Новогодняя история с плоттерами

    Приключилась эта история со мной давным-давно по теперешним меркам, в середине 80-х годов. Понадобился нам в лабораторию графопостроитель, или, как его теперь называют, плоттер.

    Отечественные модели, конечно, существовали, но при одном взгляде на них сразу становилось понятно, что делают их либо из отходов производства танкового завода, либо сталепрокатного – металла и веса в них было изрядно, а умели они маловато…

    Но в этот раз «разведка донесла» (поскольку мама одного нашего студента работала в Минрадиопроме), что к выпуску готовится «цельнотянутый» с американского образца аналог, и донесла даже координаты места, где начинается его производство.

    И что будет он, якобы, совершеннейшим чудом на фоне всего доселе имевшего место быть… Ясное дело, что такая информация нас всех очень заинтересовала, и мы решили попробовать добыть это чудо техники.

    …Стоял февраль, когда я первый раз позвонил на завод-изготовитель и позвонил сразу директору, представившись сотрудником Физфака МГУ. Разговаривал он со мной не без удивления, поскольку завод был жутко секретным, выпускавшим что-то, то ли для космоса, то ли для вояк, что означало, в общем, почти одно и то же…

    Производство этих плоттеров ещё только должно было начаться в апреле, и такая моя осведомлённость о грядущей продукции секретного завода не только вызвала изрядное удивление директора, но и одновременно добавила моим словам веса и значимости.

    Да и слова «Физфак МГУ», однозначно, произвели должное впечатление (чем я всегда и пользовался в командировках, добывая, казалось бы, недобываемое). Завод этот находился в городе Витебске, в Белоруссии, совсем не близко от Москвы, прямо скажем, «вдали от столичного шума». И впечатление, произведённое моими словами, вполне этим объяснялось...

    Поэтому мой звонок директор перенаправил сразу к главному инженеру, сопроводив своим пояснением. Главный инженер удивился не меньше, но сказал, что звонить надо в конце года, поскольку все запланированные на этот год в производстве плоттеры уже расписаны заранее, и для нас единственный шанс – это попытаться поймать сверхплановую продукцию (тоже уже запланированную), а для этого звонить нужно в середине декабря.

    Весь год раз в полтора-два месяца я звонил на завод, меня стали узнавать и, наконец, числа 20-го декабря, сообщили, что плоттеры будут, завод завершил плановые поставки, сверхплановая продукция также есть, и отпустить две штуки Физфаку не составит труда.  Пора было собираться «на подвиг»…

    Однако, к этому времени деньги на кафедре закончились (как и всегда в конце года), но, у меня в запасе оставался ещё один ход. Дело в том, что в конце каждого года остатки кафедральных денег на факультете «обобществлялись» и тратились на общие нужды.

    Вот за этими деньгами я и отправился к зам. декана И.Н.Минервину. Он внимательно меня выслушал, поинтересовался, что я собираюсь покупать, а когда понял, что именно, просто и буднично сказал: «Берешь 5 штук, два – вам, три – на факультет».

    На мои слабые возражения, что договаривался я всего на 2 плоттера, а не на пять, ответ прозвучал один: «Деньги нужны? – тогда их надо отработать!...»

    Командировку мне оформили за час, билет я взял на вечер воскресенья 23 декабря, и в понедельник утром сошёл с поезда в Витебске. Завод, как выяснилось, находился на окраине города, как до него (секретного военного завода) добраться, мне объяснили на автостанции, и после часа езды на автобусе я вышел у проходной завода.

    Встретили меня почти как родного, плоттеры были, мне даже готовы были отдать все 5 штук, но при одном условии – деньги должны поступить на счет завода до конца года, а при существовавшей практике они шли бы дней 5-6, только банк 28-го декабря закрывался на праздники. И вся моя хитросплетённая комбинация оказалась на грани провала…

    Но не просто же так наша страна выиграла войну – когда я уезжал, Игорь Николаевич Минервин сказал мне «на всякий случай» позывной нашего факультетского телетайпа. Сегодня это название мало что кому говорит, но в то время это был своего рода производственный телеграф для оперативного решения разного рода проблем.

    На факультете стоял он в «предбаннике» канцелярии рядом со входом в кабинет И.Н.Минервина и выглядел, как деревянный секретер, закрытый деревянной же шторкой. В действии мне видеть его не пришлось ни разу, но в книгах описание попадалось неоднократно.

    Вот такой «всякий случай» и возник в тот момент. На заводе мне открыли никогда до того не виданный мною в деле телетайп, выглядевший, как телеграфный аппарат 20-годов, каковым он собственно и являлся. Отличаясь только тем, что печатал не на телеграфной ленте, а на рулонной бумаге…

    Испытывая натуральный душевный трепет от прикосновения к истории и заветным тайнам Родины, я отбил сообщение на родной Физфак. Меньше, чем через 10 минут, пришёл ответ, что деньги в тот же день уйдут на завод.

    Несу полученную депешу директору – а он в ответ: «Ждём деньги!» До вечера ничего не изменилось, и меня поселили в заводской гостинице через дорогу от завода…

    На следующий день деньги не пришли, и в среду – тоже. Нужно было звонить на Физфак, но завод – секретный, из телефонной связи – только «вертушка», а она мне «не по чину»… Еду в город на телеграф.

    И тут (после недолгого разбирательства) выясняется, что операционистка в Московском отделении Сбербанка ошиблась, и деньги ушли не туда… А дальше происходит невозможное – И.Н.Минервин берёт с собой Главного бухгалтера Физфака и едет разбираться в банк (такими оказались ставки!).

    Что и как там происходило, мне доподлинно неизвестно, но Игорь Николаевич сам позвонил директору завода, сообщив, что в пятницу деньги будут в Витебске. И они пришли 28 декабря, в пятницу в 14 часов…

    Дальше – обычная бюрократическая суета, и документы на свои плоттеры я получил в 15-30. А в 16-00 закрывался склад, и в 17-00 – весь завод на празднование Нового года…

    Территория завода оказалась огромной, склад от заводоуправления находился почти в километре, мне показали направление, в котором нужно двигаться, а накатанная колея дороги уверенно вела через заснеженное поле, вдали был еловый лесок, и уже начинало смеркаться…

    Бегу рысью и понимаю, что безнадёжно опаздываю на склад. Но тут удача улыбнулась «одинокому страннику» – мимо едет автопогрузчик, и водитель подвозит меня до склада.

    15-45. Тётки-кладовщицы уже собираются опечатывать склад на праздники, но волшебные слова «Физфак МГУ» опять делают свое дело. И мне на погрузчике вывозят плоттеры – пенопластовые коробки 80х80х40, зашитые каждая в куб из 10-сантиметрового соснового бруса размером 100х100х100. Вес «брутто» одного прибора – 45 кг.

    А у меня их 5! Времени на раздумья нет – 15-50. Прошу замеченные на окне молоток с топориком и, дав честное слово, что успею в срок,  начинаю раскурочивать обрешётку. Я почти уложился вовремя – в 16-20 склад был закрыт, опечатан, кладовщицы попрощались со мной и, пожелав счастливого Нового года, гуськом пошлёпали к проходной…

    К тому времени совсем стемнело, было весьма морозно – градусов 15-20 ниже нуля, и мороз всё крепчал. На небе уже зажглись холодным светом звёзды, над елями повисла полная луна, и в воздухе заискрился морозный иней.

    Только где-то далеко впереди виднелись манящие огоньки проходной. А я стоял в чистом поле у закрытого склада с 5-ю огромными пенопластовыми ящиками по 13,5 кг каждый… 

    Будущее выглядело неважно – был реальный шанс остаться на секретном (!) военном заводе, как минимум, на ночь с последующим разбирательством «кто, что и зачем?»… 

    Делать нечего – беру ящик, медленно (он же полностью закрывает мне обзор) несу вперед метров на 10, ставлю на снег, бегу за следующим и так далее…

    Когда я прошел метров 200, меня догнал автопогрузчик (тот самый, что подвозил до склада) – его водитель очень удивился, обнаружив меня посреди заснеженного поля с моими ящиками…

    Даже не пришлось его уговаривать – сам вылез, помог погрузить плоттеры на «ножи» погрузчика и довёз до проходной. Там меня выпустили, но не сразу – время уже было неурочное, завод закрыт, и с проходной звонили в дирекцию, выясняя, «…а не прокравшийся ли во мраке враг «тырит» во тьме ночной что-то абсолютно секретное…?» На заводских часах – 17-20. А в 19-10 – мой поезд. Ни машин на дороге, ни такси – только «чисто поле» вокруг…

    Однако, мне и тут повезло – с завода выезжал порожний грузовик, и его водитель согласился подбросить меня до станции да при этом даже денег не взял, хоть я и предлагал. В общем, к 18 часам с четвертью я оказался на вокзале.

    Перетащив ящики в кассовый зал, выясняю, что мой поезд – «Минск-Москва» – проходящий, стоит всего 10 минут и багажного вагона в нём нет, а поезд с багажным вагоном будет только через день…

    Однако моё везение и тут не закончилось – на руках у меня были 3 отмеченные на заводе командировки (мы должны были ехать втроём, но в последний момент коллеги не поехали, один не смог, а второй посчитал поездку пустым делом, не имеющим никаких реальных шансов на успех), в кассы стояла приличная очередь, и я сразу пошёл к зам. начальника вокзала…

    На нас были забронированы билеты в количестве 3-х штук, и с волшебными словами «Физфак МГУ» я уговорил зам. начальника продать мне билеты на всё купе целиком.

    Она слегка поупиралась, но, выглянув в окошко и увидев мои ящики, согласилась, что это – единственно разумное решение. Итак, с билетами, с носильщиком и с тележкой, приданными мне сердобольной начальницей, я двинулся на перрон.

    До прихода поезда оставалось минут 10, отъезжающие уже собирались, и все, как назло, с тюками и чемоданами. Но носильщик правильно вычислил место остановки моего вагона, и на посадку я оказался первым.

    Пока проводница проверяла, все ли пассажиры до Витебска вышли, я затолкал первые свои два ящика в тамбур и уже примеривался затолкать 3-й.

    Но тут вернувшаяся проводница разгневанно заорала, что это не положено, что для багажа есть багажный вагон (неважно, что не в этом поезде!), что меня она не пустит, и собралась выбросить уже погруженные ящики.

    Вот тогда-то мне и пришлось объяснить ей, дурашке, что ящики не мои, а Университетские. Что каждый из них стоит 17 500 руб. (к примеру, «Волга» в ту пору стоила 10 000 руб.) и что сбрасывать мои ящики может оказаться себе дороже….

    Однако, проводница стояла «насмерть» и, вызвав начальника поезда, стала пропускать в вагон остальных пассажиров, уже начинавших волноваться – время стоянки было 10 минут, из которых 7 минут уже прошли…

    Пассажиры оказались людьми понимающими, и попытались уговорить проводницу, но не тут-то было – уговоры не помогли, к тому же подоспел начальник поезда, занявший сторону проводницы, несмотря на моё предложение «дополнительно заплатить» за багаж…

    Тут время стоянки закончилось, и проводница подняла красный стоп-фонарь. Вот тогда уже сам начальник поезда попытался выбросить мои ящики на перрон, но, узнав «цену вопроса», опасливо притормозил…

    Итак, «картина маслом» – поезд стоит под «красным фонарём», задерживаясь уже на целых десять минут, а поездная бригада железно держит оборону, не соглашаясь ни на какие компромиссы…

    И вдруг я вижу, что вдоль поезда бежит зам. начальника вокзала (давшая мне «добро» на перевозку моего груза) – женщина немаленькая и весьма грузная.

    Запыхавшись от бега, она с ходу «въезжает» в ситуацию и весомо говорит: «Под мою ответственность!» – тут же все проблемы мгновенно разрешаются – теперь уже сам начальник поезда вместе с носильщиком помогает мне погрузить оставшиеся 3 ящика, и поезд, наконец, трогается.

    Тётка-проводница теперь уже совершенно другим голосом предлагает мне занести ящики в её служебное купе, «чтобы не мозолили никому глаза», и я с удовольствием еду один в 4-х местном купе…

    Утром в Москве меня встречают коллеги, проводница намекает на оплату багажа, занимавшего всё её купе, но тут уже я встаю насмерть – «Надо было сразу соглашаться, а не устраивать цирк на перроне!..»

    Мы с коллегами выносим бесценный груз мимо огорчённой донельзя проводницы, и с трудом заталкиваем его в грузовую «Волгу», после чего едем на факультет, где моё новогоднее приключение с плоттерами приходит к своему благополучному завершению…

    К слову сказать, плоттеры эти вполне оправдали затраченные усилия и служили верой и правдой кафедре больше 10 лет, пока их не заменили оригинальные «Хьюлетт-Паккард»…