Поездка и сон

                ***

Вот ты едешь и рядом кто-то сел. Это девушка. За окном небольшие ели. Сознание покидает тебя, но через мгновение снова включается. Слева уже другая девушка. Твои одежды выглядят совершенно не так. И за окном облака. Ты путаешь Сикстинскую Мадонну с Сикстинской капеллой и Сикстинской Вульгатой. Всемирную историю со всемирной истерией, историю истерии с истерией истории. И сон, где тебя заключили в тюрьму или призвали в армию, но это не армия и не тюрьма. Кажется столовая. Какой-то громила, желающий тебя мучить. И тут кто-то передает тебе свитер, чтобы переодеться. И ты бежишь к выходу, ибо поначалу тебя принимают за посетителя, но в конце распознают как беглеца. Грузовая машина, куда ты запрыгнул. Дальше путешествие в темноте. Не слышно, кто разговаривает в кабине за стенкой. Сквозь щель - полузнакомые очертания небольшого города. И потом здание, похожее на школу, где тебя, освобожденного, показывают кому-то. И ты понимаешь, что это мама, - одетая как одевалась много раз на работу. МАМА.. И чуть позже, мгновение позже, ты осознаешь, что она ведь умерла. И не осознай ты это - не умерла бы. Но ты осознал, ты включил ее смерть. Но она все равно живая. И ты хочешь ее обнять, но умом понимаешь, что это невозможно, - как Одиссей не мог обнять душу своей матери в Аиде, ведь она бесплотна: "Увлеченный сердцем, обнять захотел я отшедшую матери душу; Три раза руки свои к ней, любовью стремимый, простер я, Три раза между руками моими она проскользнула Тенью иль сонной мечтой, из меня вырывая стенанье" (песнь 11). И ты говоришь: я не могу тебя обнять. А мама смотрит. И тогда ты произносишь: но мы же любим друг друга, а если так - то можем друг друга обнять. И происходит. И от сна больше не остается ни единой капли тумана..