Сенька, его пёс Шарик, чёрт и интеллигент

Дверь в сени открылась со скрипом. Щёлкнул выключатель. Под потолком, на перекрученном проводе, зажглась тусклая лампочка, раскидав ломаные тени по стенам. Сенька плотно прикрыл за собой дверь, волоча по полу пальто и держа в руках шапку. Закрыв плотно дверь, Сенька влез в рукава пальто, нахлобучил на голову облысевшую шапку, и запутался ногами в шарфе.
  Шарф отказывался наматываться на тонкую шею, постоянно норовил сползти вниз, скрутиться змеёй, и уползти от хозяина. Красные варежки, с большой вышитой белой снежинкой выпали из карманов пальто, а пуговицы пальто, большие и чёрные, скользкой рыбой выскальзывали из трясущихся рук.
  Сенька задрал голову к потолку, попытался пробубнить проклятие, но склеенные, сухие губы не раскрылись. Оказывается, если не смотреть на, то что делаешь, дело движется намного лучше. Сразу же шарф намотался на шею. Пойманные пуговицы застёгивали пальто, лишь подобранные с пола варежки вновь вернулись в карманы пальто.
  Сеньке не хватило терпения на последнюю пуговицу. Сдался и бросил, выскочив на крыльцо дома, жадно вздыхая морозный воздух. В сенях стало невыносимо находиться, удушливый воздух закончился вовсе, а новый не поступал.
  Уличная мгла уколола в глаз холодом. От частого Сенькиного дыхания и трясущихся рук, подымался к тёмному небу белый пар. Под валенками захрустел снег. Громко и со скрипом. Сенька прижался спиной к своему покосившемуся забору и оглядел двор. Весь двор был завален огромными сугробами. Единственная тропинка пьяной лентой огибала дом и бежала дальше, к туалету. Крыша дома прижата толстой и белой снежной плитой. Над калиткой скрипит, потревоженный ветром, уличный фонарь, а на чёрном небе мелкие, но яркие звёзды.
  Не уходя от забора, Сенька охлопал себя по карманам пальто. Вынул из них пачку папирос и коробок спичек. Долго рассматривал найденное в руках, всячески вертя всё перед носом и даже обнюхивая. Сенька не мог вспомнить, курит он сейчас, или давно бросил, а всё это добро не его. Его голова была чистой от мыслей, словно дважды выстирана с мылом на стиральной доске, и трижды прополощена в ледяной реке. Сенька не мог на чём-то сконцентрироваться, чтобы в голове зашевелились мысли и закрутились мыслительные шестерни. Пусть со скрипом не смазанного механизма и скрежетом, но закрутились. Сенька не узнавал свой дом, заснеженный двор, улицу, на которой сейчас стоял, чужое небо и себя. Кто он?
  Пусто! В голове не происходило ничего, ни на один из вопросов, которые задал сам себе, Сенька не смог ответить. Сенька так и стоял столбом у забора, держа в руках папиросы и чувствуя, как изо рта, тонкой ниточкой потекла слюна.
  Сенька снял с головы шапку, ощупал голову руками. Может в ней огромная дыра? И весь мыслительный процесс вместе со всеми шестернями вывалился из неё? Нет! Голова цела. Ни глубоких трещин, ни дыр в ней не было. Не было и огромного шрама от разреза. Значит, голову не вскрывали и ничего из неё не доставали. Уши на месте, как и нос. Всё цело.
Сенька вернул шапку на неработающую голову, из ближайшего сугроба зачерпнул горсть снега. Хорошенько протёр им лицо, чувствуя, как от холода немеет кончик носа, щёки и губы. Прислушался к себе, даже закатил глаза, стараясь увидеть, что сейчас происходит в пустой голове. Он хотел видеть работу мыслей. Пусть маленькую, незначительную, но делающего из него человека думающего. Кажется, одна из мыслительных шестерён колыхнулась на один зубчик. Сенька обрадовался такому событию, и набрал ещё больше снега, уже в две ладони.
- Бери снег не с этого сугроба. В темноте не видно, но поверь мне, весь снег жёлтый.
  Сенька обернулся на речь. Кто-то в густой темноте, стоя у собачьей будки мог с лёгкостью владеть мыслью. Он мог свободно мыслить, мог думать и размышлять. И самое главное, мог говорить. Сенька, как ни старался, произвести ни одного звука, даже стона, не мог, сколько не напрягал горло и не послушный язык, валявшийся во рту мёртвой рыбой. Сенька догадывался, что когда-то тоже владел всем этим с лёгкостью. Размышляя внутри головы о чём угодно, и выжимая из мысли всё, превращал её в звук, а звук в слово. Но именно сегодня разучился, а может кто-то в наказание отнял у него эту способность? Интересно, а можно всё вернуть назад? Возможно заново научиться думать?
  Сенька постарался над всем этим задуматься, но понял, что ничего в голове по-прежнему не происходит. Молчит горло, не рождая звука, лежит неподвижно язык среди редких зубов. От горечи и обиды Сенька присел на корточки, обхватив бестолковую голову руками.
- С тобой всё хорошо? – раздалась обеспокоенная речь из темноты.
  Сенька завалился на руки, и на карачках, пополз в темноту на голос. Если кто-то так легко может владеть мыслью, может говорить и размышлять, возможно неизвестный и меня научит этому? Сенька полз по заснеженному двору на коленях, в надежде, что ему помогут вернуть утраченное.
- Я смотрю ты совсем оскотинился? Забыл, как на ногах ходить? – облокотившись на свою будку, перед Сенькой стоял на задних лапах дворовой пёс. – Ты лаять злобно научись, и полезай вместо меня в будку. А я на работу пойду, вместо тебя. В домино играть умею, думаю с твоими обязанностями я справлюсь.
  Сенька несколько минут, не моргая, смотрел снизу на вытянутого в струну пса. В его голове что-то зашевелилось. Чужая речь, пусть вылетающая не изо рта, а из пасти, помогала! Сказанные псом слова складывались в образ. Образ обретал чёткую, яркую форму, и слово можно было увидеть. Там, в пустой голове начали появляться цветные картинки, как выбегающие и пропадающие тени в тумане. Работа! Сенька увидел перед глазами завод с проходной, торчащими в небо трубами. Замасленный токарный станок. Видения были настолько реальны, что протяни руку и сможешь нащупать токарный станок, даже что-то покрутить. Домино! В пустой голове зашелестела чёрно-белая лента, отбрасывая на белый фон кривые и ломаные сцены без звука. Немой фильм показывал гурьбу мужиков в грязных одеждах, сидящих за столом, и по очереди бьющими по столешнице стола костяшками домино. Сенька вспомнил, что бить по столу надо сильно, хлёстко и звонко, так сильно, чтобы у сидящих за столом в ушах звенело.
  Сенька вспомнил, вспомнил всё! Воспоминание до ломоты в висках заполнили голову, и Сенька попытался издать первый звук.
- Ша! – Сенька сипло, с хрипом, раздирая сухое горло, выдавил первый звук.
- Вот! Только злее надо, рычи злее. – подбадривал дворовой пёс Сеньку.
-Ша-а-а-р! – Сенька обрадовался полученному результату. Уши подтверждали, рожденное в голове, звучало здесь, в тёмном и заснеженном дворе. В голове огромным косяком летали мысли, и только и осталось научиться говорить. – Шар! – уже уверенно и громко закричал на весь двор Сенька.
- Молодец! Продолжай, не останавливайся.
- Ша – ри – к! Ша – ри – к! – заговорил Сенька.
  Всё вернулось! Река из воспоминаний продавила преграду и хлынула, раскручивая мыслительные шестерни.
- С возвращением! – поприветствовал пёс Сеньку.
- Что со мной было?
- Это называется длительный запой! – Шарик почесался и скучающе зевнул. – В последний раз мы с тобой разговаривали, когда на деревьях молодые, зелёные листочки были.
- Это что, уже зима? – Сенька по-другому посмотрел на огромные сугробы снега, на длинные сосульки висящие с крыши его дома.
- Через две недели зима заканчивается.
- Вот это я загудел. – Сенька выдохнул и почесал затылок. – И как здоровье хватило?
- Сам удивляюсь, думал больше с тобою не свидимся, так и помрёшь, из запоя не выходя.
- Ничего не помню, всё как отрезало. – затряс головой Сенька, и сел на снег. Снова набрал с сугроба снега, стал умываться.
- Не удивительно. Твой организм тебя и спас. Выключил тебя, когда ты на грани был, чтобы к бутылке не полез. В пятницу это было, ты два дня проспал, не вставая с кровати, а сейчас выполз.
- Подожди. – Сенька перестал натирать морду снегом, замер, рассуждая вслух. – Если я проспал два дня, значит я протрезвел?
- Правильно говоришь. – подтверждал все Сенькины рассуждения Шарик, и продолжал кивать. – Всё правильно говоришь.
- Если ты со мной говоришь, и я тебя понимаю. Это значит….
- Да!
- Это значит, сейчас два деятеля появятся!
- Появятся, обязательно появятся, как же без них. – кивнул пёс. - Наверное истосковались.
- Надо успеть выпить, пока они не появились.
- Опять? Ты только говорить заново научился, и хочешь снова замычать? Учти, эта бутылка станет последней для тебя. Так издеваться над организмом нельзя, он может не выдержать.
- Не желаю я их видеть!
- Дело твоё, но пить тебе больше не советую.
- Я тебе ничего не оставлял? Может что припрятал? – Сенька вскочил со снега и полез в собачью будку, расшвыривая с мёрзлого пола гнилое тряпьё. – Может четверок, а?
- Откуда? Ты за время запоя в радиусе четырёх километров всё выпил.
- Надо на вокзал к Людке бежать, она нальёт. – Сенька вылез из собачьей будки, встал на ноги и побежал к калитке. Схватившись за ручку, он обернулся к Шарику. – Какой сегодня день?
- Понедельник!
- Ещё и на работу идти, что за невезуха! – Сенька закатил глаза к чёрному небу, пробурчал проклятие, толкнул калитку, распахивая её настежь, и побежал в сторону троллейбусной остановки по узенькой тропинке. 
Дорожка петляла среди огромных, с человеческий рост сугробов. Снег под валенками громко скрипел. Это раздражало собак за заборами. Псы гневно лаяли, а кто не сидел на цепи кидались на забор.
- Я на вас Шарика натравлю. – чуть слышно ругался Сенька и продолжал бежать, не обращая ни на что внимание, лишь иногда останавливался, чтобы осмотреться.
  Столкнуться нос к носу, на узенькой дорожке с Чёртом и Интеллигентом ему не хотелось. Эти не отвяжутся, пока стакан не выпьешь. Весь день рядом, как привязанные торчать будут. Нет! Дудки! Срочно на вокзал, к Людке. 
В столь ранний час прохожих на узких дорожках не было, лишь на троллейбусной остановке, куда залетел Сенька, натянув на замёрзшие руки варежки, топтался на месте один человек.
Троллейбус вдалеке сверкнул яркой искрой на проводах, и вскоре подъехал к остановке. Сенька, чувствуя, что замерзает, полез внутрь промороженного троллейбуса, но в открытых дверях резко обернулся назад, услышав умоляющие вопли интеллигента.
- Сеня! Будьте так добры немного придержать троллейбус. Подождите! - из темноты, на дорогу выбежал мужчина. Призывно размахивая рукой и крича, он бежал к остановке. -Подождите! Сеня не уезжайте!
Сенька пулей влетел внутрь троллейбуса, добежал до кабины водителя, громко и нервно застучал кулаком в дверь.
- Поехали, поехали. Не стой.
Водитель распахнул дверь, хмуро посмотрел на Сеньку. – Видишь пассажир бежит, подождём. – затем посмотрел в боковые зеркала, и обомлевший от увиденного схватился за руль и нажал на педаль газа. Двери троллейбуса резко и громко хлопнув, закрылись. Водитель вырулил на дорогу, и троллейбус помчался вперёд.
- Твой что ли? – нервно спросил водитель.
- Мой! – уныло ответил Сенька, поглядывая в окна.
- Предупреждать надо. – зло пробурчал водитель, резко захлопнув дверь кабины.
Сенька по шкрябал окно от корки льда и инея. Всмотрелся на быстро удаляющую остановку и на дорогу, по которой, не теряя надежды догнать троллейбус, бежал мужчина. Не смотря на крепкий мороз, преследовавший троллейбус мужчина был одет в лёгкий, осенний плащ, и широкополую шляпу. В руке он сжимал ручку дипломата, но ни это так сильно напугало водителя троллейбуса, а то что у бежавшего по дороге мужчины не было ног. Мужчина в плаще не испытывал по этому поводу никакого дискомфорта, он упрямо бежал вперёд, иногда придерживая края шляпы, что бы её не сдуло с головы от резких порывов ветра.   
- Подождите! – в последний раз выкрикнул мужчина, вслед, быстро набиравшего скорость троллейбуса, не забыв помахать рукой.
Троллейбус летел вперёд, не останавливаясь на пустых остановках. Вскоре троллейбус повернул на повороте, затем ещё два раза, и о жуткой погоне можно было забыть. Сенька расслабленно уселся в кресло. Его знобило и потряхивало. Нервная погоня дала о себе знать. В горле было сухо, сердце заходилось в диком ритме, выстукивая что-то невообразимое.
  Не решаясь подойти к Сеньке, кондуктор, не вставая со своего места, поинтересовалась. – Ваш, да?
Сенька кивнул, чувствуя, что на ответ не хватает дыхания. Расстегнул пару верхних пуговиц пальто, поправил сбившейся на шее шарф, вынул из кармана пальто проездной и показал его кондукторше.
- У меня их трое! – заговорил Сенька отдышавшись. – После первой белой горячки явились, прямо в палате появились интеллигент без ног и чёрт. Дома пёс дворовой на задние лапы встал и заговорил. С тех пор с ними и живу.
- Ужасно, это просто ужасно! Трое! – прониклась к Сенькиному горю кондуктор. – У моего мужа одна! Тоже после первой горячки появилась, но у него муха прилетает, огромная и жирная. Кружит над ним, пока он пьяный спит.
- У меня хуже! Пёс начинает вести разговоры за жизнь, и эти двое появляются, только когда я трезвый.
- Первый раз про такое слышу, даже трудно в это поверить. – молчавший до этого второй пассажир решил высказаться.
- Я бы и рад соврать, но самому не смешно. У всех всё по-людски, а у меня всё шиворот на выворот. 
- Удивительный случай, вы находка для вечерних новостей. Вам нужно срочно звонить в редакцию. О вас надо в газете написать!
- Этого мне ещё не хватало. – возмутился Сенька. – Мне в жизни приключений хватает. Вон! – Сенька показал назад. – Побегай от них так каждое утро, и это вы ещё чёрта не видели. – Сенька снял с головы шапку, рукавом пальто вытер потный лоб. – Вы мне лучше выпить предложите. Немного. Граммов сто будет достаточно, чтобы от меня они отстали и исчезли. Много не прошу, спирт может есть или самогон? На худой конец и от одеколона не откажусь, лишь бы избавиться от них.
Кондуктор с пассажиром отрицательно покачали головами.
- Так сильно достают? Да? – пассажир пересел на два кресла ближе к Сеньке, и скорбно заглянул в глаза. 
- Не сказал бы. – пожал Сеня худыми плечами. – Мужик без ног очень интеллигентен. Слово бранного от него никогда не слышал. Начитан. Много всего знает, с ним только кроссворд разгадывать. А если есть какой вопрос сложный все к нему за ответом идут. Всегда поможет, подскажет. Всё хорошо, только пугает окружающих пустотой вместо ног. Вот чёрт зараза неусидчивая. Две секунды на месте не может усидеть. Если не скачет как мячик, то значит пляшет, или ещё какую ни будь пакость задумал. Жрать очень любит, если доберётся до продуктов, всё! Пиши, пропало. Жрёт всё, что не приколочено, и наесться никогда не может. У него брюхо бездонное, как чёрная дыра. От холодильника палкой приходится отгонять. Пёс Шарик моя собака, дом сидит охраняет. Ещё щенком взял его у охотника одного. Пёс как пёс. Ничего в нём удивительного нет, таких сотни по помойкам и дворам бродят, но вот как заговорит. Хоть на стенку лезь! Сучий сын! Жизнь то наша человеческая собаке под другим углом видится, и с самого низа, вот он и учит меня, как правильно жить надо. Достали! Все трое меня достали. Сил больше нет выносить их. Полгода их не видел и не слышал, из запоя не выходил, и ещё столько бы не видеть. Только селезёнкой с печенью чувствую, что больше так не смогу, закончились у меня силы. 
- Как мне вас жаль. – закачала головой кондукторша. – Очень сильно жалко, ведь сразу трое — это так много! И помочь вам ни как нельзя. Здесь действительно, либо с ними трезвым всю жизнь живи, либо из запоя не выходи. У моего мужа всё намного проще. Ну кружит над ним огромная муха, ну жужжит крыльями на весь дом, так за его храпом трёхэтажным её и не слыхать почти. И вроде не мешает ничем, а что самое главное, мой муж её ни разу в жизни и не видел. Нажрётся водки с пивом, муха прилетит. Протрезвеет, глаза разлепит, мухи нет, исчезла. А у вас всё сложно. Жаль, очень жаль мне вас. Крепитесь!
- Вы главное не отчаивайтесь. – влез снова в разговор второй пассажир. – Вам нужно обратиться к специалистам, в редакцию газеты, или на телевидение сходить. Возможно ваш случай не уникален, и наука уже встречалась с такими же несчастными, как и вы, и им помогли. Оказали помощь! Люди должны помочь, вас не бросят на едине с такой бедой.
  Сенька поблагодарил случайных очевидцев его горя, настолько проникшихся к его беде. Пообещал незнакомому пассажиру обратиться во все перечисленные инстанции, не вешать носа и вышел из троллейбуса на остановке вокзал. Сразу же огляделся по сторонам, подняв воротник пальто, и быстрым шагом направился к железному ларьку. Хмуро посмотрел на закрытое окошко разливочной, с коротким названием Ручеёк. Без какой-то надежды на успех постучал кулаком в закрытое окно питейного заведения.
- Не ломитесь! Видите, закрыто! Чего ломитесь, алкаши проклятые.
Сенька обернулся на голос, и побежал на встречу идущей к ларьку женщине.
- Людка выручай! – закричал на ходу Сенька. – Мои уже маячат, а я трезвый, как стекло!
- Сенька ты? Не узнала тебя в темноте. Подожди, сейчас открою.
- Я умудрился все выходные проспать. Протрезвел! Во двор выхожу, а там Шарик заговорил. Я бегом на троллейбус и к тебе, так за мной мой безногий увязался, еле убежал от него. Чёрт, наверное, где-то здесь скачет, меня ищет! Выручай Людочка, выручай.
Сенька не знал, слушает его сейчас Людка, или нет, но ничего с собой поделать он не мог. Слова лились из него безостановочно, как на исповеди.
  Окошко ларька открылось, на маленький подоконник Людка выставила гранёный стакан с водкой. Сенька принял подношение трясущимися руками, немного пролив на рукав пальто и поднёс стакан к губам.
  На светлом участке дороги показалась фигура мужчины в плаще и шляпе. Мужчина бежал по дороге, придерживая шляпу. Во второй руке он крепко сжимал ручку дипломата. Полы его плаща распахивались на бегу, показывая, что у бегущего в место ног пустота. Рядом с ним скакал чёрт! Стук его копыт уже доносился до Сеньки. Чёрт был рослым, с огромным, круглым животом. Кучерявым, шерсть коричневого цвета блестела на морозе.
- Бегите, бегите. – весело оскалился Сенька, и забулькал водкой.
Мужчина в плаще и чёрт замерли на месте, затем исчезли, словно их и не было никогда.
- Спасибо Люда! Спасла! – Сенька просунул мятую купюру в окошко ларька.
- Закуси! – Людка вытянула варёное яичко.
- Ты что. – отшатнулся от предложенного угощения Сенька. – Закуска градус крадёт. Мне ещё до завода доехать надо, вдруг раньше протрезвею.
 За железным ларьком прогудел тепловоз, тронулся состав, заскользив по рельсам, что-то бубнил громкоговоритель. Сенька вытер губы, подмигнул Людке, и лёгкой походкой направился на платформу, минуя вокзал. В ожидании первой электрички Сенька закурил, и выпуская изо рта табачный дым кольцами стал прогуливаться по платформе, взад – перёд. Начали попадаться знакомые лица, народ собирался на платформе. Сенька приветливо со всеми здоровался, приветствовал дам, поднятием облезлой шапки и всячески расшаркивался при виде начальства.
  Через несколько минут подали электричку, Сенька бросил окурок на рельсы и полез внутрь вагона, усевшись у окна. Забросив ногу на ногу, и облокотившись головой на стекло, Сенька сразу же уснул. Разбудили его громкие крики и смех, кто-то из знакомых пнул его по валенку, громко выкрикнув в самое ухо. – Вставай соня, приехали.
Сенька спохватился, рассеянно поблагодарил будившего, поправил съехавшую с головы шапку, и вышел из вагона с огромной толпой, которая дружно направилась в сторону проходной. Перед тем как пройти турникет, предъявив вахтёрши пропуск, Сенька отошёл в сторонку. Закурил, сделав три глубокие затяжки, затушил папиросу об стену проходной и разобрал её. Высыпанный в руку табак собрал в щепотку, и хорошенько протёр им остатки зубов и дёсны. Посплёвывал что смог, смахнул с губ остатки табака, и затаив дыхание поплёлся к турникету. Потянул кнопку рычажка с номером 19-83, услышал, как вывалился из кассеты его пропуск. Прошёл турникет и встал рядом с вахтёршей, сильно выпучив глаза, чувствуя, что кислороду в груди осталось на пару секунд.
Вахтёрша, как назло медленно подняла с корыта Сенькин пропуск, вгляделась в него и на краснеющего Сеньку.
- Фууу. – скривилась вахтёрша. – Ты зачем так накурился?
Сенька молча пожал плечами.
- Может ты выпил?
- Ы – ы. – не открывая рта промычал Сенька.
- Фу-уу! Забирай пропуск и иди. – вахтёрша сунула Сеньки пропуск, зажав нос рукой. – После тебя здесь сутки проветривать надо.
Сенька сцапал свой пропуск, сунул его в карман пальто, и побрёл в сторону бытовки. Там переоделся в рабочее, хорошенько переворошив свой ящик, и нашёл только пять пустых четвертков. Затолкал всё назад и побежал в цех. В полутёмном цеху отыскал свой токарный станок, обыскал все ящики и ниши, что были, но и в них нашлась только пустая тара. Сенька обречённо присел у станка, размышляя, где достать выпить, пока не протрезвел.
- Сенька ты уже опохмелился? – совсем рядом, через токарный станок, Петрович тоже гремел пустыми четвертками по ящикам, отшвыривая в сторону пустые.
- К Людке успел заскочить. – привстал с места Сенька, как собака взявшая след.
- У тебя больше нет ничего?
- А у тебя? Дрогнув голосом с надеждой спросил Сенька.
Петрович молчал ровно минуту, пока скручивал крышку с горлышка. Сенька услышал пару бульков.
- Половину четверочка нашёл. Думал больше оставил на понедельник.
- Больше нет?
- Нет.
- И не пронёс?
- Забыл чья сегодня смена на проходной?
- Ну да, ну да. – Сенька снова присел на место.
Петрович вышел к Сеньке, протёр пышные усы, и сунул в рот папиросу. Пока Петрович курил, Сенька начал думать. Трезветь нельзя! Повторял он сам себе. Нельзя трезветь! Запущенная с утра мыслительная шестерня раскручивалась всё сильнее и набирала обороты. Вскоре шестерня превысила свои обороты, Сенькина голова начала греться, от холостого хода. Сенька поменял позу, закинув ногу на ногу. Петрович не мешал мыслительному процессу друга, молча курил и не лез ни с чем. Нельзя трезветь, нельзя! Уже звенела единственная мысль в голове, накладываясь друг на друга от бесконечного эха. Наконец – то что-то пришло Сеньке в голову, и он вскочил с места, довольный собою.
- А может?
- Нет! – сразу же обрубил Петрович не высказанную мысль, но угаданную им. – Мы в пятницу у малярш всё выпили. Даже если что – то и осталось у них, больше не нальют. Ты, когда выползал от них, ведро краски опрокинул.
- А если? 
- Это точно нет. Колька водитель в рейсе, не завезёт. Его и не будет дня два, укатил куда-то на ЗИЛе.
В цеху включили освещение. Рабочие потянулись занимать свои станки. Загрохотали и завизжали запущенные станки, загудела вентиляция под потолком.
Петрович махнул Сеньке. – До обеда доживём, там видно будет. – и ушёл к себе.
Сенька встал за свой станок, но включать его не стал. Полазил ещё по ящикам и нишам в надежде найти, но так ничего и не нашёл.
- Сенька привет! – склонился над Сенькой мастер цеха. – Заказ на петли прими.
- Сколько? – спросил Сенька из-под станка, вымазав чем-то чёрным лицо.
- Чем больше, тем лучше.
Сенька кивнул. На автомате вставил и зажал пруток, запустил станок. Через два часа работы, и два перекура, Сенька осознал, что начинает стремительно трезветь. Закончив с последней парой петель, Сенька присел на деревянный ящик, полностью трезвым человеком.
- Совсем чуток до обеда не дотянул. – чуть слышно размышлял вслух Сенька. – Если не выпью, чёрт с интеллигентом на проходной будут меня встречать. Придётся в такой компании до Людки ехать. Раньше ничего не найду.
- Сенька! – позвал его Петрович. - Кажется по твою душу вахтёрши бегут. Вон смотри.
Сенька не разобрал слов Петровича. Встал с деревянного ящика, и посмотрел в ту сторону, куда кивал Петрович.
В начале цеха, друг за дружкой бежали две вахтёрши. Они иногда останавливались, крутили головами выглядывая кого-то и тормозили мужиков с вопросом. Мужики отвечали, указывали вдаль, на Сенькин станок.
- Точно по твою душу! – Петрович отвернулся и спрятался за свой станок.
Сенька схватил кусок ветоши, смотря, как к нему бегут две вахтёрши, обтёр потный лоб и сальные руки. Вахтёрши залетели за станок, Сенька потеснился, нервно комкая в руках кусок ветоши.
- Сеня! – злобно прошипела вахтёрша сквозь сжатые зубы, и незаметно для окружающих, пихнула Сеньку пухлым кулачком в солнечное сплетение.
Сенька от подлого удара под дых выронил кусок ветоши на пол, скривился и присел на свой деревянный ящик. Закрывая от чужих глаз Сеньку широкой спиной, вахтёрша незаметно вставила ему в рот пузырёк, чуть не выдавив зуб. Сенька осторожно отхлебнул из насильно вставленного в рот пузырька. Округлил глаза от понимания, что его насильно спаивают, и в один глоток, осушил пузырёк, не сильно упираясь.
- Вот это сервис! – выдохнул радостно Сенька.
На поясе у вахтёрш зашипела рация. – Отбой, пропали. – донеслось с помехами из рации.
- Принято! – ответила одна из вахтёрш в рацию, и положила свою руку на худенькое Сенькино плечо. – Сеня, пошли с нами.
- Куда? – Осоловело спросил Сенька, лукаво заглядывая в лица вахтёршам.
- Здесь не далеко. – вахтёрша приподняла Сеньку с деревянного ящика, и лёгким ударом коленом по тощему Сенькину заду, выбила его в проход, как бильярдный шар в лузу.
Петрович прячась за своим станком пропел чуть слышно песню, о произволе творящим над рабочим классом. Вахтёрши зло зыркнули в его сторону, демонстративно поправили дубинки на поясе, и не став связываться с Сенькиным собутыльником, поволокли Сеньку на выход из цеха. 
 Сеньку привели в караулку. Усадили на жёсткий стул, перед дверью начальника охраны, и приказали строго, ждать. Сенька быстро заскучал. Несколько раз вспомнил и пожалел о забытых папиросах, лежащих сейчас у станка. Почему - то резко захотелось в туалет и пить. Маясь в ожидание, Сенька стал слоняться по короткому коридору, покинув жёсткий стул, туда – сюда, при этом грустно и сильно вздыхая. Два раза выглянул к вахтёршам в дежурку, просясь в туалет и кляньчия сигаретку. Вахтёрши на все Сенькины просьбы крутили фигами, а за проявившую настойчивость, схватились за дубинки. Сенька, увидев грозное оружие в руках вахтёрш, испуганно нырнул рыбкой на своё место, и закачался на жёстком стуле, кисло разглядывая белёные стены коридора.      
Начальник охраны не заставил себя долго ждать, он молча прошёл мимо Сеньки, открыл дверь своего кабинета, и пригласил Сеньку внутрь. Сенька сильно шаркая по линолеуму рабочими ботинками прошёл на середину кабинета, скрестив руки за спиной. Начальник охраны закрыл за собой дверь, прошёл к чайному столику, включил чайник, нажав на клавишу. Достал чашечку, отсчитал в неё три ложки сахара и ложку кофе, и ожидая от чайника кипятка, включил плоский телевизор, висевший на стене.
- Смотри! – начальник охраны отложил пульт от телевизора, и налил кипятка в чашку.
Сенька всмотрелся в экран телевизора. Узнал высокий забор родного завода. Изображение мигнуло и увеличило угол обзора, приблизив забор. Над приближенным забором крупно показалась шляпа, камера немного отъехала назад, показывая голову интеллигента, который покачиваясь на широких плечах чёрта, пытался вскарабкаться одной рукой на забор. Шаткая конструкция, начала сильно качаться из стороны в сторону. Интеллигент не желая выпускать из руки ручку дипломата, усердно и настырно карабкался на забор одной рукой. Чёрт снизу помогал, услужливо предоставив свои плечи, как подставку, и терпеливо ждал, пока интеллигент переползёт с его плеч на забор. Наконец интеллигент переполз с плеч на забор, воробьём уселся на верху, цепко вцепившись в бетонный забор свободной рукой. Чёрт отряхнулся и с места, как блоха прыгнул. Интеллигент с большой завистью проследил весь полёт чёрта, и попытался слезть с забора. Посмотрел вниз, и передумал.
К забору, со стороны завода, подъехал охранный уазик. Вахтёрши высыпались из него, как огромные горошины, и неуклюже покатились на запретку. Чёрт, увидев бегущих вахтёрш, трусливо по озирался, и снова с места прыгнул, но уже назад, за забор. Интеллигент суетливо завертелся на заборе, не зная в какую сторону ему слезать. Над его головой, туда – сюда, как прыткий мяч скакал чёрт. Вахтёрши достали дубинки, и боясь подойти ближе к нарушителям, затрясли дубинками над головами.
Звук телевизор не передавал, но, если всмотреться в лица вахтёрш, становилось понятно, что они не молчали. Вахтёрши трясли дубинками над головами, как грозное, боевое индейское племя копьями, и что – то громко кричали интеллигенту, поглядывая на скачущего туда – сюда чёрта. Один раз интеллигент что – то выкрикнул в ответ, миролюбиво прижимая дипломат к груди, но вахтёрши ответили более яростно, и так же беззвучно.
Интеллигент определился со стороной, куда он слезет, и начал спуск, но не успел. Повиснув на одной руке на заборе, он исчез. Исчез в прыжке и чёрт. Наверное, в это время в цеху вливали в меня водку из пузырька, пусть немного, но этого хватило, чтобы интеллигент с чёртом исчезли.
Вахтёрши закрыли рты, перестали безмолвно кричать и трясти дубинками над головами. Немного постояли на месте, по озирались по сторонам, и не видя больше нарушителей, погрузились в уазик и уехали. 
- Мужчина в плаще и шляпе, как ходит, если у него нет ног?  - начальник охраны громко отхлебнул из чашки, выключил запись на экране телевизора.
Сенька не ответил, он никогда не вникал в это, а спросить у интеллигента язык не поворачивался, поэтому он просто пожал плечами, разглядывая чёрный экран телевизора.
- Сеня! Сколько вы работаете у нас?
- У нас? – как – то странно прозвучал вопрос, и очень сильно оцарапало это у нас! Сенька почувствовал себя чужим, брошенным. От слова * у нас! * потянуло холодом и голодом. Такое короткое слово, а обнажила огромную трещину между ним, и теперь чужим заводом, не его. – На заводе работаю давно. – Сенька не стал добавлять слово у нас, ведь оно стало неверным. Ему нужно было говорить у вас! Но Сенька как огня боялся этого слова. 
- Так сколько?
- Сразу не скажу, считать надо.
- Посчитайте. – настаивал и гнул своё начальник охраны.
Вот пристал. Подумал Сенька и безмолвно зашевелил губами, как вахтёрши на записи в телевизоре. Сбился. Начал заново, грустно вздохнув. Для надёжности стал помогать себе пальцами рук, когда все пальцы загнулись в кулаки, Сенька уставился на рабочие носы ботинок.
- Двадцать, да! Двадцать и три года я работаю у вас, у нас на заводе. – и замолк, ругая себя, что сказал слово у вас. Не надо было.
Начальник охраны отставил недопитое кофе, промокнул салфеткой губы. Аккуратно сложил салфетку и сунул её в карман пиджака.
- Огромный, рабочий срок Сеня. Не многие могут похвастаться таким стажем. Только я хочу спросить вас Сеня. Скажите, вы считаете сотрудников охраны идиотами?
Сенька от заданного вопроса немного сжался, подобрался, словно к пинку под зад, или затяжному прыжку.
- Возможно я неправильно поставил вопрос. – поняв Сенькино молчание по-своему, чуть призадумался начальник охраны.  – Скажите Сеня, вы считаете начальника охраны идиотом? Вы думаете я не знаю в каком вы состоянии каждое рабочее утро проходите проходную? Вы думаете я не знаю, что вы пьёте за рабочим станком? Сколько, как, и в каком кармане пальто вы проносите на завод фунфырики с водкой? Я закрывал на всё это глаза, зная ваше Сеня не простое состояние, и с чем вам приходится бороться, когда вы трезвый. Я знаю о вас Сеня всё! Но! Всему приходит придел. Сегодняшняя выходка ваших… – начальник охраны замолчал, не зная, как обозвать двоих балбесов, решивших за всё время появления перед Сенькой, решится полезть через заводской забор.
- Они так раньше не делали, если я трезвел, они дожидались меня на проходной. Я не знаю, что за муха их укусила?
- Молчать! – заорал начальник охраны, и ударил по столу рукой. – Сегодня ваши… – начальник охраны так и не нашёл нужного слова. – Пересекли черту, которую не стоило переходить. Эта выходка перечеркнула всё! Мои глаза открылись, и я больше не хочу сопереживать вашей беде Сеня. Я больше не хочу решать за вас вашу проблему. Я хочу открыть глаза, и больше не видеть вас Сеня здесь, на заводе. Ни вас, ни этих ваших ….
- Это получается мне надо уйти? – Сенька почесал затылок. – Я тогда пойду?
Сенька так и не дождался ответа от начальника охраны, который почему – то разом онемел, развернулся и очень медленно зашагал к двери, надеясь, что его остановят, окликнут, и что – то ещё скажут напоследок. Развеет его густой клуб сомнений, ведь у него столько вопросов. Начальник охраны молчал, стоял неподвижно упиревшись в столешницу стола побелевшими руками, и молча сверлил Сенькину спину.
Сенька замешкался в дверях, обернулся. – А завтра? Завтра вы меня впустите?
- Вы всё ещё здесь?
- Нет! Меня здесь нет. – замотал головой Сенька. – Я уже ушёл.
В караулке вахтёрши пили чай, и о чём – то громко спорили. При появлении Сеньки все дружно замолчали, уставившись на вошедшего Сеньку.
- Давай топай, чего еле ноги переставляешь? Может на своего чёрта залезешь, да он тебя мигом от сюда унесёт. Что бы через десять минут покинул проходную!
- Как же так? – Сенька, не повышая голоса, очень тихо возмутился, почёсывая затылок. – Рабочий день не закончился.
- Для тебя окончен. – вахтёрша постучала по запястью своей руки. Сенька из-под лобья посмотрел на часы. – Десять минут Сеня, у тебя десять минут, и чтобы духу твоего здесь не было.
Сенька хотел спросить у вахтёрш о завтрашнем дне, пустят его на завод завтра, но не стал. Побоялся. Решил не связываться с хамоватыми, крупными тётками с дубинками на поясе. Поостерёгся, и так же не спеша покинул здание охраны, не проронив больше ни слова.
В бытовке Сенька разделся до гола, почесался стоя на огрызке коврика под ногами. Аккуратно развесил на крючки рабочую одежду. Вытянул из ящика вязаную мочалку с треснутым куском хозяйственного мыла, и не спеша зашаркал сланцами по битой плитке в душ.
 Открыл краны с водой, долго регулируя напор горячей воды и натёр мочалку мылом. В дверь душевой забили кулаками, что – то гневно прокричали. Сенька не отвечал, продолжая натираться мочалкой. В дверь забили сильнее. Дверь, не вытерпев побоев, открылась. Намыленный Сенька выглянул из душевой кабинки, и увидел стоящую на пороге вахтёршу, которая что – то орала, угрожая дубинкой.
Смыв с себя мыло, Сенька закрутил краны и вышел из душа. Вахтёрши нигде не было. Пройдя к своему ящику Сенька обтёрся полотенцем, натянул трусы с майкой, и растянутые в коленях синие треники с тёплыми носками. Тёплую, байховую рубаху заправил в утеплённые брюки. Залез в валенки, расправил замусоленный свитер, и начал причёсываться, поглядывая в кусок зеркала. Продув расческу от волос, одел пальто и застегнулся. Уже на ходу нахлобучил на голову облезлую шапку. Проверил рабочий пропуск в кармане пальто, и пошёл сдаваться на проходную.
- Не прошло и года! – зашипела на Сеньку вахтёрша. – Ещё медленней идти не мог? Иди давай, тебя там друзья заждались. – вахтёрша кивнула в сторону дверей.
Сенька кинул в корыто свой пропуск, стянул с головы шапку, и хотел спросить у вахтёрши о завтрашнем дне, впустит она его?
- Иди, чего встал? – толкнула Сеньку в спину вахтёрша. – Опять твой чёрт на завод полезет. Иди, иди, они уже ждут тебя.
Сеньку выпихнули в двери, и закрыли за ним, загремев замком.
У проходной, на лавочке сидели чёрт с интеллигентом. При виде Сеньки оба встали, но подойти ближе не решались. Интеллигент подбирал слова, безмолвно открывая и закрывая рот. Чёрт виновато смотрел в пол, выводя копытом на снегу причудливую завитушку.
- Прости нас Сеня! – собравшись с мыслями решил попросить прощения интеллигент.
Сенька ничего не ответил, молча одел шапку, охлопал карманы пальто в поисках сигарет. Затем вспомнил, что они остались лежать рядом с токарным станком.
- Это я виноват. – продолжал извиняться интеллигент. – Повёлся на уговоры, не понимая последствий. Дал себя уговорить, пошёл на поводу. И о чём я только думал, когда решился лезть на этот забор?
 Сенька не стал слушать, молча прошёл мимо и не спеша зашагал в сторону проходной. Сзади него, отставая на шаг, семенили чёрт с интеллигентом. Сенька остановился осознав, что может сюда больше не придти. Проходная для него закрыта, теперь навсегда, и он больше не часть завода. В груди, от левого плеча, до правого бедра прошла трещина. Сенька почувствовал своё обнажённое нутро. Щель, кривая и ломкая получилась огромная, хоть руку суй, но боли физической не было. Выла тоскливо душа, как умирающий волк посреди заснеженного леса. Сеньке сделалось обидно. Захотелось назад, на завод. К своему старенькому станку, поточить деталь, сходить на обед в заводскую столовую, и съесть за пару талонов порцию слипшихся макарон с подливой с серой, из стресканной тарелки, накалывая их на гнутую вилку. Зарезаться с мужиками в козла, и проорать громко рыба, если она подошла. Наверное, сегодня от игры в домино пришлось отказаться.  В место домино хотелось спать, прилечь у станка, накрывшись старенькой в масляных пятнах фуфайкой. Теперь всего этого не будет. Отобрали, запретили приходить, выгнали в за шей! А ведь я могу наточить что – то нужное, вы только скажите, я могу! Не лишайте, не запрещайте и не гоните. Накажите! Как хотите, накажите. Словом, или рублём, но не гоните меня, ведь я ещё могу! 
Сенька запахнулся плотнее, поднял воротник пальто, чтобы в обнажённую щель не залетал ледяной ветер, и не оборачиваясь на проходную, медленно побрёл на платформу.
- Сеня! – интеллигент робко коснулся Сенькиного локтя. – Простите! Виноват очень сильно перед вами. Только сейчас понял и осознал последствия от содеянного. Одно могу сказать в своё оправдание. Я не хотел чёрта одного отпускать, а он, поверьте мне, в любом случае полез на этот забор. Со мной, или без меня. Очень сильно он истосковался по вам Сеня за эти полгода. Я ничего не мог поделать. Ни повлиять, ни уговорить. Чёрт рвался к вам, увидеть вас хотел, а одного его я не решился отпустить. Без присмотра он может таких дел натворить. – интеллигент опустил стыдливо глаза. – Хотя мы в вдвоем не мало натворили.
Сенька не отвечал, он стоял на платформе и всматривался вдаль. Ледяной ветер трепал поднятый воротник пальто. С неба за крошил колючий снег. На Сенькиных худеньких плечах оседал и рос сугроб. Интеллигент перестал оправдываться, выпрашивать прощение, он стоял рядом с Сенькой и молча смотрел в туже сторону, иногда придерживая широкополую шляпу за края. Чёрт неподвижно постоял пару секунд, затем робко сделал пару шагов в сторону. Видя, что его никто не одёргивает и не ругает, с места подпрыгнул высоко, и влетел в самый большой сугроб. Разметав сугроб во все стороны, чёрт весело вскочил на перила платформы, прошёлся по ним колесом, и спрыгнув вниз побежал на другой конец платформы, что – то весело выстукивая копытами.
Когда на платформу подошла электричка, и гостеприимно разлепила обледеневшие двери, на платформе зашевелились два сугроба. Сенька отряхнулся, скидывая с шапки и плеч снег. Интеллигент снял с головы шляпу, аккуратно смахнул с неё снег, осмотрелся, и кивнул скачущему по платформе чёрту, полез внутрь электрички вслед за Сенькой.
 Сенька сел у окна, чувствуя, как сильно вспотел. Сильно хотелось спать, словно это не он проспал все выходные. Рядом присел интеллигент, положив на то место где должны быть колени дипломат. Сенька покосился на висевший в воздухе дипломат, порылся в карманах в поисках платка, и протёр им мокрый лоб и шею. Из-под шапки, огромными каплями катился пот, стекая по тонкой шее и скатываясь на спину. На против, залез с ногами на лавку чёрт. Раздув тёплым дыханием на замороженном окне маленькое смотровое окошко, чёрт заинтересованно уставился на пролетающие мимо домики, заснеженные поля, телеграфные столбы. Через одну остановку, когда Сенька почти уснул, откинув голову назад, перед ними появилась кондуктор.
- Добрый день!  - интеллигент чуть привстал с места, придерживая висящий в воздухе дипломат, приподнял шляпу и очень вежливо поздоровался с кондуктором.
Кондуктор покосилась на висевший в воздухе дипломат, на чёрта, который неотрывно всматривался в маленькое окошечко, периодически дуя на него горячим дыханием, чтобы не затянуло льдом. Дотянулась рукой до Сеньки, и тронув его робко за плечо попросила оплатить проезд.
 Сенька охлопал себя, с трудом ровно сел, и полез в карманы пальто за проездным билетом.
- А – а – а… Эти с вами? – отойдя чуть назад спросила кондуктор.
- Со мной. – подтвердил Сенька.
- У них что за проезд?
Интеллигент продолжал вежливо улыбаться, не понимая, чего от него хотят. Чёрт, раздув побольше окошко, углядел что-то интересное за окном, весело хрюкнул, показав на это пальцем. 
- Может у них тоже проездные? С надеждой спросила кондуктор.
Сенька почувствовал, что можно соврать, наплести о том, что у рогатого чёрта есть проездной, как и у мужика без ног, мог соврать, но не смог. В сотый раз полез, охлопывая себя по карманам, но денег в них не оказалось. Последнюю купюру Сенька отдал Людке, за стакан водки.
- Не могу за них заплатить. – признался Сенька. – Не чем.
Ни слова не говоря, кондуктор исчезла, чтобы появиться вновь, через мгновение, но уже в сопровождение милиционера.
- День добрый! – вновь вежливо поздоровался интеллигент, чуть привстав со скамьи.
- Нарушаем? – громко и властно, толи спросил милиционер, а может уточнил.
 Сенька вновь попытался ровно сесть на жёсткой скамье, подумав, что поспать так и не получится, не дадут. Милиционер в серой шинели, в хороших и тёплых варежках протиснулся между лавок, и схватил грубо Сеньку за плечо, подымая.
- Пройдёмте гражданин. – потянул он Сеньку.
Чёрт сидящий мирно на скамье, иногда постукивая копытами оторвался от окна. Увидел, что Сеньку грубо схватили, и хотят куда-то уволочь, испуганно хрюкнул. Ему показалось, что вот именно сейчас Сеньку уведут и спрячут от него на всегда и больше он его никогда не увидит. Чёрт свернулся в шар, подпрыгнул из сидячего положения, и боднул милиционера головой.
Милиционер улетел далеко, и только закрытая дверь, ведущая в тамбур, остановила его. Кондуктор, видя, что сотворили с милиционером, как-то незаметно испарилась из вагона. Вскочивший с места интеллигент стал не громко отчитывать чёрта за его плохое поведение. Чёрт не слушал, он вновь удобно уселся у окна, и стал взглядом провожать пролетающие мимо домики.
Сенька встал, снял шапку с головы, рукавом пальто протёр взмокшие волосы и липкий лоб. Лежащий в дверях кулем милиционер не подавал признаков к жизни.
 - Думаешь живой? – Сенька перестал вытираться, вернул на голову шапку, и с опаской подошёл к милиционеру. Позади него шелестел плащом интеллигент.
Милиционер лежал лицом в холодной, грязной каше, натасканной в вагон обувью пассажиров. Шапка с блестящей кокардой слетела с его головы и укатилась за лавки. Сенька с интеллигентом приподняли милиционера с пола, и облокотили его на дверь, которая немного прогнулась от удара. Сенька рукавом пальто протёр грязное лицо, попытался стряхнуть грязный снег с груди милиционера, но только больше размазал грязь по шинели.
Милиционер открыл глаза, бестолково оглядел вагон, пустил слюнявые пузыри изо рта, тихо захихикал, и вновь отключился, уронив голову на грудь.
- Живой! – облегчённо выдохнул Сенька. – Потащили его в тамбур. Наша остановка.
- А сотрудника милиции куда? В тамбуре бросим?
- С собой заберём. На станции дежурка есть, туда его сдадим. Скажем плохо ему стало. На раз, два подымаем.
Бесчувственного милиционера выволокли в тамбур. Сенька обернулся и крикнул чёрту.
- Шапку подбери.
Чёрт кивнул, и нырнул под лавки. Подобрал с пола шапку, сразу же напялил её себе на голову.
Двери электрички открылись, на платформу шагнули Сенька с интеллигентом, неся на своих плечах милиционера. Вперёд вырвался чёрт, и запрыгал по платформе, как прыткий мячик в милицейской шапке. Сеня остановился, его глаза заливал пот. Перед глазами поплыли чёрные, затем радужные круги.
- Что с вами Сеня? – испугался интеллигент, увидев стремительно бледнеющего Сеньку.
- Тяжеловато, как бы самому в обморок не упасть.
- Подмени Сеню. Хватит скакать, помогай.
Чёрт мгновенно оказался рядом, мягко отодвинул Сеньку, и взвалил на себя милиционера.
- Сеня вы как? Дойдёте?
- Да - да. Уже легче. Отдышусь только. Вы несите милиционера. Дежурка там. 
Чёрт с интеллигентом поволокли милиционера. Сзади, отставая от них на три шага, семенил Сенька, сильно отдуваясь.
Попадающие на пути чёрта и интеллигента люди разбегались в стороны, затем оборачивались, провожали взглядом и что – то смешное кричали в след. Некоторые выкрикивали дурацкие советы, от которых краснел интеллигент. Потеряв последние силы, Сенька остановился, чтобы отдышаться и перевести дух. Сняв с головы шапку, он стал её обмахиваться, словно на улице стоял не крепкий мороз, а светило жаркое июльское солнце. Отдышавшись, Сенька вновь зашагал, но остановился как вкопанный, увидев железный ларёк Людки. Питейное заведение работало, и его облепив со всех сторон, окружали довольные клиенты. Мужики со стаканчиками в руках обсуждали только что увиденное, как мимо них рослый чёрт пронёс бесчувственного милиционера на своих плечах, а позади него, больше мешаясь чем помогая, быстрым шагом вышагивал мужик в осеннем плаще и без ног! Кто – то из мужиков вспомнил Сеньку, толпа начала оглядываться. Заприметив стоящего столбом Сеньку, толпа радостно заорала, засвистела, приветствуя его. Мужики замахали стаканчиками, зазывая и приглашая его.
Сенька облизнулся, хотел уже податься со всех ног к ларьку, но из дежурки выскочили два милиционера, а позади них бежала заплаканная кондуктор из электрички.
Милиционеры столкнулись в дверях нос с чёртовым сопливым пятачком, который с лёгкостью тащил на своих плечах их бесчувственного сослуживца. Зачем –то сразу же стащили с его головы милицейскую шапку, задали пару вопросов, но чёрт только радостно похрюкивал в ответ. Вмешалась кондукторша, она указала рукой на Сеньку, и так же незаметно испарилась, как из вагона электрички.
- Не добегу до ларька. – подумал Сенька. - Ноги не слушаются, налились свинцом, и сердце ходит ходуном, гляди оторвётся.
Толпа у ларька ободряюще заулюлюкала, подбивая Сеньку на быстрый бег. Милиционеры осмотрели висящего на плечах сослуживца, и побежали за Сенькой.
- Пройдёмте! – козырнул один из милиционеров, и по старой памяти сразу же схватил Сеньку за руку и стал крутить.
Завидев, что Сеньку скручивают в бараний рог, чёрт, у дверей дежурки взревел диким рыком. Стряхнул с плеч милиционера, поджал ноги, как тугие пружины и прыгнул.
- Не трогай его! Забыл? Кондуктор предупреждала. – зашипел второй милиционер на компаньона, и попытался оттащить его от Сеньки, но было уже поздно.
Чёрт, запущенный в полёт, как хорошо прицеленный снаряд летел выставленным копытом вперёд. Раздался взрыв и треск. Чёрт прилетел копытом в милицейский лоб. Милиционер, от прилёта копыта подлетел вверх, и улетел к железному ларьку в толпу, которая продолжала свистеть и улюлюкать.  Сбив своим бесчувственным телом сразу троих завсегдатых клиентов ручейка, милиционер приземлился в сугроб.
- Вот негодник, какой плохой! – тряс пальцем интеллигент в сторону чёрта, и не повышая голоса продолжал отчитывать его.
- Во дела! – стащив шапку назад, зачесал лоб уцелевший милиционер. – И чего теперь делать?
- Ну что же вы стоите? Вызывайте скорую помощь! – нравоучительно советовал интеллигент. – Вашим сослуживцам нужна медицинская помощь. 
Милиционер оглянулся по сторонам, посмотрел на лежащего милиционера у дверей дежурки, на второго поверженного рыцаря порядка, лежащего неподвижно в сугробе, задрав ноги к серому небу.
- Я прошу вас не убегать. – обернулся милиционер к Сеньке. – Хватать вас не стану, не хочу улететь в сугроб, и здоровье дороже. Поэтому прошу вас добровольно пройти со мной в дежурку.
- Хорошо. – согласился Сенька, и натянул на голову шапку, уши начинали мёрзнуть.
- А вы не могли попросить своего… - милиционер запнулся, чтобы ни как, ни словом, ни делом не обидеть чёрта. – Вытащить из сугроба милиционера и дотащить его до дежурки.
- Конечно, конечно. – закивал учтиво интеллигент. – Мы поможем. – и поймав весело скачущего чёрта за локоть, попросил его. – Достань дядю из сугроба.
Чёрт не стал упираться, доскакав до сугроба, он вытащил из него милиционера, взвалил себе на плечи. Немного потоптался на месте, и копытом шурудя в сугробе, откопал упавшую милицейскую шапку. Сразу же натянул её себе на голову. У входа в дежурку подцепил за руку второго милиционера, и таща его волоком по полу затащил обоих в дежурку.
В дежурке Сенька уселся на стул, не чувствуя силы в ногах. Расстегнул верхние пуговицы пальто, стащил с шеи мокрый шарф, а шапку повесил на колени.
- Скорую помощь я вызвал. – отчитался перед всеми милиционер, и в извинениях разведя руки добавил. – И наряд! Простите, но так требуют инструкции.
- Мы понимаем. – усаживаясь рядом с Сенькой кивнул интеллигент. – Это ваша работа. Только вы могли, во избежание дальнейших нехороших событий, предупредить своих коллег как нужно вести себя с Сеней? Чтобы не хватали бесцеремонно, иначе… – интеллигент кивнул на мирно прогуливающего по дежурке чёрта.
- Первым делом предупредил, и ни один раз повторил!
Сваленный на грязный пол дежурки, вытащенный чёртом из сугроба милиционер, дёрнулся на полу, словно в его лоб снова прилетело копыто и резко сел. Обвёл дежурку мутным взглядом, никого не замечая. На его лбу наливалась огромная, фиолетовая слива.
- Где он? – милиционер шатался в сидячем положении, как неустойчивая башенка из камней под сильным ветром.
- Я отругал его, поверьте! – интеллигент сложил руки у груди. – Ругал за поведение, за вздорный характер и за воспитание. Поверьте, как сложно мне во всём этом признаваться, ведь именно я и только я воспитывал его. Я попросил его больше вас не бить копытом в лоб, но и вы поймите, ваша дурацкая привычка хватать людей, и куда-то тащить, привела к вот таким печальным событиям.
- Больше?!! Вы попросили его больше? – возмутился милиционер на полу, сильно раскачиваясь из стороны в сторону. – Не надо больше, пожалуйста! Просите, чтобы никогда!!! – договорив, милиционер повалился на пол.
В дежурку влетели санитары с носилками в руках. С порога кинулись к пострадавшим.
- Не будем мешать медикам оказывать помощь. Вместе со скорой приехал и наряд. Пройдёмте. – милиционер гостеприимно указал на выход.
Действительно у дверей дежурки стоял в ожидании милицейский бобик. Водитель сидел за рулём, а его напарник стоял рядом с машиной, разминая ноги. При появлении всей компании, милиционер перестал разминаться. Открыл заднюю дверь, и кивнул Сеньке, предлагая сесть в машину. Сенька задрал полы своего пальто, и молча полез внутрь машины. Когда Сенька уселся на заднее сидение, милиционер захлопнул дверь перед самым носом интеллигента, который хотел протиснуться внутрь салона. Водитель резко задёргал палкой коробки передачи, переходя на заднюю, и очень круто выкрутил руль.
Чёрт, оставшийся стоять у машины, округлил глаза, от наглого похищения его Сеньки, вновь недовольно рыкнул.
- Подожди! – попросил спокойно интеллигент, и успокаивая чёрта похлопал его по плечу. Обошёл машину спереди, осторожно и деликатно постучал в окошко водителя. – Простите уважаемый, но вам не кажется, что вы забыли нас?
Водитель усмехнулся. – Не кажется дядя. Вы можете пешочком прогуляться, как раз ноги разомнёшь. – оба милиционера громко заржали. Водитель захотел ещё что-то добавить, такое же остроумное и смешное, но не успел.
Чёрт отступил от машины на три шага назад, склонил голову вниз и на бок, показывая небольшие рожки, и пушечным ядром выстрелил в дверь милицейского бобика. Прилёт чёрта оказался таким сильным, что машина завалилась на бок, и как беспомощный жук, затихла. Водитель с напарником повалились друг на друга. На заднем сидение чуть слышно пискнул Сенька. Милиционер горестно вздохнул, сплюнул себе под ноги и ушёл к себе в дежурку. Интеллигент бросился сразу же отчитывать чёрта, за плохое поведение, который спокойно стоял рядом с машиной, и раскручивал грязное колесо.
- Брось! Смотри какое грязное колесо, а ты его руками трогаешь. – ругал чуть слышно интеллигент чёрта, затем опомнившись и спохватившись, закричал. – Сеню, Сеньку достань!
Чёрт запрыгнул на машину, рывком открыл покосившуюся дверь, и очень аккуратно, за ворот пальто вынул Сеньку. Интеллигент захлопотал рядом с Сенькой, осматривая его на ссадины и шишки, не забывая отчитывать пляшущего рядом чёрта.
Второй наряд милиции подъехал к дежурке через пару минут. В машину погрузили всех. Сеньку, интеллигент и чёрта, который уселся у окна, чтобы разглядывать пролетающие мимо домики.
Быстро помогли коллегам поставить завалившийся на бок бобик, и включив мигалку с сиреной, пулей полетели по дороге, а медики, перед тем как уехать, выдали первому патрулю небольшие клочья ваты, для затычки разбитых носов.
В главном отделении милиции, Сеньку, интеллигента и чёрта, проводили на второй этаж, трёхэтажного, рыжего здания. В небольшом зале с трибуной и скамьями, усадили в тесную клетушку, со скамьёй вдоль стены. К решётке приставили молчаливого милиционера, который через пару минут стал упрашивать чёрта не ломать клетушку. Чёрт, от быстро накатившей на него тоски выломал железный замок в двери, разогнул пару толстых прутьев, и втянув живот в себя, вылез наружу из тесной клетки. С любопытством стал обходить пустой зал, разглядывая и трогая всё, что можно. На трибуну поднялся судья, оглядев сурово присутствующих, он очень грозно велел чёрту вернуться на место.
Сенька свернулся в углу клетки в клубочек, чуть тихо засопел, прикрыв глаза на пару минут. Расстегнул полностью пальто и стал обмахиваться шапкой, прогоняя духоту. Интеллигент уложил дипломат на невидимых коленях, щёлкнул защёлками дипломата, и достал из него тоненькую книжечку, похожую больше на тетрадку. Все зачитанные слова судьи интеллигент внимательно слушал, и сверял их с тонкой книжечкой, быстро перелистывая её. В клетку вернулся чёрт. Втянув живот, он протиснулся между разогнутыми прутьями. Спёр с пояса милиционера наручники, и наконец-то затих на пару минут, вертя в руках блестящие колечки на цепочке.
- Пятнадцать суток! – громко и властно вынес свой вердикт судья, ударив деревянным молоточком по столешнице стола.
- Мягко отделались Сеня! – интеллигент ещё раз полистал книжечку, согласно кивнул. – Очень мягко!
После вынесенного судьёй наказания, всех отвели в пустую камеру. Сенька сразу же улёгся на свободную койку, укрывшись пальто, а под голову набил шапку, нафаршированную шарфом и варежками.
- Часик сможете посидеть спокойно и тихо? – спросил Сенька глубоко зевая. – Тюрьму по кирпичику не разнесите, пока я сплю.
- Отдыхай Сеня. – интеллигент вновь щёлкнул защёлками дипломата, в котором лежала одна верёвочка. Никакой книжечки в ней не было. – Я займу чёрта игрой в верёвочку.
Интеллигент с чёртом разместились на соседней койке, и намотал на свои ладони верёвочку. Чёрт задрожал от нетерпения, когда интеллигент намотал на обе руки верёвочку, зажал, потянул и на его трясущиеся от счастья руки, перепрыгнула верёвочка.
 Сенька проснулся от нарастающего шума. Сел на койку, скинув с себя пальто. Интеллигент с чёртом ничего не слышали, азартно борясь с завязками на ладонях чёрта. К нарастающему шуму присоединялась возня, затем грубым мужским голосом прозвучал трусливый крик. Всё стихло на мгновение, и в двери заскрежетал ключи, проворачивая замок. Дверь камеры открылась со скрипом, на пороге стояла тучная женщина в тяжёлой шубе и меховой шапке. Женщина вынула связку ключей из замка, и зашвырнула ключи, широко размахнувшись вглубь коридора.
- Подавитесь. – выкрикнула женщина в след улетевшим ключам. Заглянула в полутёмную камеру. – И стул даме принесите, не собираюсь я сидеть на жёсткой лавке. – прокричала женщина кому-то убегающего по коридору, подняла с пола две увесистые авоськи и перешагнула порог камеры.
- Зоя!!! – Сенька вскочил с койки, узнав в тучной женщине свою супругу.
- Здравствуйте Зоя Михайловна! – приподняв шляпу, поздоровался интеллигент. – Вы как всегда обворожительны.
Чёрт, содрав с ладоней верёвочку, полез обниматься, приветливо поскуливая.
В камеру внесли стул. Милиционер робко перебирал ключи на связке, и почёсывая между лопаток, чуть помямлил словами, набрался смелости и попросил. – Вы не долго, иначе меня заругают. Посещения в камере запрещены.
- Не дрейфь служивый. Не жить же я сюда пришла. Повидаюсь с родными и уйду.
Зоя Михайловна уселась на шаткий стул. Расстегнула шубу, и усадила на свои колени чёрта, нежно его баюкая. 
Чёрт захрюкал от радости, и от того, что у него чешут за ушами.
- А как похудел! Одни косточки остались. – Зоя Михайловна обняла упругий и толстый живот. Чёрт что-то залепетал в ответ, его речь была невнятной, быстрой и с частыми хрюками, но Зоя Михайловна его прекрасно понимала.
- Думаешь мне легче было? Знаешь, как я скучала? Всё время думала о тебе, место себе не находила, мечтала, чтобы ко мне мой чёртик, любимый прискакал, а этот алкаш всё жрёт и жрёт водку проклятую. Эгоист! – закричала Зоя Михайловна, содрала резким рывком с головы шапку, и пару раз хлестнула молчавшего всё это время Сеньку. – Только о себе и думаешь. Алкаш проклятый!
Сенька от ударов шапкой не стал уклоняться. Терпеливо и молча терпел побои, грустно уставившись в угол камеры.
Чёрт вновь что-то залепетал, указав на Сеньку пальцем.
- А меня не жалко?!! – чуть слышно всхлипнула Зоя Михайловна. – Полгода не видела тебя, истосковалась вся.
Чёрт кинулся обниматься, и успокаивать плачущую женщину, сильно к ней прижавшись.
- Любишь мамочку? – смахнув выкатившую слезинку с щеки, спросила Зоя Михайловна.
Чёрт сидя на коленях, и обнимая Зою Михайловну, часто – часто закивал.
- А мамочка тебя любит. – затем спохватилась, посмотрела на свои пухлые сумки. – Совсем забыла, я гостинцев принесла. Знаю прекрасно, что этот алкаш тебя никогда не накормит и не позаботится о тебе.
Чёрт захлопал в ладоши, слез с колен и весело заплясал рядом.
- Кушай мой маленький, кушай!
Чёрт без разбора, двумя руками потянул в рот пряники, пирожки, вафли.
- Как обстоят дела у Эдуарда в учёбе? – пододвинулся ближе к Зое Михайловне интеллигент.
- Плохо, совсем плохо. – сразу же загрустила Зоя Михайловна. – С троек на двойки съехали. А всё из-за этого алкаша проклятого. – Зоя Михайловна размахнулась пошире шапкой и треснула Сеньку по спине. – Как вы пропали на полгода, Эдик без ваших уроков съехал на тройки, затем двойки начал приносить за контрольные.
- Не хорошо, не хорошо. – зацокал языком интеллигент. – Не ожидал от Эдуарда такого. Ведь он старательный мальчик, внимательный и усидчивый. Главное, способный! Эдуарда нужно иногда направлять в нужном направлении, помогать, и объяснять более раскрыто новую тему, прошедшую на уроке. Тогда и двоек с тройками не будет.
- Надо! – согласилась Зоя Михайловна с интеллигентом. – Только отец у Эдика алкоголик! И всего этого он не делает, он никак не занимается с сыном. Ему не когда, он целыми днями водку жрёт.
Сенька в ожидании сжался в человеческий комок, приготовился к ударам шапкой, и не прогадал. Зоя Михайловна два раза хлестнула его по спине.
- Нужно подтянуть Эдуарда в учёбе, всё же выпускной класс в этом году.
- Помогите нам, пожалуйста, подтяните Эдика в учёбе. Не пропадайте больше так на долго.
- Ну это не от меня зависит. Сами понимаете, я здесь абсолютно бессилен. – интеллигент беспомощно развёл руками. – Пока я здесь, я всем помогу, чем смогу.
- Слышишь? – Зоя Михайловна пнула сапогом по ножке кровати. Сенька испуганно дёрнулся в сторону. – Ради сына перестань лопать. Дай ребёнку школу закончить с нормальным дипломом. Денег на репетиторов у тебя нет, и не будет. Деньги ты только на водку находишь. Сам воспитанием сына не занимаешься, не мешай другим. Иначе… - Зоя Михайловна угрожающе склонилась над щупленьким Сенькой. – Рот суровыми нитками зашью, да в горло кляп вобью.
- Зоя Михайловна ну что же вы так грубо? – закачал головой интеллигент.
- А по-другому ни как. Алкаши только силу понимают.
- Всё наладится! – уверенно заявил интеллигент. – Длительное воздержание пойдёт Сене на пользу, жалко только упустим две недели с учёбой Эдуарда, но обещаю, к концу года, вытянем его из троечников.
- Вы сказали две недели?
- Да, Сене присудили две недели.   
- Видишь к чему твоя пьянка довела, но ничего, посидишь две недели, может что поймёшь. А сейчас послушай меня. – Зоя Михайловна подтянула к себе за шиворот Сеньку, и зашептала ему на ухо. – Смотри не лизни здесь ни чего. Менты злые на тебя, весь город судачит, как их на вокзале били. Могут тебе стакан под нос сунуть, а ты не пей, пень с ушами. Пропадёт чёрт, и кто тебя защитит? Менты только его боятся, поэтому и не трогают тебя дурака. А если выпьешь, в миг на тебя набросятся.
Сенька понимающе кивнул, и отсел чуть подальше от супруги. Зоя Михайловна достала из сумки банку, с жёлто-золотистой жидкостью внутри, протянула её Сеньке и вручила ложку.
- Вот похлебай бульона, ты же не жрал ничего полгода, поди все кишки в узлах. А потом таблетки прими, чтобы не трясло тебя от давления высокого. – Зоя Михайловна подняла глаза к потолку. – Как же я намучилась с тобою. Столько лопать, и куда в тебя махонького столько влезает? Лучше бы ты лопнул, баран кучерявый!
Сенька не стал возражать или спорить с супругой. С благодарностью принял ложку, из её рук, и через силу стал вливать в себя куриный бульон.
- Я вас очень прошу, проследите чтобы он таблетки принимал, ведь окочурится здесь. Вот эту горсть пусть выпьет, как поест. Вода в сумке. – Зоя Михайловна передала кулёк таблеток интеллигенту, и повернулась к чёрту. – Маленький мой, ты всё ни как не наешься?
Чёрт отложил надкушенную баранку, и полез к Зое Михайловне на колени.
- Долго не увижу чёртика своего любимого. – Зоя Михайловна закачала чёрта на коленях. – Но ничего, две недели быстро пролетят, а как освободишься, сразу же беги домой, к своей мамочке. У меня юбилей будет, я столько тебе вкусностей наготовлю.
Чёрт на коленях заёрзал в нетерпении и в предвкушении.
- А ты для мамочки своей сыграешь на гармошке? Станцуешь?
Чёрт дважды хрюкнул в ответ.
- Жду вас у себя на юбилее, через две недели. – Зоя Михайловна поцеловала чёрта в сопливый пятачок, спустила его с колен, и начала одеваться. – Завтра к вам Шарика пришлю. Надо эту скотину с дома гнать. Сегодня пол дня хозяйничал у меня на кухне, что-то варил в большой кастрюле. Говорит, то что вы мне в миску льёте, жрите сами! Я его во двор выгнала, так он начал баню топить и стихи читать соседкой сучке за забором, стоя на своей будке. Сейчас, наверное, уже напарился, и сидит в кресле с телевизором ругается. Пусть лучше с вами пол дня сидит, а вечером домой идёт, мы с ним будем сериал смотреть про собаку.
- Шарику большой привет от нас передавайте. – стал провожать интеллигент Зою Михайловну. – Как он? Не болеет?
- Что будет этому мешку блохастому? – Зоя Михайловна застегнула тяжёлую шубу, одела высокую шапку и широко распахнула объятия. Чёрт повизгивая влетел в них, и крепко прижался. – Всё, всё. Отпускай мамочку.
Дверь в камеру приоткрылась, милиционер робко заглянул в щель. – Уходите?
- Прошу вас приглядите за моим дураком. – попросила Зоя Михайловна интеллигента. – Пропадёт он без вас. – и вышла из камеры.
Сенька облегчённо вздохнул от того, что супруга ушла, и на последок не нахлестала шапкой. В два глотка допил бульон из баночки, и стал давиться горстью сухих таблеток. Проглотив все таблетки, Сенька снова завалился на кровать. Его сильно потряхивало. Из сильного жара бросало в ледяной сугроб, и обратно. Сенька мучился от жары, сильно потея, то стучал зубами, не зная, как согреться. Мир, сузившись в глазах до терёмной камеры завертелся по часовой стрелке, и с каждым прокрученным кругом ускорялся всё быстрее. Смотреть на всё это не было ни каких сил, и Сенька не уснул, а выключился, широко раскрыв рот.
Интеллигент поднял с пола пальто, укрыл им Сеньку. Сел рядом, придвинув ближе к койке стул. Пару раз шикнул на чёрта, что бы не шумел, и вслушался в наступившую тишину, задумавшись о своём.
Несколько раз Сенька просыпался. Вздрагивал всем телом, вскакивая с кровати в тяжёлом бреду и с криком. Долго рассматривал наполненную людьми камеру, и не мог вспомнить, где сейчас находится. Камера была забита людьми. Все койки были заняты заключёнными, а на самой дальней койке, чёрт в окружении толпы резался с мужиками в буру. Над Сенькой склонялся интеллигент. Успокаивал, укладывал обратно на кровать, и выдавливал из блистеров таблетки, уговаривал выпить все таблетки, и заставлял спать. Сенька засыпал больным беспокойным сном. Его мокрую одежду стянули с него, и развесили по всей камере сушиться, оставив его в трусах и майке. Сон был прерывистым, беспокойным и кошмарным. Сенька продолжал без конца просыпаться с криком, словно загоняющая его в ловушку кошмарная тварь почти догнала его, а он всё это время бежал на одном месте, и в надежде спастись от её цепких когтей, прыгал в тёмную и бездонную яму.
Когда Сенька проснулся в очередной раз, в камере было непривычно тихо. Все заключённые столпились вокруг стоящего посреди камеры интеллигента, и боясь перебить его, увлечённо слушали с открытыми ртами. Интеллигент что-то читал с пожелтевших листов хорошо поставленным голосом, но ничего Сенька не смог расслышать, как не напрягал слух. Что-то услышать мешал чёрт, сидящий в Сенькиных ногах, и глодавший, кажется не уступающий в твёрдости камню, сухарь. Перестав мучить слух, Сенька отобрал у чёрта бутыль с водой, выпил половину и вновь уснул, но теперь до утра.
Разбудил Сеньку золотистый и очень пыльный лучик солнца, который бесцеремонно лазил по лицу, и заглядывал в глаза.  Сенька так и не смог понять, каким образом лучик солнца смог пролезть сквозь толстые и плесневелые стены тюрьмы.
Сенька потянулся под пальто, чувствуя прилив сил в руках и ногах, бодрость и ясность в голове.
- Утро доброе! – поприветствовал интеллигент Сеньку, и допив кофе из очень маленькой чашечки, убрал её в пустой дипломат. Ни тоненькой книжечки, ни верёвочки, Сенька не увидел внутри.
Чёрт сопел на Сенькиной кровати, частично развалившись в ногах, и свесив на пол увесистые копыта.
- Вчера ночью мне привиделось, будто вся камера наполнена людьми под завязку.
- Так и было. – подтвердил интеллигент Сенькины ночные фантазии. – Это были такие же суточники, как и мы.
- И где же они? – оглядел Сенька пустые койки.
- Угнали на работы. Кого таскать, разгружать, или подметать. Работы всякой полно.
- А нас? А я? Меня куда? – резко сел на кровати Сенька и отбросил пальто.
В углу кровати просыпаясь зашевелился меховой пузырь, каштанового цвета.
- Нас трогать не стали. Вчера вы Сеня показались очень больным, и я попросил добрых милиционеров вас не будить, и не гнать ни на какие работы. Вам требовалось набраться сил, а сон, лучше всего способствует этому.
Чёрт слез с кровати. Потянулся на месте, широко зевая, и высоко, почти до потолка вытягивая руки. Обошёл камеру, всюду заглядывая, и что-то недовольно бубня. Перебрал все пустые бумажные кульки, это всё что осталось от угощений Зои Михайловны. Не найдя в них, ни пол пряника, даже крошек, чёрт вытянул от куда-то гнутую эмалированную кружку, и подойдя к двери, стал стучать её в смотровое окно, при этом громко и внятно проговаривать. – Дай баланды! Баланды дай!
Услышав, что бормочет чёрт, интеллигент возмутился. – Ты где таких слов набрался? Ночь в тюрьме переночевал, а ведёшь себя как каторжник, что всю жизнь просидел за решёткой. Что с тобой по окончании срока будет?
Чёрт от двери не отошёл. Продолжая настукивать кружкой в дверь, он ещё громче заговорил. – Дай баланды! Баланды дай!
Сенька начал одеваться, стаскивая сухие вещи, развешанные по всей камеры. Через некоторое время смотровое окошко распахнулась в двери, в ней показалась голова милиционера. Милиционер морщился и кривился, будто это голова страдала сильной мигренью, и зубной болью одновременно.
- Прекрати! – выкрикнула голова милиционера. – Нет у меня никакой баланды. Перестань стучать, отойди от двери.
Чёрт и ухом не повёл, продолжил более настойчиво, и уже не просить, а требовать! Звук удара кружки об дверь изменился, он перестал быть звонким, а всё потому, что чёрт не глядя попал несколько раз по лбу милиционеру.
- Отдай! – вскрикнул милиционер и кинулся вырывать из рук чёрта кружку.
Чёрт удивлённо хрюкнул, увидев, как у него ловко вырвали кружку из рук. Кинулся в окошко отнимать своё. Между милиционером и чёртом завязалась суетливая борьба на руках. Разделённые камерной дверью борцы тянули кружку каждый к себе. Чёрт в камеру, милиционер в коридор, в надежде выиграть и после победы выкинуть этот приз далеко.
Чёрт изменил тактику, применив хитрость. Он вытянул дальше руки, утопив руки почти по плечи, и приподнял милиционера от пола, чтобы не сбежал, и начал его щекотать. Милиционер в своей жизни боялся двух вещей. Вылететь со службы без заслуженной пенсии и щекотки. Чёрт на пенсию милиционера никак не претендовал, а вот щекотать умел хорошо. Милиционер волчком крутился от щекоток в руках чёрта, и орал на всё отделение милиции, но кружки из рук не выпускал, вцепившись в неё так крепко, словно это и была, его долгожданная пенсия. В какой – то момент всем сидящим в камере, и следящим за борьбой, показалось, что чёрт в этой борьбе за кружку проиграл. Он как – то безучастно и разочаровавшись в кружке отошёл от двери, и отвернувшись от всех к стене замер. За дверью послышался шмяк милиционера об пол. Терзаемая двумя парами рук кружка упала рядом с милиционером, и запрыгала по полу. 
Интеллигент, не понимая ничего, переводил взгляд с замершей спины чёрта, на дверь, за которой продолжала биться и подпрыгивать на полу, уже никому не нужная эмалированная кружка. Чёрт продолжал неподвижно стоять лицом к стене, а интеллигент, подозревая в чём-то не хорошем чёрта, встал со стула, но замер на месте, услышав металлический лязг затвора. Чёрт победно обернулся, показывая всем зажатый в руке табельный пистолет милиционера.
Сенька от увиденного присел на корточки, у интеллигента от страха приподнялась шляпа над головой.
- Чёртик, чёртик поиграй да отдай. – взмолился милиционер, затем опомнившись подобрал эмалированную кружку с пола, и бросил её в камеру.
Кружка докатилась до копыт чёрта, но он даже не взглянул на неё. Кружка стала совершенно не интересна. Чёрт и о требованной баланде позабыл, держа в руке такой красивый пистолет.
- Плакала моя пенсия! – заплакал милиционер, и уселся на пол, обхватив голову руками.
Первым от шока отошёл интеллигент, подлетев к двери, он рьяно и горячо начал извиняться за поведение чёрта. Извинившись, интеллигент сказал. – Так не отдаст, здесь обмен нужен.
- Обмен? – поднял голову милиционер. – Я отдал ему кружку, что ещё ему надо?
- Еды ему надо, еды! Пряники, вафли, всё что угодно и много.
- Бутерброды подойдут?
- С колбасой? За бутерброды с колбасой думаю вернёт. Несите быстрее, пока он случайно пальбу не открыл.
Милиционер попытался встать с пола на ватные ноги, но не смог, повалился обратно на пол, и ползком, помогая себе локтями, устремился за бутербродами с колбасой.
Чёрт в камере весело прыгал, вертя в руках пистолет. Сенька забился в самый дальний угол камеры, и осторожно выглядывал оттуда, а интеллигент очень вежливо, не повышая голоса, начал уговаривать чёрта вернуть пистолет. Милиционер вернулся с бутербродами в руках очень быстро, сунув газетный кулёк в смотровое окошко, он умоляюще посмотрел на интеллигента.
- Отдай дяде пистолет! – уговаривал интеллигент вежливо.
Чёрт упрямился. Вертел головой, и прятал пистолет за широкой спиной.
- Отдай! – настаивал интеллигент твёрдым, поучительным голосом.  – Чёртикам пистолет не игрушка. Отдай.
- Ну отдай. – заканючил милиционер за дверью. – А я тебя бутербродами угощу. Хочешь?
Милиционер развернул газетный кулёк, обнажив домашние бутерброды. Толстые и щедрые, на пышном хлебе. Колбаса с хлебом нарезаны одной толщенной, между ними тоненький листик салата, с каплей майонеза и яркой точкой горчицы. По камере поплыл стойкий запах вкусной, домашней еды. Чёрт обернулся, глубоко втянул воздух пятачком, ошеломлённо выдохнул.  Рот его открылся, а губа отвисла. На тюремный пол капнула огромная слюна.
- Нет, нет. – остановив на пол пути разгоняющийся локомотив, интеллигент упёрся руками в грудь чёрта. – Сначала верни дяде пистолет!
- М-ня! – сунул чёрт пистолет в руки интеллигенту, и моментально оказался у двери, выдирая из рук милиционера газетный кулёк с бутербродами, и усевшись на кровать зачавкал. 
Сенька поднялся с пола, с третьего раза попал ногой в штанину, затянул ремень на поясе.
- Вот ваш пистолетик. – Вернул интеллигент милиционеру табельное оружие. – Вы не сердитесь на него, он у нас игривый.
Милиционер часто-часто закивал, прижимая к груди пистолет. Несколько раз поцеловал его, смахнул со ствола несуществующую пыль, и аккуратно убрал его в кобуру. Развернулся, и на не гнущихся ногах зашагал по коридору, позабыв закрыть смотровое окошко.
Когда в коридоре послышались шаги, и дверь камеры открылась, Сенька был полностью одет. Он сидел на кровати, и смотрел, как чёрт доедает последний бутерброд. Интеллигент, увидев новое лицо на пороге, приподнял с головы шляпу, и очень вежливо поздоровался.
- Доброе утро!
- Утро добрым не бывает. – как-то весело пробасил милиционер. – Ну что граждане хулиганы, тунеядцы готовы поработать? – милиционер весело рассмеялся. – Простите за избитую шутку, но каждый раз, как выпроваживаю задержанных на работы не могу сдержаться.
- Я, мы готовы! – ответил за всех Сенька и одел шапку.
На заднем дворе милицейского отделения, Сенька получил инвентарь для работы. Забитое и тупое топорище, приваренное к небольшой металлической трубе. Совковую лопату, бултыхающуюся на черенке и забитой на один маленький гвоздик. Лысую метлу.
- Четыре, нет пять остановок! – милиционер оглядел троицу сжимающая в руках по выданному инвентарю. – А лучше шесть остановок предстоит вам вычистить от снега, льда и окурков. Как закончите, возвращайтесь обратно на обед. Смотрите не опаздывайте, иначе отобедают без вас.
- Так во сколько обед? – захотел немного конкретики интеллигент.
- Обед как закончите с работой, точно не раньше, и предупреждаю в последний раз. На обед не опаздывайте.
Сенька, чёрт и интеллигент покинули задний двор милицейского отделения через открытые ворота, водрузив на плечи рабочий инвентарь. Вышли на дорогу. Немного постояли осматриваясь по сторонам, и прикидывая расстояние до ближайшей автобусной остановки, подались к ней. По дороге встретили Шарика, шагавшего не спеша, и о чём-то крепко задумавшись. Шарик был одет в старенький ватник, синего цвета, утянутый у собачьего брюха армейским ремнём, с очень мутной бляхой. На задних лапах, старые валенки Эдика, из которых он давно вырос. На голове лыжная, когда- то очень модная шапка петушок с надписью спорт. В одной из лап Шарик тащил почти волоком пёстрый пакет с бумажными кульками для чёрта, и маленьким, избитым и облупившийся термосом с супом для Сени.    
- Шарик! – очень почтительно начал приветствовать интеллигент домашнего пса, когда они поравнялись на узкой дороге. – Доброе утро. Рад, очень нашей с вами встречи. Давненько мы не виделись. Как ваши дела, здоровье?
- Ага! – на все заданные вопросы ответил Шарик коротким словом. – И вам не хворать. Куда собрались?
- Искупать трудом, кровавыми мозолями и потом все свои деяния, попадавшие под административный кодекс. – ответил Сенька, поправляя лысую метлу на плече.
- А я вам пожрать несу. – попытался приподнять Шарик чуть выше пакет, но не смог.
Чёрт, сбросив с плеча топорище, наклонился к пёстрому пакету, глубоко вздохнул содержимое пятачком. Радостно забил копытом, учуяв продукты, облизнулся и полез руками внутрь.
- Ты только ел! – отогнал интеллигент чёрта от пакета. – Дождись обеда. Чувствуется мне милиционер слукавил, заморочил нам головы, и обеда нам не видать.  - Потерпи!
Чёрт засопел недовольно, даже резко стукнул копытом, и обиженно отвернулся.
- Ты не дуйся. – примирительно и очень душевно заговорил интеллигент, поглаживая чёрта по плечу. – Лучше начни остановку чистить ото льда, и тогда немного получишь из кулька.
Чёрт весело запрыгал на месте, захлопал в ладоши, как дитя малое, подобрал топорище, и убежал к остановке.
- А мы свернём в этот чудесный скверик. – интеллигент указал на небольшой сквер, с чашей для фонтана и скамейками. – Сене нужно поесть, перед приёмом таблеток.
Сквер действительно был великолепен. Небольшим, но очень уютным. Заросшим старыми липами, сейчас стоящими голыми и неприглядными, с кривыми ветвями, но вот весной…
Сеньку усадили на лавочку, предварительно смахнув с неё лысой метлой весь снег. Шарик достал термос с супом, и зарылся в пакете в поисках ложки, при этом бубня себе под нос – Точно помню, что положил.
Интеллигент шуршал блистерами разных таблеток, по одной выдавливая их себе в ладонь. Сенька в ожидании ложки поглядывал на скачущего по остановке чёрта.
Недавно отошедший от остановки автобус забрал с неё всех замёрзших пассажиров, томящихся в ожидании, предоставив чёрту полную свободу в действиях. Оглядев остановку, чёрт сбросил с плеча топорище, несколько раз подпрыгнул на месте, смотря себе под копыта. Лёд под копытами треснул, кривая и ломанная линия паутинкой расползлась по всей остановке. Чёрт подпрыгнул выше, и сильнее ударил копытами. Лёд затрещал громче, и запрыгал разбитым, слоёным печеньем. Прыгая по всей остановке резиновым мячиком, чёрт взламывал копытами мёрзлый, толстый лёд.
- Сколько же в нём прыти? – удивился Сенька.
- Правильно ему работу подобрали, как раз под него. Ах вот она! Говорю же положил ложку.
Сенька скрутил с термоса крышку, по всему скверу поплыл плотный запах куриной лапши, с щепоткой свежего укропа. Шарик вручил Сеньке ложку, и стал натирать край хлеба чесноком, посыпая сверху крупной солью.
- Пусть попрыгает, подурачиться. Может устанет, и к вечеру раньше уснёт.
- На это не надейтесь. Махнул Шарик лапой. – В нём энергии на сотню таких остановок хватит.
Чёрт перестал скакать, обвёл взглядом проделанную работу и довольный собой забежал в сквер за лопатой.
- Я вчера вот что видел. – усаживаясь рядом с Сенькой на скамью, стал рассказывать Шарик. – Значит собака! Породы овчарка, работает, да, именно работает, и даже какое – то звание имеет, но это не важно. Работает с операми, и этим операм убогим помогает всякие расследования, запутанные распутывать. Две серии разом казали, и знаете, что? – Шарик закинул ногу на ногу, поджал передние лапы, спрятав их в рукавах ватника. – Брехня на брехне!
- Ну – у! – оторвавшись от перебирания таблеток возразил интеллигент. – Вы не правы Шарик. Специально выдрессированные собаки очень сильно помогают людям в разных органах!
- Вот! – указав лапой на интеллигента, и разочарованно свесив уши, расстроился Шарик. – И этот туда же. Мало меня весь вечер хозяйка подначивала, смотри мол Шарик какие умные собаки бывают. А я что тупой?
- Опять вы Шарик всё в один угол стаскиваете. Я уверен Зоя Михайловна совсем другое имела в виду.
- Тебя там не было, ты не видел и разговора не слышал, поэтому молчи, а я как эксперт, и кое-что понимающий в собачьей жизни, заявляю, всё в сериале полная брехня!
- С вами Шарик совершенно невозможно вести спор!
- Не надо со мной спорить. Вот скажи, ты ещё когда ни будь разговаривал с собакой? Пусть дворовой, и ни чему не обученной?
Сенька поперхнулся супом, решил спросить, после того, как Шарик постучал его по спине. – Я тебя учил лапу подавать и палку приносить.
- Кушай Сеня, не отвлекайся. – Шарик чуть слышно, что – то пробурчал себе под нос. – Палку он учил приносить.
- Не разговаривал. – ответил интеллигент. – Вы Шарик первая говорящая собачья особь, с которой я веду беседы.
- Сам ты особь! – свёл сурово брови Шарик, затем спохватившись добавил. – О чём это я? Ах, да! А слову моему веришь?
- Конечно, вы Шарик никогда не давали повода усомниться в правоте ваших слов.
- Вот! Поэтому и не надо со мной вести никакого спора. Я сказал брехня, значит брехня!
Сенька заскрежетал ложкой по металлическому дну термоса. В сквер, бросив лопату влетел чёрт, подобрал метлу, и каштановым вихрем улетел подметать. Интеллигент выдал Сеньке таблетки.
- Сегодня вечером ещё две серии покажут, а я посмотрю. – Шарик сильно прищурил глаза в узкую щель. – Я посмотрю, как эта псина учёная выпутываться будет. Как постылый след возьмёт, и выведет по нему к убийце. Не – е, брехня!
В сквер вновь залетел чёрт, побросав у лавочки топорище на металлической трубе, совковую лопату, и ещё более лысую метлу, он навис над пакетом с бумажными кульками, и требовательно вытянул к интеллигенту пустую руку.
- Заслужил! Какой золотой у нас работник. Молодец! – приговаривал интеллигент, и доставал из свёртков вафли, пирожки и пряники.
Довольный чёрт полученной наградой, прижал к огромному, круглому животу сладости, и повалился в ближайший сугроб, громко чавкая пряниками. Сенька убрал пустой термос, вытер платком губы, и выдавая в себе заядлого курильщика стал охлопывать свои пустые карманы.
- Ты папиросы принёс? – с надеждой спросил Сенька.
Шарик полез шарить по пустому пакету, и пожав худыми плечами сказал. – Что положили, то я и приволок.
- Вот дурра у меня баба! – с горечью хлопнул Сенька себя по колену. – А курить что я буду?
Чёрт схрумкав последнюю вафлю, сильно накрошив себе на грудь, лениво и скучающе осмотрел сквер, и что-то заприметив, вылез из сугроба и тихо ушёл.
- Придумаем что ни будь. День только начался! Надо будет я до дому сбегаю, мне семь вёрст не крюк!
Интеллигент обеспокоенно посмотрел на Шарика. – Что с вашим здоровьем Шарик?
- Всё у меня хорошо. – махнул он лапой. – Вы лучше послушайте, вот в первой серии показали, а я сразу же хозяйке сказал, брехня! И вот почему.
Сенька с интеллигентом обернулись и уставились на чёрта, который степенно и робко шёл по скверу очень тихим, беззаботным шагом. Не летел, как гиперсамолёт на сверх звуковой скорости, не нёсся, как раскочегаренный паровоз, ни вертелся юлой или несся без головы, не видя ни чего. А шёл! При этом что-то пряча за своей широкой спиной. Примолк и Шарик, перестав рассказывать первую серию сериала про служебную собаку, и её приключения на службе. Обернулся в туже сторону. Чёрт тихо и не спеша приблизился к лавочке, затем резко вынул из-за спины шипящего и брыкающего кота, и швырнул его в морду Шарика. Кот выпустив длинные, колючие когти вцепился в собачью морду. По скверу полетела шерсть. Шарик взвыл благим матом, пытаясь стащить со своей морды разъярённого кота. Кот намертво вцепившись в морду передними лапами, стал помогать себе задними лапами, распуская морду Шарика на ленты. Рядом радостно скакал чёрт, и иногда, для большей накалки, дёргал кота за хвост. Сенька с интеллигентом застыли на месте, не зная, чем помочь бедному Шарику, а кот отпружинив задними лапами, перебрался с морды на голову. Подрал бешено когтями старую шапку петушок, и спрыгнул с головы на дерево, затем как белка по ветвям, стал перепрыгивать с дерево на дерево, пока не скрылся из виду.
- Вот ведь. – выдохнул Шарик, не находя нужного слова.
- Шарик! – кинулся интеллигент к дворовому псу. – С вами всё в порядке?
Шарик подобрал с земли стащенную котом с головы шапку, отряхнул об колено и одел обратно. – Что со мной будет? Позабыл я о чёртовском коварстве, расслабился, а что-то такое нужно было от него ожидать. – Шарик злобно посмотрел в след убегающего из сквера чёрта.
- Это он от безделья! Его всегда нужно чем-то увлекать, иначе! – интеллигент осмотрел расцарапанную морду Шарика. – Жди беды.
Все вернулись на скамью. Уселись, начали вздыхать, каждый о своём. Сенька вздыхал от жутких мучений никотина, который издеваясь, оплёл его змеёй и слегка сдавливал за горло. От осознания, что сигарет нет, курить захотелось в сотни раз больше. Перед глазами маячила сигарета, во рту начала копиться слюна, горькая и тягучая. Шарик вздыхая трогал расцарапанную морду. От прикосновений лапой постоянно шипел и морщился. В огромной пасте, на языке скатывалась в шарик кошачья шерсть. Шарик стал неприлично поплёвывать на землю, иногда залазив в пасть лапой. Интеллигент блаженно морщился от редкого лучика солнца. Довольный такими ласками, он подставлял ему своё лицо. По скверу разлилась тишина. Звуки, прилетавшие с дороги, стали слабыми, приглушёнными, и ничего в этом мире резкого, громкого не осталось. Шаги случайных прохожих стали тихими, лишь чуть слышно хрустел под подошвами лёд, но хруст был настолько приятен слуху, что сидящие на скамье ловили каждый шаг. Интеллигент, заприметив стайку снегирей в ветвях старой липы, чуть слышно их пересчитал. Шарик достав из пасти последний кошачий волос, хотел очень тихо что-то рассказать из сериала про собаку, но в этот мир снова вернулись громкие и резкие звуки, притащенные в этот мир на плечах чёрта, бегущего без оглядки по дороге. Снова заорали машины на дорогах, грохоча движками. Нажатые клаксоны заставляли прятать голову в плечи. Закричали пешеходы. Пересчитанная стайка снегирей вспорхнула с ветвей одним движением крыла, и улетела, искать сквер потише.
Чёрт бежал по скверу сломя голову, не видя перед собой ничего. Под его копытами трескался лёд, и трещали небольшие и чахлые кусты, в которые он влетал, не сбавляя скорости. Не чувствуя ни каких преград, чёрт вылетел на прямую, набирая скорость скоростного поезда.
- Ну вот опять! – защищая морду лапами обронил Шарик.
- Началось! – обречённо вздохнул интеллигент, а Сенька крепко зажмурил глаза.
Чёрт на всей сверх звуковой скорости влетел в огромный сугроб. Подброшенная в воздух не одна тонна снега завалила по плечи сидящих на скамье. Выпрыгнув из сугроба и по собачьи отряхнувшись, чёрт стал плясать перед сидящими танец пьяненького и весёлого морячка, в конце короткого танца бухнувшись на колени. Водя по-цыгански плечами, он показывал всем висевший на его шее золотой крест, на очень толстой цепи. Не дав никому опомниться, чёрт вскочил с колен, низко поклонился и убежал дальше, по своим неотложным делам. Через несколько минут, с той же стороны, от куда прискакал чёрт, показался бегущей в чёрной рясе поп. Священно служитель бежал тихо и медленно, задыхаясь на каждом шагу от своей большой полноты.
Первым опомнился интеллигент. Отряхнувшись от снега, поправив засыпанную шляпу, и откопав свой дипломат, он молча встал и зашелестев плащом, пошёл за чёртом, лишь на выходе из сквера обернулся и сказал. – Боюсь друзья мои, что этот день принесёт нам ещё пятнадцать суток.
- Сплюнь! – выкрикнул вдогонку Шарик, и стал как-то не уклюже стряхивать с Сеньки весь снег.
Не пробежав и половину сквера, священно служитель перешёл с лёгкого бега на быстрый шаг, затем на тихую, размеренную ходьбу. Хватая ртом воздух, и безостановочно вращая глазами, поп не дошёл до Сенькиной скамейки три шага. Остановился, сложился по полам. Глубоко вздохнул, разогнулся и схватился за сердце. Пришлось Шарику подбегать, и подставив сухое плечо усаживать несчастного на скамью.
Священник на скамье глубоко вздыхал, и без конца отдувался, при этом сильно потея, а когда его щёки сменили цвет с пунцового на ярко красный, он спросил. – Чёрт! Прости меня, Господи! Рогатый, с огромным животом и с крестом на брюхе не пробегал здесь?
- Пробегал батюшка, пробегал. - как-то по-стариковски заговорил Шарик. – Туда вон побежал.
Священник вытаращил глаза, увидев, что спрашивает у собаки в валенках, ватнике и шапке петушке. Перегнулся через него и спросил у Сеньки. – Твой?
- Мой! – коротко бросил Сенька и отвернулся.
- Что же ты мил человек с утра уже нализался в лоскуты. Сидишь пьяный, Ирод!
- Трезвый я! Трезвый. – Сенька обернулся и дыхнул в сторону попа.
- Что – то я совсем перестал понимать в этой грешной жизни. – святой отец достал платок, протёр мокрое лицо. – Ты трезвый, а он здесь сидит и разговаривает. – священник показал на болтающего валенком на лапе Шарика.
- У меня всё наоборот. Кода я трезвый они приходят. Выпью – пропадают!
- А этот рогатый с брюхом случаем не твой? Крест спёр у меня, да так ловко стянул с шеи, я сразу и не заметил пропажи.
- И чёрт тоже мой!
Священник повозился на месте, и из-под необъятной рясы вынул маленькую, серебряную фляжку. – Ну-ка сын мой, приложись, чтобы нечисть рогатая покинула этот мир, Господом нашим созданный.
- Вы чего батюшка? – даже не взглянув на протянутую фляжку чуть отсел от священника Сенька. – Пост же на дворе!
- Ради благого дела надо. Пей, кому сказано.
В сквер зашёл интеллигент, держа в руке крест на толстой цепи. Налетевший из ни откуда ветер растрепал полы его плаща, показывая пустоту в место ног. Священник вновь округлил глаза. Забегая наперёд, Сенька ответил на не заданный вопрос.
- И он тоже мой!
- День добрый. – приподняв шляпу поздоровался интеллигент. – Вот возьмите вашу реликвию.
Священник выдрал крест из рук интеллигента, обтёр его об край рясы, поцеловал и одел перекрестившись. Хотел что-то сказать, но передумал, лишь плюнул себе под ноги, встал с трудом со скамьи и ушёл.
- Еле отобрал у него крест. – интеллигент сел на прежнее место, поставив дипломат на то место где должны быть колени. – Ни каких сил нет тягаться с ним.
- И где он сейчас?
- Что-то заинтересовало его на перекрёстке, туда поскакал.
Только договорив о чёрте, как он влетел в сквер с гармонью в руках. Резко подскочил к интеллигенту что-то горячо и рьяно стал нахрюкивать ему в ухо. Сенька с Шариком нахмурились, пытаясь понять хоть слово. Интеллигент выслушал, пожал рассеянно плечами, и снял с головы шляпу.
- Раз тебе так надо, тогда бери. – протянул свою шляпу интеллигент.
Чёрт сцапал шляпу интеллигента, растянул гармонь, чуть не разорвав её пополам, пробежался пальцами по кнопкам, выдавая весёлый мотивчик, и разом испарился, поскакав с гармонью наперевес в сторону перекрёстка.
- Чего это он? – спросил Шарик.
- Сам не знаю. Попросил шляпу одолжить на ненадолго, а зачем не понял, уж очень он возбуждённым был. – интеллигент смущённо пожал плечами, несколько раз приглаживая очень редкую растительность на голове.
Сенька с Шариком неприлично пялились на лысину интеллигента, не узнавая его без шляпы. Оказывается, под ней, он прятал обширную лысину.
- Пойдёмте друзья посмотрим на него, очень интересно что задумал, ведь не зря он упросил уличного музыканта одолжить гармонь. Пойдёмте! – интеллигент не выдержал неприличных взглядов, и смущённо провёл рукой по лысой голове.
На перекрёстке толпился народ. Слышалась весёлая музыка, льющая из мехов гармони. Пробиться к центру было просто невозможно, так плотно стояли люди, и без конца подходили и подходили, увеличивая кольцо. Было понятно, что центром всего этого веселья был чёрт. Весело играя на гармони, и залихвацки отплясывая, чёрт развлекал народ, бросив им в ноги шляпу интеллигента, в которую уже накидывали деньги.
- Там он, в центре пляшет. – прокричал Шарик, слезая с небольшого парапета.
Народ весело притоптывал в такт неумолкаемой музыке, хлопал в ладоши и свистел. Сенька запинаясь начал приставать к мужикам.
- Сигаретки не будет? Сигареткой угостите! – никотиновый голод зверел внутри, заставляя Сеньку унижаться перед незнакомыми людьми, делать грустные глаза и протягивать пустые руки. 
Все отказывали, кто-то грубо, а кто-то молча отворачивался, или вспомнив о своих делах уходили. Сенька обиженно поджал губы, махнул рукой интеллигенту с Шариком, и вцепившись в трубу с топорищем, начал отдалбливать лёд на остановке с бешеной нервозностью.   
Чёрт продолжал весело отплясывать, неугомонно отбивать копытами как заводной. За это время, что плясал чёрт, Сенька с интеллигентом и Шариком не спеша вычистили остановку. Наконец гармонь стихла. Народ весело зааплодировал, выкрикивая браво. Чёрт кланялся в ответ, и подобрав шляпу с земли растворился вместе с расходящейся толпой, но вскоре появился, таща перед собой хлебный лоток, забитый эклерами.
- Куда ты столько сладкого набрал? Зубы выпадут!
Вместо ответа чёрт одел грязную шляпу на голову интеллигента, а в руки Сеньке накидал несколько разных пачек сигарет, с коробком спичек и остатками денег.
Сенька трогательно принял подарки, без конца благодаря, и трясущимися руками начал срывать с пачки прозрачную слюду.
- Жалко собакам сладкое нельзя. – грустно смотря на хлебный лоток вздохнул Шарик. – Но отказать себе в одном эклере не могу. – и стащил с лотка эклер.
Чёрт с Шариком начали есть эклеры, при этом громко смеясь, когда крем из эклера начинал лезть с разных сторон и от куда-то сбоку. Сенька курил, блаженно закатив глаза, а интеллигент молча и напряжённо очищал шляпу от налипшей грязи.
Закончив с чисткой остановок, все вернулись к дверям милицейского отделения.
- Я дальше не пойду. – заявил Шарик. – Ещё блох насобираю в вашем клоповнике. Меня тогда хозяйка в дом не пустит сериал смотреть.
Чёрт кинулся прощаться с Шариком, сильно прижимая к себе, до хруста костей, лазия где-то за ушами сопливым пятачком.
- Прощайте Шарик. – пожал интеллигент протянутую лапу.
- До завтра! – весело попрощался со всеми Шарик, и хлопнув Сеньку по плечу, лёгкой собачьей походкой пошёл по тёмным улицам города.
Камера была забита сокамерниками, естественно ни о каком обеде речи уже и не шло, но для чёрта сделали исключение, притащив ему пол бака варёных макарон, которые никто не ел.
Сокамерники весело встретили всех, сразу же усадили чёрта за игру в буру, расспрашивая интеллигента о вечерней лекции. Сенька поделился с мужиками сигаретами. Покурил с ними, наблюдая за игрой в карты, и ушёл на свою шконку. Заломив руки за голову и рассматривая тюремный потолок, Сенька с тоской вспоминал дом, потерянную, наверное, работу. Перед глазами маячила уходящая сухая спина Шарика, который в предвкушении домашнего уюта, бежал сейчас по дороге домой. Сенька запертый в тюрьме всем своим нутром рвался домой. Ему хотелось бежать туда, и быть укрытым ото всех своими родными стенами. Хотелось сесть на продавленный диван, взять в руки домашнюю ложку. Сенькина душонка рвалась на волю! А только мне? Одному? Сенька скосил взгляд на чёрта, который прятал ото всех свои карты, плотно прижимая их к груди. На готовящегося к интересной лекции интеллигента, доставшего из пустого дипломата стопку пожелтевших листов и читающих их. Каждый сидящий в этой камере мечтает поскорее оказаться дома, и чёрт с интеллигентом не исключение. Ведь мой дом это и их дом! Сенька завозился, лёжа от странных мыслей, посетивших его голову, закрыл глаза и мгновенно уснул. Проснулся Сенька под вечер, когда посреди камеры стоял интеллигент, и читал лекции хорошо поставленным голосом. Все заключённые замерев и кажется не дыша, слушали его. В камере находились и милиционеры. Принеся с собой стулья, они сидели с открытыми ртами, и слушали интеллигента, боясь вздохнуть. Лишь в Сенькиных ногах возился чёрт, и тихо грыз твёрдый сухарь.
Так потянулись все последующие дни. Однообразно и серо, как утреннее утро в лёгком тумане. Менялись только остановки, на скверы, парки и дворы, в которых от настроения черта, давались им небольшие концерты. Чёрт плясал под гармонь, гитару, даже под удары стащенных по всей округе мусорных урн. Сеньку с чистки снега больше не снимали, уж очень хорошо получалось у них убирать, поэтому весь инструмент стал личным на две недели.  Хорошую, добросовестную работу заметили и работники местного ЖЭКа, к которому относилось милицейское отделение. Сеньке была предложена вакансия на должность дворника, и заверили его, что подождут с ответом, ровно две недели.
Каждый день, в одно и тоже время, к дверям милицейского отделения приходил Шарик, таща кульки для чёрта, и старенький термос с супом для Сеньки. Пересказывал две серии сериала про служебную собаку, и начинал спорить с интеллигентом о собачьей жизни.
Вечера в камере остались не тронуты, и никто не вносил в вечерние часы, перед отбоем свои правила. По-прежнему мужики продолжали играть с чёртом в карты на сухари, но обыграть его, так никто и не смог. Каждый вечер, сидя в Сенькиных ногах, чёрт сгрызал выигранный сухарь. Продолжал вещать о всяком с середины камеры и интеллигент. Зачитывая интересную лекцию, с примерами и нерушимыми фактами, с пожелтевших листах. Сеньку каждую ночь одолевали и преследовали странные сны. В каждом сне Сеньку соблазняли выпить! Ему снился пригретый майским солнцем погожий денёк. Спрятавшись в тени старого дерева, Сенька шелушил солёного леща, периодически отбивая с него всю соль об столешницу стола, а перед ним стояла холодная кружка пива, с нарядной пенной шапкой. Сенька протягивал к кружке руку. Крепко обхватывал её, и жадно, словно в его горле вот уже неделю не было никакой влаги, делал глубокий глоток, осушая кружку в один вздох. Снился сладкий и терпкий портвейн в гранёном стакане, выпитый Сенькой в пасмурный, дождливый вечер, чтобы хоть как-то скрасить уходящий промозглый день, чем-то приятным. Снился и железный ларёк Людки, стопка водки налитой её рукой за мятую купюру, и выпитый только для того, чтобы скопившаяся усталость, что нацеплял на себя Сенька за трудный рабочий день отвалилась от него. Упала тяжёлым грузом с его плеч, и осталась лежать куском лома у железного ларька, а Сенька бодрый и счастливый трясся в троллейбусе по пути домой, чтобы в тепле выхлебать миску наваристого супа и уснуть, укутавшись в одеяло.
- Это ты прощаешься со всем этим Сеня. – очень мягко отвечал Шарик, выслушав все откровения о преследовавших Сеньку снах. – Хватит Сень, хватит. Пора завязывать!
Сенька и сам понимал всё это, но поговорить и открыть душу, пусть и перед дворовым псом хотелось, может быть для подтверждения своих догадок.
- Соседа твоего со второго дома вчера вынесли ногами вперёд в деревянном макинтоше. И знаешь почему?
Сенька не ответил, он прекрасно догадывался почему, но говорить на эту тему мешал поставленный барьер. На эту тему не принято было говорить. Все мужики придерживались молчаливого табу.  Вспомнить, принять, что соседа, старого друга, сослуживца больше нет, а причина и так понятна. И нечего о ней говорить. Если так оглядеться, высоко окинув взгляд, то становилось жутко, видя какие прорехи в живых когда-то людях натворила жизнь. Того нет, этого нет. Жизненное поле лысое, как после игры в Чапаева.
- Баба, что являлась к нему в пьяном угаре, так и не уберегла его, как не старалась. – вещал поучительно Шарик. – Всё ухаживала за ним. Ночами укрывала, а если он пьяный засыпал в сугробе, волокла до тепла на своих хрупких плечах от обморожения. Голову его бестолковую из лужи наблёванной рвоты достанет, чтобы не захлебнулся случайно. Берегла как могла, и сама же сгубила, от своего частого появления. Если бы твой сосед вовремя завязал, да пообещал не прикасаться к бутылке! Пожил бы мужик ещё.
Сенька хорошо знал своего соседа со второго дома. Весь город знал его, и приходил к нему в гости с бутылкой, чтобы полюбоваться красивой бабой в кружевных чулках и почти прозрачном платье. С пышной грудью и точёной фигуркой. Гости захаживали к соседу каждый день, чтобы полюбоваться бабой, и что в итоге? Нет больше ни соседа, ни бабы.
                *******   
Первого марта двери тюремной камеры отворилась для Сеньки, и он, отдав всё сполна и осознав, стал полностью свободен! Для него были открыты все двери, все дороги стелились перед ним, и лишь одна, ведущая к дому, звала громче всех. Очень горячо попрощавшись с сокамерниками и милиционерами, Сенька покинул милицейское отделение в сопровождении чёрта и интеллигента. Оказавшись на свободе, Сенька часто и глубоко задышал, словно две недели дышал в пол силы.
Весна! Кричали птицы, пролетая над головой. Весна! Пела капель, скатываясь вниз по толстым сосулькам. Сенька летел домой, отрастив за спиной маленькие, не отрывающие его от земли крылья. 
У цветочного магазинчика остановились, интеллигент с чёртом предложили Сеньке зайти, но Сенька упирался и не желал заходить внутрь. Сенькины пустые карманы не позволяли ему купить супруге ни цветочка, но денег, которые заработал чёрт, развлекая народ, хватило на огромный букет роз. Сенька краснел от стыда, клялся всё вернуть, до копеечки. Интеллигент выбрал в качестве подарка букет весенних тюльпанов, а чёрт, как его не уговаривали интеллигент с продавщицей, купил для Зое Михайловны маленький кактус в маленьком горшочке.
Остановившись у нарядной витрины, чёрт долго рассматривал наряженный манекен. Тыкая в него пальцем, чёрт требовательно хрюкал и топая копытами, требовал что-то купить. В магазине одежды, для чёрта купили красную бабочку в белый, крупный горох, которую он сразу же одел. Красная бабочка приукрасила чёрта волшебным образом и изменила его поведение. Чёрт стал робким и скромным, он перестал везде скакать резиновым мячиком, и всячески шкодить. Чёрт вышагивал по улицам города гордо и важно, проверяя и поправляя красную бабочку на шее.   
- Если бы я знал, что маленькая красная бабочка способна так его дисциплинировать! – сокрушался громко интеллигент!
Сенька вернулся домой спустя две недели, открыв робко калитку. Во дворе, с широкой лопатой бегал Шарик, очищая двор, от ночного снегопада. Поприветствовав всех, Шарик по-хозяйски пригласить заходить в натопленный дом.
Хозяйка, а сегодня именинница и виновница торжества хозяйничала с подружками на кухне, готовя для гостей салаты, горячее и закуски, что скоро придут в этот дом с подарками, и усядутся за накрытый стол.
Сенька мямля и заикаясь, как мог поздравил супругу с юбилеем, вручив пахнущей весной букет роз, не забыв робко поцеловать жену в щёчку. Затем скинув, пропахшую тюрьмой одежду и прыгнув босыми ногами в калоши, в одних трусах, раскручивая на бегу мочалкой, забежать в растопленную Шариком баню.
Интеллигент благородно, как рыцарь и поэт поздравил Зою Михайловну с юбилеем стихами и букетом тюльпанов. Чёрт прохрюкал поздравления широко улыбаясь, вручил кактус, и был сразу же усажен на колени именинницы. Крепко и нежно прижат к груди. Тысячу раз расцелован в сопливый пятачок, и под восторженные ахи, вздохи, был накормлен сладким.
Зоя Михайловна с подружками приняли по рюмочке наливки, покрылись румянцем, и заплясали под первые аккорды гармони. Чёрт растянул гармонь, и ловко бегая пальцами по кнопкам, присоединился к танцу, весело выстукивая копытами.
Чистый, распаренный и хорошо выбритый Сенька оделся в приготовленные для него брюки и рубашку. Смочил красные, воспалённые щёки одеколоном, и начал встречать гостей, широко открывая дверь. Каждого пришедшего гостя встречала и виновница торжества, угощая ещё с порога прохладной водкой с подноса. Сенька старался не смотреть, когда опрокинутая рюмка, возвращалась на поднос пустой. Держаться было сложно. Иногда Сенька представлял, что хватает бутылку со стола, и залпом, с горла выпивает половину. Дальше представлять не хотелось, Сенька знал, что посреди зала упадёт на пол гармонь, и интеллигент исчезнет, не договорив на полу слове. Шарик во дворе станет на четыре лапы и залает на прохожих. Заплачет супруга, от того, что чёрт с интеллигентом пропали, и, наверное, накинется с кулаками.  Поэтому приходилось держать себя в руках, и удивляться наличию силы воли.
Сенька ушёл на кухню, подальше от громких тостов, веселья и смеха. Сел за стол напротив Шарика, который морщась от восторга, хлебал сваренный собственными лапами суп.
- Будешь? – Шарик дал заглянуть Сеньке в большую кастрюлю.
Сенька посмотрел на густое, коричневое варево, почесался, и махнул рукой. – Наливай.

Капризный март ещё не раз засыпал город снегом. Подтаявшие сугробы вновь приподымались. Ночами ручьи замерзали, и всё покрывалось толстым льдом.
Ранним утром, пока город спал, по его улицам ехала со скрипом маленькая тележка, толкаемая вперёд Шариком. В тележке гремели, бренча друг об дружку, небольшой лом с лопатами и метлой. Впереди, потеряв всякое терпение, уже прыгал по остановке чёрт, вскрывая лёд. Рядом, шелестя плащом, крутился интеллигент с дипломатом в руке. Сенька шёл рядом с Шариком, и раскуривал папиросу. После пары безработных дней, Сенька согласился на предложения местного ЖЭКа, и устроился на должность дворник. О чём не жалел никогда, и каждое раннее утро, пока весь город спал, очищал улицы от снега, льда и окурков.