Денис Уткин
Тractatus de Тempore Continuums.
Pars Tres
МАЭСТРО ГРАНИТНЫХ КОМПОЗИЦИЙ
Философско-приключенческий остросюжетный мистический детектив
(мистический реализм)
USBN 978-5-7205-1809-7
© Уткин Денис Викторович
Москва
ЮСТИЦИНФОРМ
2022
Глава 6. Господин Инквизитор
§ 27. Белый контур
После концерта и массового бегства публики территорию клуба и сам клуб привели в подобающий вид. О произошедшей трагедии напоминал только меловой контур, оставшийся на месте падения самоубийцы. (В рамках следственных действий фигуру лежавшего на асфальте потерпевшего по старинке зачем-то очертили меловым контуром.) Контур от времени не потускнел и продолжал оставаться отчётливым.
Слегка оправившись от стресса и достигнув безупречно трезвого состояния, вся команда собралась в одном из помещений клуба (приспособленном для совместных посиделок) и повела нервную дискуссию. Это потребовалось для принятия решений о дальнейшей жизни.
— Никак не могу привыкнуть к тому месту, где самоубивец лежал, — произнесла Марина. — Прямо отметина какая-то. Всё время хочется перешагнуть или обойти.
— У нас скоро весь клуб будет в таких отметинах, — ехидно вставил Данилов. — Будем передвигаться по стеночке.
— И когда же этот меловой контур сойдёт? — поинтересовалась Франка. — Может, его смыть надо?
— Хочешь, смой! — вставила Марина. — Только делай это сама, я на то место наступить-то боюсь, а руками тряпкой водить… это… выше моих сил.
— Забудьте вы про этот контур! — решил успокоить Типунов. — Первым же дождём его смоет.
— А если дождя долго не будет? — не унималась Марина.
— Значит, фанаты затопчут, — заметил Данилов. — Они сюда ежедневно приходят табунами. Демонстрируют друг другу место происшествия, рассказывают, как дело было, стращают сами себя. Достали уже… Экскурсанты хреновы.
Константин Константинович, услышав слова Данилова, задумался и потом заявил:
— Надо бы вход на территорию платным сделать. Рублей по пятьдесят за харю. Или лучше по сто. И народу меньше будет, и для бюджета предприятия польза.
— Вечно ты всё к деньгам сводишь… — съязвил Саввин.
— Это потому, что у меня каста такая, — парировал Истомин. — Я тебе уже объяснял.
— Всё-таки этот труп особенный, — заявил Сазонов. — Он в общую картину не лезет. Человек сам себя застрелил, значит, музыка тут ни при чём.
— Что в нём особенного?! — возразила Марина. — Труп есть труп.
— Марина права, — согласился Цыганов. — Причина смерти не важна, важен принцип: «Число концертов равно числу трупов. Один концерт — один труп. Ещё один концерт — ещё один труп… и так далее». Шоу отгремело, значит, получайте покойника. Тут всё просто. И причина смерти значения не имеет.
— Да, — согласился Едас. — Мы влипли по полной. Раньше я ещё сомневался, а теперь, после концерта, последние сомнения рассеялись. Охотник этот ваш совершенно реален… И очень опасен. Но что это такое, я понять не могу. Кстати, меловой контур смывать нельзя… Я считаю, что его, наоборот, необходимо обновить. Он как дополнительное пугало работать будет. Может, кто-то, увидев его, откажется идти на очередной концерт.
— Давайте делами займёмся, — предложил Братцев. — У нас проблема назревает.
— Какая проблема? — поинтересовался Константин Константинович.
— Совершенно прозаическая, — пояснил Типунов. — Инструменты наши поизносились, звук уже не тот. Выдержат два-три концерта, может, четыре, но не больше. Надо бы их подремонтировать.
— Никаких ремонтов, — отрезал Истомин. — Делайте новый комплект. Бюджет позволяет, а инструмент нам нужен исправный. Впереди прорва концертов. Боюсь, что интенсивность выступлений придётся наращивать. Бизнес есть бизнес, и количество идиотов, желающих прийти на наши концерты, неуклонно растёт. Масть пошла, её прерывать никак нельзя, а то уйдёт.
И действительно, количество заявок на участие в шоу постоянно росло, в связи с чем график концертной деятельности нуждался в существенном уплотнении.
— Сколько времени потребуется на изготовление нового комплекта ваших адских машин? — поинтересовался Истомин.
— За полторы недели управимся, если материалами и нужным инструментом будем обеспечены.
— Тогда за вами список всего необходимого, а за нами обеспечение, — подытожил Истомин.
На том и порешили.
На следующий день музыканты представили перечень нужных материалов и оборудования. Истомин составил смету и дал команду на обустройство в клубе мастерской. Помещение для неё определили быстро. Идеально подходил подвал. Всё оборудовали по полной программе. Вынесли хлам, провели мощное освещение и электроснабжение. Смонтировали крепкие верстаки, а также надёжные прочные полки. Мастерскую укомплектовали с избытком дрелями, электролобзиками, циркулярными пилами, тисками, зажимами, паяльниками и прочими инструментами, приспособлениями и оборудованием. Там появились также токарный, сверлильный и фрезерный станки (небольшие по размерам и мощности, но крайне полезные). Необходимый для работы материал тоже закупили, доставили и разместили в мастерской. Размеры подвала позволяли. На всё ушло два дня. Типунов, Братцев, Цыганов и Данилов лично руководили обустройством своих рабочих мест. По окончании бурной деятельности парни не без гордости продемонстрировали результат.
— Тут можно пароход собрать, — восхитился Едас.
Все согласились с такой ёмкой и правдивой оценкой.
Процесс создания нового комплекта концертного оборудования пошёл непрерывно. Музыканты, превратившись в искусных ремесленников, заперлись в подвале и, почти не выходя оттуда, тайно (как масоны) реализовывали свою дьявольскую миссию.
В течение всего срока работ их почти никто не видел. Еду и пиво парням доставляли прямо в мастерскую, спали они там же, а вылезали наружу только для целей гигиены и справления естественных нужд. В общем, вкалывали на совесть. Так могут трудиться только люди, фанатично увлечённые своим делом.
— Боюсь, что результат превзойдёт ожидания, — обмолвился как-то Данилов, столкнувшись с Мариной по пути в сортир. — Мы там кое-что усовершенствовали… Звук — супер! Закачаешься.
— Вы особо не усердствуйте, — прозвучал упрёк. — А то число трупов возрастёт ненароком!
Данилов не нашёл что ответить и пошёл дальше по малой нужде. Марина тем временем всерьёз озаботилась своим предположением. Очень огорчало то обстоятельство, что улучшение качества звука может привести к росту числа жертв. Она поделилась своими опасениями с Франкой и Сазоновым. Ярослав предложил поставить данный вопрос на обсуждение перед всеми участниками, когда все вновь соберутся. Дело в том, что в будни в клубе находились только Франка, Марина, Сазонов, четверо музыкантов, рабочие и приходящие работники офиса. Остальные появлялись здесь только по выходным.
Таким образом, на следующий день, в субботу (около пяти часов вечера) Едас, Саввин, Москитова и Истомин прибыли в клуб. Музыканты продолжали безвылазно трудиться в подвале, и встреча состоялась в ограниченном составе.
— У нас опасения, — объявила Марина. — Ребята говорят, что новые ритм-устройства дают более качественный звук. Мы опасаемся, что это может увеличить смертность.
— С чего вдруг? — спросил Истомин.
— Ну как… Звук-то качественнее…
— Ну и что?
— Как что? Если звук качественнее, то и воздействие сильнее.
— Ерунда! — вставил Едас. — Вспомните диссертацию Вольдаровского. Там сказано, что жертва всегда в единственном числе. Материалы научной работы об этом чётко говорят. Я уверен, что качество звука смертность не увеличит. Более того, я даже предполагаю, что существует вероятность обратного эффекта. Новые инструменты могут оказаться фуфлом, и Охотник не будет активирован. Последнее обстоятельство приведёт к утрате летальности.
— Это как?
— А так! Музыканты сделали первоначальный комплект инструментов совершенно без какого-либо умысла активировать феномен Охоты. Таким образом, все свойства ритм-машин (частоты, тона, звуки, громкость, интервалы и прочее), необходимые для активации, получились случайно. Допустим, что незначительное изменение какого-либо из этих параметров может привести к потере эффекта. Сейчас парни делают новый комплект. Совершенно очевидно, что повторить все характеристики в точности они не смогут. Тогда новые инструменты при проигрывании ритмфоний не вызовут эффекта Охоты, и жертв не будет вообще.
— Так это же лучше! — заявил Саввин.
— Ничего подобного… — парировал Едас. — Концерт на новых инструментах будет иметь статус обычного рядового шоу и не засчитается. Всё равно что совсем не играть. Или играть на обычных музыкальных инструментах.
— Ты хочешь сказать, что старые устройства каким-то образом получились уникальными? И концерты должны играться только на них? — решил уточнить Саввин.
— Я это не утверждаю, — пояснил Едас. — Но вероятность такая существует.
— А вдруг это окажется правдой? — заволновалась Москитова.
— В этом случае группа будет вынуждена отыграть «надлежащий концерт», который возможен только на «старых машинках»... В силу их уникальности, — заключил Саввин.
— А что будет, когда старые устройства придут в негодность? — заволновалась в свою очередь Марина.
— Надо будет их ремонтировать таким образом, чтобы все свойства сохранились, — ответил Едас.
— А если это не получится?
— Тогда нам всем конец.
— Остаётся только надеяться, что Охотник активируется на сам смысл ритмфоний, а не на тонкости звука, — проговорил Едас.
— Если это не так, то нас ждёт смерть, — нервно подытожила Марина.
— Точно… — «успокоил» её Сазонов. — Но не сразу… Нам придётся отыграть повторный и все последующие концерты на старых устройствах. А после того, как они придут в негодность, нам конец. У нас останется год, может, полтора, но это вопрос времени. Мы вымрем, как то племя.
От последних слов не полегчало никому. На том разговор и закончился.
Шли дни, а ситуация стала ещё больше накаляться. По городу поползли странные слухи. Феномен Охоты начал обрастать новыми версиями, интерпретациями и теориями.
Сазонов между тем продолжал творить и публиковать свои очерки. Интерес к событиям, проистекающим вокруг деятельности группы МГК, существенно возрос. Публикации отражали всё, что имело место, включая странные слухи и версии. Кто эти слухи, версии и теории распускал, было совершенно непонятно. Заместитель главного редактора «РосИнформБюро» Торопов относился ко всему серьёзно и всякий раз просил Сазонова отражать народную молву в очерках. Сазоновские статьи стали выходить в печать регулярно, и каждая из них заканчивалась просьбой ко всем фанатам отказаться от посещений концертов МГК. Ярослав считал, что каждое последующее выступление генерирует дополнительную порцию вселенского зла. Он предполагал, что мир находится на грани событий, за которыми это глобальное зло запустит необратимый механизм уничтожения человечества. Сазонов также не сомневался, что прекращение концертной деятельности (даже ценой смерти участников группы) нужного эффекта не даст. Любая смерть, вызванная феноменом Охоты, будет неумолимо приближать мир к катастрофе. Парень видел только один выход из сложившейся ситуации — надо добиться полного отказа со стороны публики посещать шоу МГК. Но фанаты отказываться не собирались. Они требовали продолжения концертной деятельности и становились тем самым сообщниками незримого Охотника. Метод устрашения в данном случае совершенно не работал. Страх не отваживал публику, а производил ровно противоположный эффект.
Ввиду сказанного мы не можем не привести некоторые фрагменты из состоявшихся сазоновских публикаций, в частности, вот один из них.
«…От прихода поздней осени обстановка в клубе стала более мрачной. Хотя куда уж мрачнее?!. На дворе ноябрь, темнеет рано, место глухое, территория клуба пуста и безмолвна. Лишь странные паломники заглядывают сюда, и делают они это исключительно по ночам. Сатанисты, сектанты, мистики и прочие любители острых ощущений — вот тот контингент, который облюбовал территорию клуба для своих странных обрядов. Во избежание негативных последствий, продюсер группы (Истомин) позаботился об обустройстве надёжного ограждения по периметру всей территории и распорядился о монтаже прочных ворот на въезде. Количество посещений уменьшилось, однако некоторые (особо упёртые) умудряются проникать через русло речки. Паломники переходят её ночью вброд, разувшись и закатав штаны выше колен. Следует заметить, что делают они это, совершенно невзирая на ледяную воду и собачий холод. В конце концов, продюсер приказал отгородить и реку. Полосу из колючей проволоки “Гюрза” смонтировали в несколько рядов вдоль берега на расстоянии пяти метров от русла. Но и этих средств оказалось недостаточно, чтобы изолировать территорию клуба от нежелательных визитов. Фанаты проникают туда через подкопы под забором. Ночью территория клуба и её периметр не охраняются. Не нашлось таких дураков, чтобы патрулировать тут в ночи. После заката жуть нависает такая, что все обитатели клуба запираются внутри и не вылезают наружу до утра, точнее, до того момента, пока не рассветёт. Пришлось даже смонтировать на окнах клуба крепкие ставни. Ночные страхи многократно усиливает эффект, исходящий от недавнего мистического самоубийства. След в виде мелового контура, очерченного вокруг лежавшего здесь мертвеца-самоубийцы, до сих пор остался на асфальте прямо перед входом в клуб. По какой-то странной причине меловой контур не исчезает со временем, а, наоборот, становится ярче. По-видимому, его постоянно кто-то обновляет. У каждого, кто проходит рядом, создаётся впечатление, что труп до сих пор лежит тут. Мимо и днём-то ходить жутковато, а ночью Белый Контур воздействует на психику с многократной силой. Ноябрь. День уходит рано, рассветает поздно. В пять часов уже глубокие сумерки, а в шесть черно, как в гробу. По мере приближения к зиме тёмное время суток становится всё продолжительнее и продолжительнее. Каждую ночь обитателей клуба терзают странные звуки. Кто их издаёт или что их издаёт, никто понять не может. Звуки имеют неизвестную природу и непонятное происхождение. Есть предположение, что вокруг клуба по ночам возникают условия для появления неизвестных сущностей. На фоне страшных событий появилась секта охотопоклонников. Это сатанинское сообщество недавно возникло в среде странноватой молодёжи. Число его адептов множится с каждым днём. Охотопоклонники назначили незримого Охотника своим божеством. Сектанты считают его новым воплощением сатаны, который (как и предсказывалось) пришёл в мир, чтобы погубить всех людей. Музыкантов группы МГК объявили высшими жрецами, а администрацию, включая примкнувших Едаса, Истомина, Москитову и Саввина, наделили полномочиями ближней свиты. Сам Клуб (термин “Клуб” стал теперь именем собственным) приобрёл статус Храма. Термином “Месса” охотопоклонники обозначают концерты группы МГК, полагая, что во время шоу незримый Охотник встаёт из ада, выбирает себе жертву и забирает её душу. Охотопоклонники проникают по ночам на территорию Клуба и совершают тут свои дьявольские обряды. Они приносят к Храму странные подношения. В качестве таковых выступают предметы, похищенные с кладбищ. Это могут быть элементы венков и кладбищенские букеты. Среди подношений можно также встретить отколотые от надгробий кусочки мрамора и сбитые с памятников керамические фотоизображения умерших людей. Иногда обитатели Клуба обнаруживают по утрам могильные кресты, приставленные ночными гостями к стенам здания. Кресты устанавливаются сектантами в перевёрнутом виде. В новом культе охотопоклонников образовалась целая система верований, обрядов и примет, позволяющих избежать или минимизировать риск наступления смерти во время Мессы. Считается, что подношение (под утро) “кладбищенских даров” существенно уменьшает вероятность оказаться следующей жертвой Охотника, а подношение перевёрнутого могильного креста полностью исключает летальный исход на предстоящей Мессе. Белый Меловой Контур также играет в жизни секты очень важную роль. Сектанты верят, что при помощи него производится обряд “Посвящения в бессмертие”. После обряда “посвящённый”» (без всякой опаски за собственную жизнь) может посещать все последующие Мессы. Бытует мнение, что любой человек, пролежавший некоторое время на месте падения мертвеца-самоубийцы, навсегда избавляет себя от риска наступления летального исхода. Для проведения этого обряда надо проникнуть на территорию Клуба ночью и лечь внутри Белого Контура. Причём расположиться нужно так, чтобы в точности повторить позу мертвеца. Обряд производится ровно в полночь…»
— Ладно, я потом дочитаю, — произнёс Торопов, глядя на Сазонова и откладывая принесённую им рукопись в сторону. — У меня прорва дел.
— Может, исправить что-нибудь? — спросил Ярослав.
— Не волнуйтесь, Ярослав, у нас отличные редакторские кадры, — ответил Торопов. — Подредактируем сегодня, если будет нужно, а завтра в печать. Идите, молодой человек, я вас больше не задерживаю.
Сазонов покинул кабинет, чуть не столкнувшись в дверях с неким угрюмым типом. Этим человеком оказался Жаров Павел Михайлович (Змеелов) — тороповский специалист по «особым поручениям». Он пришёл к Марку Валентиновичу с внеплановым визитом без предварительной договорённости, отчего попал в кабинет зама главного редактора не сразу. Жарову пришлось ожидать двадцать минут, пока Сазонов занимал внимание Торопова. Змеелов не любил ждать и очень не любил людей, которые заставляют его ждать. Ярослав оказался в их числе.
— К вам некий Жаров хочет попасть на приём, — доложила референт по громкой связи.
— Кто? — переспросил Торопов.
— Жаров Павел Михайлович, — уточнила референт, глядя в визитную карточку.
— Пусть войдёт, — ответил Торопов.
Змеелов смерил Сазонова злым испепеляющим взглядом и зашёл в кабинет зама, плотно закрыв за собой дверь.
— Ты нарушаешь инструкцию, — упрекнул Жарова Торопов.
Дело в том, что Торопов никогда не практиковал деловые разговоры со Змееловом в стенах своего кабинета. Зам главного редактора полагал, что (во избежание прослушки) «особые поручения» необходимо обсуждать где-нибудь в нейтральном и не запланированном заранее месте.
— Ты на связь не выходишь, по мобильному не отвечаешь, — парировал Змеелов. — По городскому телефону тебя тоже не достать. Эта дура-секретарша соединять с тобой отказывается.
— Она правильно делает, — не успокаивался Торопов. — Тебя со мной вообще никто видеть не должен. Почему через Сандаля на связь не вышел?
— Сандаль мёртв.
— Убит?
— Нет…
— А что?
— Автокатастрофа… От ментов удирал и улетел с трассы в реку…
— Точно?
— Смерть не криминальная, не парься!
Торопов смягчился, а потом достал из бара початую бутылку виски и два бокала.
— Ладно, давай помянем бойца…
Выпили молча.
— Говори, что у тебя? — промолвил Марк Валентинович после непродолжительного молчания. — Только без конкретики. Ну… Ты понял!
Торопов обвёл пальцем пространство, давая понять, что стены в его кабинете «имеют уши».
— Понял.
— Тогда говори.
Змеелов призадумался ненадолго над терминологией будущего диалога, потом произнёс:
— У меня проблема с «материалом».
— Каким «материалом»?.. А… Понял… Ты что, «материал» подобрать не сможешь?
— Боюсь, что может настать момент, когда его подобрать будет невозможно, — усомнился Змеелов. — Очень сложно всё заранее подгадать, и, самое главное, «материал» должен быть не…
— Я понял! — прервал на полуслове Торопов и, поразмыслив, добавил: — Тогда заготовь заранее и с запасом.
— А где его хранить? — решил уточнить Змеелов.
— Сейчас с хранением проблем не будет, — объяснил Торопов. — А потом обустроишь в удобном месте все условия.
— Ещё одна проблема есть.
— Какая?
— А если кто-нибудь посмотреть или поучаствовать захочет? — засомневался Змеелов.
— Тогда сваливай быстро, дай понять, что времени очень мало, что можешь не успеть, — проинструктировал Торопов. — Приехал, погрузил и отвалил. Дай понять, что…
— Я понял.
— Ну хорошо…
— Есть ещё проблема, — не унимался Змеелов. — А что если фишка ляжет? Ну, со...
— Не продолжай, я понял, — опять прервал на полуслове Торопов.
— Как тогда выкручиваться? — спросил Змеелов.
— Да, я об этом не подумал… — Марк Валентинович в раздумье почесал подбородок.
Прошла минута.
— А ничего страшного не случится, — продолжал он, явно найдя выход из сложившегося тупика. — Мы потом заявим, что…
На этом месте Торопов замолчал. Свою мысль он закончил мимикой, жестами и пантомимой «в лицах».
— Точно! — воскликнул Змеелов, осознав смысл переданной информации. — Ну ты гений…
Марк Валентинович наполнил бокалы. Выпили по второй.
— Слушай, — обратился он к Змеелову. — У меня к тебе ещё одно поручение будет. Вот, почитай.
Торопов передал Змеелову очередную часть сазоновского очерка. А точнее, ту, которую Ярослав принёс сегодня.
Змеелов прочитал.
— Какая задача-то будет? — недоумённо спросил он, явно не понимая суть поручения.
— А вот об этом я расскажу тебе подробно при встрече в нормальных условиях, — произнёс Торопов, многозначительно указывая на стены и потолок кабинета.
— Когда?
— Сегодня, в то же время и на том же месте, где в прошлый раз.
Марк Валентинович разлил оставшееся в бутылке виски по бокалам. Мужчины выпили, затем Змеелов удалился.
Теперь оставим в покое Торопова и Змеелова. Они, безусловно, встретились и обо всём договорились. Для продолжения повествования нам необходимо перенестись на трое суток вперёд и понаблюдать за двумя молодыми людьми, которые решили пройти обряд «посвящения в бессмертие». Надо сказать, что данный обряд ещё никто не проводил, и на первый взгляд он казался простым и безопасным. Однако на практике вышло совсем не так…
***
Перед воротами, ведущими на территорию Клуба, стояли двое: Владимир Шустов по кличке Шуст и Максим Лягин, который кличку не имел, поскольку её заменяло короткое и ёмкое обращение Макс. Обоим юношам стукнуло по девятнадцать лет. Парни нигде не работали и не учились, ни к чему не стремились, регулярно употребляли алкоголь, не брезговали лёгкими наркотиками и вели обычный образ жизни, свойственный для городской гопоты. Средства к существованию добывали частично у близких родственников (пап и мам), а частично путём незатейливых «гоп-стопов». Однако гоп-стопы много заработка не приносили. По данной причине мелкие разбойные вылазки часто повторялись. При таком образе жизни риск оказаться за решёткой весьма велик. Среднестатистический гоп-стопник (если не завяжет) живёт на свободе не более двух лет, а дальше привод, арест, следствие, суд, Сибирь. Причём надолго — гоп-стоп это вам не какое-нибудь тонкое и изящное мошенничество или виртуозная карманная кража. Гоп-стоп — это разбой, а за такое преступление реальный срок светит. Пацаны данный факт осознавали и искали другой способ существования, который смог бы удовлетворить их материальные и амбициозные потребности без каких-либо волевых и трудовых затрат. Однако, ввиду скудного интеллекта и дефицита знаний, ничего (кроме мистики и сатанизма) на ум не приходило. А тут по Москве поползли странные и страшные слухи, подкрепляемые многочисленными публикациями в средствах массовой информации. Незримый Охотник прочно входил в сознание той части молодёжи, которая не отличалась трудолюбием или тягой к знаниям. С приходом в мир Охотника у Шуста и Макса появился смысл жизни. Поклоняться новому божеству круто, интересно, значимо, таинственно и одновременно очень страшно. В итоге служба Охотнику оказалась весьма притягательной. И, главное, это отличная и крайне уважительная причина не работать и не учиться. Гранит науки грызть не надо, ибо сама наука при таких обстоятельствах под большим вопросом. Овладевать каким-либо ремеслом тоже не нужно, ибо служба тёмному демону превыше любой профессии. А если на этой самой службе продвинуться, то можно ещё и карьеру сделать. Парни мечтали получить от Охотника статус Первых слуг и возвыситься над простоватым бытием. Так и власть над глупыми людишками получить можно. Вот цель и смысл. Что ещё нужно простоватым и инфантильным пацанам? Предел мечтаний.
Ворота, перед которыми стояли юноши, оказались высокими, крепкими, добротными и самыми обычными. По обе стороны от них шёл такой же высокий, крепкий, добротный и банальный (до омерзения) забор. Дело происходило белым днём, поэтому оба парня не испытывали никакого страха. Ворота и забор совершенно не отличались от других таких же сооружений в городе. Обстановка вокруг располагала к спокойствию, а шум мегаполиса проникал сюда, лишая окрестности каких-либо мистических признаков.
Шустов и Лягин относились к членам недавно созданного тайного сатанинского ордена под названием «Орден Незримого Охотника» (далее «Орден»). Эта организация не имела никакого отношения к секте охотопоклонников и являлась в какой-то степени конкурирующей группировкой. Она насчитывала аж целых пять адептов, которые, собственно, и учредили Орден. Создание организации осуществилось на Общем учредительном сходе, состоявшемся на четвёртом этаже здания заброшенной недостроенной больницы (той, что у станции «Ховрино»). Сход единогласно утвердил Устав и Программу, а также избрал Макса Лягина великим магистром. Основная цель Ордена заключалась в таинстве общения с Незримым Охотником и службе Ему. Как служить Охотнику, молодые люди пока не знали, но надеялись, что после долгого общения и поклонения Он сам подаст знак. Общение и поклонение предполагалось осуществлять путём регулярного посещения храмовых месс, то есть концертов группы МГК. Однако перспектива «сыграть в ящик» адептов не прельщала. Более того, смерть исключала достижение основной цели организации, ибо если все члены Ордена умрут, то кто будет общаться, поклоняться и, собственно говоря, служить? Поэтому в качестве первой повинности каждый адепт получил задание пройти обряд «Посвящения в бессмертие». Надо сказать, что в секте охотопоклонников (в отличие от Ордена) обязанность прохождения данного обряда носила факультативный характер. Однако обе организации признавали его силу и даже использовали одинаковую терминологию.
Макс Лягин, будучи великим магистром, принял решение пройти обряд первым. С этой целью он в компании Шустова отправился к клубу. За этим делом мы и застали двух парней перед воротами, ведущими на территорию. Однако вход оказался прочно заперт.
— Как мы к Храму попадём? — мыслил вслух Макс Лягин. — Может, перелезем через забор где-нибудь?
— Тут без верёвки с крюком не обойтись, — подхватил мысль Шустов. — Надо ещё место выбрать, где сподручней перелезать.
— Ничего не выйдет… Высоко лезть, — констатировал Лягин. — И колючка по всему периметру…
— Давай вдоль забора прогуляемся, может, найдём какой-нибудь лаз или подкоп, — предложил Шустов. — Говорят, сюда охотопоклонники часто приходят.
— Они все идиоты, — взбесился Лягин. — Таинство общения с Охотником принадлежит только нам…
Почему Макс так решил, никто не знал. Обосновать свою мысль юноша не мог и не пытался. Но он почему-то вбил себе в голову, что монополия на служение Охотнику принадлежит именно ему и его Ордену. Остальные члены организации приняли эту мысль также бездоказательно и безапелляционно. При этом каждый адепт очень быстро обнаружил в себе целый ряд качеств и свойств, которые превозносили его над прочим человечеством. В чём конкретно заключались эти качества и свойства, никто сформулировать не смог. Источник превосходства обозначили простыми и ясными терминами — «величие» и «достоинство». Осознав вышеизложенное, члены Ордена объявили себя «избранными» и «исключительными». Ну да ладно…
Вернёмся к великому магистру и лицу, его сопровождавшему.
— Мы избранные… Мы исключительные… — продолжал Лягин. — И не говори мне о тех идиотах, которые оскверняют Храм своим вонючим присутствием в неурочные часы.
— Согласен, — подхватил Шустов. — Они имеют право бывать тут только во время Мессы. А в остальные дни здесь могут находиться только жрецы, ближняя свита и члены нашего Ордена.
— Точно! — согласился Лягин, а потом предложил: — Нам нужен алтарь. Завтра после обряда бессмертия вернёмся сюда и найдём подходящее место для капища. Потом, на внеочередном сходе Ордена утвердим рескрипт «Об устройстве Алтаря» и включим в программу «Первого периода».
— Так и сделаем! — поддержал Шустов.
Лягин решил, что сам Охотник уже потихоньку подсказывает ему — великому магистру, как именно следует нести службу. Макс счёл эту мысль ниспосланной со стороны божества и понял, что это знак. По сути дела, магистр уже совсем не сомневался, что великий выбор Охотника пал именно на него и его Орден. А между тем затеянные молодыми людьми игры носили крайне опасный и непредсказуемый характер. Подобная ситуация напоминает сюжет, когда несмышлёный ребёнок проявляет интерес к электрической розетке и получает мощный удар током. С таким же успехом можно, например, поклоняться поездам и (не зная графика их движения) пытаться обустроить алтарь на путях. Последующие события стали подтверждением названного суждения.
А молодые люди тем временем шли вдоль забора и подобрались к речке. Как рассказывалось выше, в данном месте территория клуба была отгорожена от русла на расстоянии пяти метров несколькими рядами колючей проволоки. Колючая проволока представляла собой изделие типа «Гюрза». В некоторых кругах это изделие называют «отдохни немного», потому как, запутавшись в таком заграждении, человек не сможет освободиться без посторонней помощи и будет вынужден «отдыхать» в течение неопределённого промежутка времени. Пройти сквозь «Гюрзу» можно, только обустроив в ней проход при помощи кусачек. Таким образом, молодые люди (оказавшись перед колючкой) поняли, что без специального инструмента им на территорию Храма не попасть.
— Не-е.. Мы тут не пролезем, — заключил Шустов, осматривая преграду. — Смотри, какие они острые и цеплючие…
Дело в том, что колючая проволока типа «Гюрза» снабжена остро отточенными лезвиями с краями-шипами на концах.
— Надо кусачки, — констатировал Лягин. — И непростые, мощные… Только где их взять?
— Купим и придём сюда завтра, — предложил Шустов.
— Да, — согласился Макс. — Похоже, ты прав, придётся отложить Обряд.
И тут магистр вгляделся куда-то в сторону.
— Смотри, — сказал он Шустову, указывая пальцем по направлению к большой чёрной иве.
Дерево росло таким образом, что одна его ветвь вытянулась почти горизонтально и простиралась над руслом реки. Шустов присмотрелся. На мощной ветви, прямо над местом, где кончался берег, висел металлический предмет. При ближайшем рассмотрении парни поняли, что это арматурные ножницы… Остро отточенные и способные перекусить любую проволоку. Отвязать их не составляло проблемы. При желании.
— Откуда они тут? — удивился Шустов.
— Как откуда! Ты что, не понимаешь? — вкрадчиво промолвил Лягин, выставив указательный палец вверх. — Это сам Охотник нам помогает…
Увидев арматурные ножницы, магистр совершенно не усомнился в том, что получает помощь свыше.
— Мы избранные, мы исключительные, — самодовольно произнёс Макс.
Юноши встали под висящими арматурными ножницами.
— Это божественный дар! — произнёс Лягин, указывая на них. — Дождёмся темноты и при помощи божественных даров очистим путь к Храму.
Парни замерли… До них внезапно дошёл смысл случайно сказанных Максом слов: «Очистим при помощи божественных даров путь к Храму».
— Так это же символ нашего Ордена! — воскликнул Магистр. — И место для Алтаря нам тоже уже указано… Полагаю, что капище должно быть здесь, под этой самой ветлой.
— Согласен, — произнёс Шустов. — Арматурные ножницы как символ нашего Ордена ничем не хуже масонских мастерков, циркулей и молотков.
— Точно! — подхватил зачарованный Макс.
Ситуация складывалась как нельзя лучше… Парни погрузились в глубокую эйфорию. По сути дела, молодые люди испытали мощный религиозный экстаз. Они сели перед Капищем на бревно и, глядя на Божественные дары, при помощи которых «предначертано очистить путь к Храму», закурили… Курить перед Алтарём не возбранялось. Пить тоже… Юноши пришли к такому выводу со всей очевидностью. Охотник ведь являлся представителем тёмных адских сил, а выходцы из преисподней курить и пить не запрещают. Иначе какой смысл поклоняться демонам и служить им?! Посему достали из рюкзачков по банке дешёвого джин-тоника и начали выпивать. По сути дела, этот мрачный, холодный осенний день оказался для адептов самым счастливым событием в их жизни. Вне всяких сомнений, сегодня было получено подтверждение: они — избранные, они — исключительные. Охотник избрал их своими слугами. Вот верх удачи.
Так в приятной эйфории просидели под божественной ветлой четыре часа. День сменился сумерками, а потом очень быстро стемнело. Разожгли костёр. Несмотря на холод, парни чувствовали себя великолепно около огня. Потом медленно и торжественно отвязали арматурные ножницы и приступили к расчистке пути к Храму. Колючую проволоку резали не спеша, полуметровыми отрезками и складывали их на Алтаре под божественной ветлой около костра. Сложенные отрезки «Гюрзы» представляли собой нарезанные ветви стального терновника. Во всяком случае, молодым людям так показалось.
— Вот и второй символ нашего Ордена, — простёр руку Макс в сторону Алтаря. — Ветви Стального Терновника.
— Круто! — согласился Шустов. — Стальной Терновник… Очень круто…
Парни оценили Второй Знак Охотника и продолжили работу. Трудились не торопясь, качественно и с удовольствием, прерывая каждый пройдённый сквозь преграду шаг перекуром и дозой джин-тоника. Через некоторое время путь к Храму оказался свободен. Избранные вошли на территорию и направились в сторону клуба. Время приближалось к полуночи. Меловой контур располагался прямо перед входом. Для того, чтобы подобраться к нему, предстояло обойти здание. Подойдя к Храму, адепты прикоснулись к его священным стенам и проследовали дальше. Территория освещалась скудно (тремя столбовыми фонарями), но их света вполне хватало для того, чтобы видеть все объекты и предметы вокруг. Обойдя Храм, молодые люди вгляделись в то место, где располагалась их цель — меловой контур. С данного ракурса контур виднелся отчётливо, так что его наличие и расположение не вызывало сомнений. Холодок ужаса пробежал в душе каждого из двоих смельчаков. Они увидели, что окна Храма плотно закрыты мощными, добротно изготовленными ставнями-щитами.
— Зачем они так забаррикадировались? — спросил Шустов, явно осознавая, что тут что-то не так.
— Не понимаю, — произнёс Лягин. — Чего они боятся? Они же жрецы и ближняя свита Охотника… А задраились, как в батискафе.
— Может, по ночам здесь властвует вовсе не Охотник? — предположил Шустов.
— А кто?
— По-видимому, тут существует «Что-то» пострашнее Охотника, — продолжал размышлять Шустов.
— И это «Что-то» явно сильнее Охотника. «Оно» ему враг, — заключил Макс.
— Тогда мы тоже в опасности, — дошло, наконец, до Шустова.
В этот момент со стороны мелового контура донёсся странный протяжный звук и одновременно погасли все три столбовых фонаря. Территория Храма мгновенно погрузилась во тьму… Звук исходил от того места, где располагался меловой контур. Неприятный и зловещий тембр, явно принадлежащий некой сущности, не являющейся ни человеком, ни животным.
— Похоже, это ловушка, — обречённо произнёс Лягин.
Несмотря на жуткую темень, меловой контур проступал очень отчётливо. Он светился.
— Гляди, что это с ним? — вскрикнул Макс, обращаясь к товарищу.
Шустов посмотрел в сторону контура и замер от ужаса… Страх полностью парализовал парня. Лягин, напротив, собрался с духом, расшевелил приятеля и заорал:
— Валим отсюда!.. Быстро!.. Бегом… на…
Дальше парни слышали только собственный крик…
***
На следующий день картина бытия оказалась следующей.
Владимир Шустов оказался в местном ОВД. Его доставили туда в крайне взволнованном и возбуждённом состоянии. Парня обнаружили ночью на разделительной полосе Можайского шоссе, бегущим сломя голову по направлению к центру города. Молодой человек вымок насквозь, его безумно колотило, но не от холода, а от крайне сильного возбуждения и страха. В ОВД все только разводили руками. Прояснить ситуацию не удалось. Говорить юноша не мог и постоянно пытался забиться под скамью. Последнее обстоятельство совершенно не позволяло получить от парня какие-либо объяснения. Врач вызванной кареты скорой помощи продиагностировал у Шустова острый психологический шок. Пациенту вкололи дозу успокоительного и отправили в психиатрическую клинику. Там он провёл две недели и был выписан впоследствии под амбулаторное наблюдение. Однако состояние глубокой депрессии не покидало. Забегая вперёд, скажу, что оправиться от стресса бедолаге не удалось. Выйдя из психушки на свободу, Шустов решил подсесть на героин и умер при первом же употреблении наркотика от передозировки. Дозу неправильно рассчитал. В общем, плохо кончил. Однако, находясь в психиатрической больнице, юноша успел рассказать лечащему врачу о событиях той страшной ночи.
Максима Лягина обнаружили также на следующий день, запутавшимся в колючей проволоке перед руслом речки. Макс застрял в «Стальном Терновнике». Юноша оказался весь изрезан, изранен, но жив. По характеру ран стало ясно, что несчастный пытался освободиться от кровавой хватки «Гюрзы». Однако выбраться самостоятельно он не смог, а потому провёл остаток ужасной ночи на территории клуба наедине с той страшной сущностью, которая обратила ночных визитёров в паническое бегство. Психологическое состояние Лягина оказалось безнадёжным. Он сошёл с ума от пережитого ужаса и был госпитализирован также в психиатрическую клинику в крайне тяжёлом состоянии. Однако, в отличие от Шустова, Макса из психбольницы не выписали. Он до сих пор находится под пристальным наблюдением психиатров, получая ежедневно лошадиную дозу сильнодействующих препаратов. Говорить юноша не может и большую часть времени пребывает без сознания… Вот такой бесславный итог… А всё почему? А потому, что неизвестные и потусторонние силы мироздания требуют очень осторожного и взвешенного подхода. Они совершенно не терпят спешки и самонадеянности.
Так что же там случилось на самом деле? Информации немного, ибо единственным рассказчиком и свидетелем оказался Шустов… Он-то и поведал на следующий день врачу-психиатру о событиях той ужасной ночи. Затем информация попала к журналистам, которые вмиг её растиражировали по всей Москве. Следует заметить, что по факту сумасшествия Лягина возбудили уголовное дело. Тяжкий вред здоровью всё-таки. Лечащий врач Шустова получил статус свидетеля, и его подробные показания оказались в материалах предварительного следствия. Мы приведём рассказ Шустова слово в слово, от первого лица.
«…Пробрались мы к Храму… к меловому контуру, значит. Подходим. Метров двадцать до него осталось. И тут звук со стороны контура начал исходить… Страшный звук, похожий на горловое пение, только очень глухое и какое-то неестественное, как в фильмах ужасов. Мне даже поначалу показалось, что это шум какого-то технического устройства. Потом мы поняли, что никакие устройства такие звуки издавать не могут. Звук переходил то в пение, то в плач, то в непонятную речь на неизвестном языке, потом опять в вибрирующие тона. Жуть такая нахлынула, что у меня волосы реально встали дыбом, а у Макса вообще зашевелились, как у Горгоны… Потом фонари погасли. Кругом тьма, не видать ни зги… А контур вдруг проявился на асфальте и стал очень ярким и отчётливым. Засветился… Ничего не видно вокруг, кроме этого контура… Нам стало ещё страшнее… Вдруг смотрим, Контур зашевелился. Сначала рукой повёл, потом ногой. Потом приподнялся, встал и повернулся прямо к нам… Хотя у Контура ни лица, ни глаз никаких нет, но всё равно стало понятно, что он на нас смотрит… Я в ступоре оказался. Пошевелиться не могу. Макс меня растормошил, мы заорали как бешеные, развернулись и помчались прочь… Несёмся в сторону речки, где проход в колючке проделали. Благо наш костёр ещё не погас. Бежим на огонь. Я сквозь проход просвистел, даже не ободрался, и дальше дёру дал через речку… Помню только, как в воду прыгнул и вымок весь… Больше ничего не помню. А Макс, очевидно, мимо прохода промахнулся и со всего ходу в колючку попал. Всю ночь, бедолага, там провёл, пытаясь освободиться. Что с ним там произошло, не знаю, но судя по тому, что Макс умом тронулся, не сладко пацану пришлось…»
История эта, приукрашенная пером журналистов, на следующий же день попала в прессу и наделала много шума. Никто не сомневался в её правдивости. Ночные визиты к Храму прекратились. Обряд посвящения в бессмертие больше никто не пытался практиковать. Да и возможности такой не осталось. Меловой контур бесследно исчез… Ожил и исчез. На его месте обнаружили выжженное пятно и труп сгоревшей (местами почти обугленной) дохлой кошки. Куда делся контур? Непонятно… Ушёл куда-то, наверное. И где его сейчас носит? Об этом никто не знал. Жители близлежащего микрорайона, прочитав в прессе про оживший и сбежавший меловой контур, оказались крайне напуганы. Теперь они в тёмное время суток предпочитают сидеть по домам.
§ 28. Теория Данилова — Цыганова
После произошедших событий обитатели клуба пришли в совершеннейший дискомфорт. От бегства держало только то обстоятельство, что новый комплект ритм-машин ещё не закончили делать. На ночь все двери и окна задраивались насмерть с удвоенным рвением. Перспектива повстречаться со сбежавшим меловым контуром (или ещё с чем-нибудь) никого не прельщала. Негативный опыт Лягина и Шустова красноречиво свидетельствовал о том, что по ночам на территории клуба крайне небезопасно. Никому не хотелось повторить судьбу двух несчастных парней. Когда уровень страха зашкалил, решили, что необходимо принимать кардинальные меры, иначе психушка или смерть, а скорее всего, сначала первое, потом второе. Собрались на совет в полном составе.
— Не-е, тут больше оставаться нельзя, — заявила Марина. — Надо место дислокации менять…
— Какие будут идеи? — спросил Истомин.
— Надо возвращаться на Базу, — предложил Сазонов. — Ребята монтаж инструментов закончат, и валим отсюда.
— И что?.. Ритм-машины тут без присмотра оставим? — возмутился Типунов. — А если их разворуют, что будем делать? Без инструментов нам конец.
— Надо охрану нанять, — предложила Франка.
— Никто тут дежурить не согласится, — возразил Едас. — Особенно по ночам.
— Да, — поддержал Едаса Истомин. — Я уже пытался заключить договор. Ни один ЧОП не откликнулся… Дураков нет.
— Тогда предлагаю запереть всё тут намертво и свалить на Базу, — вставил Сазонов. — Если даже охранники бздят, то никакие сектанты сюда тоже не явятся. Обделаются.
— Ночью точно не явятся, — согласился Данилов. — А днём?..
— Днём могут… — промолвил Типунов.
— Надо поставить охрану хотя бы на светлое время суток, — предложил Саввин.
— Можно попробовать, — Истомин, достал телефон и набрал номер.
После недолгого телефонного разговора стало ясно, что охрана в дневные часы возможна, но очень-очень дорого. От услуг ЧОПов пришлось отказаться. Решили укрепить двери и окна клуба, закончить в кратчайший срок работу над ритм-машинами и переселиться на Базу.
Так и сделали. Свежесмонтированные музыкальные инструменты, ритм-машины, декорации и прочий реквизит надёжно заперли в клубе, заменив старые деревянные двери новыми (стальными). Их сварили из прочного сплава, и теперь вход казался полностью неприступным. Все замки также заменили. Наряду с механическими замками каждую дверь снабдили замком дистанционным. На окнах соорудили дополнительные стальные ставни и заперли их изнутри на мощные засовы. Сам клуб поставили на вневедомственную охрану и сигнализацию в местный отдел внутренних дел. Правда, начальник ОВД в приватной беседе заявил, что не гарантирует выезд экипажей немедленного реагирования по тревоге в ночное время. Среди доблестных сотрудников правоохранительных органов дураков также не оказалось.
После оценки проделанных мероприятий решили, что сохранность инструментов, оборудования, декораций и прочего имущества почти гарантирована. Принятые меры позволяли надеяться, что следующие концерты состоятся по графику. Контору по продаже билетов перенесли в один из истоминских офисов.
На следующий день коллектив покинул зловещее место. Комплект старых инструментов и ритм-машин загрузили в Кибитку и увезли с собой на Базу. Его предполагалось запереть за надёжными замками в подвале кухни-столовой или ещё где-нибудь. На всякий случай.
После приезда на Базу вся команда расселилась по своим прежним комнатам, обустроилась и, расслабившись, собралась в Каминной зале. Началось обсуждение порядка проведения следующего концерта.
Решили, что в назначенный день (ранним утром) весь коллектив отправится в Москву, приедет в клуб и подготовит площадку к выступлению. Благо времени с утра до вечера будет предостаточно. Потом музыканты отыграют концерт, примут как данность очередную смерть и дождутся дознавателей. Те, в свою очередь, снимут свидетельские показания, запротоколируют очередной труп и выполнят прочие формальности. После того, как труповозка увезёт тело в морг, вся команда в этот же вечер (до наступления полуночи) покинет Москву и вернётся на Базу. Предполагалось, что последующие концерты будут организованы по аналогичным сценариям. Примерно в таком ключе шло обсуждение. На Базе всем стало настолько спокойно, что даже влияние Мглы совершенно не ощущалось. По сравнению с ужасами, творившимися на территории клуба, она отошла на второй план.
— Может, у нас выработалась способность на блокировку страхов? — предположил Едас, когда все констатировали, что действие Мглы прекратилось.
Коллектив принял такое объяснение как данность, и вечер продолжился в расслабленной обстановке. Тем не менее накрывший Москву таинственный феномен нуждался в прояснении или хотя бы в выработке каких-нибудь версий. Очень много необъяснимого накопилось, и вопросы посыпались один за одним…
Откуда взялась информация об обрядах, которые необходимо совершать на территории клуба в ночное время? Откуда взялась уверенность в существовании обряда бессмертия? Кто эти обряды придумал? Кто их осуществлял? Были ли те, кто всё-таки пролежал внутри мелового контура? Куда этот меловой контур исчез? Почему он вдруг ожил? Как меловая линия трансформировалась в нечто реально существующее в пространстве? Почему на месте контура образовалось обожжённое место? Откуда взялась дохлая обгоревшая кошка? Что, вообще, происходит с этими многочисленными сектами, орденами и прочими сообществами, поклоняющимися новому культу? Что довело Шустова и Лягина до психушки?
Надо сказать, что в спокойной обстановке попытки найти ответы на вышепоставленные вопросы носили интересный и местами даже приятный характер. Особенно в те часы, когда все собирались в Каминной зале и обсуждали проблему под коньячок и хорошую закуску. Здесь часами выдвигались разнообразные версии и объяснения. Вдали от жуткого клуба проблема Охотника и всего, что с ним связано, приобретала теоретический или даже академический характер.
Саввин, несмотря на возражения Едаса и Истомина, объявил, что человечеству необходимо всерьёз задуматься над демонологией, объявить её естественной наукой и приступить к методичному изучению всех видов нечистой силы.
— Может, название «демонология» не очень удачно, — озвучивал свою мысль Саввин. — Я полагаю, что необходимо всерьёз изучать не только демонов, но и другие сверхъестественные явления… Назову-ка я эту науку «расширенная физика» или лучше «Р-физика». Р-физика это такая же естественная наука, как и физика, только предметом её изучения является скрытый потусторонний мир.
— Как можно всерьёз сравнивать физику и эту твою Р-физику? — недоумевал Едас. — Нельзя перемешивать неведомое и реальный мир. Природа неведомого нам неизвестна.
— Природа реального мира для нас тоже тайна, — парировал Саввин. — Науке неизвестна природа гравитации, электромагнетизма, ядерных связей. Мы даже не знаем, почему действуют именно эти законы природы, а не какие-либо другие. Мы не знаем, по какой причине тела притягиваются, а не отталкиваются. Человечество не знает природу массы. Учёные понимают, что «масса гравитационная» и «масса инертная» имеют совершенно разные проявления и природу, но почему-то во всех учебниках эти физические величины обозначаются одним и тем же символом. Физика ничем не лучше любой демонологии. Природа и первопричина всех физических явлений нам совершенно непонятна. Но при этом наука изучает их, классифицирует, измеряет, оценивает. Мы открываем (методом гипотез, проб, ошибок и наблюдений) законы мироздания и используем их в жизни. Человечество научилось учитывать явления природы и даже успешно управляет некоторыми из них. Я считаю, что природа и первопричины естественных сил для нас так же неизвестны, как и природа сил сверхъестественных. С точки зрения возможности и необходимости их изучения эти две категории — «естественное» и «сверхъестественное» — ничем не отличаются, а значит, и то и другое можно и нужно исследовать. Здесь важна только методология, и мы её найдём… Это вопрос времени. Таким образом, я прихожу к выводу, что категории «естественное» и «сверхъестественное» — это одно и то же. Отличие одной категории от другой чисто условное. «Сверхъестественное» — это то, что людей пугает или крайне сильно удивляет, а «естественное» — это то, что людей не пугает и не удивляет. Туземцев, например, пугает и удивляет самолёт, а всё оттого, что им неизвестна аэромеханика. Вот дикари и записывают самолёты в «сверхъестественную» часть бытия. Некоторые племена даже молятся на них, сделав из тростника точную копию увиденного аэроплана. А нас самолёты не пугают и не удивляют, и мы определяем их как «естественную» часть бытия. Согласитесь, что деление мира на «естественную» часть и «сверхъестественную» весьма условно. Следовательно, Р-физика это тоже естественная наука. Более того, уверен, что все проявления «сверхъестественных» сил подчиняются строгим законам. Всегда и везде. Мы не способны понять природу этих законов, но мы можем их открыть. Исаак Ньютон ведь тоже не знал природу гравитации, но великий учёный, наблюдая за движениями небесных тел, открыл и описал закон тяготения. Даже формулу вывел. Заметьте, мы не знаем природу и первопричину тяготения, но знаем закон тяготения и можем его использовать в своих интересах. Вся физика, да и любая другая естественная наука, именно этим и занимается. Вот я и предлагаю не вдаться в природу и первопричину Охоты, а изучить и открыть законы, которые над ней властвуют. Например, нам уже известен Первый закон Охоты — «Число концертов равняется числу летальных исходов», или «На каждом концерте есть жертва, но не более чем одна». Второй закон Охотника можно сформулировать из диссертации Вольдаровско…
— И что ты предлагаешь? — решила уточнить Москитова, прервав Саввина на полуслове. — Создать новую науку «охотоведение»?
— Лучше её назвать «охотовистика», — вставил Едас.
— Не-е, — возмутился Истомин. — Такую науку можно назвать только одним термином — «охотология».
Далее со всех сторон посыпались варианты: «охотознание», «охотософия», «филоохотия», «охотометрия», «охотография», «охотерика»… Закончилось всё взрывом хохота. Коньяк делал своё дело.
Когда приступ веселья прошёл, Саввин невозмутимо продолжил:
— Я предлагаю подумать над феноменом мелового контура без эмоций и попытаться понять, что там произошло, — произнёс он. — Полагаю, что в ту ночь себя проявила какая-то сила. Да, природа этой силы нам неизвестна. Но мы можем проанализировать последствия, которые она оставила, и попытаться открыть законы, которые ей управляют. Предмет для изучения налицо. Объявляю конкурс на лучшую гипотезу.
Все согласились и в последующие пару дней углубились в охотологию или охотознание (кто во что). Исследователи терзали себя поиском гипотезы, объясняющей феномен мелового контура. По ходу пьесы у Данилова родилась теория, которая, после включения в неё (со стороны Едаса, Истомина и Саввина) нескольких добавок и замечаний, приобрела некоторый законченный вид. Конечно, в этой теории имелось много натянутых предположений, но в целом придуманная гипотеза оказалась без внутренних противоречий, то есть она имела внутреннюю логику. А это ведь самое главное для теорий. Данилов озвучил её лично:
Группа вопросов № 1
Откуда взялась информация об обрядах, которые необходимо совершать на территории клуба в ночное время? Откуда взялась уверенность о существовании обряда минимизации риска и обряда бессмертия? Кто эти обряды придумал? Кто их осуществлял? Были ли те, кто всё-таки пролежал некоторое время внутри мелового контура?
Гипотеза
Информация об обрядах, которые необходимо совершать на территории клуба в ночное время, появилась одновременно в рядах охотопоклонников и прочих сект, почитающих феномен Охоты. Данная информация пришла в голову многим участникам независимо друг от друга. Информацию все восприняли как факт. При этом никто и никогда не указывал на конкретное лицо, являющееся первоисточником. Все говорили, что слышали об обрядах от кого-либо. При этом авторство никто не признавал. Отсюда вывод — автором явился сам Охотник или иное сверхъестественное лицо, способное внушать мысли на расстоянии одновременно многим людям. Из сказанного вытекает, что инициатор обрядов не принадлежит к человеческому роду. Судя по кладбищенским экспонатам и надгробным крестам, оставленным у стен клуба, обряд минимизации риска осуществляли многие. При этом жертв среди ночных паломников не было. Следовательно, обряды минимизации рисков носили безопасный характер. Вместе с тем доподлинно известно, что попытка провести обряд обретения бессмертия закончилась очень плачевно. Следует заметить, что обряд минимизации риска осуществляется под утро, а обряд бессмертия в полночь. Отсюда вывод, визит на территорию клуба в полночь небезопасен и чреват сильнейшим психологическим шоком, вплоть до безумия… Учитывая, что случаев психологического шока зафиксировано только два (Максим Лягин и Владимир Шустов), можно заключить, что никто кроме обозначенных лиц обряд бессмертия не пытался исполнить. В противном случае жертв имелось бы больше. Вместе с тем ни Лягин, ни Шустов до мелового контура так и не дошли. Отсюда вывод, обряд бессмертия никто не проходил и уже не пройдёт. Контур-то исчез.
Тогда получалась несостыковка. Зачем Охотнику или иному сверхъестественному лицу внушать своим адептам мысль о существовании обряда бессмертия, если этот обряд пройти невозможно в силу опасности? Значит, суть и методику обряда неправильно истолковали. Как звучит описание обряда дословно? Формулировку знают все, так как она официально опубликована. Методика следующая: «Тот, кто в районе полуночи пролежит внутри контура некоторое время, в точности повторив положение и позу мертвеца-самоубийцы, навсегда обретёт дар избегать смерти на Храмовых мессах».
Внимание, вопрос: а в какой форме человек продолжит своё существование после обряда бессмертия? Все решили, что адепт, пролежавший внутри контура, встанет и как ни в чём не бывало продолжит существование в прежнем обличье. Более того, все почему-то решили, что каждый желающий сможет повторить обряд. Вместе с тем в формуле обряда об этом ничего не сказано. А сказано буквально следующее (итак, ещё раз): «Тот, кто в районе полуночи пролежит внутри контура некоторое время, в точности повторив положение и позу мертвеца-самоубийцы, навсегда обретёт дар избегать смерти на Храмовых мессах». Разобрав эту формулу, можно выявить существенные детали и получить перечень обязательных условий, а именно:
Первое условие: необходимо пролежать внутри… Следовательно, главное в обряде — это целиком поместиться в границы контура. Нельзя, чтобы какая-либо из частей тела вылезала наружу.
Второе условие: надо в точности повторить положение и позу жертвы. Слишком крупный человек в контур не поместится, а слишком мелкий не сможет повторить в точности позу мертвеца… Ноги и руки не дотянутся до габаритов, очерченных контуром. Таким образом, второе условие — это требование к антропометрическим параметрам адепта. Получается, что меловым контуром определены необходимые и достаточные условия по росту, полноте и массе тела, которыми должен обладать кандидат. Иначе в точности повторить позу потерпевшего не получится. Таким образом, рост, полнота и масса тела имеют существенное значение. Отсюда вывод: обряд осуществляется посредством воздействия на адепта некоторой неизвестной энергии, которая имеет постоянную величину. Если тело будет слишком большим и тяжёлым, то энергии для проведения обряда не хватит, а если тело адепта окажется слишком малым и лёгким, то часть энергии высвободится и может нанести ему вред.
Третье условие — это условие времени, оно очевидно: «в районе полуночи».
По легендам мы знаем, что меловой круг защищает от всякой нечисти… Следовательно, меловой контур также несёт защитную функцию, и человек, полностью помещённый в его границы, будет защищён от некой Нечистой силы, которая посещает территорию клуба в полночь. Назовём эту силу условно «Полночная сила».
Вопрос: а какое предназначение у этой Полночной силы?
Ответ один: она приходит, чтобы доставить бессмертие, то есть способность избегать летального исхода на Храмовых мессах.
Вот и получается, что лежащий внутри мелового контура человек находится в безопасности. Подобно Хоме Бруту из повести Гоголя «Вий». Послушник (чтобы спастись от нечистой силы) чертил вокруг себя мелом круг. Таким образом, находящийся внутри контура адепт полностью защищён, он принимает обряд и получает бессмертие. При этом все, кто находится вне контура, подвергаются негативному воздействию Полночной силы.
Отсюда вывод: за обрядом со стороны можно наблюдать, лишь очертив вокруг себя мелом круг. Лягин и Шустов этого не сделали и поплатились…
Идём далее.
Вопрос № 2
Почему на месте контура образовалось обожжённое место и осталась дохлая опалённая кошка?
Гипотеза
Объяснение одно. Полночная сила передаёт бессмертие посредством энергетического воздействия на объект, находящийся внутри контура. В данном случае там случайно оказалась кошка. А кошка, в свою очередь, существенно меньше и легче человека. Следовательно, очень большая часть энергии Полночной силы высвободилась и перешла в энергию термическую. Воздействие оказалось существенно больше, чем мог переработать, поглотить и принять объект, находящийся внутри контура. Вот почему Полночная сила опалила асфальт и сожгла кошку, находящуюся внутри.
Отсюда вывод: обряд бессмертия, действительно, рассчитан на человека определённого размера, массы и телосложения. В ту ночь обряд осуществился (по ошибке) над обыкновеннейшей кошкой, которая в назначенный час, случайно пробегая мимо, оказалась внутри контура.
Вопрос № 3
Почему контур вдруг ожил, и как меловая линия трансформировалась в нечто реально существующее в пространстве?
Гипотеза
Ответ тут тоже один, других объяснений просто не существует. Результат обряда заключается в том, что душа адепта переселяется из тела адепта в контур. Контур становится одушевлённым объектом и оживает. То есть превращается в одушевлённый контур, который (в свою очередь) продолжает существование, никак не опасаясь смерти во время Храмовых месс. Он ведь уже не является человеком и не подвержен воздействию Охотника. Таким образом, вместо мелового контура на асфальте после обряда бессмертия должен оставаться лишённый души труп адепта, а сам он может продолжить бессмертное существование в форме одушевлённого контура. Всё просто. Хотя со стороны это выглядит жутковато. Ходячий контур…
Вопрос № 4
Куда этот меловой контур исчез? Кто довёл Шустова и Лягина до психушки? И, вообще, что это было?
Гипотеза
Как показано выше, душа объекта, попавшего в меловой контур, переселилась в контур, который обрёл возможность бессмертно жить. Учитывая, что внутри оказалась кошка, можно заключить, что меловой контур получил душу кошки и покинул территорию клуба, так же как это сделала бы кошка. На месте контура (ввиду высвободившейся излишней энергии Полночной силы) осталось обожжённое место и, соответственно, опалённый труп животного. Можно предположить, что, оказавшись в обличии контура, кошка, скорее всего, взбесилась и начала бессистемно метаться по территории. Понятное дело, что Шустов и Лягин всё это наблюдали лично. Зрелище не для слабонервных. Представьте, подходят они к меловому контуру, чтобы полежать там и принять бессмертие, а тут Полночная сила вдруг активировалась и оживила контур. Неизвестно, как эта сила проявляет себя. Скорее всего, её проявление крайне ужасно. Таким образом, энергетический удар Полночной силы, нанёс визитёрам существенный ущерб и поверг их в ужас. Потом меловой контур, получив душу кошки, зашевелился, поднялся и начал двигаться по территории клуба. По-видимому, движения контура оказались схожи с кошачьими. Возможно, контур метался из стороны в сторону, подпрыгивал, залезал на деревья, пытался напасть на перепуганных насмерть парней. Не удивительно, что всё пережитое обратило пацанов в паническое бегство. Лягин при этом застрял в колючей проволоке и убежать не смог. Выходит, его ещё долго терзал и терроризировал страх перед ожившим меловым контуром. Остаётся только предполагать, какие кульбиты совершались этим ошалевшим контуром (точнее, кошкой-контуром) там в ночи. Результат один: Лягин сошёл с ума. Шустову повезло больше, и он смог покинуть опасную территорию. Однако психика парня также пострадала. Контур тем временем просто пошёл теми дорогами, которыми обычно ходила кошка. И где теперь он бродит, остаётся только гадать. Теоретически кошку-контур можно встретить в любом месте в радиусе шестисот метров от территории клуба…
— Некоторая логика в твоей теории есть, — согласилась Марина, после того как Данилов изложил свои гипотезы и рассуждения. — Только неясно, откуда взялся этот радиус (шестьсот метров от территории клуба).
— Я где-то читал, что коты и кошки обитают в радиусе шестисот метров от места постоянного проживания, — уточнил Данилов. — Хотя эта величина может быть и неверной, но то, что кошка-контур шоркается где-то поблизости от клуба — факт. Может напугать кого угодно до смерти. Причём днём кошки обычно спят, а по ночам выходят на охоту. Вот и контур также себя ведёт.
— Осталось только доказать, что у кошки есть душа, — съязвил Едас. — У кошки души нет, и теория твоя неверна. В меловой контур её душа вселиться не могла ввиду отсутствия таковой.
— Теория Данилова предполагает, что у животных есть душа или некое её подобие, — вставил Саввин. — Иначе какая сила теперь управляет кошкой-контуром? И вообще, Аркан, твой махровый материализм тут совершенно неуместен. Более того, факт оживления мелового контура как раз и является доказательством существования у кошки души.
— Я сам не рад, что являюсь материалистом, — произнёс Едас. — Но по-другому мир воспринимать не могу. Потому-то меня вся эта история и раздражает. Не укладывается она у меня в голове. Порой верить глазам и ушам не хочется, а непонятные факты так и просятся на помойку, чтобы материалистическую картину мира не портить.
— А ты попробуй пересмотреть концепцию бытия, — предложил Истомин.
— Не могу, — ответил Едас. — Очень хочу, но не могу. Материалист я… До мозга костей.
Едас слегка задумался. Его что-то осенило.
— Подождите. Оставим на миг материализм в стороне. Предположим, что теория Данилова верна, — начал размышлять вслух Аркадий Петрович. — Тогда получается, что следующая жертва на очередном концерте в результате следственных действий также будет очерчена меловым контуром. Это обязательно произойдёт, если смерть наступит на территории клуба.
— Ты хочешь сказать, что после того, как труп увезут, на асфальте останется такой же меловой контур, как и в первом случае, — обогнал едасовскую мысль Истомин. — И обряд посвящения в бессмертие можно будет однократно повторить.
— Точно, — согласились почти хором все участники обсуждения.
— Интересно, а какой дурак на это согласится? — вставила Франка.
— Дураков в Москве хватает, — философски заметил Истомин. — Если мы получим ещё один контур, надо будет то место камерой видеонаблюдения оборудовать и зафиксировать следующий обряд от начала и до конца.
— Вот и проверим теорию Данилова, — вставил Братцев.
— А если никто из охотопоклонников не захочет участвовать в обряде? — засомневался Сазонов. — Одно дело получить концертное бессмертие в человеческом облике, и совершенно другое дело продолжить своё существование в форме какого-то там ожившего контура. Как жить в виде контура? Я думаю, что в данном случае даже среди психов дураков не сыщется.
— Тогда можно подбросить в контур другую кошку или собаку, — предложил Цыганов.
— Я не позволю животных губить! — безапелляционно возразила Марина.
— Ну хорошо, — согласился Цыганов. — Давайте хоть крысу в контур подбросим.
— Давай тебя подбросим? — саркастически и раздражённо предложила Марина.
— И что же вы будете делать, когда я в контур превращусь?! — решил парировать Цыганов. — Кто мои партии в ритмфониях исполнять будет? Мне замену найти сложно…
— Что значит — кто?.. Конечно ты! — вставил Едас.
— Это как? — спросил Цыганов.
— А так… — невозмутимо ответил Аркадий Петрович. — В форме мелового контура и будешь музицировать… Придёшь беленький и прозрачненький на концерт, отыграешь свои партии и уйдёшь. Представляешь, какой фурор будет!
— Точно, — подхватила Марина. — Я уже вижу заголовки газет: «Один из музыкантов превратился в меловой контур…». Может, нам действительно тебя силком в контур поместить?
— Да-а… Кассовый успех нам гарантирован… — заинтересованно произнёс Истомин. — Ходячий меловой контур… Это же грандиозно. Мы тебя, Цыганов, будем за деньги показывать, как в зоопарке. Так… Клетку поставим около входа в клуб… Справа от дверей…
— Точно, — подхватил в свою очередь Братцев. — А на ночь будем тебя выпускать, чтоб ты наше добро в клубе стерёг… С Охотником закорешишься, может, он тебя в свою свиту возьмёт. В общем, станешь частью этой нечистой силы. Страху нагонишь на всю округу. Будешь выть для проформы… И метлой махать…
— А метла-то откуда? — недоумевал Цыганов, разговор ему всё менее и менее нравился.
— Метлу мы тебе найдём… — деловито заметил Данилов.
— И кошку себе контурно-меловую заведёшь, — вставил Типунов. — Если поймаешь… Ну… Ту — первую, которая в контур превратилась. Будете вместе в ночи патрулировать.
— Вы обалдели, что ли?! — взмолился Цыганов. — Не хочу я быть меловым контуром.
— А что делать? — совершенно серьёзно возразил Истомин, взявшись за телефон. — Надо же кому-то собой для коллектива жертвовать… Клуб-то без охраны стоит. А там добра на многие тыщ-щ-и… Я щас службу безопасности вызову, пусть они тебя стреножат, чтоб ты не сбёг.
— Вы что?!. С ума сошли? — взмолился Цыганов. — Ну пошутил я про котов и собак.
— А про крысу тоже пошутил? — недоверчиво спросил Истомин.
Разговор на этом месте прервался по причине того, что пространство Каминной залы взорвалось гигантским разрядом хохота. Запалом выступил Сазонов, который не смог сдержать приступ смеха, представив себе Цыганова расхаживающим деловито с метлой по территории клуба в виде мелового контура, в компании с такой же меловой контурной кошкой. Далее пошла цепная реакция гомерического смеха. Никто уже не мог сдерживать себя. Хохотали долго. Все, кроме Цыганова.
— Подождите, — промолвил тот, когда компания отсмеялась вволю. — А что если в этом обряде кроется разгадка и имеется ключ от наших печалей?..
— Поясни, — попросил Саввин.
— Во время обряда бессмертия душа адепта переселяется в меловой контур, а сам адепт превращается в труп, — начал формулировать свою мысль Цыганов. — В итоге имеем: адепт как контур — жив, а как человек мёртв. Вот представьте, пришёл он на шоу, отслушал ритмфонию и ушёл. Вопрос: с концерта он ушёл живым или мёртвым?
— Я думаю, и таким, и таким, — предположил Саввин. — Как контур — живым, а как человек — мёртвым.
— Вот! — Цыганов поднял указательный палец вверх. — С каждого нашего шоу он будет уходить мертвецом. Отсюда вывод — больше никто, кроме адепта, не умрёт, ибо один мертвяк на каждом концерте уже обеспечен, а принцип «один концерт — один труп», точнее «один концерт — один мертвец» незыблем… Летальные исходы прекратятся. Условие одно: надо, чтобы адепт, прошедший обряд бессмертия, посещал все наши выступления. Таким образом, один доброволец сможет спасти всех.
— Неплохая гипотеза, — похвалил Цыганова Саввин. — Вот видите, как вам полюбилась Р-физика, точнее, та её часть, которая изучает природу Охоты.
— Жаль, что мы эту гипотезу проверить не сможем, — огорчённо произнёс Братцев. — На такое дело доброволец нужен… А где его сыскать? И потом… Представляете, что случится, если доброволец найдётся и обряд выгорит?! А получится вот что… На каждом нашем концерте будет присутствовать оживший меловой контур. Жуть…
— А мы его приручим, — предложил Цыганов.
— Посмотрю я на тебя, как ты станешь его приручать, — возразила Марина.
— Ладно, чего гадать? — урезонил Едас. — Добровольца у нас всё равно нет.
***
Теорию, сформулированную Даниловым и расширенную гипотезой Цыганова, по научной традиции обозначили двойной фамилией «Теория Данилова — Цыганова о переселении душ в неодушевлённый физический объект».
Надо сказать, что эта теория (с разрешения авторов и со ссылкой на их фамилии) полностью нашла отражение в сазоновских очерках и попала в печать. По данной причине она стала широко известной. По Москве поползли слухи. Люди говорили, что на почве теории Данилова — Цыганова возник некий орден добровольцев. Цель его состояла в том, чтобы пройти обряд бессмертия (хотя бы один раз) и избавить тем самым всех охотопоклонников от риска. Поговаривали, что орден состоит из людей, обречённых на смерть. Согласно слухам, его члены (в ожидании появления очередного мелового контура) начали разрабатывать алгоритм безопасного прохождения обряда бессмертия. Учитывая крайнюю опасность мероприятия, предполагалось, что в случае неудачи (а таковая обязательно последует) адепты будут проходить обряд один за другим (по очереди). От раза к разу они станут оттачивать методику, исправляя допущенные ошибки и уточняя полученный опыт. В итоге цель будет достигнута. Таким образом, добровольцы имелись в большом количестве. Более того, получалось, что нашлись люди, готовые подойти к проблеме серьёзно, научно и системно. Истомин не сомневался, что обряд повторится и не раз. По данной причине он решил оборудовать камерами видеонаблюдения территорию клуба. Причём таким образом, чтобы вся площадка, а также периметр и ближние подступы попадали в зону работы объективов.
— И почему я раньше не догадался так сделать?.. — ругал сам себя Истомин. — Сейчас у нас уже существовал бы некоторый материал.
— Не расстраивайся, — успокаивал Истомина Саввин. — Я уверен, что тамошние сверхъестественные силы способны ускользать от видеонаблюдения. Полагаю, что видеокамеры нам не помогут. Там не всё так просто…
Осталось только дождаться очередного концерта, очередного трупа и очередного мелового контура, чтобы всё это проверить.
Идея с видеонаблюдением не воплотилась в жизнь, ибо никакой дурак не согласился монтировать оборудование на территории злосчастного клуба. Туда теперь вообще никто не приходил… Ни днём, ни ночью. История с ожившим меловым контуром надолго напугала всех потенциальных паломников. Истомин даже полагал, что следующий концерт пройдёт без зрителей, и цель коллектива МГК будет достигнута.
§ 29. Один концерт — один труп, ещё один концерт — ещё один труп… Далее по индукции
На Базе жилось очень комфортно и безопасно. Никто из команды о возвращении в клуб старался не думать. А дни тем временем летели и летели, неумолимо приближая дату очередного выступления. По мере приближения обозначенной даты настроение в коллективе портилось. Однако народ брал себя в руки, успокаивая мыслью, что концерт явится (по сути) однодневной командировкой без каких-либо ночёвок в злополучном месте.
«Утром приедем, наладим инструмент, отыграем шоу, дадим свидетельские показания по поводу очередного трупа и пулей на Базу», — думали все, надеясь на благоприятный исход. Думали и ловили себя на мысли, что труп после концерта (без прочих последствий и неприятных сюрпризов) уже воспринимается как «благоприятный исход». И вот день очередного выступления настал.
С Базы выдвинулись рано, около семи утра, ещё не рассвело. Все надеялись, что если раньше уедем, то раньше и приедем. Однако данный принцип в сложившейся ситуации не действовал. Концерт поначалу планировали назначить на 22:00, потом сдвинули на час назад, на 21:00, о чём всех потенциальных зрителей оповестили заблаговременно. Таким образом, выступление должно закончиться в 22:00. А там как пойдёт…
Путь до Москвы занял около двух часов. Благо дело происходило в субботу, и машин на подступах к городу оказалось немного. На место прибыли примерно в девять утра или чуть позже. Подъездная дорога к территории клуба представляла собой печальный вид. Всё пространство оказалось усыпано ритуальными товарами и атрибутами. Похоронные принадлежности так и валялись тут, смятые, грязные и хаотично разбросанные, после того, как ларьки, торговавшие ими, смела бегущая толпа. Таким образом, обочины подъездной дороги приобрели вид кладбищенских свалок. Хмурое утро не добавляло оптимизма. Обстановка угнетала. Перед воротами обнаружили патрульную машину с надписью ЧОП «Добрыня». (Истомин всё-таки договорился об обустройстве одного внешнего поста в светлое время суток.) Сотрудники сидели в салоне, не выходя наружу, готовые в любой момент дать дёру. По сути дела они несли службу формально и неэффективно. Завидев три приближающихся автомобиля, ЧОПовцы выбрались наружу и, разглядев в головной машине лицо Константина Константиновича, явно повеселели. Теперь они могли оставить пост. Охранники распахнули ворота, пропустили истоминскую колонну внутрь и уехали прочь.
Территория казалась нетронутой и необитаемой. Здесь определённо никто не бывал. Ни днём, ни ночью. Клуб оставался запертым и задраенным абсолютно надёжно. За сохранность инструментов, оборудования и декораций опасаться не пришлось. Команда в полном составе проникла внутрь, брезгливо обходя то место, где ещё не так давно «красовался» меловой контур. Теперь тут осталось пятно обожжённого асфальта. Контур, как вы понимаете, ожил, ушёл и бродил где-то неподалёку. Двери клуба надёжно заперли изнутри и начали работу по подготовке очередного концерта. Собственно говоря, мероприятий предстояло осуществить немного, ибо все декорации и атрибуты пребывали на своих местах ещё с прошлого раза. Оставалось только разместить на сцене свежеизготовленный комплект ритм-машин и прочих инструментов. До начала концерта оставалась ещё уйма времени. Работали медленно, вдумчиво и скрупулёзно. Надо заметить, что сотрудники офиса наотрез отказались явиться в клуб, поэтому допуски к концерту решили проверить своими силами. Вся команда сплотилась перед предстоящим испытанием. Марина с Франкой взяли один из автомобилей и съездили в офис. Вернувшись, они привезли с собой списки лиц, зарегистрировавшихся на концерт. На этот раз дураков оказалось гораздо меньше — всего триста пятьдесят участников. Коллектив предположил, что основная масса фанатов придёт к клубу и будет наблюдать за смертельным действием снаружи, ничем не рискуя. Истомин приготовил им сюрприз в виде входного платежа аж в две тысячи пятьсот рублей. Учитывая, что внешняя публика жизнью не рисковала, оформление допусков не требовалось. Решили, что проход через ворота будет осуществляться либо по факту предъявления билета (для участников концерта), либо по факту уплаты денег, без протоколов и кассовых чеков (для остальных). Информацию об условиях пропуска на территорию разместили на элементах наружной рекламы. Для этого изготовили наспех четыре штендера-объявления и расставили их вдоль подъездной дороги от начала и до самых ворот. Над самими воротами повесили баннер-растяжку.
Народ начал подтягиваться примерно с семи часов вечера. Многие, завидев информацию об условиях прохода на территорию, разворачивались и спешно возвращались по домам за деньгами. За час до начала концерта вся публика уже собралась.
Прибывшие условно разбились на три группы.
К первой относились непосредственно «смертники» — люди, которые решились принять участие в шоу. Они (в количестве ста сорока трёх человек) расположились в непосредственной близи от своего Храма. Выходило, что из трёхсот пятидесяти зарегистрировавшихся пришли не все. Очевидно, забздели.
Ко второй группе относились «халявщики-наблюдатели», которые за отдельную плату попали на территорию клуба, но на концерт в силу соображений трусости идти не намеревались. Они (в количестве двухсот двадцати трёх человек) рассчитывали посмотреть шоу реальной смерти без риска для себя. Названные лица стояли плотной организованной толпой, прижавшись к забору и явно опасаясь приближаться к стенам клуба.
Третья группа вмещала в себя всех остальных. Эта группа, в свою очередь, делилась на четыре подгруппы: «храбрые», «более храбрые», «особо храбрые» и «самые храбрые из храбрейших». Их количество никто не подсчитывал, так как все они расположились за забором на некоторой дистанции. Величина дистанции определялась каждой подгруппой самостоятельно в зависимости от храбрости. «Храбрые» стояли прямо у ворот, «более храбрые» расположились вдоль подъездной дороги, «особо храбрые» стояли на шоссе в районе автобусной остановки, а «самые храбрые из храбрейших» наблюдали за действом далеко от клуба, с противоположного берега речки, в непосредственной близости от жилых домов. Совершенно непонятно, что они могли оттуда пронаблюдать, но количество странноватых людей, наводнивших южный край ближайшего микрорайона, оказалось очень большим. Очевидно, они рассчитывали в момент кульминации услышать со стороны клуба леденящие душу вопли ужаса и убежать от Охотника, имея неплохую фору. В подгруппе «самые храбрые из храбрейших» нашлись и такие, кто прибыл на личном автотранспорте и не глушил моторы своих авто, находясь в полной готовности к резкому старту.
Поведение первой группы несколько отличалось от поведения второй. «Смертники», зная, что за ними внимательно наблюдают, пытались казаться смелыми, непринуждёнными и всесильными. Они театрально демонстрировали героизм и полное равнодушие к страхам, для чего вели между собой тихие непринуждённые беседы на отвлечённые темы. Некоторые в ожидании концерта затевали карточные игры прямо на асфальте, присев на корточки. Кто-то вёл серьёзную беседу-молитву с кем-то наверху, шёпотом задавая вопросы и получая ответы. Были и такие, кто демонстративно распивал крепкий алкоголь из пластиковых стаканчиков, сопровождая распитие торжественными тостами. Смысл тостов понять не удавалось, ибо произносились они вполголоса, но, судя по гордым и серьёзным выражениям лиц тостующих, их речи посвящались каким-то важным и грандиозным событиям.
«Халявщики-наблюдатели», напротив, стояли молча, прижавшись к забору, как нашкодившие коты в ожидании наказания. Они ничем не рисковали и не являлись предметом особого внимания, поэтому необходимость хорохориться и выделываться отсутствовала. Однако все понимали, что очень скоро произойдёт очередная трагедия, которая (ввиду малоизученности феномена) может теоретически представлять опасность и для тех, кто будет находиться вне стен клуба. Такая неопределённость приводила «халявщиков» в состояние молчаливого ожидания беды.
Бутафорская скорая так и стояла перед клубом с прошлого концерта. Подстраховочная скорая приехала заблаговременно (за три часа до начала шоу). Её спрятали за клубом на небольшом пятачке, скрытом зарослями кустарника. Водитель и врачебная бригада (опасаясь неведомых тёмных сил) по сложившемуся порядку укрылись в клубе в одном из обособленных подсобных помещений.
Труповозка появилась за четверть часа до начала концерта и у всех на глазах припарковалась на привычном месте. Санитары, одетые в грязные халаты и накинутые поверх телогрейки-безрукавки, выбрались из машины и принялись совершать манипуляции, смысл которых оставался неясным. Они распахнули двери отсека для перевозки трупов, вытащили наружу чёрный пластиковый пакет и носилки. Пакет бросили на асфальт, а носилки прислонили к стене. Потом санитары забрались внутрь и принялись тщательно вытирать ветошью обитый оцинкованным железом пол. После окончания процедуры «санации салона», один из санитаров забрался в кабину, а второй расстегнул молнию на чёрном пластиковом пакете и внимательно его осмотрел на предмет наличия дырок и рваных мест. Удовлетворившись состоянием пакета, санитар забросил мрачный атрибут обратно в отсек для перевозки трупов и закурил. Часть людей из группы «смертников», наблюдая за манипуляциями экипажа труповозки, решила не рисковать. Они (примерно в количестве пятидесяти человек) отделились от общей толпы смертников и присоединились к тем, кто на концерт идти не собирался.
В положенный час двери клуба распахнулись. Перед публикой предстала Франка и жестом пригласила всех внутрь. Толпа «смертников» затихла, встала в кратковременном ступоре, а затем, после минутной паузы тронулась в сторону раскрытых дверей. Через десять минут она полностью всосалась внутрь. Двери захлопнулись. По лязгам засовов все поняли, что вход в клуб надёжно заперт изнутри.
Сазонов, Марина и Франка бегло проверили наличие допусков, проследили, как толпа медленно (по очереди) зайдёт в зал, и плотно закрыли за публикой двери, заперев их на ключ. До окончания концерта выход наружу строго запрещался. Затем Сазонов, Марина и Франка спустились в глубокий подвал-бомбоубежище и присоединились к расположившимся там (на время предстоящего концерта) Саввину, Едасу, Истомину и Москитовой. (Бомбоубежище построили под клубом ещё во времена холодной войны на случай ядерного удара.)
Концерт начался. Здесь, за толстыми бетонными стенами и мощными перекрытиями звуки ритмфонии слышались лишь слабыми глухими «ухами» и отголосками. Казалось, что люди укрылись в глубоком трюме огромного броненосца и находятся в относительной безопасности в то время, когда там (на поверхности палубы) идёт жестокий морской бой, рвутся снаряды и гибнут люди. Ты слушаешь и понимаешь, что наверху происходит что-то ужасное, но совершенно не знаешь, что именно. Может быть, вот в этот самый момент Охотник убил свою очередную жертву, а возможно, он только приглядывается и медлит, делая свой роковой выбор.
Через положенное время отзвуки ритмфонии стихли. Концерт окончился. Франка посмотрела на часы.
— Пора выпускать, — произнесла девушка и направилась к выходу.
Остальные последовали за ней.
Через минуту зал распаковали, а двери клуба раскрыли настежь. Франка, Марина и Сазонов стояли у входа, пропуская мимо себя мрачно настроенную публику. Едас, Саввин, Москитова и Истомин расположились снаружи. Люди медленно выходили на воздух, развязка близилась. Наконец зал опустел, все зрители вышли, оглядывая друг друга и прислушиваясь каждый к своему самочувствию. Прошло пять минут. Публика ожидала развязки. Кто-то из «смертников» сейчас умрёт. По традиции именно в эти мгновения Охотник должен определить свою жертву. Прошло ещё десять минут. Толпа потихоньку стала рассредоточиваться, но уходить никто не собирался. Два человека из числа зрителей расположились около тёмных кустов чуть дальше от входа, чем все остальные. Один из них вышел на улицу облачённый лишь в лёгкий серый свитер и только сейчас начал надевать на себя яркую спортивную куртку. Делал он это медленно и основательно. Одевшись, человек попросил у приятеля сигарету, прислонился к дереву, закурил, а потом схватился за грудину и стал медленно оседать. Его лицо скорчилось в гримасе боли.
— Э-э-э… ты чего?! — растерянно прокричал кто-то нелепую фразу-вопрос.
Осевший ничего не ответил… Он так и остался в сидячей позе, прислонённый спиной к берёзе.
— Скорую… Быстро! — бросил Истомину Едас.
Константин Константинович достал телефон и отправил вызов врачу подстраховочной скорой помощи. Бригада бросилась к машине. Прошло четыре минуты, помощь не пришла. Ситуация накалялась. Истомин позвонил ещё раз. Врачи некоторое время не отвечали, потом трубку сняли.
— Ну где вас носит? Быстро сюда! — скомандовал Истомин. — Тут человек умирает.
— У нас беда, — ответили на том конце. — Колесо спустило, а поменять его не можем… Две гайки не откручиваются. Прикипели, что ли?.. Непонятно… И ключ соскальзывает. Водитель говорит, что надо их срубать зубилом… Но такого инструмента у него нет.
— А на спущенном колесе никак нельзя? — возмутился Истомин.
— Да ты охренел, что ли? — прозвучал ответ. — На спущенных колёсах далеко не уедешь. Вызывайте другую скорую, а я щас подойду, осмотрю больного…
— Вы что?.. Обалдели! Он же умрёт, — орал Истомин в трубку.
За три минуты до этого приятель пострадавшего уже набрал номер скорой медицинской помощи со своего телефона. Дозвонившись, молодой человек проговорил в трубку нужные фразы, назвал адрес клуба и описал коротко ситуацию.
— Я вызвал! — произнёс он. — Говорят, что скорая будет через минуту, она по счастливой случайности где-то рядом.
Над публикой повисла тишина. Все смотрели на пострадавшего, гадая, жив он или уже нет. Успеют ему помочь или не успеют.
Вскоре услышали сирену. Карета скорой помощи дерзко вкатилась на территорию клуба и замерла на пятачке перед фасадом. Из машины быстро, но без суеты вышел врач.
— Где? — коротко спросил он.
Несколько десятков рук указали направление. Врач обернулся, подошёл к пострадавшему, прощупал пульс, раскрыл веко, посветил фонариком на зрачок.
— Пульс есть, зрачок в норме, — произнёс медик.
Человек на некоторое время пришёл в себя и рассказал о сильных «кинжальных» болях то ли в области желудка, то ли в области грудины, то ли под лопаткой.
— Вроде отпустило, — произнёс он и сделал попытку приподняться.
— Давайте в машину, — произнёс врач. — Медлить нельзя. Возможен инфаркт. У нас в скорой спецоборудование есть. По дороге с диагнозом разберёмся.
Врач быстро поднялся и сделал характерный жест, предписывающий немедленную госпитализацию. Фельдшер с санитаром быстрыми отработанными движениями раскрыли дверцы скорой, вытащили носилки, погрузили на них пострадавшего, упаковали его внутрь и расселись по местам. Врач, залезая в машину, бросил в толпу короткую фразу:
— Надеюсь, довезём…
Затем он повернулся к водителю, выкрикнул короткое «Жми!» и захлопнул дверцу. Скорая осторожно тронулась и, медленно набирая скорость, исчезла за воротами в ночи.
— Хорошо хоть не тут, — тихо произнёс Едас.
Организаторы концерта поняли, что следственных действий сегодня точно не будет. Пострадавший хоть и при смерти, но жив. Смерть наступит, скорее всего, в больнице или в скорой… А это означало, что всем можно уезжать. Надо только распустить застопоренную толпу по домам, запереть надёжно клуб, закрыть ворота и валить на Базу подальше от Москвы. Так и поступили. Публика вышла из ступора и принялась обсуждать увиденное тихим шёпотом, отчего над площадкой в воздухе повис зловещий шелест. Расходиться никто не хотел, пока Сазонов громко не напомнил о том, что время близится к одиннадцати вечера, а там и до полуночи недалеко. Ярослав заметил также, что в обозначенное время находиться здесь небезопасно, в частности, можно повстречать ходячий меловой контур и испытать на своей шкуре страдания Лягина и Шустова. Толпа дрогнула и стала спешно рассасываться. На очистку территории от посетителей затратили около получаса. Ещё двадцать минут понадобилось на сборы. Бригаду неисправной скорой помощи отпустили. Сам автомобиль, невзирая на спущенное колесо, выгнали за ворота и припарковали на обочине подъездной дороги.
— Завтра разберётесь, — бросил Истомин водителю.
Таким образом, двери клуба и въездные ворота успели запереть за тридцать минут до полуночи, то есть за полчаса до момента появления на территории клуба потусторонних непознанных сил. Город покинули в течение пятнадцати минут. В районе двух ночи вся команда уже сидела в Каминной зале на Базе и разбавляла полученные негативные эмоции крепким спиртным, дискутируя о последствиях дьявольского концерта.
— Он выживет? — риторически спросила Франка.
— Боюсь, что нет, — обречённо предположил Едас. — Иначе Типунов был бы уже мёртв. Вспомните, из материалов диссертации Вольдаровского следует, что если на обряде жертвоприношения никто не умирал, то смерть приходила к главному жрецу. А у нас главный жрец — это лидер группы, то есть Типунов.
— Я думаю, что Охотник того парня уже взял, — промолвил Макс. — После концерта прошло больше четырёх часов. И потом, я уверен, что главный жрец мог умереть только по одной причине — это низкое качество колдовства. В нашем случае такое возможно, если мы плохо отыграем концерт. Но это маловероятно, потому как мы рубим на совесть. И инструменты новые — что надо! Звук — супер! Так что человек тот уже мёртв. В противном случае в морге сейчас был бы я.
— А ты уверен, что главным жрецом являешься ты? — задала Марина вопрос Типунову.
— Конечно, а кто же ещё? Я же худрук группы, — ответил Макс.
— А с чего ты взял, что роль верховного жреца выполняет худрук? — усомнилась Марина. — Может, в нашем случае верховным жрецом является администратор группы, то есть Франка, или продюсер, то есть Константин Константинович.
У Франки от таких предположений прошёл неслабый мороз по коже. Истомина тоже передёрнуло. Выходило, что если роль верховного жреца досталась ему или Франке, то после каждого концерта они тоже смертельно рискуют.
— Марина, хватит мутить воду, — вставил Сазонов. — Подумай, какие из Константина Константиновича или Франки на хрен верховные жрецы?! Они же в концертах не участвуют, ни в качестве музыкантов, ни в качестве дирижёров, ни в качестве суфлёров… Или кого там ещё! А у Вольдаровского в диссере явно указано, что верховный жрец возглавляет обряд и сам по бубнам шарашит. Так что верховный жрец для нас это Макс или кто-то другой из музыкантов.
— Это кто же? — ревниво возмутился Типунов.
— Откуда я знаю? — отмахнулся Сазонов. — Может, у вас там тайный лидер есть?
— Нет у нас никаких тайных лидеров, — почти хором произнесли Цыганов, Братцев и Данилов. — Типун у нас вожака тянет.
— Ну вот видишь! — гордо подчеркнул Типунов.
— Тогда руби концерты на совесть, если жить хочешь, — вставил Истомин.
— Типун, может, тебе для подстраховки обряд бессмертия пройти? — полушутя предложил Цыганов.
Все вздрогнули, вспомнив историю про меловой контур.
— Ну и юморочек у тебя, Цыган, — произнёс Типунов, и его тоже передёрнуло…
— И потом, — взбодрившись, продолжил Макс. — Обряд бессмертия пока невозможен. Нового мелового контура-то у нас нет… Парень тот в больнице умер или в скорой. А там контуры меловые чертить незачем. Может, после следующего концерта контуром обживёмся, если смертник непосредственно в клубе умрёт или где-нибудь рядом, на площадке.
Надо сказать, что Макс Типунов не видел для себя никаких рисков, так как на сто процентов был уверен в безупречном качестве своего творчества. Кроме того, до следующего концерта оставалась уйма времени, и очередное испытание маячило где-то далеко, во всяком случае, точно не завтра. Коллектив расслабился, как взвод после удачной атаки, когда весь личный состав уцелел, а до следующего наступления ещё жить и жить.
— Ничего, привыкнем, — обречённо произнесла Марина.
На следующий день стало известно, что прошедший концерт не стал исключением. Пострадавший умер. Причиной смерти стало отравление. О печальной новости сообщил Торопов, объяснив, что узнал о случившемся «по своим каналам». Таким образом, редакция «РосИнформБюро» получила возможность первой опубликовать информацию о состоявшейся трагедии. Остальные СМИ подхватили новость и разнесли её по всей Москве.
Появилась версия, что Охотник (посредством рваных ритмов музыки МГК) каким-то непостижимым образом синтезировал в организме потерпевшего смертельный яд и устроил эту страшную смерть. Получалось, что даже абсолютно здоровый человек не застрахован от летально исхода. Охотник при любых раскладах найдёт способ убить свою жертву. Последнее обстоятельство ещё больше расстроило общественность, так как явилось дополнительным и очень убедительным доказательством всесильности пришедшего на Землю зла. Получалось, что оно может локально менять законы мироздания и создавать смертоносные факторы буквально из ничего.
Надо сказать, что до последнего момента серьёзные СМИ уделяли проблеме МГК незначительное внимание. Ситуация либо не освещалась крупными агентствами вообще, либо представлялась как непроверенный и сомнительный слух. Какие-то газеты позиционировали проблему МГК как попытку создания новой подростково-молодёжной мистической субкультуры. Некоторые информационные агентства говорили о недостаточности фактического материала. В общем, «РосИнформБюро» являлась единственной газетой (из числа серьёзных), которая освещала проблему от начала и до конца. Редакция признавала наличие феномена, но обнародовала только голые факты, почти не предпринимая попыток разобраться и объяснить сущность явления. Жёлтая пресса, напротив, обсуждала проблему очень подробно, являясь мощным информационным генератором по названной теме. Ситуация выглядела следующим образом: газета «РосИнформБюро» публиковала очередной сазоновский очерк, информируя тем самым заинтересованных лиц о новых событиях вокруг феномена Охоты, а жёлтая пресса затем раскручивала сенсацию дальше. Корреспонденты «несерьёзных» издательств разыскивали участников и очевидцев событий, брали у них подробные интервью и дополняли вброшенную «РосИнформБюро» информацию новыми данными. Таким образом, проблема Охоты до серьёзных людей практически не доходила. Феномен воспринимался скептически настроенными гражданами как некий вымысел или целенаправленная мистификация. Но инфантильные и невежественные люди (в основном подростки и незрелая молодёжь) воспринимали всё это как абсолютную истину. Таким образом, число поклонников феномена Охоты представляло собой весьма ограниченную аудиторию. Последний случай стал исключением. Количество совпадений «концерт — труп» перевалило за все мыслимые границы. Проблема МГК встала остро и серьёзно. Ситуацию озвучили центральные СМИ. Хоть кратко и информативно, но всё-таки серьёзно. Смысл публикаций сводился к следующему: «…существует некая музыкальная молодёжная группа, концерты которой всегда заканчиваются смертью одного из зрителей. Что это? Может, мистика? Может, волшебство? Может, совпадение? А может быть, это преступление?.. Не пора ли разобраться… Люди-то гибнут…»
По Москве поползли страшные слухи. Люди на кухнях (и не только) обсуждали сложившуюся проблему. Кого-то она ужасала и пугала, кого-то завораживала, кого-то манила, а кто-то проявлял исключительно научно-познавательный интерес. Число равнодушных устремилось к минимуму. Ситуация вошла в режим самораскрута. Люди подливали масла в огонь, выдвигая множество версий, передавая из уст в уста новые сведения и факты. Народная молва изрядно приукрасила и без того трагический и необъяснимый феномен, отчего ажиотаж вокруг группы МГК многократно усилился. Публика всерьёз заинтересовалась Охотником. Всё больше и больше молодых людей желали быть причастными к смертельно опасному явлению. Сатанинские секты и организации получили множество новых адептов. Подростки вовлекались в истерию и стали практиковать по ночам странные обряды в глухих и опасных местах. Родители занервничали. Возникло предположение, что смертельные случаи на концертах тщательно спланированы в целях привлечения публики. Существовала также версия, что группа МГК слепо, но намеренно использует какую-то неизвестную силу для получения смертельных результатов. Цель — обогащение и известность. Родители, опасаясь увидеть своих чад в числе потенциальных смертников, занервничали ещё больше. Подростков перестали выпускать из домов в тёмное время суток. Занервничали подростки. В семьях начали возникать конфликтные ситуации, переходящие в тяжёлые ссоры. Вечные споры «отцов и детей» усугубились проблематикой феномена Охоты и достигли максимального накала. Подростки стали чаще сбегать из домов. Родители занервничали сверх всякой меры. Маховик народного недовольства раскрутился до критических значений.
Последовали массовые обращения граждан в прокуратуру. Особо нервные требовали немедленно прекратить концерты, а музыкантов привлечь за серию убийств. Дата очередного выступления и, соответственно, дата очередного убийства также близилась. Ситуацией заинтересовались правоохранительные органы. А как иначе? Не может же общество не реагировать на смертельно опасную деятельность. Хладнокровную и беспощадную.
§ 30. Дело «колдунов» (начало)
Старший оперуполномоченный Сан Саныч Потёмкин и следователь Кирилл Олегович Прохоров слыли давними друзьями, оттого работать вместе им было очень легко. Накануне они получили от начальства приказ «что-то сделать с этими колдунами». Под колдунами подразумевались участники группы МГК. Сан Саныч провёл доследственную проверку и убедился в наличии двух случаев внезапной смерти среди зрителей после окончания двух московских концертов. Потёмкин установил также круг свидетелей и допросил некоторых из них. Опер внимательно изучил содержащуюся в прессе информацию о легенде группы, о трагических результатах концертной деятельности в регионах, а также об аналогии, содержащейся в научной работе этнолога Вольдаровского. Поразмыслив над полученными данными, Сан Саныч в сверхъестественные силы, конечно, не уверовал, но пришёл к выводу, что определённая закономерность в череде концертов и череде смертей всё-таки есть. Конечно, оперуполномоченный понимал, что для надлежащего изучения деятельности так называемых колдунов требовалось тщательно расследовать все эпизоды: и московские, и региональные. Со столичными эпизодами всё оказалось весьма несложно, а расследование региональных случаев откладывалось на неопределённый срок. Эта часть дознания требовала непосредственного осуществления оперативно-розыскных мероприятий с выездом на каждое место. За недостатком времени и людских ресурсов командировки по регионам не представлялись возможными, а время, отведённое начальством для получения «убедительных результатов», поджимало. Кроме того, Потёмкин и Прохоров получили строгое задание: скорейшим образом пресечь концертную деятельность колдунов, дабы ослабить народное негодование и запретить дальнейшие эксперименты над человеческими жизнями. Прекратив концерты, можно потом в спокойной обстановке разобраться с каждым эпизодом. Скорого расследования феномена Охоты и быстрого наказания виновных никто не ожидал. У начальства никак не укладывалось в головах, как можно убить при помощи звука. Однако факты оказались налицо. У Потёмкина и Прохорова это тоже не укладывалось в уме, но поручение руководства приходилось выполнять.
Ранним ноябрьским утром Сан Саныч Потёмкин сидел на письменном столе в кабинете у следователя Кирилла Олеговича Прохорова и инфантильно разбалтывал свисающими ногами. Прохоров нервно прохаживался взад-вперёд по кабинету, потягивая чай из стакана, вставленного в старый серебряный подстаканник. Отпив треть, Кирилл Олегович подошёл к письменному столу, вытащил из тумбочки бутылку «Кизлярского» и влил спиртной напиток в чай до полноты. Получился чай с коньяком. Рабочий день начался.
— Что будем делать? — поставил Сан Саныч вопрос на обсуждение. — Возможность расследовать все эпизоды у нас отсутствует, а выстраивать обвинение на двух московских случаях как-то не солидно.
— Дело не только в этом, — негодовал Прохоров. — У меня состав преступления никак не складывается. Из состава есть только объект — охраняемая законом жизнь человека, а всего остального нет. Я не имею ответа ни на один из вопросов. Вот смотри… По объективной стороне: каков способ убийства? Где орудие преступления, и какое оно? Каков механизм его воздействия на человека? Где чёткая научная причинно-следственная связь между музыкой и летальными исходами… По субъекту преступления ещё хуже: кто является преступником? Музыканты? Может, да, а может, и нет. Возможно, убивает кто-то из администрации группы или из числа постоянных фанатов? Теоретически любое лицо из толпы способно каждый раз воздействовать чем-то смертельным на кого-то из зрителей. По субъективной стороне ещё хуже… Пока нет субъекта, неясен ни мотив, ни посыл, ничего не ясно. И заметь, колдуны поначалу просто играли концерты, ничего не подозревая, а когда заметили страшную закономерность, то провели собственное расследование. В результате сопоставили кучу фактов и пришли к выводу, что их музыка убивает. При этом они честно и даже под подписку предупреждали всех потенциальных участников об опасности. Адвокаты при таких раскладах мне всё дело развалят.
Прохоров произносил нервную речь, расхаживая по кабинету. Он отпивал содержимое стакана на треть и всякий раз подливал в стакан коньяк до полноты. Таким образом, чай с коньяком постепенно превратился в коньяк с чаем, а после нескольких последующих итераций содержимое стакана трансформировалось в очень крепкий напиток, по составу напоминающий чистый коньяк. Рабочий день продолжался.
— Может, тебе всё-таки чай попить без спиртного? — предложил Сан Саныч, указывая на стакан с почти чистым коньяком. — А то тебя унесёт, если будешь продолжать такими темпами.
Прохоров опомнился и аккуратно перелил содержимое стакана обратно в бутылку. Потом следователь углубился в раздумье и замолчал. Размышляя над сложившейся ситуацией, Кирилл Олегович заварил себе свежую порцию чая, положил туда три куска сахара и дольку лимона. Выстраивая версии будущего дела, он продолжал медленно вышагивать по кабинету и прокручивать в голове будущую процессуальную тактику. Надо ведь и начальству угодить, и адвокатам шансов не оставить. Следователь при этом решил не перегружать дело домыслами и сомнительными теориями. Обвинение должно быть простым, понятным и очевидным. Отпив треть стакана, Прохоров опять достал коньяк из тумбочки и долил его в чай до полноты. Сан Саныч отобрал бутылку у Прохорова и спрятал её под замок в несгораемом шкафу. Рабочий день вошёл в активную фазу.
— А чё мудрить-то?! — вдруг несдержанно вставил Сан Саныч. — Давай схему упростим до версии, предложенной сверху…
— Это как?
— А так… Я всю информацию подытожил. Если сведения из диссертации Вольдаровского не подвергать сомнению, опереться на них и к делу подшить, то получается, что кроме музыкантов у нас других подозреваемых-то и нет.
Следователь задумался.
— Но это же будет неполное расследование… — возразил он. — Надо все версии отработать.
— На данном этапе нам полное расследование не нужно, — пояснил Потёмкин. — Сейчас необходим хоть какой-то предварительный результат и достаточные меры пресечения. Надо лавку этих колдунов прикрыть, запретить их долбаные концерты, поток смертей прекратить, а потом уж можно и разобраться во всех деталях.
— В принципе, согласен, — успокоился Кирилл Олегович и задумался снова.
— По какой статье будем возбуждаться? — задал опер вопрос следователю.
— А чё тут думать-то! — заявил Прохоров. — При таких раскладах всё очевидно. По двум московским эпизодам всё понятно, предъявляем формальное обвинение по статьям «доведение до самоубийства» и «причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего». Доведение до самоубийства тут, конечно, не прокатывает, но для затравки сойдёт. Форма вины тоже понятна — для начала вменим им «косвенный умысел». Колдуны вроде как не были уверены на сто процентов в наступлении смертельного исхода, но вполне допускали негативные последствия и относились к ним равнодушно. По остальным эпизодам поступаем проще. Допросим всю компанию, выясним все детали региональных происшествий, протоколы приобщим к делу, материалы диссертации Вольдаровского изымем и тоже присовокупим. Если обвинение потребуется укрепить, тогда поедем по регионам. Но это уже потом. Нам сейчас главное от начальства по мозгам не получить. Обвинение по московским эпизодам предъявим, потом меры пресечения определим, и, самое главное, надо их адские машинки, что в клубе том хранятся, приобщить к делу (как вещдоки) и опечатать здание вместе со всем содержимым на хрен… При таких раскладах ни один концерт больше не состоится.
— Кого конкретно ты будешь привлекать? — решил уточнить Сан Саныч.
— Четверых музыкантов определю в качестве подозреваемых, остальных как свидетелей (на первом этапе). Далее, по ходу дела, может, и ещё кого-нибудь в ранг злодеев переведём, — заключил Прохоров. — А ты, Сан Саныч, выясни полный состав этой дьявольской команды, установи их личности, фамилии, имена, отчества, в общем, все точные данные. Узнай распределение обязанностей в группе и всё такое… И… Самое главное — место их нахождения выясни… Из материалов дела следует, что базируются они где-то в Подмосковье.
— Может, доставить их сюда? — предложил Сан Саныч.
— Пока не надо, — отмахнулся Кирилл Олегович. — Вызову, сами прибегут. Ладно, я за бумажную работу примусь, а ты давай действуй. Сегодня к вечеру надо руководству первые результаты доложить.
Сан Саныч пошёл действовать, а Прохоров сел за стол строчить постановление о возбуждении уголовного дела по результатам проверки многочисленных сообщений о совершённом преступлении, благо таких сигналов накопилось много. Гневные письма шли отовсюду. Они писались нервными и чрезмерно возбуждёнными гражданами и направлялись затем по следующим инстанциям: на имя генерального прокурора РФ, на имя прокурора г. Москвы, на имя районных и межрайонных прокуроров, на имя министра внутренних дел, а также на имя мэра Москвы, председателя Мосгордумы, председателя Государственной думы РФ, председателя Правительства РФ и даже на имя президента (не побоюсь этого слова) Российской Федерации. При иных обстоятельствах подобные сообщения приняли бы за бред городских сумасшедших, но в сложившейся ситуации вышестоящие органы отнеслись к сигналам очень серьёзно. Люди-то гибнут. Все письма оперативно обрабатывались в высоких кругах государственной власти и спускались нижестоящим чиновникам «на парашютах» для рассмотрения с пометками «важно», «срочно», «на особый контроль» и всё такое. Нижестоящие чиновники мгновенно спускали поступившие сигналы далее по цепочке. В итоге весь этот ворох макулатуры оказался у следователя Прохорова. Тот аккуратно подшил поступившие материалы и сформировал из них шесть полноценных томов будущего уголовного дела. Оно получило своё негласное кодово-жаргонное название и стало обозначаться как «Дело колдунов».
Сан Саныч тем временем тоже мудрить не стал. Он обзвонил «знающих» людей по своим каналам и выяснил, что группа МГК в полном составе базируется недалеко от подмосковного города Верея на территории бывшего детского оздоровительного лагеря «Варяг» (ныне база отдыха). Взяв с собой «для мебели» двух крепких оперов, Сан Саныч отправился немедля туда. Неотложный визит требовался для того, чтобы на месте (используя фактор внезапности) допросить всех фигурантов и к вечеру предоставить в распоряжение следствия всю необходимую на данном этапе информацию. До Базы оперативники добрались к полудню и застали всю команду в полном составе в Каминной зале за обедом. Точнее, за завтраком, ибо богемные участники МГК только недавно пробудились ото сна.
— К вам менты… — вкрадчиво произнесла Шура, просунув голову в слегка приоткрытую дверь Каминной залы.
— Какие менты? Где? — заволновался Истомин.
— Обыкновенные менты, опера с красными ксивами, — пояснила Шура. — У двух наручники из-под курток вытарчивают, а у главного, вообще, кобура с пистолетом. Они сказали, что хотят задать вам пару вопросов.
— Кому это нам? — переспросил Типунов.
— Вам всем, — пояснила Шура.
— А что мы такого сделали-то? — возмутился Цыганов.
— Вот у них и спросите.
— А где они? — решил уточнить Истомин.
— Тут, в холле, — ответила Шура. — Ну что?.. Звать?
— Зови, — обречённо произнёс Истомин. — История и так неприятная, а тут ещё эти менты.
Шура исчезла за дверью и направилась к оперативникам с особым приглашением.
Через некоторое время в Каминную залу вошли трое мужчин с мрачными лицами. Сан Саныч по опыту работы в органах знал, что если дело предстоит сложное (с сомнительной или спорной доказательной базой), то нахрапом наваливаться на свидетелей и подозреваемых не надо. Не нужно давить на психику, не стоит угрожать помещением в СИЗО и очень вредно пугать длительными сроками тюремного заключения. Клиент при таком обращении может замкнуться в себе, и поток важной информации прекратится. Этого допускать никак нельзя, ибо для следствия сведения о фигурантах дела и обстоятельствах преступления крайне важны. И не просто важны, а очень важны, независимо от предварительных оценок, а также факторов достоверности, допустимости и относимости. Кроме того, молчание фигуранта лишает следствие возможности поймать его на собственной лжи. В делах с сомнительной доказательной базой подозреваемый должен быть спокоен, развязан и разговорчив. При таких обстоятельствах злодей выдаёт очень много сведений. Он излагает факты, даёт подробные объяснения, выдвигает версии, и делает это вновь и вновь, пока факты, объяснения и версии не станут противоречить друг другу. Следователь в данном случае недоумевает: «Почему так много несостыковок?», а фигурант, в свою очередь, пытается опять увязать всё в единую цепь, отчего ещё больше запутывает сам себя. Все показания теперь можно обернуть против злодея. В этот самый момент следователь ловит подозреваемого на лжи и получает чистосердечное признание. Зачастую фигурант соглашается на явку с повинной, потому как иного выхода у него теперь нет. Преступник пал жертвой собственной лжи и короткой памяти. По данной причине опытные уголовники предпочитают молчать.
Дело, ради которого Сан Саныч приехал на Базу, безусловно, относилось к сложным делам с очень сомнительной доказательной базой. По данной причине опер Потёмкин решил, что фигурантов необходимо успокоить, расслабить и разговорить. Сан Саныч понимал, что для достижения названной цели нужно усыпить бдительность подозреваемых, дать понять, что в данном деле они выступают лишь свидетелями, и внушить всем чувство полной процессуальной безопасности. Желательно также позиционировать себя как друга, помощника и союзника. Сан Саныч решил, что надо играть роль доброго, честного и отзывчивого оперативника. В конце концов, можно наврать с три короба и получить обманным путём нужные сведения, документы и доказательства. Потом весь материал передаётся следователю, а следователь, в свою очередь, возбуждает уголовное дело и предъявляет обвинение. В итоге свидетель (вопреки обещаниям оперативника) плавно превращается в обвиняемого. Сан Саныч не сомневался, что его репутация и честь офицера не пострадают, потому что выносить постановление о привлечении музыкантов в качестве обвиняемых будет не он (честный опер Потёмкин), а Прохоров — злой, коварный и беспринципный следователь.
Сан Саныч и два его проинструктированных помощника, появившись в Каминной зале, мгновенно сменили угрюмые выражения лиц на очень убедительные маски доброжелательности и заботы. Потёмкин представился сам и представил своих спутников. Участники МГК и прочие присутствующие лица также представились. Сан Саныч уточнил место и роль каждого в коллективе и получил исчерпывающую информацию о том, кто есть кто. Затем начался замаскированный допрос.
— Издалека заходить не буду, — промолвил оперативник и начал бестактно врать: — Скажу прямо, что по фактам концертных смертей возбуждено уголовное дело. Мы внимательно изучили версии, изложенные в прессе, опросили некоторых ваших фанатов, обобщили информацию и пришли к однозначному выводу — никакой мистики во всех этих эпизодах нет. Следствие отрабатывает единственную версию — это работа серийного убийцы, который входит в число поклонников группы и всякий раз убивает кого-то из зрителей.
— Постойте, — возразил Типунов. — Как же этот маньяк убивает? Ведь смерть каждый раз наступает от разных и естественных причин.
— Способ убийства — это вопрос технический, следствие на него обязательно ответит, — возразил опер и подумал: «Вот, Типунов уже попался на крючок. Они сейчас начнут меня переубеждать и выдвинут свою мистическую версию. Я, естественно, не поверю и буду спорить. В процессе спора они завалят меня всей имеющейся информацией. Моё дело только сомневаться и слушать, слушать и запоминать».
— Постойте, — возразила Франка. — На концерте в Осташкове из постоянных поклонников присутствовали только трое… Но я их не помню на концерте в Костроме. Так что наличие убийцы в среде фанатов исключено. Если бы таковой существовал, то он непременно посещал бы все наши шоу, без исключения.
— Логично, — согласился Сан Саныч.
И двое его спутников-оперов уверенно закивали головами.
— Однако, — продолжал Потёмкин, и двое его спутников опять закивали головами, — убийца может действовать не в одиночку. Их может быть двое или, вообще, целая группа. На одном концерте убивает один злодей, на следующем концерте смертельную миссию выполняет другой. И так далее… Вы элементарно можете не знать их в лицо. Так что следствию очень понадобится ваша помощь. Мне нужен полный список ваших постоянных фанатов, а также списки людей, пришедших на последние два концерта. Вы же регистрировали всех участников?
— Да, регистрировали, — согласилась Франка. — И не просто регистрировали, мы с каждым участником кучу документов подписали.
— А на документы эти можно взглянуть? — поинтересовался Сан Саныч.
— Конечно можно, — утвердила Франка, — они все тут.
— А как насчёт списка постоянных фанатов? — вкрадчиво произнёс Потёмкин. — Не хочу вас пугать, но…
Опер сделал паузу.
— По данным следствия, убийца… или группа убийц (уж не знаю) нанесёт следующий удар не по зрителям… Они хотят смоделировать случай, описанный в диссертации Вольдаровского, при котором никто из слушателей-соплеменников не погибает, а погибает верховный жрец. Произойти это должно на следующем вашем концерте. Так что следующая жертва — ваш художественный руководитель.
Сан Саныч уставился на Типунова.
— Следующая жертва ты, сынок, — заключил опер.
Макс испуганно вздрогнул, а Потёмкин оглядел всех присутствующих и продолжил:
— Руководство поручило мне разобраться во всём до того момента, когда вы снова выйдете на сцену. Мне приказано защитить Типунова. Когда у вас следующий концерт намечен?
— В середине декабря, — пояснила Марина.
— Время ещё есть, — задумчиво произнёс опер. — Однако дел предстоит много. Мне надо отработать ваших постоянных фанатов и их связи, а также необходимо допросить всех, кто посещал два последних концерта. Уверен, что при внимательном расследовании можно будет выделить злодеев, действующих в паре или в группе. Я могу рассчитывать на вашу помощь?
— Естественно, — выразительно произнёс Типунов. — Тем более что это в наших интересах. Что вам конкретно нужно?
— Кроме списков постоянных поклонников и полного перечня лиц, побывавших на двух последних концертах, мне также понадобится информация о каждом из присутствовавших. Если вы, конечно, такой информацией обладаете… Потом, мне нужна подробная схема расположения зрителей и музыкантов на концертах… Может, вы вспомните какие-нибудь странности, закономерности или привычки кого-либо из фанатов при участии в ваших шоу.
— Вся информация по спискам у тебя, — сказал Типунов, направляя взгляд в сторону Франки.
— Да, у меня, — согласилась Франка. — Все документы по последним двум концертам могу передать хоть сейчас. По поводу перечня постоянных фанатов и их связей — сложнее. Но я кое-что придумаю. Во всяком случае, список постоянных «в доску» фанатов можно взять из моего телефона. Это те, кто нам постоянно звонит и интересуется нашей жизнью. По остальным подумаем. Может, вспомним что-нибудь. По поводу расстановки музыкантов и зрителей на концертах лучше спросить у самих музыкантов.
Франка посмотрела на Типунова, Данилова, Братцева и Цыганова.
— Им виднее, — пояснила девушка.
— Вот и замечательно, — подытожил Сан Саныч. — Давайте приступим к работе. Вы, Анна, и вы, Марина, подготовите мне все документы по списку и всю информацию, какая на сегодняшний день вам известна. Сведения прошу подготовить в письменном виде. Я оформлю протоколы добровольной выдачи, соберу все контактные данные вашего коллектива и вернусь к следователю. Надо сегодня все материалы к делу приобщить. А пока вы документы собирать будете, я опрошу остальных. Полагаю, что вы исполните свой гражданский долг и выступите в качестве беспристрастных свидетелей по уголовному делу. Не пугайтесь, это не обременительно… Вам придётся пережить несколько официальных допросов и принять участие в судебном заседании. Уверен, что говорить вы будете только правду, так что уголовная ответственность за ложь вам не грозит.
Франка с Мариной пошли комплектовать документацию, а Сан Саныч тем временем опросил оставшихся. Вопросы задавались однообразные и стандартные: Ф. И. О.? Возраст? Место жительства? Место рождения? Образование? Семейное положение? Род занятий? Роль в деятельности музыкального коллектива? Ваши мнения по поводу череды преступлений? Что можете пояснить? Может, подозреваете кого-нибудь? И так далее…
Через три часа Потёмкин знал о деятельности группы почти всё. Опер получил исчерпывающие сведения и выяснил подробности проведённого участниками группы расследования в регионах. Все объяснения он тщательно запротоколировал. Сан Саныч также ознакомился с результатами экспериментов, которые проводили истоминские специалисты. Экземпляр итогового экспертного заключения был изъят для приобщения к уголовному делу. Наряду с вышеперечисленным в протокол добровольной выдачи попала также неоконченная диссертация Вольдаровского и вся финансовая, договорная, бухгалтерская и иная документация группы. Подробности случаев, приключившихся с Сандро Сандро, Шустовым и Лягиным, также попали в материалы объяснений по делу.
В итоге оперативная группа покинула Базу с огромным багажом новой и очень важной информации, которую ещё предстояло внимательно изучить и осмыслить. И всё это благодаря лёгкой лжи, которую допустил Сан Саныч. Допрашиваемые не сомневались, что сотрудничают со следствием в своих интересах. Более того, все полагали, что находятся теперь под защитой правоохранительных органов. Неопытные фигуранты и представить себе не могли, что своими собственными руками передали следствию всё необходимое для составления обоснованного обвинительного заключения в отношении них самих.
Сан Саныч вернулся в Москву к семи часам вечера с важными документами, информацией и уликами. Прохоров очень обрадовался, так как к 20:00 его вызвали к начальству, которое ожидало доклада о предварительных результатах расследования и дальнейших планах. Перечень неотложных следственных действий также требовалось разработать, озвучить и согласовать с руководством. С пустыми руками идти не хотелось.
Прохоров выслушал подробный рассказ Потёмкина, а также его соображения по поводу степени виновности каждого из фигурантов.
— Я примерно так и планировал, — согласился следователь. — За небольшим исключением в отношении Сазонова и Истомина. Сазонова я собирался привлечь как соучастника, однако, судя по твоим сведениям, он только на свидетеля и тянет. А в отношении Истомина процессуальный статус надо пересмотреть. Он ранее виделся мне как свидетель, максимум соучастник, но теперь он главный подозреваемый. Очень напоминает организатора преступной группы. Но в этом потом разберёмся. Итак, давай подытожим состав преступления, начальство формализм любит. Надо изложить всё в точности с требованиями закона и терминологией процессуальной науки.
Потёмкин с Прохоровым ещё раз прокрутили свои соображения. Получилась следующая картина.
«Объект преступления» — охраняемых законом интерес, в данном случае жизнь и здоровье людей.
«Субъект преступления» — вменяемое физическое лицо, достигшее возраста уголовной ответственности. В данном случае субъектов преступления оказалось несколько. Основная группа: это четверо музыкантов (Андрей Владимирович Цыганов по кличке Цыган, Роман Олегович Данилов по кличке Нил, Тит Вольфович Братцев по кличке Рать, Максим Витальевич Типунов по кличке Типун) и продюсер группы Константин Константинович Истомин. Организатором преступления первоначально определили Истомина, хотя Типунов, как художественный руководитель, также на эту роль подходил. Решили, что с личностью организатора можно будет определиться позже. В качестве соучастников проходило двое фигурантов: Францева Анна Сергеевна (администратор группы) и Шульга Марина Евгеньевна (завхоз группы). Как говорилось выше, Сазонов Ярослав Сергеевич поначалу тоже попадал в число подозреваемых, но потом следователь передумал. Сазонов являлся внештатным корреспондентом газеты «РосИнформБюро» (приличное агентство) и выполнял служебное задание редакции. Он всего лишь освещал деятельность группы и являлся, по сути, обычным фиксатором происходящих событий. Таким образом, процессуальный статус Сазонова обозначился как свидетель. Аналогичные процессуальные статусы приобрели Едас Аркадий Петрович, Саввин Лаврентий Андреевич, Москитова Ирина Алексеевна, Совченко Олег Сергеевич и Балаганова Вера Аркадьевна, а также все рабочие, что трудились в клубе, и работники офиса.
«Субъективную сторону» преступления, а именно, психологическое отношение подозреваемых к преступлению и форму вины, определили как убийства, совершённые с косвенным умыслом в целях повышения популярности группы МГК. Тут также замаячила корыстная цель — увеличение денежной выручки от продажи билетов.
«Объективная сторона» преступления, а именно, само по себе виновное, противоправное, общественно-опасное деяние, оказалась самым слабым местом обвинения. Без «объективной стороны» состав преступления не соберёшь. Но начальство требовало немедленных результатов. По данной причине «объективную сторону» несколько натянули и определили её следующим образом: «Осуществление специфического ритмического звукового воздействия на публику, влекущее смерть случайного потерпевшего или тягу к самоубийству». При этом подозреваемые заведомо не знали, кто конкретно из публики пострадает, но допускали наступление негативных последствий и относились к данным последствиям равнодушно. Отсюда и форма вины в виде косвенного умысла. Следователь и опер остались результатом довольны.
— Если в процессе расследования выяснится, что подозреваемые всё-таки желали наступления негативных последствий, — подытожил Прохоров, обращаясь к Сан Санычу, — то форма вины может быть истолкована как «прямой умысел».
— Но ты же понимаешь, что при таком раскладе им «вышак» ломится? — заметил Потёмкин.
— А что ты хотел? — вставил Прохоров. — Дело-то громкое… Мы сюда ещё труп этого… Сандро Сандро как-нибудь прикрепим. Сдаётся мне, что этот Сандро тоже неспроста в ящик сыграл.
— Я думаю, что трагедия, случившаяся с Лягиным и Шустовым, также должна быть в рамках этого уголовного дела расследована, — предположил Сан Саныч. — Уверен, что взаимосвязь с деятельностью колдунов тут тоже существует.
— Согласен, — промолвил Кирилл Олегович. — Ладно, «состав преступления» налицо, надо основных подозреваемых закрывать.
— Закрывать?! — удивлённо переспросил Потёмкин. — Ты полагаешь, их надо брать под стражу?
— Конечно, — спокойно ответил Прохоров. — Общественность необходимо успокоить. Согласую с начальством меру пресечения, и будем ходатайствовать в суд.
— А если судья откажет? — переспросил Сан Саныч. — Я думаю, что шансов тут поровну, обвинение-то пока очень натянутое. Не опозоримся?..
— Может, и опозоримся, — согласился Прохоров. — Я тоже думаю, что суд, скорее всего, оставит их на свободе. Шансы велики. Но тогда к нам никаких претензий быть не должно. Пусть судья и объясняется перед народом.
— Может, не всех в СИЗО? — предложил Потёмкин.
— Да, наверное, ты прав, — согласился Прохоров. — Чтобы уж совсем не опозориться, можно в отношении Францевой и Шульги ограничиться залогом или подпиской о невыезде. Судя по собранным данным, степень их соучастия крайне мала, и вина пока что не совсем очевидна. Суд будет точно на их стороне.
— А Истомин пока всего лишь продюсер, — вставил Сан Саныч.
— Да, на роль организатора преступной группы он на данном этапе не тянет, — согласился следователь. — Надо требовать залога.
Подытожив результаты предварительного расследования, Прохоров определил перечень первичных процессуальных мер и неотложных следственных действий. Все соображения он изложил в короткой, но ёмкой служебной записке. Прихватив её, Кирилл Олегович пошёл к руководству на доклад. Руководство внимательно выслушало план предложенных мероприятий и безоговорочно его согласовало. На служебке теперь имелась виза: «Одобрено, приказываю незамедлительно приступить к выполнению».
Прохоров в тот же вечер продолжил работу. В результате на свет (в окончательной форме) родилось постановление о возбуждении уголовного дела по факту обнаружения признаков преступления, квалифицированного как «убийство двух или более лиц, совершённое организованной группой, с косвенным умыслом и в корыстных целях». Потом следователь вынес ещё ряд постановлений, в соответствии с которыми все вышеперечисленные фигуранты получили соответствующий процессуальный статус. Разобравшись с правовым положением участников уголовного процесса, Кирилл Олегович занялся оформлением мер процессуального принуждения.
Как всем известно, правоохранительные органы (в пределах предоставленных им полномочий) вправе избрать подозреваемому одну из мер пресечения, предусмотренных уголовно-процессуальным кодексом. Условий отхватить ту или иную меру несколько. Во-первых, мера пресечения становится возможной при наличии достаточных оснований полагать, что подозреваемый скроется от следствия или суда. Во-вторых, мера пресечения крайне вероятна, если будет доказано, что злодей имеет намерение продолжить преступную деятельность. В-третьих, меры пресечения не избежать, если суд установит, что фигурант станет угрожать свидетелям, а также иным участникам уголовного судопроизводства. В-четвёртых, мера пресечения будет обязательно назначена, если подследственный захочет уничтожить доказательства либо иным путём пожелает воспрепятствовать производству по уголовному делу.
Открыв уголовно-процессуальный кодекс, каждый сможет увидеть список предлагаемых государством мер процессуального принуждения. Ради объективности этот перечень необходимо изложить и коротко прокомментировать применительно к сложившейся ситуации следующим образом.
В качестве первой меры пресечения закон предусматривает «подписку о невыезде и надлежащем поведении». Всем очевидно, что это не страшно и не обременительно, если, конечно, подозреваемый не является дальнобойщиком или великим путешественником.
Вторая мера пресечения обозначена как «личное поручительство». Непонятная и совершенно беззубая мера, потому что она никого ни к чему не обязывает.
Третью и четвёртую меру пресечения «наблюдение командования воинской части» и, соответственно, «присмотр за несовершеннолетним обвиняемым» комментировать не стоит, потому что это не наш случай.
Пятая мера пресечения «залог». Залог напрягает, ибо надо где-то раздобыть денег.
Шестая мера пресечения «домашний арест». Данная мера не критична, но очень неприятна, так как нельзя покинуть свой дом. Запрет распространяется даже на короткий марш-бросок за пивом в соседний магазин. Подозреваемый, находящийся под домашним арестом, обречён на долгие дни раздумья. Если некому принести выпивки, то эти дни он проведёт на трезвую голову. Для некоторых людей это очень сложно, но весьма полезно.
И, наконец, гвоздь процессуальной мысли — звезда всех мер пресечения, обозначенная в процессуальном законе как «заключение под стражу». Комментарий излишен. В этом месте у подследственных, как правило, резко портится настроение, и они бегут к адвокатам.
Собственно говоря, «заключение под стражу» — это единственная мера пресечения, которая может всерьёз огорчить злодея. Всё остальное ерунда. Даже «залог» и «домашний арест» не могут так подпортить жизнь. Объяснения тут два. Первое: заключение под стражу предполагает пребывание в СИЗО в крайне некомфортных условиях. И условия эти далеки от походных, гостиничных и общежитских. И второе: если такая мера избрана, то можно на 99 % быть уверенным, что вина подследственного ни у кого из правоохранителей, включая судью, сомнений не вызывает. Светит такому фигуранту в недалёком будущем совершенно реальный срок. «Заключение под стражу» это такой своеобразный посыл в адрес злодея, мол, «надо думать не об оправдательном приговоре, а о том, чтобы уменьшить срок будущей отсидки». Выход тут один: примерное поведение, полное и безоговорочное признание вины, сотрудничество со следствием, деятельное раскаяние, примирение с потерпевшим и полная сдача всех подельников. Рекомендуется также согласиться на слушание дела в упрощённом порядке (без исследования доказательств).
Единственное, что чуть-чуть успокаивает — избрание меры пресечения в виде взятия под стражу не относится к компетенции следователя. Тут произвол следователя совершенно невозможен. Решение о взятии под стражу относится к компетенции суда. По данной причине произвол следственных органов (как полагают некоторые люди) полностью заменён произволом суда.
Кирилл Прохоров составил в отношении четырёх музыкантов ходатайство «Об избрании меры пресечения в виде взятия под стражу», но очень сомневался, что оно будет удовлетворено. Причина простая — в голове никак не укладывалось, что концерты могут быть смертельно опасны и при помощи музыки можно кого-то убить. Однако начальство план следственных мероприятий согласовало, и бедный Прохоров (утерев воображаемую скупую мужскую слезу) принялся действовать дальше, полагая, что если взять под стражу музыкантов, то концерты точно прекратятся. При этом общество вздохнёт спокойно, узнав, что злодеи уже за решёткой. Кирилл Олегович также арестовал (в качестве вещдоков) все инструменты и ритм-машины группы и постановил, что храниться они должны по месту нахождения, то есть в клубе, двери которого незамедлительно заперли на дополнительный замок и опечатали.
В адрес Францевой и Шульги были вынесены постановления «Об избрании меры пресечения в виде подписки о невыезде». В отношении Истомина следователь сочинил ходатайство в суд «О применении залога».
Надо сказать, что в деле вынесения таких постановлений и ходатайств Кирилл Прохоров имел значительный опыт (руку набил) и творил названные процессуальные акты с лёгкостью. Работал методом копировать-вставить, благо следственные органы надлежащим образом компьютеризированы.
Теперь всё было готово. Осталось только направить ходатайства в суд и обеспечить явку подозреваемых. Сначала на допрос (для предъявления обвинения), потом к судье.
Потёмкин наблюдал за работой следователя, потягивая из чашки чистейший (без малейших примесей коньяка) сладкий чай с лимоном, и предвкушал особенности предстоящего задержания всей шайки. Отсутствие в чае спиртных напитков объяснялось тем, что опер Сан Саныч рассчитывал уже сегодня отправиться на задержание и произвести эффектный ночной арест. Потеря (в глазах злодеев) офицерской чести теперь не волновала. Потёмкин убедил себя, что обман фигурантов мотивировался процессуальной необходимостью. Сан Саныч очень любил внезапные эффектные аресты, особенно когда такие акции осуществлялись в отношении абсолютно неподготовленных к уголовно-процессуальной схватке людей. Застигнутые врасплох, они не окажут сопротивления, не пустятся в бега, не будут отрицать свою причастность, не станут путать следствие, не примутся уничтожать доказательства, не попытаются подкупить или запугать свидетелей и т. п. Такие люди, напротив, будут испуганно и покорно исполнять все приказы старшего оперативной группы. Собирая свой нехитрый скарб, они станут обречённо интересоваться своей судьбой и задавать вопросы из серии: «Что с нами теперь будет?» А Сан Саныч с высоты пьедестала карающего правосудия станет их успокаивать, убеждая, что судья обязательно учтёт все положительные аспекты и назначит наказание с минимальным сроком отсидки… «Лет девять, не больше… Ну, может, десять… — скажет Сан Саныч и затем продолжит: — Но это вряд ли. Вы же не станете отпираться? Вы же будете сотрудничать со следствием! Вот!.. Суд всё это учтёт и даст каждому из вас лет семь-восемь… А там, на зоне, учитывая ваше примерное поведение, можно подать ходатайство об условно-досрочном освобождении и выйти на свободу через какие-то вшивые пять-шесть лет». Сан Саныч знал, что люди, впервые оказавшиеся под прессом следственных действий, психологически не готовы даже к одному году лишения свободы. В данном случае перспектива отсидеть «вшивые пять-шесть лет» (и это при лучшем раскладе) обязательно выбьет любую почву из-под ног злодеев, лишив их воли и разума. Подследственные в таком состоянии обязательно признают вину, будут подписывать, не глядя, любые протоколы, давать необходимые показания и делать всё, чтобы проложить себе надёжную, ровную и прямую столбовую дорогу в Сибирь. Степень их вины в подобных случаях — вопрос второстепенный и неинтересный. Судебное разбирательство будет скучным и незатейливым. Ведь вина подследственными признана, доказательства собраны, обвинительное заключение составлено. Все условия для вынесения сурового приговора имеются. По мнению некоторого количества людей, лишь редкое внимание редкого судьи способно в таких случаях изменить ситуацию. Считается, что потенциальным сидельцам (в данном случае) несказанно подфартило. Повезло, если судья решил руководствоваться презумпцией невиновности, а также принципами допустимости, относимости и достаточности доказательств. Посчастливилось, если судья при рассмотрении дела стал пользоваться логикой и здравым смыслом, несмотря на факт «чистосердечного признания» и кажущуюся очевидность вины подсудимых. Многие уверены, что это очень нечасто происходит в наши дни. Но если такой случай произошёл, то он обязательно приведёт к настоящему и интереснейшему состязательному процессу.
— Ну что, я поехал? — задал Сан Саныч вопрос следователю.
— Куда?
— В Верею, колдунов арестовывать…
— На хрена?
— Как на хрена? А если они в бега уйдут?
— Не гони… Ты сам знаешь, что никуда они не убегут. Позвони по телефону Истомину. Там в деле его номер имеется. Через Истомина вызови всех на допрос. Путь явятся сюда послезавтра… К трём часам дня. И иди уже домой…
— Подожди, они же смогут подготовиться к допросам, — возразил Сан Саныч. — Адвокатов хороших наймут.
— Вот и хорошо, — согласился следователь. — Дело громкое будет. Без адвокатов (по-любому) этот процесс никак не обойдётся. Пусть всё будет по-честному с самого начала. Не хочу я на себя ответственность брать. Тем более что при самых худых раскладах им действительно «вышак» ломится.
Сан Саныч понял, что эффектный ночной арест накрылся медным тазом. Никаких поездок и следственных действий сегодня уже не будет. Опер отвинтил пробку с коньячной бутылки, влил сто грамм коньяка в остатки чая и в темпе выпил.
— Вот так-то лучше, — проговорил следователь. — Махни ещё грамм сто и иди домой. Не нравится мне это дело. Чем больше вникаю, тем больше оно мне не по душе.
— Нечистой силы опасаешься? — ехидно предположил Сан Саныч.
— Есть немного, — абсолютно серьёзно признался Прохоров.
Услышав прямой ответ следователя, Потёмкин оторопел. Он никак не ожидал, что сам Прохоров хоть на чуть-чуть поверит во всю эту чертовщину. Осознав полученную информацию, опер вдруг поймал себя на мысли, что и сам с удовольствием бы соскочил с этого дела. Мало ли что может случиться. А вдруг колдовство этих дьявольских музыкантов может подействовать на членов следственной группы?
— Ты хочешь сказать, что мы с тобой теперь тоже ко всей этой дряни причастны? — переспросил Сан Саныч. — И нам это может навредить?
— Хрен его знает, — уклончиво ответил Прохоров. — Бред всё это, конечно. Но лёгкий холодок меня начал пробирать. Тут не всё так просто. Какая-то необъяснимая чертовщина в этом деле присутствует. Побарабанят эти гады где-нибудь на каком-нибудь чердаке и выпустят на волю очередную незримую адскую тварь. А потом меня найдут мёртвым, скончавшимся от сердечного приступа, а тебя невзначай какой-нибудь КамАЗ переедет.
— Сплюнь…
— Вот и я про то…
— Да, ты прав, — согласился, наконец, Сан Саныч. — В этом деле надо честно и непредвзято всё оформить. Не будем злить носителей зла.
Надо сказать, что, после признания Прохорова, оперская спесь Сан Саныча несколько поубавилась. Полистав дело, он отыскал номер мобильного телефона Истомина, позвонил, представился и очень вежливо пригласил всех фигурантов на допрос. При этом Потёмкин не утаил, что в отношении членов группы возбуждено уголовное дело. Он также огласил перечень лиц, подозреваемых в совершении преступления, и озвучил суть инкриминируемых им деяний. Сан Саныч посоветовал всё хорошо взвесить и обдумать, а также настоятельно порекомендовал воспользоваться услугами хороших адвокатов. Закончив разговор, опер последовал совету Прохорова и махнул некоторое количество коньяка, согласно предложенной дозе. Потом доза была удвоена. Что-то в этом деле начинало расстраивать.
Надо сказать, что Истомин тоже очень огорчился. Весть о том, что участники группы и он сам подозреваются в организации серии убийств, буквально сбивала с ног. Константин Константинович решил собрать всех в Каминной зале, чтобы сообщить эту печальную весть.
— Ну вот, доигрались! — начал объявлять Истомин неприятную новость, когда все собрались. — Нашими концертами заинтересовались компетентные органы.
— Кто-о-о? — переспросил Типунов.
— Менты, вот кто, — уточнил Истомин. — Вы знаете, в чём нас обвиняют?
Присутствующие заинтересованно молчали, глядя на Константина Константиновича испуганными глазами.
— Убийство двух или более лиц, совершённое организованной группой в корыстных целях! — процитировал Истомин недавно услышанную по телефону фразу.
— И чё-ё-ё? — туповато и как-то по-жлобски оттянул Типунов.
— А ни-чё-ё-ё… — парировал Истомин и промолвил ещё одну юридическую фразу, также услышанную недавно по телефону от опера Сан Саныча: — Это деяние предусматривает наказание вплоть до высшей меры.
— Расстрел, что ли? — испуганно предположил Сазонов и начал представлять себе план предстоящих бегов от правосудия.
Ярославу почему-то показалось, что дальнейшая его жизнь пройдёт где-то в дремучих лесах и будет романтически наполнена прелестями натурального хозяйства, охоты, рыбалки и собирательства. Сазонов увидел в своём воспалённом воображении тщательно замаскированную партизанскую землянку где-то среди белорусских болот. Пристанище, которое в скором будущем станет для него постоянным местом жительства. Хотя почему землянка будет обустроена именно среди белорусских болот, Ярс объяснить себе не смог. Очевидно, сработал стереотип военно-патриотического воспитания.
— Ну какой-такой расстрел? — промолвил Саввин. — У нас давно действует мораторий на смертную казнь. Высшая мера в нашей стране — это не расстрел, а пожизненное заключение.
— Ну ты успокоил! — вставил Едас.
Сазонов, услышав про пожизненный срок, решил, что нелегальная землянка среди белорусских болот, пожалуй, не самое плохое место на Земле.
— И что нам теперь делать? — спросила Марина.
— Послезавтра следователь всех нас ждёт, чтобы допросить и ознакомить с постановлением о возбуждении уголовного дела, — пояснил Истомин. — Потом нас поведут в суд.
— Как, уже? — возмутился Саввин. — А как же следствие, защитники, адвокаты?.. Не может быть, чтобы в этот же день нас осудили.
— Ну, во-первых, в суде горько станет не всем, — пояснил Истомин. — Там будет решаться вопрос о мерах пресечения в отношении меня, Типунова, Братцева, Цыганова и Данилова. Мы пятеро — главные подозреваемые. Опер сказал, что мне грозит залог, а четырём музыкантам СИЗО. Франку и Марину подозревают в соучастии. Им следователь уже избрал меру пресечения в виде подписки о невыезде. Послезавтра вас с этими постановлениями ознакомят. Остальных допросят как свидетелей. Если музыкантов арестуют, то до конца следствия они останутся по стражей. Потом суд и приговор… Вот такой расклад.
На лицах у каждого застыла маска ужаса. Расклад оказался крайне неприятным.
— Но мы же ни в чём не виноваты, — возмутилась Марина. — Какие ещё убийства? Мы никого не убивали.
— Следователю это и расскажешь, — съязвил Типунов. — Им бы только людей в тюрягу засадить.
— Ладно, — вклинился Истомин. — Некоторое время у нас есть, можно всё обдумать.
— Выпить хочу, — вставил Данилов и направился к бару. — Такие вопросы на сухую обдумывать не резон.
— Только уговор… не напиваться, — заявила Франка. — Если мы сегодня напьёмся, то никаких путных мыслей не выродим.
Коллектив согласился и принял умеренную дозу.
После того, как все чуть успокоились, Истомин продолжил общее собрание, огласив повестку дня (точнее, вечера). В качестве таковой прозвучал вопрос:
— И какие у нас есть варианты?
— Никаких, — оборвал Саввин.
— Поясни…
— А что тут пояснять! — продолжил Саввин. — Теоретически варианта два. Первый вариант явиться к следователю, потом в суд, потом в тюрьму. Второй вариант — пуститься в бега. Оба варианта слабы, ибо первый вариант приведёт в тюрьму через пару дней, а второй вариант приведёт в тюрьму через пару недель. За это время (я думаю) ребят найдут и обезвредят. Оба варианта плохи ещё и потому, что они полностью блокируют возможность продолжать концертную деятельность, а прекращение выступлений рано или поздно (но неминуемо) приведёт нас всех к смерти. Вот такие расклады.
— Согласен, — вставил Едас.
— Подождите! — возразил Сазонов. — Суд же может отклонить арест. Нам надо защищаться. Неужели нет ни одного адвоката, который смог бы переубедить судью?
— Шансов мало, — грустно заметил Истомин. — Уж очень тяжёлую статью на нас повесить хотят.
— Давайте сначала проконсультируемся с юристами, а потом паниковать будем, — предложила Франка. — Константин Константинович, неужели у вас нет связей с какими-нибудь известными и именитыми адвокатами?
— Нет, — отрезал Истомин. — С известными и именитыми адвокатами я не работаю ввиду их полной беспомощности. Поначалу обращался, потом понял, что бесполезно… И очень дорого. Поэтому стараюсь просить юридической помощи не у известных и знаменитых, а у толковых адвокатов.
— Ну а толковые-то адвокаты у вас на примете есть? — взмолилась Франка.
— Есть… — ответил Истомин. — Даже два. Я сейчас им наберу. Хотя, я думаю, в данной ситуации и они будут бессильны. Слишком много теоретизируют. У них тактика защиты с креном в формальную плоскость. Ищут процессуальные ошибки следствия и делают на них упор. Такая тактика хороша в обычных делах, а у нас дело особое. Тут нужна убойная фактура и чёткая доказательная база нашей невиновности. Боюсь, что это моим адвокатам станет не под силу. Хотя ладно, других всё равно нет. Буду звонить им.
Константин Константинович потянулся к мобильному телефону, лежащему рядом на столике. Однако рука до трубки дотянуться не успела, ибо сама трубка разразилась звонком телефонного вызова. Истомин взглянул на определившийся номер и удивился…
— А вот и они, — констатировал он. — Сами звонят.
Истомин ответил на вызов:
— Слушаю.
— …
— Где на подходе?
— …
— Уже в Верее!?
— …
— А откуда вы узнали о том, что нас скоро арестуют?..
— …
— Как?.. По новостям?!
— …
— Хорошо, жду.
Истомин повесил трубку.
— Они уже в Верее, точнее, уже на бетонке, — пояснил Константин Константинович. — Услышали о нашем несчастье по новостям. Узнали и рванули сюда, на Базу. Сейчас, через пять минут, будут здесь. Говорят, что дело громкое назревает. Пресс-служба МВД уже дала в вечерних выпусках первые интервью. Органы заверили, что меры принимаются, круг подозреваемых определён. В ближайшее время суд решит вопрос с избранием меры пресечения. Теперь мы точно вляпались. Хотели славы — вот вам слава!
Через непродолжительное время в Каминную залу ввалилось двое мужчин лет сорока пяти. Первый повыше, второй пониже. Одеты просто.
— Значит так, Истома, — с порога заявил один из них. — Если выберешь нас защитниками, денег с тебя ни копейки не возьмём… Понял?!
— Рекламу себе хочешь сделать, Седой? — промолвил Истомин.
— Хочу… И не скрываю, — ответил тот, которого Истомин обозначил как Седой. — Дело это очень громкое и очень сложное. Нас оно поднимет до высот, независимо от результата. Ты меня знаешь, я всегда начистоту говорю. Наш интерес тут огромен, оттого денег с тебя не возьмём, но качество гарантируем.
— Разрешите представить, — Истомин обратился к своим «подельникам», сидящим в Каминной зале. — Это наши адвокаты… Марк Седов и Даниил Перевалов. Оч-чень толковые ребята, своего не упустят.
— Если они в суде и на следствии будут такими же прыткими и нахрапистыми, то некоторые шансы у нас есть, — заметил Типунов.
— Спокойнёхонько! — воскликнул адвокат Перевалов, выставив вперёд ладонь. — Всем гарантируем минимальные сроки заключения.
— Так, а теперь рассказывайте всё по порядку, как на исповеди, — произнёс Седов, достав диктофон.
Дальнейшие два с половиной часа адвокаты вели опрос с пристрастием, уточняя все детали и нюансы дела. По окончании юристы вынесли вердикт: «Такого в практике юриспруденции ещё не случалось, а посему шанс на благоприятный исход имеется».
— Завтра мы попробуем обжаловать у прокурора постановление о возбуждении уголовного дела, — подытожил Перевалов. — Шансов мало, прокурор против руководства не пойдёт, но попытка нужна.
На следующий день адвокаты ознакомились с материалами дела и подготовили жалобу на постановление о возбуждении уголовного дела. Прокурор Кандрашов Михаил Михайлович рассмотрел её очень быстро и оперативно, практически не вникая в суть (ничего не поделаешь — опыт). Кандрашов нашёл, что постановление вынесено абсолютно законно и обоснованно, а потому жалоба удовлетворению не подлежит.
Потом он пригласил адвокатов на перекур и в приватной беседе пояснил, что там («наверху») предварительное решение по «делу колдунов» уже принято. Смертоносные концерты приказано незамедлительно прекратить, так что процессуальная дубина в сложившейся ситуации необходима. Уголовное дело никто закрывать не станет. Однако вопрос о виновности подозреваемых там, «наверху», считают открытым. Невинных жертв никому не нужно. И никакие стереотипы относительно предвзятости правоохранительной машины включать не надо. Политическая составляющая в деле отсутствует. Богатых и влиятельных людей, заинтересованных в обвинительном приговоре, также нет. Так что следствие во всём разберётся по-честному. И судьи будут слушать процесс по существу, без каких-либо (как некоторые думают) установок «сверху» и возможных подкупов «снизу». Если вины нет, отпустят, если вина имеет место — посадят. Причём двоих (Типунова и Истомина) посадят лет эдак на десять-двенадцать, а остальных… Как пойдёт.
— Повезло вам, пацаны, — промолвил прокурор, хлопнув Перевалова по плечу. — Очень громкий и очень честный состязательный процесс вам достался… Завидую!
Таким образом, уголовное дело устояло. Адвокаты телефонным звонком оповестили Истомина о необходимости завтрашней явки на допрос к следователю и затем в суд.
***
На следующий день вся команда свидетелей и подозреваемых покинула Базу и явилась к Прохорову. К моменту возбуждения уголовного дела Кирилл Олегович в кругу своих коллег получил прозвище Господин Инквизитор. Он провёл допросы и огласил подозреваемым ряд постановлений:
; постановление «О возбуждении уголовного дела»,
; постановление «Об избрании в отношении гр. Францевой и гр. Шульги меры пресечения в виде подписки о невыезде»,
; постановление «О возбуждении ходатайства об избрании в отношении гр. Истомина меры пресечения в виде залога»;
; постановление «О возбуждении ходатайства об избрании в отношении гр. Типунова, Цыганова, Братцева и Данилова меры пресечения в виде взятия под стражу».
Под конец допросов следователь пригласил подозреваемых в суд, вручив им (под роспись) судебные повестки.
Как известно, ходатайство «Об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу» подлежит рассмотрению судьёй единолично с обязательным участием подозреваемых, прокурора и защитника. Подозреваемые (в случае их уклонения от явки) доставляются в судебное заседание принудительно. В данном случае никто уклоняться не собирался. Вся команда направилась в суд своим ходом. Совершенно добровольно. В повестках значился зал судебных заседаний № 8.
По пути все участники группы МГК и сочувствующие им лица оказались под навязчивым вниманием СМИ. Истоминский кортеж передвигался по городу, сопровождаемый четырьмя специализированными журналистскими микроавтобусами. Автомобили были под завязку набиты съёмочным оборудованием и репортёрами, которые на ходу осуществляли съёмку и вели свои незатейливые репортажи. Плотные толпы назойливых журналюг встретили коллектив МГК также на подступах к зданию суда. Репортёры направляли на фигурантов объективы видеокамер, тыкали им в лица штанги с микрофонами и задавали какие-то дурацкие вопросы. Суть вопросов никто не осознал по причине гулкого и мощного шума, однако их идиотизм следовал из самой обстановки. Надо отдать должное службе судебных приставов, ибо ни один журналист так и не проник в здание суда. Съёмку там запретили. Подозреваемых и свидетелей провели сквозь толпу к входу и затем проводили в зал судебных заседаний № 8.
Помещение зала суда (размерами со школьный класс в три окна) представляло собой убогую картину, так как не видело ремонта много лет. Мебель тоже оказалась совсем старой и обшарпанной, а потому выглядела она очень непрезентабельно. Судейский массивный стол размещался на небольшом пандусе, отчего нависал над присутствующими и психологически подавлял. За судейским столом располагался судейский стул с высокой спинкой. Прямо над спинкой, на стене, красовался герб Российской Федерации. Регалии государственной власти РФ дополнял государственный флаг, расположенный правее от герба. Стена за флагом заканчивалась дверью в совещательную комнату судьи. Слева от судейского стола стоял заваленный бумагами стол секретаря и помощника судьи. Далее, внутрь зала, располагались рабочие места представителей обвинения (слева) и представителей защиты (справа). Адвокатский стол, для удобства, находился в непосредственной близости от клетки для подсудимых. Остальное пространство зала было заполнено скамейками для свидетелей и сторонних слушателей. Скамьи располагались в пять рядов и могли вместить два десятка людей.
Приставы ввели коллектив МГК в зал и разместили фигурантов согласно процессуальному статусу.
Франку и Марину, как подозреваемых в соучастии в преступлении, расположили на скамьях без какой-либо охраны. Они дали подписку о невыезде и бежать вряд ли бы захотели. Истомина разместили рядом с ними, так как Константину Константиновичу грозил лишь залог. А Типунова, Братцева, Цыганова и Данилова (как основных претендентов на камеру в СИЗО) отправили в клетку и заперли. Дальнейшая их судьба стала вопросом дискуссионным и неоднозначным.
Свидетелей Едаса, Москитову, Сазонова, Саввина, Совченко и Балаганову оставили, как полагалось, в коридоре под охраной и наблюдением судебных приставов.
Через десять минут в зал суда вошли следователь Прохоров и прокурор Кандрашов.
Кирилл Олегович решил поприсутствовать на судебном заседании лично, хотя закон этого не требовал. Представители обвинения разместились за своим рабочим столом и стали готовиться к процессу, выкладывая из портфелей многочисленные бумаги.
Представители защиты пока отсутствовали, так как задержались перед входом в здание суда. Адвокаты общались с журналистами, раздавая с умным видом обширные интервью. В общем, «торговали лицами». Насладившись вниманием средств массовой информации, они принесли свои извинения за невозможность ответить на все вопросы и скрылись в здании суда. Зал № 8 встретил защитников почти в полном составе, за исключением судьи и секретаря судебного заседания. Адвокаты разместились за столом представителей защиты и также стали выкладывать перед собой многочисленные бумаги, готовясь к предстоящим слушаниям. Дверь в совещательную комнату судьи отворилась на небольшую щель. Сквозь неё протиснулась голова неказистой девушки.
— Все собрались? — прозвучал короткий и ёмкий вопрос.
Получив утвердительный ответ, голова скрылась за дверью.
Прошло сорок минут.
На сорок первой минуте ожидания дверь судейской совещательной комнаты распахнулась. В зал проникла уже виденная ранее неказистая девушка и направилась к столу секретаря. Затем появилась судья в чёрной мантии, держа в руках (в охапке) десять томов уголовного дела. Остальные тома вкатил на тележке помощник, разместил их стопкой на столе и удалился.
— Встать, суд идёт! — не без удовольствия выкрикнула секретарь.
Все присутствующие с грохотом встали…
...и... …начался…
§ 31. Состязательный процесс
Для таких процессов установлен следующий порядок.
В начале заседания судья объявляет, какое ходатайство подлежит рассмотрению, и разъясняет явившимся лицам их права и обязанности. Затем прокурор либо лицо, возбудившее ходатайство, обосновывает свою позицию, после чего заслушиваются другие участники. Так и случилось. Судья объявила всем присутствующим, что в открытом судебном заседании слушается ходатайство «Об избрании в отношении граждан Типунова, Братцева, Цыганова и Данилова меры пресечения в виде взятия под стражу», а также ходатайство «Об избрании меры пресечения в виде залога в отношении гр. Истомина». Константин Константинович с залогом согласился, отчего второе ходатайство по существу не рассматривалось. Далее судья огласила список подозреваемых граждан, озвучив фамилии Францевой, Шульги, Истомина, Типунова, Братцева, Цыганова и Данилова. Потом она отметила, что названные лица подозреваются в совершении преступления, предусмотренного подпунктами «а», «ж», «з» части 2 статьи 105 УК РФ, что в переводе на простой язык означает убийство двух или более лиц, совершённое организованной группой в корыстных целях. Максимальная мера наказания по данному составу предусматривает пожизненное заключение.
Озвучив ходатайство, судья разъяснила участникам процесса их права и обязанности и предоставила слово прокурору.
— Сторона обвинения, обоснуйте вашу позицию, — сказала она. — Суд слушает вас. Только, если можно, без предисловий. Суду и всем участникам процесса материалы уголовного дела известны досконально.
— Спасибо, ваша честь, — произнёс прокурор, вставая со стула.
Он сделал небольшую паузу, оглядывая зал и всех присутствующих. Затем начал свою речь:
— Уважаемый суд! Перед нами фигуранты, которые подозреваются в совершении особо тяжкого преступления. Их преступная деятельность носит крайне опасный для общества характер, ибо несёт смерть абсолютно невинным гражданам. На настоящий момент установленное следствием число жертв этой организованной группы (только за последний год) достигло восьми человек. Жертвами стали люди, которые непосредственно принимали участие в прослушивании смертоносных ритмов на специально организованных концертах. Следствие полагает, что фактическое количество потерпевших гораздо больше, ибо общий стаж концертной деятельности группы составляет около двух с половиной лет. Таким образом, предполагаемое число смертей составляет 30–35 человек. Цифра дана без учёта косвенных жертв, которых, по данным следствия, насчитывается три. Это потерпевшие по фамилиям Сандро, Лягин и Шустов. Двое из них мертвы, а один является нетрудоспособным инвалидом — пожизненным пациентом психиатрической клиники. Там, в материалах дела, имеется исчерпывающая информация… Это том № 12 листы дела № 45–54.
— Суд знаком с материалами дела, — оборвала судья. — Продолжайте.
— Спасибо, ваша честь, — произнёс прокурор и продолжил: — Итак, речь идёт об избрании меры пресечения в отношении четырёх главных подозреваемых. Сторона обвинения полагает, что граждане Типунов, Братцев, Цыганов и Данилов явились создателями и организаторами культовой музыкальной группы под названием «Маэстро Гранитных Композиций» (сокращённо МГК). Названные лица посредством концертной деятельности осуществляли мероприятия по продвижению и укоренению в среде молодёжи идей сатанизма, в том числе культа смерти. Сторона обвинения полагает, что изначальная цель группы состояла в привлечении максимального числа адептов и создании на базе группы МГК сатанинской тоталитарной секты. Псевдорелигиозная деятельность сама по себе не является уголовно-наказуемым деянием, если только не будет установлено, что тоталитарная секта создавалась в целях хищения имущества её рядовых членов. Со временем следствие разберётся и в этом вопросе. Однако сейчас не об этом…
— Да уж, — прервала судья прокурора. — Обвинение в мошенничестве и вымогательстве в адрес подозреваемых не предъявлялось. Уважаемый прокурор, держитесь, пожалуйста, ближе к предмету нашего судебного разбирательства.
— Да, ваша честь, — согласился прокурор и продолжил: — Итак, психоделическая группа МГК изначально была создана в целях, никак не связанных с убийствами. Однако, как следует из материалов дела, в процессе своей концертной деятельности участники группы столкнулись со странной закономерностью. А именно, они обнаружили, что каждый концерт заканчивается приездом автомашины скорой помощи. Фигуранты поначалу не допускали, что между их музыкой и вредом для человеческого здоровья существует прямая связь. Более того, их мнения по данному вопросу разделились. Для прояснения ситуации участники группы опросили своих поклонников (из числа постоянных) и провели собственное расследование. Оно было организовано грамотно, почти по горячим следам. Не буду вдаваться в детали расследования, так как в материалах дела содержится подробный отчёт, а скажу лишь о результатах. Итак, результат оказался феноменален. Группа доподлинно установила, что каждый их концерт заканчивался летально для кого-либо из зрителей. Да, механизм смертельного воздействия остался непонятен, но при этом они обнаружили стопроцентную причинно-следственную связь между фактом состоявшегося концерта и фактом смерти. Впоследствии в руки участников группы попали материалы неоконченной диссертации гражданина Вольдаровского — учёного-этнолога, изучавшего культуру и быт малых народов Сибири. Из материалов подробного диссертационного исследования однозначно следовало, что существует некий психофизический механизм, посредством которого процедура прослушивания ритмичных музыкальных фраз приводит к негативному воздействию на здоровье участников шоу и влечёт впоследствии смерть. Таким образом, участники группы (из абсолютно независимого источника) получили научные — подчёркиваю — научные сведения, подтверждающие существование факторов крайне опасного влияния некоторых образцов ритмичной музыки на здоровье человека. Хочу ещё раз подчеркнуть, они обнаружили не просто наличие причинно-следственной связи «концерт — смерть», а наличие абсолютно научной связи «концерт — смерть». Да, диссертация не была защищена, но мы все понимаем, что великий учёный-этнолог просто не успел завершить работу по причине своей безвременной кончины… Таким образом, в августе сего года подозреваемые полностью осознали, что их концерты приносят смерть. Казалось бы, как должен поступить в подобной ситуации нормальный человек? Безусловно, любой законопослушный гражданин незамедлительно бы прекратил подобную концертную деятельность. Но в нашем случае этого не произошло, и участники преступной группы решили продолжать свои выступления, посягая тем самым на самый важный охраняемый законом интерес — человеческие жизни. Таким образом, объективная сторона преступления налицо. Позвольте мне привести некоторую аналогию, которая прольёт свет на обсуждаемую тему и ликвидирует все неустранимые сомнения… Итак, представьте себе группу лиц, которые приглашают зрителей в зал, гасят свет и бросают в толпу наугад очень тяжёлый предмет, например, ледоруб. Совершенно очевидно, что такие люди абсолютно осознают опасность своих действий. Более того, они допускают наступление негативных последствий для потенциального потерпевшего и желают наступления таких последствий или (в лучшем случае) относятся к ним равнодушно. В данном случае можно спорить лишь о форме вины. Это может быть либо прямой, либо косвенный умысел. Но в любом случае такое деяние представляет собой умышленное убийство. Теперь вернёмся к нашему случаю. Следствие полагает, что концертная деятельность подозреваемых ничем не отличается от приведённого мной только что примера. Все признаки аналогии налицо. Таким образом, форма вины очевидна — умысел. Идём далее… Суду, безусловно, будет интересна мотивация и соображения, которыми руководствовались подозреваемые в реализации своей преступной деятельности. Сторона обвинения видит только один-единственный мотив — деньги. Корыстная цель — вот то соображение, которым руководствовались участники группы МГК. Следует обратить внимание суда на тот факт, что финансовая выручка многократно возросла именно с того момента, когда была разрекламирована причинно-следственная связь «концерт — смерть». Из материалов дела усматривается, что прибыльными и высокорентабельными стали только последние два концерта. Все предыдущие выступления собирали не более чем сорок слушателей каждое, а то и меньше. Из материалов дела видно, что на последние два шоу фигуранты продали более полутора тысяч билетов. Если учесть фактор возросшей стоимости билетов, то можно прийти к выводу, что финансовая выручка (по сравнению с предыдущими выступлениями) многократно возросла. Она составила весьма крупную сумму, которую участники преступной группы положили себе в карман ценой жизни двух ни в чём не повинных людей. Следует обратить внимание суда на тот факт, что график концертной деятельности МГК расписан на многие месяцы вперёд. Более того, на шесть будущих концертов уже проданы билеты. При таких обстоятельствах мало кто может усомниться в очевидности субъективной стороны преступления, которая заключается в умышленных убийствах, совершённых в корыстных целях. Остальные составляющие и все квалифицирующие признаки состава преступления, предусмотренного подпунктами «а», «ж», «з» части 2 статьи 105 УК РФ, также не подлежат сомнению, из чего следует, что фигуранты дела подозреваются в совершении особо тяжкого преступления. Как было замечено выше, график концертной деятельности расписан на многие месяцы вперёд, и билеты на шесть будущих шоу уже проданы. Совершенно очевидно, что обязательства перед людьми, купившими эти билеты, необходимо выполнять. Следовательно, намерение музыкантов выступить перед публикой ещё как минимум шесть раз также очевидно. При таких обстоятельствах нет никаких сомнений в том, что подозреваемые будут и далее продолжать свою преступную деятельность, посягая на жизни шести человек. По мнению стороны обвинения, все условия, необходимые и достаточные для избрания запрашиваемой меры пресечения, налицо. На основании изложенного, в соответствии с подпунктом 2 пункта 1 статьи 97, пунктом 7 статьи 98, статьёй 99, пунктом 1 статьи 100, статьёй 101, пунктом 1 и подпунктом 1 пункта 7 статьи 108 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, прошу суд ходатайство стороны обвинения «Об избрании в отношении подозреваемых меры пресечения в виде взятия под стражу» удовлетворить…
Прокурор закончил речь и победоносно сел на стул, совершенно не сомневаясь в абсолютной обоснованности, строгости и логичности своего выступления.
Надо сказать, что и подозреваемые, осознав речь прокурора, также не сомневались в её абсолютной обоснованности, строгости и логичности. Стало очевидно, что остаток своих дней они проведут в зоне особо строгого режима среди серийных насильников и убийц. Слушая прокурора, все с ужасом констатировали, что каждая произнесённая обвинителем фраза — суть гвоздь в крышку гроба… Гроба, в котором навсегда будет похоронена их надежда увидеть свободу. Что ждало теперь впереди?.. Ответ прост — долгие годы абсолютной неволи в крайне суровых и тяжёлых условиях. Их будущее теперь — пожизненная тюрьма и мечты о скорой смерти как о единственном способе избавления от земных мук и страданий. Подозреваемые проглотили языки и попали под власть мощного ступора, сковавшего волю, разум и дыхание. Мир вокруг стал каким-то ненастоящим и «второстепенно-боковым»… Верный признак желания души покинуть тело и скрыться от всего этого ужаса где-то далеко-далеко за пределами границ пространства-времени...
Пока прокурор держал речь, адвокаты медленно и методично записывали в блокнотики краткие тезисы выступления стороны обвинения. Понятное дело, что представители адвокатуры планировали опровергать речь прокурора «по каждому пункту».
— Слово предоставляется стороне защиты, — скучно объявила судья.
— Спасибо, ваша честь, — один из адвокатов поднялся с места и начал своё выступление.
— Несколько слов хочу сказать о готовящихся к предъявлению обвинениях и ситуации в целом… Мои подзащитные подозреваются в умышленных действиях, направленных на лишение жизни. При этом сторона обвинения не пояснила и не представила никаких научных обоснований того факта, что причина летальных исходов кроется именно в музыке. Следствие не ответило на вопрос, почему концертное воздействие причиняет каждый раз только одну смерть? Если гипотетически предположить, что звуковые ряды несут какой-то вред для человеческого организма, то совершенно непонятно, почему летальный исход не наступает в отношении двух, трёх, четырёх и более человек. Если бы предположения следствия оказались верны, то число смертей на каждом концерте носило бы случайный характер. Более того, совершенно очевидно, что музыка негативным образом влияет далеко не на всех. Следовательно, должны иметь место концерты, на которых обошлось бы вообще без летальных исходов. В сложившейся ситуации мы ничего подобного не наблюдаем. Отсюда вывод — сила, которая каждый раз убивает, может управлять количеством смертей. То есть жертва всякий раз выбирается умышленно, а летальное воздействие избирательно. Отсюда вывод — причина негативного влияния на здоровье людей никак не связана с музыкой, ибо музыка не может носить избирательный характер.
Адвокат сделал короткую паузу, потом продолжил:
— Развивая свою мысль, скажу следующее. Представим, что прокурор прав. То есть представим на миг ситуацию, что причина смертей — это музыка. Вот музыка отыграла. Все присутствующие получили одинаковую порцию негативного воздействия. Допустим, что для кого-то это воздействие летально. Получается, что после концерта число погибших должно быть в точности равно количеству людей, имеющих слабое место в организме. Оно будет каждый раз разное. Смерть первого из потерпевших никак не может блокировать негативное воздействие для остальных потенциальных жертв, ведь условно-музыкальный яд уже получен всеми участниками. Здесь уместна следующая аналогия. Представим себе, что некоторое количество людей приходит на некий фуршет. Официанты разливают всем вино из одной бочки. Вино отравлено, но яд действует только в отношении людей, слабых здоровьем. Сколько будет таких на фуршете? Неизвестно. Сегодня один, завтра два, послезавтра ни одного, на четвёртый день — трое. И вот выпили они все одновременно отравленное вино и пошли по домам. Яд начал действовать. Сильные здоровьем его не почувствовали, слабые умерли. Число жертв каждый раз будет носить случайный характер, ибо травят всех централизованно без разбора и одним и тем же продуктом. Наш случай как раз такой. В качестве яда выступает (по предположению следствия) музыка, а в качестве гостей-фуршетчиков — зрители. Музыка на всех воздействует централизованно, значит, число жертв заранее не определено. Повторяю, это число каждый раз должно носить случайную величину. Теперь на примере фуршета рассмотрим случай, когда число мертвецов всегда одинаково и равно единице. Такая ситуация возможна только тогда, когда официанты травят посетителей не централизованно и случайно, а травят конкретно и наверняка. В данном случае стопроцентно-проверенный яд тайно подсыпается только кому-то одному. Именно этот человек и умрёт. Больше никто. И так каждый раз. Отсюда вывод: причина смертельных исходов не имеет централизованного источника и случайного характера воздействия. Отсюда ещё вывод: причина смертей не в музыке, ибо она звучит на концертах одинаково для всех. Совершенно очевидно, что источник вреда (если таковой существует), никак не связан с группой МГК и потому находится под контролем третьих лиц. Заметим, что о существовании этих третьих лиц мои подзащитные поначалу ничего не знали. Если сторона обвинения полагает, что череда смертей — результат умышленных убийств, то (на наш взгляд) следствием совершенно не отработаны версии об убийце или убийцах, которые не являются членами коллектива и действуют самостоятельно. Аналогия стороны обвинения, согласно которой воздействие музыки сравнивается с бросаемым в толпу ледоруба, лишь подтверждает логику и правоту стороны защиты… Ну действительно, представьте, что в толпу зрителей брошен ледоруб. Можно ли в данном случае утверждать, что число жертв всегда будет равняться единице? Конечно же нет… В каком-то случае ледоруб, действительно, кого-то убьёт, в каком-то случае он пролетит, никого не задев, или по крайней мере не заденет жизненно важные органы и попадёт потерпевшему, например, в плечо. В каком-то случае ледоруб сможет убить двоих или троих людей. Ведь траектория его полёта случайна, непредсказуема и имеет вращательный характер. Ледоруб способен убить и одного, и двух, и несколько человек или не убить никого, а только покалечить… Если прокурор прав, то число жертв на концертах не может быть постоянным. В нашем случае количество летальных исходов после каждого выступления всегда одинаково и равно единице, следовательно, аналогия, приведённая стороной обвинения, совершенно неуместна.
Адвокат сделал паузу.
Надо сказать, что логика стороны защиты некоторым образом подействовала на судью… Она отвлеклась от своих мыслей и с интересом слушала контрдоводы, не прерывая речь адвоката и не задавая дополнительных вопросов. Подозреваемые, уловив настроение суда, чуть-чуть успокоились. Адвокат тем временем перевёл дух и продолжил работу.
— Теперь несколько слов хочется сказать в отношении доводов стороны обвинения, касающихся субъективной стороны вменяемого моим подзащитным преступления. Прокурор указал на прямой или косвенный умысел и корыстный мотив. Мы не можем согласиться с данным доводом ввиду следующего. Сторона обвинения утверждает, что мои подзащитные желали наступления летальных исходов (этим объясняется прямой умысел) или относились к потенциальным смертям равнодушно (этим мотивируется косвенный умысел). Позвольте, но из материалов дела следует как раз обратное. Мои подзащитные предприняли целый ряд беспрецедентных мер, для того чтобы максимально предупредить всех потенциальных участников о смертельной опасности. Более того, с каждого зрителя была отобрана соответствующая письменная подписка. Вся рекламная кампания имела предупредительную и предостерегающую цель. Более того, перед каждым концертом коллектив организовал целую систему психологических мер, носящих отпугивающий характер. Все действия моих подзащитных были направлены на сокращение числа потенциальных посетителей. Кстати, принятые меры возымели успех. Многие отказались от посещения концертов, а число желающих попасть на последнее шоу существенно сократилось. Отсюда вывод — мои подзащитные не желали наступления летальных исходов и не относились к своим зрителям равнодушно. Сторона обвинения привела в качестве научности феномена МГК диссертационное исследование некоего Вольдаровского. Не будем оценивать степень достоверности этого труда, но заметим, что из материалов диссертации следует простой и очень интересный факт, а именно, мои подзащитные не могли не играть эти концерты, ибо прекращение концертной деятельности влекло смерть им самим. Там, в работе учёного, этот феномен подробно описан. Итак, не играть они не могли. Таким образом, моим подзащитным оставалось только одно — продолжать публичные выступления, но добиться того, чтобы на шоу группы МГК никто и никогда не приходил. Действия подозреваемых преследовали единственную цель — проводить свои концерты без зрителей. Дороговизна билетов, кстати, это ещё один фактор сокращения числа посетителей. Отсюда вывод — прямой и косвенный умыслы абсолютно исключаются, а корыстная цель в действиях моих подзащитных совершенно отсутствует. На наш взгляд, при исследовании данного случая уместна следующая аналогия. Представьте себе, что мои подзащитные ведут поезд на огромной скорости. Остановить его они не могут. При этом на станциях и платформах в зону опасной близости от железнодорожного полотна периодически проникают люди, желающие посмотреть на мчащийся состав. В результате возникают жертвы. Что может в данном случае предпринять локомотивная бригада? Почти ничего… Остановить поезд невозможно. Остаётся только один выход — это отогнать рисковых смельчаков от железнодорожных путей на безопасное расстояние. В данном случае существует только одно средство — предостерегающие плакаты, а также предупредительный и отпугивающий гудок. Да, не все внемлют разуму и не все испугаются локомотивного ревуна. Люди будут упорствовать и рисковать. Рисковать и гибнуть под колёсами проносящегося поезда. Внимание, вопрос: можно ли в данном случае обвинять локомотивную бригаду в убийствах, совершаемых с прямым или косвенным умыслом? Конечно же нет. Деятельность локомотивной бригады не носит противоправный характер, ибо поезда не запрещены. Именно такую же картину мы наблюдаем в сложившейся ситуации. Я хочу напомнить стороне обвинения, что преступлением именуется противоправное, общественно опасное, виновное деяние. Хочу особо подчеркнуть — противоправное… Пусть уважаемый прокурор пояснит, в чём заключается противоправность концертной деятельности. Такая деятельность у нас не запрещена. Нет противоправности — нет преступления.
Адвокат закрыл папочку со своими записями и скромно присел на стул, давая понять, что его выступление на данный момент закончено.
— Сторона обвинения готова к участию в прениях? — обратилась судья в адрес прокурора. — Вопрос серьёзный.
— Да, ваша часть, — промолвил прокурор, вставая с места и пытаясь собрать мысли в интеллектуальный кулак…
Помедлив, он продолжил:
— Сторона обвинения полагает, что все домыслы защиты носят сугубо теоретический и даже академический характер. Доводы адвокатов по факту неконструктивны, абстрактны и являются, по сути, процессуальной демагогией. Для стороны обвинения совершенно очевиден тот факт, что имеется общественно опасный результат деятельности подозреваемых. Люди умирают. Механизмы и способы причинения смерти, безусловно, будут найдены в результате всестороннего и полного расследования. Мы полагаем, что техническая сторона убийств является особенностью настоящего уголовного дела, которая будет раскрыта и подробно описана в итоговом обвинительном заключении. Кроме того, представитель защиты совершенно упустил тот факт, что фигуранты распродали билеты на шесть концертов вперёд. При таких обстоятельствах корыстная цель очевидна… Прошу суд отметить крайнюю общественную опасность деятельности подозреваемых, учесть, что оставление их на свободе приведёт к продолжению преступных деяний и нанесёт охраняемым законом общественным интересам непоправимый ущерб… Прошу ходатайство об избрании меры пресечения в виде взятия под стражу удовлетворить…
Прокурор сел с чувством исполненного долга.
— Стороне защиты предоставляется право участия в прениях, — произнесла судья.
Адвокат приподнялся с места, внимательно рассмотрел прокурора и заговорил:
— Уважаемый суд, прокурор только что обвинил сторону защиты в процессуальной демагогии… Вместе с тем последняя речь стороны обвинения как раз и является образцом такой демагогии, поэтому защита воздержится от комментариев в этой части. Вместе с тем хочется отметить, что наши доводы, действительно, основаны на глубоком, всестороннем и полном научном анализе предполагаемых обвинений. Да, действительно, сторона защиты использовала весь теоретический аппарат, который был у нас в распоряжении. Но… Уважаемый суд! Я хочу отметить, что все теоретические измышления, включая аналогии, сравнения и прочее, явились лишь контрдоводами на такие же сугубо теоретические доводы стороны обвинения. Теперь хочу высказаться по существу… Прокурор в своей речи подчеркнул, что подозреваемые распродали билеты на несколько концертов вперёд. Да, действительно, такой факт имеет место. Однако следует заметить, что поначалу был назначен только один концерт. При этом билеты на этот концерт оказались в свободной продаже, и подозреваемые никак не могли предположить, что число желающих попасть на шоу многократно превысит вместимость зала. Никто не ожидал такого мощного спроса и интереса. Таким образом, назначение нескольких концертов вперёд произошло по причине, не зависящей от воли подозреваемых. Они просто вынуждены были определить дополнительные даты своих выступлений, для того, чтобы выполнить свои гражданско-правовые обязательства перед всеми людьми, купившими билеты. Это же очевидно. Идём далее… Сторона защиты не может согласиться с доводами стороны обвинения также ввиду совершенно конкретных обстоятельств. Во-первых, следует заметить, что уголовное дело возбуждено лишь по двум эпизодам. А именно, по факту самоубийства гражданина Сопрыкина Андрея Андреевича и по факту смерти гражданина Валяева Эрнста Аркадьевича… Остальные случаи остались без внимания следствия. Убеждённость стороны обвинения в существовании летальных исходов на предыдущих концертах основана на данных частного расследования, которое проведено самими подозреваемыми. Однако подозреваемые не имеют прав на производство следственных действий, поэтому позиция стороны обвинения основана на недопустимых доказательствах. Следует особо подчеркнуть, что гражданин Сопрыкин совершил самоубийство, и обстоятельства его смерти совершенно ясны и некриминальны. Причиной летального исхода стала выпущенная из травматического пистолета пуля. В результате была пробита височная кость, а мозг потерпевшего получил несовместимые с жизнью повреждения. Причём тут музыка? Второй потерпевший, Валяев, умер от отравления суррогатным алкоголем… Данный факт установлен заключением патологоанатомической экспертизы и не вызывает сомнения. Сторона обвинения должна пояснить суду, каким образом музыка в исполнении подозреваемых могла повлиять на факт приобретения потерпевшим суррогатного алкоголя и распития оного? Особо хочу подчеркнуть, что второй потерпевший купил своё зелье и употребил смертельную дозу ядовитого алкоголя до того, как пришёл на концерт. При таких обстоятельствах говорить о безусловной причинно-следственной связи «концерт — смерть» нельзя. Потерпевший всё равно бы умер, независимо от факта посещения шоу.
— Да, — прервала судья адвоката и обратилась к прокурору: — Теперь вопросы будут у суда. Сторона обвинения, поясните, пожалуйста, суду механизм причинения смерти.
Прокурор встал, слегка задумался и начал пояснять:
— Мы полагаем, что психоделическая музыка в исполнении подозреваемых оказывает комплексное воздействие на организм человека и находит самое слабое место. Это может быть психика человека, это могут быть ослабленные внутренние органы и так далее. Под влиянием рваных ритмов у кого-то останавливается сердце, которое в обычной обстановке не остановилось бы, у кого-то отрывается тромб, который в обычных условиях не оторвался бы, у кото-то сдают нервы, которые в обычных условиях не сдали бы… и так далее. В случае с самоубийством мы полагаем, что таковое бы не произошло в обычных условиях. Виной самоубийства стал именно концерт… Именно музыка поразила разум потерпевшего и заставила его свести счёты с жизнью. Что касается второй жертвы, то сторона обвинения полагает, что в обычных условиях смерть не наступила бы. Второй потерпевший, безусловно, выжил бы, если бы не пошёл на это дьявольское шоу…
— У меня вопрос к прокурору… — обратился адвокат к судье.
— Пожалуйста, задавайте…
— Уважаемый прокурор, а у вас есть доказательство того факта, что второй потерпевший обязательно бы выжил, если бы не пошёл на концерт, или это только ваше предположение?
— Пока следствие не располагает такими доказательствами, но в процессе расследования, уверен, они появятся, — ответил прокурор.
— Я могу продолжить свои возражения? — обратился адвокат к судье.
— Продолжайте…
— Итак, — продолжил адвокат. — Сторона обвинения полагает, что второй потерпевший смог бы выжить, если бы не пришёл на концерт. Вместе с тем данное утверждение (по словам самого же прокурора) бездоказательно и основано на предположениях. Последнее в уголовном процессе недопустимо. Обвинение не может быть основано на предположениях. Следует особо подчеркнуть, что, по данным экспертизы, второй потерпевший принял смертельную дозу метилового спирта. Смертельную! Последнее обстоятельство доказывает, что причина смерти совершенно объективна и не связана с концертом. Он всё равно бы умер.
Судья сделала знак адвокату, призывая его сделать паузу, и обратилась к прокурору:
— Сторона обвинения, как вы можете прокомментировать последнюю фразу стороны защиты? — прозвучал вопрос со стороны суда.
— Мы полагаем, что второй потерпевший вообще не стал бы употреблять алкоголь, если бы не собирался идти на концерт, — пояснил прокурор.
— Секундочку… — вставил адвокат. — Вы полагаете, что алкоголь оказался суррогатным под влиянием будущего концерта? Поясните...
— Не совсем так, — произнёс прокурор. — Мы полагаем, что ожидание и предвкушение концерта побудило второго потерпевшего употребить алкоголь, чего в обычной обстановке не произошло бы.
— Позвольте, — воскликнул адвокат. — Но употребление алкоголя в общем случае не приводит к летальному исходу. Смерть наступила от употребления именно суррогата. Каким образом ещё не сыгранный концерт повлиял на химический состав спиртного напитка?
Судья удивлённо уставилась на прокурора, призывая его ответить на поставленный вопрос.
— Выходит, что концерт всё-таки как-то повлиял на состав напитка, или яд синтезировался в организме под воздействием звуковых комбинаций… Потерпевший же умер… — продолжил прокурор. — Возможно, концерт повлиял не на химический состав спиртного, а на сам факт попадания в руки потерпевшего бутылки, содержащей метиловый спирт.
Судья опять удивлённо посмотрела на прокурора и жестом предложила адвокату продолжить вступление.
Адвокат удовлетворённо кивнул и продолжил:
— Уважаемый суд, сторона обвинения только что заявила, что концерт повлиял на событие, которое произошло в прошлом… При таких обстоятельствах причинно-следственная связь невозможна, так как «причина» всегда по времени предшествует «следствию». Обратное абсурдно… Обратное возможно…. э-э-э-э (прошу прощения за каламбур)… только при скоростях, близких к скорости света. Согласно теории относительности Эйнштейна, «причина» и «следствие» при таких условиях меняются местами. Но это не наш случай. На момент концерта суррогатный алкоголь был уже приобретён потерпевшим и выпит. Прокурор фактически утверждает, что если бы шоу не состоялось, то яд из организма потерпевшего перекочевал бы обратно в бутылку, а сама бутылка перекочевала бы обратно продавцу. Кстати, вы установили, где потерпевший приобрёл смертельный напиток?
Прокурор отрицательно покачал головой, убойная логика адвоката несколько раздосадовала обвинителя.
— Я позволю себе продолжить, ваша честь?.. — обратился адвокат к судье.
— Продолжайте…
— Итак, по второму эпизоду (а это, напомню, отравление потерпевшего метанолом) — причинно-следственная связь между фактом концерта и причиной, приведшей к летальному исходу, отсутствует. Предположение о возможности синтеза ядовитых веществ в организме под влиянием музыки бездоказательно. Это означает, что подозрение в убийстве второго потерпевшего несостоятельно. При таких обстоятельствах ссылка стороны обвинения на 105-ю статью уголовного кодекса совершенно не обоснована, никакого убийства не было. Теперь вернёмся к первому потерпевшему… Сторона обвинения утверждает, что концерт повлиял на решение самоубийцы свести счёты с жизнью и выстрелить себе в висок. Прокурор прямо указал, что концерт довёл потерпевшего до самоубийства. Однако при таких обстоятельствах статья 105 УК РФ так же никак не уместна, ибо для подобных сценариев уголовным законом предусмотрена совершенно иная норма, а именно, «доведение до самоубийства». Хотя и она в нашем случае неприменима. Кроме того, самоубийство было совершено при помощи травматического пистолета. Отсюда вывод, приготовление к суициду потерпевший осуществил ещё до концерта, следовательно, решение свести счёты с жизнью он принял заблаговременно. Получается, что и в первом эпизоде концерт ни при чём.
— Возражаю, ваша честь, — вскочил прокурор. — Потерпевший мог иметь при себе оружие вовсе не для самоубийства, а для целей самообороны…
— Самооборона исключена, — парировал адвокат. — Из материалов дела следует, что обойма после выстрела оказалась пуста. То есть пистолет был заряжен только одним патроном… Следовательно, потерпевший рассчитывал стрелять только один раз и знал, что не промахнётся. Такое возможно только в случае, если он собирался стрелять себе в висок. Иное отпадает.
Прокурор обречённо осел. Обвинение явно рассыпалось. Оно превращалось в фарс, если подходить к делу с точки зрения логики и разума. Адвокат тем временем завершал свою речь:
— Итак, статья 105 УК РФ в данном случае неуместна. Само событие преступления отсутствует. При таких обстоятельствах содержание подозреваемых под стражей незаконно и не обосновано. На основании изложенного прошу суд в удовлетворении ходатайства стороны обвинения «Об избрании к моим подзащитным меры пресечения в виде взятия под стражу» отказать.
Адвокат замолчал.
— Рассмотрение ходатайства закончено, — торжественно произнесла судья. — Суд удаляется в совещательную комнату для вынесения постановления.
Прочитав соответствующую часть уголовно-процессуального кодекса, любой желающий может убедиться, что, после рассмотрения «Ходатайства об избрании в отношении подозреваемых меры пресечения в виде взятия под стражу», судья выносит одно из следующих постановлений. Первый вариант — это постановление об избрании такой меры пресечения. Второй вариант — это постановление об отказе в удовлетворении ходатайства. В данном случае судья по собственной инициативе (при наличии достаточных оснований) вправе избрать в отношении подозреваемого меру пресечения в виде залога или домашнего ареста.
Из совещательной комнаты судья не появлялась около двух часов. Понятно, что ожидание участи держало всех фигурантов в крайнем напряжении.
«Почему вердикт выносится так долго? — размышлял адвокат Перевалов. — И что там, в дебрях судебных кулуаров, происходит? По-видимому, судья всё ещё думает и анализирует последствия. Возможно, консультируется с коллегами из вышестоящих судов или спорит с начальством… А может, просто пошла пообедать…»
В итоге в качестве меры пресечения в отношении четверых музыкантов слуга Фемиды назначила залог. Оглашая постановление, судья грозно разъяснила подозреваемым, что (несмотря на крайне мягкое процессуальное решение) им строго-настрого запрещается продолжать концертную деятельность в любых формах. «Их честь» также крайне рекомендовала не покидать пределов города Москвы и использовать надлежащее поведение. Напоследок она намекнула, что «Ходатайство об избрании меры пресечения в виде взятия под стражу» может быть заявлено повторно и (при недостойном поведении подследственных) удовлетворено. Таким образом, судья дала понять, что СИЗО является местом весьма не столь отдалённым. Деревянный молоток, обрушившийся на дубовую плоскость, объявил о завершении судебного заседания. Решётки распахнулись, конвой удалился, подозреваемые обрели временную свободу.
Прокурор оказался недоволен принятым решением. Следователь Прохоров, напротив, негатива по поводу судебного постановления не проявил. Правоохранители спустились на первый этаж и решили перекусить в буфете.
— Не переживай, эти колдуны больше никаких концертов не отыграют! — успокаивал Кирилл Олегович Кандрашова, подливая ему третью порцию холодной водки. — Я их адские машинки арестовал, закрыл на семь замков и на сигнализацию поставил.
Прокурору полегчало, но ненамного, ведь он проиграл этот промежуточный процессуальный поединок, а проигрывать Кандрашов не любил и не умел.
***
Прошёл день. Все подозреваемые (Францева, Шульга, Истомин, Типунов, Данилов, Цыганов и Братцев), а также Сазонов, два адвоката и четыре сочувствующих лица (Совченко, Саввин, Москитова и Едас), переведя дух, праздновали временную процессуальную удачу… Залог перечислили на депозит суда. Для группы такая финансовая нагрузка оказалась вполне по силам. Правда, для этого потребовалось потратить почти всю выручку от двух предыдущих выступлений.
— Откуда этот мошенник-прокурор взял информацию, что нами назначено ещё шесть концертов? — недоумевал Истомин. — Это же бред…
Константин Константинович грозно посмотрел на адвокатов.
— А вы чего молчали?
— Это несущественно, — пояснил Седов. — Два концерта, шесть концертов… Какая разница? Мы прокурора сломали интеллектуально… Вот что важно!
— Больше фактуры надо, — возразил Истомин. — Я требую больше фактуры!
Вся компания разместилась в просторной двухкомнатной квартире, которую Истомин приобрёл специально для проживания участников группы на время следствия. Клуб ведь опечатали, и служить пристанищем он уже не мог. Седов и Перевалов постановлением суда остались недовольны (так как рассчитывали развалить обвинение), хотя некоторый оптимизм присутствовал. Результат-то налицо. В СИЗО никто не угодил. Вся компания, слегка расслабившись, решила обсудить сложившееся положение. Для этой цели организовали фуршет.
Адвокаты стали делиться своими соображениями.
— Ситуация складывается следующим образом, — промолвил Марк Седов, потом замешкался, снял очки, протёр стёкла и продолжил: — Переквалифицировать состав следователь не стал. Он будет опираться по-прежнему на 105-ю статью Уголовного кодекса, а именно, вас будут обвинять в умышленных убийствах. Для обвинительного заключения потребуется подробно раскрыть и научно обосновать механизм летального воздействия музыки МГК на человеческий организм. Для этого назначат серию дорогостоящих экспертиз, следственных экспериментов и множество научных исследований. Но всё это не состоится, играть-то вам больше нельзя. Кроме того, мы знаем, что феномен МГК уже подвергался подробному и квалифицированному анализу на Базе у Истомина. Эксперты проделали большую работу, но ничего объективного установить не удалось. Научно обоснованная связь между музыкой МГК и летальным воздействием на человеческий организм не обнаружилась. При таких обстоятельствах можно предположить, что все многочисленные экспертизы и исследования, даже если они и будут организованы в рамках следственных действий, также никаких результатов не дадут. Таким образом, шансы доказать вашу вину в умышленных убийствах крайне малы. Охотник действует вопреки причинно-следственным связям. Он фактически изменяет прошлое. С точки зрения науки — это невозможно. Стороне обвинения будет очень сложно мотивированно обосновать обвинительное заключение.
— Прокурор не понимает, что Охота — это мистический феномен, — вставил Саввин. — Охотник не подчиняется законам мироздания и умеет их локально изменять…
— Мистику к делу не пришьёшь, — парировал адвокат. — В реальном уголовном деле невозможно строить обвинение на колдовстве и прочей чертовщине. Если в обвинительном заключении появится ссылка на мистическую природу летального воздействия, то следователя упекут в психушку, а прокурора отправят в цирк. Все это понимают, так что обвинение по 105-й статье в итоге превратится в фарс. Следствие, скорее всего, захлебнётся.
— Это радует, — промолвил Типунов.
Все участники фуршета радостно забурлили и не без удовольствия «шлифанули» радость выпивкой.
— Не всё так просто, — произнёс Марк Седов. — На время следствия (а это как минимум два месяца) ваша концертная деятельность окажется заблокированной, а весь реквизит опечатанным. Могу заверить, что срок следствия обязательно продлят ещё на месяц. Итого три месяца никаких концертов. Но не это самое страшное… Следователь рано или поздно поймёт, что привлечь вас по 105-й он не сможет. В данном случае Прохоров обязательно переквалифицирует ваши действия на другую статью. Натянет, конечно, а суд его поддержит. Надо же им как-то ваши концерты прекратить.
— Это какую другую статью? — поинтересовался Истомин.
— Тут вариантов множество, — продолжал Марк Седов. — Например, неуплата налогов или незаконное предпринимательство… Мошенничество тоже подойдёт. Они вообще могут осудить вас за совершенно другие преступления. Повесят на ребят какую-нибудь квартирную кражу, и дело с концом. Вы же помните реакцию судьи. С одной стороны, она дала понять, что умышленное убийство двух и более лиц доказать очень тяжело. Поэтому она вас на свободе оставила. С другой стороны, судья пригрозила ужесточением меры пресечения, если вы станете продолжать свои шоу. Таким образом, она дала понять, что общественная опасность ваших действий налицо. Я полагаю, что реальные сроки всё равно светят. Не очень длительные, но точно реальные. Возможно, не всем, а только Истомину (как продюсеру) и Типунову как художественному руководителю. Вполне вероятно, что остальных отправят в колонию-поселение. При этом суд вправе (наряду с основным наказанием) назначить дополнительное. А среди таковых фигурирует «запрет занимать определённые должности или заниматься определённой деятельностью на определённый срок». В вашем случае, вероятно, будет назначено дополнительное наказание в виде запрета заниматься концертной деятельностью. Не знаю. Но точно могу сказать, что про концерты надо забыть… Как минимум на несколько лет и как максимум навсегда.
Адвокат выдержал паузу.
— И какие последствия? — спросил он, — Смерть всем вам?.. В течение года?
Всё закивали. Марк продолжил:
— Отсюда вывод: хорошего в сложившейся ситуации мало. Наша процессуальная победа весьма временна и равносильна поражению.
Коллектив ушёл в тяжёлое раздумье. Перспектива скорой смерти нависла с ужасающей остротой.
Седов закончил свою речь и угрюмо (даже обречённо) опрокинул в рот полный фужер коньяка… Все остальные (кроме второго адвоката) последовали его примеру. Даниил Перевалов оказался трезвенником, то есть не пил совсем. Завязал.
— Седой, а почему ты такой расстроенный? — спросил Истомин. — Тебе-то ничего не угрожает… Ты в шоколаде… От 105-й «мокрой» статьи нас отмажешь, раструбишь везде, что добился минимальных для нас наказаний. Потом каждую смерть в нашем коллективе будешь комментировать с умным видом и говорить: «Ну, я же предупреждал».
— Не всё так просто, — промолвил Марк Седов. — Вчера мне мысль навязчивая пришла. Я вспомнил о диссертации Вольдаровского и проанализировал твои слова, Истома. Ты говорил, что под проклятие Охоты попадают не только музыканты, но и все те, кто с группой тесно связан. Ты сказал, что в случае прекращения концертов смерть грозит и Франке, и Марине, и Сазонову, и тебе самому, и даже изначально совершенно посторонним людям, таким как Едас, Саввин, Совченко и Москитова.
— Да, коллектив пришёл к такому выводу, — согласилась Франка. — Хотя точной уверенности нет. Мы предполагаем, что проклятие Охоты распространяется на весь ближний круг. При таких раскладах никто из нас не застрахован от опасности.
— Вот и я также подумал… — грустно и обречённо заявил Седов. — И меня тяжко осенило. Мы двое (как адвокаты группы) теперь тоже с вами повязаны. Я ведь предложил бесплатную юридическую помощь. Напрасно наша коллегия с вами договор не заключила и деньги не взяла. В этом случае мы считались бы посторонними контрагентами. Но этого не случилось.
Адвокат сделал паузу и продолжил:
— Мы теперь в вашей чёртовой смертной группе числимся. Очень возможно, что проклятие Охоты на нас тоже стало распространяться. Получается, что мы заодно, и беда эта наша общая.
Марк Седов опять наполнил коньяком свой фужер и опустошил его так же угрюмо и обречённо, как и в первый раз. Второй адвокат, несмотря на пятилетний период полной трезвости, молча последовал его примеру. Развязал, значит… Его с непривычки как-то быстро срубило в хмельную пропасть… Даниил откинулся на спинку кресла и смело всмотрелся в мир остекленелым взглядом…
— И я тоже?.. Это?.. Того?.. Ну… Как вы? — запинаясь, спросил он.
— Я бы так категорично не думал, — вставил Едас, обращаясь в сторону Перевалова. — Но разумное зерно в рассуждениях Марка существует. Да, некоторая вероятность вашей причастности к нашей беде имеется. Словом, вы теперь тоже вроде как в опасности. Добро пожаловать в наш клуб…
— И когда должен состояться необходимый для нашей безопасности концерт? — спросили хором адвокаты.
Франка мысленно посчитала, прикинула даты и числа, а затем назвала точный день.
— А потом? — переспросил Перевалов.
— А потом надо концерт отыграть… — вставила Марина.
— А если не отыграете? — не унимался Перевалов.
— Тогда кто-то из команды умрёт… — проговорил Типунов.
— А кто именно? Какая очерёдность? — продолжал интересоваться Даниил.
— Хрен его знает… — сказала Марина. — Теоретически это может быть кто угодно.
— Может, всё-таки отыграете концерт? — предложил Перевалов, но как-то неуверенно и вяло.
— Это каким образом? — скептически спросил Истомин.
— Ну… Как-нибудь формально… — предложил адвокат. — Без афиш и зрителей.
— Невозможно, — отрезал Типунов.
— Почему? — поинтересовался Перевалов.
— По условиям феномена Охоты на концерт должны быть приглашены зрители, — пояснил Истомин. — Придут они или не придут — это дело десятое. Но объявить о выступлении мы обязаны. Публично. И как только это произойдёт, нас тут же посадят в СИЗО… Причём всех.
— А если обзвонить постоянных фанатов, как в старые времена, и провести концерт в ограниченном составе? — предложил Перевалов.
— Нельзя… — возразила Франка. — Информация всё равно просочится. И потом, что нам это даст? Даже если отыграем тайно ещё один концерт, это только отсрочка. Будет новый концерт, значит, будет новый труп… И неважно, докажут причинно-следственную связь или нет. Важно то, что кто-то обязательно умрёт. Скрыть это точно не получится. Новость про очередную жертву фанаты быстро раструбят. Возникнет новый виток истерики в обществе. Скандала в прессе и на телевидении не избежать. Нас обязательно в изолятор поместят. Мы потеряем свободу на всё время следствия и защитить себя не сможем. В таких условиях обвинительный приговор обеспечен. А дальше тюрьма, зона и верная смерть… Хреновый вариант. Так что официальные концерты играть не будем. Для поиска какого-то выхода необходимо оставаться на воле…
Адвокаты обречённо переглянулись. Судя по дате, которую назвала Франка, до начала «конца» оставалось не так уж долго. Страшный день наступит, а дальше придёт ужас ожидания неминуемой гибели и сама смерть. В воздухе повисла долгая молчаливая пауза. Тишину нарушила Марина:
— Ирина, — обратилась она к Москитовой, — а помнишь, ты сон про какого-то вашего Гуся рассказывала? Он предложил концерт на Поляне той в эпицентре Мглы отыграть. Сказал, что Мгла убьёт Охотника, и всё очень быстро нормализуется.
— Помню, конечно, — отозвалась Москитова. — Но это всего лишь сон…
— Нам сейчас за любую возможность цепляться надо, — вставил Едас. — Поможет концерт в эпицентре Мглы или не поможет — никто не знает. Но он точно не повредит. Предлагаю рискнуть. Тем более что шоу мы отбарабаним тайно и в нашем узком кругу… Без посторонних.
Все присутствующие одобрённо забурчали. Однако, вспомнив про страшное влияние Мглы, сникли…
— Так, давайте поразмыслим, — предложил Саввин. — Допустим, Ирка во сне увидела рецепт избавления от Охоты. Способ, надо сказать, сомнительный и явно мистический. Но и Охота — явление тоже сомнительное и мистическое. Отсюда следует, что рецепт из Иркиного сна вполне может дать положительный результат. Если это так, то нам надо организовать концерт с участием всех нас в качестве зрителей. Но здесь возникает вопрос! В каком составе собирать зрительский коллектив? Это может быть так называемый ближний круг, то есть все мы, исключая адвокатов. Это может быть средний круг, то есть все мы, плюс адвокаты и работники офиса. Это может быть широкий круг, то есть все мы, плюс адвокаты, плюс работники офиса, плюс все остальные рабочие, которые оказались с нашей стороны задействованы в организации концертов. Мне кажется — это очень важно… Ведь если будет присутствовать кто-нибудь лишний и посторонний, то шоу на Поляне приобретёт статус очередного концерта с обычными последствиями. Нас это не устроит. Кто-то умрёт, и это ляжет на нашу совесть. Кроме того, дальнейший арест всей группы окажется неизбежным.
— Как же мы этот оптимальный зрительский круг определим? — поинтересовался Типунов. — У нас и критериев-то никаких нет…
— Почему критериев нет? — возразил Саввин. — Критерии сам Гусь и обозначил.
— Это какие?
— Я отчётливо помню, — продолжал Саввин, — Ирка процитировала Гуся следующим образом: «Вам — всем, здесь присутствующим, надо собраться на Поляне и отыграть концерт». При этом действие сна происходило в Каминной зале. Таким образом, надо вспомнить, кто там (во сне) в Каминной зале, помимо музыкантов, находился. Это и будет надлежащий зрительский круг. Ирка, вспоминай…
Москитова призадумалась…
— Ну… вспоминаешь?! — занервничал коллектив.
— Я не вспоминаю, а отчётливо помню эту часть сна… В подробностях, — ответила Москитова.
— Говори…
— Итак, всё происходило в той Каминной зале, что на Базе, — начала Москитова. — Только зала была оформлена не в жёлто-коричневых оттенках, а в серо-зелёных…
— Это до ремонта, — вставил Истомин. — Только ты, Ира, это видеть не могла. Откуда у тебя в твоём сновидении такая информация?
— Это лишний раз доказывает положительную информативность сна, — вставил Едас. — Ир, продолжай…
— Ну вот, — продолжала Москитова, — я сидела в кресле в дальнем углу. То есть я — Москитова Ира там, безусловно, была. Далее… На диване, что у стены, чёрном таком, массивном, с высоченной спинкой, расположились…
— Постой, Ирк, — прервал Саввин, — нет в Каминной зале такого дивана.
— Это сейчас нет, — вставил Истомин. — А поначалу был. Мы его потом, после ремонта, на новый (менее громоздкий) заменили, а тот (старый) в кладовую снесли. Он там до сих пор стоит, пылью покрывается. Только ты, Ирка, об этом диване тоже ничего знать не могла. Ты ж его не видела ни разу…
— Это опять лишний раз доказывает положительную информативность сна, — удовлетворённо вставил Едас. — Ир, продолжай, не отвлекайся…
— Так вот, — продолжила Москитова. — На диване том сидел Лаврентий, Костя и Типунов. За столом расположились Цыганов, Данилов, Аркадий (с одной стороны) и Франка с Ярославом с другой. В кресле у камина сидела Марина. Братцев прохаживался взад-вперёд от камина к дивану со стаканом виски в руке. Сова тоже ходил туда-сюда. Потом Братцев пошёл к дальней стенке. Там, у стены, столик стоял такой круглый и два кресла рядом. На столике шахматная доска… В одном из кресел сидел… он. — Москитова прервалась, указывая на адвоката Марка Седова.
— Я?! — недоумённо переспросил Седов. — Как ты, Ирина, могла увидеть меня во сне, который приснился тебе хрен знает когда, если мы с тобой знакомы не больше трёх дней?
— Это опять лишний раз доказывает положительную информативность Иркиного сна, — удовлетворённо и даже умиротворённо произнёс Едас. — Ира видела во сне то, о чём не могла знать. Но тем не менее её сон и его подробности имели место в реальности. Отсюда вывод — сон не простой, а объективно информативный. Хороший знак для нас.
— Так что дальше-то было?
— А дальше Седов говорит Братцеву: «Твой ход…» В шахматы они играли, — произнесла Москитова. — Больше никого в Каминной зале не было… Это точно. И в этот момент заходит Гусь… Дальше вы знаете.
После некоторой паузы коллектив оживился.
— Итак, в Каминной зале (в Иркином сне) присутствовали следующие персонажи, — решил подвести итог Константин Константинович и начал перечислять фамилии: — сама Москитова, Саввин, Едас, Совченко, я — Истомин, Типунов, Братцев, Цыганов, Данилов, Сазонов, Францева, Шульга и Седов… Вот состав будущего концерта и определён. Всего тринадцать человек. Ну что, будем рисковать?
— Будем…
— У нас другого выхода нет…
— Стрёмно, но необходимо…
Со всех сторон посыпались ноты одобрения.
— Так, значит, я не при делах? — радостно воскликнул Даниил Перевалов после того, как гул прекратился.
— Ирк, его в твоём сне точно не было? — переспросил Саввин, направив указательный палец в сторону Перевалова.
— Точно, — заверила Москитова.
— Тогда ты нам не нужен, — заверил адвоката Истомин. — Радуйся, что не влип в наше дерьмо!
— Ну… Я тогда пойду… — промолвил радостный Даниил и очень быстро исчез, пожелав напоследок всем удачного шоу, хорошего дня и всего такого.
— А как же Гусь? — вкрадчиво вставила Франка. — Он ведь тоже в Каминной зале присутствовал… Значит, и в концерте должен участвовать.
— Нет, — отрезала Москитова. — В этом случае он сказал бы, что «нам всем надо концерт на Поляне отыграть». А Гусь говорил, что «вам всем надо концерт на Поляне отыграть». То есть себя он в нашу в команду не включил.
— Хорошо, что так, — успокоился Едас. — А то Гуся хрен найдёшь…
— Вспомнила! — воскликнула Москитова.
— Что вспомнила? — спросил Саввин. — Перевалова надо вернуть?
— Нет, он нам не нужен, — пояснила Москитова. — Я вспомнила, что Гусь ещё сказал.
— И что?
— Он заявил, что перед концертом в эпицентре Мглы нам надо обязательно сходить на могилу Рыжего и помянуть… — пояснила Москитова.
— Всем? — переспросил Едас.
— Тем, кто его знал, — уточнила Ирина.
Едас, Истомин, Совченко, Саввин и Москитова переглянулись. Вспомнили Рыжего. Он, действительно, являлся авторитетом для всех, кто обитал в спортлагере «Салют»: и у спортсменов, и у тренеров, и у немногочисленного обслуживающего персонала, и у родителей, что приезжали в лагерь проведать своих спортсменов-детей. Общий любимец жил где-то неподалёку и всегда приходил в лагерь внезапно, появляясь как бы ниоткуда, и всегда незаметно (как бы в никуда) исчезал. Никто не знал, где Рыжий жил, но все понимали, что его пристанище находится где-то поблизости в окрестных поселениях, может быть, его дом находился в самой Верее. Рыжий обладал очень умным, и не просто умным, а особенно волевым и совершенно космическим взглядом. Будучи душой любой компании, он всегда представлял собой источник хорошего настроения и спокойствия. Однажды он спас ребёнка-пионера, когда на того напал невесть откуда взявшийся подвыпивший мужик. То ли маньяк, то ли просто сумасшедший. Рыжий по своему обыкновению возник внезапно и набросился на пьяного негодяя как сбесившийся лев. Атака оказалась настолько внезапной и беспощадной, что маньяка парализовало от боли и ужаса. Приехавшие на место происшествия сотрудники милиции даже не надели на задержанного наручники. Рыжий навёл на преступника такой страх, что тот полностью лишился воли и дрожал как осиновый листок. Беспомощно и обречённо. Менты потом рассказали — у Рыжего был такой взгляд, что ему в глаза никто не осмелился посмотреть. А милицейская собака — огромная овчарка забилась под днище служебного УАЗика и долго не соглашалась вылезать оттуда. Она успокоилась только тогда, когда Рыжий (в свойственной ему манере) растворился в пространстве и исчез. Это произошло в начале июля 1986 года. А потом, в середине августа, он куда-то пропал и всю оставшуюся часть третьей смены в «Салюте» не появлялся. Обитатели лагеря скучали и волновались, пока не навели справки у местных. Те рассказали, что Рыжий совершенно случайно и как-то нелепо погиб под колёсами рейсового автобуса. В общем, грустная история приключилась. Весь «Салют» тогда по Рыжему скорбел.
Едас, Истомин, Совченко, Саввин и Москитова вспомнили о нём. Повисла долгая пауза, исполнившая роль минуты молчания. Друзья вдруг осознали, что Рыжий (своим ненавязчивым, но ярким существованием) сделал для каждого что-то весьма неуловимое, но очень важное и особенное. Как будто загрузил в душу некий генератор смысла и резерв дополнительных жизненных сил (сверх тех человеческих потенциалов, которые даются нам при рождении).
— А кто знает, где Рыжий похоронен? — грустно спросил Едас.
— Я знаю, — ответила Москитова. — Мы с девчонками ходили к нему в предпоследний день третьей смены… Местные нам тогда рассказали, как могилу найти. Могу показать…
— Ладно, решено, — подытожил Истомин. — Играем Концерт-на-Поляне. Что нам для этого нужно?
— Всё есть, — подхватил Типунов. — Комплект инструментов имеется… Старый комплект. Он там, на Базе, хранится и вполне пригоден для нескольких шоу. Один концерт ритм-машины вполне сдюжат, не развалятся.
— Итак, валим на Базу, — подключился Истомин. — Готовим инструменты, перевозим их в эпицентр Мглы, идём к Рыжему на могилу, потом играем концерт… Точнее, вы, музыканты, играете, а мы, все остальные, слушаем и внимаем… Затем… А что затем?
— А затем, по версии Гуся, Мгла убьёт Охотника и всё прекратится, — вставил Саввин.
— Хорошо бы так, — с надеждой произнесла Марина. — А если будет очередной труп?
— Если Гусь неправ, то дело, безусловно, закончится очередным трупом, — заверил всех Типунов. — Кто-то из вас умрёт. Остальных арестуют, далее мы все умрём по очереди. Если Гусь неправ, то всем нам конец.
— Будем надеяться, что он прав! — постановил Едас. — Иркин сон уж очень необычен. Информативный сон.
— Нам потребуется незаметно покинуть город, — вставил своё слово адвокат Седов, действуя как новоиспечённый член команды. — Я не сомневаюсь, что за нами обязательно установят наружное наблюдение, чтобы при необходимости пресечь очередное выступление. Будет обидно, если оперативники нас выследят и арестуют. Сколько времени необходимо для организации тайного концерта?
Вопрос адвоката адресовался Типунову. Тот подумал некоторое время и ответил:
— Берём с запасом… Один день на сборы, тайное исчезновение и приезд на Базу. Ещё день для расконсервации оборудования, погрузки, доставки и размещения инструментов на Поляне. День возьмём на возможную отладку ритм-машин. Организация площадки — час или два, если с погодой повезёт. Итого три дня, не считая самого концерта. Думаю, что фора в четыре дня нам понадобится. Но это с запасом.
— Да-а, наш отъезд должен быть абсолютно незамеченным, — медленно повторил седовскую мысль Саввин. — Но как это организовать? Оперативники ведь не лыком шиты… Работу свою знают.
— Это мы сейчас и станем обдумывать, — поставил задачу Истомин. — Какие будут предложения?
§ 32. Бегство на Базу
Квартира, где происходил вышеобозначенный разговор, располагалась на восьмом этаже шестнадцатиэтажного многоквартирного дома. Подходы к единственному подъезду просматривались очень чётко и совершенно свободно. Рядом с домом отсутствовали какие-либо объекты, закрывающие обзор, и выйти незамеченным не представлялось возможным. Никто не сомневался, что наружное наблюдение имело место, ибо перед подъездом дежурил странный автомобиль-микроавтобус марки «Соболь». Подозрение вызывали наглухо затонированные стёкла, грязный кузов и длинная антенна.
— Как же мимо него проскочить? — задал вопрос Сазонов, глядя на микроавтобус из окна.
При этом Ярослав заговорщицки и даже как-то по-шпионски отодвинул штору, бросил взгляд на подозрительный автомобиль и тут же отпрянул назад.
— Через чердак и соседний подъезд уйти не получится, — вставил Типунов. — Подъезд-то всего один.
— А ты наблюдательный, — съязвила Франка.
— Может, сама что-нибудь предложишь? — произнёс Типунов.
— Предлагаю уйти через окна на первом этаже, которые выходят на противоположную сторону дома, — произнесла девушка. — Надо только с жильцами договориться, чтобы они нас выпустили.
— А ты не боишься, что эти ребята ментов вызовут? — возразил Цыганов. — И потом… Как ты объяснишь им своё желание выйти на улицу через окно чужой квартиры? Боюсь, что эти жильцы не только милицию вызовут, но и в психушку тоже позвонят.
— Есть такая вероятность, — согласилась Франка. — Вариант рисковый.
— Я полагаю, что оперативники (когда поймут, что мы скрылись) будут искать нас на Базе, — вставил мысль Едас. — Кроме Базы нам бежать некуда. Это существенно облегчит ментам поиски. Считаю, что надо осуществить все приготовления к концерту заранее и силами тех, кто не состоит под наблюдением. Мы должны поехать туда, отыскать Поляну и приготовить площадку к концерту. Когда всё будет готово, необходимо организовать тайный побег музыкантов. После их ухода нужна некоторая фора, чтобы безопасно отыграть концерт и незамеченными вернуться. Желательно бы ещё создать иллюзию… Как будто музыканты остались тут и никуда не сбежали. Оперативники должны хватиться их хотя бы дня через два… Лучше через три.
— Давайте сначала определимся с кругом лиц, которым необходимо скрыть свой отход, — предложил Саввин. — Я думаю, что под колпаком только подследственные. Остальные могут слежки не опасаться.
— Что ты имеешь в виду? — промолвил Истомин.
— Как что? — недоумённо проговорил Саввин. — Под следствием только четверо музыкантов, а также Франка с Мариной и ты — Истома. Следователь и судья опасаются, что вы продолжите концертировать. Отсюда вывод — наблюдать будут исключительно за теми, кто опасен для общества. Выступление способны организовать только Истома, Франка и Марина, а отыграть могут только Типунов, Цыганов, Данилов и Братцев. Таким образом, я, Ирка, Аркан, Ярослав и Сова для общества не опасны. Организовать и отыграть концерт мы не можем, и пасти нас не имеет смысла. Марк Седов — адвокат. За ним наблюдать закон запрещает. Уверен, что под колпаком находятся четверо музыкантов плюс Франка, Марина и Истома. Предлагаю следующее: я, Ирка, Истома, Аркан и Седов уходим сегодня через час или два и идём по домам. Сова отправится на Базу. Он там сторожем работает, и его отъезд не вызовет подозрения. Ярс с Франкой под видом любовников уедут домой к Сазонову. Франка на время операции «побег» будет жить у Ярослава. Марина также съедет отсюда и поселится в какой-нибудь гостинице. Здесь останутся только четверо парней-музыкантов. В таком разрозненном положении мы поживём целую неделю, и каждый из нас будет заниматься обычными делами. Я, Ирка, Аркан, Истома и Марк продолжим ходить на работу. Франка зависнет безвылазно у Сазонова. Тот станет периодически наведываться в редакцию «РосИнформБюро» «по делам». Марина всё это время поживёт в гостинице. А музыканты, оставшись тут, будут изображать праздный образ жизни, демонстрируя наружке пьянство, гусарство и беспечность. Вы, временами вместе, временами по очереди, будете выходить из дома по магазинам, клубам, кинотеатрам, любовницам и так далее, возвращаясь всякий раз назад. В конце концов менты потеряют бдительность и расслабятся. Далее, по истечении недели, в заранее определённый день, Ярослав оставит Франку у себя дома, а сам уедет куда-нибудь якобы по делам. На самом деле он незаметно смоется на Базу. Мы с Иркой, Аркан и Марк поступим так же. Все выберем разные маршруты и, по возможности, примем меры, чтобы оторваться от слежки, если таковая обнаружится. Хотя, я думаю, что за нами никто следить не будет. Прибыв на Базу, мы в укромном месте и поблизости от Поляны (насколько позволит эта чёртова Мгла) обустроим временный лагерь и снабдим его всем необходимым. Затем возьмём на Базе ящики со старым комплектом инструментов и перевезём их в этот временный лагерь. Сами также поселимся там. Таким образом, в Москве останутся только семь подозреваемых: Марина (в гостинице), Франка (дома у Ярса), Истома (у себя дома) и четверо музыкантов (тут, в квартире). Я думаю, что за Франкой и Мариной никто непрерывно следить не станет. Наружка будет дежурить только тут. Далее, мы назначим точную дату побега. В этот день Франка и Марина, запутав следы и изменив внешность, уедут из Москвы. Необходимо также организовать тайное бегство музыкантов и Истомина. Но на Базе никто из вас не объявится. Мы встретим каждого в обусловленном месте и привезём прямо во временный лагерь. Даже если бегство обнаружится в тот же день, ничего страшного. Допустим, что оперативники в первую очередь нагрянут на Базу. Но там они нас не обнаружат. Мы все будем во временном лагере, место нахождения которого ментам неизвестно. Допустим, они предположат, что мы скрываемся где-то поблизости. Тогда опера объявят нас в разработку на местном (верейском) уровне. Они подключат к поискам УВД, станут опрашивать жителей, расклеят везде «объявления в розыск» с нашими портретами и всё такое.
Саввин прервал речь и вопросительно посмотрел в сторону Франки.
— Как ты думаешь, сколько времени им потребуется, чтобы найти наш временный лагерь? — спросил Лаврентий.
— Дня два-три, не больше, — ответила девушка.
— Хорошо, — продолжил Саввин. — Для розыска им потребуется целых два-три дня. Таким образом, при самом худшем раскладе, у нас будет хорошая фора. За это время можно спокойно отыграть концерт и замести все следы. А там как будет, так и будет.
— Неплохой план, — оценил Истомин. — Надо только продумать детали.
Дальнейший вечер посвятили детализации. Операцию условно обозначили термином «Бегство». Получилось неплохо. Для начала решили заменить средства связи и приобрести для каждого участника новый мобильный телефон с новым номером. Само собой, сим-карты требовалось оформить на третьих лиц. Предполагалось, что старые мобильные телефоны обязательно будут прослушиваться. Адвокат Седов вызвался организовать всю процедуру побега с привлечением дополнительных ресурсов, которые в его распоряжении имелись. Все согласились. Марк незамедлительно приступил к делу, совершая множество телефонных звонков. После добавления ряда существенных деталей операция «Бегство» приобрела несколько видоизменённый и доработанный вид. Она изобиловала различными отвлекающими манёврами, подставами, имитациями, розыгрышами и прочими деталями, позволяющими осуществить задуманный побег и выиграть время для организации нелегального концерта. Этот концерт обозначили термином «Решающий», ибо товарищи по несчастью, действительно, надеялись, что он разрешит все вопросы и все проблемы.
Если повезёт…
***
Теперь спустимся на восемь этажей вниз и заглянем в салон неприметного автофургона «Соболь», где (по предположению будущих беглецов) располагался оперативный наблюдательный пункт. Внутри салона обозначенного автомобиля находилось следующее: разобранный двигатель, ящик с автохламом, множество инструментов, две пустых канистры, рабочая роба с телогрейкой и два десятка пустых водочных бутылок. Людей тут не было, вообще. Фургон уже полтора месяца пребывал в стадии затянувшейся починки. Хозяин автомобиля снял с машины убитый двигатель, разобрал его, оценил степень износа и прикинул стоимость предстоящего ремонта. Сумма оказалась для автолюбителя неподъёмной. Разочарованный горе-ремонтёр запер весь автохлам в салоне «Соболя» и стал ожидать финансовых улучшений в своей судьбе… Таковые не наступали. Находясь в полном отчаянии, парень стал крепко выпивать. Он делал это каждый вечер, запершись в салоне «Соболя». Распитие водки сопровождалось стенаниями по разобранному мотору. Так продолжалось около месяца, пока имелись средства на водку. Затем закончились и они. Куда делся хозяин авто, неизвестно. Возможно, совсем опустился, а может, наоборот, собрался с духом и начал усердно работать, откладывая заработок на предстоящий ремонт. Но в любом случае автофургон «Соболь» с тех пор оказался совершенно пустым и заброшенным. Никакого оперативного штаба в нём не было и быть не могло. Однако это не означало, что за нашими героями никто не наблюдал. Сотрудники милиции притаились совершенно в другом месте. В качестве оперативного наблюдательного пункта выступал аналогичный автофургон — «Форд-Транзит» неприметного серого цвета. Он был припаркован у противоположной стороны здания. Сюда не выходили окна квартиры, в которой обитали подозреваемые. Расположившиеся в автофургоне оперативники имели возможность просматривать подступы к дому с четырёх сторон. Слежка велась посредством четырёх веб-камер, смонтированных на фонарных столбах скрытым образом. Камеры передавали изображение на мониторы, установленные в салоне «Транзита». Наблюдатели имели возможность приближать и удалять изображение, а также менять угол обзора и направление съёмки. Таким образом, никто из потенциальных беглецов не имел возможность покинуть дом незамеченным.
В операции была задействована команда из четырёх ответственных и опытных сотрудников: Сан Саныч Потёмкин и трое его корешей-сослуживцев: Дмитрий Иванов (по прозвищу Вано), Алексей Фомин (по прозвищу Фома) и Олег Удальцов (по прозвищу Даль). Объектами слежки являлись лица, имеющие статус подозреваемых, а именно, «под колпаком» пребывали четверо музыкантов и вдобавок к ним Константин Истомин, Марина Шульга и Анна Францева. Наблюдение за остальными фигурантами осуществлялось в факультативном порядке.
В салоне «Транзита» постоянно дежурили трое. Четвёртый сотрудник работал на подхвате, сменяя попеременно своих товарищей. В распоряжении правоохранителей имелся также оперативный автомобиль марки ВАЗ-2110, припаркованный неподалёку от фургона.
— Как поступим, если они с этой квартиры съедут? Но съедут не всем скопом, а частями? — недоумённо спросил Иванов, вглядываясь в мониторы и постоянно переводя взгляд на фотографические портреты фигурантов.
— И вообще, на хрена нам начальство приказало наблюдать за ними? — поддержал Удальцов. — Куда они денутся-то?
— Точно… Бежать им некуда и незачем, — вставил свою реплику Фомин. — Прохоров все их адские инструменты арестовал и опечатал. Они теперь до конца своих дней ничего не сыграют.
— Так надо, — пояснил Сан Саныч, как старший в группе. — Прохоров приказал музыкантов не упустить. Он предполагает, что они смогут подпольный концерт отыграть, используя в качестве инструментов что-нибудь другое. Барабаны, например, бубны или ещё чего-нибудь. Колдуны они и в Африке колдуны. От этих шаманов всего ожидать можно. Так что держим под особым колпаком всех четырёх музыкантов. Истомина, Шульгу и Францеву будем вести только по возможности… Остальных — как получится.
— Вон, кто-то выходит, — прервал Иванов.
Оперативники уставились в монитор. Камера наблюдения выхватила изображение двух человек, выходящих последовательно друг за другом из подъезда. Дмитрий Иванов приблизил изображение.
— Это балласт… — заключил он.
Термином «балласт» опера обозначали случайных лиц, не имеющих отношение к делу.
— Подожди, — заострил внимание Фомин. — Один из них Совченко. Он у Истомина на Базе сторожем работает.
— Совченко вообще не при делах, — возразил Удальцов. — Он на Базе сидит безвылазно. Мне вообще непонятно, зачем его в свидетели определили. Пусть идёт. Уверен, что завтра он свалит в Верею. Куда ему ещё ехать? Он там, на истоминской Базе и живёт. Дома, в Москве, бывает редко. Раз в месяц приезжает к брату. Уверен, что Совченко сейчас туда и направится. Переночует и на Базу свалит. А возможно, и к брату не поедет, а умчит в Верею сегодня.
— Согласен, — произнёс Сан Саныч. — Пусть идёт. До Вереи нам его преследовать незачем, и ресурсов таких нет.
Через двадцать минут дверь подъезда опять открылась. На мониторе оперативники увидели двоих человек.
— Балласт, — произнёс Сан Саныч.
Через пять минут из подъезда вышли ещё трое.
— А вот это уже наши, — произнёс Фомин. — Вижу Саввина с Москитовой и адвоката всей гоп-команды — Марка Седова.
Троица вышла из подъезда и направилась в сторону ближайшей станции метро. Проходя мимо чёрного внедорожника, адвокат Седов остановился и открыл дверцу автомобиля. Между ним и Саввиным завязался короткий разговор. Судя по жестам и движениям, адвокат предлагал подвезти. Лаврентий и Ирина отказались и предпочли прогуляться. После короткого прощального рукопожатия Марк Седов залез в автомобиль, запустил двигатель и уехал. Саввин и Москитова продолжили свой путь пешком.
— Проследить? — спросил Фомин у Сан Саныча.
— Не надо, — отрезал Сан Саныч. — Они нам неинтересны.
Прошёл ещё час. Оперативники наблюдали за выходящими из подъезда людьми, констатируя «выброс балласта». Потом на мониторе чётко обозначилась счастливая парочка влюблённых. Ими оказались Сазонов и Франка. Молодые люди направились в сторону метро. Они шагали, крепко обнявшись и не скрывая своих чувств. Сазонов что-то нашёптывал своей спутнице.
— Сейчас от фургона подальше отойдём, из зоны обзора выйдем, я тебя отпущу из объятий, — говорил он.
— Только попробуй! — возразила Франка. — Всё испортишь… А вдруг они по нашему следу кого-нибудь пошлют. Изображаем влюблённых до самого твоего дома.
Оперативники разговора не слышали и полностью пребывали в иллюзии, построенной по замыслу беглецов. Надо сказать, что вид «влюбленной пары» успокоил наблюдавших. Францева оказалась во власти чувств. При таких обстоятельствах деятельность по организации подпольного концерта маловероятна.
— Фома, проследи за ними, — приказал Сан Саныч Фомину.
Тот покинул фургон и направился вслед за парочкой. Примерно через час с четвертью он позвонил Сан Санычу.
— Саныч, я их до сазоновского дома довёл, — доложил Фомин и спросил: — Сазонов же на первом этаже живёт?
— Да, — ответил Потёмкин. — Второй подъезд, первый этаж, два окна слева от входных дверей.
— Так вот, — продолжал Фомин, — свет они уже погасили, хотя спать ещё рано… Думаю, что у этих двоих есть интимное занятие на весь вечер и на всю ночь. Никуда не денутся.
— Согласен, — произнёс Сан Саныч. — Возвращайся.
— Францева вне игры, — заключил он, закончив телефонный разговор с Фоминым. — Любовь у неё… Внезапная… А это надолго. Минимум недели на две. Можем спокойно сосредоточиться на остальных объектах.
Через час к дому подъехало такси и припарковалось недалеко от подъезда. Ещё через восемь минут оттуда вышла Марина Шульга с рюкзаком за спиной. Шульга подошла к автомобилю, открыла переднюю дверцу и бросила рюкзак внутрь, на заднее сидение. Сама разместилась впереди, рядом с водителем. Дверца закрылась, и машина резво тронулась с места.
— Вано, проследи! — скомандовал Сан Саныч.
Опер Дмитрий Иванов принял приказ к исполнению и быстро покинул фургон. Оперативная машина стояла неподалёку в полной готовности к старту. Иванов неспешно сел за руль и тронулся вслед за такси. Он держался на безопасном расстоянии и потому остался неразоблачённым. Преследование длилось около двадцати минут. Такси довезло Марину Шульгу до третьесортной гостиницы под незатейливым названием «Вега». Отель представлял собой небольшое трёхэтажное здание и (как и все гостиницы) имел просторный холл со стойкой «ресепшн». Кроме стойки службы ресепшн тут можно было увидеть небольшой диванчик с журнальным столиком и ещё два дивана побольше. Около входа на простом стуле сидел охранник предпенсионного возраста и читал журнал. Марина, расплатившись с таксистом, вошла в здание гостиницы, проследовала к стойке службы ресепшн и заговорила с администратором. Получив утвердительный ответ, Шульга стала заполнять гостиничную карту. Опер Иванов зашёл в холл гостиницы вслед за Мариной, но с небольшим временным интервалом. Расположившись на одном из диванов, он стал незаметно наблюдать. Дмитрий изображал озабоченного и крайне делового человека, пришедшего на важную встречу. Он достал записную книжку, затем мобильный телефон и сделал вид, что собирается выполнить звонок. Потыкав пальцем в клавиши, опер выждал паузу и заговорил. Негромко, но так, чтобы его услышали.
— Старик, я на месте… Тут, внизу, в холле твоей гостиницы. Спускайся…
Окончив короткий разговор, Иванов откинулся на спинку дивана и принял вид человека, ожидающего скорой встречи. Охранник лишь мельком взглянул на Марину, затем на Дмитрия и продолжил чтение журнала. Шульга тем временем заполнила анкету и расплатилась за номер. Администратор снял с крючка, обозначенного табличкой «34», ключ с огромным брелоком и выдал его Марине. Брелок также имел крупную цифру «34» на донной части. Шульга, подхватив рюкзак, зашагала в сторону лестницы и скрылась за углом.
Оперативник Иванов остался сидеть на диване, оценивая обстановку и наблюдая за постояльцами. Он отметил, что все они, покидая гостиницу, сдают ключи администратору. Это правило соблюдалось здесь очень чётко. Администратор забирал ключи у постояльцев и аккуратно размещал их на стенде, вешая на крючки с соответствующими номерами. Таким образом, наблюдая за стендом, можно было с уверенностью заключить, дома или не дома тот или иной постоялец. Следует добавить, что первый этаж гостиницы имел витринные окна. В тёмное время суток, когда включали свет, весь холл и стенд с ключами легко просматривались снаружи.
«Очень удобно для тайной слежки и крайне неудобно для тайных беглецов», — подумал Иванов.
Опер просидел на диване ещё минут восемь, затем нервно достал телефон и сделал вид, что опять выполняет звонок.
— Брателло, ну ты где? Долго тебя ждать ещё? — произнёс он и выдержал паузу, якобы выслушивая воображаемый ответ от воображаемого собеседника.
— Хорошо, я сам к тебе поднимусь, — произнёс опер, поднялся с дивана и зашагал к лестнице.
Охранник и администратор не обратили на Иванова никакого внимания. Обычное дело: кто-то кому-то назначил встречу в холле гостиницы, а потом предложил подняться в номер.
Оперативник проследовал на третий этаж, прошагал по гостиничному коридору и отыскал дверь с табличкой под номером «34». Она оказалась предпоследней. Установив тем самым расположение тридцать четвёртого номера, Дмитрий спустился вниз и вышел на улицу. Оттуда он без труда определил нужное окно. Там горел свет, Марина была дома.
Иванов, удовлетворённый своим оперативным мастерством, позвонил Сан Санычу Потёмкину и доложил:
— Саныч, Шульга поселилась в гостинице «Вега» в тридцать четвёртом номере, какие будут указания?
— Возвращайся, — ответил Потёмкин. — Полагаю, она сегодня никуда не денется.
Закончив разговор с Ивановым, Потёмкин обнаружил на мониторе свидетеля Едаса, выходящего из подъезда и идущего по направлению к станции метро.
— Путь уходит, — произнёс Сан Саныч. — Он нам тоже неинтересен.
— Итак, — подытожил Олег Удальцов. — В квартире остались только четверо музыкантов и Истомин.
— Нет, — возразил Сан Саныч, указывая на один из мониторов. — В хате остались только музыканты. Истомин только что вышел из подъезда. Вот он идёт к своей машине. Жаль, Вано не вернулся ещё. Без машины нам за Истоминым не проследить. Уйдёт.
— А куда он денется, Саныч! — успокоил Удальцов. — Сам подумай. Уже вечер, Францева уехала к кавалеру, Шульга только-только переселилась в гостиницу, устраивается, вещи раскладывает по шкафчикам и тумбочкам, а это занятие на весь вечер. Музыканты тут… Уверен, что эти четверо сейчас бухают. Они вряд ли очухаются раньше трёх часов завтрашнего дня. Даю сто процентов, что Истомин тоже поедет домой. Сегодня никаких концертов точно не будет. Поздно…
— Согласен, — произнёс Сан Саныч. — Можем чуть расслабиться.
Потёмкин отправил гонца за выпивкой и нехитрой закуской. Тот через некоторое время вернулся с пакетом, наполненным выпивкой, чипсами, сухой рыбой и прочим сопутствующим пиву продуктом. Все оперативники опять оказались в полном составе и приступили к обсуждению дальнейших действий.
— Значит так, — начал Сан Саныч, — у нас семеро подопечных, которые разместились по четырём адресам. А именно, Францева зависла у Сазонова, Шульга переехала в гостиницу, Истомин, вероятно, будет жить у себя, а четверо музыкантов остались тут.
Потёмкин засунул в рот горсть арахиса и запил орехи глотком пива.
— Нас четверо, — продолжил Сан Саныч. — Из транспорта только фургон наблюдения и одна оперативная машина. Такими силами обеспечить за всеми фигурантами круглосуточную непрерывную слежку крайне затруднительно, почти невозможно. Какие будут предложения?
— Надо расставить приоритеты, — предложил Фомин. — Усилить наблюдение там, где находятся наиболее опасные фигуранты, и отказаться от точек слежки в других местах.
— Самые опасные фигуранты тут, — заявил Удальцов. — Здесь должен быть тотальный круглосуточный пост.
— А Тазик можно отсюда перебросить в другое место, — предложил Фомин. — У музыкантов своего авто ведь нет.
Тазиком именовалась оперативная автомашина марки ВАЗ-2110.
— Хорошо, — согласился Сан Саныч. — С музыкантами всё понятно, за ними наблюдаем непрерывно. А кто, по-вашему, наиболее опасен из оставшихся? Францева, Истомин или Шульга?
— Истомин, — предположил Фомин. — Он у них единственный спонсор. Без финансовых вливаний подпольный концерт не организовать.
— Не согласен, — возразил Иванов. — Истомин может профинансировать концерт, не выходя из дома. Даст указание своим подчинённым, они и профинансируют. Мы даже проконтролировать это не сможем. А Францева у них — главный коммуникатор. Полагаю, что с неё наблюдение снимать никак нельзя.
— А как же Шульга? — спросил Фомин.
— Шульга — это завхоз… — пренебрежительно заключил Иванов. — Её роль в подготовительных мероприятиях совсем отсутствует. За Шульгой можно не следить. И потом, я могу завербовать гостиничную администрацию. Пристращаю этих ребят. Они нам сами позвонят, если Шульга из гостиницы выселится или долго будет отсутствовать.
— Хорошо, — согласился Сан Саныч. — За Истоминым следить смысла нет, а Шульгу пусть контролирует гостиничная администрация. Завтра с утра Вано поедет туда и завербует персонал. Итак, мы имеем два поста. Один тут и один у сазоновского дома. Здесь останемся мы с Вано, а Фома и Даль поедут пасти Францеву. Тазик ваш.
На том и порешили.
— А с чего ты взял, что Францева будет жить у Сазонова? — поинтересовался Иванов у Сан Саныча. — Может, деваха останется там только на ночь.
— Не-ет, — возразил Сан Саныч. — В этом случае она поехала бы сначала в гостиницу (вместе с Шульгой). Разместилась бы, устроилась, а уж потом — к Сазонову на свидание. Кроме того, сегодня Францева была с вещами. Сумку разве не заметили, которую парень нёс? Она явно принадлежит девице… Слишком по-женски выглядит… Форма, цвет… Висюльки какие-то на ремне. И шли эти голубки, обнявшись, до самого дома. Здесь явно сожительством пахнет.
Вся следующая неделя оказалась для наблюдателей весьма спокойной. Опер Иванов успешно завербовал администраторов гостиницы и охранников. Они исправно докладывали по телефону обо всех случаях ухода-прихода Марины из гостиницы. Шульга жила в каком-то неактивном графике. Она покидала гостиничный номер только для походов в магазин или для недолгих прогулок. Сазонов с Франкой появлялись на улице ещё реже. Оперативники не сомневались, что молодым людям совершенно не скучно вдвоём. Музыканты также демонстрировали вялое поведение. Они выходили из дома редко и всегда в неполном составе. Стало очевидно, что к подпольному концерту никто не готовится.
Правда, был момент, озадачивший оперов. Сазонов начиная с пятницы из дома не показывался. Оперативники фиксировали лишь Франку. Она в полном одиночестве совершала походы в магазины и делала необходимые покупки. Обнадёживал тот факт, что девушка пару раз зашла в аптеку. Наблюдавшие решили, что Сазонов, скорее всего, занемог, и на этом успокоились.
У дома, где жили музыканты, тоже ничего особенного не происходило, за исключением некоторых незначительных событий. В воскресенье у подъезда припарковался крытый брезентом грузовик «Газель», из которого вылезли два бородатых очкастых мужика, одетых в яркие оранжевые комбинезоны и белые бейсболки. На комбинезонах имелись надписи с названием некой фирмы «Переезды и перевозки». Бородатые мужики расчехлили заднюю часть тента «Газели», опустили борт, вытащили из кузова две стопки сложенных картонных коробок и скрылись с ними в подъезде. Вернулись минут через пять и не с пустыми руками. Они вдвоём несли картонную коробку, наполненную каким-то барахлом. Ноша оказалась лёгкая, но объёмная, отчего требовала участия двоих человек. Парни без труда забросили поклажу в кузов «Газели» и снова исчезли в подъезде. Через некоторое время они снова появились снаружи со второй картонной коробкой. По неловкой случайности она выпала из рук. Содержимое высыпалось на асфальт. Это был нехитрый домашний скарб, который грузчики быстро подобрали с земли, сложили обратно в коробку и поместили в кузов. В это время из подъезда вышли Типунов и Цыганов. Макс еле протиснулся между бортом Газели и колючими кустами. Грузовик припарковался неудачно и создавал неудобства для жителей. Однако грузчиков это не волновало. Они поставили машину в непосредственной близости от подъезда исключительно для собственного удобства. Остальной мир работяг совершенно не волновал. Цыганов, судя по жесту, сделал грузчикам замечание. Оперативники с интересом наблюдали за развитием событий, приблизив изображение таким образом, чтобы на мониторе образовался крупный план. Один из грузчиков продемонстрировал ответный жест. Судя по нему, Цыганов был послан очень далеко и в очень грубой форме. Между спорящими завязалась словесная перепалка, которая довольно быстро перешла в рукопашную. Типунов и Цыганов оказались явно слабее. Схватка могла закончиться для них поражением, если б не подмога. В качестве таковой выступили Данилов и Братцев. По всей видимости, они увидели с восьмого этажа, что товарищей бьют, и оперативно спустились вниз. В результате неравной схватки грузчикам набили рожи. Осознав поражение, они переставили грузовик подальше от подъезда. После драки работа продолжилась, а четверо музыкантов (сидя на скамейке) с довольным видом наблюдали за деятельностью работяг. Судя по жестам, музыканты горячо и обидно комментировали погрузочные мероприятия. Потом к подъезду подкатил автомобиль такси и увёз Цыганова в неизвестном направлении. Оставшиеся музыканты поиздевались над грузчиками ещё пять минут и ушли домой. Через полчаса уехали и грузчики. Под вечер на мониторе оперативники опять зафиксировали автомобиль такси и выходящего из него Цыганова. Парня сопровождала компания, состоящая из четырёх девиц. Пьяных и очень вульгарно одетых.
— Шлюх привёз, — констатировал Сан Саныч.
— Может, мы зря теряем время? — обречённо произнёс Иванов. — По-моему, они в ближайший месяц концертировать точно не собираются.
— Я сам склоняюсь к этой мысли, — согласился Сан Саныч. — Но наблюдение пока снимать не будем.
На следующий день (во второй половине) бородатые грузчики опять появились на своей «Газели». На этот раз они припарковались таким образом, чтобы никому не мешать. Перспектива вторично получить по зубам их явно не прельщала. Работяги приступили неспешно к работе и загрузили в течение полутора часов шесть книжных полок, обеденный стол (в разобранном виде), четыре стула и пятнадцать небольших коробок. Во время работы мимо грузчиков дважды прошли Цыганов с Даниловым. Они появились из подъезда, скрылись за углом соседнего дома, а затем (через двадцать минут) вернулись обратно. Каждый нёс в руках большой пакет, туго набитый свежекупленными банками с пивом и прочими продуктами. Проходя мимо работяг, музыканты удовлетворённо отметили, что грузовик припаркован правильно. На сегодняшний день обошлось без потасовок. Цыганов с Даниловым скрылись в подъезде, а грузчики продолжили свою работу, сделав ещё две ходки. В «Газель» сначала погрузили тумбочку, а потом две небольшие коробки. Закончив погрузку, парни закрыли борт, сели в кабину, и грузовик уехал. Ещё через два часа к подъезду подкатил автомобиль такси.
— Небось, опять за шлюхами кого-нибудь пошлют, — предположил Иванов, глядя в монитор.
— Точно! — воскликнул Сан Саныч.
На мониторе стало видно, как из подъезда вышел Цыганов и запрыгнул в такси. Автомобиль неспешно вырулил из двора и исчез за поворотом. Оперативники отметили, что все музыканты (за исключением Цыганова) остались в квартире, а сам Цыганов скоро вернётся в компании дам лёгкого поведения. Рутинное дежурство шло своим чередом.
Скуку нарушил телефонный звонок. Звонил Фомин.
— Францева сбежала! — констатировал он.
— В смысле сбежала? — решил уточнить Сан Саныч.
— Мы её потеряли! — заявил Фомин.
— Поясни!
— А что тут пояснять? — продолжал Фомин. — Сидим мы тут в Тазике перед сазоновским подъездом, выходит Францева. Одна… Она с утра пятницы всегда выходит одна. Удальцов остался в машине, а я за фигуранткой пошёл. Францева дошла до аптеки и вошла внутрь. Она в последнее время несколько раз туда наведывалась. Я её жду… Девица не показывается. Проходит десять минут. Люди в аптеку заходят и выходят. Причём те, кто зашёл позже, уже успели всё купить и выйти. А Францева всё не появляется. Я в аптеку. А там её нет. В торговом зале только ошивались три бабки и наркоман. Я к провизору… Спрашиваю: «Где девушка?» Описал её приметы. Провизор молчит, плечами пожимает. «Не знаю, мол». Я ей ксиву в нос сую. Представился… Бабки завозмущались тем, что я аптекаря от работы отвлекаю. Наркомана как ветром сдуло. Я провизора в подсобку отвёл. Допросил. Она рассказала, что зашла девушка, купила «Новопассит» и жаропонижающее. Потом заявила, что её какой-то странный тип преследует. Идёт за ней от самого дома. Сказала, что ей очень страшно, попросила помочь. Провизор на призыв о помощи откликнулась и вывела Францеву через служебный вход… Та ушла в неизвестном направлении. В общем, сорвалась с крючка. Я через этот служебный вход наружу выбежал. Там никого нет, естественно. У Францевой для рывка хорошая фора была. Минут восемь-десять. За такое время быстрым шагом можно метров пятьсот одолеть и куда угодно нырнуть. Я походил вокруг. Глухо. Сбежала девка. Какие будут указания?
— Вполне вероятно, что она тебя за маньяка приняла? — предположил Сан Саныч.
— Исключено, — возразил Фомин. — Я на почтенном расстоянии держался.
— Ты этих девиц плохо знаешь, — проговорил Сан Саныч. — У них глаза, как у антилоп, на триста шестьдесят градусов видят. Возможно, она тебя срисовала и испугалась. Надо подождать. Если это так, то Францева покружит по району и вернётся домой к Сазонову. Ты к Удальцу возвращайся. Если девка в течение часа не вернётся, позвони.
Фомин вернулся обратно. Удальцов подтвердил, что Францева не возвращалась. Прошёл час. Девушка не объявилась.
Фомин связался с Сан Санычем и доложил обстановку.
— А Сазонов-то дома? — поинтересовался Потёмкин.
— На кухне свет горит, — констатировал Фомин.
— Проверь квартиру, — приказал Сан Саныч. — Только аккуратно. Если Сазонова дома нет, мухой дуйте сюда.
— У вас-то как? — поинтересовался Фомин.
— У нас трое на месте, все, кроме Цыганова… — пояснил Сан Саныч.
Итак, Фомин получил приказ проверить квартиру Сазонова. Оперативник вышел из машины и направился к подъезду. Дверь оказалась закрыта на кодовый электромагнитный замок. Однако опер обладал недюжинной силой и открывал такие замки путём мощного рывка на себя (ухватившись обеими руками за дверную ручку). Фомин проделал с дверью привычную манипуляцию. Та поддалась. В подъезде оказалось относительно светло. Опер подошёл к двери квартиры № 37 и робко позвонил. Реакции не последовало. Оперативник позвонил вторично, но уже более продолжительно и настойчиво. Тишина.
— Либо Сазонов крепко спит, либо его нет дома, — подумал Фомин, нащупал в кармане связку отмычек и привычным движением вскрыл нехитрый замок.
Квартиру осмотрел моментально и очень тщательно. Здесь никого не было. Постель заправлена, холодильник пуст. Никаких следов лёгкого житейского беспорядка не наблюдалось. Кухонная плита чисто вымыта и абсолютно холодна. Электрический чайник также совершенно холодный. Раковина на кухне и в ванной комнате (равно как и сама ванна) абсолютно сухие. Все вещи аккуратно сложены по своим местам. Складывалось впечатление, что обитатели жилища задолго запланировали побег, дождались нужного момента, навели порядок в доме и покинули квартиру. Фомин вернулся к Тазику.
— Поехали, — скомандовал он Удальцову. — Эти гады сбежали.
Автомобиль сорвался с места и быстро доставил обоих оперов к месту их первичной дислокации. Теперь держать пост наблюдения у сазоновской квартиры не имело никакого смысла, и группа наблюдения в полном составе расположилась внутри «Транзита».
Сан Саныч оценил ситуацию. Она не казалась ему критичной, хотя сам факт тайного бегства Францевой и Сазонова очень напрягал. При этом оперативники не знали, каким способом Сазонов покинул квартиру незамеченным. Было также непонятно, почему Францева не воспользовалась этим же путём и осуществила отрыв от слежки через служебный вход магазина «Аптека».
— Сазонов, по всей видимости, вышел через чердак в соседний подъезд, а там воспользовался какой-нибудь квартирой, окна которой выходят на противоположную сторону, — предположил Фомин.
— И как же он хозяев уговорил выпустить себя наружу через окно? — засомневался Иванов.
— Он в этом районе с детства проживает, — произнёс Удальцов. — Возможно, у него в соседних подъездах живут друзья или знакомые. Вполне мог с каким-нибудь корешем договориться и сбежать через окно его квартиры.
— А почему Францева тем же путём не пошла? — опять засомневался Иванов.
— А хрен её знает, — уклончиво ответил Удальцов. — Возможно, ей страшно по чердакам лазить.
— Это сейчас особого значения не имеет, — заключил Сан Саныч. — Важен сам факт – они сбежали, и сбежали тайно. Отсюда вывод, беглецы предполагали, что находятся под наблюдением, и очень не хотели, чтобы мы за ними проследили. Отсюда следующий вывод: они что-то от нас скрывают, и это «что-то» носит противозаконный и запрещённый характер. А что им запретил делать суд? Правильно… Суд им запретил вести концертную деятельность. Отсюда заключительный вывод. Они ушли тайно, чтобы скрыть действия по подготовке к подпольному концерту. При таких обстоятельствах нам с музыкантов глаз спускать нельзя. Будем брать их при первой же попытке сбежать. Вано, позвони в гостиницу, поинтересуйся — Шульга на месте?
Иванов связался с администратором отеля. После недолгого разговора выяснилось, что Марина Шульга (за последнее время) ключ не сдавала и вообще в вестибюле не появлялась. Это означало, что фигурантка гостиницу не покидала. Настораживало только одно — она безвылазно сидела в номере с вечера воскресенья (сутки). Именно в течение такого промежутка времени её никто из дежуривших администраторов и охранников не видел.
— Вано, поезжай туда и разберись на месте, — скомандовал Сан Саныч. — Не нравятся мне эти флюиды.
Иванов направился в гостиницу. Добравшись, он опросил администратора и охранника, а потом созвонился с сотрудниками из других смен. Сопоставив данные, оперативник пришёл к выводу, что Шульга действительно не покидала гостиницу в течение последних суток. Дмитрий вышел на улицу и посмотрел на третий этаж. Окна третьего этажа располагались от земли не ниже восьми метров. Кроме того, фасад отеля выходил на оживлённую улицу, освещаемую в тёмное время суток.
«С такой высоты спуститься неподготовленному человеку невозможно, — убеждал сам себя Дмитрий, анализируя ситуацию. — И людей тут много… И машины постоянно снуют… Даже ночью… Обязательно кто-нибудь заметит вылезающего из окна человека и заподозрит неладное. Да… Пожалуй, спускаться с третьего этажа очень рискованно».
Оперативник посмотрел на окно гостиничного Марининого номера и заметил там слабый свет настольной лампы.
«Может, действительно, приболела и сидит в номере безвылазно?» — предположил опер, но всё равно решил убедиться в этой версии окончательно.
Дмитрий вернулся в отель и поднялся на третий этаж. Под видом ошибшегося дверью человека он подошёл к номеру «34» и сильно постучал в дверь.
— Серёга, открывай! — громко и нетрезво прокричал Иванов, изображая подвыпившего заблудившегося гуляку.
Дверь ответила полной тишиной и спокойствием.
Опер повторил попытку ещё четыре раза и очень настойчиво, чем привлёк внимание со стороны постояльцев. Люди приоткрывали двери своих номеров и любопытно вытаскивали головы наружу. При таких обстоятельствах Шульга не могла не отреагировать. Дмитрий подождал полминуты и приложил ухо к замочной скважине. За дверью по-прежнему было тихо, как в библиотеке.
Оперативник почуял неладное. Он сбежал вниз к администратору и уговорил последнего открыть гостиничный номер.
— Может, человеку там плохо? — аргументировал Иванов. — Надо вскрыть дверь и вызвать скорую…
Администратор достал из сейфа запасной ключ от номера «34» и направился на третий этаж. Дмитрий проследовал за ним. Дверь Марининого жилища открыли, администратор и оперативник зашли внутрь. Скорая помощь не потребовалась… Номер оказался пуст. Озадаченные мужчины вернулись в холл. Шульга умудрилась тайно сбежать из гостиницы, минуя администраторов и охранников.
— Ничего подозрительного за последнее время не замечали? — на всякий случай задал вопрос Иванов в адрес недоумевающих сотрудников отеля.
Те задумались, но ничего странного припомнить не смогли.
— Подожди, — вспомнил охранник. — А этот, покалеченный… который потом оказался непокалеченным.
— Точно, — согласился администратор и рассказал о необычном случае.
Странность заключалась в том, что неделю назад в гостиницу позвонил человек и забронировал номер на первом этаже. Клиент объяснил, что по лестнице ему подниматься тяжело (нога покалечена), а лифта в отеле нет. Кроме того, звонивший заявил, что покалечили ему не только ногу, но и голову. Она от уличного шума сильно болит, поэтому номер должен быть с окнами во двор. Администрация, понятное дело, пошла клиенту навстречу и наложила бронь на номер «11», который располагался на первом этаже с окном в тихий двор.
Сегодня утром в гостинице объявился хромающий молодой человек с инвалидной палкой. Он назвал номер брони, предъявил документы и заселился в забронированный одиннадцатый апартамент. Позже выяснилось, что постоялец тот совершенно здоров. Ближе к вечеру он выходил в холл гостиницы, но уже без палки. Хромота и прочие признаки недуга отсутствовали. Администрация на это особого внимания не обратила. Факт быстрого исцеления подозрений не вызвал, но случай всё-таки показался необычным.
— А фамилию этого «калеки» выяснить можно? — поинтересовался Иванов у администратора.
— Легко, — ответил тот и стал листать журнал регистрации постояльцев.
Через некоторое время администратор обнаружил там нужную запись и озвучил персональные данные странного жильца: «Сазонов Ярослав Сергеевич… проживающий по адресу: г. Москва, Осколковское шоссе, д. 6, кв. 37».
— Сазонов... Ух, шельмец! — произнёс опер Иванов сам себе под нос. — Теперь понятно, как Шульга покинула гостиницу.
Распрощавшись с персоналом, Дмитрий вернулся к оперативникам и доложил ситуацию.
— Значит, они побег ещё неделю назад задумали, — подытожил Сан Саныч. — Картина получается следующая: кто-то по разработанному в прошлое воскресенье плану бронирует номер в гостинице «Вега» на первом этаже с окнами во двор (идеальный для побега). Марина Шульга заселяется в ту же гостиницу, но в номер на третьем этаже и с окном на улицу. Через окно сбежать невозможно. Этим они усыпили нашу бдительность. Беглецы таким образом подстраховались, зная, что за противоположной стороной гостиницы никто наблюдать не будет. Далее, Сазонов и Францева покидают пристанище музыкантов и селятся у Сазонова. Музыканты никуда не съезжают и остаются в квартире. Вся команда разыгрывает беспечную жизнь. Через неделю Сазонов тайно покидает своё жилище, предположительно через соседний подъезд. Возможно, воспользовавшись помощью друзей, проживающих в этом же доме. Затем он, изображая калеку, заселяется в забронированный номер. Этим же вечером Шульга спускается по лестнице с третьего этажа и, минуя холл, проходит в сазоновский апартамент. Лестница и коридор со стороны холла не просматриваются. Далее, Сазонов выводит Шульгу через окно своего номера на свободу и уходит вместе с ней. Так Шульга, незамеченная для администратора и охранника, смогла сбежать. Отсюда вывод — беглецы знали, что за домом Сазонова установлено наблюдение, а за гостиницей никто не следит. Иначе Сазонов не стал бы заселяться туда лично. При этом они также имели информацию, что администрация отеля присматривает за Шульгой и докладывает нам обо всех её перемещениях. Я полагаю, что все остальные фигуранты тоже сбежали. Неудачный какой-то сегодня понедельник выдался…
— Почему ты так решил? — спросил Иванов. — Музыканты ведь ещё здесь.
Сан Саныч скептически покачал головой.
— Сомневаюсь я, — продолжил он. — Вот смотрите… Сазонов тайно сбежал из своей квартиры сегодня утром, поселился в гостинице и помог уйти Шульге. Шульга, выходит, тоже сбежала, возвращаться в гостиницу она вряд ли будет. Францева скрылась сегодня вечером. Отсюда вывод — две поднадзорные птицы уже улетели, а мы остались с носом. Я на сто процентов уверен, что музыкантов в квартире на восьмом этаже тоже уже нет.
— Но это же легко проверить, — невозмутимо заявил Фомин.
— Иди проверь, — согласился Сан Саныч.
Фомин ушёл и буквально через три минуты позвонил Потёмкину на мобильный телефон.
— Поднимайтесь сюда… — услышал Сан Саныч приглашение.
Поднявшись в квартиру, оперативники обнаружили там двух неизвестных мужиков, употреблявших пиво. Музыкантов в квартире не было.
— А где те четверо? — грубо спросил Фомин, демонстрируя служебное удостоверение.
— Уехали, — робко ответили незнакомцы.
— Как уехали?
— Один спрятался в тумбочке, которую мы вынесли и погрузили в кузов. Ещё двое переоделись в наши робы, надели наши очки, наклеили себе наши фальшивые бороды и уехали часа три назад вместо нас на нашей же «Газели»… Ну… вместе с тем парнем, который в тумбе был спрятан. Четвёртый сам отсюда ушёл.
— И кто же вас надоумил такую комбинацию провернуть? — поинтересовался Сан Саныч.
— Нас наняли...
— Кто нанял?
— Понятия не имеем. Мы грузчики, занимаемся квартирными переездами. Работаем по объявлению. Нам позвонили, мы приехали. Тот, кто нас вызвонил, предложил хорошо заработать. Он поручил создать имитацию погрузочных работ, как будто кто-то переезжает из этого дома на другой адрес и перевозит с собой мебель. Сказал, что надо помочь неким хорошим людям покинуть этот дом незамеченными. Хорошо заплатил. Ну… мы и согласились. Тот мужик дал нам ярко-оранжевые робы, очки и фальшивые бороды. Проинструктировал… Мы сделали всё как надо.
— Как фамилия того мужика? — продолжал допрос Фомин.
— Понятия не имеем, — хором ответили грузчики. — Мы у него паспорт не спрашивали.
— А как вы «Газель» свою обратно вернёте? — спросил Сан Саныч.
— Очень просто, — ответил грузчик. — Мужик тот сказал, что машину мы найдём в двух кварталах отсюда.
— Ладно, всё ясно, — подытожил Сан Саныч и обратился к Иванову: — Вано, срисуй их паспортные данные, возьми контактные телефоны, предупреди, чтоб из города не отлучались. С ними потом разберёмся. Как закончишь, дуй за нами.
На этом миссия по наблюдению за объектами закончилась ввиду её полного провала. Сан Саныч с оперативниками покинули квартиру и направились в управление. Предстояли объяснения со следователем и руководством. Репутацию оперов могло спасти только скорейшее обнаружение сбежавших фигурантов, а также их захват и арест. Оставалась только самая малость. Беглецов надо найти и обезвредить.
Седов
Теперь вернёмся на неделю назад (в прошедшее воскресенье) и проследим за теми же событиями с другого конца.
Марк Седов, как опытный и реально практикующий юрист, имел в своём арсенале собственное детективное агентство, которое помогало адвокату в его нелёгкой адвокатской деятельности. Агентство собирало различные сведения и материалы, необходимые в работе. В сложившейся обстановке Седов, как участник команды, имел личную заинтересованность в положительном исходе дела. Его жизнь также висела на волоске, и адвокат решил использовать все имеющиеся у него ресурсы. Марк слегка поразмыслил над задачей, осуществил несколько предварительных действий и предложил следующий вариант развития дальнейших событий.
— Сегодня в квартире должны остаться только музыканты, — начал Седов. — Саввин с Москитовой уедут домой. Истомин и Едас тоже рванут по домам. Францева и Сазонов, согласно намеченному плану, уезжают к Сазонову. Марина соберёт своё шмотьё и поселится в гостинице «Вега». Это не так далеко отсюда.
— Почему именно «Вега»? — поинтересовался Истомин.
— У меня там есть прикормленный человек из персонала, — пояснил адвокат. — Наперекор закону и ментам он, конечно, не пойдёт, но сразу доложит, если Шульгой кто-нибудь заинтересуется. Марина поселится на третьем этаже в номере с окном, выходящим на улицу. Апартамент я уже забронировал. Тот, кто будет сегодня за Шульгой следить, доведёт её до гостиницы, выяснит расположение номера и убедится в том, что побег через окно невозможен. Таким образом, оперативники придут к выводу, что подследственная сможет покинуть отель только через холл. Уверен, что опера завербуют охрану и администраторов и обяжут их сообщать обо всех случаях длительного отсутствия Марины в гостинице. Кроме того, я забронировал ещё один номер в этой же гостинице на первом этаже с окнами во двор. Незадолго до побега туда заселится наш человек. Потом Марина дождётся вечера, спустится в номер на первом этаже и сбежит через окно. Администратор и охранник ничего не заметят, так как лестница со стороны холла не просматривается.
— Идём далее, — продолжал Седов. — Я в течение последующих двух дней выясню, за кем из нас установлено наблюдение, а за кем не установлено. В этот же срок снабжу каждого из вас новым телефоном. Трубки передам через частных детективов. Совченко сегодня же уедет на Базу. Машину я обеспечу. Там, в окрестностях Вереи, ему предстоит найти подходящее место и организовать в этом месте временный лагерь (или просто схрон).
Адвокат посмотрел на Олега.
— Перевезёшь туда всё необходимое. Всё-всё, включая полный комплект инструментов и ритм-машин… Да!.. И пару квадроциклов не забудь туда же перегнать. Лучше три. Они нам очень понадобятся. На всё про всё сутки, не больше. Затем, не возвращаясь в Москву, приедешь вот по этому адресу, — Седов набросал на листке адрес и передал Олегу. — Это частный дом в Одинцовском районе Подмосковья — деревня Козино. Там тебя встретят. Дом не совсем обычный, его построил один наркоторговец, а потом особняк перешёл к моему агентству в качестве отступного. Но это неважно. Важно то, что этот дом является «ящиком с двойным дном». Там есть тайные комнаты, но не только. Здание специально оборудовано для бегства. Оно соединено подземным ходом с соседним коттеджем. Он теперь тоже принадлежит мне. Итак, трамплин для бегства определён. Мы в течение недели живём как обычно. Оперативники будут наблюдать за нами, а мои люди будут наблюдать за ними. Через пару дней мы проанализируем ситуацию и разработаем стратегию бегства. Потом в положенный срок тайно уйдём от слежки и соберёмся в конспиративном доме (в Козино). Оттуда организованно и опять же тайно переберёмся по подземному ходу в соседний коттедж (перестраховка не помешает) и уедем в Верею. На Базе появляться не будем, а рванём сразу во временный лагерь. Месторасположение лагеря, вплоть до нашего приезда туда, будет знать только Совченко.
Предварительные мероприятия одобрили.
Совченко
— Сова, у тебя на сборы четверть часа, потом отправляйся в Верею, — подытожил Истомин. — Твой отъезд на Базу никого не удивит, так как ты там постоянно проживаешь. Сейчас на тебя вся надежда.
Марк Седов, в свою очередь, достал мобильный, удалился на кухню, сделал короткий телефонный звонок и вернулся обратно.
— Машина будет тебя ждать через тридцать-сорок минут у дальнего выхода метро, — обратился Седов к Совченко и сделал жест в сторону, где располагалась ближайшая станция метрополитена. — Зайдёшь в ближний вестибюль. Пройдёшь станцию насквозь. Машина будет припаркована у противоположного выхода. Только не торопись. Оглядись на платформе, посиди на скамеечке, сделай вид, что ждёшь кого-то. Хвоста за тобой, уверен, не будет. Но, на всякий случай, перестрахуйся и смотри в оба. Сейчас там, на станции, людей мало. Все на виду. Если увидишь хвост, садись в поезд и уезжай. Доедешь до центра, плутанёшь по переходам, смешаешься с людьми… Оторвёшься от хвоста, потом возвращайся. Машина будет ждать до упора. Это «Опель» тёмно-синего цвета, номерной знак 034. Водителя зовут Вадим. Приедешь на Базу и завтра же приступай к реализации нашего плана. Всё необходимое должно быть перевезено во временный лагерь в течение суток. Никого к работе не привлекай. Действуй один.
— Возьми ГАЗончик, — предложил Истомин. — Погрузи в него всё, отвези и оставь там, во временном лагере. Не выгружай. Не забудь генератор, палатку армейскую и тепловую пушку. И карту захвати обязательно, на которой мы эпицентр Мглы отметили. Про квадрики не забудь. Перегони и спрячь там же.
Инструктаж продлился ещё около пяти минут, после чего Совченко оделся, неторопливо покинул квартиру, вышел из подъезда и неспешным шагом направился к станции метро.
Около вестибюля оказалось немноголюдно. Вечер, выходной день. Конечная станция в это время принимала мало пассажиров. Совченко остановился у входа в метро и закурил. Немногочисленные шедшие за ним люди подозрений не вызывали. Они, не задерживаясь, проникали через стеклянные двери, проходили сквозь турникет, вставали на эскалатор и поочерёдно исчезали по направлению вниз. Вестибюль имел прозрачные витринные окна и просматривался снаружи полностью. Совченко докурил сигарету, зашёл внутрь и спустился на платформу. Поезд только что ушёл. Платформа оказалась почти пуста. Олег проследовал до середины зала и присел на скамью. Огляделся. Как и предсказал адвокат, хвоста не было. Успокоившийся Совченко продолжил путь и благополучно добрался до ожидавшего его автомобиля.
Водитель сунул Олегу аппарат сотового телефона, а также передал сим-карту, батарею и зарядное устройство в пакете.
— Это твой новый мобильник, — пояснил водитель.
— Как я узнаю новые телефонные номера всех остальных? — поинтересовался Совченко.
— Они тебе пока не нужны, — пояснил водитель. — Доберёмся до Базы, свой старый телефон оставишь там, включённым и заряженным. Пусть маякует. Новый аппарат не включай, пока не закончишь все манипуляции там, на Базе, и не вернёшься в Москву. Точнее, в Одинцовский район, адрес ты знаешь.
— Понял, — ответил Совченко и удовлетворённо откинулся на спинку заднего сидения.
Появилось время отдохнуть и спокойно обдумать план дальнейших действий. Ситуация наполняла некоторой радостью и гордостью. Дело в том, что Олег впервые в жизни получил задание, которое необходимо реализовать в одиночку. Теперь он должен принимать все решения сам, без какой-либо возможности получения советов и дополнительных инструкций. И ещё, на Совченко возложили обязанность — представить своим друзьям конечный и конкретный результат, от которого зависела дальнейшая судьба многих людей. Дело в том, что плана «Б» не существовало, и ошибка не допускалась.
Поездка на «Опеле» продолжалась уже больше сорока минут. Водитель явно торопился.
Неожиданно зазвонил телефон. Шофёр принял звонок и перекинулся со звонившим парой коротких фраз. Проехав около километра, автомобиль резко свернул с шоссе и помчался по второстепенной дороге.
— Мои планы поменялись, — произнёс водитель. — Дальше поедешь сам. Тут рядом станция Перхушково. Я тебя там высажу. Электричка будет через двадцать минут. Доедешь до Дорохово, а оттуда до Вереи возьмёшь такси. Я должен возвращаться.
Водитель высадил пассажира у станции и умчался. Дальнейший путь Олегу был хорошо известен, так как пригородными поездами он пользовался регулярно. Однако некоторые опасения начали посещать парня. Поздними вечерами в электричках небезопасно. По вагонам шастает много всякого сброда, промышляющего разбоем и хулиганством. Но другого выхода не существовало. Надо ехать. Совченко купил билет, дождался прибытия электропоезда и зашёл в вагон. Внутри оказалось почти пусто, если не считать двух пьяных мужиков, спящих на скамьях, и трёх женщин пенсионного возраста, которые уже стали готовиться к выходу и на следующей станции вышли.
Совченко задумался над предстоящим мероприятием, планируя дальнейшие действия.
«Завтра чуть свет начну, — думал Олег, полагая, что за день сможет всё исполнить. — Сначала надо раскочегарить грузовик и подогнать его к столовой… — продолжал мыслить Совченко. — Нет, сначала надо в спокойной обстановке составить список нужных вещей и предметов… Так… Что нам понадобится? Генератор… Он в столовой в подсобке стоит. Ещё нужна большая армейская палатка и тепловая дизельная пушка…»
Размышления отвлекли Олега от реальности, перенесли на Базу и поместили там. Он мысленно обходил все места, где мог обнаружить нужные вещи, и так же мысленно организовывал погрузку всех необходимых предметов в грузовик. Окончив теоретический сбор, Совченко совсем оторвался от реалий и «взлетел» над окрестностями Вереи, оглядывая орлиным взглядом поля и лесные массивы…
«Вот База, вот “Салют”, вот поле, далее лес, потом опять поле, геовышка осталась где-то справа, сзади. А вот и лесной массив, внутри которого затерялась жуткая Поляна с эпицентром Мглы. Далее, за массивом, заброшенный дачный посёлок…»
Совченко мечтательно летал над местностью, и мысленный полёт доставлял ему удовольствие. Однако размышления и грёзы внезапно прервались. Олега кто-то интенсивно тряс за плечо. Мечтатель вздрогнул и вернулся из сладостных впечатлений свободного воображаемого полёта назад, в электричку. Его лицо выражало теперь непонимание и лёгкий испуг.
— Боишься? — услышал Совченко уверенный хрипловатый грудной голос.
Голос принадлежал странноватой женщине лет сорока. Она сидела напротив Олега, направив на него пронзительный взгляд. На другом краю скамьи расположился старик лет восьмидесяти. Оба выглядели не по возрасту. Женщина, по всей видимости, ранее принадлежала к той части молодёжи, которая увлекалась тяжёлым роком. Её одежда соответствовала увлечению: тёмные джинсы, тяжёлые ботинки, кожаная рокерская куртка и грубо выделанные перчатки с обрезанными пальцами. Всё тщательно проклёпано, ошиповано и увешано множеством блестящих железяк. В правой руке дама сжимала длинный немецкий штык-нож «Маузер» времён Второй мировой войны, а в левой руке она держала яблоко. Длинное остро отточенное лезвие легко входило в яблочную мякоть. Дама отрезала от фрукта небольшие дольки и направляла их к себе в рот. Старик также выглядел для своих лет странновато. Он был одет в десантную тельняшку, армейские грязно-зелёные штаны с маскировочным окрасом и белые высокие кроссовки. В левой руке дед сжимал пистолет ТТ, которым успешно колол грецкие орехи.
Совченко вздрогнул ещё раз, но уже не от неожиданности, а от накатившего страха. Теперь он остался один на один со странной и вооружённой парочкой. Вагон поздней электрички оказался пуст (даже пьяные спящие мужики куда-то делись).
— Боишься! — констатировала дама и продолжила: — Везёт тебе! А я вот ничего не боюсь… Страха у меня нет… Не повезло мне.
Дама подбросила штык-нож в воздухе, перехватив рукоять таким образом, чтобы оружие оказалось сориентированным лезвием вниз. Потом она со всей злости всадила клинок в деревянную скамью.
— Ничего не могу с собой поделать, — обречённо произнесла она в тот момент, когда лезвие вошло в твёрдую древесину. — Не боюсь и всё…
Совченко опять вздрогнул, представив, что будет с его коленом, если в следующий раз дама попробует воткнуть свой ужасный нож именно туда. По всему телу прошёл сильный озноб. Волна страха накатила снизу вверх… От пяток до затылка. Кожа покрылась мурашками, волосы сделали уверенную попытку встать дыбом.
— Вот! Чувствуешь? — продолжала дама. — Это твой страх… Твой мощный-мощный страх… Он всегда с тобой, он у тебя есть. Подфартило тебе. Ты счастливый человек. А у меня страха нет. Не повезло.
Совченко решил, что дама над ним издевается.
«Что хорошего в страхе-то?» — подумал Олег.
— Как что хорошего в страхе? — неподдельно удивилась дама, хотя Совченко вслух свою мысль не произносил.
— Он ещё сомневается, что страх — это великое счастье и большая удача! — продолжала возмущаться собеседница, обращаясь к своему спутнику-старику. — Святогорыч, ну ты слышал? Он всерьёз полагает, что страх — это плохо… Каково! А?
— Дурной ещё, — констатировал дед, разбивая очередной орех и протягивая разбитый продукт в сторону Совченко.
— Хочешь? — спросил старик.
Олег отрицательно замотал головой. На его лице застыла гибридная гримаса удивления и ужаса.
— Вижу, ты и впрямь в недоумении, — продолжил дед. — А между тем страх — это сила.
— Э-э-ээээ, — протянул Совченко, собираясь с мыслями. — Не понимаю…
— Ты никогда не задумывался, откуда у человека чувство страха, и зачем оно дано? — вкрадчиво спросила дама.
— Э-э-ээээ, — опять затянул Совченко, подбирая версии для ответа на поставленный вопрос. — Я думаю, что страх — это часть инстинкта самосохранения… Он дан человеку, чтобы избегать опасностей.
Старик посмотрел на свою спутницу и убедительно произнёс, обращаясь к ней:
— Вера, я же говорю, что он дурной ещё! Ничего толком в жизни не понял.
— Понимаешь, Олег, — продолжала дама, — страх — это реакция на энергию, а энергия — это сила. А сила — это Сила. Если человек излишне боязлив, то это означает, что он одарён энергией и Силой сверх меры. Страх — это побочный эффект от энергии, которая воздействует на будущие негативные события и предотвращает наступление многих из них. Чем сильнее страх перед каким-либо нежелательным исходом, тем больше шансов, что этот исход не наступит никогда. Как правило, те события, которых люди боятся, не наступают. Человек в основном сталкивается с ситуациями, которых не ожидал, не боялся и не страшился. Отсюда вывод: сбываются только такие негативные и нежелательные сюжеты, на которые энергия страха не оказывала никакого воздействия. Следовательно, страх предотвращает негатив. Кстати, страх не надо путать с ужасом. Страх и ужас — это совершенно разные вещи. Не зря у планеты Марс два спутника, которые названы разными именами: Фобос и Деймос. Это разные объекты. Отсюда вывод: страх и ужас — это тоже совершенно разные понятия. Страх существует до наступления нежелательного события. А ужас — это другое. Ужас наступает по факту уже свершившегося негатива. Люди страшатся того, что ещё не произошло, а ужасаются уже случившемуся. Отсюда вывод — если ты чего-то не страшишься, то в будущем ты этому ужаснёшься. И наоборот: то, чего ты страшишься, никогда не станет причиной твоего ужаса. Всё просто. Страх никак не связан с ужасом и, в отличие от ужаса, крайне полезен. Кроме того, страх сам по себе является реакцией организма на выплеск очень мощных энергетических сил. Люди со страху чего только не делают. На стены взбираются, с высоты сигают, от собак разъярённых убегают со скоростями, которые не снились олимпийским чемпионам… А всё почему? А потому, что энергия прёт. И страх — это побочный эффект от проявления такой энергии. Это реакция организма на её начавшийся выброс. Есть страх, значит, есть энергия. Если в момент приступа страха начать действовать, то энергия скрытых сил высвободится наружу и успех гарантирован. Надо только страх преодолеть… У тебя в жизни неужели не было ситуаций, когда страх выдавал необычайный энергетический толчок, а также необыкновенную силу и ловкость?
Совченко задумался и вспомнил как раз такой случай из своей жизни.
А дело было так.
Стояла осень 1990 года. Олег тогда был совсем молодым. Он всего три года назад окончил школу и только-только демобилизовался из армии. В те времена Совченко пребывал в состоянии абсолютной свободны и очень любил путешествовать по окрестностям Москвы. По выходным он выбирал себе тот или иной пункт назначения и ехал туда. В качестве целей выступали музеи-усадьбы, культурно-массовые мероприятия, исторические реконструкции (типа Бородинской битвы), различные фестивали или просто поездки к друзьям на дачи. В те годы парень активно использовал велосипед для загородных поездок как альтернативу подмосковным автобусам. Парень грузился вместе с двухколёсным конём в пригородный электропоезд, доезжал до нужной станции, а дальше добирался до пункта назначения своим ходом — на велосипеде. Комбинация велосипеда и электрички оказалась весьма удобной, ибо подмосковное автобусное сообщение оставляло желать лучшего. В этот раз Совченко (уже вторично в этом сезоне) приехал к своим старым друзьям на дачу, также комбинируя электричку и велосипед. На дворе стоял великолепный сентябрь. Вторая половина месяца выдалась сухой и тёплой. Совченко гостил на даче у друзей с утра субботы все выходные. В воскресенье вечером ему предстоял путь домой. От дачи до железнодорожной станции вело два маршрута. Один проходил по автостраде, второй — по старой бетонке через поле и лес. По шоссе расстояние до станции составляло около двадцати двух километров — автодорога шла в обход лесного массива и карьеров. А по старой бетонке, шедшей через поле и лес, путь составлял чуть больше пятнадцати вёрст. Для велосипедиста и та, и другая дистанция не проблема. Однако дорога по шоссе очень не нравилась Олегу. Автомобили раздражали. Обгоняя велосипедиста, они заставляли его всякий раз съезжать вправо на обочину. Такой манёвр Совченко делал в целях безопасности, так как полагал, что по выходным дням на второстепенных подмосковных дорогах ездило немало автомашин, управляемых подвыпившими людьми. Для таких водителей велосипедист может стать внезапной помехой, которую проще сбить, чем объехать. В итоге, руководствуясь соображениями комфортности и безопасности, Совченко решил ехать через поле и лес. Там спокойнее. Он и свернул на старую разбитую бетонку и покатил по ней, наслаждаясь красотой и тишиной тёплого сентябрьского вечера. Олега потрясали изумительные виды осенней подмосковной природы и буквально завораживали (нарисованные прямо на небесах) красочные пейзажи. Они представляли собой великолепные и очень сложные комбинации облачных массивов, разнообразно и многоцветно подсвеченные ярко-красным закатом. Велосипедист медленно ехал через поле и кайфовал. Солнце почти зашло за горизонт. Красотища. Несколько огорчал тот факт, что на удобную гагаринскую электричку Олег не успевал. Электропоезд, который следует из Гагарина до Москвы в режиме экспресса, делает очень мало остановок и развивает приличную скорость. Данное обстоятельство превращало гагаринскую электричку в весьма удобный и быстрый способ добраться до дома. Вот именно на неё Олег и не успевал. Парень знал, что следующий электропоезд придёт только через двадцать пять минут. Он будет тащиться как черепаха и делать остановки на каждой платформе. По данной причине путь до Москвы существенно увеличится по времени и станет очень некомфортным ввиду большого притока пассажиров. Толпы оголтелых дачников будут постоянно сновать туда-сюда через тамбур со своими бесконечными сумками, рюкзаками, корзинами, лопатами, граблями и прочим дачным скарбом. И почти каждый из них обязательно станет ворчать в сторону велосипеда и велосипедиста. Велосипед, видите ли, им всем мешает. В общем, неудобная электричка.
Олег не спеша доехал до середины огромного поля, пару раз останавливаясь, чтобы прислушаться к подмосковной осенней тишине. Солнце уже село за горизонт, начинался вечер. В сумеречном полумраке Олег продолжил путь и приблизился к лесному массиву. Бетонка шла дальше через него. Отсюда до станции оставалось около семи километров. Въехав в лес, велосипедист осознал, что тут гораздо темнее, чем в поле. Прошло ещё около десяти минут. Темнота сгустились настолько, что Олег привёл в рабочее положение устройство, генерирующее электрический ток для фары. Та в свою очередь ярко осветила дорогу. В контрасте света фары Совченко осознал, что темень вокруг абсолютная. И среди этой тьмы он один пробирается к станции. А ведь ещё три недели назад в эти же часы было вполне светло. К сожалению, конец сентября — это время, когда скорость убывания светового дня наиболее велика. Совченко не учёл этого фактора, и темнота застала его на середине пути в глубине лесного массива. Велосипед уверенно ехал по бетонке. Олег придавил на педали, увеличив скорость. Ему стало жутковато, а жутковатый отрезок пути лучше преодолеть побыстрее. Велосипедист ещё прибавил скорости и глянул в зеркало заднего вида. Там он не увидел ничего, кроме кромешной тьмы, уносящейся куда-то назад. В этот момент путешественник вспомнил документальный фильм, который показывали по телевизору пару недель назад. Картина была посвящена тематике НЛО и наглядно иллюстрировала реальность существования внеземных цивилизаций, представители которых регулярно посещают нашу планету. Олег и раньше слышал много историй про жутких пришельцев и сам временами опасался их внезапного появления. Однако документальный фильм об НЛО Совченко увидел впервые. При таких обстоятельствах страх перед инопланетянами только усилился.
«А вдруг они уже здесь?» — промелькнула в голове юноши мысль.
Олег чётко представил, что летающая тарелка зависла где-то неподалёку и уверенно преследует его, держась над самыми макушками деревьев чуть позади. Движение корабля пришельцев оказалось совершенно бесшумным, что не удивляло. Совченко ещё раз посмотрел в зеркало заднего вида, но кроме темноты опять ничего не увидел. На данном отрезке пути лес временно закончился. Велосипедист пересекал небольшое поле. Деревья далеко отступили от обочин бетонки, но темнота продолжала давить на психику. Спокойствие не вернулось, ибо воображение продолжало нагнетать инопланетную тему. Олег ещё раз посмотрел в зеркало заднего вида. Потом ещё раз и ещё. Велосипедисту вдруг показалось, что в зеркале он зафиксировал некоторые очертания какого-то странного дискообразного объекта. Юноша почти не сомневался, что внеземной звездолёт спустился к самой бетонке и бесшумно следует позади. Теперь Олег точно знал — пришельцы тут (за спиной). Они выбирают момент, чтобы напасть и похитить. Ужас нахлынул на парня. Совченко решил, что единственный шанс уцелеть — это не дать себя догнать. Велосипедист со всех сил нажал на педали и помчался сломя голову вперёд, к цивилизации, к фонарям, к домам, к людям… Надо сказать, что рывок удался. Совченко стремительно и благополучно пересёк лесной массив, домчался до станции, увидел подошедшую электричку, въехал по лёгкому мосточку на платформу и, не покупая билет, буквально влетел вместе с велосипедом в раскрытые двери электропоезда.
«Удалось… Сбежал…» — подумал Олег.
Двери закрылись, поезд тронулся в путь, унося парня вон от этого страшного места. Юноша осмотрел пустой тамбур и глянул в вагон. Там оказалось много людей. Пассажиры обыденно и непринуждённо сидели на скамьях, занимаясь своими делами. Кто-то читал, кто-то разговаривал, кто-то пил пиво, кто-то вязал на спицах, кто-то просто молча сидел, уставившись в тёмное окно и пытаясь разглядеть там, за стеклом, элементы вечернего пейзажа. Обычная обстановка. Никаких пришельцев тут не было и быть не могло. Совченко успокоился. Теперь ему казалось, что и там, в лесу, тоже не было и не могло быть никаких инопланетян. Бред какой-то. Как он смог себя накрутить? И ведь накрутил же.
Электропоезд тем временем на хорошем ходу мчался в сторону Москвы, пролетая без остановки уже третью станцию. Юноша понял, что успел на гагаринскую электричку, хотя по времени он никак не мог на неё попасть. Выходило, что там, в лесу, со страху он развил совершенно немыслимую для велосипедиста скорость. Олег потом определил её величину по нехитрой формуле и много раз пересчитывал. Делал это потому, что скорость, действительно, оказалась слишком высока… Совченко поверить не мог. Согласно вычислениям, он тогда мчался по лесу на велосипеде со средней скоростью пятьдесят два километра в час. И это по разбитой бетонке, в темноте… Через колдобины… Немыслимо…
— Ну что, вспомнил свой стремительный велозаезд? — спросила дама, сминая штык-нож (как пластилин) в небольшой комок.
Совченко обалдел.
Комок превратился потом в мыльный пузырь и лопнул.
— Вера, ты опять испортила оружие, — заметил старик.
— Я — Вера, и мне оружие ни к чему, — парировала дама.
Старик развеселился и проделал такой же кульбит со своим пистолетом.
Совченко, недоумевая, смотрел на странную парочку… Потом он услышал за спиной шум и оглянулся. Источником шума являлись три подвыпивших субъекта. Они ввалились в вагон, громко ругаясь матом и смеясь каким-то злым и нехорошим смехом. Олег мгновенно повернул голову обратно и остолбенел. Скамейка, на которой сидели странная дама и старик, оказалась пуста. Они исчезли мгновенно.
«По-видимому, я задремал, и мне всё это просто приснилось», — пронеслась мысль.
— Во… Это наш клиент, — услышал Олег грубый голос за спиной и повернулся опять.
— Чё зыришь, чмырь, деньги гони на базу, а то мы щас тебя на ремни порежем, — произнёс один из трёх хмырей, приближаясь к Совченко.
Олег вновь испытал прилив жуткого страха и начал продумывать варианты отхода. Осознав, что таковых нет, парень ощутил ещё больший прилив страшных ощущений.
«Это же проявление Силы!» — промелькнуло в голове.
В мозгу сами собой всплыли слова дамы по имени Вера… Странной дамы из странного сна.
«А вдруг это правда, — решил Олег. — Энергия прёт, надо действовать!»
Парень сорвался со скамьи, подскочил к хмырю и что есть силы саданул ему по роже. Олег применил прямой, короткий удар по направлению от своей груди в подбородок противника. Чуть снизу вверх, вертикально поставленным кулаком. Вложил энергию всего своего тела от опорной стопы до плеча. Этот приём Совченко тренировал давно, но никогда не решался применять… Из-за страха. Под воздействием удара челюсть противника мгновенно отошла назад и чуть в сторону. Послышался хруст. Хмырь отлетел назад, сбил с ног обоих своих спутников и влетел в чуть раздвинутые двери тамбура. Одна створка перекосилась от удара и замерла. Вторую тоже заклинило. Хулиган лежал без движения. Лицо не подавало признаков агрессии и сознания. Рот оказался слегка приоткрыт, передние зубы отсутствовали, челюсть застыла в неестественном положении, из распухших и порванных губ обильно вытекала кровавая жижа. Однако поверженный противник был жив, хотя и не совсем здоров. Во всяком случае, он дышал. Два его спутника, очухавшись от внезапной развязки, бросились бежать… Увы… Заклинившие двери тамбура не открывались. Совченко плотно сжал кулаки и пошёл вперёд прямо на гопников. По всей видимости, тот, кто лежал под дверьми, был у них главным. Хулиганы осознали, что вожак повержен, и поняли, что такая же судьба уготована им самим. Они почти вжались в пол со страху, прикрыв головы руками и съёжившись в комочки. Жалкий вид осевшей гопоты остановил Олега. Совченко посмотрел на свой разодранный кулак, несильно дал в рожу одному из гопников, пнул второго, сплюнул, развернулся и уверенно зашагал прочь в другой вагон.
***
Прибыв на Базу, парень решил не откладывать дело в долгий ящик. Несмотря на ночное время и потенциальный страх, Совченко решил действовать. Он добрёл до хоздвора, отыскал старенький армейский грузовик марки ГАЗ-66 и запустил двигатель. Автомобиль завёлся с полуоборота, ибо вся техника на Базе содержалась в исправном состоянии. Впереди предстояла работа по погрузке инструментов и ритм-машин в кузов. Совченко решил, что будет действовать один вне Базы, а здесь (на Базе) ему показалось нецелесообразным выполнять погрузочные работы в одиночку.
Прогрев мотор, Олег подогнал грузовик к хоздвору и пошёл за подмогой. На Базе в данное время года жило совсем мало людей. Помимо Шуры и самого Совченко, тут постоянно обитали двое разнорабочих, которые выполняли также функцию сторожей-охранников. В общем-то их обязанности мало отличались от обязанностей самого Совченко, за исключением того обстоятельства, что Олег вроде как считался над ними главным. Что-то вроде начальника. Несмотря на позднее время, парни от работы не отказались. Во-первых, Олег заявил им, что погрузочный аврал является личным указанием самого Истомина, и во-вторых, Совченко пообещал своим подчинённым небольшой презент в виде пол-литровой бутылки водки.
Грузовик загрузили в течение часа, благо все приспособления и ритм-машины были тщательно и аккуратно упакованы по различным футлярам, коробкам и ящикам. Наряду с ритм-машинами в кузов поместили различные рабочие инструменты, запас провианта и огромную брезентовую армейскую палатку на двадцать человек. Не забыли также про бензиновый генератор переменного тока на 220 вольт, тепловую пушку и комплект проводки с удлинителями и розетками. Декорации, муляжи и прочие спецатрибуты концертной деятельности, не связанные непосредственно со звуком, в кузов не попали и остались в подвале за ненадобностью. Всё нужное поместилось. Олег нашёл карту местности с отмеченным эпицентром, аккуратно её сложил и спрятал в кабине. Далее он закинул в кузов велосипед, сел за руль и уехал в ночь, ещё не зная, где обустроить временный лагерь или схрон.
Армейский грузовик покинул Базу, вырулил на бетонку, проехал по неровным плитам около трёхсот метров, затем легко спрыгнул с бетонки прямо в бездорожье и попёр по полям на юг. Совченко ехал по направлению к Поляне, пересекая поле за полем и огибая лесные массивчики. Олег вёл машину напролом сквозь темноту, ожидая наступления жути и коварного удара невидимой Мглы.
Одиночество, ночь, и близость страшной Поляны сделали своё дело. Совченко затрясло от страха. Он озирался по сторонам и постоянно вглядывался в зеркала заднего вида, ожидая внезапного появления дьявольских мистических сил. Олег страшился всего: и темноты, и зловещей луны, и ведьм, и мертвецов, и инопланетян, и ужасных чудовищ, и троллей, и даже Бабы Яги, которая возникла внезапно и совершенно не казалась безобидной старушкой. Страшная ведьма Яга разместилась на подножке мчащегося сквозь ночь грузовика. Её бледное морщинистое лицо чётко просматривалось сквозь боковое стекло и глядело на Олега своими мёртвыми глазницами. Особенно напрягали белёсые полупрозрачные твари, которые небольшой группой медленно пересекали поле… Или это просто казалось?
Олег испытывал жуткий страх, но теперь он знал, что страх — это союзник. Совченко (как говорится) бздел. Бздел, но ехал. Мчал вперёд и только вперёд, несмотря на жуть и охватившую сознание панику.
Ночной авантюрист решил подвезти инвентарь поближе к месту предстоящего концерта. Луна освещала окрестности, обливая поля и холмы характерным блёкло-белым светом. По мере приближения к Поляне страхи усиливались и усиливались. Совченко закусил в кровь губу и прибавил газу. Смельчак решил, что заброшенный дачный посёлок будет идеальным местом для обустройства временного лагеря, и направил грузовик именно туда. Добравшись до посёлка, Совченко (наряду со своим жутким страхом) ощутил мощный прилив ледяной тревоги.
«Грузовик-то придётся оставить тут, а обратный путь держать на велосипеде», — пронеслась мысль.
Олег огляделся. Посёлок оказался пуст, мёртв и заброшен, но смельчак не сомневался, что из каждого тёмного окна за ним наблюдают какие-то странные и неизвестные существа. Для стоянки грузовика Совченко выбрал участок с глухим забором и распахнутыми настежь воротами. Затем загнал автомобиль туда и припарковал его между сараем и старым полуразрушенным садовым домиком. Совченко достал из кузова велосипед, накрыл машину брезентом, закрыл ворота, запер их на привезённый с собой висячий замок и поехал обратно. Инвентарь теперь находился в относительной безопасности. Во всяком случае, следственной группе инструменты точно не достанутся, даже если оперативники прямо завтра нагрянут на Базу. Обратный путь на велосипеде оказался дольше (и по времени, и по расстоянию). Велосипед — это не тот транспорт, который может двигаться напрямик по полям. Поэтому Совченко выехал из посёлка по старой заброшенной отсыпанной асфальтовой крошкой дороге. Она пролегала в противоположную от Базы сторону, затем огибала небольшой лесной массив с озерцом и шла далее до перекрёстка с шоссе. Оказавшись на шоссе, велосипедист проследовал до Вереи, потом свернул на бетонку и уже по бетонке достиг Базы. Таким образом, крюк до цели составил около десяти километров, но иначе на велосипеде не проехать.
Совченко вернулся на Базу и приступил к переброске в заброшенный посёлок квадроциклов. Их перегон осуществлялся аналогичным способом: к квадроциклу привязывался велосипед, далее путь «туда» осуществлялся на квадроцикле по полям и напрямик, а обратно — на велосипеде и вокруг.
Не будем говорить об ощущениях, которые испытал смельчак, и так понятно, что путешествие через ночные поля и леса вне кабины грузовика уверенности и спокойствия не добавляло. Кабина воспринималась Олегом как бронированная капсула. Теперь она отсутствовала, и смельчаку предстояли рейсы на открытых всем ветрам и страхам квадроциклах. Олег оказался совершенно не защищён. Он перегонял технику, оставшись один на один со всеми жуткими тварями, которые могут повстречаться ночью на пути. Три рейса на квадроциклах «туда» и ещё три рейса на велосипеде «обратно» дались ночному авантюристу с очень большим трудом, но он справился.
Надо сказать, что Совченко очень сильно устал, ибо проделанный им на велосипеде путь (в общей сложности) составил около сорока километров. Шура всю ночь не спала, фиксируя манипуляции, проделываемые Олегом. Всякий раз, когда тот угонял куда-то в ночь очередной квадроцикл, Шура задавала ему вопрос:
— Куда это ты перегоняешь эти мотоциклетки?
Совченко всякий раз советовал Шуре не вдаваться в подробности и идти уже, наконец, спать.
Настало утро. Смельчак окончательно вымотался (и физически, и морально), но задачу выполнил. Утомлённый и с чувством исполненного долга, он выпил три бутылки мадеры, остекленел и пошёл, шатаясь и падая, к себе в сторожку отсыпаться. Проспал Олег ровно шестнадцать часов.
Отоспавшись вволю, Совченко встал с кровати, быстро привёл себя в порядок, оделся и поехал в Москву, точнее, в Одинцовский район Московской области на конспиративный адрес.
Задача по переброске инвентаря, инструментов и квадроциклов во временный лагерь была успешно выполнена.
Истомин, Едас, Москитова, Саввин
Вышеобозначенные персонажи по очереди покинули временное пристанище группы и всю последующую неделю занимались своими делами. В конце недели (в воскресенье) каждого из них посетил седовский агент, заверил, что хвостов за ними не обнаружено, и снабдил всех новыми телефонными аппаратами и сим-картами. Затем агент сообщил каждому адрес конспиративной явки в Одинцовском районе и предложил явиться туда к завтрашнему дню.
— На всякий случай следы попутайте, — посоветовал седовский агент.
Следы путали грамотно, креативно, с воодушевлением и с удовольствием.
Саввин пригласил Москитову и Истомина к себе на факультет ВМК МГУ к двум часам дня. Кафедра размещалась в первом гуманитарном корпусе. Константин Константинович и Ирина пришли к обозначенному часу, совершенно не опасаясь слежки, ибо Московский университет — это ящик с двойным дном. МГУ — это множество корпусов с прорвой входов-выходов, подземных туннелей и коммуникаций. Тут легко запутать след. Можно войти в один корпус, а выйти совершенно из другого. Саввин дождался Москитову и Истомина, а затем провёл их подземным переходом в соседнее здание. Далее троица прошла корпус насквозь и вышла наружу в неприметном малолюдном месте (в районе кафедры физики низких температур). Тут беглецов поджидал саввинский приятель Кирилл на своей допотопной «Волге». Стёкла автомобиля оказались наглухо затонированы, и пассажиры могли не волноваться, что будут опознаны снаружи. Все трое сели в машину и без проблем добрались до Одинцовского района Московской области на конспиративную явку. Никакая наружка не смогла бы их отследить.
Едас тоже поступил креативно. Он, как всегда, пришёл к себе на работу в свой родной психиатрический стационар, который сам же и возглавлял. За первые три часа в клинику на специализированных автомобилях скорой психиатрической помощи привезли четырёх потенциальных пациентов. Машины приезжали, выгружали больных и отправлялись дальше на выезд. На последнем автомобиле и сбежал Аркадий Петрович, спрятавшись внутри за белыми непрозрачными стёклами. Машина без проблем доставила Едаса к платформе пригородного сообщения «Рабочий посёлок». Далее Аркадий Петрович проследовал на электричке и без труда попал куда следовало.
Хвостов не наблюдалось.
Франка, Марина, Сазонов
Франка с Сазоновым под видом влюблённой парочки покинули пристанище группы и направились к Ярославу, который жил на окраине Москвы в панельном доме 1974 года постройки. Его уютная однокомнатная квартира располагалась на первом этаже. Молодые люди очень удобно разместились там и стали ждать. Через день в дверь позвонили. На пороге стоял неизвестный тип, который представился как «Человек-от-Седова». Молодые люди впустили его в дом и проводили на кухню. Там за чашкой чая состоялся инструктаж.
— За квартирой установлено наружное наблюдение, — заявил пришедший. — Незаметно выйти из дома не получится.
Человек-от-Седова указал в окно.
— Там, снаружи, дежурят двое оперов, — продолжал гость. — Они сидят в автомобиле ВАЗ-2110 серого цвета, номерной знак 441, и наблюдают за подъездом. Окна вашей квартиры тоже на виду.
— Хреново… — заключила Франка.
— Ярослав, у тебя есть знакомые в этом подъезде? — спросил Человек-от-Седова.
— Да, — ответил Сазонов, — я тут многих знаю.
— Кто-нибудь из них живёт на первом этаже, в квартире с окнами на противоположную сторону?
— На первом этаже нет, — ответил Сазонов. — Но есть на третьем… Там мой давний друг Антон живёт. Я могу с его балкона по верёвке спуститься.
— Отлично, — заявил Человек-от-Седова.
— А мне что делать? — возмутилась Франка. — Я с третьего этажа по верёвкам сигать не буду…
— Ты уйдёшь иным манёвром, — успокоил гость.
— Это как?
— Есть два эффективных способа, при помощи которых можно уйти от слежки, — начал объяснять Человек-от-Седова, глядя на Франку. — Назовём их условно «тамбур» и «автотрамплин». Манёвр «тамбур» прост и понятен. Надо зайти в какое-нибудь помещение с одного входа, а выйти из другого. В качестве «тамбура» могут выступать аптеки, магазины, парикмахерские, кафе и т. п. Здесь есть два условия. Во-первых, надо сделать так, чтобы хвост остался снаружи. Для этого помещение, используемое в качестве «тамбура», должно посещаться регулярно. Зашёл-вышел, на следующий день опять зашёл и опять вышел. Наблюдатель в конечном итоге останется ждать на улице и внутрь за тобой не пойдёт. Смысла нет. А ты, усыпив таким образом его бдительность, в следующий раз заходишь в «тамбур» как обычно, а выходишь с чёрного хода и быстро исчезаешь. Второе условие манёвра «тамбур» — это контакт с персоналом. Кто-то из работников должен выпустить тебя через чёрный ход. Я вокруг походил, посмотрел… Тут рядом есть аптека, предлагаю в качестве «тамбура» использовать её. Аптека эта имеет второй выход. Станешь посещать её регулярно в течение двух-трёх дней перед побегом, а Сазонов пусть из дома не выходит. Со стороны покажется, что ты приобретаешь снадобья для приболевшего друга. Лекарства покупай по-настоящему. Хвост поначалу будет заходить за тобой в аптеку, а потом перестанет. Смысла нет так близко светиться, если оперативник уверен, что ты действительно покупаешь лекарства. В нужный день ты зайдёшь в аптеку и попросишь провизора выпустить тебя через запасной выход. Скажешь, что очень испугалась подозрительного типа, который тебя преследует. (Вдруг это маньяк…) Провизор — женщина, она поймёт и поможет. Оперативник, который тебя упустит, конечно, потом допросит её, но придёт к выводу, что ты заметила преследование, приняла сотрудника милиции за маньяка, испугалась и сбежала… В итоге твой побег не вызовет подозрения… Если по каким-то причинам отход через аптеку сорвётся, то в силу вступит запасной план, условно называемый «автотрамплин».
— Это как? — хором задали вопрос Сазонов и Франка.
— Общий принцип «автотрамплина» очень прост, — продолжал Человек-от-Седова. — Он заключается в том, чтобы оторваться от двойного преследования… Обычно слежка ведётся из автомобиля, в котором сидят двое. Сидят и ждут. Вот преследуемый выходит из дома. Если беглец берёт машину или вызывает такси, то наружка пасёт его на автомобиле, пока тот не продолжит бегство пешком. Затем один из оперативников идёт за объектом также пешком, следуя за ним по пятам и заходя во все помещения, общественный транспорт и т.п. При этом пеший оперативник пытается вычислить и предугадать маршрут следования беглеца. Информация о передвижениях объекта передаётся сотруднику, оставшемуся в автомобиле. Тот, в свою очередь, перемещается согласно предполагаемой траектории движения фигуранта с тем, чтобы подхватить преследование, если объект вновь решит воспользоваться услугами такси или каким-нибудь другим автомобилем. Первая цель манёвра «автотрамплин» заключается в том, чтобы оторваться от мента, который управляет оперативной автомашиной. Для этого надо сесть в общественный транспорт и выбрать такой пункт назначения, куда оперативник на автомобиле заведомо приехать не сможет, даже зная, где этот пункт расположен. Например, вечером в час пик можно сесть в электричку и поехать за город — в область. Опер, оставшийся в машине, продолжить преследование не сможет. Его постигнет неудача даже в том случае, если он будет доподлинно знать ту станцию, на которой объект сойдёт с поезда. Это очевидно, ибо электричка в час пик передвигается по городу заведомо быстрее, чем автомобиль. Пробки. Таким образом, человека, севшего в электричку, преследует только пеший хвост в лице второго оперативника. Этот второй мент сядет следом за беглецом в электропоезд и постарается фигуранта не упустить. От такого преследования можно эффективно оторваться только одним способом. Надо выйти на станции и воспользоваться для дальнейшего бегства автомобилем… Но при условии, что преследователь не будет иметь аналогичной возможности. Для реализации такого замысла надо заранее договориться с сообщником, который должен ожидать беглеца с машиной в заранее оговоренном месте. Место необходимо выбрать такое, где заведомо не будет других автотранспортных средств. Преследуемый выходит из электрички и направляется пешком туда. Хвост идёт за ним. Дойдя до места, где ждёт сообщник, беглец садится в его автомобиль и уезжает. Преследователь, конечно, попытается продолжить слежку, если найдёт автотранспорт. Но место для конечного отрыва выбрано таким образом, что там нет других автомобилей. В результате фигурант исчезает, а мент мечется по окрестностям в поисках какого-нибудь авто и, не находя оного, бьётся в бессильной злобе. Это и есть «автотрамплин». Для бегства Франки этот манёвр подойдёт.
— С кем же я договорюсь о такой услуге? — недоумённо произнесла Франка. — И где находится то место, в котором нет автомобилей?
— Об этом мы уже позаботились, — успокоил Франку Человек-от-Седова. — Твой рывок запланирован на понедельник вечером. Сазонов уйдёт тоже в понедельник, но утром. А ты, Франка, в этот день в 18:00 выйдешь из дома и направишься в магазин, а затем (на обратном пути) зайдёшь в аптеку. Если хвост за тобой в аптеку не зайдёт, уговори провизора выпустить тебя через чёрный ход. Обязательно скажи, что опасаешься маньяка. Как только окажешься снаружи, уходи… Следуй в сторону метро и ныряй в подземку. Далее поезжай до Белорусского вокзала или до станции «Беговая». Там пересядешь на электричку и доедешь до станции «Голицыно». В Голицыно бери такси или частника и отправляйся вот по этому адресу, — гость назвал адрес. — Адрес оба запомните наизусть, записывать его нигде не надо. Там вас будут ждать. Если трюк с аптекой не получится, то запускай план «автотрамплин», а именно… Выходи из аптеки и следуй к метро. Затем садись в подземку и отправляйся до станции «Дмитровская». Там пересядешь на электричку в сторону области. Будешь покупать билет, назови кассиру не станцию, а номер зоны. Это на всякий случай, если хвост будет рядом. Доедешь вот до этой станции… Запоминай…
Человек-от-Седова развернул ещё один листок, на котором было написано название нужной станции, и продолжил:
— Выйдешь из электрички и спустишься с платформы на правую сторону по ходу поезда… Там перед станцией небольшой пятачок есть — площадка заасфальтированная и пара киосков. От неё идёт дорога в сторону посёлка городского типа. Населённый пункт тот небольшой — пять трёхэтажных хрущёвок и котельная… Её трубу ты сразу заметишь. Посёлок недалеко (метров пятьсот), люди от платформы до посёлка и обратно ходят в основном пешком. Машины около станции появляются очень редко. Дорога просматривается далеко. Пойдёшь в сторону домов. На обочине в трёхстах метрах от станции увидишь киоск и автомобиль марки «Опель» тёмно-синего цвета, номерной знак 034. Это наш автомобиль, он будет припаркован около киоска. Подойдёшь к ларьку и будешь рассматривать товар. В машину сядешь только в тот момент, когда убедишься, что дорога пуста в обе стороны. Повторяю, убедись, что дорога пуста, и садись в машину. Перед тем, как сесть, сделай вид, что просишь водителя тебя подвезти и договариваешься с ним о цене. Это создаст иллюзию, что наш «Опель» не является частью плана побега и оказался там случайно. Водителя зовут Вадим. Он тебя довезёт куда следует, а хвост останется там. Задача ясна?
— Более чем! — подтвердила Франка.
— Так, теперь с тобой, — обратился гость к Сазонову. — В понедельник рано утром выберись из дома через квартиру твоего знакомого…
— Через квартиру Антона… — уточнил Сазонов.
— Да, через квартиру Антона… — согласился Человек-от-Седова. — Поедешь в гостиницу «Вега» и поселишься в одиннадцатом номере на первом этаже. Номер уже забронирован, его окно выходит во двор. Бронь — 1432-11. Марина Шульга живёт сейчас в этой же гостинице, но только на третьем этаже в тридцать четвёртом номере. За отелем слежки нет, но персонал завербован оперативниками. Администратор и охранник обязательно сообщат ментам, если Марина уйдёт. Они делают это всякий раз, когда она проходит мимо них через гостиничный холл. Если Шульга не вернётся в номер в восемь вечера (как она обычно возвращается), то персонал незамедлительно доложит об этом оперативникам. Нас это не устроит, потому что нужна фора по времени как минимум до утра, а лучше если фора будет день-два. Но это вряд ли, уж очень опытная команда вас пасёт. Так вот, Ярослав, поселишься на первом этаже. Возьми инвалидную палку, разыграй покалеченного, похромай, поохай, покряхти и скажи, что апартамент на первом этаже для тебя забронирован, чтобы не подниматься по лестнице. Назови номер брони. Заселись. Ровно в 16:00 поднимайся к Марине. Скажешь ей, чтобы спускалась в твой номер. Лестничное пространство со стороны холла и стойки «ресепшн» не видно, коридор тоже не просматривается. Шульга сможет пройти в твой номер незамеченной. Однако если охраннику или администратору приспичит пойти в туалет, то они пойдут до сортира по коридору и смогут встретиться с Мариной. Этого допустить нельзя. Поэтому прежде чем она отправится в твой номер, иди в холл и проконтролируй охранника и администратора. Отвлеки их, если возникнет такая необходимость. Потом возвращайся к себе, и уходите оба через окно. Далее следуйте по адресу, который я назвал. Задача ясна?
— Ясна, — подтвердил Сазонов. — Но где я возьму костыль?
— Палку тебе передаст наш человек… Утром в понедельник, — пояснил гость. — Он будет тебя ждать около магазина «Овощи Фрукты», что на твоей улице. Машина та же — «Опель» тёмно-синего цвета, номерной знак 034. Водителя зовут Вадим. Он отвезёт тебя к гостинице «Вега». Баул свой с вещами собери и возьми с собой, чтобы в гостинице выглядеть обычным приезжим постояльцем. А ты, Франка, наоборот, отрывайся от слежки с пустыми руками… Чтобы подозрение не вызвать.
— Франк, я твою сумку с вещами тоже к себе в баул положу, — сказал Сазонов. — Неизвестно, сколько времени мы там, на Базе, проведём. Вещи пригодятся…
Человек-от-Седова положил на стол два мобильных телефона.
— Это ваша новая связь, — пояснил он. — Ярослав, ты, перед тем как уйти, свой старый аппарат с собой не бери и не выключай. Оставь его тут, дома, в режиме ожидания вызовов. А ты, Франка, свой старый аппарат возьмёшь с собой и выключишь его после того, как оторвёшься от хвоста. Сим-карту только вытащи из аппарата и батарею тоже. Новые аппараты включайте не раньше, чем избавитесь от преследования.
Человек-от-Седова ушёл. Его инструкции удалось выполнить почти безукоризненно. Франка успешно оторвалась от слежки, скрывшись через чёрный ход аптеки. Сазонов ушёл незамеченным через квартиру своего школьного приятеля, спустившись по верёвке с третьего этажа. Затем он, согласно инструкциям, появился в холле гостиницы «Вега» с ортопедической палкой, изображая хромого субъекта, и поселился в гостиничном номере на первом этаже. В районе 16:00 Марина (незаметно для охранника и администратора) спустилась по лестнице и перебралась в сазоновский номер. Ярослав в это время находился в холле и страховал отход Шульги, готовый при необходимости отвлечь сотрудников отеля. С наступлением глубокой темноты оба беглеца ушли через окно. Всё прошло гладко, однако Ярослав совершил непростительную ошибку. Она заключалась в том, что молодой человек, страхуя Марину, появился в холле гостиницы без палки и совершенно забыл о хромоте. Последнее обстоятельство показалось охраннику весьма странным. Сазоновская неаккуратность и недальновидность позволила оперативникам быстро разоблачить замысел беглецов и изрядно сократила для фигурантов преимущество по времени.
Типунов, Цыганов, Братцев, Данилов
Когда все разошлись, четверо музыкантов остались одни в просторной квартире на восьмом этаже. Вопрос «Что делать?» повис в воздухе и не нашёл нигде ответа. Парни продолжили вести привычный образ жизни и стали ждать. Томились в непонятках они недолго. Через день, ровно в три часа, в квартире объявился субъект, известный нам под термином «Человек-от-Седова». Он так и представился. Гостю предложили выпить, на что тот ответил вежливым отказом.
— Я не пью и никому не советую, — изрёк Человек-от-Седова очень тихим голосом, а потом задумался и добавил: — Точнее, я не советовал бы пить в обычной обстановке… Но в данном историческом контексте я настоятельно рекомендую всем вам уйти в лёгкий запой, ибо злоупотребление спиртным является немаловажной частью плана побега. Пьянство должно обеспечить естественность вашего поведения и усыпить бдительность оперативной группы. Менты уже установили наблюдение за этим домом. Так что, уважаемые господа-музыканты, вас пасут очень серьёзные люди. Уйти от них непросто.
— Может, попробуем выбраться через окна первого этажа с противоположной от подъезда стороны? — предложил Цыганов неновую версию побега.
— Исключено, — возразил гость, делая жест, призывающий говорить как можно тише. — Дом просматривается со всех сторон посредством четырёх очень качественных видеокамер. Объективы на них подвижные и с весьма неплохим разрешением. За домом наблюдают опытные оперативники. Их штаб оборудован в автофургоне марки «Форд-Транзит», пойдёмте, я вам его покажу. И включите какую-нибудь музыку… Погромче… Но не очень сильно.
Типунов врубил музыкальный центр на уровень средней громкости. В квартире зазвучал джаз. Четверо музыкантов вместе с Человеком-от-Седова вышли в лифтовый холл, который имел окно, выходящее на противоположную от подъезда сторону.
— Во-о-о-н тот фургончик, — произнёс гость, указывая пальцем вниз и чуть в сторону. — Рядом с жёлтой машиной. Это и есть их место дислокации.
— А откуда вам всё это известно? — поинтересовался Типунов.
— Я вчера целый день тут провёл, просматривая каждый квадратный дюйм и наблюдая за всеми людьми и машинами. Следил тайно и издалека. Оптика у меня отменная. Я срисовал их оперативный фургон, срисовал их самих и срисовал все четыре видеокамеры. Они закреплены на фонарных столбах. Менты смотрят за домом и за вами, а я вчера весь день наблюдал за ними. В общем, это моя кухня. Можете не сомневаться, обложили вас капитально.
— Как же мы уйдём? — заволновались музыканты.
— Устроим побег путём комбинации двух способов: «маскарад» и «матрёшка», — успокоил гость. — Но предварительно усыпим бдительность оперативников.
— Это как?
— Сейчас всё объясню по порядку, — продолжил гость. — Есть у вас что-нибудь попить? Чай или кофе.
Все прошли на кухню. Гостю налили большущую чашку чая с лимоном, остальные предпочли пиво.
Человек-от-Седова отхлебнул чайку и начал инструктаж:
— Сначала усыпляем бдительность наблюдателей. Для этого придётся в течение недели вести праздный и бестолковый образ жизни. Вам нужно делать ровно то, что обычно делают люди в подобной ситуации. Вы будете периодически выходить из дома по разным незатейливым и обычным надобностям: подышать свежим воздухом, выпить пивка, пройтись по магазинам, по клубам, по кабакам и так далее. Единственное условие. Никогда не покидайте квартиру все вместе. Двое ушли, двое остались. Потом один ушёл, трое остались. Потом трое ушли, один остался и так далее. При этом сохраняйте себя в непрерывном нетрезвом состоянии средней тяжести. Не возражаю, если приведёте сюда каких-нибудь девиц… Если найдёте. Во дворе дома ведите себя естественно… На противоположной стороне есть уютная скамейка. Можете периодически выпивать там. Скамейка хорошо видна с одной из видеокамер. Но не шумите и не буяньте. Общение с милицией вам ни к чему… И помните, пока вы маячите перед домом, за вами постоянно наблюдают. Если вы уходите куда-то, то следом идёт хвост. Кто-то из оперативников может подойти близко и услышать ваши разговоры. По этой причине никогда не обсуждайте предстоящий побег. Речи на данную тему можно вести только тут, в квартире, очень тихим тоном и с хорошим музыкально-звуковым фоном.
— А фон-то зачем? — спросил Типунов.
— Я не исключаю, что кто-либо из оперативников попробует подслушать через замочную скважину, — предположил гость. — Возможно, они попытаются установить где-нибудь на входной двери жучок. Так что громкие разговоры на тему побега прошу не вести. Если надо что-то обсудить, включайте музыку и потихонечку обговаривайте… В квартире смонтировать подслушивающее устройство почти невозможно. Во всяком случае, пока кто-то из вас будет тут. Поэтому я и не рекомендую покидать это жилище всем сразу. На ночь запирайтесь изнутри на щеколду-засов. Это помешает ментам установить жучки в прихожей или на кухне, пока вы спите.
Человек-от-Седова отхлебнул ещё чайку и продолжил:
— К концу недели прошу быть в форме. В воскресенье к подъезду вашего дома подъедет грузовик марки «Газель» с двумя работягами. Это специально нанятые люди, которые будут делать вид, что вывозят из этого дома мебель и всякие коробки с вещами. На самом деле они станут выносить из вашей квартиры полупустые коробки и демонстративно грузить их в «Газель». Во время работы грузчиков вам потребуется выбраться наружу и продемонстрировать оперативникам две вещи. Во-первых, надо показать, что вы с этими парнями не знакомы, во-вторых, вы по отношению к ним враждебно настроены…
— Это ещё зачем? — удивился Данилов.
— Необходимо на всякий случай (для пущей перестраховки) убедить ментов, что вы с грузчиками не в сговоре, — пояснил гость. — Для этого придётся (вам всем четверым) кратковременно оказаться перед подъездом одновременно с работягами, продемонстрировать полное незнакомство с ними и устроить что-нибудь вроде ссоры или мелкой драки. Поводом для конфликта станет неудобно припаркованная «Газель», которая помешает проходу. В воскресенье от вашего подъезда грузовик сделает две-три (ну, может, четыре) ходки с мнимыми вещами. Ссору с дракой устройте на второй или третьей ходке. Драка должна быть всамделишной… Покажитесь все четверо, но ненадолго… Вступите в конфликт, подеритесь, потом уходите домой.
Музыканты понимающе закивали головами.
— В этот же день вечером к подъезду подъедет такси, — продолжал инструктаж Человек-от-Седова. — Таксист — мой человек. Цыганов должен спуститься вниз и уехать. Уехать якобы за проститутками. Проституток я обеспечу. Они будут ждать вот по этому адресу.
Человек-от-Седова протянул Цыганову листок бумаги с адресом и продолжил:
— Цыганов заберёт проституток и демонстративно привезёт их сюда. Приезд жриц любви оперативники обязательно отфиксируют. Блуд, в совокупности с вашим пьянством, разгильдяйством и беспечностью, убедит ментов в том, что вы в ближайшие недели никаких концертов организовывать не собираетесь. Я даже допускаю, что наблюдение за домом может быть прекращено… Но это маловероятно… Проститутки пробудут тут с вами три-четыре часа, потом уедут на такси. Приставать к девушкам запрещаю, так как они вовсе не проститутки, а вполне честные дамы при исполнении своих трудовых обязанностей. Это мои агенты. На следующий день (примерно в два часа) опять приедет та же «Газель». Она припаркуется в некотором отдалении от подъезда. Оперативникам надо показать, что ссора с дракой возымели результат и грузчики с вами связываться больше не хотят. Первую ходку «Газель» сделает с коробками и вернётся. Вторая ходка будет с коробками, а также вот с этой тумбой, с этими полками и вот с этим столом, — гость указал на мебель. — В тумбу заберётся Данилов, как самый мелкий. Грузчики его вынесут и погрузят в кузов. Это и есть бегство методом «матрёшки». Затем работяги поднимутся сюда. Оставшиеся тут Типунов и Братцев переоденутся в их комбинезоны, бейсболки и переклеят себе их бороды. Комплекции и телосложения у вас почти одинаковые. Очки тоже не забудьте у грузчиков забрать. Обувь переоденьте обязательно, иначе вас расшифруют в мгновение ока.
Человек-от-Седова вытащил из принесённого с собой пакета две пары белых кроссовок.
— Эта пара для Типунова, а эта пара для Братцева, — продолжил он. — Размер доложен подойти. Мои агенты-грузчики будут обуты в такие же кроссовки. Про обувь не забудьте — это первое, на что обращает внимание любой опер. Почему? А потому, что при конспиративном переодевании ботинки, как правило, не меняются. Люди мало обращают внимания на то, во что обуты, и думают, что оперативники тоже на эту деталь не смотрят. К тому же при конспиративном переодевании сложно угадать с размером. По данной причине такая мелочь, как обувь, крайне важна. Не забудьте про кроссовки… Иначе сгорите. Далее, грузчики остаются в квартире, а вы, переодевшись и переобувшись, подхватываете две коробки, спускаетесь вниз, грузите коробки в «Газель», садитесь в кабину и уезжаете. Следуете вот по этому адресу. Этот метод бегства условно можно назвать «маскарадом». После того, как Данилов, Братцев и Типунов уедут на «Газели», Цыганов дождётся такси (с моим человеком за рулём) и отправится опять якобы за проститутками. На самом деле Цыганов назад уже не вернётся. Я на всякий случай поеду следом. Мало ли что? Если замечу хвост, то позвоню по телефону. В этом случае будет введён в действие план «Б». Я сообщу Цыганову номер своей машины, обгоню такси и поведу вас на автобазу № 44. Там у меня свои люди. Это в Мневниках. Ты, Цыганов, дашь водителю команду следовать за мной. Добираемся до автобазы и заезжаем внутрь. За нами закроют ворота, и хвост внутрь не попадёт. Его не пропустят. Во всяком случае, задержат на некоторое время. Затем мы проедем территорию предприятия насквозь, выйдем из машин и выберемся через дыру в заборе с противоположной стороны. Там пустырь. Далее пройдём через этот пустырь к шоссе, где нас будет ждать резервный автомобиль. Задача ясна?
— Ясна, — хором ответили музыканты.
Далее участники встречи обсудили некоторые детали и утрясли мелкие неточности. Гость ушёл, а музыканты стали вести праздную и беспечную жизнь в ожидании следующего воскресенья.
В положенный день план побега воплотился в жизнь без каких-либо неприятных сюрпризов.
В 21 час 30 минут понедельника все участники предстоящего Концерта-на-Поляне собрались в убежище в Одинцовском районе Подмосковья, а затем благополучно его покинули и добрались до окрестностей города Вереи (в заброшенный дачный посёлок), где усилиями Олега Совченко был организован схрон со всем необходимым.
Концерт наметили на восемь часов вечера следующего дня. Теперь стояла задача отыскать злополучную Поляну, перевезти туда всё нужное оборудование, смонтировать и настроить ритм-машины, посетить могилу Рыжего и отыграть концерт.
По имеющейся версии, после выступления Мгла убьёт Охотника, и приключения завершатся счастливым концом… Это в случае успеха, если никто не умрёт. А если концерт на Поляне не даст ожидаемого результата, то…
Но не будем думать о грустном…
...а, терпеливо подождём…
…и узнаем…
…чем закончится…
§ 33. Концерт на Поляне
Глубокой ночью, в 23 часа 58 минут компанию из тринадцати человек привезли в окрестности Вереи и высадили в заброшенном посёлке перед забором, за которым Совченко спрятал квадроциклы и наполненный имуществом грузовик.
— Это что? — спросил Истомин, озираясь по сторонам и обращаясь к Олегу.
— Это?.. Это заброшенный посёлок, — робко ответил тот.
— Я вижу, — произнёс Константин Константинович. — А зачем мы здесь?
— Я тут спрятал весь наш музыкальный арсенал и всё необходимое, — продолжал робко отвечать Совченко. — Вот за этим забором. Там схрон.
— Сова, ты сдурел? — недоумевал Истомин. — На хрена ты схрон в посёлке обустроил?
Константин Константинович ещё раз внимательно огляделся вокруг. Заброшенное дачное поселение (на первый взгляд) создавало впечатление места необитаемого. Но это только на первый взгляд. Истомин проанализировал обстановку и пришёл к выводу, что люди тут всё-таки бывают.
— А что такого? — возмутился Совченко. — Здесь же никого нет.
— Как никого? — не согласился Истомин, указывая на соседний дачный дом. — Вон, смотри, часть кровли разобрана… И разобрана недавно. Уже после снегопада.
И действительно, крыша соседнего домовладения оказалась наполовину демонтирована. Профнастил убрали с поперечных стропил. Балки обнажились, но не приняли на себя первый снег, который выпал накануне по всему Подмосковью. Это означало, что во время снегопада лаги были закрыты и только потом кровельный материал сняли.
— На стропилах нет снега… Значит, крышу разбирали уже после того, как снегопад закончился, — пояснил Саввин Олегу. — А закончился он сегодня утром.
— Следовательно, днём тут кто-то был, — продолжил Истомин, глядя на Совченко и указывая на обнажённые стропила. — Сова, не тупи…
— Может, с них снег ветром сдуло, — не унимался Олег.
— Со стропил сдуло, а с веток не сдуло? — возразил Едас. — Сова, не говори глупости.
Истомин направил фонарь на соседний участок и пошарил лучом по его поверхности. Все ужаснулись. Территория домовладения оказалась обильно утоптана, а от дома вели следы протекторов небольшой автомашины с прицепом. Было видно, как водитель несколько раз маневрировал туда-сюда.
— Ты хочешь сказать, что те, кто разбирал кровлю, могут сюда вернуться? — предположил Саввин.
— Уверен, что завтра они приедут и закончат демонтаж, — заявил Истомин. — Здесь оставаться нельзя, утром чуть свет уезжаем.
— Куда? — хором спросили все.
— На Поляну, — проговорил Истомин.
— Тогда я предлагаю сняться прямо сейчас, — вклинился Едас. — Нам лишние свидетели не нужны, вдруг мародёры появятся тут раньше, чем мы уедем. Более того, могу ответственно заявить, что эти люди видели наш зачехлённый грузовик и квадроциклы. С крыши, которую они разбирали, тот участок просматривается полностью.
Истомин направил луч фонаря на ворота, за которыми Совченко обустроил схрон. Они оказались запертыми (Олег догадался это сделать), однако на створках присутствовали явные следы взлома. Кто-то пытался вырвать замок вместе с петлями, однако затея не удалась.
— Открывай, — скомандовал Истомин.
Совченко подошёл к воротам, достал ключ, пошарил им некоторое время в замочной скважине, отвёл дужку, освободил петли и снял замок. Теперь проход к схрону оказался свободен. На участке обнаружили многочисленные следы, оставленные на снегу. Стало очевидно, что кто-то перелезал через забор и осматривал оставленное под брезентом имущество. К счастью, всё оказалось на месте. Мародёры не сумели взломать замок, поэтому грузовик с вещами и реквизитом, а также квадроциклы остались в целостности и сохранности.
— Они обязательно вернутся сюда с нужным инструментом, чтобы вскрыть ворота и забрать всё это, — проговорила Марина.
Коллектив осознал, что визит мародёров неизбежен и уезжать надо именно сейчас, не дожидаясь завтрашнего утра.
К счастью, техника оказалась нетронутой и полностью исправной. Беглецы завели моторы. Шесть человек оседлали три квадроцикла, остальные семеро разместились в грузовике: трое в кабине, четверо в кузове. Колонна взревела двигателями и двинулась вон из посёлка в направлении источника Мглы.
Отъехав за ближайший холм, путники остановились, чтобы сделать паузу, а также обсудить предстоящий маршрут и дальнейшие действия.
— До Поляны далеко? — задал вопрос Истомин.
Сазонов достал карту, которую использовали ещё в сентябре для поиска эпицентра. Все склонились над схемой, образовав плотный круг.
— Вот заброшенный посёлок, — произнёс Ярослав, указывая пальцем. — Мы где-то здесь… Поляна где-то вот тут. То есть до неё около километра, может, чуть больше.
Все смотрели на карту с нанесённым на неё эпицентром и концентрическими кругами, обозначенными как радиусы влияния Мглы.
— Судя по всему, мы сейчас находимся в зоне, расположенной между «радиусом страха» и «радиусом жути», — заметила Франка. — Только мне чё-то не боязно… В начале осени тут было гораздо страшнее. А беспокойство даже на Базе чувствовалось.
Все переглянулись… Действительно, влияние Мглы совершенно не проявлялось. Несмотря на ночь и близость эпицентра, коллектив ощущал себя довольно комфортно.
— У меня есть объяснение, — проговорил Саввин.
— И какое? — спросил Едас.
— Предлагаю сначала определить план дальнейших действий, а потом в спокойной обстановке я всё объясню, — предложил Лаврентий.
— Хорошо, — согласился Истомин. — Влияние Мглы исчезло, и нам это на руку, независимо от причины. Предлагаю продвинуться в сторону Поляны, обогнуть лесной массив и разбить лагерь на опушке с противоположной стороны, чтобы во-о-он с того холма наши огни не были видны. Обустроимся и поговорим.
Так и решили. Колонна двинулась вперёд, упёрлась в лес, свернула налево и стала огибать массив по кругу. Через десять-пятнадцать минут путники прибыли в нужное место, остановились и заглушили двигатели своих машин. Ещё час потратили на создание временного лагеря. Поставили огромную армейскую палатку, привели в рабочее состояние генератор и подключили свет. Внутри палатки обустроили спальные места и поместили тепловую пушку, запустив дизельный обогреватель на полную мощность. Разогрели еду.
Временный лагерь оказался недоступен для взглядов извне. С трёх сторон его окружал лес, а с четвёртой стороны визуальной преградой служил невысокий холм. Дорог в радиусе двух километров не имелось, и никакой случайный путник сюда не мог забрести. Таким образом, опасность оказаться обнаруженными полностью исключалась. Рядом с палаткой на безопасном расстоянии разожгли большой костёр, отчего пространство вокруг очень быстро наполнилось жаром. Вся группа разместилась около огня. Усталые люди расслабились, поглощая нехитрый походный ужин и подогревая себя коньяком из небольших плоских фляг. Всех посетило ощущение удачно закончившегося дня. Побег удался. Временный лагерь обустроили в неизвестном для оперативников месте. Здесь относительно спокойно и безопасно. Поляна недалеко. Мгла временно отступила. Ничто не помешает организовать и отыграть решающий концерт. Страх отсутствовал, все ощущали только еле уловимое чувство тревоги.
— И что ты думаешь по поводу Мглы? — обратился Истомин к Саввину, обещавшему «всё объяснить».
— Мгла ослабла, и ослабла она очень существенно, — начал Лаврентий. — У меня три версии: биологическая, температурная и инсоляционная.
— Как? Уже целых три?! — удивлённо произнёс Едас. — Тогда валяй, объясняй…
— Биологическая версия сводится к тому, что источником Мглы являются некие неизвестные науке растения или что-то растущее с неизученными свойствами или мутациями. Грибы, мхи, лишайники… Может быть, это целое растительное сообщество… Воздействовать эти объекты могут разными способами, например, они могут распылять какие-то токсины, которые атакуют человеческую психику и генерируют страх. Тогда сезонные колебания воздействия Мглы объясняются тем фактором, что в летний период эти штуки активны, а поздней осенью они засыпают и существенно ослабляют свою силу на весь зимний период.
— Очень интересно, — вставил Истомин, а про себя подумал: «Надо бы эту хрень потом, летом изучить как следует. Может, действительно, дело в растениях и в токсинах. Тогда эти токсины надо попытаться синтезировать и использовать в коммерческих целях… В конце концов, страх — это психотропный фактор, а возможность управляемого наведения фобий не что иное, как эффективное и мощное психотропное оружие».
— Инсоляционная и температурная версии очень похожи, — продолжал Саввин. — Они сводятся к тому, что на Поляне в эпицентре находится некая вещь, излучающая необычное воздействие в окружающую среду. Это могут быть те же токсины или неизвестные науке физические поля. По моей гипотезе эта штуковина активируется на свету или при высоких летних температурах. Зимой она теряет активность, ведь дни короткие, света не хватает, а температура низкая.
— Тоже неплохая версия, — вставил Истомин, а про себя вновь подумал: «Если всё так, то этот объект можно с Поляны изъять и контролировать его силу, помещая в светонепроницаемый контейнер (если дело в инсоляции) или в морозильную камеру (если дело в температурах). При желании эту штуку можно дополнительно освещать или нагревать. Очень простой и удобный способ управления Мглой. Это даже гораздо интереснее, чем биологическая версия».
Константин Константинович погрузил себя в мечты, вообразив, что является единственным в мире обладателем психотропного оружия, способного повергать людей в страх.
«Какие же чудесные перспективы открываются!» — мечтал Истомин, мысленно подсчитывая будущие доходы.
— Инсоляционная и температурная версии имеют один изъян, — продолжал Саввин. — Они не объясняют, почему радиус воздействия Мглы и её сила растёт из года в год. А биологическая версия этот феномен полностью обосновывает. Предположим, что странное растение начало расти двадцать с лишним лет назад. В те времена этот условный куст являлся молодым побегом и потому распространял свои токсины только в радиусе Поляны. С годами он подрастал и набирал силу. Одновременно увеличивался и радиус его воздействия на окружающее пространство. Полагаю, что на данный момент биологическая версия наиболее интересна.
— Все эти версии очень поверхностны и неконкретны, — заметил Едас, глядя на Саввина. — Некое растение, некий объект, какая-то мутация, неизвестные токсины, некое воздействие… Ничего объективного я так и не услышал.
— Согласен, — промолвил Лаврентий. — Но я думаю, что конкретику мы наведём, оказавшись завтра на Поляне, в самом эпицентре.
— Ничего мы не наведём, — грустно и обречённо произнёс Едас. — Меня эта история напрочь выбила из колеи. Все мои представления о мире рушатся. Не верю я во всю эту чертовщину… Я ведь материалист. Всё, что с нами происходит, просто не может быть. Но оно есть… Вот и напрашивается единственный и очень неутешительный вывод — я теперь уже точно и бесповоротно сошёл с ума. Все наши злоключения — это всего лишь мои видения и галлюцинации. Иного разумного объяснения (с точки зрения материалистической теории) нет.
— Аркан, а чего ты привязался к этому долбаному материализму? — спросил Едаса Саввин. — Мир гораздо сложнее, не надо его упрощать.
— Всё это сказки, — парировал Едас. — Мир прост и материален… Есть только глупая материя, и люди — это тоже материя. Нет никаких загадок и чудес, нет никакого Бога и Души. Нет никакого бессмертия. Человек — это временно существующий кусок мяса. Умрёт, и конец… Черви в могиле сожрут. Мир материален, и никакой Охоты нет, никакой Поляны этой чёртовой нет, никакого Эпицентра нет. Всё это мне только кажется. Какой ужас… Наверное, я сейчас нахожусь на излечении в своей собственной психиатрической клинике. Лежу без сознания на больничной койке в смирительной рубашке, обколотый препаратами, и брежу. Интересно, а давно это обострение со мной?
— Аркан, ты нелогичен,— заявил Саввин. — Если всё вокруг — это твой бред и видения, значит, и мы все тоже ненастоящие? Нас тут, выходит, нет? А где же мы тогда?
— Откуда я знаю?! — произнёс Едас. — Но у меня есть только одна единственная разумная версия для объяснения событий, происходящих вокруг группы МГК. Всё это — бред сумасшедшего. И сумасшедшим являюсь я — Аркадий Петрович Едас… С чем себя и поздравляю.
Аркадий Петрович обречённо приложился к фляжке с коньяком и выпил всё её содержимое залпом.
— Тогда и мы все сумасшедшие, — вставила Москитова. — Все тринадцать человек сидят тут и бредят.
— Нет, не сидят и не тут, — добавил Сазонов. — Мы все лежим в психушке в бессознательном состоянии, обколотые препаратами, и бредим.
— И не просто бредим, — подхватила Франка. — А бредим организованно, коллективно и согласованно. И у каждого один и тот же бред, который нами управляет. Такое разве возможно?
— В том-то и дело, что возможно, — грустно ответил Едас. — Если всё вокруг — это только мой бред, а вас всех не существует, то мы имеем классическую картину субъективного идеализма. А если всё, что с нами происходит — это некий общий бред, спущенный в наши головы извне, то мы имеем классическую картину объективного идеализма. Всё очень просто и логично объясняется… Вы что?.. Философию не изучали?
Аркадий Петрович снисходительно оглядел присутствующих.
— Постой, Аркан, — вмешался Саввин. — Ты сам себе противоречишь.
— Это почему? — возмутился Едас.
— Ну как же… Сам посуди. С одной стороны, ты материалист и всю эту чертовщину отрицаешь. Но с другой стороны, ты объясняешь сложившуюся ситуацию, ссылаясь на теории субъективного и объективного идеализма. То есть при помощи идеализма ты пытаешься защитить свой материализм. И кто же ты на самом деле? Идеалист или материалист? Определись…
Аркадий Петрович задумался.
— Да, ты прав, — согласился он. — Но я всё равно материалист. А два философских течения (материализм и идеализм), действительно, смешались здесь в единую кучу. Тут даже философия бессильна.
— Это лишний раз доказывает, что мы все в глубокой жопе, — заключил Истомин.
На этой неоптимистической ноте коллектив осознал, что пора отходить ко сну. С утра всех ожидал ещё один тяжёлый день. С концертом решили не тянуть и отыграть его завтра вечером в шесть часов. А там будь что будет.
***
Подъём произошёл на рассвете. Беглецы привели себя в порядок, собрались с духом и двинулись в сторону эпицентра, пробираясь сквозь заросли. Надо сказать, что зимой эта задача оказалась вполне посильной. Голый кустарник и потерявшая листву растительность существенно облегчали путь. Почву подморозило, и она стала твёрдой, снежный покров имел глубину не более пяти сантиметров, а сам лесной массив оказался полупрозрачен и просматривался на большое расстояние. Путники двигались цепью и через некоторое время преодолели расстояние в двести метров или около того. Поляна, действительно, нашлась.
— Это точно та Поляна? — засомневался Едас.
— Надо прочесать весь массив, — предложил Сазонов. — Если других полян тут нет, то эта поляна именно та, которая нам нужна.
Все согласились, хотя внутреннее чувство подсказывало, что команда набрела именно на Ту-Самую-Поляну. При этом каждый отметил, что чувство страха присутствовало, но не превышало естественного уровня перед предстоящим концертом. Испытание ждало всех нелёгкое. По данной причине на страх ориентироваться не стали и лесной массив прочесали. На это ушёл ещё час. Других полян не нашли. Вернулись назад, сверились с картой и поняли, что находятся в эпицентре Мглы… Огляделись. Ничего подозрительного не обнаружили. Никаких загадочных растений или объектов, способных генерировать страх, не нашли. Правда, Едасу показалось, что посередине Поляны есть некий сектор, в котором ощущения страха возрастали.
— Эпицентр, действительно, в зимний период почти не «фонит», — произносил Аркадий Петрович, то приближаясь, то отдаляясь от загадочного места. — Или мне это только кажется…
— Думаю, что термин «фонит» тут не совсем уместен, — вставил Саввин.
— Кончай философствовать, — оборвал Истомин. — У нас сейчас другая задача… Потом с этой хреновиной разберёмся.
Все вспомнили о предстоящем концерте и продолжили действовать по заранее намеченному плану.
Для начала предстояло проложить от опушки до Поляны какой-нибудь сносный путь. Его начали протаптывать общей толпой и дружно прошли от эпицентра сквозь лесной массив к временному лагерю. Двигались колонной по одному, следуя друг за другом и обламывая (по мере движения) кустарник, а также мешающие проходу ветки и сучья. Таким образом, через лесной массив от Поляны к временному лагерю протянулась хилая тропа. Её решили расширить, для этого проехали четыре раза туда-сюда на трёх квадроциклах. Тропа приняла вид укатанной дорожки шириной в метр. По этому пути наладили регулярные рейсы на тех же квадроциклах от опушки до Поляны. Перевозили оборудование, ритм-машины и прочий скарб, необходимый для организации концерта. На перевозку ушёл ещё час. Перевели дух. Потом четверо музыкантов приступили к монтажу и настройке своих адских устройств. Франка, Марина, Седов и Сазонов помогали в качестве разнорабочих. В процессе работы вспомнили, что по условиям, которые озвучил Гусь в москитовском сне, необходимо съездить на могилу Рыжего. Тем, кто его когда-то знал, предстояло отправиться туда. Оседлав три квадроцикла, Саввин, Москитова, Едас, Истомин и Совченко уехали к намеченной цели. Отсутствовали два часа. За это время все приготовления к концерту завершились. Ровно в семнадцать ноль-ноль все осознали, что настало время принятия окончательного решения: «Играем концерт или нет?..» Обсудили и единогласно согласились, что отступать нельзя.
— Решили играть в шесть часов вечера, значит, так и будет, — отрезал Истомин.
До концерта оставался час, само выступление продлится ещё около часа, следовательно, до развязки оставалось два часа. А потом либо кто-то умрёт, либо Мгла убьёт Охотника и жизнь коллектива полностью нормализуется. Обстановка страха и нервозности нарастала. То ли Мгла усилилась, то ли близость развязки навевала ужас… По мере приближения к намеченному часу совсем стемнело. Декабрьские сумерки быстро превратились во тьму. Поляну осветили немногочисленными лампами и десятком наспех сработанных факелов.
Четверо музыкантов заняли свои места, а девять человек-зрителей разместились перед импровизированной сценой, чтобы услышать мистическую ритмфонию «Гранитный дождь» — произведение, принадлежащее к уникальному жанру неинструментальной музыки «Маэстро Гранитных Композиций».
***
В 18:00 рваные ритмы грянули посреди страшной Поляны. Жуть нависла такая, что хотелось бежать без оглядки. Музыканты играли на совесть, отчего слушателям стало только хуже. Они сбились в кучу и молча стояли, обречённо ощущая, как страшный Охотник восстал откуда-то из потусторонней бездны и начал свою дьявольскую Охоту. Казалось, что всё окружающее пространство наполнилось непонятной чёрной пустотой, а деревья вокруг Поляны исчезли и превратились в густую непроглядную массу, за пределами которой разверзлась пропасть тёмного мира. Ощущения подсказывали, что это и есть то раскрывшееся «небытие», которое стало абсолютно доступным. Любой мог шагнуть теперь в страшную неведомую даль и пропасть там навсегда. Тьма манила, звала и притягивала. Возможно, сам ад раскрыл свои врата и ожидал, когда туда (в преисподнюю) навсегда отправятся тринадцать обречённых душ. Взамен небытие готовилось выпустить на свободу всех адских тварей, его населявших, и погубить Землю. Зло и безнадёга излучались тамошним потусторонним пространством.
«Мы совершили непростительную ошибку, устроив концерт на этой ужасной Поляне, — думал каждый участник сатанинского шоу. — Как можно руководствоваться непроверенной информацией, полученной во сне? Как можно доверять снам?..»
Коллектив теперь осознал, что поневоле провёл страшный древний обряд и открыл тем самым дверь в нижние миры. Вот так наивные люди и попадают в ловушки, устроенные злым, хитрым и коварным дьяволом.
Ритмфония звучала ровно час и стихла в положенный момент. Обитатели Поляны огляделись, осматривая друг друга. Прошло пять минут, никто не упал, не осел, не схватился за сердце… Все стояли. Прошло десять минут… Все в норме. Прошло полчаса — обстановка не изменилась. Прошёл час — ничего не случилось, все абсолютно живы, здоровы и невредимы. Участники шоу переглянулись, сканируя друг друга взглядами… Удачное завершение концерта не вызывало сомнений, однако ощущение приближения беды не покидало…
Через минуту все услышали странные звуки, шедшие из адской Тьмы. Там кто-то был, и был не один. Неведомые и безжалостные существа уверенно двигались по чёрному гиперпространству, готовые вот-вот выйти из преисподней и оказаться тут.
Врата ада открылись…
«Вот она — смерть… Жуткая и беспощадная», — подумали тринадцать несчастных жертв.
***
— Никому не двигаться, все арестованы! — прозвучал властный голос из черноты.
Голос принадлежал человеческому существу, в котором адвокат Седов и затем все остальные опознали старшего оперуполномоченного — Сан Саныча Потёмкина. Тот первым показался на Поляне, выбравшись из адской бездны. Лицо оперативника освещалось бликующими переливами факельного огня. За ним из леса вышло ещё семеро — трое, одетых в штатское, и ещё четыре коренастых типа, облачённых в форму сотрудников внутренних дел… Все оказались вооружены и настроены абсолютно серьёзно.
Сан Саныч не соврал, когда сказал, что все арестованы. Франка, оценив ситуацию, попыталась скрыться. Но увы… Её догнали и «стреножили».
— Пакуй остальных, — скомандовал Потёмкин.
Участники концерта перевели дух. Они покорно позволили уложить себя на землю лицом вниз и обездвижить. Коллектив МГК и примкнувшие к нему лица находились теперь во власти оперативников, а милиционеры — это всё-таки люди. Живые люди.
Всех фигурантов сковали наручниками и повели по тропе прочь. Служители закона конвоировали арестованных молча, наставив на них пистолеты и опасливо озираясь по сторонам. Замыкал колонну Сан Саныч, который шёл спиной вперёд, направив в сторону Поляны ствол табельного оружия. Стало очевидно, что правоохранители сами дрожали от страха и желали как можно быстрее покинуть это жуткое место. Вышли на опушку к временному лагерю. Там процессию поджидал казённый автотранспорт в виде милицейского УАЗика и двух военных микроавтобусов повышенной проходимости типа «буханка».
Через сорок минут все задержанные оказались в местном отделении УВД. Типунова, Цыганова, Данилова, Братцева, Истомина, Франку и Марину как лиц, подозреваемых в совершении преступления, заперли в камере за надёжной решёткой. Остальных после длительной беседы отпустили, вручив под подпись повестки с требованием явиться к следователю.
— Только не вздумайте убегать, — строго предупредил Сан Саныч. — В случае неявки на допрос мы вас очень быстро поймаем. Сейчас вы свидетели… Но это только пока… Сбежите — станете подозреваемыми.
Таким образом, четверо музыкантов, Франка, Марина и Истомин оказались задержанными, а остальные отправились ночевать на Базу.
Через час арестанты и отпущенные на свободу свидетели всё-таки успокоились и погрузились в стойкую эйфорию. Концерт ведь отыграли на совесть, но никто не умер… Охотник дал промах или, вообще, канул в небытие, прекратив своё дьявольское существование. Мгла разорвала череду странных смертей.
Несмотря на неприятный арест, коллектив МГК окрылился надеждой. Выходило, что все неприятности, связанные с Охотой, закончились. Концерт удался, теперь всё должно нормализоваться. Если, конечно, информация, полученная из сна Ирины Москитовой, соответствовала действительности…
§ 34. Преследование, захват, суд, тюрьма
Теперь вернёмся на сутки назад и проследим за поведением доблестных оперативников. Они, упустив всех фигурантов, немедленно доложили о случившемся высокому руководству, то есть непосредственно главному куратору дела — полковнику Подвигалову. Тот очень расстроился, опасаясь неприятностей по службе.
«Придурки, — думал Подвигалов, глядя на провинившихся сотрудников. — Всю карьеру мне обосрали».
Дело в том, что полковник буквально на днях ожидал получить генеральские погоны и теперь (в свете полученных данных) понимал, что это счастливейшее в его жизни событие может и не наступить. Он грозно выслушал подробный рапорт подчинённых и отреагировал на провал операции стандартно и банально.
Во-первых, каждый провинившийся получил по строгому выговору. Во-вторых, вся оперативная группа во главе со следователем Прохоровым почти час провела в кабинете Подвигалова, выслушивая в свой адрес крайне негативную характеристику. Бранная речь излагалась в основном матерными словами, поэтому публиковать её не имеет смысла. Изложенная в цензурной части она состояла бы исключительно из пробелов, предлогов, союзов и знаков препинания. При этом уровень шума в кабинете полковника оказался соизмерим с децибелами, которые издают реактивные турбины взлетающего воздушного лайнера. Разнос сопровождался тяжёлыми ударами по дубовой столешнице. Огромный стол трещал, но стойко выдерживал мощный натиск. Каждые пять минут красный от гнева Подвигалов делал кратковременную паузу. Отдышавшись, он продолжал громко материться, хаотически перемещаясь по огромному кабинету и брызгая слюной. В эти мгновения мясистые полковничьи кулачищи мелькали перед бледными лицами вытянувшихся по стойке смирно оперативников. Последние понимали, что перспектива получить по морде и отправиться в глубокий профилактический нокаут весьма реальна. Наконец, высокое руководство дало понять, что если к утру беглецы не будут пойманы, то всех участников опергруппы, включая следователя Прохорова, «подвесят за яйца» на персональный и остро отточенный мельхиоровый крюк.
Закончив разнос, высокое руководство отправилось на ковёр к высочайшему руководству для того, чтобы доложить обстановку и получить свою долю «по мозгам».
Охреневшие оперативники во главе со следователем Прохоровым покинули управление, представляя себя «подвешенными за яйца». Перспектива оказаться в таком положении оказалась крайне велика, ибо поставленная полковником задача решения почти не имела. Варианта было два — найти к установленному сроку фигурантов (что вряд ли получится) или провалить задание и самим пуститься в бега. Второй вариант представлялся на данном этапе единственно возможным. Все провинившиеся сидели в небольшом кафе и понуро выпивали. Дальнейшие действия нуждались в детальном обсуждении.
Следователь Прохоров заявил, что в авральных оперативно-розыскных мероприятиях ничего не смыслит и будет только мешать. Он полностью положился на Сан Саныча Потёмкина, отстранился от разговоров и не на шутку запил. Члены опергруппы (в отличие от следователя) так поступить не могли, ведь Сан Саныч ожидал от своих товарищей трезвости мысли и мобилизации всех сил. Потёмкин, Иванов, Фомин и Удальцов (выпив умеренную дозу алкоголя) отвезли остекленевшего Прохорова к его дому, выгрузили из машины, протащили в подъезд, подняли на лифте до квартиры, проволокли по лестничной площадке, прислонили к входной двери, нажали на кнопку звонка и ушли, предоставив невменяемого следователя в распоряжение жены. Потом они забрались в салон своего микроавтобуса, отъехали от центральной части города на безопасное расстояние и решили держать совет.
— Где будем искать этих сволочей? — начал Сан Саныч обсуждение. — Какие будут предложения?
— Они ушли от слежки одновременно, — заметил Удальцов. — Значит, спрятались где-то в одном месте.
— Более того, — вставил реплику Фомин, — я полагаю, что эти гады задумали какое-то общее мероприятие.
— Концерт очередной играть собираются! — предположил Иванов.
— Я в это не верю, — возразил Удальцов. — Как они его отыграют, если все их адские машины арестованы и опечатаны?
— Ты материалы дела читал? — задал Фомин вопрос Удальцову.
— Читал, — ответил тот. — Точнее, я читал только то, что мне необходимо для оперативной работы. Я же не следователь, а опер…
— И зря, — вставил Иванов. — Там любопытный документ есть — диссертация учёного-этнолога Вольдаровского… Так вот, этот Вольдаровский утверждал, что подобные концерты можно отшаманить на простейших бубнах и барабанах. Я думаю, что фигуранты в ближайшее время изготовят какие-нибудь нехитрые ударные инструменты и отбарабанят на них свой очередной концерт. Вопрос только… Где и когда?
— Мы это уже обсуждали, — парировал Удальцов. — Но я всё равно сомневаюсь. Они же ненастоящие шаманы.
Сан Саныч внимательно слушал своих подчинённых, находя излагаемую Ивановым версию вполне правдоподобной. Потёмкин пытался мысленно отыскать площадку, где беглецы смогли бы оперативно организовать очередное выступление перед публикой. Сан Саныч думал и анализировал, но ничего путного, кроме Базы под Вереёй, ему на ум не приходило. В защиту такой версии выдвигалось несколько аргументов. Во-первых, это единственное известное место, где фигуранты могли удобно разместиться в полном составе. Во-вторых, беглецы уверены, что побег остался незамеченным. При таком раскладе искать альтернативные места дислокации им не имеет смысла. В-третьих, Сан Саныч вспомнил, что База — это бывший пионерский лагерь и там имеется клуб, где легко организовать и отыграть концерт. Кроме того, из материалов дела следовало, что Константин Истомин (удачливый и состоятельный бизнесмен) этот лагерь выкупил и владел им очень давно. Пионерское детство и раннюю юность Константин также провёл в тех краях (на спортивных сборах). Отсюда вывод — Истомин в Верее ориентируется как у себя дома. У него там наверняка налажена связь с бизнес-сообществом и с властями. При таких обстоятельствах очень несложно запустить локальную (неброскую) рекламную кампанию, изготовить комплект примитивных ударных инструментов и организовать на местном уровне очередной концерт. В общем, все условия для следующего дьявольского шоу имеются. И самое главное, что обнадёживало Сан Саныча — до Вереи опергруппа легко доберётся за пару часов. При таких обстоятельствах вполне реально обыскать Базу до завтрашнего утра. Если фигуранты там, то приказ полковника Подвигалова будет выполнен в установленный срок.
— Хорош разглагольствовать, — произнёс Потёмкин в адрес своих коллег. — Отправляемся в Верею сейчас же… Я уверен, что фигуранты там.
Иванов замолк, метнулся на водительское место, запустил двигатель, выставил на крышу микроавтобуса проблесковый синий сигнал, включил сирену и рванул в сторону Вереи, распугивая прочих участников дорожного движения громким крякающим сигналом. Надо сказать, что «Форд-Транзит» очень удачная для быстрых марш-бросков машина. Отличные ходовые качества и изумительная управляемость автомобиля (помноженные на водительское мастерство Иванова) позволили в кратчайшие сроки выехать из Москвы, добраться по Минскому шоссе до города Дорохово, свернуть с федеральной трассы, домчаться до Вереи, пересечь этот небольшой подмосковный город насквозь, съехать на старую бетонку, бросить машину вниз по относительно крутому спуску, потом буквально взлететь по длинному затяжному подъёму, достичь Базы и замереть юзом перед её воротами. Свет фар, мерцание проблескового маяка и громкие рваные звуки крякающего сигнала-сирены очень быстро дали понять тамошним обитателям, что ночные гости шутить не любят, прибыли по серьёзному делу и ворота им лучше открыть добровольно. На Базе в ту ночь присутствовали всего лишь трое — завхоз Балаганова и два сторожа. Больше никого. Не сезон.
Приехавшие согнали всех троих в Каминную залу, сковали им запястья наручниками, положили лицом вниз, достали для острастки табельное оружие и приступили к жёсткому перекрёстному допросу. Время поджимало, так что вести непринуждённые логические беседы было некогда. Оперативников интересовал только результат, и этот результат они желали получить почти любыми средствами.
— Где эти придурки? — орал Потёмкин, размахивая пистолетом. — Я спрашиваю, где эти сволочи? Если не скажете, где их прячете, я за себя не ручаюсь. Арестую всех вас как соучастников или перестреляю как бешеных собак при попытке оказать сопротивление. Мне терять нечего.
Оперативники имели вид невменяемых разъярённых людей, способных на крайние меры и необдуманные поступки. Сан Саныч произвёл устрашающий выстрел в камин. Пуля отскочила от чугунного колосника в заднюю стенку, затем отрикошетила в трубу, пометалась по дымоходу и, потеряв дульную энергию, вывалилась обратно в Каминную залу. Смятый снаряд плюхнулся перед лицами задержанных, произведя на последних очень эффектное и весьма неприятное впечатление. Фигуранты лежали молча, дрожа от страха и опасаясь следующих выстрелов. Все понимали, что (при неудачном рикошете) такая же смятая пуля вполне может оказаться в мозгу у каждого.
— Мы всё скажем, только не стреляйте, — взмолилась Балаганова.
— Где они?
— На Базе кроме нас никого нет, — продолжала Шура. — Вся истоминская команда ещё осенью уехала в Москву. Они с тех пор не появлялись. Приезжал только Совченко. Но и он побыл недолго… Один день. Потом исчез.
— Что тут делал Совченко?
— Он приехал среди ночи, взял наш грузовик, собрал сторожей и заставил их что-то в кузов грузить, — ответила Балаганова. — Потом сел за руль и упылил куда-то. Через какое-то время объявился… На велосипеде. Завёл квадроцикл, привязал к нему велосипед и умчал. Потом опять вернулся на велосипеде и угнал второй квадроцикл. Затем третий. На вопросы не отвечал. В итоге нажрался мадеры и залёг спать. На следующий день свалил куда-то. С тех пор его здесь не было.
— Что вы грузили в кузов? — обратился Потёмкин к сторожам.
— Ящики, палатку, генератор, жратву и...
— Что в ящиках?
— Инструменты…
— Какие инструменты?
— Ну… Эти… На которых парни концерты свои играли…
— Так, понятно, — заключил Потёмкин. — Значит, тут, на Базе имелся запасной комплект этих адских машин. Совченко всё необходимое для концерта увёз и разместил где-то поблизости.
— А сколько времени он потратил на первую ходку? — поинтересовался Удальцов.
— Около часа, — неуверенно ответила Балаганова.
— За час на грузовике «туда» и на велосипеде «обратно»… Это ж на какое расстояние можно отъехать? — произнёс Фомин.
— Скорость грузовика по грунтовой дороге не более 40 км/ч, а велосипеда 15 км/ч… — предположил Сан Саныч, глядя на Удальцова. — Посчитай…
Тот, в свою очередь, достал блокнот, карандаш и начал решать нехитрую задачку из школьной программы.
— Около одиннадцати километров, — заключил Удальцов, закончив расчёты.
— Приличный радиус поиска… — расстроился Сан Саныч. — Боюсь, к утру мы их не найдём. Тем более что до утра осталось совсем немного времени.
— Надо ехать в Верею, — предложил Иванов. — Местное УВД на уши поставим. Может, помогут.
— Согласен, — произнёс Потёмкин. — Поехали.
Оперативники сорвались и пошли прочь из Каминной залы.
— Всем оставаться здесь, — скомандовал, уходя, Сан Саныч в адрес Балагановой и сторожей. — Базу не покидать. А то засажу глубоко и надолго.
Оперативники уехали в Верею. К утру личный состав местного УВД стоял на ушах. Верейские служители закона вошли в положение своих московских коллег. Разослали ориентировки, и процесс запустился. По всей округе разыскивалась компания чужаков в количестве тринадцати человек, а также грузовик марки ГАЗ-66 и три квадроцикла. Опрашивалось местное население. На предприятиях, в учреждениях и на рыночной площади развесили соответствующие объявления. По местному кабельному телевидению каждый час транслировалось сообщение о розыске и приметах беглецов. Всем, кто окажет содействие, обещалась благодарность от властей.
К 16:00 в УВД пришёл посетитель — старик лет восьмидесяти от роду. Представился как дед Захар и заявил, что имеет некоторую информацию. Его тут же привели к московским оперативникам.
— Рассказывайте, — скомандовал Потёмкин.
— А чё рассказывать-то? — начал дед. — Сосед мой Колька Ершов — сволочь эдакая, стекло мне разбил, а платить не хочет…
— Дед, давай ближе к делу, — заорал Потёмкин.
— Так вот, Колька сегодня днём хвастался, что знает, где этот грузовик и квадрыциклетки находятся. Ещё сказал, что менты ищут, ищут, всю округу на уши поставили. Только, ментам, говорит, ничего не найти. Всё надёжно спрятано.
— И где же? — решил уточнить Сан Саныч.
— А про это мне Колька ничего не рассказал, — ответил дед.
— Где Ершов живёт? — спросил оперативник.
— Я ж говорил — сосед он мой, — ответил старик.
— Поехали, — скомандовал Потёмкин деду. — Покажешь его жилище.
Ершова дома не оказалось. К поискам подключили местных оперативников и патрульных. Обнаружить Кольку удалось только к шести часам вечера. Допрос свидетеля начали прямо на месте, так как тот был пьян и неприветлив, а время поджимало. Допрашиваемый долго отпирался и говорил, что ничего о беглецах и их технике не знает, а с дедом Захаром он сегодня вообще не виделся. Ершов также настаивал на том, что старик давно выжил из ума и несёт всякую чушь.
Передопросили деда Захара. Тот стоял на своём. Устроили очную ставку. Старик опять стоял на своём. Колька тоже. Опять передопросили деда, заставили его вспомнить весь день поминутно. Дед Захар проявил ясность ума и чётко описал все события последних суток. Передопросили Ершова, заставили его также вспомнить все события сегодняшнего дня. Колька начал вспоминать, рассказывать и… Поплыл. Запутался в собственных словах. Потом менял показания, потом опять поплыл. Терпение оперативников заканчивалось. Им стало очевидно — допрашиваемый врёт. Правоохранители нажали посильнее, оказали психологическое давление, продемонстрировали спецсредства и табельное оружие. Ершов раскололся.
— Ну да… Видел я грузовик и три квадроцикла, — признался он. — Они в заброшенном дачном посёлке спрятаны.
Кто-то из местных оперативников схватил Кольку за ворот и неслабо встряхнул.
— А чё ты, сволочь, там делал? — заорал опер. — Опять мародёрствовал, сука?
— Ну… Да, — согласился допрашиваемый. — Профнастил мы там разбирали с одного из домиков… А чё-ё-ё тако-о-го? Дачники-то своё имущество побросали, а нам в хозяйствах оно сгодится.
Ершов скривил гримасу непонимания и продолжил:
— Ну вот, значит… Забрались мы на крышу, работаем, работаем. Я посмотрел сверху на соседний участок и увидел… Грузовик с зачехлённым кузовом и три мотоцикла с коляской, тоже зачехлённые.
— Какие на хрен мотоциклы с коляской?! — вскрикнул Потёмкин. — Мы не мотоциклы ищем!
— Так это мне только поначалу показалось, — ответил Колька. — Я потом на участок тот проник, брезент поднял, а там и не мотоциклы вовсе, а эти… Четырёхколёсные штуки с колёсами, как у тракторов, только поменьше… В общем, это то, что вы ищете.
— Поехали, покажешь, — произнёс Потёмкин.
Четверо московских оперативников, двое местных оперов и трое патрульных, прихватив с собой Ершова, выдвинулись в сторону заброшенного дачного посёлка. УАЗ и «буханки» проделали путь быстро и примерно в 19 часов 30 минут оказались на месте.
Быстро нашли нужный участок, но грузовика и квадроциклов там не оказалось. Однако стало очевидно, что Колька не соврал — прошедший накануне снегопад прояснил все детали. Следы протекторов указывали, что разыскиваемая техника тут была, но уехала куда-то по направлению на север. Оперативники сели по машинам и двинулись по следам. Пересекли поле, почти упёрлись в небольшой лесной массив, далее поехали в обход и оказались на опушке. Там обнаружили одиноко припаркованный автомобиль марки ГАЗ-66 и большую армейскую палатку. Кузов грузовика оказался пуст. Следы от квадроциклов уходили вглубь лесного массива, образовав тропу шириной в метр. Стало очевидно, что беглецы где-то в лесу.
— Они там, — уверенно заявил Потёмкин, прислушиваясь к окружающим звукам.
— Концерт, похоже, ещё не начался, — вставил Иванов. — Ритмов не слышно. Тихо.
— Или уже закончился… — предположил Потёмкин.
Все поняли, что столкнулись с непростой ситуацией. С одной стороны, деятельность фигурантов требовалось как можно быстрее пресечь, чтобы избежать очередной жертвы среди зрителей. С другой стороны, безопасный момент захвата угадать непросто. Никому не хотелось нарваться на концерт, если тот вдруг начнётся. В этом случае задержание придётся производить в разгар дьявольского шоу. При таких обстоятельствах все участники оперативной группы превратятся в невольных зрителей с вытекающим отсюда риском стать жертвой Охотника. Медлить тоже нельзя, ибо выступление может начаться в любой момент. Если же концерт уже закончился, то в лесу оперативную группу ожидала перспектива обнаружить труп. Начальство за очередную смерть по головке не погладит. Кроме того, если есть труп, то придётся на месте выполнить все необходимые следственные действия. На это уйдёт не меньше двух часов. Торчать ночью в лесу в компании мертвеца и колдунов-шаманов никто не хотел.
— Нам бы только на концерт не нарваться, — процедил Потёмкин и коротко скомандовал: — Вперёд… Всех, кого найдём, кладём харями в землю. При сопротивлении или попытках к бегству разрешаю применять табельное оружие.
Оперативники достали стволы, вставили обоймы, передёрнули затворы, щёлкнули предохранителями и направились по тропе вглубь лесного массива, освещая себе путь тусклым светом карманных фонарей. Проследовав около двухсот метров, наткнулись на небольшую поляну и обнаружили там крайне перепуганных, сбившихся в кучку беглецов. Пространство освещалось мерцающим светом, исходящим от факелов и небольшого количества электроламп. Слева доносилось урчание генератора. Провода от него шли к странным устройствам, размещённым почти по центру поляны. Потом электрогенератор заглох. Бензин кончился. Лампы погасли, свет теперь исходил только от факелов, отчего картина приобрела ещё более зловещий вид. Пламя мерцало и оживляло окружающую темноту, навевая жуть. Стало очевидно, что оперативники опоздали. Тут, на Поляне беглецы уже отыграли свой очередной дьявольский концерт. Удивлял и одновременно радовал тот факт, что выступление окончилось без каких-либо жертв. Или жертва была, но труп куда-то унесли или спрятали. В любом случае шоу состоялось, несмотря на неформальный запрет суда и следователя. При таких обстоятельствах повод для задержания и ареста имелся стопроцентный и безапелляционный. Беглецов «стреножили», доставили в УВД и разместили по камерам. Полковнику Подвигалову доложили о выполнении задачи.
***
На следующее утро оперативники вместе с местными дознавателями вернулись на место происшествия и тщательно всё осмотрели. Ритм-машины, генератор, освещение, факелы, квадроциклы, грузовик и прочее имущество, обнаруженное там, описали, запротоколировали, доставили в Верею и разместили на одном из складов. Всех участников подпольного концерта под охраной привезли в Москву для допросов и принятия дальнейших процессуальных решений. Следователь запланировал в кратчайшие сроки инициировать судебное заседание на предмет избрания для фигурантов меры пресечения в виде взятия под стражу. Четверых музыкантов и Истомина, как основных зачинщиков, после допросов увели в камеру, остальных отпустили по домам. Покидать город строго-настрого запретили. В противном случае Потёмкин грозился арестовать всех, невзирая на лица и степень виновности.
Прохоров собрал все необходимые доказательства, оперативно сотворил повторное ходатайство «О взятии под стражу» и незамедлительно направил его судье. В итоге вся команда МГК и прочие причастные к делу лица, включая адвоката Марка Седова, вновь оказались в том же зале суда. Четверо музыкантов и Истомин прибыли на слушание дела в автозаке под охраной, остальные добрались своим ходом и надеялись своим же ходом уехать домой. Судебное заседание открылось в 14:00. Сторону обвинения представляли прокурор Кандрашов и следователь Прохоров. Из прежнего состава участников процесса отсутствовал только адвокат Даниил Перевалов, который успешно соскочил с крючка и решил годик-другой провести подальше от Москвы, где-нибудь за границей.
***
Слушание началось. Судья выполнила нужные формальности и дала слово представителям обвинения.
— Уважаемый, суд! — начал прокурор свою речь. — Мы собрались здесь, чтобы повторно рассмотреть ходатайство «Об избрании в отношении подозреваемых меры пресечения в виде взятия под стражу». По мнению следствия, все основания для избрания упомянутой меры имеются. В соответствии с нормами УПК РФ взятие под стражу избирается в том случае, если имеются основания полагать, что подозреваемые будут продолжать заниматься своей преступной деятельностью. Ни для кого не секрет, что преступная деятельность подследственных сводится к организации и проведению концертов, оказывающих летальное воздействие на зрителей. Из материалов, приложенных к ходатайству, следует, что фигуранты дела, находясь под наблюдением, совершили организованный побег. Подозреваемые покинули город, нарушив тем самым назначенные судом и следствием меры пресечения и принуждения. Кроме того, они организовали тайный концерт. Выступление состоялось с использованием запасного комплекта музыкальных инструментов, место хранения которого от следствия скрывалось, а сами орудия преступления не были добровольно выданы. Совершенно очевидно, что состоявшееся шоу планировалось заранее. Таким образом, факт нарушения условий залога, подписки о невыезде и надлежащем поведении налицо. Всё вышеизложенное подтверждено показаниями свидетелей, а также вещественными доказательствами и протоколами следственных действий. Хочу подчеркнуть, что сами подозреваемые всё это не отрицают. На основании изложенного, учитывая фактор особой опасности подследственных и реального риска продолжения преступной деятельности, прошу суд избрать для Андрея Владимировича Цыганова, Романа Олегович Данилова, Тита Вольфовича Братцева, Максима Витальевича Типунова и Константина Константиновича Истомина меру пресечения в виде взятия под стражу. Остальным подозреваемым прошу назначить залог. Степень соучастия свидетелей будет определена позднее, и следствие примет в отношении них соответствующее процессуальное решение.
Прокурор закончил своё выступление и удовлетворённо уселся на место. Судья сделала знак адвокату, приглашая начать изложение контрдоводов, хотя (по выражению её лица) стало понятно, что шансов у защиты очень мало.
Адвокат поднялся со стула, оглядел всех присутствующих и начал свой монолог.
— Уважаемый суд! Мне крайне удивительна позиция стороны обвинения. Вместо того, чтобы прекратить производство по делу ввиду отсутствия события преступления, прокурор требует ужесточения мер пресечения. Да, концерт мои подзащитные организовали и провели… Этот факт никто не отрицает. Но, позвольте, данное шоу состоялось в присутствии зрителей… Вот они…
Седов обвёл широким жестом скамью подсудимых, указал рукой в сторону коридора, где держали свидетелей, и продолжил:
— Зрителями являлись они… В частности — гражданка Францева, гражданка Шульга, а также гражданин Истомин. Все трое имеют статус подозреваемых. Но если руководствоваться терминологией следствия, то зрители, присутствующие на концертах, относятся к категории потерпевших. А теперь ответьте мне на вопрос, как процессуальный статус подозреваемого может совпадать с процессуальным статусом потерпевшего? Это же противоположные стороны уголовно-процессуального правоотношения.
В зале повисло молчание, такого казуса прокурор не ожидал и готов к нему не был.
— Но не это главное… — продолжал адвокат. — Главное в том, что последнее выступление группы состоялось без каких-либо жертв и происшествий. Никто не умер и не пострадал. А это значит, что между концертной деятельностью подследственных и летальными исходами отсутствует какая-либо связь. Предыдущие смертельные случаи, уверен, являлись случайностью. Провозглашённый стороной обвинения принцип «один концерт — один труп» не работает. Из сказанного следует, что событие преступления не имеет места, и производство по данному уголовному делу подлежит прекращению.
Адвокат сел, удовлетворённый, что поставил прокурора в ситуацию, к которой тот оказался не готов.
Судья, оживившись, посмотрела в сторону Кандрашова.
— Будете возражать? — задала она вопрос.
Представитель стороны обвинения встал, помялся на месте, собрался с духом и потихонечку начал опровергать контрдоводы адвоката.
— Ну… Во-первых, потерпевшими являются не все зрители, пришедшие на концерт, а только те, которых настигла смерть, — произнёс прокурор.
Судья посмотрела в сторону адвоката.
— Возражаю, ваша честь, — вскочил с места Седов. — Субъективная сторона преступления сформулирована обвинением как косвенный умысел. То есть умысел, направленный на причинение смерти в отношении заранее неопределённого круга лиц. В данном случае можно заключить, что потенциальным потерпевшим является любое лицо, пришедшее на концерт.
Прокурор оживился.
— Вот именно, — вставил он. — Потенциальным потерпевшим. Именно «потенциальным». А в числе потенциальных жертв может быть и сам преступник. Представьте себе, что кто-то, находясь в толпе, подбрасывает вверх кирпич, не зная, на кого этот тяжёлый предмет упадёт. Он может упасть на самого бросавшего и на любого другого, находящегося в толпе. Косвенный умысел налицо. По логике адвоката такой субъект не должен отвечать за наступление тяжких последствий. Нахождение преступника в равно опасных условиях с другими лицами не освобождает его от ответственности. Любой террорист-смертник, взрывая себя в толпе, по мнению адвоката, превращается в потерпевшего и перестаёт быть террористом. Такая логика априори неверна. Это во-первых. А во-вторых, утверждение стороны защиты о том, что последний концерт группы МГК состоялся без жертв, ещё нуждается в серьёзной проверке. На месте преступления мы задержали всего тринадцать человек. Это четверо музыкантов, которые играли ритмфонию, и девять зрителей: Истомин, Францева, Шульга, Саввин, Москитова, Совченко, Едас, Сазонов и сам адвокат Седов. Адвокат утверждает, что в лесу в тот вечер больше никто не присутствовал. У меня есть устойчивое мнение, что представитель защиты говорит неправду. Где, кстати, второй адвокат? Этот… Как его? Перевалов! Может, он тоже принимал участие в прослушивании концерта и уже мёртв. Истинное число зрителей следствие ещё не установило. Я не исключаю, что среди жителей Вереи нашлись желающие пощипать себе нервы, и полагаю, что на концерте (наряду с фигурантами) присутствовали также совершенно посторонние лица. Подследственные ведь могли кого угодно туда пригласить. Оперативники застали их на месте преступления спустя целый час после окончания шоу. За это время труп очередной жертвы могли спрятать, а приглашённых зрителей распустить по домам. Я уверен, что если обыскать тот лесной массив, то тело потерпевшего обязательно будет обнаружено. Прошу ходатайство удовлетворить.
— Сторона защиты, у вас последняя реплика, — обратилась судья к адвокату.
— Ваша честь! — произнёс адвокат. — Позиция стороны обвинения базируется на предположении. Доказательств наличия очередной жертвы не существует. Никаких трупов никто не находил. При таких обстоятельствах нельзя утверждать, что последний концерт является актом преступления. Прошу ходатайство стороны обвинения отклонить.
Судья выслушала последнюю реплику и удалилась в совещательную комнату.
В итоге она огласила судебный акт, в соответствии с которым четверо музыкантов и Истомин получили новую меру пресечения в виде домашнего ареста, а остальные отделались залогом.
Все разошлись, кроме прокурора Кандрашова и следователя Прохорова, которые понуро сидели на своих местах.
Судья перебирала дела и давала поручения помощникам.
— А вы почему не уходите? — промолвила она, покосившись на прокурора. — Слушание вашего ходатайства завершено.
— Это несправедливо! — возмутился Кандрашов. — Я уверен, что мы найдём труп. Обыщем тот лесной массив и найдём. Может, не человеческий труп, может, труп какого-нибудь животного. Возможно, их чёртова музыка в данном случае подействовала на какую-нибудь лисицу.
— Найдёте труп, вот и поговорим, — отрезала судья. — Только трупы животных к делу не приобщайте… Дохлые ёжики, кабанчики, белки и лисы не подойдут. Их к обвинительному приговору не пришьёшь.
Прокурор и следователь покинули зал суда и в тот же день предстали перед руководством. Руководство (в лице того же главного куратора — полковника Подвигалова) выслушало подробный отчёт и постановило, что работу следственной группы можно признать удовлетворительной. Музыканты ведь теперь изолированы и опасности не представляют. К тому же отсутствие жертвы на последнем концерте напрочь разрушало концепцию неотвратимости летальных исходов. В воздухе робко повис вопрос прекращения уголовного дела.
— А почему домашний арест? — удивился полковник. — Они же не москвичи… Жили на чужой жилплощади.
— Товарищ полковник, — обратился Прохоров к руководителю, — Истомин, оказывается, выкупил ту квартиру и переуступил в пользу Типунова, Цыганова, Братцева, Данилова, Францевой и Шульги права на долю… За собой оставил ; доли в праве собственности, а на шестерых подозреваемых оформил оставшуюся четверть в равных долях. Теперь каждый из них формально является собственником 1/24 доли в квартире, то есть является жителем Москвы. Мы понимаем, что это формальность, но по закону все правильно.
— Понятно, — промолвил полковник, а потом гневно заявил: — Ну что это за хрень такая — 1/24 доли. Как можно жить на 1/24 доли?.. Как можно такое купить? Это же явно притворная сделка, совершённая лишь для вида. Она ничтожна и не порождает правовых последствий… Куда смотрят чиновники этого долбаного Росреестра? Почему регистрируют такие договоры? Безобразие! Распоясались… Они же тем самым стимулируют квартирное рейдерство… А всё почему? А потому, что чувствуют свою безнаказанность… Посадок мало… Надо сажать каждого второго!.. Ладно, с Росреестром потом разберёмся. А вы — молодцы. Избавили общество от смертоносных концертов и то хорошо.
— Я думаю, что опасность не миновала, — продолжил Прохоров. — У фигурантов по-прежнему есть возможность организовать очередное выступление. Да, музыканты и Истомин под домашним арестом и сидят безвылазно в квартире. Но руки-то у этих чертей развязаны. Отшаманить концерт они смогут там. «Квартирники» ещё никто не отменял.
— Без инструментов?! — усомнился полковник. — Это как?
— Может, всё нужное уже завезено и спрятано где-то в укромном месте, — возразил следователь. — Теоретически это возможно.
— А ты сделай обыск, — предложил полковник.
— Обыск ничего не даст, ведь инструменты до поры до времени могут находиться не в квартире, а где-то неподалёку, — парировал Прохоров. — Я же не смогу обыскать всю округу.
— Резонно, — согласился полковник и, задумавшись, продолжил: — Если концерт в Верее закончился чьей-то смертью, то дело принимает совсем серьёзный оборот. Сейчас всё зависит от одного простого факта: есть там, в лесу, труп или нет.
Подвигалов хлебнул воды из графина и продолжил давать наставления Прохорову:
— Поезжай туда, обыщи весь лесной массив. Если там кто-то умер, то тело потерпевшего ты обязательно найдёшь. Поляну фигуранты не покидали… Следовательно, труп не увозили.
— Откуда такая уверенность? — вклинился в разговор прокурор.
— Потёмкин сказал, что следы от их машин вели только в одну сторону, — пояснил Подвигалов.
— Логично, — согласился Кандрашов.
— Закопать тело они тоже не могли. Лопат-то у них не было… — вставил Прохоров. — Во всяком случае, в протоколах осмотра и выемки шанцевый инструмент не числится.
— Может, они оттащили покойника чуть в сторону и снежком присыпали, — предположил Кандрашов.
— Возможно, — согласился Подвигалов и, глядя в сторону Прохорова, продолжил: — Возьми кинологов, пусть собаки всё обнюхают. Найдёшь труп, тогда мы их точно засадим за решётку. Только не вздумай заниматься фальсификациями. Я вас, шельмецов, знаю! Подкинешь туда какого-нибудь мёртвого бомжа и будешь на коне. Подтасовок нам не надо, работаем по чесноку. Задача ясна?
— Так точно!
— Выполняй!
Час спустя следователь Прохоров и старший оперуполномоченный Потёмкин навели справки относительно исчезнувшего адвоката Даниила Перевалова. Выяснилось, что тот во время верейского концерта пребывал за границей. Он неделю назад выехал по открытой визе в Лондон и в Россию не возвращался. Следовательно, Перевалов очередной концертной жертвой являться не мог.
«Живой, сука! — подумал Сан Саныч. — А живой человек на роль трупа никак не тянет».
Оперативная группа в составе Удальцова, Иванова и Фомина продолжала наблюдение за жилищем подследственных. Согласно последним данным, все тринадцать причастных к делу лиц сразу после суда отправились в выкупленную Истоминым квартиру, заперлись там и забухали.
Следователь Прохоров, размышляя над ситуацией, согласился с точкой зрения полковника Подвигалова. Теперь вся судьба следствия, действительно, зависит от простого и банального факта. Умер ли кто-то по окончании верейского концерта или не умер.
Прохоров связался с оперативной группой и приказал подчинённым немедленно готовиться к отъезду. Затем он созвонился с верейскими коллегами и объявил им о предстоящих следственных действиях. Те охотно пообещали сделать для московских оперативников всё возможное и невозможное, в том числе навести подробные справки о пропажах людей среди местного населения.
На следующий день (11 декабря) следователь, оперативники, эксперт и три кинолога с собаками прибыли в Верею. Объединившись с местной следственной группой, возглавляемой заместителем начальника верейского УВД — майором Рафатовым, они направились в сторону злополучного лесного массива. Достигнув опушки леса, провели мини-совещание. Погода стояла хорошая, ночной мороз резко сменился утренней оттепелью. Снежный покров полностью растаял, что облегчало поиски.
Майор Рафатов коротко изложил ситуацию:
— Согласно собранным на сегодня данным, случаи исчезновения людей среди местного населения не зафиксированы, но это ни о чём не говорит, — начал он. — Концерт состоялся совсем недавно — вечером 8 декабря. Трое суток не прошло. Если там имелась жертва, то пропажу человека вполне могли ещё не заметить или не сообщить. В городе много одиноких людей проживает. Родственников у таких граждан нет, друзей тоже… Хватиться некому. Кроме того, в Верее есть семьи, где многодневные загулы считаются нормой. Так что домочадцы факт исчезновения человека могли ещё не осознать. Будем искать труп. А сколько времени прошло с окончания концерта до ареста фигурантов? — задал вопрос майор.
— Судя по показаниям подследственных, концерт они начали в 18:00, а закончили в 19:00, — пояснил Потёмкин. — Мы их обнаружили примерно в 20:00. Если жертва всё-таки имелась, то у фигурантов на сокрытие трупа оставалось не больше часа.
— За это время труп можно далеко увезти, — скептически заявил майор. — Возьмём среднюю скорость квадроцикла по бездорожью — 15–20 км/ч. За час можно отъехать на 8–10 километров и вернуться. Радиус поиска очень большой… Это не радует.
— Исключено, — возразил Прохоров. — На следующий день после концерта мы внимательно изучили следы протекторов на снегу. Судя по ним, грузовик с этой опушки никуда не уезжал, а следы квадроциклов ведут только в сторону поляны. Так что тело потерпевшего осталось где-то здесь. Кроме того, я считаю, что прятать его в другом месте нерезонно. Криминальные трупы обычно увозят из квартир, домов, дворов и прочих людных мест и прячут их в лесах, водоёмах, ямах, подвалах и иных укромных уголках. Этот лес очень нехоженый. Трупы в таких местах обнаруживаются случайно и очень нескоро. Более того, все жертвы на этих дьявольских концертах умирают от естественных и ненасильственных причин. При таких обстоятельствах прятать или закапывать тело не имеет смысла. Умерший должен лежать в абсолютно естественном положении, как будто человек шёл себе по лесу и умер. Никто даже уголовное дело заводить не будет.
— Точно! Тактика беспроигрышная, — согласился Иванов. — Фигуранты просто решили уйти в подполье. Они сменили схему работы и начали организовывать свои выступления в безлюдных местах и для закрытой аудитории. Так что если восьмого числа после концерта кто-то умер, то его труп не спрятан, не закопан и не увезён никуда. Мы его обязательно сегодня найдём.
— Логично… резонно… — почти хором согласились все.
— Тогда идём туда и запускаем собак, — подытожил Прохоров.
Оперативно-следственная группа направилась по тропе к Поляне. Пришли на место. Концертная площадка навевала жуть.
— Нечисто тут, — заявил Иванов.
— А что ты хотел? — вставил Удальцов. — Без мистики здесь явно не обошлось. Не удивительно, что это место теперь проклято.
Для экономии времени решили Поляну осмотреть без участия собак, а кинологов отправили на прочёсывание лесного массива. Концертную площадку осмотрели метр за метром. Снежный покров растаял, но покойника теоретически могли чуть присыпать опавшей листвой. Никаких следов и признаков сокрытия тела не обнаружили. Через два часа вернулись кинологи. Все единодушно заявили, что в лесном массиве никаких трупов нет.
— Болт что-то почувствовал, — сказал Сергей Царёв (один из кинологов), указывая на своего беспородного пса по кличке Болт. — Там, на краю леса он как-то странно всматривался вдаль. Нюхал воздух, опять всматривался… Только я не очень уверен, что собака почувствовала именно мертвечину…
— Где это было? — спросил Прохоров.
Кинолог отвёл группу к южной опушке лесного массива.
Болт напрягся и стал активно втягивать воздух, выставив морду куда-то в бесконечность.
— Что там? — спросил Царёв, указывая по направлению взгляда собаки.
— Заброшенный дачный посёлок, — ответили местные оперативники.
— А какое расстояние до него? — поинтересовался кинолог.
— Судя по карте, отсюда метров пятьсот-шестьсот будет, может, чуть больше, — ответил Фомин.
— Там что-то есть, — промолвил Царёв.
— Как можно на таком расстоянии учуять труп? — засомневался Рафатов.
— Сам не понимаю, — отозвался хозяин собаки. — Но Болт — пёс особенный, может, он нутром чует…
Группа выдвинулась в сторону посёлка. По мере приближения к строениям Болт проявлял всё больший и больший интерес. Вошли на территорию. Остальные псы теперь тоже что-то почувствовали.
— Где-то здесь точно спрятано тело, — единодушно заключили кинологи.
— Связано это с вашим делом или нет, не знаю, но труп точно есть, — заключил хозяин Болта.
Через полминуты собаки привели опергруппу к небольшому заброшенному дачному домику. Дверь оказалась запертой изнутри на щеколду. Её без труда выломали и проникли в небольшую комнату. Огляделись. Мебель почти отсутствовала. Только небольшой старый диванчик за ширмой, кресло и журнальный столик. На диване лежал мёртвый человек. Рядом с трупом на полу обнаружили две бутылки с водочными этикетками и остатки бутерброда. Одна бутылка оказалась пуста, а другая отпита почти на две трети.
Итак, труп обнаружили, далее пошла привычная рутинная работа. Оперативно-следственная группа потратила около двух часов на осмотр места происшествия, производство обыска, выемку вещественных доказательств, составление соответствующих протоколов и производство иных следственных действий. На соседнем участке под брезентом обнаружили спрятанный мотоцикл. Труп доставили в местный судебный морг и передали патологоанатомам для исследования.
Личность потерпевшего установили. Им оказался местный житель Дмитрий Лозанов — обычный мужик тридцати пяти лет от роду. Он проживал в Верее с детских лет и работал учителем физкультуры в местной школе. Лозанов был холост, точнее разведён, и не имел детей. В общем, обычный человек с обычной судьбой. Найденный рядом с местом происшествия мотоцикл марки ИЖ принадлежал также ему.
Причину смерти установили. Потерпевший скончался от переохлаждения. В момент смерти был нетрезв. Степень опьянения оказалась значительной. По-видимому, он «в одно лицо» выпил полторы бутылки водки, уснул и замёрз насмерть.
Точное время смерти определить не удалось — тело неопределённое время находилось в замороженном состоянии без признаков разложения и оттаяло совсем недавно (сегодня под утро), когда ночной мороз сменился резким потеплением. Единственный очевидный вывод заключался в том, что смерть наступила не ранее седьмого декабря. До этого дня столбик термометра показывал отметку +8, +10 градусов. Лёгкий мороз (около –3 градусов) пришёл в регион только в ночь на седьмое. Тогда же выпал первый снег. Таким образом, смерть теоретически могла наступить после концерта МГК, который состоялся вечером 8-го числа. Было ещё одно обстоятельство, которое некоторым образом указывало на связь трупа с состоявшимся выступлением. Дело в том, что потерпевший Лозанов характеризовался как хороший работник с паталогическим чувством совести и честности. Такой человек мародёрствовать не пойдёт. Отсюда вопрос: а что ему делать на территории заброшенного дачного посёлка в пустом, холодном и промёрзшем домике? Какая нужда заставила его прийти туда и пить в одиночестве водку? Неужели больше выпить негде? Получалось, что присутствие на концерте — единственная причина, по которой Лозанов мог оказаться в километре от той зловещей Поляны. Такое расстояние через лес, а затем по пересечённой местности преодолевается пешком минут за двадцать. По версии Потёмкина, потерпевший оказался в числе приглашённых на шоу. Он приехал на мотоцикле, спрятав его в заброшенном посёлке на одном из участков под брезентом. По какой-то причине Лозанов решил оставить свой ИЖ там. Возможно, опасался, что с опушки его могут угнать пришедшие на концерт зеваки. После окончания выступления Лозанов вернулся в посёлок и, естественно, планировал добраться до Вереи на своём мотоцикле. Водку, по всей видимости, он прихватил с собой из дома, чтобы набраться храбрости перед концертом и согреться на холоде. Во всяком случае, при трупе обнаружили небольшой рюкзачок, где могла поместиться выпивка и закуска. Концерт окончился в 19:00. Минут десять после выступления все приходили в себя. Далее потерпевший отправился в сторону посёлка и где-то в 19:30 он был уже там. Не исключено, что Лозанов по пути прикладывался к бутылке. Возможно, он переборщил со спиртным и решил остаться на ночлег в одном из заброшенных домов, побоявшись ехать на мотоцикле. Выпивки у него хватало, закуска тоже имелась, а холод в пьяном состоянии не ощущается. Тем более что мороз в тот вечер был небольшим. Потерпевший полагал, что не замёрзнет. Однако он просчитался. Дело в том, что в ночь с восьмого на девятое декабря мороз резко усилился до минус девяти градусов. К трём часам после полуночи столбик термометра вообще упал до отметки в пятнадцать градусов ниже нуля. При таких температурах пьяный человек просто обречён.
***
Все вышеуказанные соображения следователь Прохоров вместе с прокурором Кандрашовым изложили перед начальством.
— Товарищ полковник, нужен был труп… вот вам труп, — констатировал следователь, обращаясь к руководству. — Надо музыкантов закрывать по камерам…
— Какой-то труп у тебя странный, — проговорил полковник, внимательно выслушав доводы следствия. — По твоей версии получается, что потерпевший замёрз в ночь с 8 на 9 декабря. Точное время неизвестно, но смерть наступила либо поздно вечером, либо ночью. Таким образом, он умер через несколько часов после концерта. Это первое. И второе, место смерти находилось в километре от той долбаной поляны. Как это увязать? Представь себе любой концерт в Москве. Допустим, закончился он в 22:00. Сколько естественных смертей в радиусе километра через несколько часов может произойти? Наверняка один покойник точно будет. Если такие трупы к концертам привязывать, то мы любое шоу в городе можем объявить смертоносным, а всех виртуозов пересажать нахрен! Что скажешь?
— Товарищ полковник, — начал парировать Прохоров, — труп, действительно, странный. Но других покойников поблизости точно не имелось. Мы там всё обыскали. Как говорится, «чем богаты». Так что придётся работать с тем, что есть. Это первое. И второе. Потерпевший — это не случайный человек, который умер в радиусе километра спустя некоторое время после некоего концерта. Лозанов присутствовал на шоу МГК и потом умер. И третье, в нашем случае наступление летальных исходов с отсрочкой вполне допустимо. Из материалов дела следует, что часть потерпевших скончались в больницах или по дороге туда. Выступления колдунов запускают лишь механизм скорого прихода смерти, а сама смерть может быть отложена как в пространстве, так и во времени.
— А с чего ты вообще взял, что потерпевший присутствовал на том концерте? — не унимался полковник.
— Это единственная разумная версия, — ответил следователь. — Что ещё могло привести человека в заброшенный посёлок в столь поздний час?
— А что угодно! — возразил полковник. — С бабой своей поругался.
— Он разведён… — заявил Прохоров.
— Ну и что же? Разве у холостого мужика не может быть бабы? — парировал Подвигалов. — Можно тысячу поводов найти… Может, он там бухал не один… А собутыльники его потом бросили и уехали.
— Всё может быть, товарищ полковник, — произнёс Прохоров. — Но самая реальная версия только одна — это концерт. Потерпевший состоял в числе приглашённых. Кроме него в посёлке вечером восьмого числа никого не было.
— А вот тут ты врёшь! — заявил полковник. — В тот вечер твои оперативники там ошивались вместе с местными ментами! Забыл? Они же всех фигурантов примерно в 20:00 нашли и задержали. А нашли-то как? По следам на снегу, которые вели от заброшенного посёлка. А в заброшенном посёлке они оказались за полчаса до задержания! Забыл? Так что в районе 19:30 твои ребята там были. Как раз в этом временном интервале наш потерпевший (по твоей версии) должен был идти от леса к посёлку. Получается, что они разминулись всего на пару-тройку минут и едва не столкнулись носами. Посчитай сам.
Прохоров начал рассуждать вслух:
— В заброшенный посёлок оперативники, действительно, прибыли примерно в 19:30. А потерпевший? Потерпевший Дмитрий Лозанов после окончания концерта в 19:00 ушёл и тоже где-то в районе 19:30 добрался до посёлка, чтобы воспользоваться своим мотоциклом. Увидев машины с мигалками, Лозанов решил, что милиция приехала ловить мародёров. Заводить двигатель и уезжать рискованно. Услышат шум, догонят и поймают. Он спрятался в первом же попавшемся строении и решил затаиться там до утра. Вот почему потерпевший остался ночевать в пустом и холодном доме. Бедолага побоялся выходить из своего укрытия до рассвета. Страшно ему было. Не хотел с ментами пересекаться. А почему? — задал сам себе вопрос Прохоров и сам же ответил: — А потому, что его могли обвинить в мародёрстве. Лозанов боялся оказаться в числе пойманных. Тем более что по характеристике с места работы он считался паталогически честным человеком. Кроме того, потерпевший работал педагогом, и его моральный облик являлся необходимым условием для общения с детьми. Попадись Лозанов — и проблемы обеспечены. Клеймо мародёра — не шутка. Кто бы поверил, что человек возвращается домой с концерта? Смешно! Какие могут быть концерты в лесах? Вот Лозанов и спрятался. И не просто спрятался, а спрятался надолго. Выпил, естественно. Уснул. А тут мороз 15 градусов и смерть. Всё сходится.
— Натянуто всё это, — проговорил полковник сдавшимся голосом. — Но в чём-то ты, конечно, прав… Версия складная. Логичная. И по временным параметрам, и по мотивам. Ладно, считай, что убедил. Тащи музыкантов в суд. Только музыкантов! Да! Истомин пусть остаётся под домашним арестом. Если судья парней арестует, устроишь всем четверым отдельную камеру. Договорись с тюремным начальством. Если проблемы будут, докладывай. Я сам решу этот вопрос. Отдельную камеру! Понял? Нечего им с уголовниками сидеть…
В этот же день судья, выслушав все доводы, ходатайство о взятии под стражу удовлетворила.
Типунов, Цыганов, Данилов и Братцев отправились в тюрьму.
Продолжение следует.
Маэстро гранитных композиций. Глава 6
© Copyright: Денис Уткин, 2023
Свидетельство о публикации №223020901409
Свидетельство о публикации №223020901409
Рецензии