Как трудно жить

   Весь мир - театр - сказал поэт. Однако смею предположить, что мир наш не просто театр, а самый что ни на есть настоящий театр абсурда. Посудите сами.

   Раньше люди ходили в церковь, искренне верили в её постулаты, и в общем-то прекрасно справлялись со своей ролью благовоспитанных прихожан, однако потом, под влиянием исторически изменившихся обстоятельств, они как-то слишком резко перестали верить в бога и даже поменяли свое отношение к церкви на недоверчивое и даже враждебное. Хотя на этом они не успокоились, и под влиянием всё тех же вновь открывшихся обстоятельств им пришлось, в который уже раз, снова пересматривать свои взгляды. Как всё это утомляет, если б кто знал.

   Однако всё дело в том, что наша жизнь не стоит на месте и обстоятельства навязывают нам всё новые и новые роли, и мы, часто переступая через свои убеждения начинаем вживаться в свои новые амплуа, которые, хотим мы этого или не хотим со временем становятся нашим вторым "Я". Поддакивать обстоятельствам, приспосабливаться к ним, иными словами, часто плыть по течению, не в этом ли состоит истинная человеческая сущность? Возможно. Ну и что же в этом плохого?

 До поры до времени, и вправду, нам приходится действовать по ситуации - это вполне адекватное поведение человека, которое помогает ему ориентироваться в постоянно меняющемся вокруг него мире. Но так бывает далеко не всегда, а только до тех пор, пока человек не вступит в, так называемое, нравственное поле своего поведения. Вот тут, как раз и начинается для него самое сложное, но и самое, пожалуй, что ни на есть, интересное. Как поступить, если одни обстоятельства толкают его к одному поведению, а другие, как оказываются, нравственного свойства, - к другому...

   Идет дождь, и мы берем с собой зонтик, действуя вполне адекватно сложившимся конкретным обстоятельствам. Не идет дождь - и мы выходим на улицу без него. Но как поступить, в ситуации, если нас двое, а зонтик-то всего один? Здесь уже мало простых решений, нужен выбор, причем выбор, по большому счету, именно нравственный. Обычно в таких случаях действуют наработанные обществом стереотипы, и мы ведем себя в соответствии с ними. Например, если один из нас женщина, инвалид, или пожилой человек, то нравственные нормы толкают нас отдать этот зонт им. А что делать в случае, если оба они приблизительно одинакового возраста, пола и т.д,? На этот счёт есть один остроумный ответ, - уступить должен тот, кто лучше воспитан.

   А интересно работает ли этот принцип в межгосударственных отношениях? К сожалению, нет. В противном случае государства вообще бы не воевали друг с другом, а разрешали бы свои противоречия более цивилизованным образом. Но, к сожалению, когда возникает конфликт интересов, то о нравственности почему-то все быстро забывают. Такова суровая правда жизни - вспоминать о нравственности иногда, например, по праздникам или, когда у тебя хорошее настроение, а в целом вести себя, выставляя на первый план свои сугубо личные интересы. Интересы - они ведь превыше всего, они альфа и омега нашего существования. За них мы готовы на всё.
   А что же нравственность? Нравственность может и подождать. Но тогда возникает один простой вопрос, зачем она нам вообще нужна, если мы в критических ситуациях о ней обычно забываем? Ответьте на него пожалуйста, а то у меня это не получается, хотя, пожалуй, я всё же попытаюсь.

   При защите своих личных интересов нами движет слишком древний и слишком сильный, чтобы его игнорировать - инстинкт самосохранения. Поэтому, порой мы бываем столь бескомпромиссны, лезем в драку, обманываем друг друга. Весь Уголовный Кодекс - это, по существу, собрание наших пороков, индивидуальных предпочтений в ущерб общественным - деяний, которые нам запрещено совершать под страхом наказания, но мы всё равно их совершаем, никак не можем с собой справиться.
   
   Однако оказывается, что не так уж всё плохо, как может показаться на первый взгляд. К счастью, нами движет порой и другой, не менее значимый для нашего существования инстинкт, так называемый инстинкт видового самосохранения. Именно через него в нас возникает необходимость в нравственном поведении, т.е. в поведении, соблюдающим не только свои, но и чужие интересы. По существу, именно поэтому у нас существуют, - правда не совсем так, как хотелось бы, но всё же - правовая и в целом нравственная системы, призванные достигать цели установления и соблюдения баланса между сугубо личным и общественным. Помните - моё заканчивается там, где начинается чужое.

   Как видим, нравственность нужна нам не только ради самолюбования, но и по другим, гораздо более веским для нас причинам. Однако вся беда наша состоит в том, что мы этого совсем не замечаем. Наши сиюминутные интересы для нас всегда выше, значительнее довольно абстрактных, на первый взгляд, видовых интересов. Однако, рано радоваться, эти последние тоже не всегда бескорыстно служат человечеству. Именно из них, порой вырастают расовые, узко-националистические, псевдорелигиозные, пролетарские и тому подобные движения, которые дискредитируют человеческий вид и его, весьма необходимую ему идею видового самосохранения. И что же нам теперь со всей этой данностью прикажете делать, как не утешать себя известным постулатом Ф. Ницше, который уверял нас в том, что только благодаря трудностям и умению их преодолевать, мы становимся сильнее и, наверное, умнее, хотя в последнем я очень сомневаюсь, в особенности же тогда, когда вопрос касается межгосударственных отношений. Это, поистине, наша Ахиллесова пята.

   Сколько ещё раз придется человечеству страдать от этого, до тех пор, пока оно не повзрослеет и не задумается вновь (в который уже раз) о своём нравственном облике. А пока этого не случилось, и вряд ли когда-нибудь вообще случится, - танки и ракеты, по-прежнему, будут оставаться нашей лучшей защитой от себя же подобных. Ох уж эти наши инстинкты, куда же они нас завели?

   И после всего этого разве не выглядит достаточно абсурдным то, что мы так трепетно и тепло называем нашей жизнью? Хотя возможно, что в любом абсурде есть своя логика, но нам, к сожалению, как и многое другое, не дано её понять. Возможно когда-нибудь преодолевшее своё безумие человечество решит и этот довольно наболевший для него вопрос, конечно, если до этого, от большого рвения угодить своим собственным инстинктам, оно не уничтожит себя. А ведь всё идёт к этому.

   Однако, несмотря ни на что, нам всё же нравится наша жизнь - ещё один абсурд запишите на наш счёт, пожалуйста. Хотя возможно, потому она нам и нравится, что она наша, а не чья-то чужая. Помните, как говорят американцы - это, конечно, сукин сын, но он ведь наш сукин сын. И она наша жизнь, с гордостью, хотя и не без некоторого сожаления, заявляем мы, радуясь каждому прожитому нами дню в нашем историческом театре абсурда, каким бы горьким он для нас ни был, а иначе зачем нам тогда вообще нужны наши инстинкты...

   Однажды Никита Михалков, говоря о своем народе, как-то вскользь заметил, мол, у русского человека инстинкт самосохранения несколько занижен. Возможно, он был не так уж и далёк от истины, иначе бы трудно было бы объяснить, почему при наличии стольких природных преимуществ по сравнению с другими народами, россияне живут так плохо. Хотя, что касается инстинкта видового самосохранения, правда очерченного границами сугубо российского государства, то думается у россиян с этим всё в полном порядке, во всяком случае, в этом хочет убедить всех Российская власть, уж больно шибко она заботится о собственной безопасности. И это многих напрягает, ведь и у этих последних, кстати говоря, видовые инстинкты точно такие же. Вот досада.

   А всё же интересно, когда пьеса наша всё же закончится, наши инстинкты, надеюсь, с нами же и останутся, или к этому времени что-нибудь новое придумают. Жалко ведь будет, если так случится. Всё же столько лет вместе и ничего, худо-бедно, но до сих пор живы, хотя конечно, и странно всё это выглядит. Однако, чему тут собственно удивляться, театр-то абсурдный, хотя и человеческим называется.