Внезапное происшествие. Часть 6-я

  ***Всем лэрычески остопивжимся посвищ… посвещ… а, ладно***

И вот возвращается обратно лесник с бутылью запотевшей. А в горнице — картина маслом: лис с медведем хором ржут, оставивши свои чашки, иногда ненадолго прерываются, а потом опять начинают. Лось хмыкает время от времени — интеллегент же, открыто ржать стесняется. Кот с крысой уселись вокруг своего «Эфрона», а серая уже и картишки на старой обложке фолианта сдаёт, а сама на белку косится неприязненно. Бергамот тож — нет-нет, да и зыркнет на внезапную гостью зелёным глазом, и тоже этак осуждающе. А белка стоит на том же месте, где дед её уходя оставил. В ступоре.

Глянул старик на стол, и подумал, что зря он одну лишь бутыль с собой притараканил. Надо было ещё какой-нито снеди захватить, а то из закуски один чай остался. Поставил бутыль на стол, вздохнул, в который уже раз за этот сумасшедший вечер, и опять попёрся в пристройку (вот сами посчитайте эти его уходы за сегодня).

Вернулся с целым жбаном капусты (а то чего всё за ней бегать-то по сто раз?) и маринованными грибочками лесными. Принёс и подумал, что зря вторую бутыль не захватил. Пошёл за ней взад. Снова вернулся, а за столом уже все в тарелки наложено — полный натюрморт! Белке, видать уже поднесли — ступор прошёл у неё. Тоже теперь за столом сидит.

— Фёдор Кузьмич, дорогой, — говорит Лосяш, — Вы уж извините, мы гостье-то уже налили, так как подумали, что ей это жизненно необходимо сейчас. А так — только вас и ждём…

***

Очнулся лесник утром. Обозревши отёкшими глазами окрестности понял, что погуляли знатно, но безобразиев особых не учинили. Глядит — а медведь с лисом, как и он сам на лавках прикорнули, а лось, почему-то неинтеллигентно под столом похрапывает.

— Охтыж, а где Мрагаритка, — удивился старик, — была ж вчера? Или мне это почудилось?

— Не почудилось тебе, — пискнула рядом крыса, — твоя Маргаритка в ночь умотать изволили-с.

Глядит старик, а крыса в передничке, деловито орудует крошечной шваброй и, почитай, всю горницу уже отдраила. Ворчит себе под нос:

— Ну и нахрюкались же Вы, ваше сиятельство… Боюсь, рожа-то Ваша теперь совсем в дверь не пролезет — придётся крышу снимать. Да-да, не зря, ох не зря прошёл Ден взятия Бастилии — всех-то захватили, всех повергли и флаг водрузили!

— Чаво, какой-такой флаг? — Удивляется дед, мучительно пытаясь приподняться.

— Да известно какой — триколор! Вы б, вашбродь, на себя в зеркало бы взглянули — сразу бы его увидели, тут же и немедленно и не сходя с этого места!

— Ай, всё твои эфроновы шуточки опять… — Машет на крысу рукой старик. — Чё издеваисси-то как неродная?

И тут же спохватывается:

— А ворота;-то — ворота; не заперты!

— Не бойтеся! Бергамот там с ночи дежурит уже, — хмыкает крыса, — Эта мамзель-то, ваше сиятельство — и распахнула их, и обратно запахнула, когда уматывала. Во силища… Эх, далеко пойдёт — Вам не угнаться!

— Полагаешь? — Ещё больше грустнеет дед.

— А Вы бы, ваше величество, водички бы-таки испили, а? И вон — рассол капустный я вам подала как сумела, да и котик мне с ним помог.

— И то верно, — соглашается Кузьмич. — А не помнишь, чего с этими двумя Боровик-то передавал?

— Ну как что? Уйти они хотят.

На этих словах да от такой радости дед аж перекрестился.

— Да погодите Вы, ваше первосвященство, уйти хотят откуда пришли — на Ту сторону, значит.

— И Лосяш? — удивляется лесник.

— Ага, и он, вроде, тоже не против… Но не знают как. Они ж сначала чупакабру Вашу сыскать хотели — говорят, сыщики они. А когда узнали, что это Ваша Маргаритка чупакабрила, так враз и обрадовались, так враз и порешали, что теперь только будут свой обратный путь искать. Неужто не помните, светлая Вы голова?

Старик в ответ лишь угрюмо помотал этой самой головой. Затем внезапно хлопнул себя по ляжкам и произнёс:

— Так, нечего рассиживаться! Щас себя в порядок приведу, гостей разбужу, чайку попьём, а там уж я им расскажу куды им итить, не сумлевайся!

Крыса лишь довольно пискнула и серой тенью шмыгнула за свой любимый плинтус.