Прибво. рига. учения-6. есвоп

Рассказ посвящается Яну Язеповичу Варславану, не только моему начальнику, но также Учителю (с Большой буквы!) и старшему товарищу.

ЧТО ТАКОЕ ЕСВОП

Для тех, кто не знает сначала расшифрую эту загадочную аббревиатуру. ЕСВОП – это Единая Система Выявления и Оценки масштабов и Последствий применения противником ОМП (Оружия Массового Поражения). Такая система реально существовала и работала в МО СССР и других стран Варшавского договора. Слышал я, что в МО РФ подобная система существует и поныне, правда несколько в ином виде.

В силу того, что здесь будет много специальных терминов и специфических понятий, считаю необходимым сначала, до рассказа непосредственно про учения, описать эту самую ЕСВОП, чтобы читателям, не знакомым со спецификой войск РХБЗ, понять о чём собственно спич.

В бытность моей службы в химвойсках и особенно в РАСТ (Расчетно-аналитическая станция) ПрибВО в эту систему входил большой спектр сил и средств, которые обеспечивали исчерпывающей информацией командиров и начальников всех уровней о фактах применения ОМП (в первую очередь ядерного и термоядерного), о прогнозе состояния войск и гражданских объектов после применения ОМП (возможных потерях личного состава и военной техники, гражданских лиц и экономической инфраструктуры, о радиоактивном и/или химическом заражении местности), а также о фактических последствиях его применения.

В систему входили:
1. Силы и средства засечки ядерных взрывов. Засечка - это первая и одна из сложнейших задач, ведь взрывы надо не только обнаружить (что сравнительно не сложно, особенно если останешься жив), но и правильно определить параметры каждого из них (наземный/воздушный/высотный, мощность в килотоннах, точное место и время), а также быстро (точнее сказать своевременно) передать всю эту информацию в вышестоящий штаб.

Собственно, засечкой ядерных взрывов занимались:
- ХНП (Химические Наблюдательные Посты) в войсках от батальона и выше. Формировались из подразделений войск РХБЗ и были оборудованы самыми примитивными, но вполне действенными инструментальными средствами визуальной засечки ядерных взрывов;
- Части засечки ядерных взрывов войск РХБЗ, оснащённые соответствующими станциями типа «Баскунчак» (К-601, К-606) использующими светотехнические и радиотехнические способы засечки (на фото к рассказу современная станция засечки К-612);
- Части сейсмозасечки службы спецконтроля, которые в моё время хоть и не входили в состав войск РХБЗ, но взаимодействовали с нами, а позже-таки вошли в них;
- Радиолокационные системы войск ПВО и РВСН, способные в определённых режимах работы выполнять задачи обнаружения фактов применения ядерного оружия по ЭМИ (электромагнитному импульсу) взрывов;
- Были разговоры, что и в космосе на наших спутниках есть некоторые технические средства, которые могут регистрировать и даже определять параметры ядерных взрывов. Якобы, в угрожаемый период и во время войны они будут поставлять соответствующую информацию. Однако я ни разу, даже на учениях, не сталкивался с такой информацией

Точная и полная информация о ядерных взрывах позволяла нам рассчитать возможные потери в очагах ядерных взрывов, а также приблизительно прогнозировать зоны радиоактивного заражения. Однако множественность информации об одних и тех же взрывах, поступающая из разных источников создавала её переизбыточность и, как следствие, большие трудности для адекватной оценки реально нанесённого по войскам фронта ядерного удара. Т.е. один и тот же взрыв определялся разными средствами засечки независимо друг от друга и информация о взрыве поступала в вышестоящий штаб многократно, где она воспринималась, как информация о разных взрывах. Конечно, были методики формирования истинной картины о ядерном ударе путём слияния однотипной информации, но они были не сильно точны, плохо автоматизированы и поэтому их было тяжело использовать, особенно если требовалась достаточно оперативная (в смысле быстрая) его оценка.

2. Силы и средства РХБ наблюдения и разведки. Знать где и какие ядерные взрывы произошли – это очень полезно, но ведь ещё создаётся радиоактивное заражение местности где находятся и действуют войска. Посему, по возможности, надо выявить не прогнозируемые, а фактические районы заражения, с тем, чтобы не допустить переоблучения войск и, как следствие, потери их боеспособности. Математические методы прогнозирования могут дать лишь приблизительную картину радиоактивного заражения, которая поможет штабам в планировании действий войск, да и то от дивизии и выше. Лишь разведка местности обеспечит войска достоверной информацией и позволит им не потерять своей боеспособности.

Собственно, РХБ наблюдением и разведкой занимались:
- Штатные (войск РХБЗ) ХНП (химические наблюдательные посты). Они контролировали радиоактивную зараженность местности в районе своего расположения, а также занимались метеонаблюдением в приземном слое. Для выполнения этих задач на ХНП были и необходимые приборы РХБР и небольшие войсковые метеостанции.
- Подразделения РХБ разведки войск РХБЗ, оснащенные соответствующей техникой и приборами разведки. Основными машинами РХБ разведки в то время были УАЗ-469рх, БРДМ-рх и БРДМ-2рх.
- Нештатные наблюдательные посты в других видах войск, на вооружении которых, как правило, состояли простейшие приборы радиационной и химической разведки типа ДП-5А, ДП-5Б и ВПХР

Здесь переизбыточности информации быть не может, так как все показания снимались точечно, по нескольку раз информация об уровне радиации в одной и той же точке обычно не снималась, а, следовательно, такой сложности в формировании истинной картины об РХБ заражении местности не наблюдалось. Но и собиралась она часами и сутками, а не минутами и единицами часов, как информация о взрывах.

3. Силы и средства сбора и обработки поступающей информации, формирования точных масштабов ядерного/химического/биологического удара и расчётов его последствий, а также сбора данных и формирования реальной картины о фактических потерях войск, объектов тыла и гражданской инфраструктуры и/или радиоактивном/химическом/биологическом заражении. К ним, как раз, и относились подразделения РАСТ округов и армий, РАГ (расчётно-аналитическая группа) дивизий и бригад, специально подготовленные офицеры в частях и подразделениях.

Все эти силы и средства были в составе нашего Прибалтийского военного округа, который во время войны преобразовывался в Прибалтийский фронт и Прибалтийский округ военного времени. Мы, как представители штаба ПрибВО, во время проверок изучали их состояние и готовность к выполнению задач, проводили разного рода учебные сборы и занятия, особенно во время полигонной практики. Также мы разрабатывали, печатали в окружной типографии и высылали в войска необходимые справочники и расчётные таблицы.

НА УЧЕНИЯХ

Собственно, эти учения ЕСВОП проходили у нас летом 1980 года. Кроме нашего округа в учениях принимали участие соответствующие подразделения Ленинградского и Белорусского округов, ГСВГ (Группа Советских Войск в Германии), СГВ (Северная Группа Войск – это наши войска в Польше), Войска Польского и ННА ГДР (Национальная Народная Армия Германской Демократической Республики). Размах и масштабы учений были действительно велики, и они фактически являлись стратегическими.

От ПрибВО, кроме нашего РАСТ в учениях принимали участие РАСТ 11 общевойсковой армии, окружной полк химической защиты (пхз), обхз 11 армии, РАГ дивизий (где они реально существовали), группы от РЛС войск ПВО и РВСН. Другие подразделения (в т.ч. окружной полк засечки ЯВ), которых, в силу сокращённого состава войск физически не существовало, имитировали донесениями, которые нам передавали посредники. Т.е. собрались довольно большие силы (несколько сотен человек) и были задействованы существенные средства. Это только в нашем округе, а если посчитать за все округа, группы войск и национальные армии, то потянет на несколько тысяч человек и сотни единиц всяческой техники.

Учениям, как обычно, предшествовал некоторый период подготовки. Со всеми заданиями, требованиями по их отработке, точняками исходных донесений от сил засечки, выявления истинных масштабов ядерных ударов, прогнозом радиоактивного заражения местности и имитацией реального заражения к нам приехал посредник от МО ССР, а именно из нашей Военной академии химической защиты. Им был подполковник Варславан Ян Язепович – кандидат технических наук старший преподаватель кафедры №1 «Автоматизация управления войсками». Это был этнический латыш (видимо поэтому его и отправили в наш округ), но уже давно проживающий в Москве. Он учился в академии вместе с нашим начхимом округа полковником Кавуновым Владимиром Сергеевичем и даже был его хорошим товарищем (этот факт, видимо, также учитывался при его отправке посредником именно к нам). Варславан сам участвовал в подготовке учений, особенно в части, касающейся ПрибВО.

Проведя с посредником несколько подготовительных занятий, мы выдвинулись в район проведения учений. Учения хоть и носили чисто штабной информационно-расчётный характер, но проводились в поле, а вернее в лесу на одном из ЗКП округа. В составе нашей группы были оба полукомплекта нашего РАСТ, нау УАЗик, наша же радиостанция Р-140 с прицепом-генератором, МШ со штабным КУНГом и спальным прицепом для руководителей учений и посредника, две машины ВЦ округа с терминалами и АЦПУ. Народу тоже было не мало. Только от нашего РАСТ человек 10, от ВЦ округа человек 5-6, а ещё несколько офицеров окружного управления химвойск и посредник. Итого 6 машин с прицепами и до 20 человек в званиях от рядового до полковника.

Сами по себе учения, по крайней мере в моём представлении, не представляли ничего экстраординарного.

На первом этапе (собственно ядерный удар противника) к нам поступали (от нашей радиостанции и от посредника) донесения из разных источников, в том числе из сопредельных округов. Донесения были, как правило, зашифрованными. Мои ребята, используя кодовые таблицы, их расшифровывали (в сложных случаях подключался и я), а далее эти данные, но специальным образом оформленные, передавали ребятам на ВЦ. Именно на ВЦ работала задача, формирующая реальную картину ядерного удара. Уже оттуда информация шла в отделение сбора и обработки данных нашего же РАСТ на основании которой делались расчёты (опять-таки зачастую с привлечением ВЦ) потерь в очагах ядерных взрывов. А моё отделение готовило информацию о ядерных взрывах и их последствиях для руководства округа, а также в ВЦ для последующего прогноза ими картины радиоактивного заражения местности в полосе действий наших войск. Та информация, которая может повлиять на войска соседей и/или подчинённых войск оформлялась, шифровалась и отправлялась заинтересованным штабам с помощью Р-140.

На сколько я помню, по всей территории ПрибВО войска НАТО «нанесли» удар, насчитывающий более 600 ядерных взрывов разной мощности. Эта цифра, на сколько я знаю, бралась не с потолка, а была получена на основе имеющихся разведданных.

Как видно, мы очень много задействовали в своей работе ВЦ округа и много получали от них адекватной информации. Вся эта и другая (не прошедшая через ВЦ) информация представлялась посреднику, который её сравнивал со своим точняком и на основе этого оценивал качество и своевременность нашей работы. Судя по всему, первый этап мы отработали не плохо. Ни посредник, ни наш начхим не выразили своего разочарования в наших действиях. А меня Ян Язепович даже похвалил, что было для меня очень приятно. Кавунов был начхимом суровым и похвалу от него получить было практически невозможно.

Первый этап длился не долго, в первый день мы прибыли и развернулись на КП. По-моему, всего один (второй) день поступала информация о ядерных взрывах и ещё какое-то время потребовалось нам вместе с ВЦ предварительно её обработать и представить посреднику.

На втором этапе нам надо было собрать информацию от сил и средств РХБ разведки, сформировать карту «реальных» следов радиоактивного заражения местности в нашей полосе действий, уведомить руководство округа, подчинённые войска и соседей (в части касающейся) и предложить наиболее целесообразные действия войск в условиях радиоактивного заражения. Здесь мы работали с меньшим привлечением ВЦ, хотя и им работы хватало – они обсчитывали возможные потери войск при тех или иных действиях на зараженной территории.

Также, как и на первом этапе учений, приходили ото всюду зашифрованные донесения, которые мы расшифровывали и передавали для производства необходимых расчётов в наше второе отделение и на ВЦ (при необходимости). Также готовили информацию для соседей, штаба округа и подчинённых соединений и частей. Только точечной информации было много и поступала она растянуто во времени – моделировали реальную работу сои и средств РХБ разведки.

Второй этап длился два дня. За это время нами были обработаны сотни донесений РХБ разведки в каждом из который содержалась информация о десятках точек замера уровней радиации, т.е. мы обработали информацию о тысячах точек. В результате вся карта была утыкана точками с указанием уровней радиации, на их основе мы нарисовали фактически сложившиеся зоны заражения А, Б, В и Г, подготовили соответствующие донесения своему руководству и соседям. На пятый день учений нам кратко подвели итоги второго этапа и учений в целом. Как говорили у нас: «Наказали участников, наградили не участвующих и поощрили отсутствующих». После чего мы успешно свернусь и убыли в Ригу. Уже вечером были в своём расположении.

Всего пять дня учений в полях и могучие учения ЕСВОП закончились.

ПОСЛЕДСТВИЯ УЧЕНИЙ ЕСВОП ДЛЯ МЕНЯ

Первичный разбор полётов, как написано выше, состоялся ещё в полях и опять-таки посредник остался в целом доволен нашими действиями. Наш Кавунов был выдержанно удовлетворён. Там же, по завершении учений, у нас с Варславаном состоялся разговор в котором он предложил мне подумать о поступлении в академию. Сказал, что ему понравилось, как я работал и выразил надежду, что через два года, когда у меня наберётся пять лет офицерского стажа, он меня увидит своим учеником. Сказал, что у него найдётся для меня тема и он готов стать руководителем моей дипломной работы. Также сообщил, что имел разговор с Кавуновым и тот согласился отпустить меня в академию. Тем более, что в 1979 году вышел очень порадовавший меня приказ МО СССР о том, что выпускники СВВИУХЗ могут поступать в ВАХЗ с должностей ниже майорской. Этот разговор стал основным в формировании у меня желания поучиться в академии и именно на математическом отделении инженерного факультета. Я и до этого хотел продолжить обучение, а после такого предложения твёрдо решил, что в 1982 году поеду поступать в ВАХЗ.

У меня тоже к тому времени сложилась идея о том, что мне защищать в качестве дипломной работы о чём я и рассказал Варславану во время нашей беседы. Очень хотелось мне тогда создать математическую модель реального выседания радиоактивных осадков после ядерных взрывов. Ведь следы, в соответствии с направлением и скоростями ветров по высотам, редко получаются сигарообразными, как мы их рисовали на картах. В действительности они могут даже заворачиваться чуть ли не в кольца – такие картины я видел в соответствующих книгах. Ян Язепович моё соображение выслушал, но сказал, что такое пока не получалось даже у докторов наук и академиков, но если у меня хоть что-то начнёт получаться, то он будет рад мне помочь. После учений и до поступления в академию я прочёл несколько работ по этому поводу и пришёл к выводу, что тема моя оказалась довольно завиральной, что в самом деле даже подходов к её решению нет, что математика тут настолько сложна, что не хватит ни моего нынешнего математического образования, ни того, что мне дадут в академии на математическом отделении. Жаль, но проблема эта, на сколько я знаю, не решена до сих пор.

Ну а на зимних квартирах, через неделю-полторы после возвращения с учений прошёл официальный и полноценный разбор учений. Кавунов за это время, но не без нашей помощи, собрал сведения о работе всех реально задействованных в учениях сил округа, обобщил их и в присутствии нас, а также некоторых начальников подчинённых войск (начхим 11 армии с начальником армейского РАСТ, начхимы ряда дивизий и начальники их РАГ) сообщил, что учения, в целом, прошли успешно, цели учений и, по его мнению, и по мнению вышестоящего руководства достигнуты, особенно выделил наш РАСТ и пару РАГ дивизий. За учения я получил от него благодарность, чему был вполне рад.

Но главными итогами учений ЕСВОП для меня стало то, что появилась реальная перспектива моего поступления в ВАХЗ уже в 1982 году и то, что я познакомился с замечательным человеком Яном Язеповичем Варславаном, который стал в последствии не только моим начальником, но и Учителем и вообще старшим товарищем.