Оплошность

                Путь на речку Левый Тахтыган, пролегал по вершинам гольцов, через перевалы, со  снегом на них, с прошлой Зимы. Путь занимал световой день, но царская рыба хариус того стоила. Стланик шумел на ветру своими иглами, издавая лёгкий свист. Тропы как таковой не было, ориентироваться приходилось по скальным обнажениям, по давно знакомым вершинам гольцов. Они простирались на огромные расстояния, сколько позволяло видеть человеческое зрение. Всё это называется Витимо-Патомским нагорьем. Ну, или Витимиской Тайгой.
              Шла вторая половина дня. Солнце всё время светило в правое ухо, потому в правильности пути  я почти не сомневался.  Значить, на обратном пути, оно должно будет светить мне в левое ухо! Ощущение, когда ты находишься на вершинах гор, всегда приподнятое. Ведь ты и так уже приподнялся над землёй, ближе Солонцу! К сумеркам, Левый Тахтыган уже шумел у моих ног, радуя своим величием и неповторимой значимостью в моей жизни. Сюда я приходил ежегодно, как к старому другу. На берегу его, в одиночестве, за сотни километров от человеческого мира, всегда легче думалось и чего греха таить, мечталось.  О многом! О том, что шел ты к нему местами, где, скорее всего, не ступала нога человека миллионы лет. Всегда приходя сюда,  я чувствовал себя первооткрывателем. За мотоцикл, брошенный в стланиках, на месте, куда только можно было доехать, не волновался. Косолапый уже не раз раздирал когтями седушку мотоцикла, и валил его наземь. Видимо развлекался так. Аккумулятор конечно же я снял и припрятал в хвое.

              Светлого времени оставалось мало, и надо было выбрать место для ночлега и заготовить необходимое количество дров. Хоть и был конец июля, а вода в котелке к утру подмерзала! Нодья горела по всей длине, отделяя ночлег от холодного воздуха  реки. Нодья это костёр из трёх брёвен, два снизу и третье на них сверху, горела часами, позволяя ночью отдохнуть. Недомогание почувствовалось к утру. Резко заболело горло, заболела голова, и нос перестал дышать. О ловле хариуса не могло быть и речи. Настоял еловую хвою на костре, выпил две кружки и под лучами восходящего Солнца уснул, как будто провалился в пропасть, конца которой не было.

             Ощущение полёта было прервано пробуждением, тяжелым, но не от внезапно настигшей болезни. Пальцы рук не сгибались. Заплывшие глаза, чтобы заставить смотреть, можно было, только раздвинув пальцами веки. А уши, как два огромных тяжёлых пелеменя,  висели, тяжелые как гири, словно не свои.Опухшие губы торчали вперёд,как у современных красавиц от Ботокса! Таёжный гнус поработал на славу! Искусанные ими места горели, как обожженные кипятком. Спасением была холодная вода Тахтыгана.  Два часа, прикладывая к лицу пучки трав, первых попавшихся под руку, смачивая их в холодной воде, ушло на то, что бы глаза начали самостоятельно открываться ,а руки сгибаться. Уши отходили дольше всего. Но от простуды не осталось и  следа. Соответственно настроение поднялось до вершин гольцов.

         Вспомнилось о том, как хунхузы на Дальнем Востоке, привязывали к дереву, ограбленных ими  спиртоносов, шедших с Китая, через границу со спиртом в Россию! И спиртоносы, в течение одного, двух дней умирали от страшных мучений, от таёжного гнуса! Привязывали их к деревьям голыми. Мне же надо было просто накрыться плащом. Но от хвойного отвара, или уставшего организма, отключившегося от всего земного, этого не успел сделать.
       Хариус брался изумительно !  Два ведра рыбы к вечеру следующего дня, радовали, и мысли об обратном пути к людям уже владели сознаньем и телом. А пока, лежа на еловом лапнике возле костра, выхватывающего у  Тайги сказочное  пространство из темноты, за которым  всегда билась удивительная  жизнь обитателей этого величественного царства, я думал о том, что испытать такое счастье, какое испытывал я, находясь здесь, суждено не многим.
               Монотонный шум горной реки, жизнеутверждающий, давал ощущение причастности к вечности и ещё к чему - то давно забытому, что, видимо, испытывали люди тысячи лет назад, также согреваясь возле костра, тревожно ожидая рассвета и радуясь восходящему Солнцу.