Про летчика Помелова, или с днем ГВФ

Про летчика Помелова, или с днем ГВФ
 

Посвящается авиаторам Гражданского Воздушного флота в день их профессионального дня.

Проснулся. Включил зомбиящик. Дикторша тут же поздравляет с днем Гражданского Воздушного Флота…

Последние признаки сна как-то разом слетели с «серой прослойки», запуская созидающие механизмы сознания.

Надо поздравить: как никак, а авиаторы ГВФ оставили весомый след в истории АДД! Вот только времени нет за несколько часов «объять необъятное» и тут вспомнил – есть один из «обоймы» родимого 108 авиаполка, Ил которого «угробил» Паша Горинов при облете после ремонта: струбцины с рулей высоты вынуты при взлете не были, а летчик этого не проверил, не опробовав хода штурвала. Это летчик Александр Помелов. После войны он перешел на службу ГВФ и за труды праведные уже в мирное время был в 1963 года удостоен звания Героя Социалистического Труда. Кандидатура как раз под стать! О нем и попытаюсь рассказать, пусть даже экспромтом.

Нахожу папку историка Сергиенко с надписью: «Жандаев, Помелов».  Несколько пожелтевших от времени листов формата А4, исписанных рукой самого историка, указывают на статью из «Советской Сибири» от 12 октября 1971 г. под названием «Семимиллионный пассажир» и переписанная им эта статья. Нет уж, попробую найти сей фолиант в сети. О! Нашелся! Ряд манипуляций с компьютером и текст статьи готов:

«Семимиллионный пассажир

Толмачевский аэропорт — крупнейший на Транссибирской воздушной магистрали. Летчики реактивного подразделения одними из первых в Аэрофлоте освоили «ТУ-104». И одним из первых в сибирское небо поднял воздушный лайнер командир корабля Герой Социалистического Труда Александр Петрович Помелов.

Нелегким был путь к вершинам летного мастерства. Вначале, накануне войны, школа стрелков-бомбардиров, затем школа пилотов. После окончания высшей школы Александр Петрович в действующей армии. Его бомбардировщик громит зарвавшегося врага. 70 боевых вылетов совершил отважный воин. В личном деле появляется запись: «На боевые задания летает всегда с большим рвением и выполняет только на хорошо и отлично».

Грудь отважного летчика украшают ордена Красного Знамени и Отечественной Войны I степени, медали «За взятие Будапешта», «За взятие Кенигсберга», «За взятие Берлина». «За победу над Германией» и «За победу над Японией».

Сменив штурвал боевой машины на штурвал мирного корабля, Александр Петрович так же образцово выполняет все полетные задания. Свыше четырнадцати тысяч часов налетал Помелов и больше половины из них за штурвалом «ТУ-104». За успешное освоение новой техники и большой личный вклад в развитие авиации ему было присвоено высокое звание Героя Социалистического Труда.

— Сегодня мой обычный полет. — говорит первоклассный пилот. Но он оказался не совсем обычным. Перед тем. как взлететь, на перроне состоялось небольшое торжество.

В этот день авиаторы Толмачева отправляли юбилейного семимиллионного пассажира. Им оказался шофер Новосибирского плодоовощного совхоза Адам Михайлович Ткачук. Вместе с супругой он улетал в отпуск, провести который решили в Москве. Авиаторы вручили юбиляру бесплатный билет и памятный подарок.

Вместе с юбиляром, пассажиры поздравили и командира корабля, которому перед рейсом был вручен диплом «Почетный толмачевец» и именные часы.

Пассажиры располагаются в салопе. Экипаж занял места в кабине, и через несколько минут самолет «ТУ-104» взял курс на столицу.

В книге отзывов и пожеланий, находящейся на борту самолета, выполнявшего рейс № 140. появилось несколько записей.

«Большое спасибо всему экипажу за чуткое и хорошее отношение к пассажирам. Попрошу вынести ему благодарность от семимиллионного пассажира», — такую запись оставил Адам Михайлович Ткачук,

«Желаем экипажу много здоровья, долгих лет жизни, больших успехов в выполнении перевозок первого года пятилетии. Большое спасибо!». Это подполковник в отставке Златин, пассажиры Волнов и Псковкина благодарят командира корабля А. П. Помелова. второго пилота А. М. Шавровича, штурмана И. И. Усачева, бортмеханика Г. М. Сердюка и бортрадиста М. Н. Нехорошева, выполнявших этот обычный рейс.

Б. ЗЛОБИН. Сотрудник редакции газеты «Крылья Советов».
*****
А коли Александр Помелов и Мукатай Жандаев «два молодца из одного ларца», то как тут не приурочить фрагмент из главы «Встреча с молодостью», что в книге Жандаева М. «Записки воздушного стрелка-радиста. — Алма-Ата: Жалын, 1983» и, которая стала изначальным толчком для меня в том, что я тут и не только тут уже «накрапал»:

«С утра в доме было большое оживление, все родственники, друзья со вчерашнего дня готовились к большому семейному празднику по случаю защиты мною докторской диссертации. Всем было радостно, шумно разговаривали, шутили, готовили, как бывает в таких случаях.

Зазвонил телефон, трубку берет моя жена Назира: тебя!

— Миша, здравствуй, Помелов. — У меня дух захватило, ничего толком не мог сказать, единственно: — Где ты?

— Иду по улице Фурманова.

Бросив трубку, выбежал на улицу. В одном квартале от нашего дома, против школы № 56 шел солидный человек в форме летчика гражданской авиации. На груди — орденские колодки в 3 ряда и поблескивала Золотая Звезда Героя Социалистического Труда, он слегка улыбался. Ни слова не говоря, мы обнялись, слезы потекли сами собой, стояли молча. Прохожие с удивлением смотрели: что такое? Посреди улицы два взрослых человека стоят и плачут. Мы не стыдились слез, мы их не замечали, для нас сейчас вообще ничего не существовало. Это было 20 марта 1970 года. Прошло 25 лет с тех пор, когда мы расстались. И вот первая встреча.

В моей памяти Александр Помелов сохранился таким, каким я его видел последний раз летом 1945 года — молодым, краснощеким, с живыми, улыбающимися глазами. Для меня тогда война была окончена, а для него — нет. Он улетал на Восток — бить японских самураев.

Я расставался тогда с боевыми друзьями, с которыми в течение 22 месяцев делил жизнь и смерть, радость и горе. Как сложится жизнь, увидимся ли еще?

Теперь передо мной стоял солидный, здоровый, с грубоватым голосом совершенно другой человек. Лишь глаза — те же.

Я демобилизовался в 1945 г., учился, работал и долго разыскивал боевых товарищей. Наконец в 1960 году мне удалось узнать, что Помелов работает в Новосибирске командиром корабля «ТУ-104», и началась наша переписка, приглашения друг друга в гости. Но никак не удавалось организовать встречу, каждый был занят будничными делами, сроками, планами. Наконец, когда был у меня большой праздник, я отправил категорическое требование. И вот он прибыл.

Александр Петрович Помелов является одним из прославленных летчиков ГВФ. В 1965 году ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда, наряду с боевыми орденами, его грудь украшают многие награды за мирный труд. Только в 1980 году А. П. Помелов ушел с летной работы. Почти 40 лет он водил воздушные корабли — завидная работоспособность!

В тот же день, когда в доме уже было полно гостей, произошла еще одна неожиданная встреча. Ничего не сообщив о приезде, вдруг заходит Алексей Слученков — мой лучший друг, с которым тоже приходилось летать в бой. Он прилетел из Свердловска, где работает главным инженером на одном крупном предприятии. Правда, со Слученковым я никогда не терял связи, хотя не виделись давно. Он выглядел почти таким, каким был лет 20 тому назад, разве стал чуть посолиднее. Он остался таким же рассудительным, степенным, по-прежнему занимается спортом. Я был безумно рад встречам. Пошли бесконечные расспросы, воспоминания. Почти двое суток не могли спать. В первый же день нас удивила еще одна совершенно случайная встреча двух летчиков. В разгар праздника один из гостей Кайсар Касымбеков обратился к своему соседу слева Алексею Слученкову с вопросом: лицо вроде знакомое, не учились ли в летной школе?

— Учился, — ответил тот.

Оказалось, они вместе учились в 1942 году в летном училище. Событие это было принято с восторгом и бурно отмечено всеми присутствующими.

Теперь я не мог отказываться от приглашений моих друзей. И вот через полгода оказался в Новосибирске. Нашел улицу, стучу в нужную квартиру. Дверь открывает миловидная женщина, улыбается и говорит:

— Это Миша Жандаев.

Понял, что — жена Саши. Протягиваю руку, она сказала: «Елена Николаевна, — и засуетилась, приглашая в комнату. Затем вышла дочка Галя — ученица 10 класса. Мы долго беседовали, расспрашивали друг друга. Самого Помелова не было, он — в рейсе. Вечером прилетел и он, снова мы почти всю ночь сидели, все вспоминали. Елена Николаевна — инженер по специальности. Семья Помеловых мне очень понравилась, мы стали хорошими друзьями.

Однажды перед майскими праздниками 1972 года кто-то звонит вечером домой и спрашивает:

— Жандаев?

— Да.

— Не узнаешь?

— Нет.

— Шушаков.

Я сразу вспомнил Александра Шушакова — штурмана нашего экипажа, с которым летал в конце войны.

— Где ты?

— Рядом с тобой...

Я оделся и побежал. Оказывается, он уже два года живет в Алма-Ате, в двух кварталах от меня, мой адрес нашел по телефонному справочнику, подполковник запаса.

В конце 1973 года я был приглашен в Иркутск по случаю празднования 30-летия сформированного здесь нашего авиационного соединения. Там я встретился с нашим однополчанином Агуриным Леонидом Ивановичем, ныне заслуженным военным летчиком СССР, генерал-лейтенантом авиации. Там же познакомился с подполковником Сергиенко А. М., который собирал материал для истории наших частей. Впоследствии он мне прислал некоторые материалы».

Однако эпизод из военного лихолетья, в котором «два молодца из одного ларца» испытывали судьбу в одну из многих «жарких» ночей вынужденного «бодрствования» по долгу службы, возьмем не из «Записок…» Жандаева, а из статьи в «Красном соколе» за №14 (473) от 31.1.45, как написанной по горячим следам свершившегося события:
 
«Бомбардировщик против двух истребителей
   
Мукатай Жандаев – отважный воин. Он несколько раз участвовал в боях с ночными истребителями противника и в каждом из этих воздушных сражений выходил победителем. Ниже публикуется рассказ М. Жандаева о том, как он и стрелок Георгий Ибрашев отразили атаки двух фашистских истребителей.

Жандаев
 
Самолет развернулся и оказался над морем. Мы шли со светлой стороны – цель ярко освещалась светящимися бомбами, пламенем пожаров, прожекторами. Тем не менее, я разглядел в темноте идущего с моря на параллельном курсе «Ю-88». Силуэт его был типичен: крылья как бы отрубленные, вытянутые моторы, длинный фюзеляж, тупой нос. «Юнкерс» видимо выходил из боя, который разыгрался над морем, и натолкнулся на нас, а возможно его навели локаторы

- Противник слева! – предупредил я летчика и тут же, как обычно в таких случаях поступаю, самостоятельно принял решение открыть огонь из пулемета. Я успел дать лишь одну очередь. «Юнкерс» тут же нырнул вниз. С некоторым снижением пошел и наш самолет. В то же мгновение я увидел внизу пулеметную трассу. Это стрелял старший сержант Ибрашев.

Немец выскочил снизу справа. Я выпустил по нему патронов 10. «Юнкерс» опять нырнул вниз, а затем вышел с левой стороны и очутился на одной высоте с нами. А тут еще вражеский прожектор пытался нащупать нас сзади. Луч скользнул по противнику. Я увидел светлое брюхо и черный крест  «Юнкерса».

Мое внимание вдруг привлекли трассы с характерными для ночного истребителя красно-белыми шарами. Это были трассы пушечного огня истребителя, появившегося в тылу у нас. Меня осенила догадка: этот, пристроившийся в хвост и есть атакующий враг. Главная опасность грозит отсюда. Тот же «Юнкерс», что шмыгал вокруг бомбардировщика, пытался отвлечь внимание нашего экипажа. Эта тактика не нова.

Я резко развернул турель и дал три очереди чуть – чуть правее киля. В том же направлении стрелял и Ибрашев. Несомненно, он оказывал мне большую помощь, мешал новому истребителю вести прицельный огонь с тыла.

Ведя огонь, я зорко следил за первым самолетом, идущим на параллельном курсе. Дал очередь по истребителю, атакующему сзади, и смотрю, что делает «Юнкерс». Я не стрелял в него, считая, что из такого положе6ния он не может ввести в действие расположенные спереди свои огневые точки, а переведи я турель, этим мог воспользоваться напарник.
   
«Ю-88», шедший слева, стал разворачиваться, видимо, принимал положение для атаки. Теперь он был опасен. Я послал в его направлении две очереди. «Юнкерс» пошел под наш самолет. Другой же истребитель продолжил висеть сзади и атаковывать нас.  На «Ильюшине» что-то затрещало, будто разрывали дюраль, а на руле глубины я увидел болтающиеся обрывки обшивки.

Развернул турель в хвост, выпустил три очереди. Пламя от ствола на мгновение слепит. Я всматриваюсь в темноту, но уже ни истребителя, ни его трасс больше не вижу. «Юнкерс» же опять показался слева. После четырех пулеметных очередей исчез и он.
   
Мы уже были над линией фронта. Сколько же времени длился бой? Мне казалось минут 20-25. Я с облегчением вздохнул, вытер перчаткой пот с лица, но летчика время от времени все же просил отворачивать хвост самолета. Я думал об опасности преследования. Самолет пришел на свой аэродром. Наш экипаж фотограф выполнил боевое задание.
   
В обороне экипажа весьма важно сорвать первую атаку истребителя. Ограниченная видимость ночью заставляет воздушного противника производить атаку бомбардировщика с близких дистанций. Атака происходит на большой скорости, в действие вводятся все огневые точки сразу. Неожиданное нападение действует ошеломляюще.
 
Внимательные, смелые радисты и стрелки могут предотвратить опасность первой атаки. Победа за тем, кто своевременно обнаружит врага и упредит его действия своим огнем. Опыт боев показывает, что немцы после первой неудачной атаки не всегда уходят, а некоторые из них упорно пытаются продолжать атаки. Радист и стрелок должны быть готовы к длительным воздушным боям, к продолжительному преследованию, иногда от самой цели вплоть до аэродрома посадки.

Атаки ночных истребителей скоротечны.  Радист и стрелок обязаны находиться в постоянной боевой готовности.  Когда самолет приближается к линии фронта, пулемет у меня снят с предохранителя, палец лежит на спусковом крючке. Левой рукой держусь за стопор турели. Поздно отстегивать ремень, снимать с предохранителя, отстопоривать турель, когда обнаружишь врага в воздухе. На это уйдет секунд 30-40, а это большой срок для воздушного боя.

Я читал где-то, что известный ученый Павлов велел написать на здании свой лаборатории такие слова: «Наблюдайте, наблюдайте и наблюдайте!» Эти слова должны быть девизом радистов, стрелков. В полете я отрываюсь от наблюдения только за тем, чтобы записать радиограмму, переданную с земли, одеть кислородную маску или открыть противопожарный баллон. Но и в этих случаях я ставлю на свое место в колпак своего стрелка.

В наблюдении за воздухом я придерживаюсь некоторой системы. Во-первых, для удобства обзора в нашем самолете по бокам фюзеляжа дополнительно вырезаны окна, увеличивая сектор наблюдения.  Мой взгляд проходит как бы по такой линии: влево (по ходу самолета) под стабилизатор, верх через киль, вправо под стабилизатор и далее в обратном порядке. Это движение дополняется другим: время от времени оборачиваюсь вперед. Наблюдение в эту сторону усиливаю, когда штурман занят наведением самолета на цель.

Стрелок наблюдает вниз и влево. Кстати о стрелке. Однажды наш экипаж был атакован истребителем противника. Атака происходила снизу сзади, строго в хвост. Старший сержант Ибрашев, заметив врага, так же открыл огонь.   Атака немца была сорвана. Он даже не успел обстрелять нас, отвалил вправо и скрылся. Я тоже видел истребителя, но не мог вести огня, т.к. «Юнкерс» прятался за хвост бомбардировщика. Вот, что значит, когда стрелок внимателен и не трус.

В полете нужно постоянно информировать летчика обо всем замеченном в воздухе и на земле: о самолетах, прожекторах, разрывах.  Но докладывать надо спокойно, без паники и крика, чтобы не нервировать экипаж. Опытный радист умеет разобраться в обстановке и докладывать лишь о том, что представляет непосредственную опасность для самолета.

После отхода от цели у некоторых наступает успокоение. Горький опыт учит, чтобы мы не ослабляли внимание ни на одном этапе полета. Даже над своим аэродромом может настигнуть позорное несчастье, если прозеваешь подстерегающего тебя врага».

В книге «Записки воздушного стрелка-радиста» есть глава под названием «Бомбардировщик против двух истребителей». Время и корректор сделали свое дело. И тем ценна эта заметка из «Красного сокола», бережно переписанная историком Сергиенко для своего архива, что мы можем узнать об этом воздушном бое из первых уст и по горячим следам.  Но это еще не все. Стрелок-радист Мукатай Жандаев в момент описания данного боевого эпизода уже ослеп на один глаз в связи с ранением в первые боевые вылеты еще в 43-ем. О том, что его левый глаз практически не видит, знал только его командир лейтенант Помелов Александр Петрович, доверявший при этом своему стрелку-радисту свою судьбу, судьбу экипажа и бомбардировщик.  Врачебная комиссия в июне 45-го в момент «списала одноглазого» стрелка-радиста и отправила домой.

А вот, что поведал в письме, датированного 13.10.1971 г., историку Сергиенко сам летчик Помелов:
 
«Это было над Вильно

Моему экипажу дальнего бомбардировщика было дано задание бомбардировать военные объекты в г. Вильно.

Полет до цели проходил нормально, метеорологическая обстановка способствовала этому. Линия фронта прошли без особых приключений и вышли на цель в точно назначенное для нас время. На боевом курсе прекратила стрельбу зенитная артиллерия и я понял, что на нас наводят истребитель, о чем предупредил экипаж, чтобы усилили наблюдение за воздухом. Бомбы были сброшены точно по цели. В момент отворота с боевого курса мы сразу оказались в луче прожектора наведения, после чего нас взяли в свой пучок еще несколько прожекторов. Одновременно по нашему самолету открыл огонь из пушек истребитель Ю-88с, который подошел к нам очень близко с хвоста. Стрелок-радист Жандаев Мукатай открыл огонь по врагу, но безрезультатно, так как носовая часть Ю-88с была хорошо защищена броней. Ю-88с специально оборудованный самолет для борьбы с бомбардировщиками в ночных условиях.

Для нас он представлял большую опасность, чем более скоростные истребители Ме-109 и Ме-110, так как он обладал несколько большим диапазоном скоростей, чем наш и мог свободно выполнять все наши эволюции на наших скоростях.

Мукатай зорко следил за ним и отражал атаки из своего крупнокалиберного пулемета. Другой стрелок не давал ему зайти снизу. Все попытки выскочить из лучей прожекторов и оторваться от истребителя успеха не имели. Несмотря на сильный огонь моих стрелков, фашист упорно продолжал атаковать. Нужно было немедленно принимать какое-то решение, чтобы не быть сбитым. И я пошел на хитрость. Резко убрал газ двигателям, выпустил щитки и энергично отвернул вправо со снижением. Скорость резко упала. Самолет как бы остановился. Немец этого маневра никак не ожидал и в какие-то доли секунды оказался над нами немного слева. Этого то и ждал мой радист. Мукатай Жандаев в упор расстрелял фашиста, направил свой огонь в уязвимое место – снизу в правый двигатель. Самолет загорелся и горящий врезался в землю. Мы благополучно вернулись на базу. Здание было выполнено, плюс сбитый фашистский самолет. Но в эту ночь мы потеряли несколько своих товарищей…  Свой победный марш закончили полетами на Берлин.

После демобилизации я перешел работать в гражданский воздушный флот. Летал на многих типах самолетов. Налетал безаварийно более 6000000 км. В 1963 году за освоение авиационной техники мне было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Сейчас летаю командиром корабля Ту-104. Мукатай Жандаев стал ученным. Этот и другие эпизоды из нашей фронтовой жизни мы вспоминали с ним, когда в марте 1970 года я приехал к нему на родину, в Алма-Ату, чтобы поздравить его с успешной защитой диссертации на доктора географических наук. Встреча была теплой и волнующей. Минула с тех военных пор уже более 25 лет».