Он, она и музыка

               
      Он сидел в кафе на набережной уже довольно долго. Две пустые чашки кофе. Легкий апрельский ветер изредка заглядывал в полупустое кафе, кружил по террасе, трогал его левую щеку. 
      Музыкальная незаконченная фраза накрепко застряла и далее не двигалась. Он боялся встать и уйти из кофейни. Если он уйдет, пытка повторится. Фрагмент уйдет вместе с ним. В бесконечность. Оборван навсегда. Оборванная музыка ранила его так, что саднила кожа на руках. Он смотрел на подрагивающие пальцы, раздвигал их и видел краснеющие на глазах пятна. Он почесывал пальцы один за другим, сжимал до побеления, поглаживал кисти. Боль медленно отступала.

       Он перевел взгляд на девушку, сидящую к нему гибкой спиной через столик от него наискосок. Она одна. Большая чашка из-под горячего шоколада стояла чуть в стороне. Судя по позе, девушка смотрела вдаль, на серую воду медленной реки. Девушка сидела, полностью расслабившись, вытянув под столик длинные ноги в голубых джинсах с драным коленом. Пальцы рук зацепили кармашки, и локти в джинсовой курточке торчали по бокам. Гибкая спина опиралась на тонкую спинку старого стула во всю молодую силу и сразу вызвала в нем опасение, что вот-вот стул дрогнет и развалится. По спине и плечам разбросаны тонкие прямые волосы. Крепкая, но тонкая шейка светилась сквозь русые прядки. Девушка явно спортивная, мелькнуло в его голове. Девушка выпрямила спину и прогнулась. Оттолкнувшись крепкой ногой, она резко встала и в несколько длинных шагов, не оборачиваясь, ушла по террасе, исчезла из поля зрения.
      Всё произошло настолько быстро, что он успел только удивленно поднять брови, оставшись недвижимым. Он не увидел её лица. Зато услышал, как в нем медленно проплыли первые ноты флейты. Он замер. Флейта? Так неожиданно? Да, флейта, одинокая флейта тихо повторила тот мотив, на котором он застрял, и завилась в овальных, тающих кольцах сигаретной дымки. Фрагмент полностью вылился, флейту подхватил альт, повторив её первые аккорды, потом мягко и медленно вписалась тарелка ударника, давая дыхание альту. И тут возник длинный дальний звук саксофона. Он медленно входил в мелодию, но через минуту уже вёл её уверенно, словно отбив партнёршу в танго. Остался сакс и тихие потрескивания ударника. И мелодия закрепилась, прояснилась, отбросила всё лишнее. Она разрасталась, постепенно набирая силу сакса.
      
      Он сразу поверил в невозможность встречи. Она ушла навсегда. Печаль заполнила сердце. И возникла мелодия в партии печального сакса. Девушка исчезла, но это уже неважно. То, что пришло вместе с ней, называется сладость творчества. И это гораздо счастливее мгновений телесной любви. К своему полстолетию он твердо знал эту истину.

      Скорость, дорога, поток машин, в котором он чувствовал себя рыбой в океане. Он влился, наконец, в сегодня, в начало нового времени, возможно, не ограниченного веком, столетьем. Он преодолел ту зависимость, которая удерживала его в прошлом времени, только что прожитом полустолетии, в котором он родился, вырос, писал музыку в парадигмах своего времени, гармонично, не выпадая из ритма века. Он перешел, наконец, ту черту, которая отделяла, даже грубее – разделяла его с  жизнью сего дня.  Разумеется полвека его жизни прошло, но это не конец света, вот он тут на весенней террасе в апреле 2003 года – и бесконечное время ждет его впереди, ликующее весной, солнечным светом, порывистыми движениями девушки, исчезающей за мгновенья.

       Он вырвался из кризиса порубежья. Из затянувшейся паузы, когда словно выходишь из плотного лесного тумана на прогалину, едва освещенную далеким слабым солнцем, но уже ощутимым.

       Он еще не знал, что написал свой самый удачный опус - «Теперь». И то ощущение продолжающейся бесконечной жизни, которое возникло сегодня, смог передать в музыке.

         Еще через полвека, весной 2053 года в юбилейных речах к его столетию, его назовут Бахом 21 века, сумевшим слиться со своим временем, выразить в музыке невыразимое, божественное.

2023