Натали

Все события, описанные в
рассказе «Натали» являются вымыслом и 
к автору никакого отношения не имеют

Натали.

Сейчас, когда уже прошло какое-то время после отъезда Н., обидное слово «альфонс» для меня поблекло и если и не стало совсем незначимым, то первоначальное чувство оскорбленного самолюбия уже притупилось. Я стал думать, что действительно воспользовался этой женщиной, а так же некрасиво играл чувствами другой. И все это в угоду исполнения своего желания – во что бы ни стало побывать на море: Черном, Средиземном или Красном. В Турции, Болгарии, Хорватии, Тунисе – все равно. И я сам стал, в итоге, жертвой обстоятельств из за многих причин, в том числе из за слабости своего характера. Так я устроен, что позволяю играть собой и может, порой желаю этого, каждый раз оказываясь в роли дурака или «альфонса». И по отношению к Н. я много раз убеждался, что она меня просто использует. Зная это, я все равно подчинялся ее воле. И наше совместное путешествие не в Харьков, Мелитополь или Жмеринку, а в город Созополь, как справедливо заметила Н., один из самых дорогих курортов Болгарии, было обречено на провал. Причина, почему я сделал такой вывод, но, сожалению когда было слишком поздно, банальна… Деньги. Увы, деньгами распоряжалась она. Я же добровольно должен был принять роль того самого «альфонса». Сначала я не хотел этого понимать. И тогда мне сказали об этом открыто: «Ты альфонс и будешь думать и все делать как альфонс». Человек, узнав о том что он не мужчина, а «альфонс», очевидно должен немедленно застрелиться. Но будучи мужчиной слабохарактерным я просто напился. Точнее принял неприемлемую для меня дозу спиртного. Спиртное называлась «Ракия». Это то же самое, что  русский самогон. Но для полного осознания моего нового статуса «альфонса», «Ракия» была очень кстати. После приема изрядной дозы, дальнейшее я помню фрагментарно. Я ощутил себя в баре, пьющим с каким то греком или турком. Как долго я с ним пил,  не помню. Затем я вернулся в номер уже не как «альфонс», а уже как настоящий мужчина, «мачо». Вернулся, что бы совершить «правосудие» по отношению к Н. Я ничего не бил из предметов, не кричал и не ругался. Но, по моему, я чем то сильно обидел Н.
Потом я снова оказался в баре. Я познакомился с бывшим русским. Говорил он по-русски довольно хорошо, но с некоторым южным акцентом. Мой новый знакомый недавно приобрел недвижимость недалеко от Созополя, на берегу моря. Он почему то захотел показать мне свое жилище и мы поехали к нему домой на его машине. На вид ему было лет пятьдесят с небольшим. Но, как я выяснил, на самом деле  было ему уже около шестидесяти. Здоровый образ жизни, занятия йогой, благоприятный морской климат вернули ему молодость и прекрасную физическую форму. Я не запомнил как его звали. Дом его мне очень понравился. Трехэтажный, с типичной для Болгарии красной черепичной крышей. Точнее, ему принадлежал не весь дом, а только его часть. Остальную часть дома, с его слов, так же занимали русские. Жена его умерла, два взрослых сына обосновались где- то в Европе. Впрочем, на этом наше знакомство и закончилось. Мы договорились встретиться на следующий день, но я, откровенно говоря, проспал назначенный час встречи. Заснув часов в семь утра, проспал я и отъезд Н. Проснувшись в восьмом часу вечера, я «поправил здоровье» спиртным из мини - бара и вновь заснул, проспав на следующее утро даже завтрак. Н. оставила мне немного денег, но после того как я, удачно для меня, догадался расплатиться за мини-бар, денег у меня почти не осталось. Однако, три дня я еще мог покупать дешевое вино и даже один раз ел мидии, запивая их прекрасным местным пивом. Когда деньги кончились окончательно, я вынужден был брать с собой еду со шведского стола, то есть с завтрака. Делал я это аккуратно, что бы не привлекать внимание соседей по столу - состоятельных жителей цивилизованной Европы. Так я обеспечивал себе пропитание на целый день. Изобилие, которое я видел на столах в ресторанах и кафе, вскоре совершенно перестало смущать меня.  Я охладел к желаемому мной ранее образу жизни и наслаждался образом жизни аскетическим. Точнее я совершенно охладел ко всему, что давали деньги. Еда, вещи, приятное времяпровождение в каком-нибудь кафе на берегу моря, катание на аквабайке или прогулочном катере – все это оставляло меня совершенно равнодушным. Понимая, что мне нужно просто выжить и ничего более, я решил извлечь из этого выгоду. Большую часть времени я проводил на пляже и для этого специально облюбовал немноголюдный маленький пляж у подножия старинной греческой крепости. Я доводил себя до изнеможения, плавая и ныряя на глубину, исследуя морское дно, растворяясь в соленой морской воде. Вскоре я прилично загорел и хорошо чувствовал себя физически. Что касается Н., то с отъездом ее я приобрел свободу и одиночество одновременно. Ничего не зная об Н., каждый вечер я прислушивался к шагам в коридоре, робко желая, что в дверь постучат, где-то в глубине души надеясь на встречу с ней. Сначала я даже пытался выяснить куда она уехала, но бой, который нес ее вещи, сказал только одно слово – «такси». Постепенно я привык к своему одиночеству и перестал тяготиться им,  решив положиться на обстоятельства.
Вечерами я смотрел телевизор. 70-ти каналов спутникового телевидения вполне хватало, что бы как то скрасить одиночество. Ночью я привык совершать ночные прогулки по старинной части Созополя. Особенно мне нравилось гулять по «ночному Бродвею» Созополя – Апполонии Я словно растворялся в безмятежности и беспричинной радости, которая царила там и воздух был словно пропитан этим чувством. Толпа гуляющих была неиссякаема в любое время суток. Я практически не расставался со свои фотоаппаратом, непременно находя что либо интересное для своего объектива. Так незаметно прошло несколько дней. Одна мысль тревожила меня. Мой приятель из бара, с которым мы так и не встретились. И вот в один из вечеров, придя на условленное нами место встречи, я почему то был уверен, что он придет, и в очередной раз, не найдя своего нового знакомого, я пошел по шоссе, по которому мы ехали к его дому. Идти было довольно далеко. Я не мог объяснить своих действий, зачем мне это нужно – увидеть в общем то незнакомого человека – я просто шел и словно неведомая сила распоряжалась мной. Вот  знакомый поворот. Я знал, что за ним увижу город. Но после того, что я увидел минуту спустя, я просто перестал ощущать реальность происходящего. От двух машин, находящихся посередине дороги, почти ничего не осталось. Серебристая BMW, интуитивно я понял, что она принадлежала моему знакомому, лежала на крыше, вся помятая. Она еще слегка дымилась после работы двух пожарных машин, стоящих неподалеку. От второй машины, по-моему,  это был «Фольксваген», осталась лишь задняя часть. Кругом были разбросаны мелкие детали, много стекол, тряпки, какая-то серо-розовая масса, размазанная по полотну шоссе. Несколько полицейских, стоящих возле двух патрульных машин, неторопливо разговаривали, что-то зарисовывая в свои блокноты-планшеты. Окончательно перестав ощущать реальность мироощущения, я действовал чисто механически. Быстро, не обращая внимание на окружающее, миновал место трагедии и вскоре вошел в город. Я не стал искать дом моего знакомого. Не в силах объяснить себе происходящее, я заходил в гостиницы и расспрашивал портье – останавливалась ли у них Н., по возможности описывая им ее внешность. Мне сочувствовали, так как вид у меня был, очевидно, довольно потерянный. Постепенно я выяснил, что Н. не останавливалась ни в одном из обойденных мной отелей…
Смеркалось. Я вышел на берег моря. Вечное движение его волн, играющих с прибрежной галькой, несколько успокоили меня. Я сел на какую-то опрокинутую лодку и смотрел на прибрежные волны, своей белой пеной почти доходившие до моих ног. И неожиданно я заплакал. Слезы текли по моим щекам, но мне не было стыдно моей слабости. Со мной, наверное, произошло то, что было необходимо для меня в этот момент. Возможно, это был просто выход эмоций. Может быть, что то более глубокое. А может мне стало просто жаль себя, свою никчемную, никому, в сущности, не нужную жизнь. Потом я задремал – от переизбытка чувств, эмоций, впрочем, не знаю от чего. Когда я проснулся, из бездонной глубины черного южного неба, прямо в глаза мне светили бесчисленные яркие звезды. Я лежал и долго не мог понять, где нахожусь. Так я лежал, очевидно, довольно долго. Ни о чем не думая, глядя на скопления Галактик в глубине Космоса. Наконец, я опять задремал и проснулся, когда солнце было уже высоко. Небо из синевато-лазоревого становилось белесым, постепенно растворяясь в солнечном мареве.
Море, такое черное ночью, освещенное лишь яркими прибрежными огнями отелей, расположенных вдоль бухты, стало голубовато-зеленым. Я поднялся с прибрежной гальки и быстро пошел к шоссе. Идти до моего отеля было далеко, но я был полон решимости как можно быстрее добраться до него. Почему то я  был уверен, что Н. уже в отеле и непременно давно ждет меня.  И уже совершенно уставший, добрался до своего номера. Открыв его,  я сразу понял, что Н. не приходила. У меня не осталось последней надежды. Я прошел на балкон и закурил  взятую с собой из дома трубку. Сигареты кончились уже несколько дней назад. Я жадно курил и смотрел на знакомую до мельчайших деталей бухту, с привычными уже отелями по ее берегам, пляжами и небольшими домиками, покрытыми красной черепицей. Я курил и не хотел ни о чем больше думать…
…И улетая через пару дней домой, в аэропорту, я случайно встретил Н. Но это была уже совсем не та Н.

сентябрь - декабрь 2007 г.