Мама, почему у дяди нет ног?

     Практически весь центр старого Таганрога был замощен булыжником. Такие камни, похожие на современные маленькие буханки бородинского хлеба. Из этих кирпичиков, утрамбованных в песок, состояли проезжая и пешеходные дороги исторического центра. Проехать по такой дороге без шума было невозможно. Особенно нас малышей привлекал грохот, издаваемый безногими людьми на каталках с колесами из шарикоподшипников.

     Напротив нашего дома, на бывшей Соборной площади, на месте разрушенного большевиками храмового комплекса, функционировал городской рынок (Старый Базар). Сюда с утра и подтягивались эти колясочники. Кто-то подрабатывал на рынке сапожником, кто-то играл на баяне и пел, кто-то резал ложки, игрушки из дерева, продавал иголки для примуса, кто-то молча просил милостыню, бросив кепку на землю перед коляской. У некоторых позвякивали на гимнастёрках или пиджаках медали. Иногда вечером, подвыпившие, они в кружке пели странные песни.

     Я спросил однажды у мамы: – Почему у дяди нет ног? – Наверно он был пьяненький и попал под трамвай (поезд) – ответила мама.
Родители нас пугали тем, что эти люди воруют детей и увозят их на своих тележках. И вдруг они исчезли с улиц города.

     «…Безногие, на самодельных тележках – это и тележкой трудно было назвать, просто доски на колесиках, на досках сидел инвалид и отталкивался от земли деревянными «утюжками». Так и двигался.
Не красили они собой ни города, ни заботу партии и правительства об инвалидах не демонстрировали. Они пели и побирались, просили милостыню по вагонам и рынкам. Это могло бы породить в головах крамольные мысли о благодарности советского народа своим защитникам – если бы кто-то об этом задумывался.
А самое главное – они никого и ничего не боялись...

     Их было по стране сотни тысяч – жертв этой страшной войны, молодых парней, искалеченных и ставших обрубками без будущего. Такое наследие оставляла после себя любая война – а что уж говорить про Вторую мировую...
Их собрали за одну ночь – насильно погрузили в вагоны и вывезли. Ночью, тайком – чтобы не было шуму. Чтобы не оскорбляли своим видом взоры горожан и туристов. Чтобы не напоминали о долге перед ними, спасшими всех нас.»

     «...нищенствующие отказываются от направления их в дома инвалидов… самовольно оставляют их и продолжают нищенствовать. Предлагаю преобразовать дома инвалидов и престарелых в дома закрытого типа с особым режимом».
                Документ № 06778. Доклад Министра МВД Круглова.
                20 февраля 1954 года.

     «По замыслу, переселить в интернаты полагалось только одиноких, но на деле никто особо не разбирался – брали всех, кого попало, и тех, у кого была семья. У них отобрали паспорта и военные билеты. Там были ветераны Сталинградской битвы, заживо похороненные и выжившие, летчики и танкисты... Ходившие в бой, в огненный ад. И получили награду – ордена и... интернат тюремного типа, откуда не было выхода. Интернаты находились в ведении МВД.»

     Лишь по нашему Украинскому переулку продолжал грохотать один из тех колясочников. То ли не попал под облаву, то ли сбежал, то ли имел хороших покровителей. Он не побирался, одет был чисто, трезв. Я часто видел, как двое незнакомых между собой и ему мужчин, на остановке, подхватывали его под мышки и забрасывали на площадку трамвая. Как правило, спускался он самостоятельно. Наклонялся так, что руки с «утюжками» доставали до нижней подножки, резко приподнимал тело с тележкой и выбрасывал себя вперед над ступенями. При приземлении «утюжки» уже плотно прилегали к тротуару. (Этот приём я часто использовал, преодолевая в два броска тела, нашу аварийного состояния дворовую лестницу.) Помощи он не просил, но и не отказывался. Ни к кому не приставал, и мы его не боялись. Может быть, он жил в семье. Но исчез через полгода также неожиданно, как и другие.

     Я снова спросил у мамы: – Куда делись эти дяди без ног? –
Мама долго отнекивалась, а потом сказала, что их отправили на лечение, и будут там делать им протезы. Я успокоился.

     На некоторое время на улице стало тихо, но вскоре вместо инвалидов стали грохотать мы, на самодельных самокатах с колесами из таких же подшипников. Но нас, слава Богу, не вывезли на помойку. Вместо этого ГОСУДАРСТВО вынуло (целехонькие) больше 100 лет прослужившие бруски (говорили, что ими будут заменять изъезженную брусчатку на Красной площади в Москве) и положило асфальт, который плавился летом так, что к нему прилипали наши босые пятки и колёса самокатов, а модницы оставляли в нем тонкие каблучки своих туфелек.

     Мы пересаживались на велосипеды, асфальт стал твёрже, а вместо колясочников по скверам расползлись более социально-близкие властям бомжи и бичи.