Коты

Почему люди так привязаны к своим пушистым братишкам и сестренкам? И особый кайф – покормить с рук. Нет, я спрашиваю: почему многие люди относятся к своим собачкам и кошечкам, как к малым детям или внучатам? А в минуты нежности называют их именами своих любовниц? А какая нескончаемая тема для бесед с таким же собственником или собственницей пушистого сокровища! И тревога, когда болеют, и горе, когда уносят от нас свой короткий век.

Одиннадцать лет тому назад жена принесла с работы мосластого долговязого подростка - белого ангорского котика с голубыми глазами. Купила по дороге домой вместе с родословной у интеллигентной супружеской пары. Незадолго до этого события у нас погиб маленький котенок. Его успели назвать Пиратом и увезли на лето в деревню, на природу. Полагая, что мир вокруг бесконечно ласков и щедр, он вышел за ограду палисадника и тут же был походя растерзан мраморным догом, на беду оказавшимся рядом. Котенок был маленький, и я просто по времени не успел с ним сродниться, но все равно переживал, вспоминая, как он лакал на кухне молочко,  вытягивая тоненькую шейку. Мне все время казалось, что вот он промелькнул и скрылся в спальне, вот юркнул под кровать, вот громыхнул на кухне блюдцем. Поэтому в общении с вновь прибывшем красавцем я усмотрел измену памяти погибшего котенка и держал его, красавца, на расстоянии. Недолго, однако. Когда я, придя с работы, ложился на диван и щелкал телевизионной лентяйкой, котенок впрыгивал мне на грудь и, потоптав ее немного, укладывался с гордым видом, разбросав лапы по моим ключицам.
-Ну ты посмотри, - жаловался я жене, - загородил весь обзор. Малахова хотел посмотреть, а этот... Ну простой! Как Ленин!
-Дай ты этому Ленину по заднице, - смеялась жена. - Ишь цаца какая!
Но я погружал пальцы в ангорскую шерстку его бакенбард, а сам выгибал шею и смотрел "Малахова" одним глазом.
Вскоре для нашей не самой дружной и сплоченной семьи он стал неким объединяющим фактором, некой точкой соприкосновения интересов. Появился лишний повод позвонить жене на работу и попросить купить коту рыбы или мяса, а дочери дать SMS-ку, чтобы забежала по дороге за сухим кормом. Ну, а женщины всегда могли выдернуть меня из Интернета для мытья котового горшка. У тебя, мол, получается лучше всех.
Ни на кис-кис, ни на кличку Шарлей, указанную в  паспорте, кот не откликался. Я думал - не понимает: ангора то - турецкая. Оказалось - не слышит. Белые ангорские кошки с голубыми глазами генетически глухи. Впрочем, во всем остальном он не отличался от нашей доморощенной мурки. Разве что не боялся пылесоса и как-то по-простецки, по домашнему вспрыгнул на спину рабочему, который сверлил дрелью паркет в нашей квартире.
Форточки, где он любил сидеть, считая ворон и наблюдая за людьми и машинами, которые с высоты 13-го этажа казались ему, наверное, не больше мышек, я загородил прочной сеткой. Думаю, они ему сильно мешали, заслоняя обзор. Поэтому ранним субботним утром, когда еще все двуногие спали, кот отковырнул одну из сеток от деревяшки, просунул в дыру передние лапы и голову, и заскользил по стеклу когтями, пытаясь выбраться назад. Но передняя его половина перевесила, и он устремился с ускорением 9,8 метра за секунду в квадрате навстречу асфальтовой площадке, расположенной как раз под этим окном.
Проснулись мы поздно. Стали искать котенка и вскоре обнаружили дыру в нижнем правом углу форточки, которая не оставляла никаких иллюзий и не давала никаких надежд. Я выглянул из окна. Внизу ничто не белело. Дворники убрали, - подумалось. Дети еще спали. Мы с женой оделись и спустились на улицу. Метрах в двадцати от места предполагаемого падения, на крыльце, располагалась какая-то контора. Я поднялсь на несколько ступенек и увидел на площадке котенка. Он лежал на животе с закрытыми глазами. Под его мордой застыла на бетоне небольшая лужица крови. Я резко отвернулся, махнул жене, что вот, мол, он здесь, и закуривая пошел прочь, куда глаза глядят.
-Он шевелится, кажется, - услышал за спиной. И вдруг крик: Сергей, Сергей, он жив!
Через секунду я был на площадке. Котенок приоткрыл глаза,увидел нас, склонившихся к нему, что-то квякнул и задрожал всем телом. Я мухой взлетел домой, схватил большую сумку, забросал ее дно мягким нижним бельем, попавшимся под руку, и вернулся обратно. В сумку аккуратно переложили котенка. Он мелко дрожал и почти не открывал глаз. Здесь же у подъезда поймали частника, который довез нас до ближайшей ветеринарной лечебницы. По дороге я держал руку в сумке, на его плече, чувствовал, как он дрожит и молился, чтобы Господь сотворил чудо и котенок остался жив. Чудо свершилось. Через час мы стали его свидетелями: рентген показал, что после падения с 13-го этажа на жесткий асфальт все кости оказались целы. Ну, а в остальном? Ветеринар развел волосатые руки в сторону и закатил глаза к небу: будем надеяться. Постелите ему помягче, пусть отлеживается.
Когда в понедельник вечером жена пришла с работы, то застала такую картину. На полу спальни, по обе стороны натюрморта из нетронутого блюдечка с молоком и опорожненной бутылки водки лежали в одинаковых позах два тела: котенок и я, грешный, весь в соплях и слезах. Когда у котенка по спине пробегала дрожь и он при этом издавал жалобное "мяу" - мое тело тоже сотрясалось от рыданий.
Через неделю кот уже ползал по всей квартире на согнутых лапах. Через три - взлетал, как раньше, с пола на холодильник, потом на открытую болтающуюся дверь, а с нее - на шкаф. И там затаивался, ловя лапами проплывающие мимо головы.
С перепугу мы стали кормить его свежайшей говяжьей вырезкой. К хорошему привыкается быстро. Теперь если в мясе оказывался какой-либо изъян, порой видимый только лишь самому коту, оное мясо "закапывалось" безжалостно.
-Ты где взял это мясо, он его опять закопал? - выговаривала мне жена.
-На рынке в Теплом стане, парная говядина свежайшая...
-Опять на рынке! Я же тебе сказала: только в Седьмом континенте.
-Ага! В прошлый раз он из твоего Седьмого континента закопал только так! - злорадствовал я.
-Это потому, что я брала вечером, а надо с утра... Что теперь с твоим мясом делать?
-Съедим, впервой, что-ли?
Он мог ни с того, ни с сего написать на пол. Версия жены по этому поводу была такова:
-Это он мстит тебе за твое мерзкое мясо из Теплого стана. Да, да, не смейся. После моего из Седьмого континента он никогда не позволит себе такого.
Но все это были досадные эпизоды, которые с выветрившемся запахом быстро забывались. Кот продолжал радовать своим персональным вниманием каждого члена моей семьи и веселить грандиозными позами, которые он как бы случайно выставлял на всеобщий обзор.
-Посмотрите на кота! - кричала младшая дочь из соседней комнаты. Все бросали свои дела, устремлялись на зов и долго умилялись, глядя, как он, например, сидит, прислонившись спиной к подушке, распустив передние лапы вдоль туловища и вытянув вперед задние.
-Ну, как человек! - смеялась дочь.
-С кем поведешься..., - глубокомысленно констатировал я.
С каждым членом семьи он держал себя по разному. Младшую дочь определил своей "ровней", что-ли, сестренкой, и всячески с ней фамильярничал.
-Ой, папа! Он опять за ноги хватает! Ой-ой!
Прыгала на кровать, срывала покрывало и загораживала им ноги. Кот молча ходил вокруг, выбирая момент атаки.
-Ну что ты смеешься! Что здесь смешного! - чуть не плача выговаривала мне дочь. Я совал кота подмышку и выносил на кухню, чтобы остыл.
Жена была предметом его кошачьих нежностей. Обращаю внимание: не домогательств, а нежностей. Стоило ей присесть - он тут как тут. И уже на коленях, и уже обнимает за шею, и уже прижимается своей мохнатой щекой к ее напомаженной. А какой кайф он ловил в те давние теперь уже вечера, когда мы с женой ложились в одну кровать. Вскочит на ложе, потопчет в ритуальном танце оба тела и, под собственную музыку, втиснется между нами, но обязательно мордой к ней и лапами за шею, за шею. Я шутливо трепал его попку и обзывал предателем.
Сначала, особенно после "полета", я прогуливал его на поводке возле дома, по сильно расплодившееся поголовье собачников заставило меня вскоре прекратить это рискованное занятие.
За 11 лет мне всего лишь однажды удалось привести к нему подружку. После четырех суток необузданного кошачьего разврата жена, сгребая в совок осколки любимой вазы и цветочных горшков, почем зря крыла нашего "глухаря" с его "проституткой", а заодно и весь кошачий род. Я что-то сказал про "дело молодое" и вспомнил вслух, что мы вытворяли с ней лет 25 тому назад. Она не дала договорить, обозвав меня котом. Сказала, что я им и остался, и что пока она жива, ни одна кошачья б...дь здесь, в ее доме, не появится.
Два года тому назад старшая дочь привезла к нам на некоторое время пакет со слезами - 2-х месячную внучку. Кот постоянно принюхивался к ее вещам, игрушкам и коляске, как бы размышляя, что сие событие могло означать. Когда жена брала внучку на руки, он устраивался на руках с другой стороны. Мол, и меня тоже. Ревновал. И ссал, скотина такая, в игрушки, в коляску, в носильные вещи.
Мне кажется, начиная с этого первого посещения внучки нашей квартиры, кот стал самостоятельно, по одному ему ведомой логике, определять: сходить сейчас в горшочек или нассать там, где он посчитал нужным. Чтобы оправдать кота в моих глазах, я убеждал себя, что это его законный протест против бетонного карцера, отделившего его от дарованного ему Богом мира, познавать который теперь можно было лишь издалека, через пыльное стекло или натянутую сетку. Против лишения его радости общения с самкой и себеподобными и вообще против издевательства над его кошачьей природой. Хотя, возможно, это совсем не так, а просто у него элементарно поехала крыша после удара об асфальт с высоты 13-го этажа.
Но иногда наступал такой счастливый период, когда кот вдруг регулярно начинал ходить в горшочек. Мы все гладили его по головке, называли умненькой киской и кормили витаминной наркотой из зоомагазина. Когда публика, зашедшая к нам попить чайку, отмечала его красоту и дородство, я добавлял, что он еще и достаточно популярен в определенных кругах  и раскладывал перед ними гламурные журналы с иллюстрациями, фотографиями и моими рассказами о глухом голубоглазом коте, написанными в разные годы. Сама же звезда в это время лежала на подоконнике среди комнатных цветов, положив голову на лапы, и спокойно и мудро взирала на происходящее. Он любил издалека наблюдать за человеческой суетой. Наверное, в один из таких спокойных периодов я придумал новое определение счастья и огласил его своим домашним. Приблизительно так оно звучало: чтобы познать счастье, надо завести себе ссущего во все углы кота. Когда кот вдруг пописает в горшок - ты испытаешь счастье. Со мной все радостно согласились.
Первый раз жена произнесла эту жуткую фразу год тому назад. Перед отходом ко сну она сказала: "Я увезу его в деревню. Так дальше жить нельзя."
Кто-то на ее работе обмолвился, что у Ленки в квартире нехороший запах.
-Стыд то какой! Мы принюхались и не замечаем. А сколько подушек и одеял я выбросила!
Я молчал. Я знал: любое мое несогласие, возражение - и она его точно увезет. Я только спросил: Глухого?
-А мне плевать! - заорала вдруг она.
-Проще и гуманнее отдать на усыпление. По-моему, 300 рублей это стоит. Я узнаю завтра. И пошел в свою комнату посидеть пол часа перед сном за компьютером.
Когда зажигался экран, кот вспрыгивал на столик и разваливался между мной и монитором. Я забирался рукой в его шерсть и выговаривал:
-И не стыдно? Папа поработать хотел, а ты мешаешь, бездельник?
Кот смотрел на меня и возражал телепатически:
-Ну, ты же знаешь, я только 5-7 минут тут понежусь, а потом уйду на кровать. И читай тогда свою дурацкую прозуру.
И действительно, вскоре он уходил, не обманывал.
После моей фразы про усыпление жена больше этот вопрос до поры до времени не поднимала, а все другие обитатели нашей квартиры удвоили бдительность. Как только кот начинал беспокоиться, задумываться и подозрительно обнюхивать посторонние предметы, его начинали усиленно пости, сажать на горшочек и в конце концов добивались, чтобы он пописил там, где положено. Но осечки случались.
-Ты почему не проследил, он в спальне на столе нассал? - врывалась ко мне жена.
-Он же с тобой был, я думал...
-Что ты думал?! Я ужин готовлю, сейчас Ксюша из института придет... Думал он! Все бокс свой дурацкий смотришь, а кота без присмотра оставил!
Я купил антигадин, но он оказался малоэффективен: всю квартиру не обработаешь, а изобретательность кота в смысле где напакостить была безгранична. Переговоры с ветеринаром тоже ни к чему не привели: анализ его мочи оказался нормальным. Понятное дело, что при таком раскладе доживать свой кошачий век ему надо бы в деревне, где кошки заходят в избу только поспать и перекусить, а все удобства, как говорится, во дворе. Если бы он не был абсолютно глух. Глухую кошку в деревне если не переедет пьяный водитель или мотоциклист, то растерзает стая дворняг или случайно подвернувшийся мраморный дог.
Летом дочь познакомилась с молодым человеком. Возвращаясь домой после свидания, она проходила на кухню и, с мечтательной улыбкой на растрескавшихся губах, обустраивала принесенные цветы. А после они запирались с матерью и шушукались допоздна.
Как-то за ужином жена сказала, и было видно, что сказать это она давно хотела, но оттягивала разговор, и получилось это у нее без привычных начальствующих ноток, без вызова, но с сожалением. Она сказала:
Ксюша хочет пригласить Данилу в гости, но не может. Стесняется этого ужаса. -Она обвела рукой квартиру. -Надо отправить кота маме в деревню, а здесь сделать генеральную уборку, все вычистить, что-то выбросить и освободиться от этой вони раз и навсегда.
-Вы приговорили кота? - спросил я.
Дочь оторвалась от тарелки:
-Пап, почему у тебя всегда такие крайности? Если он не может жить в городе? Сам мучается и всех замучил. Пусть поживет в деревне.
Я не хотел более сотрясать воздух. Всем и так все было понятно. Я встал из-за стола, лег на кровать и нажал кнопку лентяйки. Кот квякнул, привычно вспрыгнул на кровать, но не стал заходить на тело, как он обычно делал, со стороны ног, а подошел сзади, со стороны головы, положил свой подбородок мне на больное плечо и пряло захлебнулся в соловьиных трелях. Я обхватил его голову руками: "Что же ты творишь, обормот? Может побрызгать тебя святой водой? А? - А сам подумал: все чувствует, собака".
В тот же вечер он нассал в Ксюшину сумку с учебниками и тетрадями. Мы все в растерянности стояли вокруг объекта диверсии. Ксюша чуть не плакала. Если и был шанс спасти сумку, то конспекты подлежали немедленному уничтожению. Почему в сумку? И именно Ксюше? - думал я. - Ведь  они же друзья, с детства играли вместе! Неужели легенды о кошачьей телепатии вовсе не легенды, а реальность, и он посчитал именно Ксюшу инициатором своего приговора?
Вообще психология кошек довольно непривычна для нас, двуногих. Как-то жена с дочерью уехали отдыхать, а мы с котом остались одни. Я много работал, приходил домой поздно и чуть ли не каждый раз заставал лужу на полу. Думал, мстит, что надолго оставляю его одного. Я чертыхаясь и выговаривая ему, убирал срач, кормил подонка, и мы укладывались спать обнявшись. Однажды вечером он уселся на кровать и, нагло глядя мне в глаза, стал мочиться. Ударом ладони я скинул его с кровати, плотно свернул газету и стал охаживать ублюдка по морде. Он зажмурился, прижал уши и, вдруг издав отчаянный вопль, вцепился мне в ногу чуть ниже колена. Я делеко отбросил его.
-Ах ты тварь! На папу?!
И пошел нещадно дубасить его газетой по мохнатой бестолковке.
-Скотина! - приговаривал я. -На отца родного лапу поднял! И хрясь! Хрясь! Бедный кот, не выдержав напора, заметался, прижав уши, и попытался скрыться. Но не тут то было. Я настигал его в каждом углу. Потом устал. Выбросил измочаленную газету, вышел на улицу, дошел до магазина и купил, всердцах, четвертинку водки. Дома быстренько выпил ее, посидел, успокоился и оставшееся время до сна провел в ванной, спасая обоссанное ватное одеяло. Все это время кот униженно сидел под кроватью и спать со мной категорически отказался, не пошел даже в ноги.
На следующий день за вырезкой из 7-го континента мы помирились и снова заснули обнявшись. Но еще через день он нассал на ту же кровать в то же место. Я увидел, когда он уже яростно "закапывал" это свое безобразие. И вот тут- то, глядя на вконец испорченное одеяло, я понял ход кошачьих мыслей. В своем давешнем унижении он усмотрел вину кровати, а не меня, "отца родного", и еще раз с ней, подлой, рассчитался, как умел. Я свернул одеяло, спустился на улицу и засунул его в мусорный бак. Инцидент был исчерпан.
Когда мы оставались одни, хотя бы на ночь, я высказывал ему сокровенное, о чем мучился годами и что поведать более никому не мог. Друзьям - стыдно, да и ни к чему. Дочерям... Дочери давно и безоговорочно приняли  мамину версию нашей с ней прошедшей и настоящей жизни. Конечно, раскрывал душу я ему не сразу, а когда заканчивалась первая бутылка, и я уже посматривал, примеривался ко второй. Начинал обычно так: "Любишь мамку то?" Кот приподнимал голову, коротко мяукал и опять опускал ее на лапы. Когда мы оставались одни, он всегда был рядом. Я чищу картошку - он лежит на подоконнике, наблюдает. Сажусь за компьютер - устраивается поблизости. Знает, что это всерьез и надолго. Я прозвал его за это хвостиком. Сжимал его морду в ладонях и говорил: "Ах ты мой хвостик хвостатый". Он не обижался, принимал мой фамильярный выпад за дружескую шутку.
Итак, когда первая бутылка заканчивалась, и я уже посматривал, примеривался ко второй, у меня появлялась потребность высказаться о наболевшем, но чтобы заинтересовать, разбудить, так сказать, слушателя, я начинал издалека: "Любишь мамку то?" А когда ответив он опускал голову на лапы, готовый слушать дальше, я ошарашивал его: "Ну и дурак". Откупоривал вторую бутылку, выпивал стопку, зажевывал. Кот обиженно ждал, не спуская с меня глаз. Не дожевав, я поправлялся:
-Нет, ты не дурак. Это я дурак, что полюбил эту сучку. А ты нет. Она твоя мамка. Твоя мамка, я тебя спрашиваю? - Кот опять коротко мяукал. -Ну вот, видишь... А дурак я. Мудак! Ну какой же я был мудак!
Я начинал себя бить кулаками по голове, приговаривая: "Мудак, мудак, мудак..." Потом успокаивался и продолжал:
-Она меня, сучка, никогда не любила... никогда. Ты понимаешь, что такое никогда? Ни хера ты не понимаешь... Ей было 17 лет! Понимаешь? 17!!! - я почти кричал. Глухой кот не реагировал. -А я был в два раза старше. Нет, подожди... Ей 17. А мне? Ну правильно, в 2 раза. Во мудак! Ха! Ха! Ха! -начинал горько смеяться. Потом хмурился, делался серьезным.
-Вот смотри, - начинал я обстоятельно, - ей 17 и она беременна. А я уже наелся этого б**тва по горло, вот так. - Я проводил рукой по горлу, показывая, до каких пор я "наелся этого б**тва" к 34 годам. - А она молоденькая, чистая, в колготочках... Ах, как я любил срывать с нее эти колготочки! А потом  засаживал... Ух, как я ей засаживал! Еще, и еще раз! - Я бил кулаком по столу, чашки звенели. Кот привставал на лапы, собираясь улизнуть.
-Все, все не буду. Лежи.
Я наливал еще стопку, мысленно обещая себе, что уж это точно последняя.
-Мы ведь  с тобой ровесники? - наклонялся я к коту. - Ровесники, а как же. Тебе... так, 96-й, ну правильно, одиннадцать, двенадцать скоро будет. И мне около этого...
Мне понравилась эта шутка, и я пьяно улыбался коту, пытаясь совместить два его изображения в одно.
-Тебе бы сейчас кошечку, да? Ух, ты бы отыгрался на ней за столько -то лет! А мне уже давно все кошечки по фигу. Отстрелялся. Хотя... Если бы эта сучка захотела... Но она меня презирает. Ненавидит, стерва. А на хера я ей нужен, старый жирный пьяница? Вот, смотри. - Я задирал футболку и демонстрировал коту изуродованную временем плоть. - Вот так. А она каждый вечер в своем фитнес клубе. А потом все жопой перед зеркалом вертит, сантиметром измеряет.
Потом я вспоминал, как лежал последний раз в больнице с этой, как ее... Я все время забывал, особенно по пьянке, научное название сердечной болезни. Обиходное помнил - предынфарктное состояние, научное забывал. Жаловался коту, что за 21 день она ни разу меня не навестила.
Девчонки приходили, приносили что-то.
-Пап, ты не обижайся, она очень устает, работы много.
Тогда я уже знал эту работу: фитнес клуб и молодые качки на закуску. В последнем я перестал сомневаться, когда несколько лет тому назад после очередной моей неудачи она зло рассмеялась и посоветовала сначала вылечить простатит, уретрит, а заодно и голову у психиатра, а потом уж подходить к ней. Я впал в жесточайший запой, чуть не потерял работу и в результате угодил в  больницу Боткина с таким вот хитроумным диагнозом.
Ах, как я ждал ее с шестнадцати до девятнадцати, когда палата наполнялась людьми, шуршащих по линолеуму обувью, обернутой целлофановыми пакетами. Как представлял ее в дверях, запыхавшуюся, яркую, с пакетами в руках, а потом неспеша  несущую ко мне по диагонали через всю палату эти пакеты и свою фигуру заодно, совершенно потрясающую фигуру, в которой за 40 лет накопилось всего в достатке и всего в меру одновременно. Я представлял, как выпучит глаза от удивления сосед напротив, ебарь-террорист с инфарктом, к которому постоянно звонят по мобиле любовницы, желая навестить, но он с трудом сдерживает их порывы, боится, что столкнутся друг с другом или нарвутся на жену. Или 35-летний менеджер слева, большой любитель послушать мои байки о делах минувших. Как мне хотелось показать им всем, что не всегда я был таким вот желтокожим доходягой с зачесанными на бок длинными волосами, специально отпущенными с одной стороны, чтобы прикрыть лысину. И что этот секс-символ с пакетами - моя законная жена, вот уже 25 лет любимая и проклинаемая мной женщина.
Впрочем, первые 10 лет супружеской жизни были хоть и хлопотны, но, в общем-то, безоблачны. Облом случился позже, когда порядок вещей, казавшийся незыблемым, вдруг рухнул, уступив место непривычному беспорядку и хаосу. Я потерял работу, и в поиске более менее достойного места в образовавшемся бардаке, терпя неудачу за неудачей, обратил пристальное внимание на ровесников моей жены, успешных и востребованных. Стал ревновать к ним ее, работавшую к тому времени в какой-то солидной конторе.  Но обретшая силу жена-кормилица сразу же поставила меня на место. Мол, знай свое место и не выступай. Я пробовал качать какие-то мнимые права, но в ответ получал лишь насмешки и презрение. А тут еще некстати разыгрался простатит - закономерный итог длинной холостяцкой молодости, и я обратился к позабытой было за хлопотами бутылке, о которой последние 10 лет вспоминал лишь по праздникам. Круг замкнулся.
Рано или поздно все когда-то заканчивается. Закончилась и черная полоса в моей жизни. Подфартило с работой. Худо-бедно наладилось со здоровьем. Только теперь в нашей трехкомнатной квартире проживали не чтобы уж совсем чужие, но достаточно удалившиеся друг от друга, две семьи: жена с дочками и я, как-то быстро располневший и облысевший. Единственным объединяющим фактором этих двух семей стал в конце концов белый пушистый голубоглазый глухой кот. Если не считать не слишком частых обращений ко мне дочерей: "Па! Дай денег".
Вот так я жаловался коту, когда мы оставались одни и когда, повторюсь, заканчивалась первая бутылка, и я приступал к дегустации второй. Ну, а завершал я свою исповедь приблизительно так: наклонялся к коту и самым доверительным тоном внушал:
-Мы с тобой теперь ссущие коты. Два ссущих кота. А ссущих котов отправляют в деревню или... Тс-с! - я оборачивался, не подслушивает ли кто нас, и тыкал пальцем в потолок, - в высшую лигу за триста рублей. Тебя в деревню, а меня в высшую лигу. Понял? Ее мечта. Только вот ей! С отворотом! И тебя, заяц, не сдам. Пошли спать.
Я хватал его за морду, пробовал поцеловать в нос, но он фыркал на перегар и выскальзывал из рук. Никогда не ложился со мной пьяным, даже в ноги не шел.
Вскоре приехала теща из деревни. Тещу я уважал. Баба толковая, да и по возрасту ближе ко мне, чем жена.
-Поживу у вас недельку, если не возражаешь, - отдуваясь и ставя сумки с гостинцами на пол, сказала теща. - Ну и запах тут у вас!
Теща давно поняла, что разбитую на множество осколков вазу не склеишь, и не приставала ко мне с мирными инициативами. А последние годы даже наоборот.
-Что не разведешься? - говорила как бы в шутку. - Давно бы разменял квартиру, да взял молодуху. Какие твои годы!
  -Кто ж мне позволит? - в тон ей отвечал я. - Трехкомнатными квартирами бросаться! Ленуська твоя деньги копит. Чаю, на киллера. Нет человека - нет пробемы.
Теща махала на меня рукой. Мол, что с тебя, с балаболки взять.
В первый же день я спросил ее в лоб:
-За котом приехала?
-А и за котом! - Теща встала в позу. - У меня своих два, будет еще третий, зассанец.
-Кота не дам.
-А что делать будешь? Он и так все у вас зассал. Перед соседями не стыдно?
-Куплю десять лотков, расставлю по всей квартире... Клетку куплю... Не знаю. Но кота на погибель не дам, - сказал твердо.
-Эх,зятек... Ну как ты не поймешь: это всего лишь кот, не человек. Животина бестолковая. Я понимаю, привязались. Ленка вон тоже слезы льет. А что делать?
-Не животина бестолковая, а душа живая, которая ближе мне в 20 раз, чем все домашние вместе взятые.
-С ума сошел. И дети?!
Все тещи, я думаю, мастера бить ниже пояса. Я повернулся и пошел к себе в комнату. Потом остановился.
-Так получилось, - сказал зло. - Все сдал в этой жизни. И детей тоже. Постепенно. Метр за метром. Кот - последний рубеж. Как Москва. Ну что ты на меня так смотришь?! Кота не сдам. Все.
-Ненормальный, - только и нашлась теща.
Через несколько дней на работе меня как кольнуло в голову. Я собрался и на два часа раньше приехал домой. В прихожей стояли одетые жена с тещей. В руках у тещи была большая матерчатая сумка, не до конца застегнутая. Из дыры торчала довольная голова кота.
-Куда руки тянешь?! Пьянь! Пшел на место! - заорала на меня жена, когда я попытался взять сумку у тещи. Я отдернул руку и вдруг почувствовал, как все внутри у меня задрожало-затряслось: ноги, руки, щеки жирные. Обеими руками я схватил жену за воротник пальто и трахнул о вешалку в прихожей. Сверху посыпались шарфы, шапки.
-Да я посажу тебя! - успела крикнуть жена. Не отпуская, я выволок ее на середину коридора.
-Фитнес, говоришь?! Ах ты су... И трахнул ее о противоположную стенку. Она обмякла и осела на пол.
-Сережа! Кот! - закричала теща.
Я обернулся. Кот отчаянно рвался из сумки. Пока я трясущимися руками расстегивал молнию, освобождая кота, теща помогла жене подняться с пола и буквально выволокла ее, полуобморочную, вон из квартиры.
Все правильно, - выговаривал я коту, нарезая небольшими кусочками гуляш из "7-го континента". - Теща баба умная. Разменяю квартиру и возьму тебя, заяц, к себе. Невест найдем. Хоть напоследок поживем по-человечески.
Когда я, успокаиваясь, ссыпАл мясо с разделочной доски ему в блюдце, он благодарно бодал головой мою дающую руку.