Деревенские истории

Глава 1. Знакомство с Груней

День неумолимо приближался к закату. Аграфена присела на лавочку отдохнуть. Много всего было переделано за день: и огород, и по дому дела, и на подворье. Торопливо разувшись, Груня обернула лопухами ноги, чтобы быстро снять усталость. С соседней улицы появился любимый муж Митяй, неторопливым шагом направляясь к дому. Присев на лавочку, обнял Груню, зарывшись лицом в чёрные волосы. Он делал это каждый вечер. Посидит вот так несколько минуток — и все проблемы исчезают, все вопросы решаются сами собой.
— Спят? Тихо спросил Митяй.
— Умаялись за день-то, спят, — кивнула Груня.
В доме безмятежным детским сном спали трехлетняя Тоська и семилетний Андрюшка, а вот маленькая полугодовалая Симка ворочалась в зыбке, готовая в любую минуту разразиться громким плачем. За ней неотрывно присматривал домовой Силантий, главный Грунин помощник. Он уселся прямо в зыбку, и гладя малышку по головке, напевал ей тихим голосом колыбельные. Благо знал их великое множество за свою трёхсотлетнюю жизнь. Не возраст, конечно, для домового! Ну так и повидал немало, не одно поколение людей сменилось на его памяти в этом доме.
Груню он любил, помогал ей во всем, и она его не обижала, все честь по чести делала, вот только частенько посмеивалась над ним, называя домовенком. На возраст намекала. А он и так старался выглядеть посолидней: и шляпу из бересты сплёл, и лапти каждое утро до блеска начищал бараньим смальцем. Аграфена за смалец ругалась, а над шляпой смеялась, но недавно купила на базаре своему Митяю похожую шляпу. Теперь Митяй, выходя в люди, неизменно надевал на себя этот "джентльменский" головной убор. Он все надевал из того, что ему покупала или мастерила сама Груня. Любил он ее очень. До безумия любил. На руках готов был носить, пылинки сдувать. И Грунюшка ему взаимностью отвечала, оттого и в семье был мир да лад.
Конечно, всякое бывало в семейной жизни. Иногда Аграфена приходила в такую ярость, что доставалось всем! Дети в этот момент старались ей на глаза не попадаться, Силантий обиженно залезал в свой угол под печкой, кошка одним прыжком на чердаке оказывалась, собака Жулька испуганно поджимала хвост и забивалась подальше в будку; ручная сова, чувствуя настроение хозяйки, среди бела дня вылетала из гнезда и носилась с воплями своими совиными по саду, пугая местных жителей.
И только добродушный Митяй пытался успокоить разбушевавшуюся Грунюшку и тут же попадал под горячую руку — и глиняные кринки в него летели, и ухваты бока били. А иной раз, если такое на полную луну случалось, и вовсе пропадала Груня из дому. Правда, под утро всегда возвращалась, а уж где была, про тому никому не ведано. Сколько раз пытался Митяй проследить за женой — все напрасно. Но это уже другая история.

Глава 2. Как Митяй корову покупал

Силу свою колдовскую Груня получила в наследство от бабушки. Ох и много чего умела она! Видела то, что обычным смертным видеть не дано. Сам Хозяин дома был у Груни в помощниках! В лес пойдет, так с Хозяином леса на «ты», она ему гостинчик вкусный принесет, требу, как называла бабушка, а он ей взамен поляны грибные да ягодные показывает.
Травку знала Груня каждую, даже если не знакома ей ранее травка, возьмет Груня в руки стебелек, глаза закроет и видит, для чего та растет на земле, какую пользу в себе несет. И силу слова знала. Помощь могла оказать, а могла и беду наслать!
На улице шел ливень, и Груня сидела дома, чай пила и вела неспешные разговоры с Силантием.
— А скажи-ка мне, Силантьюшка, как ты думаешь, ко двору ли нам придет телочка рыжей масти, а то Митяй мой собирается прикупить у соседа животинушку, наша то Зоренька стара уж стала, того гляди, падет, детки без молока останутся.
Силантий важно огладил бороду, положил бублик на блюдечко и, отодвинув недопитую чашку с чаем, заговорил:
— А я тебе так скажу, Грунюшка, ты не торопись, рыжую масть не люблю я, да и дворовик наш, Гаврилка, тоже рыжих не жалует. Потому не приживется у нас во дворе соседская телка. Ты вот что, посылай Митяя своего в воскресный день на базар, и сама с ним ступай. Первую телку, что встретишь черной масти, бери не торгуясь, и будет тебе молоко и сметана. Холить и лелеять ее буду, как Зорьку нашу. Стара стала наша кормилица, пора ей замену брать.
— Ой, Силантий, чтобы я без тебя делала! — Груня нежно потрепала его за русую, почти дымчатую, шевелюру.
Домовой смущенно увернулся, и вновь принялся за чай. Он мог принимать любое обличье любого размера, но чаще всего был размером с кошку, так удобнее было.  Но вот в такие моменты, когда были они с Груней наедине, и как сегодня, чаевничали, Силантий становился «обычным человеком».
— Ты это… Грунюшка, налила бы мне чарочку наливочки своей вишневой, очень уж она у тебя знатная в прошлый раз получилась! — сказал Силантий и тут же прикусил язык, поняв, что совершил оплошность.
Но Груня, взметнув вверх свои черные брови и чуть сощурив взгляд, нараспев проговорила:
—Та-ак, значит, говоришь, знатная наливочка?! А ведь она у меня, друг мой Силантий, и не созрела еще, я ее третьего дня только в погреб опустила. А ну-ка, дружок, пойдем вместе глянем на мою наливочку. Ты что же, бесстыдник, делаешь? Как я мужу родному буду объяснять, куда вино подевалось?
— А ты так и скажи, что, мол, домовой выпил.
— Поговори у меня! Ступай делами своими занимайся! Где это видано, чтоб домовой вино пил беспробудно! У людей вон, посмотришь, все как один домовые порядочные, сидят себе на печи да коту шерстку чешут, а этот! Нет, ну ты посмотри на него!
Силантий понял, что Груня долго не успокоится, и чарки вина ему не видать, как своих ушей.
А вечером, встретив Митяя, Груня за ужином ему сказала, что не хочет покупать у соседа телушку, этот жук с тяжелой своей руки продаст так, что потом намаешься с коровушкой. И в воскресный день пошли они с Митяем на базар, где и купили хорошую первотелку, масти черной, как и хотел Силантий, назвали ее Чернушкой и горя не знали, таких надоев ни у кого в деревне не было.

Глава 3. Не берите чужое веретено

Деревня Подлукошевка утопала в сугробах. Который день подряд не переставая шел снег. На дорогах санный след едва просматривался, а тропинки к домам хозяева чистили по несколько раз в день. Силантий сидел на подоконнике, и почесывая пятернёй бороду, смотрел на улицу.
— Хозяйка, Дуська к тебе идёт, опять чёта просить будет. Гнала бы ты её в шею, не нравится она мне.
— Поговори у меня! Тебе никто не нравится! И не вздумай фокус какой выкинуть! – Груня пригрозила Силантию кулачком.
Позавчера припёрлась к ним Аннушка, злая на язык бабенка, говорившая разные гадости про Грунюшку. Ну и когда Аграфена ушла в закуть за какой-то мелочью, Силантий в образе огромного кота прыгнул с божницы прямо под ноги этой Аньке. Вот уж визгу было! Глупая баба разом забыла, зачем пришла, и пулей вылетела из избы. Ну и понеслось по деревне: «Ведьма! Колдунья! С нечистой силой знается!»
Груня тогда отходила Силантия веником и на неделю лишила его чарочки красного вина перед сном.
А Дуся тем временем уже входила в избу.
— Здравствуй, Груня. Меня свекровь к тебе послала. Одолжи веретено, пряжу прядём, а я своё сломала!
— Нет у меня веретена! — резко ответила Аграфена. — Ступай, некогда мне! А веретено не проси ни у кого, своё имей!
  Силантий смотрел с подоконника в упор на Дуську. Та, конечно, видеть его не могла, но взгляд посторонний чувствовала и поспешила покинуть неприветливую соседку поскорей.
—Да, недаром говорят, что у вас зимой снега не выпросишь!  Пойду к тетке своей попрошу. Та не откажет! Куркули! А ты ведьма!
— А ты дура! Слушай, что говорю! Веретено должно быть у каждого своё, а уж коли ты его сломала, год не бери в руки рукоделия, иначе беду навлечёшь! А обломки сломанного веретена в огонь брось, чтобы долю худую отвести от себя.
Только Дуська уже не слышала, побежала дальше веретено искать.
Груня присела к столу. Скрестив на груди руки, думала о том, какие же глупые люди бывают. Ведь сегодня пятница. Нельзя женщине прикасаться ко всему, что с нитью связано, иначе прогневается Матушка Макошь и отберёт женскую долю. Недаром Груню ведьмой называют, она Ведает. Знает больше, чем другие. А Дусю ей жалко стало.
Силантий принёс зеркало, доставшееся в наследство от бабушки, Аграфена зажгла свечи и стала смотреть дальнейшую судьбу незадачливой Дуси. Не послушает она Груню, по-своему сделает. И поплатиться за это своим здоровьем, проживёт долго, до глубокой старости, но болеть будет всю жизнь. По врачам походит, по бабкам, а вылечить её никто не сможет. Отложила Груня зеркало в сторону, зажгла лампаду на божнице и пошла в свой закуток другим богам молиться, которые были ей ближе по духу и вере.



Глава 4. Масленица

На Масленицу приехала в гости к Грунюшке родственница её дальняя, Наталья. Девка молодая, незамужняя. Груня встретила гостью приветливо, радушно.
Наташа с удовольствием нянчилась с маленькой Серафимой, и старших деток не обделяла вниманием. То сказку расскажет, то стишок детский. Груня только улыбалась, глядя на свою помощницу:
— Замуж тебе пора, Наташ. Своих деток заводи, из тебя хорошая жена получится. Есть жених то на примете?
Наталья залилась румянцем.
  — Нет, рано ещё про женихов думать. Да и нет в нашей деревне того, чтоб люб мне был.
Груня улыбнулась:
— Вот пойдешь на масленичные гулянья, может и встретишь кого. У нас в Подлукошеве ребят много хороших. А пока давай блины печь с тобой будем. Расскажу тебе секреты кое-какие, авось пригодятся потом.

— Мой Митяй блины любит пышные. А мне за радость мужа побаловать. Они, мужики-то, что дети малые. Так же ласку да внимание ценят. И поесть вкусно, как без этого! – Груня улыбнулась. — Ты запоминай, Наташенька! Подход к мужу найдешь правильный, в семье все будет ладно.
Бабушка моя блины пшенные пекла, да больно мороки с ними много. Пшено надо в ступе истолочь, кашицу сварить. Я приноровилась на манке делать. На ночь заливаю манку молоком тепленьким, будто парным.
— А сколько манки берешь, Грунь? – заинтересовалась Наташа.
— Да вот эту миску насыпаю. Семья большая, я люблю, чтоб всем хватило и еще осталось. Молока три миски лью. Укрою чистой тряпицей, под иконы поставлю. А с утра размешаю, да яиц пяток туда добавлю. Соли горстку, песочку поболее, горсти три. Молока иль водицы опять такую миску, а уж дальше муку пшеничную, высшего сорта! Сыпь муку так, чтобы тесто что твоя сметана стала, густое. Чтобы ложка стояла в нем. После дрожжи в баночке разведи водичкой, и чтоб быстрее заиграли, песочку с мукой добавь по чуть-чуть. А как начнет шапка дрожжевая подниматься, так и выливай в тесто. Да в теплое место ставь. Я в тулуп свой укутываю, и на печь. По времени то должно подойти, пожалуй. – Грунюшка посмотрела на настенные ходики с кукушкой и достала с печи кастрюлю. Открыла, довольно цокнула языком.
Наташа тут же подбежала посмотреть. В кастрюле играло тесто. Оно было словно живое. Пускало пузырьки вверх, издавая чуть слышный шелест-шёпот.
  — А теперь еще один секрет: молока закипятить с полкружки надо, да в кипящее бросить соды. И сразу в тесто вылить. Вот так, смотри. И быстро-быстро все это перемешиваем. Теперь и готовить пора, давай-ка я буду печь, а ты маслицем смазывай.
— А как же секреты? Я то думала, ты меня научишь чему-то колдовскому, - разочарованно протянула Наташа.
— И что это я, в самом деле! Прости, совсем запамятовала, — рассмеялась Груня.
— Перед тем, как первый блин на масленицу откушать, прошепчи про себя: масленица уйдет, мне счастье и удачу принесет. А когда блин есть будешь, загадай желание, и в течении года оно непременно сбудется.
— Правда сбудется? Ты проверяла? – недоверчиво спросила Наташа.
— А то, даже не сомневайся!  Вот и Митя мой на обед пожаловал, как раз к блинкам горяченьким. Пойду молочка холодненького принесу, а тебе, Наташенька, варенья сладенького, земляничного.
На столе возвышалась горка пышных сытных блинов, а на печном шестке Силантий довольно вытирал капли масла с бороды и еле доедал третий по счету блин.

Глава 5. Как Груня за ягодами ходила

Решила Груня деток своих да Митяя ягодой лесной побаловать. Раненько поднялась, стала в лес собираться, чтобы до жары домой вернуться. В длинные закрытые одежды облачилась — от мошек защита. Яичко вареное в карман положила да ломоть хлеба, густо сдобренного солью. Взяла туес плетеный и пошла.

 Увидела ее баба с соседней улицы, Аниска, увязалась следом. Вот подошли они к лесу, Груня и говорит:
— Жди здесь, Аниска, я сейчас вернусь.
И свернув с дороги, прямо в чащу направилась. Там стоял дуб большой, раскидистый. Вот под этот дуб и положила Груня яичко да хлеб с солью, она так всегда делала. Лешего задабривала. И он ей всегда сторицей отплачивал за гостинцы. Без ягод да без грибов никогда Грунюшка домой не возвращалась.

 Аниска возьми да и подгляди, куда Груня пошла и что делает возле дуба. Не успела Груня назад повернуть на тропу, как схватила Аниска угощенье и съела. Отряхнула крошки хлебные с себя, догнала Грунюшку и, как ни в чем не бывало, пошла рядом, ягодные места искать.

 Вскоре поляна дивная открылась. Земляники на ней видимо-невидимо, глаза разбегаются. Села Грунюшка с краю поляны и стала ягоды в туесок собирать. Да аккуратно так, чтоб не помять лишний кустик, не подавить ягоду спелую. А Аниска давай по поляне той бегать, выбирая, где ягода покрупнее да посочнее.
Груня, головы не поднимая, ягодки одну к одной собирает, по сторонам не смотрит. Вот уже и туес полнехонек. Сняла Грунюшка с себя фартук да еще и в него насобирала ягодок, в узелочек завязала и домой стала собираться. Хвать, нет нигде Аниски. И кричала ее Грунюшка и аукала — не откликается баба. Решила Груня, что Аниска ягод насобирала и домой возвратилась, ничего не сказав о своем уходе. Поспешила и Грунюшка к дому, а то уж солнце начало припекать вовсю.

А Аниска тем временем по лесу плутала. Побегав по поляне земляничной и измяв добрую половину ягод, она и сама того не заметила, как в лес углубилась. Поначалу солнце светило меж деревьев, и ягоды кое-где попадались одиночными кустиками. Когда увидела Аниска, что забрела в места незнакомые, страшно ей стало.
 А лес стал все гуще, деревья все выше, вот уж и солнце скрылось за кронами могучих деревьев. И поняла Аниска, что заблудилась. Стала Груню звать, да только крик ее даже эхо не разносит. Тишина зловещая в лесу том. А из растительности только мох по земле стелется.
 Испугалась Аниска, стала думать как ей дорогу назад найти. Стоит она посреди леса и почем зря Грунюшку ругает. И выходит у глупой Анфиски, будто это Груня завела ее в чащу лесную и бросила там.

 Идет Аниска напролом через буераки, вроде просвет меж деревьями начинается. Ан нет, все дальше в чащу заходит она.
Долго плутала баба, совсем из сил выбилась. Хвать, старик ей попался навстречу с огромной вязанкой хвороста на спине. Обрадовалась Аниска, подбежала к нему:
— Дед, выведи меня из леса, заплутала я.
— Отчего не вывести, выведу! Заплутать в наших краях не мудрено. Давай-ка, девица, помоги мне, старому. Тащи хворост мой, а я дорогу тебе покажу.
— Да ты что, дед, ополоумел, что ли? Я устала! Ай не видишь?
— Ну, коль так, тогда прощай, красавица! – И пошел дед дальше своей дорогой.
Не успела Аниска подумать, что ей за ним идти надо, авось и выйдет куда-нибудь, оглянулась, а дед как сквозь землю провалился.
«Ну и черт с тобой, — зло подумала Аниска, — сама выберусь».

 Вот уже и вечер наступил. Страшно стало Аниске не на шутку, а ну как звери дикие в лесу-то? Но деваться некуда, стала она на ночлег укладываться. Веток наломала, подобие шалаша соорудила из них. И, ежась от холода, кое-как уснула.

Чуть светать стало, пошла Аниска дальше дорогу искать. И опять не может она из леса выйти, как заколдованный круг какой-то! Плачет Аниска, прощается мысленно со всеми родными, слезы горькие на землю роняет.
Вдруг неожиданно вышла она на поляну, а на поляне той избушка стоит. Маленькая такая, неказистая. Обрадовалась Аниска, подумала, что это охотничья заимка, а значит, там провиант будет. Не успела Аниска на крыльцо ступить, как дверь в избушку отворилась и вышел к ней старичок вчерашний.
— Что, девка, в гости пожаловала?
— Не показал мне вчера дорогу, так я всю ночь в лесу провела, — набросилась на него Аниска.
 Старик усмехнулся:
— Что, аль не любо тебе в лесу? Аль обидел тебя кто здесь?
— Домой я хочу, я голодная, у меня со вчерашнего дня во рту маковой росинки не было. А ты, вместо того, чтобы накормить да обогреть меня, разговоры разговариваешь.
— Нечем мне тебя кормить. Был у меня обед под деревом, и тот ты съела.
— Ладно, дед, некогда мне с тобой тут лясы точить, давай веди меня на дорогу к дому.
Усмехнулся старик, посмотрел недобро:
— Ну что же, пойдем!
Завел ее дед за избушку свою, а там все валежником завалено.
— Разгребай да в сторону убирай. Да смотри у меня, аккуратно складывай!
И так при этом посмотрел старик на Аниску, что той не по себе стало от взгляда его.
— Вот разгребешь весь валежник и выйдешь прямо на дорогу к дому.
Развернулся старик и ушел.
Оглянулась Аниска, а позади ни старика, ни избушки нет, как и не было.

Три дня и три ночи разгребала Аниска валежник, все руки в кровь исцарапала. А как разгребла весь, так и оказалась на той самой поляне, где они с Груней остановились ягоды рвать.
 Вышла Аниска из леса, добежала до дома, а там уж ее потеряли все. Рассказала Аниска, что завела ее Груня в чащу лесную, бросила там одну, напустив при этом на нее силу нечистую. С тех пор Аниска лес за три версты обходила.
 И только Груня знала, каким чудом Аниска из леса вышла. Это ведь она, собрав узелок с гостинцами, просила Лешего, чтобы отпустил он глупую бабу.

Глава 6. Как Силантий за медом ходил

Силантий с самого раннего утра был в заботах - Груня прихворнула. Наработалась вчера на покосе, а вернувшись домой выпила кваса ледяного. Ближе к утру жар с ней приключился.
Меж тем домашние дела никто не отменял. С хозяйством еще спозаранку Митяй управился - Чернушку подоил сам, после в стадо проводил. Деток накормил вчерашней кашей и во двор играть отправил, строго настрого приказав мать не беспокоить. Управившись по дому, отправился Митяй на покос, а Силантий на хозяйстве остался.
Перво-наперво пошел кур проверил да яички в гнездах соломкой прикрыл, чтобы ворона какая ненароком не поклевала. Собаке Жульке приказал за детьми присматривать. После огород обошел: картошку подправил, по пути несколько травинок выдернул с моркови. Убедившись, что все в порядке, зашел Груню проведать.
- Ты бы, Грунюшка, чайку чудодейственного попила, вот бы тебе сразу и полегчало.
- Не хочется, Силантьюшка.
- Надо, милая! А давай я тебе свежих листьев малиновых принесу. И медку не помешает тебе сейчас в чай положить.
- Ох, Силантий, не осталось у меня меду, весь выпили за зиму, а новый еще Митяй не накачал.
Домовой неодобрительно покачал головой и удалился, сославшись на неотложные дела.

Пасека деда Никона славилась на всю округу. Семей пчелиных у него за сотню перевалило. Мед рекой тек, успевай только качать. Дед Никон в силу своего возраста еле справлялся со всеми делами, но помощников нанимать не торопился. Им платить за работу надо! А жадность у старика не знала границ. Никому в деревне ложки меда за просто так не дал он - все только за деньги. Каждый воскресный день на базаре мед продавал, и цену заламывал! Надо отдать должное - при всей своей скупости с медом дед Никон никогда не «химичил». Зато и покупатели у него всегда были, несмотря на дороговизну.
 Вот к нему и направился Силантий. Пасечник как раз мед качал. Из огромной медогонки текла в подставленную флягу густая янтарная масса, распространяя по округе пьянящий аромат. Старик перекладывал готовый к употреблению продукт по многочисленным баночкам. Силантий в образе рыжего кота сидел в сторонке и раздумывал, как же ему стащить одну баночку и до дома ее доставить.
 Вдруг за спиной послышался шелест травы, Силантий оглянулся: прямо на него шел грозный маленький старикашка размером с большого кота, в нахлобученном на одно ухо красном колпаке и вышитой узорами косоворотке. В руках он держал дубинку размером в два раза больше себя самого.
- Ты кто такой? – гневно спросил старичок Силантия, - убирайся по добру по здорову отсель, не то я тебе задам сейчас!
Силантий понял, что имеет дело с хозяином пасеки. Тоже своего рода домовой, вот только живший не в доме, а на пасеке.
- Доброго здоровьица тебе, друг! А я мимо шел. Дай, думаю, загляну, посмотрю, что да как, и с тобой заодно познакомлюсь.
- Ты мне зубы не заговаривай! Мимо он шел, как-же! Знаю я вашу братию. Небось за медом приперся? Вон как сидишь облизываешься. Я тебя насквозь вижу, шельму. Убирайся подобру-поздорову, а то мало не покажется! Я за своим хозяйством зорко слежу. Грозный старик замахнулся на него дубинкой, но Силантий был не из пугливых. Да и без меда вернуться он никак не мог.
- Погоди ты палкой своей махать, давай договоримся. Мед мне нужен. Хозяйка моя приболела, и без меда никак. Хочешь, я тебе яиц взамен дам?
- Я тебе сейчас покажу мед! А ну, пошел отсюда!
 Старик продолжал наступать, и Силантию пришлось отпрыгнуть в сторону. Злобный старикашка потерял равновесие, споткнулся и покатился кубарем, выпавшая из рук дубина отлетела в кусты малинника.
- Ах так! Ну, держись!
Перекувыркнувшись три раза через голову, старичок тоже превратился в кота. В огромного, серого с белой полоской. И такая драка началась! Два кота мутузили друг друга, царапались, дико мяукая при этом.
 Пчелы начали беспокоиться, дед Никон прибежал на шум.
- Вот я вам задам, проказники! Вы почто мне всех пчел распугали? Да откуда только взялись на мою голову туточки? А ну, разошлись!
Но коты не обращали внимания на деда, а продолжали с остервенением кусать и царапать друг друга. Под кустом дед приметил палку, схватил ее и кое-как разогнал двух драчунов. По хребту дубиной досталось и тому и другому.
- А ну, брысь отсель! Эка невидаль, коты на пасеке! Вот я вам задам!
Коты бросились наутек, а дед Никон все бежал за ними с палкой, норовя огреть посильнее. У него получилось, палка пребольно саданула серого кота по боку. Злобно мяукнув тот бросился наутек и скрылся в зарослях сирени. Силантий юркнул за ним.

Под кустом хозяин пасеки вновь принял свое обличье, потирая бока и поправляя разорванную косоворотку. Под глазом красовался яркий фингал, а левая щека была расцарапана от виска до подбородка.
- Красавец! – усмехнулся Силантий. Он тоже успел принять свое обличье. Со стороны два драчуна выглядели как два славных гномика.
- Ты на себя посмотри! – огрызнулся пасечник, но уже через минуту сменил гнев на милость:
- Так что ты там про яйца говорил?
- Поменять хотел на мед. Только после такого приема изволь откланяться, сыт по горло твоим гостеприимством.
- Ладно, не обессудь. Да ты сам посуди, пустил бы ты чужака в дом к себе? Вот то-то и оно.
В этом Силантий был полностью согласен, в дом чужака он бы ни за что не пустил.
- Ну что, мир?
- Мир. Меду то дашь?
- А то! Жди здесь, я скоро.
Старичок исчез в кустах, а Силантий сел на пенек, довольно потирая руки.
 Вскоре пасечник появился, держа перед собой небольшой деревянный бочонок с медом.
- А хозяин твой не заметит пропажи? - с беспокойством произнес Силантий.
- Я ему еще и банки все переколочу ночью, – погрозился старичок, потирая ушибленный бок.
Силантий с помощью нового друга докатил бочонок до дома. После вынес хозяину пасеки яичек, щедро рассовывая их по карманам. Проводив старика вернулся к Груне.

Чай с чудодейственными травками она все же себе заварила, и кутаясь в теплый полушалок сидела за столом со своей любимой чашкой.
- Доброго тебе здоровьица, Грунюшка! А я тебе медку принес! Давай-ка открывай бочонок и угощайся! Так-то быстрее на поправку пойдешь.
- Силантий, откуда это? Да ты посмотри на себя, где ты был?
 А посмотреть было на что: весь в траве, шаровары разорваны, рубаха помята, кончик уха поранен, руки исцарапаны.
- Лечись, Грунюшка. И я пойду на печь прилягу, косточки свои погрею. Опосля как-нибудь расскажу.
И в миг на печь запрыгнул, раны зализывать.