сказка о вечности

я зачем-то стала тебе чужой,
специально бежала от боли
чтобы только себя уберечь,
не позволив нажать тебе на картечь,
уходя на покой, захлёбываясь тишиной и кровью
(ты все знаешь и помнишь).
потому что всегда был антигероем
моих долгих и нудных историй.

я зачем-то сбежала от всех и тебя,
чтобы первой не дать себя уничтожить,
на меня это слишком уж не похоже,
только я не учла одного — я сама для себя беда.
бездна, у которой нет ни конца, ни края.
и теперь для тебя я отныне чужая.
(ты же этого так хотел).

у меня вместо кофе отечественные по утрам,
говорю, мол, сама себя сделала,
пока пьяный доктор вчера монотонно вещал,
что внутри я практически пополам:
«ничего не пропишешь, не сделаешь».

я люблю просторные парки, пустые метро,
тот, кто раньше был всем, сейчас для мне никто,
кто-то мудро однажды сказал, что «на граблях, как дома»,
кто-то тихо шептал, что смогу полюбить другого,
но мы ведомо знали, что все это блажь и кино.

во мне боль, чернила, немного — талой воды,
если игры мои надоели — вставай, уходи,
без тебя в моем доме завяли практически все цветы,
но тебе об этом никто не расскажет,
как в том старом романе о том,
что, мол, вылечит гордость, но, к счастью, не ты.
я с тобой устала горячий кирпич доставать из груди,
пока ты все надсадно твердил, что время покажет.

помнишь, наши встречи в кино,
на последнем ряду, попивая с бутылки вино,
чтобы после оглаживать вен твоих реки.
как же сильно можно убить человека,
по касательной, бегом, строчкой одной,
чтобы вмиг осознать, что он для тебя чужой,
как тот ключ, который к замку не подходит:
«ты же знаешь, февраль, что все в этой жизни проходит».

ты однажды сказал, что любовь — три года войны,
для меня же она — бесконечные зимы,
мы с тобой так никчёмно простыли,
Забывая про собственный кров и тылы.

знаешь, сказка с хорошим концом априори бывает,
мне об этом сказал другой, о котором никто не знает,
мне об этом сказал не тот, кто красиво поёт и пишет,
мне об этом поведал мужчина, что клятвами дышит
(и каждой из них даёт жизнь).

он прекрасный романтик, художник, рисует картины,
он за руку проводит сквозь самые сильные ливни,
он мой образ рисует на глади своей души,
говорит: «я хочу навсегда запомнить, прошу тебя, не спеши».

с ним тропами из чистого шёлка, но не стеклом,
с ним практически шепотом, но всегда об одном.
с ним дыханием в унисон,
потому что он бог мой и самый прекрасный сон.
говорю, мол, «пишу о тебе романы»,
он с улыбкой: «я главный герой?».

за окном ноябрь, что холодом бьется до дрожи,
но его пальто заменяет мне кожу,
что скрывает от самых студёных порывов холодных ветров,
я забыла на вкус сигареты, но знаю теперь,
какой сладкой бывает любовь.

мы сидим на последнем ряду
и не помним о боли,
мы сидим на последнем ряду
и впервые знаем о божьей воли,
что дарована свыше была судьбой.

— расскажи мне о той.
— о ком? я не помню.