Больничная история

Больничная история
***
Прошло довольно много времени с тех пор, как я был брошен на больничную койку после перенесенной ночной операции в больнице святого Георгия, и сейчас уже наступил период реабилитации. Операция была по спасению если не жизни из-за возможного заражения крови, то моей ноги. Падением на мокрых осенних листьях на своей даче я был выброшен из течения жизни, в которой так или иначе существовал. Осознание того, что для меня, возможно, наступит какая-то другая жизнь, и, значит в прежней нужно что-то менять, пришло еще в другой больнице, после первой операции. Какая она будет я, конечно, не представлял. Не представлял я и то, как я это буду делать - менять свою жизнь. Но об этом потом. А сейчас я понимал,  что падение и последствия - это знак свыше и лежал в коридоре больницы святого Великомученика Георгия, наблюдая за окружающим меня миром. Сюда я попал где-то через неделю после Всеволожской клинической межрайонной  больницы, где меня прооперировали, пришив на место четырехглавую мышцу правого бедра. Попал с диагнозом «Параартикулярная флегмона послеоперационного рубца…Глубокая инфекция  в области хирургического вмешательства». Ну, короче с серьезным заражением после перенесенной операции, с высокой температурой и другими очень нехорошими симптомами. Меня в ночь поступления и прооперировали.
Три недели, проведенные там - это три недели страданий, бесконечных перевязок, вечно ноющей незаживающей послеоперационной раны, скудного больничного питания, ограниченности движений и тошнотворных запахов. От запаха хлорки, нечистых тел, бинтов, пропитанных кровью и гноем до запахов могильного склепа или просто могильного запаха. Могильный запах, конечно, скорее чудился, чем был на самом деле. На кровати, от которой исходил кажущийся мне запах, возлегала маленькая старушка, своим внешним видом уже подготовленная к обряду погребения. В руках она держала молитвенник, бескровные губы беззвучно шевелились, очевидно, читая молитвы. Глаза ничего не выражали и смотрели в потолок. Я всегда разгонялся на своих костылях возле этой не очень приятной кровати с кажущимся мне могильным запахом. Но однажды кровать опустела. Она была аккуратно заправлена. Признаков бабушки не было. Я, конечно, сразу поинтересовался, куда исчезла бабушка, так как мобильная реанимация не прибегала, и суеты в районе могильной кровати не было. Дежурная медсестра сказала, что бабушку забрали родственники.
Дни пролетали похожие один на другой. Их однообразие и монотонность привели к тому, что я  перестал следить за своим внешним видом. Особенно доставала вследствие идущего воспалительного процесса температура. Встряхнулся я в то «счастливое утро», когда услышал:
- Дедушка, просыпайтесь,  пора кашу кушать, - сказала серая, ничем не примечательная женщина, развозившая каждый день больничную еду на грохочущей телеге.  Грохот этой телеги постоянно и очень неприятно будил  меня по утрам.
После каши и традиционного бутерброда с  тонким кусочком колбаски я собрал все силы, встал на костыли и отправился в уборную созерцать свою физиономию. Из крана больничного туалета монотонно капала вода.  Повиснув на костылях перед  тусклым, давно немытым зеркалом, я увидел свое отражение. Зрелище было нелицеприятное. Я зарос седой щетиной. Давно не мытые волосы отросли и слиплись. Щеки ввалились. Лицо было нездорового желтоватого с оттенком зеленого  цвета.
 - Дааа…Постарел я лет на десять, минимум.  Не зря меня окрестили дедушкой, - сказал я больничному зеркалу.
  Друзья принесли мне пакетик с одноразовыми бритвами, пену и целую неделю я сбривал по небольшому  островку щетины, так как сбрить все сразу у меня не было физических сил. Однажды ночью я умудрился помыть голову.
Я лежал в коридоре этой больницы, и кроме телефона у меня не было собеседников. Периодически  в памяти,  как наваждение, выплывало  одно и то же.  «Я лежу на мокрой поблекшей листве и удивленно смотрю на свою ногу.  На меня удивленно, без стеснения  смотрит плачущее серое питерское осеннее небо. Правая нога превратилась во что-то незнакомое. Большая берцовая кость нелепо плавает под кожей. Коленная чашка ушла куда-то вглубь. Желая все немедленно исправить, еще толком не понимая, что же случилось, я пытаюсь поставить кость на место. Встаю и падаю, да еще в придачу с болевым шоком. Ползу в дом и вызываю «скорую».
Скорая приехала довольно быстро. Но ее прибытие мне показалось вечностью. Здоровый веселый розовощекий фельдшер вместе с водителем взяли меня под руки и оттащили в свой «катафалк».
***
Всеволожская клиническая межрайонная  больница, приемное отделение, осмотр врача-травмотолога, диагноз, положенные процедуры, накладывание на ногу гипса-лангеты. Вид у меня был, очевидно,  довольно угрюмый, может даже угрожающе-злой. И, очевидно, поэтому старожилы палаты, куда меня определили, не решились со мной заговорить.
Операция  состоялась на следующий день. И, наверное, на  мое счастье, как я потом узнал  - моя четырехглавая мышца бедра, при прошествии времени, могла навсегда потеряться где-то в ноге.  И тогда операция стоила бы безумных денег. На четвертый день после операции меня без всяких процедур, кроме банальных перевязок, выписали из больницы. Как было написано в выписном эпикризе «под наблюдение врача – травматолога по месту жительства. Но перед тем как меня выписали, я пробыл три дня в палате и слушал жизненные истории товарищей по несчастью. Которым предстояла операция или уже прошла.
Я многое передумал, слушая их. И одновременно с их рассказами перед моим взором стал возникать  видеоряд. Это были различные эпизоды из разных лет моей жизни. Причем в хаотическом порядке. Работа в ВУЗе, эпизоды из школьных или детских лет, служба в армии, комсомольско-молодежный лагерь, зимний пионерлагерь, опять учеба в ВУЗе и так далее.  Я взял ручку и блокнот и попытался что-то записывать, но понял бесполезность этого занятия. Кстати, эти воспоминания были далеко не всегда приятными для меня, и вспоминать о некоторых моментах моей жизни вообще не хотелось. И далеко не всегда хотелось их возвращения из прошлого.
- А есть мнение, что свойство памяти вспоминать только хорошее… Впрочем вряд ли будет кому-либо интересно читать эти записи, кроме меня одного, - подумал я, - Ну а мне зачем это самокопание? Скелеты из прошлого?
И вдруг до меня дошло, что этот увиденный сейчас видеоряд - это же и есть  моя жизнь. Моя, очевидно, уже большая часть прожитой жизни. И эту жизнь не прожить вновь. И то, что произошло, не переиграешь и заново не проживешь. Это не кино и дублей не бывает. И закралась мысль, что все, что случилось со мной, произошло для переоценки, переосмысления  прошлого. Переоценки, как мне показалось сейчас, бесполезной жизни. Я с ужасом понимал, что жизнь потрачена практически ни на что, впустую. И перед самым концом моей жизни, перед тем, как уйти навсегда, я, возможно, увижу или мне покажут ничего не значащий видеоряд. И уйду, как уходят все.
... Книжки, стихи, которые прочтут немногие. Возможно мне дают шанс на оставшиеся годы… Да, задача…
За окном больничной палаты бушевала золотая осень. Порыв ветра приклеил к стеклу мокрый кленовый лист. Быстро и низко над землей неслись хмурые свинцовые тучи. Ближайший сильный порыв ветра сорвал этот одинокий кленовый лист и куда-то  унес.
- Очень символично. Как раз очень созвучно с моими мыслями о бренности бытия.
Да… легко сказать. Переосмыслить жизнь, переоценить. Как-то менять. Многие ли меняют свою жизнь из-за произошедшей с ними трагедии или каких-то подобных причин? Наверное, некоторые меняют. А из-за произошедшего несчастного случая или травмы, может и серьезной, наверное, очень немногие. Уходить в монастырь мне явно не хотелось. Да меня ведь там и не особенно ждали.

***
Наступил период реабилитации. Я ежедневно ездил на перевязки. Поликлиника стала для меня родным домом. Я общался с врачами и их пациентами. Но, приезжая домой, я занимался любимым делом – чтением книг. В обычной суете жизни было не до них. И книги, в том числе и религиозного содержания, привели меня к тому вопросу, который беспокоил меня в юности. Как и многих молодых людей. В те далекие годы я задумывался о смысле жизни. Об осмысленности существования. А потом наступила взрослая жизнь. Я решал проблемы и боролся за это самое существование. И я перестал  задавать себе философские вопросы об осмысленности бытия. Надо было жить или выживать. И вот, наверное, пришло время остановиться и оглянуться. Оглянулся, а зацепиться вроде и не за что. Снова возникает все тот же бессмысленный жизненный видеоряд, который не так давно проходил перед моими глазами.
- Да. То, что случилось это и есть точка отчета, - сделал я окончательный вывод, - И в прошлое и в будущее. Чем была наполнена прожитая жизнь? Не святостью и благодатью. Она была наполнена в большей степени гордостью, завистью, любовью к вещам, где-то и жадностью, осуждением, болтливостью. А порой и ненавистью.
-  Главное, это  нужно любить. Любовь придает осмысленность существованию, -приходили в голову мысли.
Полюбить себя, а точнее «Возлюбить» - это и есть сделать себя счастливым, - я был очень доволен, произнеся эту формулу счастья. Теперь пойдем  дальше, - прихрамывая на больную ногу, я заходил кругами по комнате.
- Посадить дерево, построить дом, вырастить сына. Посадить дерево, построить дом, вырастить …, - бормотал я, - Дом, то есть дачу еще достраивать нужно. Дерево, то есть яблоня уже переросла и состарилась. А сыновей двое. Один в другом городе вырос. Старший, когда подрос, взял чужую фамилию и исчез… Да, что-то не очень…
Я понимал, что это все символично, а не буквально. Но все же эти символы кто-то придумал и не просто так.
Больничная осень уже давно сменилась на снежную зиму. Снег валил уже вторые сутки. Под окном тарахтел неугомонный небольшой трактор, тщетно пытаясь разгрести уже нешуточные завалы снега. Я закрыл окно, задернул штору, чтоб не отвлекаться от своей философии.
- Да… А впереди у меня еще более сложная задача, - я опять заходил кругами по комнате, - Возлюбить ближнего своего как себя самого. Пока себя не очень получается возлюбить. А все сводится к одной цели. Попасть в Царствие Небесное, обрести бессмертие, то есть жизнь вечную.
Я помял пальцами сигарету, не решаясь закурить, чтоб не сбиться с мысли
- Ну, допустим, меня поправили, чтоб я не забывал о главной цели, к которой нужно идти в жизни.
А кого-то, допустим,  не поправили. И вот живет человек. Живет тридцать, сорок, семьдесят лет живет и так далее, и приходит к последней черте. Дальше которой Неизвестность для этого человека, - в этот момент я все же зажег сигарету. Огонек от нее мягко отразился в зеркале, в глубине комнаты, - И перед последней чертой человек понимает, как его и учили, что он всегда жил в настоящем. Он любил, ненавидел, наживал богатства и наслаждался ими, путешествовал, разорялся и бедствовал, растил детей, а потом внуков. Но в конце жизни он увидит все тот же ничего не значащий видеоряд.
Так ради этого он жил? - спрашивал я себя.
Я не мог ответить на этот вопрос и опять перешел к теме Любви.
- Чтобы любить, нужна Вера. Вера - это то, что противоположно Знанию, - додумывал я. Ну а из любви вытекает жертвование. Или самопожертвование, - на более сложные конструкции меня уже не хватало.
- А что случилось со мной? Может все просто? Оторвавшаяся от частично пораженной артрозом кости четырехглавая  мышца бедра? Вследствие движения ноги на мокрых листьях.– Мысли поменяли направленность, устремившись в более привычное и оттого более приятное русло.
И это просто возраст и ничего больше?  Или чересчур резкое движение. Из двух причин - одна настоящая. Никакой философии. И можно погрузиться в привычное, не самое худшее прежнее существование. Вот только надо полностью восстановиться. Физически и морально…
Стало легко. Не нужно придумывать сложные конструкции. Явно какие-то надуманные.  В привычном существовании, надо признаться себе, было неплохо.
…Я задумался. И почему-то в этот момент я четко  вспомнил кровать с могильным запахом и старушку в одеянии для погребения. Ее губы беззвучно шептали молитвы. Глаза безучастно смотрели в потолок. Я был совершенно уверен, что в данный момент кровать была свободна и аккуратно застелена.
Декабрь 2022 г. - январь 2023 г.