Сложности перевода

Йокоши проснулся от навязчивого зуда около левой лопатки. Он окунулся в облако, пробежался наперегонки с ветром и, слившись с волной, потёрся о мягкий прибрежный песок, — в общем, проделал всё, что обычно помогало ему чувствовать себя лучше, но так и не смог избавиться от раздражающего недуга. Оставалось последнее средство, и он отправился на вершину островного вулкана, чтобы искупаться в лаве и натереться пеплом.

Место силы его отца, бога огня Аракишумалая, обладающего во всех отношениях взрывным и непредсказуемым характером, Йокоши посещал нечасто. Вот и сейчас приходилось красться к жерлу, стараясь не тревожить лишний камушек, чтобы не попасть ненароком под горячую руку.

Как оказалось, все усилия были обречены.

— Йокоши, сын! Я ждал тебя, мой дорогой мальчик! — голос отца рокотал, но звучал радостно. — Хотя нет, не мальчик, но мужчина! Иди же ко мне!

Пепел и дым обернулись могучей фигурой, из нутра которой наружу рвался священный огонь. Йокоши в один прыжок оказался около отца — тот терпеть не мог промедления — чтобы тут же оказаться в тисках объятий.

— Здравствуй, отец... Я рад тебя видеть! — слова прозвучали так сдавленно, что едва могли соперничать со стуком сердца взволнованного родителя. — Но… что случилось?

Хватка наконец-то ослабла, и бог огня отстранился, оставив лишь одну руку на плече сына. Два пылающих рубина уставились на Йокоши, и тот был почти готов сгореть от стыда, в худшем случае даже не фигурально.

— Как же? Сегодня великий день, сын, твой сотый день рождения! Теперь ты взрослый, а значит, пришло твоё время стать божеством!
— Бо… жеством?

Именинник не мог поверить услышанному. Много лет он грезил об этом моменте, но всё равно новость настигла его как тайфун. Счастье было таким ослепительным, что затмило даже противный зуд под лопаткой.

Йокоши в семье был четвёртым ребёнком из семнадцати. Его старший брат Ауруми около двухсот лет назад стал богом охоты, а сестра Лоавати — богиней плодородия немногим позже.
 
Следующим по очерёдности был Корло, самый странный и дикий среди всех детей, но накануне своего столетия он так разругался с родителями, что ещё неделю остров терзали стихийные бедствия, а сам брат отправился жить куда-то на океанское дно. С тех пор о нём никто не слышал.

Младшие же ещё были игривыми неразумными духами, и до божественности им было далеко, так что Йокоши с нетерпением предвкушал, какие перед ним откроются перспективы.

Аракишумалай расхохотался, и птицы сорвались с насиженных гнёзд в небо, испуганно галдя.

— Именно так, Йокоши, божеством! Вчера я послал вещий сон Шаману племени, и с сегодняшнего дня начнётся неделя твоих чествований. Не почувствовал ли ты чего-то странного этим утром? Особого жара в груди?

Волшебный зуд дал о себе знать с удвоенной силой.

— Да, было кое-что! — восторженно подтвердил Йокоши. — Странная такая щекотка под лопаткой. Я из-за неё и поднялся сегодня на вулкан, хотел полежать немного в лаве.

Аракишумалай удовлетворённо кивнул.

— Не переживай, сын, в начале ощущения и правда довольно смутные. Но вскоре могущество твоё возрастёт, и ты начнёшь различать и отголоски молитв, и прилив сил от жертвенных костров.

От последних слов отца Йокоши внутренне содрогнулся. Его подруга Найва, богиня духовности с соседнего континента, утверждала, что дым жертвенных костров забивает чакры и очень вреден для божественной ауры. Её брат-близнец Райва был богом познания и к словам сестры относился скептически, но подобные обряды тоже не одобрял.

С другой стороны, Йокоши теперь и сам сможет устанавливать порядки среди своих подопечных, и никто не запретит ему заменить одни ритуалы на другие,   присущие развитым пантеонам. Тем проще, что их семья пока малочисленна и лишь  два дара занято братом и сестрой…

И тут молодой бог вспомнил, что не обсудил самое главное.

— Отец, всё случилось так внезапно! Я ведь ещё не успел решить окончательно, каким божеством хочу стать: познания, как Райва, или вдохновения, как…

Но Аракишумалай не позволил разыграться воображению своего отпрыска.

— Что за глупости, сын? Здесь нет никаких сомнений: ты будешь богом войны.

Юношеский восторг сменился обожённой пустотой.

— Но, отец… Райва хочет через пятьсот лет придумать «итырнет» и лодки, плывущие среди звёзд, чтобы найти богов в других мирах. Он обещал, что мы сделаем это вместе, если я тоже…
— ХВАТИТ!

Столп раскалённой черноты вырвался из жерла, затмив небо, ужас растёкся по воздуху. Аракишумалай гневался.

— ТЫ НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ БУДЕШЬ ПЕРЕЧИТЬ МНЕ! — ещё один столп устремился из вулкана наружу, но бог огня пришёл в себя так же быстро, как и впал в неистовство. — Сын. Я понимаю, тебе всё это непривычно. Но время настало, и племени нужен бог войны. На соседних островах точат копья наши враги, скоро замаячат на горизонте паруса захватчиков. Мы должны быть готовы.

Немного подумав, он добавил:

— Да и нам самим не помешало бы наточить копий и настрогать лодок. Семья разрастается, пришла пора расширить своё влияние и заставить чужаков поклоняться нам.

Йокоши запаниковал. Он готов был заняться изготовлением копий, лодками, парусами — чем угодно, кроме того, что уготовил ему отец.

— Ты сказал, лодки…
— Я СКАЗАЛ, ТЫ — БОГ ВОЙНЫ!

Мелко задрожала земля, и Йокоши боялся худшего, но внезапно огромное белое облако окутало вершину вулкана. Пелена рассеялась, и он увидел, как Мавалари, богиня воды и по совместительству его мать, изящно повисла на шее супруга.

— Мой возлюбленный! Не сердись на отпрыска, — её мягкое тягучее «р» напоминало песню подземных вод. - Разве не помнишь, как мы сами были неразумными духами? Как я играла с волнами, а ты пугал островных обитателей вспышками огня, и это занимало все наши мысли?

Мавалари отпустила мужа и нежно погладила Йокоши по голове.

— О, юность! Ты переменчива как луна! — воскликнула она, и повернулась обратно к супругу. — Дорогой Ашу, дай сыну немного времени. Он только лишь ступил на божественную тропу, ему не открылось в полной мере её величие. Как море встретит реку, так и судьба настигнет каждого из нас.

Аракишумалай смягчился под натиском её ласковых чар.

— Ты права, Мава, я был слишком суров, — он перевёл взгляд на сына. — Йокоши, сегодня праздник, и ничто не должно омрачить его. Спустись к смертным, послушай песнопения, посвящённые тебе, пусть они наполнят твоё сердце огнём. А через неделю, когда пора празднества завершится, я жду от тебя выполнения своего долга перед семьёй и племенем.
— Слушай отца, Йокоши. Иди, развейся среди смертных, а о делах подумаешь потом.

Каждое движение Мавалари было воплощённой грацией, а слово — нежностью, но Йокоши хорошо знал, насколько эта мягкость коварна. В глубине, под толщей терпения, скрывалась дикая, беспощадная сила, способная стереть целый остров с лица земли.

Не рискуя снова рассыпать неосторожные слова, Йокоши помчался прочь от жерла, опережая ветер. Досада сделала зуд совсем невыносимым. В надежде разобраться с его источником юный бог послушался родителей и незримым призраком отправился в поселение.

Остров преобразился. До небес доставали костры, женщины племени, с ног до головы увешанные цветами, танцевали и водили хороводы, мужчины соревновались в бросках бамбуковых копий. Дети радостно бегали друг за другом и теребили в руках куклы, сделанные в его, Йокоши, честь. Там и тут раздавались песни, звенел смех, и именинник сам не заметил, как ожил духом и увлёкся играми: то порывом ветра дёргал наряженных красавиц за косы, то помогал самым молодым охотникам побить рекорд старших товарищей в состязании.

Обнаружил Йокоши и источник зуда: эхом в груди отдавалась мелодия ритуальных барабанов. Но теперь, когда она зазвучала громко и чётко, её вибрация наполняла тело теплом и силой, ещё больше распаляя юношеский задор.

Лишь один человек в племени оставался равнодушным к царящему вокруг веселью. Его взгляд был холоден и внимателен, движения точны и расчётливы — словно надзиратель, следил он за каждым соплеменником из очерченного огнём круга.

Шаман.

Сумерки опустились на остров, и неистовый вопль оборвал торжество. Племя замерло, внимая своему духовному предводителю. Шаман, дождавшись, когда тишина станет абсолютной, подал знак своим приближённым, а сам взял в руки факел и поджёг дорожку, ведущую к алтарю. Стоило древесине прогореть, как босые ступни коснулись тропы из раскалённых углей.

Этот ритуал был Йокоши знаком — «путём огня» часто чествовали его отца — так что внимание юного бога быстро захватило другое зрелище: двое мужчин тащили к алтарю клетку с огромным вараном, запертым внутри. К сожалению, участь зверя тоже была известна: сперва беднягу заколют, а потом сожгут во имя именинника.

Йокоши передёрнуло. Было жаль ящера, но ещё больше обижало, что мнения этого самого именинника никто не спросил, а уж юный бог точно не собирался праздновать свой день рождения таким варварским способом. Как он будет смотреть Найве и Райве в глаза? Нет, нет, найдётся способ чествования получше, а пока надо было прервать церемонию как можно скорее.

«Стой!» — прогремел божественный голос. Шаман не отреагировал. Удивлённый Йокоши приблизился вплотную и заорал несчастному почти на ухо, рискуя его оглушить. И опять ничего, тот даже не шелохнулся, не повернул головы!

Юный бог растерялся. Он точно знал, что и родители, и брат с сестрой всегда без проблем общались с Шаманом, и думал, что в нужный день это должно получиться само собой. Видимо, были неизвестные тонкости, но времени на поиски и расспросы уже не оставалось — клетку разместили на алтаре и зазвучало церемониальное песнопение.

Что же было делать? Как любой стихийный дух, порождённый огнём и водой, Йокоши много чего умел, но никогда не заходил в своих способностях дальше игр и баловства. С другой стороны, сегодня, напитавшись музыкой барабанов, он стал сильнее, так что самым сложным было найти нужный трюк и не переборщить.

Может быть, стоило сдуть клетку ветром? Нет, будет плохо, если он собьёт рядом стоящих с ног. Поджечь верёвки, скрепляющие прутья? Тоже опасно: огонь капризен и непредсказуем.

Йокоши грустно усмехнулся: «Божество бессильно против бамбука. Вот это мощь, вот это величие!»

Не на шутку разозлившись, он топнул ногой, вложив всю приобретённую силу. Земля содрогнулась. Племя замерло, замер и Шаман. Тогда Йокоши топнул ещё раз, и ещё. Клетка упала на землю, но не разбилась.

«Дурацкая деревяшка!»

Юный бог переместился к ловушке и яростно ударил ногой по крышке. Бамбуковое недоразумение почтительно обратилось кучкой щепок, перепуганный варан бросился наутёк. Племя ахнуло. Шаман задумчиво рассматривал узоры посоха.

— Грозному Йокоши не понравился наш дар! — объявил он, наконец.

«Да! Да, не понравился, не надо больше жертвоприношений!» — обрадовался про себя юный бог.

— Мы были недостаточно щедры, и жертва наша оказалась оскорбительно скромна. Прости нас, о, Могучий! — Шаман упал на колени, обращаясь куда-то к звёздам вместо стоящего рядом божества.

«Нет! Что значит — скромна, мне вообще её не надо!» — кричал Йокоши, но никто его не слышал.

— Завтра же каждая семья должна привести сюда всех незамужних дочерей, — не унимался Шаман, вскочив на ноги и грозно направив свой посох на соплеменников. — Умойте их, нарядите в лучшие украшения! Самая красивая счастливица в последний день пиршества станет первой избранницей Несравненного Йокоши!

Возгласы и шёпоты, гневные, почтительные, испуганные, зазвучали среди племени, но никто не смел ослушаться воли Шамана. Юный бог захлёбывался от вины и негодования: он хотел показать людям новый путь, но сделал только хуже.

Надо было как можно скорее найти способ поговорить с Шаманом. Йокоши бросился в лес за братским советом.

Найти Ауруми было непросто — он умело сливался с пейзажем и ловко прятался  в шёпоте листьев. Но именинник знал: охотничье чутьё не оставит чужое присутствие незамеченным. Так и вышло: вскоре высокая фигура отделилась от дрожащих в свете луны теней и преградила Йокоши путь.

— Братец! — Ауруми похлопал юного бога по плечу. — С днём рождения! Прости, что не нашёл тебя сегодня первым: в лесу всегда с избытком хлопот. Как прошло начало церемонии?
— Неплохо, брат.
— Всего лишь неплохо? Что-то случилось? Ты поэтому искал меня? — чутьё не подвело Ауруми и в этот раз.
— Да… Брат, я хотел спросить тебя: как ты общаешься с Шаманом? Я думал, что это будет легко, но он меня не слышит. У тебя было так же?

Бог охоты отрицательно покачал головой.

— Странно. Впервые я заговорил с ним даже до своей церемонии. И Лоавати, насколько мне известно, тоже.

Ауруми замолчал и посмотрел на луну. Часто, захлёстнутый размышлениями,  искал он поддержки у ночной госпожи, будто в серебряном сиянии её печальных глаз открывались любые тайны. Йокоши терпеливо ждал.

— Возможно, твоя связь с Шаманом ещё недостаточно велика, —  сказал, наконец, Ауруми. — Ты пытался говорить с ним до или после жертвоприношения?

— Ну... — Йокоши смутился и решил не выкладывать всю правду за раз. — До. Жертвоприношения сегодня не было.

— Возможно, в этом всё дело. Дождись и попробуй ещё раз.
— Но, брат! Шаман хочет принести мне в жертву человека!
— Что? Человека? Может даже, девушку? — Йокоши закивал. — Везёт же! А у меня был варан.
— Ты не понимаешь! Я не хочу жертвоприношений. Это… Это… Ну, в общем, так не принято уже во многих божественных кругах!

Старший брат явно не был рад услышать это смелое заявление.

— И всё-таки общение с Найвой не пошло тебе на пользу, а я говорил отцу. Йокоши, ну что ты как маленький? Все боги принимают жертвоприношения. Иное — блажь и враньё. Оставь свои детские предрассудки и, я уверен, твоя проблема с Шаманом сразу испарится.

Видя, как удручающе подействовали эти слова, Ауруми смягчился.

— Ну не расстраивайся так. Молодо-зелено, хочется перевернуть мир с ног на голову, я всё понимаю, сам таким был недавно. Но есть правила, Йокоши.

Во всяком случае, он не злился, как отец.

— Если так хочешь связаться с Шаманом до церемонии, попробуй наслать на него вещий сон. Правда, с этим лучше поможет Лоавати. У меня никогда не хватало времени на подобные дурачества.
— Спасибо, брат, — юный бог сомкнул руки в жесте благодарности и собрался уходить.
— Йокоши! — Обратился Ауруми напоследок.
— Да?
— Ещё раз с днём рождения! Ты будешь прекрасным божеством, братишка.

Йокоши не был в этом так уверен, но из вежливости улыбнулся перед тем как раствориться в глубине леса.

Священное озеро Лоавати располагалось на другом конце острова. Сестра могла быть только там: она вела отшельнический образ жизни и никогда не покидала своей обители. Йокоши посмотрел на небо: судя по положению звёзд, у него оставалось не так много времени, чтобы сотворить вещий сон этой ночью. Нужно было поторопиться.

Примчавшись на место, юный бог осторожно коснулся водной глади, отчего по ней побежали один за другим круги. Озеро пришло в движение: закружились в вихре капли воды, опавшие листья, лепестки цветов и ночные мотыльки, явив миру хрупкую фигуру Лоавати.

Сестра вышла на берег и раскинула руки для объятий.

— Мой милый брат! Я ждала тебя.

Йокоши любил ласковую и добрую сестру, и всё же её отрешённость никогда не давала им по-настоящему сблизиться. Так что он коротко ответил на объятия, и перешёл сразу к сути:

— Здравствуй, дорогая сестра! Я пришёл попросить у тебя помощи.

Она засмеялась, и певчие цикады отозвались на это звонкой перекличкой.

— Такой торопыга, как всегда. Подожди лишь минутку. Я хочу вручить тебе подарок в честь дня рождения.

Она опустилась на колени и раскрыла ладонь: на землю упало семечко и перед Йокоши вырос фиолетовый цветок, красивый и незнакомый.

— Я придумала его в честь тебя, любимый брат. Скоро такие цветы прорастут по всему острову. Они нежные, но выносливые, как и ты. Пусть я не так часто с тобой рядом, но хотя бы моё благословение теперь всегда будет неподалёку.

Йокоши залюбовался удивительным бутоном, растерянный и растроганный.

— Так о чём ты хотел поговорить со мной, брат?

Вопрос о вещих снах завертелся на языке, но вместо этого юный бог выпалил:

— Отец хочет, чтобы я был богом войны.

Сестра вздрогнула и поникла. Скорбь замерцала в её глазах.

— Мой бедный Йокоши… — прошептала она. — Корло должен был нести эту ношу, не ты. Добрый, умный брат, мне так жаль. Ты родился слишком рано.

Юный бог низко опустил голову. Он был рад, что хоть кто-то из семьи понимает его чувства.

— Отец не оставил мне выбора, сестра. Но я всё равно хотел бы изменить что-нибудь к лучшему в наших традициях. — Йокоши снова выпрямился, полный решимости. — Шаман хочет принести мне жертву, но я против. У меня не вышло сказать это напрямую, и я хотел бы, чтобы ты помогла мне наслать вещий сон.

Лоавати испуганно отпрянула.

— Йокоши! Никто не должен вмешиваться в связь между божеством и его племенем, это преступление! Не говоря о том, как рассвирепеет отец, когда узнает!

Нерешительно, словно через силу произнесла она следующие слова:

— Я понимаю, что тебе это неприятно, но… Набирайся сил, брат. Прими все дары племени, которые они готовы дать. Когда обретёшь величие, ты сможешь всё, что угодно, даже изменить судьбу мира, я верю, но… Пока ещё слишком рано.

Слова Лоавати окончательно разбили юному богу сердце.

— Я понял тебя, сестра. Прости за мою неосторожную просьбу. Спасибо за то, что выслушала. И за твой прекрасный дар.

Йокоши мчался обратно к поселению наперегонки с рассветом. Ярость переполняла его: никто, абсолютно никто в семье не считался с его желаниями.

«То есть, чтобы предотвратить жертвоприношения, я должен их сначала принять? Прекрасно, просто прекрасно! Хотите бога войны? Получите. Обойдусь и без ваших советов и штучек», — думал он про себя.

В голове его уже созрел план. Пусть не получалось высказать свою волю напрямую, он всё ещё мог использовать божественные знаки. Весь остаток безлюдных часов Йокоши провёл, нагревая и охлаждая каменный алтарь — этому трюку его научил когда-то Райва — пока тот не раскололся пополам. Получилось более чем красноречиво, и юный бог не мог дождаться, когда его знак будет обнаружен.

Этим же утром Шаман собрал совет и объявил:

— Узрите, Всесильный Йокоши подал нам знак! Его алтарь слишком бедно украшен! Сегодня же найдите самый красивый камень, обложите редкими ракушками, а я изображу на нём сюжет, прославляющий нашего Повелителя!

  «Что?! Ты не понял такого явного знака?» — негодовал юный бог. — «Значит, я придумаю ещё один!»

Весь день Йокоши потратил, чтобы из облаков составить на небе картину: фигура, очень похожая на Шамана, держится за руку с улыбающейся девушкой, а рядом лежит сломанный ритуальный нож.

Шаман снова собрал совет и объявил:

— Смотрите, как возрадовался Милосердный Йокоши щедрому дару, который мы для него готовим! Как счастлива будет прекрасная избранница, когда отправится к нему в услужение!

«Всё наоборот, глупый ты старикашка! Как ты вообще стал Шаманом с такой проницательностью?!»

На следующее утро Йокоши спрятал все каменные ножи.

Шаман долго размышлял, прежде чем объявить:

— Несравненный Йокоши очень любит синий цвет. Пусть каждый наденет что-нибудь синее на день церемонии!

«А это ты откуда взял?! Ну откуда?!»

Юный бог гасил дождём костры, насылал птиц и диких пчёл на прислужников Шамана, когда те приводили очередную девушку на оценку. Йокоши перепробовал всё и уже готов был прибить недалёкого старика кокосом, несмотря на то, что почти наверняка после такой выходки отправится в изгнание.

Шаман был непробиваем. Он находил всё более глупые и невнятные объяснения каждому знаку, оставленному юным богом. Настал день церемонии, и Йокоши впал в отчаяние. Он очень хотел отправиться на дно океана и никогда больше не иметь ни к чему происходящему отношения.

В какой-то момент жуткая, чуждая мысль впилась челюстями в его разум: «А что, если семья права? Всего одно жертвоприношение, и мне не понадобятся глупые знаки, чтобы донести свою волю. Всего один раз...»

Юный бог обессилел от осознания, что думает об этом всерьёз. Он готов был сдаться, признать своё поражение. Из него не вышло бога войны. Он не смог одолеть даже глухоту одного единственного человека.

«Наверное, стоит всё-таки броситься в океан», - подумал Йокоши, но вместо этого  помчался к поселению, лишь только почувствовав ритмичную музыку ритуальных барабанов.

Обречённо сжавшись, девушка дрожала перед жертвенным алтарём, пока Шаман зачитывал тексты обряда. Юный бог приблизился, чтобы получше рассмотреть её лицо. Красивая, очень красивая. Испуганная и потерянная.

«Не бойся. Я не дам им ничего с тобой сделать, потрачу все свои божественные силы, но остановлю это», — сказал Йокоши вслух для подкрепления своей решимости.

Красавица подняла на него широко распахнутые глаза.

— По… велитель? — прошептала она.

Йокоши показалось, что в него врезалась шаровая молния. Она что?.. Нет, это просто не могло быть правдой.

— Ты… слышишь меня? — надежда гейзером рванула на свободу, прежде чем он успел обуздать это опасное чувство.

Последовал слабый кивок.

Отзвук барабанов теперь ощущался так явно, что Йокоши трясло, а его внутренности словно засунули в печь.

— Если правда слышишь меня… Ответь, как тебя зовут?
— Ива, Повелитель.

Юный бог ликовал. Ива слышала его! Не нужен теперь был этот глупый старик, не нужны жертвоприношения, вот оно, долгожданное звено между Йокоши и племенем, стоит прямо здесь!

Шаман закончил песнопение и взял ритуальный нож. Ива закричала и отшатнулась, но путы не дали ей сделать хотя бы шаг, и она упала. Её сразу же схватили и подняли обратно на ноги.

Они хотели убить её. Они хотели убить надежду Йокоши, уничтожить саму его душу. Не бывать этому! Не бывать, не бывать, не бывать! Стали острыми краски и резкими звуки, мир замедлился и вдруг показался юному богу очень податливым.

Он схватил Иву за руку. Её спина пугающе изогнулась, тело приподнялось над землёй. Словно волной отбросило назад и Шамана, и всех его прихвостней, и каждого, кто посмел приблизиться.

И Йокоши заговорил, и нечеловеческий голос рвался у Ивы из груди:

— ЖАЛКИЕ, ГЛУПЫЕ СМЕРТНЫЕ! ВЫ ТАК И НЕ УСЛЫШАЛИ МОЮ ВОЛЮ!

Раздались вопли, кто-то забился в истерике, кто-то благоговейно упал на колени и молился.

— ВЫ НИКОГДА НЕ БУДЕТЕ ПРИНОСИТЬ МНЕ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ!

— Но, Повелитель! — Шаман, как и многие, пал ниц, и кричал, мелко дрожа всем телом. — Как же… Как же нам тогда чествовать тебя, о, Великий?

Йокоши хотел было ответить: «Никак!» — но вовремя остановился. Раз уж всё вышло, как вышло, нужно было извлечь из этого пользу.

— Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ВЫ ОТПРАВИЛИСЬ НА ВУЛКАН И ДОБЫВАЛИ В МОЮ ЧЕСТЬ ЖЕЛЕЗО!

— Жи… лесо? Но что это, Повелитель?

— ЭТО ОСОБЫЙ КАМЕНЬ, КОТОРЫЙ Я НАУЧУ ВАС ОБРАБАТЫВАТЬ ОГНЁМ, ЧТОБЫ ДЕЛАТЬ ИЗ НЕГО ОРУЖИЕ, ДОСТОЙНОЕ ВАШЕГО БОГА ВОЙНЫ!

Ну вот он и сказал это. Плевать! Если ради изменений в племени Йокоши нужно было быть богом войны, он будет!

— СЛУШАЙТЕ ИВУ! ТЕПЕРЬ ОНА СТАНЕТ ДОНОСИТЬ МОЮ ВОЛЮ ПЛЕМЕНИ!

Силы закончились, и девушка сорванной травинкой упала на землю. Её сразу окружили: кто-то прикладывал к губам чашу с прохладной водой, кто-то обтирал лоб, кто-то целовал её руки. Шаман не смел вмешаться даже словом.

Всё вдруг показалось Йокоши таким маленьким. Люди, деревья, даже маячивший на горизонте вулкан. Бог войны ощущал, как занял собой всё свободное пространство — ещё чуть-чуть, и макушка заденет облака.

Это была победа. Самая первая, крохотная, и, возможно, самая важная.

На следующее утро у Йокоши с отцом состоялся сложный разговор.

— Сын. Как это понимать? — Аракишумалай явно был недоволен, но пока не пытался превратить Йокоши в пепел. — Я дал тебе неделю, как мы и договаривались, но с сегодняшнего дня ты оставляешь свои детские капризы и принимаешь жертвоприношения, как и положено. Общаешься с Шаманом, как положено. И вообще делаешь всё, что положено богу войны.

— Конечно, отец, —  Аракишумалай собирался одобрительно кивнуть, но Йокоши ещё не закончил. — Как бог войны, я отменяю жертвоприношения в свою честь, чтобы каждая жизнь на острове послужила мне делом, а не кровью. Как бог войны, вместо этого я принимаю лишь железо, чтобы научить людей строить кузницы и делать настоящие ножи и копья. Как бог войны, я назначаю Иву, одарённую женщину, своим новым Шаманом! Как бог войны, я научу племя письменности, плотничеству, торговле и ещё тысяче вещей!

— ЙОК…
— Я БОГ ВОЙНЫ, И ТАКОВА МОЯ ВОЛЯ! — казалось, эти слова могли подчинять, рвать, лепить пространство, и Йокоши едва сдерживал восторг от  такого могущества.

Аракишумалай замолк. Такое на памяти бога войны было впервые.

— Отец! Прошу, выслушай меня. Ты думаешь, я вредничаю как дитя, но ты не прав. Войны давно не выигрываются теми способами, к которым ты привык. Людям нужно настоящее оружие, но даже этого будет мало: им необходимы знания и наука, чтобы не быть растерзанными теми, кто уже обладает этими дарами. Доверься мне или гони прочь!

Никогда до этого дня бог огня не позволял себе выглядеть растерянным. Йокоши ожидал, что после своих слов мигом отправится в изгнание вслед за Корло, но отец не спешил с решением.

— И... у нас появятся большие лодки?
— Да, отец.
— И даже волшебные огненные снаряды?
— И они тоже.
— А чужаки начнут поклоняться нам?
— Кого-то даже не придётся заставлять.
— И ты уверен в этом?

Йокоши замедлил дыхание. Нет, он ни в чём не был уверен кроме того, что это единственный правильный путь.

— Да, абсолютно уверен.

Но и этого было недостаточно.

— Но ты всё равно будешь богом войны!
— Я уже, отец.

И великий Аракишумалай сдался.

Через тысячу лет Йокоши задумается о том, был ли он хорошим богом войны, но так и не сможет ответить себе на этот вопрос. Его государство станет одним из самых мирных и прогрессивных, и главным, могущественным, но так и не поверженным до конца врагом для него навсегда останется невежество.

Древний бог посмотрит на не такие уж далёкие звёзды в иллюминатор космического корабля, построенного потомками его племени для колонизаторской миссии. С улыбкой вспомнит от свой сотый день рождения, и теплом в груди отзовутся мудрые слова матери: «Как море встретит реку, так и судьба настигнет каждого из нас».