Дно. Глава десятая у каждого своя война

Генеральский "A.L.F.A 40/60 HP", за рулём которого был Бернхард, а сам генерал распологался на переднем сиденье, остановился у Дома офицеров. Визит Фундамента не предвещал ничего хорошего, офицеры среднего звена, находившиеся на лестнице или в коридоре, провожали его хмурым, настороженным взглядом. За спинами Бернхарда и Фундамента маячили жандармы.

Дверь в комнату Сергея Голицына была немного приоткрыта, но незваные визитёры обнаружили лишь его соседа, спящего пьяным, положив одну руку под щёку, а другую свесив с кровати с зажатой в ладони за горлышко бутылкой.

- Гадюкин, принеси таз с водой. - приказал Фундамент.

Гадюкин принёс. Бернхард привычным движением схватил Скрежета за охапку волос и со всей дури опустил головой в таз. Тот мигом проснулся и, замычав, задёргался всем телом. Бутылка вылетела из рук и разбилась об стену.

Бернхард вытащил голову корнета, дал несколько секунд отдышаться и снова опустил обратно. Когда Скрежет почти перестал дышать, Бернхард отпустил его и корнет сполз на пол вместе с тазом, разлив воду.

Генерал Фундамент подошёл к Скрежету, поставил ему ногу на лицо, спросил:

- Где Сергей Голицын?

- Уехал. - спокойно ответил Леонид, уже придя в сознанию.

- Куда?!

-  А я почём знаю? Он предо мной не отчитывается.

Генерал Фундамент улыбнулся и убрал ногу с лица Леонида.

- Как это похоже на него!

Генерал Фундамент развернулся и пошёл к выходу, за ним двинулись жандармы.

- Спасибо за отрезвление. - с усмешкой сказал Скрежет, поднимаясь на ноги.

- Это всегда пожалуйста. - кивнул Бернхард.

Едва генерал Фундамент с жандармами вышли, Леонид закрыл дверь, высушил голову первым попавшимся под руку куском ткани, достал из тумбочки пистолет и, сев на кровать, принялся меланхолически его чистить. Он думал.

В сентябре 1920 года Польская республика напала на РСФР, стремясь половить рыбку в мутной воде. Емелинцы покатились на восток и Гиттис был снят с должности командира Западного фронта, когда поляки достигли Минска. Теперь многое возлагали надежду на то, что они или французы придут раньше социалистов. Многие, но не Скрежет. И дело было не в его идеологии, а в мести.

Почистив внешнюю сторону, Скрежет приступил к разборке пистолета, дабы почистить и смазать каждую его деталь по отдельности.

Скрежет не был хорошим стрелком, но в его план входило убийство с близкого расстояния. Он желал в последний раз взглянуть в глаза отца, прежде чем отомстить за Владимира XVII и его дочь Елену.

Завершив работу, Леонид неспеша собрал пистолет обратно, тщательно вытер руки и стал натирать оружие до блеска.

На противоположной стене, над кроватью Сержа, висел портрет князя Александра Михайловича Голицына кисти Левицкого. Леонид поднял руку и выстрелил. Пуля пробило портрет князя ровно между его глаз.

В дверь протиснулось лисье лицо капитана Смердова. Он почесался и спросил:

- Стреляешся, Лёник?

Леонид перезарядил пистолет.

- Не дождетесь.

Не дожидаясь приглашения капитан Смердов вошёл в комнату, опустившись на кровать Сержа напротив Скрежета. Он был одет рваный, в некоторых местах зашитый кое-как, сине-желтый мундир лейб-гвардии Измайловского полка.

- А Мусак застрелился, представляешь? По пьяне перепутал пистолет с феном и вышиб себе мозги.

- Так вот они какие, офицерские судьбы...

Капитан Смердов достал продолговатую фляжку и откупорил её.

- Выпьем до дна, до опьянения!

- Ты и так пьян.

- Нет предела совершенству! - засмеялся капитан Смердов и резким движением опрокинул фляжку в своё нутро.

Леонид только усмехнулся.

- Неисправимый Сивка...

Сивкой капитана Смердова прозвали за особое пристрастие к лошадям сивой масти.

Оторвавшись от фляжки, Сивка от души рыгнул и вытер рукавом рот.

- Будешь, Лёник?

- Давай.

Скрежет взял из протянутой ему руки фляжку.

- Что, сбежал Серж?

- Уехал.

- Куда?

- На Кудыкину гору, воровать помидоры.

Сивка не понял шутку.

- От этой войны люди сходят с ума. - он принял фляжку обратно и осушил её до дна. - А что ты думаешь про арест губернатора и генерала Май-Майского?

- А ничего не думаю. Не моё дело, кто с кем там на верху сцепился.

- Эй вы там, наверху! - что есть силы гаркнул Сивка. - Средний состав как растревоженный муравейник без своего лидера Котихи.

Сивка поднял фляжку вверх дном над своим широко раскрытым ртом и постучал по дну.

- Лёник, есть что выпить?

Леонид пошарил под подушкой и нашёл круглую фляжку.

- Амонтильядо. Как из рассказа великого Эдгара Аллана По.

Сивка жадно припал к фляжке.

- А откуда у тебя экзотика?

Леонид продолжал меланхолично натирать пистолет.

- Прихватили пару бутылок во время погрома. Во фляжке, знаешь ли, гораздо удобнее держать, чем в бутылках.

- Слушай, Лёник, а надо всё-таки помянуть Мусака, хороший был мужик, не заслужил он такой нелепой смерти.

- Действительно. Где-то в комнате были стаканы.

Засунув пистолет в кобуру, Леонид пошарил по комнате и нашёл два запыленных граненых стакана. Он сдул с них пыль, а Сивка разлил по ним вино.

- Ну, за Мусака. - сказал Сивка и поднял стакан.

- За Мусака. - повторил Леонид и они чокнулись.

- Пожевать что-нибудь, Лёник, у тебя есть?

- Я тебе буфет что ли?

Сивка не ответил, лишь сипло икнул и в этот момент градус алкоголя в его организме достиг определенной точки и вино развязало ему язык.

- Ты знаешь, Лёник, я ведь во время Зимнего отступления не держал оборону на фронте, а сводил личные счета. Ты же знаешь, Лёник, я человек злобный, обидчивый, очень мстительный и выжидательный... Ты понимаешь, Лёник...

Леонид не слушал его. Ему вообще сейчас ни до кого не было дела. Он был одержим одной лишь целью - отомстить отцу за императора и его дочь, а там хоть не рассветай.

Примечание. Всё вышесказанное является вымыслом автора и не относится к реальной истории. Произведение является представителем жанра "альтернативная история"