разные контексты, где “2+3” может равняться уже и “5”, и “6”, и “&”, и т.д., что, понятно, очень даже так уже может быть.) Что само по себе значило так детализацию Древнего языка на уже другие языки.

(Кстати, о том, что тогда всё именно так и было, мы знаем из существования до сих пор в русском языке объединения “глас”. О его изначальном (когда оно только возникло в руском ещё языке) значении сегодня никто уже и не догадывается. Это только если весьма приблизительно по некоторым устаревшим контекстам, где оно ещё сохранилось (в Библии, например, - “глас божий”). Или по некоторым его производным объединениям, что до сих пор ещё есть в русском языке, - “гласный”, например. Меж тем как из “прочтения” объединения “глас” следует такое его значение, - [говорить как “с”].

Т.е. объединение “глас” было сформировано уже с использованием правиЛА, - “гЛАс”, - где значением “г” было [говорить], а значением “с” было [соль]. Другое дело, что “с” со значением [соль] не мог в одном и том же контексте использоваться так, как это было уже у “с” со значением принадлежности, а именно [быть “с”]. А потому правиЛА “предписывали” использовать “с” со значением [соль] только в объединениях и никогда по отдельности. Со временем правиЛО “гЛАс” в Руском языке обобщается, и так в нём появляются отдельные (в том числе и согласные) звуки со значениями принадлежностей.

Ещё раз, - правиЛО “гЛАс” в Руском языке формируется для возможности выделения в нём отдельных звуков со значениями у них соответствующих принадлежностей. Чтобы так их потом в нём и использовать. В случае, если значением у отдельного звука была не принадлежность, а что-то другое, то с таким его значением он отдельно в Руском языке использоваться просто не мог. Это если теперь только в составе объединений (слов).
При этом правиЛО “гЛАс” вовсе так не запрещало использовать звуки, одним из значений у которых была принадлежность, в составе объединений (слов) с этим же их значениями принадлежностей. Правда с некоторыми так уже оговорками, - о них мы будем говорить уже в Книге 3 “Руский язык”.)

У шипящего звука “ш” проблемы в Языке были очень похожими. Начать с того, что его знание звучания не принадлежало самим человекам, как естественный звук их формы Жизни. Более того, оно принадлежало признаку действительности, который вещественным не являлся, а именно “огонь”. По этой причине в структуре его значений не могло быть знаний каких-то вещественных признаков. А если только знание признака сознания вроде “процесс (”огонь”)”.

Из Последовательности видно, что в руском языке сначала появляется древний звук “Ч” со значением [огонь], и уже только потом, в результате происшедшей перед тем детализации древнего звука “(ТД)” и формированием нём звука “ь”, в нём появляется уже вместо древнего звука “Ч” объединение “тш(ь)”. Значение которого “читалось” в руском языке как [делать “ш(ь)”]. Где “ш” и было названием процесса (“огонь”), но только никак не вещественного признака (“огонь”), которым тот по сути и не был.

С этим его значением звук “ш” присутствовал тогда в таких объединениях, которые есть в русском языке ещё и сегодня, как “шум” - [процесс (”огонь”) у меня (это) говорящего]. (Или, это пожалуй будет уже чуть точнее, - [процесс (”огонь”), который слышу я (это) говорящий].) И “ш(ь)ы” (”щи”) - [измельчённые продукты, что так или  иначе связаны с процессом (”огонь”)].

Ещё раз, - из объединений, что были образованы со звуками “ш” и “ж” в разных контекстах Действительности Руского языка следует, что ими называли там предварительно измельчённые и очищенные продукты, которые следовало обязательно приготовить потом на огне. (В том же “ш(ь)ы” ранее присутствовало ещё и “т” (значение которого было [действие]), - “шт(ь)ы”, - и которое указывало на необходимость последующих ещё действий с этими самыми “ш(ь)ы”.)

Похоже, что больше всего наших древних предков в процессе “огонь” интересовала его способность постепенно всё (за очень редким исключением), скажем так, “измельчать”, причём до такой степени, что в итоге это всё потом исчезало. Поэтому то же “читать” значило у них [разложить текст (на структурные еденицы со значениями, - слова) так, чтоб его уже можно весь было понять]. Проще говоря, “читать”, это значит выделять из текста букву за буквой, при необходимости объединять их для получения смысла, и делать так до конца (текста).

Отношение к древнему звуку “Ч” как к объединению “тш(ь)” приводит к тому, что он как отдельный звук в Руском языке вскоре уже не рассматривался. Ситуация напоминает ту, что была с древним звуком “(СВ)“ сразу после его детализации на звуки “с” и “в”. Разница у них в том, что на письме объединению “тш(ь)” в своё время сопоставили отдельную букву “ч”, а объединению “св” нет.

Некоторая схожесть структур значений “с” (со значением принадлежности) и “ш” в том, что у них отсутвуют знания вещественных признаков. Это в свою очередь приводит потом к возможности в некоторых объединениях менять знание звучания “ш” на “с”. И преобразовать таким образом знания звучания с “ч” (”тш(ь)”) уже на знания звучания с “ц” (”тс”), при том, что значение у них оставалось так одинаковым. Как пример объединения “чеп” и “цеп”, где более современным звучанием (в смысле звучанием, в структуре которого присутствуют гораздо более точные для понимания его значения знания) является “ц”. В то время как само “чеп” в Руском языке со значением [цеп] давно уже не используется. Остались только его производные вроде “чапельник”, “почапали” (в смысле “пошли друг за другом”, или “пошли за чем-то”), и т.д., да и те из русского языка постепенно сегодня уже исчезают.