Мы сюда уже не вернёмся. Повесть. Глава 13

Все понемногу стали готовиться к государственным экзаменам. Электромеханикам предстояло сдавать четыре: судовые силовые установки, электрооборудование судов, технология ремонта и монтажа оборудования, технические средства автоматизации. Предметы в принципе не очень сложные, если, конечно, с ними удалось познакомиться во время занятий, а если нет… В общем, готовиться к экзаменам всё равно нужно было. Все и готовились, каждый в меру своих сил и возможностей. Но особо никто не усердствовал. Посидят, посидят ребята за учебниками да пойдут в город погулять, без всякого увольнения, естественно. Только уйдут, а ротный уже и рыщет по кубрикам, куда это подевались его подчинённые? А те гуляют себе спокойно по проспекту Ленина и в ус не дуют. Никоноров прямо бесится от такого положения, бегает по роте и кричит:
– Я вас всех вымотаю до единого! И ваш выпускной вечер прикрою!
Не больно, конечно, пугались парни таких угроз, не то время, оставалось им всего-то месяц сидеть в казармах, а там воля вольная. И посмеивались над ротным, они всё-таки уже здорово утёрли нос этому Макаке – ведь ни одна группа не согласилась поместить его фотку на общем снимке. Это его и задело здорово, вот он и кинулся напоследок наводить порядок  со злобы.
На ужин курсанты давно уже не ходили строем, шли обычно группками или поодиночке. И на этот раз, когда время подошло к вечернему приёму пищи, все потянулись не спеша  в столовую. Ротный аж взбеленился.
– Куда это стадо попёрлось?! А ну, стой!
Некоторые из ребят остановились, некоторые уже успели уйти. Тогда Никоноров кинулся в столовую и стал там переписывать ушедших. Большей же части пришлось идти на ужин чуть ли не строем, старшины попросили не озлоблять своего командира, вот ребята и прислушались, но не все. Были и опоздавшие. Ротный и их стал записывать в свою тетрадочку.
– Так,  ещё один разгильдяй, – приговаривал при этом Никоноров.
Вся столовая встречала появление очередного разгильдяя диким хохотом, а командир роты всё записывал и записывал штрафников. И заело это ребят, очень сильно заело. Когда все вышли из столовой, захотелось им немного порезвиться. Погода стояла тёплая, снег ещё не стаял, вот они и начали кидаться снежками друг в друга. Так, не по злобе, а в шутку. Кидались, кидались без особого интереса, а тут на проходной показался их командир роты.
– Ну, чего вы тут как козлы прыгаете? – изрёк недовольно. – А ну марш в расположение роты!
Курсанты малость приутихли с игрой, только стали покрепче сжимать снежки и внимательно наблюдать за своим начальником. Тот тоже наблюдал, как выполняется его команда. Никто, конечно, шагу не сделал в сторону учебного корпуса, переминался с ноги на ногу.
– Я вам что приказал? – спросил сердито Никоноров. – Марш в роту!
В ответ на его команду полетел первый снежок и шмякнулся в стену прямо над головой ротного. Тот вздрогнул, стал отряхивать комочки снега с кителя. Курсанты ждали реакции своего командира, всё крепче и крепче сжимая снежки, так что вода из них засочилась. У ротного уже готово было сорваться следующее послание своим подчинённым, и нетрудно представить, что бы он получил в ответ. Но тут рядом с ним показался начальник строевого отдела Васильев. Михаил Петрович сразу же оценил обстановку.
– Ну что, ребятки, резвитесь? – спросил, чуть усмехнувшись. – Хорошее дело играть в снежки. Вы только полегче тут, посторонних не задевайте, – сказал  и пошёл к учебному корпусу.
Курсанты расступились перед ним, пропустили, но следом не пошли, стали ждать реакцию Никонорова. Тот уже больше не подавал никаких команд, постоял ещё немного на проходной, что-то пробубнил себе под нос и направился в столовую.
– Струхнул наш Макака, – кто-то проговорил из ребят.
– Струхнул! – тут же поддержали остальные и все дружно рассмеялись.

Нет, не зря Новикову приснилась недавно Светлана Муратова, не зря. От неё он, конечно, письма не получил, а вот от её отца пришло послание, причём ещё какое – денежный перевод, который оказался весьма кстати. В коротком сообщение Александр Степанович выражал надежду на скорую встречу, даже намёк в нём какой-то был, хоть и скрытый, насчёт возможного родства.
Этот перевод немножко смутил парня, на него всё-таки в Тольятти надеялись, а он… а он и не собирался туда возвращаться, хотя при расставании с капитаном “Семёна Дежнёва” какой-то уговор и был, пусть и не совсем твёрдый. Но Сергей ещё тогда решил не возвращаться туда, только не хватило смелости заявить об этом в открытую.
И вот сейчас стало стыдно за эту слабость. И он тут же сел писать ответ, честно во всём признался  и попросил прощения, но пообещал при первой же возможности заглянуть в посёлок Шлюзовой, навестить и его с женой, и их дочку. И это была написано искренне, увидеться бы с ними он хотел, а вот породниться, увы, не очень. То был уже пройденный и изведанный этап, и возвращаться к нему совсем не хотелось.

До первого госэкзамена по судовым установкам оставалось всего ничего, и все, или почти все, естественно, готовились к испытанию. Ребятам странно было наблюдать за Князевым, который упорно корпел над учебниками.
– Что случилось, Валера? – усмехаясь, спрашивали парни.
– Что-что, готовлюсь, – недовольно отвечал тот.
– Ты и готовишься? – ещё больше изумлялись они. – Ты же никогда к экзаменам не готовился.
– Готовился, не готовился, вам-то какое дело? – начинал злиться тот. – Может, и не готовился к обычным, а вот к государственному готовлюсь! С госэкзаменами шутить нельзя. И пошли вы все отсюда!
Ребята и уходили. Надо же, и до Князева дошла простая истина, что надо хоть иногда готовиться к испытаниям. А вот Сёмкин как-то с прохладцей относился к подготовке. Новикову тоже не полностью удавалось отдаваться необходимому делу – то одно мешало, то другое. А тут ещё накануне и в наряд послали помощником дежурного по училищу. Должность хоть и почётная, но хлопотная, но деваться было некуда, долг выполнил с честью.

Наступил и этот день, день первого государственного экзамена по ССУ. Ребята кинули жребий, кому когда идти. Новикову выпал двадцать пятый номер. Почти самый последний, вроде плохо и неплохо. Плохо то, что вымотаешься сам, ожидая своей очереди, но, принимая экзамен, вымотаются и члены комиссии, что неплохо. Оспаривать не стал, сходил сначала в кубрик, полежал на койке, потом пошёл узнать о первых результатах.
Как раз прошли девять человек, всё нормально, в основном четвёрки и пятёрки получили, и Князев тоже получил хорошую оценку, а вот Аносову то ли еле-еле натянули троечку, то ли завалили совсем. Это огорчило не только Виталия, но и некоторых других курсантов. Приуныли они малость, зашелестели страницами учебника. Прав оказался Князев, с госэкзаменами шутить нельзя. Накануне соседняя группа сдавала электрооборудование судов, так им вкатили восемь троек, а одного тоже чуть ли не завалили.
С замиранием сердца вошёл Сергей в аудиторию, сдал рапорт начальнику специальности, вытащил билет… Он хотел, конечно, четвёртый билет, вот чего-то в голову ударило на первой консультации, что ему достанется именно такой, и выучил основательно ответы на него. Посмотрел на листочек, а там цифра тридцать шесть стоит. Вот тебе и предчувствие, подвело оно. Но курсант не сильно расстроился, изучив внимательно вопросы, которые оказались все знакомыми, сел и стал готовиться.
Волнение совсем утихло. Осмотрелся по сторонам. Сидевший на соседнем ряду Горкин подавал знаки, чтобы тот передал принесённую ему шпору. Сергей передал, а сам даже не подал знака, что ему нужен подсобный материал, настолько был уверен в себе. И уверенность его не подвела. На все вопросы ответил чётко и без запинки, и на дополнительный вопрос члены госкомиссии получили убедительный ответ, и единодушно оценили рассказ курсанта пятью баллами, чему тот искренне обрадовался. А как не радоваться, ведь на промежуточных экзаменах по этому предмету у него были трояки.
Пока комиссия подводила общий итог, курсанты посмотрели в актовом зале “Свадьбу в Малиновке”, а потом их всех собрали в аудиторию и зачитали результаты. Нормальные они получились: шесть пятёрок, примерно столько же троек, а остальные, понятное дело, четвёрки. Новиков оказался в числе большинства, что ничуть его не задело. А некоторых оценки слегка разочаровали.
Аносову вкатили всё-таки трояк и предупредили, что если дело так пойдёт и дальше, его просто отчислят из училища. Ничего себе предупреждение – вылететь за три недели до окончания учёбы! Задумался, конечно, Виталий, очень сильно задумался. А в их кубрике тройку получил только Сёмкин, у остальных были оценки лучше. Кто на радостях, а кто и со зла, скинулись парни по «рваному», да и послали гонца в магазин. Сразу же и начали обмывать первый госэкзамен. Новиков, как ни странно, отказался, не захотел, и всё тут. Надел шинель и вышел из кубрика, бросив на прощанье:
– Пейте, пейте, алкоголики, а мы лучше в городе погуляем.
Парни не особо и расстроились, а Сергей направился к выходу и тут же столкнулся с ротным. Никоноров глянул злобно на курсанта, но тот только усмехнулся и прошёл мимо, не говоря ни слова. Сходил к родственникам, потом посмотрел фильм и вернулся в училище. Первое серьёзное испытание оказалось пройденным. И весьма успешно.

После его сдачи выдалась небольшая передышка, и тут же весь оргкомитет кинулся восполнять утраченное в ходе подготовки выпускного вечера. Главное, конечно, было собрать деньги. Ребята деньги в основном сдавали, хоть и с небольшой охотой, да и не каждый мог выложить сразу такую сумму. Сергей наседал на таких с большим усердием, и помогали ему в этом Сёмкин с Пужиным, а если и они не в силах оказывались, то прибегали к помощи старшин. К Васильеву пока не обращались, но он сам охотно интересовался всем ходом подготовки. Как-то раз, встретив Новикова в коридоре, спросил:
– Как дела, Сергей? Деньги все собрал?
– Нет, не все. Но многие уже сдали, – живо ответил курсант.
– Это хорошо. А где ты их хранишь?
– Как где? – чего-то не понял тот. – У себя.
– У себя? – очень удивился Васильев. – У себя в кубрике?
– Ну да, в кубрике. А что?
Начальник строевого отдела очень внимательно посмотрел на курсанта и стал качать головой.
– Ай-яй-яй. Да разве можно так относиться к деньгам! А если что вдруг случиться, что тогда?
– А что может случиться? – всё не понимал парень. – У нас никто не ворует. И потом я их спрятал.
– Куда же ты их спрятал? – прямо спросил Васильев.
Курсант замялся. Он хоть и доверял Васильеву, но раскрывать свою тайну даже ему не хотел. А спрятал деньги, как ему казалось, очень надёжно – в старый «гад» в рундуке. Ну, кто догадается, что они могут там быть?
– Ладно, можешь не говорить, – успокоил заволновавшегося парня Васильев. – Но я тебе одно могу сказать: к деньгам нужно относиться очень серьёзно, особенно к общим. Мало ли что может случиться? Вдруг пропадут, что тогда? Ты сможешь собрать нужную сумму?
– Да вы что, Михаил Петрович? Я таких денег сроду в руках не держал, – честно признался Сергей.
– Так вот тебе мой совет – положи их кому-нибудь в сейф. Можешь, и ко мне.
Новиков посмотрел на Васильева – шутит тот или нет? Начальник не шутил, но соглашаться курсанту почему-то не хотелось, уж больно сильный будет контроль со стороны начальства.
– Я не знаю, – замялся курсант.
– Хорошо. Тогда есть другой вариант. В нашем комитете комсомола тоже есть хороший сейф. Я могу поговорить с ребятами, чтобы они разрешили тебе держать там деньги.
Такое предложение заинтересовало Сергея, с комсомольцами всё-таки проще будет, и он кивнул головой.
– Ты согласен. Тогда пошли со мной.
И они поднялись на третий этаж учебного корпуса, где располагался училищный комитет комсомола. Секретаря комитета Сергей знал, поэтому Васильев не стал их знакомить, а просто предложил ребятам посодействовать парню. Тот пожал плечами.
– Я, вообще-то, особо секретных бумаг там не держу, – признался секретарь, а вот Наташа, – показал на стоявшую неподалёку девушку, – хранит там комсомольские взносы.
Все посмотрели на девушку, а та вся вспыхнула и опустила голову.
– Наташа, ты не против, чтобы Сергей… Кстати, познакомьтесь: Наташа, Сергей, – представил он их друг другу, те кивнули головами. – Так что, Наташа, ты не против, чтобы Сергей держал здесь свои деньги?
– Он? Свои? – опять смутилась девушка.
– Ну, не свои. А общие. Он их собирает на выпускной вечер, – уточнил секретарь.
– Хорошо. Я не возражаю.
На том разговор и закончился. Васильев с Новиковым ушли из комитета, а у Сергея ещё долго в ушах звучал приятный голос девушки.

На ближайшую субботу Кубанская наметила провести вечер “Издалека долго течёт река Волга”, посвящённый пятидесятилетию советского водного транспорта и, конечно же, нынешним выпускникам. Она заранее сама подписала открытки с обелиском женщины на Рыбинской плотине и раздала их ребятам, попросив при этом помочь ей всё организовать как следует. Почти никто не отказался от такого предложения, все включились в дело, и каждый стремился оставить о себе на память что-то особенное.
Загорелся этой идеей и Сергей. А что он мог сделать? Конечно же, написать стихи, и не просто стихи, а целый вальс, “Курсантский вальс”, как сразу придумал ему название. И стал писать. Давалось что-то плохо, но одержимый этой идеей, он словно отключился от всего мира, куда бы ни  ходил, что бы ни делал, всё бубнил и бубнил про себя строчки стихов: “Курсантский вальс поёт в училище нашем. Курсантский вальс, нет его лучше и краше…” И записывал на тетрадном листике. И когда что-то получилось, по его мнению, вполне приличное, побежал к Кубанской попросить положить этот опус на музыку. Елизавета Александровна взяла листочек, почитала.
– А что, Сергей, очень даже неплохо, – похвалила. – Прочтёшь на вечере.
– А музыку, музыку к нему нельзя написать? – волнуясь, спросил.
– А кто её напишет? У нас ведь композиторов не учат, а оркестр играет только написанные мелодии.
– Да-а, а так хотелось бы… – разочаровался  курсант.
– Хорошо, Сергей. Может, я чего-нибудь придумаю, – пообещала Кубанская, и Новиков убежал  весьма окрылённый, и с нетерпением стал ждать вечера.
И этот вечер настал. Ничего подобного курсанты ранее ещё не видели: около училища было целое столпотворение желающих попасть на него девушек. Они просили и умоляли дежуривших на КПП курсантов пропустить, а те без пригласительных не пускали. Тогда гостьи откровенно стали ломиться в здание. На подмогу к ребятам бросился начальник строевого отдела Васильев. Ему на первых порах  удалось сдержать натиск, но потом и он в буквальном смысле был смят и отброшен в сторону, и пёстрая лавина устремилась в вестибюль. Её уже никто не смог остановить.
Но это была первая лавина, вторая только накапливалась перед дверями учебного корпуса. Чтобы не допустить очередной промашки, Васильев приказал дежурному по училищу наглухо запереть входные двери и стоять насмерть на них. Те и стояли, и никого больше не пропустили. Гостям ничего не оставалось, как использовать запасной вариант – девушки стали перелезать через училищный забор, где это было возможно, не без помощи своих друзей, естественно. И многим такая операция удалась. Поэтому актовый зал был переполнен, а группки девушек толпились и на втором этаже, и на первом.
Торжественная часть худо-бедно началась почти вовремя. Прозвучало несколько приветственных речей и поздравлений, Кубанская вручила ветеранам училища подарки. Состоялся и концерт, интересный концерт. Новиков прочитал свои стихи, которые вызвали дружные аплодисменты, и с волнением стал ждать того момента, когда оркестр заиграет его “Курсантский вальс”. Но напрасны были ожидания, оркестр его вальс так и не исполнил, видимо, Кубанская не нашла композитора. Повздыхал автор от разочарования, повздыхал, потом махнул рукой и спустился со всеми вместе вниз, где уже начинались танцы.
Честно признаться, танцевать ему не особо хотелось, да и как тут танцевать, если гостей как сельдей в бочке, стал ходить да посматривать по сторонам, ища глазами знакомых. А их оказалось не так и мало. В углу стояла Вера со своими подругами, Сергей им только помахал рукой, даже подходить не стал. Заметил в противоположной стороне Генералову, но ей даже рукой не помахал, наоборот, наклонил голову и постарался затеряться среди танцующих парочек. И надо же такому случиться, чуть не столкнулся с Субботиной, хорошо что она спиной к нему стояла, успел ретироваться и от неё.
Так потолкался, потолкался ещё немного в вестибюле, да и двинулся в общежитие, решив просто отоспаться, да и рисковать особо не хотелось, ротный всё-таки дежурил в этот день, а на следующий обещался заступить сам Васильев. Давненько такого не случалось, чтобы начальник строевого отдела дежурил по училищу. Видимо, командование решило пощекотать малость нервы своим выпускникам напоследок. Ну, решило, так решило, это ведь их право. А право курсантов либо посидеть в расположении роты, либо плюнуть на всё, положившись на извечное авось. Каждый сам выбирал свой вариант, ни с кем особо не советуясь.

В воскресенье с утра все начали готовиться к очередному экзамену, сидели по кубрикам и в читальном зале библиотеки, а после обеда что-то расхотелось заниматься, лежали на своих койках и думали каждый о своём. Первым не выдержал такую тишину Сёмкин.
– Нет, ну его к бесу! Пойду напьюсь! – воскликнул, вскакивая с койки.
– С чего бы это вдруг? – не понял его Новиков.
– А с того, что жизнь эта собачья надоела.
– Прямо уж собачья? – не согласился Сергей.
– А то какая же? Обложили со всех сторон и ещё гавкают все.
– На тебя погавкаешь, как же. Да ты лучше всех в училище устроился, – вырвалось почему-то у Новикова.
– Я… лучше всех? А ну объясни.
– А чего тут объяснять. Не больно ты кого здесь и слушаешь. К учёбе относишься так себе. Но вот ведь заканчиваешь училище. Только всё время чем-то недоволен, – рассудительно ответил друг.
– А чем тут быть довольным? Этими распорядками? Этими ротными? – начал заводиться Геннадий.
– А чем плоха дисциплина, если она тебя хоть иногда сдерживает от всего дурного? Да и не одни здесь ротные. Есть и другие люди. И вообще, не надо быть нытиком, а смотреть на этот мир следует совсем по-другому.
– Это как это по-другому? – насупился Сёмкин.
– А так это, через призму поэзии, например, любви или романтики.
– Ты чего, вообще? – покрутил пальцем около виска Геннадий. – Какая на хрен любовь или романтика, раз кругом столько дерьма. И ты же в нём крутишься.
– Почему кручусь? Я его стараюсь обходить или не замечать. Зачем оно мне нужно? Мне его совсем не надо. А вот тебе…
Сергей не стал договаривать, увидев, как Геннадий весь напрягся и засопел.
– Эй, чего вы тут дискуссию устроили? – вступил в разговор Заступин. – Бросьте вы, не кипятитесь.
Ему никто не ответил. Сёмкин сел на койку, чтобы успокоиться. Посидел немного, потом встал.
– Пойду я всё-таки напьюсь. Кто составит мне компанию? – спросил, обращаясь ко всем.
– Я, наверное, пойду с тобой, – отозвался Горкин. – Пойдём с нами, Сергей? – предложил Новикову.
– Да нет, спасибо, – отказался тот. – Что-то не хочется.
Сёмкин с Горкиным оделись и ушли, а остальные опять занялись своими делами. Новиков пошёл по кубрикам собирать деньги на выпускной, кто их ещё не сдал, но вскоре вернулся.
– Слышали, парни, какой шум у соседей стоит? – обратился к ребятам.
Те только подняли головы и посмотрели на него.
– Ничего не слышали? – снова спросил.
– Ты скажи, мы и услышим, – рассудительно произнёс Заступин.
– Механикам и судоводителям начальство пригрозило, что за беспорядок и нарушение дисциплины не разрешит проводить выпускной.
Ребята чуть помолчали.
– Так и нам Никоноров то же самое говорил, – отозвался Пужин. – Ну и что?
– А то, что они забили на это дело и арендовали одно кафе и ресторан “Утёс” и там будут отмечать окончание учёбы, – сообщил последнюю новость Сергей.
– Правильно и делают, – одобрил Владимир. – А то пугают всё, пугают. – Так, может, и нам что-то подыскать? – предложил, немного помолчав.
Борис на такое предложение только пожал плечами, а почему, мол, и нет? А Сергей задумался. Конечно, неплохо было бы вообще уйти от какой-либо опёки командования и гулять напропалую, и, наверное, такая идея многим парням придётся по душе, но, с другой стороны, столько возникнет всяких разных проблем, которые, в первую очередь, лягут на плечи оргкомитета, на Сёмкина, Новикова и Пужина. Парни, почувствовав полную свободу, такое могут натворить, что потом и не расхлебать никому. Наверняка, некоторые и перепьют. Куда их потом девать? Где их спать уложить? Да и остальные ребята, хорошо поддавшие, пойдут потом громадной кодлой по городу, и что из этого выйдет? Может, всякое случиться, ходили же они шарагой на Гагарина, Сергей это хорошо запомнил.
– Над этим, конечно, стоит подумать, – проговорил наконец Новиков. – По-моему, всё же лучше в училище, – но не стал дальше развивать свою мысль.
Не стали обсуждать больше эту тему и его друзья.

Та же, считай, детская шалость насчёт Фантомаса в их роте всё так и тянулась. Fantomas продолжал подбрасывать в каптёрку командира роты записочки. Правда, теперь они стали куда злее. Ну, типа: “Куда ты лезешь, Макака? Всё равно выше члена не прыгнешь!” Или: “Кончай выделываться. Скоро конец. Наше терпение не безгранично. Прихлопнем, как муху!” Естественно, Никонорова это страшно злило, он психовал неимоверно и придумывал свои ответные ходы.
Как-то после ужина ребята обнаружили в своём кубрике записку, написанную очень корявым почерком, видимо, левой рукой, чтобы не узнать автора. Она гласила: “На ваши угрозы Фантомас положил большой прибор!” Прочитав её, парни от души расхохотались.
– Ну, ротный даёт! – только и смог сказать Новиков.
– А почему ты решил, что это ротный? – спросил Заступин.
– А кто же ещё мог сотворить такую глупость?
На его вопрос никто не ответил. Решили, что тема закрыта, но, оказалось, что не совсем. На следующий день Никоноров вызвал к себе Сёмкина и долго беседовал с ним по душам, всё требовал признания своих грехов. А в чём признаваться Геннадию, раз ничего подобного не писал, никаких там записочек от Фантомаса? И на этот раз разошлись они красиво, как потом сказал Сёмкин. А ротный продолжал копать дальше, теперь уже под Теренина с Камневым, и мало того что поговорил с ними очень круто, так потащил ещё и к начальнику училища, и такого там нанёс на них, что Орлов, кажется, и поверил в грехи курсантов.
– Отдаю их, Иван Максимович, на твоё попечение, – изрёк Орлов. – А вас предупреждаю, – обратился к курсантам. – Ещё одно небольшое замечание, и вы будете выселены из общежития! Вам ясно?
– Ясно, – понуро ответили ребята, уходя из кабинета начальника училища.
Верили они и не верили в предупреждение, но призадумались и всё никак не могли понять, чего это ротный на них так взъелся? Правда, нарушения у них, как и у многих, были, но не такие же, чтобы выгонять из общежития. Но всё же чуть приутихли. И, видимо, не зря. В субботу на построении Васильев зачитывал приказы по училищу. Были они, в общем-то, привычные, но один вызвал удивление почти у всех.
– За нарушение правил  советского общежития, – размеренно зачитывал Васильев, – за систематическое курение в неположенных местах, за беспорядок, за нарушение дисциплины курсанта Наумова выселить из советского общежития и запретить появляться в нём, курсантов… – следовал длинный список, – снять со стипендии на два месяца.
Вот такой появился приказ. И это за две недели до окончания училища! Но куда деваться. Хорошо хоть, что Наумов был из местных, ему как-то это выселение было до фени. А вот если бы выселили того же Теренина, тогда случился бы совсем другой коленкор. Но Васильев закончил зачитывать приказ приятным пунктом: всем участникам художественной самодеятельности за подготовку вечера “Издалека долго течёт река Волга” объявили благодарность, в том числе и Новикову, чему тот очень обрадовался, как и остальные ребята.

Второй госэкзамен по технологии ремонта и монтажа судового электрооборудования курсанты сдавали уже легче: то ли опыт появился, то ли немного успокоились, и в результате в их группе появилось одиннадцать отличников, а остальные стали хорошистами. Кубрик друзей разделился пополам, в числе первых оказались Новиков, Заступин и Злобин. Порадовались немного парни и приступили к подготовке следующего экзамена, самого трудного – электрооборудование и электродвижение судов.
Но грустить сильно не стали, успокаивали себя мыслью, что другие люди сдавали, и мы должны сдать. Но всё же готовились намного серьёзнее, чем к двум первым, но не забывали и об отдыхе: по вечерам ходили гулять по городу или в кино. А больше всего спорили о приближающемся с неимоверной быстротой выпускном вечере, обсуждая в основном всё тот же момент – где же его проводить?
Свою группу Сёмкин, Новиков и Пужин уговорили быстро – проводить его следует в училищной столовой, а вот соседние группы пришлось убеждать очень долго. Но аргументы у оргкомитета оказались веские – это всё же выпускной вечер, а не простая пьянка. Надо последний раз собраться вместе со всеми преподавателями, хорошо посидеть, а потом и разъехаться со спокойной душой. И убедили. Все три группы электромехаников решили прощаться у себя в училище. Но до этого нужно ещё было дожить.

Сергея по-прежнему волновало, с кем же из девчонок пойти на выпускной? Субботину он окончательно отмёл, как и Генералову, но Татьяна оказалась настырной подругой, никак не хотела мириться с ролью отказницы и придумывала свои ходы. Как-то вечером Горкина пригласила погулять его давняя знакомая Тома, а тот пригласил Новикова. Вот они и пошли вдвоём, и неожиданно вместе с Томой встретили Татьяну. Сергей даже порывался сразу уйти, но его удержали, пригласили в кино, он и пошёл. А после фильма стали гулять по городу и разговаривать, как всегда, о разных пустяках, но парень-то знал, зачем случилась эта «случайная» встреча, и всё уходил в сторону от намёков девушки насчёт выпускного. Та в конце концов не вытерпела и напрямик спросила:
– Когда у вас будет выпускной?
– Второго марта, в субботу, – прямо ответил Сергей.
– Меня пригласишь на него или ту возьмёшь? – опять последовал откровенный вопрос.
“Ту? – подумал он. – Какую ещё ту?”, но уточнять не стал, потому как и сам не знал, кого же он пригласит на вечер, но приглашать кого-то же надо, ведь больше всего ему не хотелось на нём оставаться в одиночестве. Но и с Генераловой быть не светило.
– А спать со мной пойдёшь? – спросил, криво усмехнувшись.
Девушка в ответ скорчила такую обиженную гримасу, что парень даже чуть не закипел от негодования.
– Не хочешь? Так чего же ты добиваешься?! – бросил в сердцах.
Она остановилась, а потом, ни слова не говоря, направилась к автобусной остановке. Сергей чуть даже не рассмеялся: ба! Какие старые фокусы! Догонять, конечно, не стал, пошёл спокойно дальше, даже не оглядываясь. Вскоре девушка догнала его.
– Ну что, опять автобус не тот? – спросил, издеваясь.
– Сергей, почему ты такой злой? – последовал встречный вопрос.
“Почему, почему… Да надоели вы мне все!” – чуть ли не бросил в лицо девушке, но сдержался.
– Будешь тут злым, – буркнул недовольно. – И эти госэкзамены, и этот выпускной… Так всё сразу навалилось…
– А я здесь причём?
– Вот то-то и оно, что ты здесь и ни при чём.
Девушка опять обиделась, а потом, немного успокоившись, предложила:
– А хочешь, я тебе прочитаю свои стихи?
– Ты? Свои? – искренне удивился. – Ладно, давай.
И Татьяна стала читать стихи. В общем-то, ничего так стихи, а смысл их состоял в том, что он, Сергей, должен оставаться с ней, Татьяной. Прослушал, усмехнулся, похвалил:
– Молодец! Хорошие стихи.
От такой похвалы девушка даже зарделась. Но дело дальше не пошло. Сергей увёл разговор совсем в другую сторону. Так и дошли они до её дома и там расстались, ничего окончательно не определив.

И снова  подготовка к экзамену, с утра до вечера за учебниками и конспектами. И никуда не денешься, готовиться надо, это все отлично понимали, даже самые разгильдяи из разгильдяев. Опасались курсанты этого предмета и этого преподавателя Крупина, хотя знакомы с ним были не первый год.
Мужик он был ничего, правда, нудноватый, объяснял предмет не очень толково, но спрашивал строго и не любил, когда с ним вступали в спор. На консультации тот опять завёл долгую тягомотину насчёт разных там случаев с оборудованием, когда не то куда-то ставили, и в результате получилось совсем не то, чего хотели. Ребята уже подумывали все встать и уйти из аудитории, чтобы зря время не тратить, но всё-таки решили, что не стоит злить преподавателя перед экзаменом, высидели до конца и ушли, чертыхаясь.
Перед началом кинули, как всегда, жребий. Новикову выпал двадцать третий номер, опять чуть ли не в самом конце. Ждать и волноваться придётся долго. Он и ждал, и волновался. Сёмкин шёл в первой десятке. Накануне он загадал себе желание вытащить шестой билет и вызубрил его на зубок, и чуть ли не на сто процентов был уверен, что именно шестой ему и достанется. Геннадий очень долго стоял около стола, внимательно рассматривал лежавшие веером на нём билеты и всё никак не решался вытащить один из них.
– Ну, чего вы, курсант Сёмкин, не тяните билет? – стали подталкивать того члены комиссии. – Тяните!
Он и вытянул, но не шестой, как следовало по его теории вероятности, а двадцать восьмой, в котором не знал ответов ни на один вопрос. Тут и скис Геннадий, и стал подавать знаки, что ему шпора нужна, причём очень и очень. И ему её принесли, целый листок из тетради с кратким конспектом. Осталось только передать.
Но и тут возникла проблема. В тот момент, когда этот листок передавали по назначению, преподаватель обернулся и всё усёк, и сразу двинулся к Сёмкину. Тот, повинуясь инстинкту самосохранения, встал и пошёл навстречу, что-то лопоча про автоматику управления, подвёл к ГРЩ и начал что-то доказывать, а Крупин объяснять. Таким образом и отвёл первый удар от себя Геннадий, немного успокоился, вернулся к столу. Только сел, подошёл преподаватель.
– Давай сюда шпаргалку! – протянул руку к нему.
– У меня её нет, – еле выдавил из себя курсант и стал белее снега. – Только это, – и протянул листок конспекта.
Крупин взял его, внимательно рассмотрел с обеих сторон, хмыкнул.
– Ладно, готовься дальше, – сказал и пошёл к остальным членам комиссии.
Хорошо сказать, готовься. А как готовиться, раз ничего по теме не знаешь. Вот он опять и начал подавать знаки бедствия. И снова его выручили, принесли шпору, только на этот раз настоящую, сложенную в гармошку. Теперь уж Сёмкин стал действовать по иной системе, спрятал в носовой платок, заходил за ГРЩ, что-то там рассматривал для вида, а сам заглядывал в подсобный материал и изучал. А потом и за столом, комкая платочек, заглядывал в шпору. Может, Крупин и видел это, но уже не придирался, Геннадий и сдал нормально.
А Новиков всё ходил и ходил около аудитории, ожидая своей очереди, и уже совсем вымученный вошёл туда. Он, как и Сёмкин, тоже загадал желание вытащить заветный билет, только не один, а целых два для большей уверенности: двадцать третий или тридцать четвёртый. Естественно, как и его друг, подготовился к ответам на них основательно.
Но и ему не повезло, достался тридцать третий, весьма и весьма нежелательный вариант. Но расстраиваться сильно не стал, всё-таки хорошо готовился к этому экзамену и кое-что знал, сидел спокойно, что-то записывал на бумаге, даже улыбался и перекидывался словечками с соседями по столам. Отвечать на билет Сергею пришлось ассистенту Крупина, в чём повезло малость, тот не так здорово придирался к курсантам.
Тему первого вопроса о ГРЩ на переменном токе раскрыл неплохо. Но тут подошёл Крупин и стал задавать дополнительные вопросы, и на них Новиков ответил нормально. На второй вопрос о динамическом торможении стал отвечать без всяких вступлений и сразу же споткнулся, заволновался и замолчал. Подошёл Крупин, и они оба, ассистент и преподаватель, устроили перекрёстный опрос. Курсант весь подобрался и на первый вопрос о торможении на постоянном тоже ответил правильно, а вот с переменным током опять вышла заминка, перепутал некоторые характеристики и методы, но сдаваться не хотелось, даже азарт какой-то появился: а ну, кто кого?
Видимо, этот азарт и выручил. Сергей не молчал, отвечал и отвечал на каждый следующий вопрос и, кажется, правильно отвечал, хотя и путался страшно. По третьему вопросу билета нужно было нарисовать принципиальную схему работы брашпиля на переменном токе. Но Крупин почему-то вернулся опять к динамическому торможению. С горем пополам Новиков всё же ответил на этот вопрос и потом ещё и на дополнительные. Его после этого и отпустили. Вышел с потухшим настроением, неудовлетворённый собой.
Погуляли с ребятами по городу, потом вернулись в училище узнать оценки. Результаты оказались просто поразительными: у отличников, тянувших на красный диплом, оказались четвёрки и даже тройки, а у тех, кто и не помышлял об этом, – пятёрки. Ну, надо же такому случиться, у Будина четыре балла, а у Новикова – пять! У Заступина тоже отличная отметка, у Сёмкина – хорошая, у Горкина - удовлетворительная.
Ничего не понять. А понимать, собственно, было и нечего. Просто Крупин выставлял оценки даже не за старые заслуги, а, скорее, по его личному желанию, как показалось ребятам. Вот и оказалось в группе немало недовольных, но куда деваться, апелляции никто подавать не решился. Пошумели парни, пошумели да и успокоились. И правильно сделали. На этом экзамене жизнь ведь не останавливалась.
Но всё равно решили отметить такое событие, кто где. Сергей от компании с ребятами отказался, двинулся к родственникам, посидел немного, поговорил с тётушкой и пошёл гулять по главному проспекту, а потом и в училище направился. А там Орлов вместе с Васильевым чего-то вдруг заинтересовались досугом будущих выпускников, ходили по кубрикам, проверяли порядок.
А какой там, к чёрту, порядок, если курсанты уже себя таковыми и не считали, почти все болтались, кто в чём, а кто и изрядно навеселе. Шумели начальники, очень шумели и чуть ли не везде шмон устраивали. И кое-что нарыли. У Теренина пять бутылок водки нашли в рундуке. Отобрали и пригрозили, что выгонят из училища. Не позавидуешь теперь Владимиру. Тот, конечно, малость расстроился, даже приуныл, а потом опять свои байки начал травить как ни в чём не бывало.
– Всё это шутки! – изрекал он. – Шутки, шутки, сказал медведь, слезая с утки, – тут же добавлял и смеялся. Молодец!
Новикову опасаться начальства особо было нечего, но и он не стал сильно светиться в коридоре, быстро прошмыгнул в свой кубрик, разделся и лёг спать.

В День Советской Армии и ВМФ в училище проводился вечер. Народу, как всегда, собралось уйма, и сценарий обычный – концерт и танцы. Сергей почему-то откровенно скучал и на первой его части, и на второй. Знакомых девчонок было много, но ни одна из них его уже не интересовала. Ему хотелось чего-то такого, такого, такой, такой девушки, чтобы все друзья ахнули, увидев их двоих на выпускном вечере. Вот он и ходил среди танцующих пар и просто стоявших около стенок группок девушек и всё присматривался. Но ничего такого, такого на глаза не попадалось.
И тут вдруг его внимание привлекла стройная девушка с туго уложенной на голове косой. Она стояла спиной к нему, но что-то такое знакомое было в ней, что он остановился и начал наблюдать за девушкой, почувствовав, как слегка заколотилось сердце. Та, уловив, видимо, на себе пристальный взгляд, тоже заволновалась, стала оглядываться по сторонам. И тут их взгляды встретились. “Так это же Наташа!” – сразу узнал помощницу секретаря комитета комсомола и решительно двинулся к ней.
– Здравствуй, – поздоровался тихо.
– Здравствуй, – также тихо ответила та.
– Скучаем?
– Почему же скучаем? Вовсе нет.
– А что тогда не танцуем?
– Так никто не приглашает, – со смехом ответила Наташа.
– Так позвольте вас пригласить, – поклонился Сергей с улыбкой и повёл подругу в круг танцующих.
Они станцевали только раз, больше Наташа не захотела, стояли и разговаривали. Девушка интересовалась, как у ребят идёт подготовка к выпускному вечеру, не нужна ли им какая-нибудь помощь. Парень рассказывал, что и как получается, и тут мелькнула мысль: “А не пригласить ли её на выпускной?” Мысль эта понравилась, но предлагать сразу составить компанию на этот вечер он не стал, решил ещё подумать, а вот в провожатые набивался. Наташа долго отказывалась, но Сергей настоял на своём и пошёл после окончания вечера провожать её. Направились сразу к конечной автобусной остановке.
– Дальше я поеду одна, – решительно заявила она, когда подошёл девятый номер автобуса, идущий за Волгу.
– Почему одна? Я тоже хочу с тобой, – заупрямился он.
Честно признаться, заупрямился для приличия, ему не особо и хотелось туда ехать, потому как там не очень спокойно всегда было вообще для всех, а уж для речников тем более, а потом в кармане брюк болталась такая мелочёвка, что и на проезд не хватало на одного, а уж на двоих и говорить нечего.
– Я сказала, поеду одна! – повторила твёрдо девушка.
– Ладно, поедешь, так поедешь, – согласился. – А мы ещё встретимся?
Девушка пожала плечами.
– Вообще-то, я работаю у вас в училище, – улыбнулась и помахала рукой уже из отъезжающего автобуса.
Парень двинулся к речному училищу. Стал размышлять. Наташа вроде девушка ничего, симпатичная, но что-то не очень контактная, даже за руку не даёт взять. “Интересно ли с ней будет на выпускном вечере?” – вот что его больше интересовало. Ответить на этот вопрос он, конечно, сейчас не мог. Но выбирать особо было и не из чего, точнее, не из кого. Не идти же одному на вечер? Засмеют ведь все.
“Как, Новиков, такой развратник, и вдруг пришёл без подруги?” – будут все гоготать. Сергей ещё один вариант прорабатывал – пригласить сестру Ангелину. Хороший весьма вариант. Но на днях она прислала телеграмму, что приехать не сможет, так как у них занятия. Может, и так, а может, просто и не захотела. Но это её, конечно, дело. Так что и этот вариант отпал. И что делать? “Так, пойду на выпускной вечер или с Наташей Соловьёвой, или… Татьяной Генераловой, – решил. – Деваться больше некуда”. На том и остановился.

Пятикурсникам осталось сдать всего один государственный экзамен – технические средства автоматизации судовождения. И надо бы к нему готовиться. Но куда там! Уже и надоело всем эта подготовка, и почти каждый из курсантов чувствовал себя уже выпускником, поэтому особой напряжёнки и не было. Но это для основной массы парней, а вот что касается оргкомитета, то тут совсем иное дело.
Сёмкин с Новиковым с раннего утра до позднего вечера бегали по городу в поисках то одного, то другого, договаривались, уговаривали, покупали и таскали многое на себе. Первым делом договорились с одним эстрадным оркестром, чтобы те играли у них на вечере, не без помощи Кубанской, конечно. Да и потом во многом она им помогала, особенно выручила, когда дело коснулось шампанского.
В магазинах его вообще не существовало, казалось. По крайней мере, на прилавках оно не стояло, да и под прилавком было не в таком количестве, какое требовалось ребятам – больше ста бутылок, пять ящиков с лихвой. Тут уж Елизавета Александровна вплотную занялась решением такой проблемы. Надо сказать, и ей сразу всё не удалось. Она обзвонила все городские базы, но и там такого количества не нашлось, пришлось звонить в Ярославль. Вот там, в областном центре, оно имелось, и вскоре пять ящиков столь благородного напитка стояло уже в кладовой училищной столовки.
И с этим ребята справились. Ну, а разные там крупы, колбасы, сыры и прочее помогали приобретать сами работники столовой, Сергей только деньги выдавал. Вскоре все основные продукты и закуски были закуплены, оставалось только такое скоропортящееся приобрести, типа судака. Но это отложили на последний день. А ребятам нужно было ещё и госэкзамен сдать. Они и начали его сдавать.
За беготнёй не успел Новиков и жребий вытянуть, поэтому записали в очереди последним, тридцатым, что его вполне устраивало по понятным причинам. Билетов же столько было, сколько и сдающих. Он хорошо подготовился и на отлично сдал.
Всё! Училище, считай, все закончили! Больше нет в списке курсантов Горкина, Заступина, Новикова, Пужина, Сёмкина, Теренина и иже с ними! Есть только молодые специалисты – выпускники Рыбинского речного училища! Ура-а!

Тот год тысяча девятьсот шестьдесят восьмой оказался високосным, и весна наступила на день позже, но всё равно двадцать девятого февраля стал для всех первым днём новой начинающейся жизни. Радоваться бы только, но особого счастья почти никто и не испытывал. С утра их уже никто не поднимал по команде, но они сами поднялись пораньше, чтобы успеть побольше. Предстояло ведь ещё немало сделать – полностью рассчитаться с училищем и разъехаться по домам. Вот все и забегали с обходными листами. А у оргкомитета, кроме всего прочего, ещё и выпускной на носу, его назначили на второе марта. Так что беготни Сёмкину, Новикову и Пужину предстояло дай бог.
Сергей заскочил в комитет комсомола, нужно было денег взять из сейфа. Наташа сидела за столом и что-то писала. Он тихо поздоровался, девушка кивнула головой и опять углубилась в писанину, а парень не отводил от неё взгляда. “Да, её я приглашу на вечер”, – окончательно решил тут же. В принципе разговор об этом уже с Соловьёвой был, но так намёками, всё вокруг да около, а конкретно составить ему компанию на выпускной Сергей ещё не предлагал. Девушка оторвала голову от бумаг.
– Ты что-то хотел сказать? – спросила.
– Я? Да вообще-то хотел, – замялся немного. – Но ты же занята сейчас.
– Занята, – подтвердила та.
– Ладно. Я потом скажу, – проговорил, взял деньги и ушёл, решив, что после окончания работы встретит её и обо всём договорится.
Решить-то он решил, а вот всё так сложилось, что замотался с ребятами и не успел подойти к училищу к концу рабочего дня, ушла девушка домой без него. Бежать и искать её по дороге смысла не имело, кто его знает, куда она направится. Но и откладывать этот разговор времени просто не оставалось – выпускной ведь через день.
Поэтому, ночью всё основательно обдумав, с утра направился к ней. Но сразу пойти в комитет не получилось, срочно нужно было сбегать в город по одному делу. Он и побежал. Потом по другому. Так целый день и пробегал, но хоть успел заметить, что весна уже начинается. На улице заметно потеплело, ручьи ещё по улицам не бежали, но с крыш капало основательно. От этого даже настроение поднялось. Но не загулялся всё же, успел к пяти часам подойти к учебному корпусу. И как раз вовремя – тут же из дверей вышла Соловьёва. Поздоровались, пошли молча от училища.
– Наташа, мне нужно твоё решительное слово, – наконец приступил к главному разговору Сергей.
– Какое ещё слово? – как будто не поняла она.
– Насчёт выпускного. Пойдёшь со мной?
– А что я там буду делать?
– Как что? – искренне удивился тот. – Пить, петь, танцевать, смеяться и прочее.
– Тебе со мной будет неинтересно, – ответила тихо девушка.
– Хм, откуда ты знаешь? – Он чуть помедлил. – Ну, так как?
– Хорошо, я пойду, – согласилась сразу Наташа, чего он даже не ожидал. – Но с одним условием.
– Готов на любые условия, – тут же согласился. – А какое условие? – всё же поинтересовался.
– Что ты не будешь пить.
Сергей даже остановился.
– Что-о? Как же так? – растерялся просто. – Это же выпускной вечер…
Девушка очень внимательно посмотрела на парня, ей стало того жалко.
– Хорошо, – пошла на уступку. – Но немного, одну, две рюмочки. Договорились?
– Договорились! – чуть ли не запрыгал от радости Сергей. – Всё будет хорошо, Наташа. Пить немного буду. И всё будет в полном порядке. Даю голову на отсечение.
– Мне голова твоя не нужна, побереги её для себя. Но своё слово, я надеюсь, ты сдержишь?
Он так обиженно на неё посмотрел, что девушка не выдержала и от души рассмеялась, парень тоже. В таком хорошем настроении они и расстались. У Сергея словно гора с плеч свалилась. Наконец-то решилась эта главная для него проблема – всё, теперь и у него есть девушка на вечер. “А почему на вечер? – мелькнуло в голове. – Может, и не на вечер. Кто его знает, как сложится жизнь. А девчонка она ничего. С ней можно встречаться”. Но дальше эту мысль развивать не стал, направился к родным, куда перебрался жить, оставив на веки вечные курсантские казармы.

И вот этот день настал. Днём второго марта всех выпускников собрали в читальном зале библиотеки. Все сидели за столами, тихо переговаривались, и тут раздалась команда, одна из самых последних.
– Внимание, встать! – подал её, как обычно, Васильев. – Смирно! Равнение на средину! – и чётким шагом направился в сторону выхода. – Товарищ начальник училища, состав техников-электромехаников для вручения дипломов построен. Начальник организационно-строевого отдела Васильев, – отдал рапорт Михаил Петрович.
Начальник училища Орлов прошёл вперёд, встал посреди зала и поздоровался:
– Здравствуйте, товарищи выпускники!
– Здравия желаем, товарищ начальник училища!
От этого возгласа девяноста двух человек, казалось, задрожали стены. В это приветствие, последнее приветствие в этом училище, ребята вложили все свои силы.
– Вольно! – подал команду Орлов.
– Вольно! Садись! – продублировал Васильев.
Все сели на свои места, стали внимательно слушать начальника училища.
– Товарищи! Сегодня мы собрались, – начал чуть дрогнувшим голосом Орлов, – чтобы вручить вам дипломы, дать путёвку в жизнь. Пять лет мы были вместе с вами, учили и воспитывали вас, прививали вам всё хорошее и нужное. Не всегда всё легко доставалось, было порой трудно как вам, так и нам. Были срывы и недоработки. Но в основном, на мой взгляд, наш коллектив воспитал неплохих людей и хорошо знающих, в допустимых пределах, специалистов. Все вы пойдёте работать командирами производства. Высоко несите честь училища и свою честь, но не задирайте зря носа, живите дружно с людьми, ищите “золотую серединку” с ними. Счастливого пути вам, выпускники!
Все присутствующие дружно зааплодировали, даже поднялись с мест. Когда чуть успокоились, начальник специальности Кузнецов начал вручать дипломы, сначала тем, кто окончил училище с отличием. А таких оказалось всего ничего – четыре человека, и ни одного из их группы Э-52. Тянул у них на красный диплом Будин, но срезал его Крупин на своём экзамене.
– Мы отдали вам все знания, – стал подводить итог Кузнецов, – которые предусмотрены программой, но не всё, что вам ещё встретится в процессе работы. Жизнь ведь наша идёт вперёд, всё развивается. И вы не останавливайтесь на этом уровне. Совершенствуйте свои знания, идите вперёд, несите высоко честь нашего училища!
И это выступление ребята встретили дружными аплодисментами. А потом было и ответное слово с благодарностью от выпускников, и один первокурсник прочитал своё напутственное стихотворение, и тоже заслужил благодарность. Когда отзвучали речи, стали вручать дипломы и всем остальным. И каждый раз оркестр играл тушь. Новикову Кузнецов вручил диплом второго помощника механика по электрооборудованию и похвальную грамоту. Сёмкину и Пужину тоже достались такие же выпускные документы. А Заступину дали диплом первого поммеханика, Горкину – только третьего. В общем, кто что заслужил, тот то и получил. Под конец Орлов ещё сказал несколько слов.
– Сегодня у вас выпускной вечер, – начал он тихо, – вечер молодых образованных людей. Учтите, мы у вас гости! – закончил твёрдо.
И это последнее замечание все восприняли с одобрением, потому как рады были всему выпускники речного училища. Но всё равно того радостного настроения, которого ожидали все эти пять лет, так и не возникало. Жалко всё же было расставаться со всем этим, что их постоянно окружало столько времени. Парни разошлись кто куда, а оргкомитет стал готовить зал столовой к выпускному вечеру.

Для большей верности Новиков решил сходить в технологический институт, где на вечернем отделении училась Соловьёва, чтобы не случилось никаких недоразумений. Решительно вошёл в фойе, но его тут же остановила вахтёрша.
– Вы к кому, молодой человек? – обратилась к парню.
– Как к кому? – даже опешил тот. – Конечно, к одному человеку.
– К жене что ли?
– Хм, – хмыкнул и подумал: “Интересная мысль. Может, действительно, иду к жене, к будущей жене?” – Не к жене, – всё же признался, – но к самой любимой девушке и самой, конечно, хорошей.
– Такую можно подождать и на улице, – почему-то изрекла женщина.
– Ну, нет. Вот как раз такую и нужно ждать здесь, в фойе, – возразил парень, – а то мало ли чего может случиться.
И тут появилась она, Наташа, и очень удивилась, увидев Сергея.
– А ты чего здесь? – спросила.
– Чего он здесь? И ты ещё спрашиваешь? – напустилась вдруг в шутку вахтёрша. – Он же пришёл за самой любимой и самой хорошей девушкой.
Услышав такое, Соловьёва густо залилась краской и не знала, что и сказать. Она ничего и не сказала, только заспешила к выходу из института. Новиков пошёл за ней. Прошли некоторое расстояние молча. Потом она всё же спросила:
– Почему ты меня пригласил на выпускной?
– Почему? Потому что ты… – он хотел пересказать слова вахтёрши, но не решился. – Пригласил, значит, хотел этого. – Чуть помолчал и добавил: – Вообще-то, я хотел пригласить сестру, но она не приехала…
– И ты решил воспользоваться мной? – оборвала она.
– Да, решил, – подтвердил серьёзно.
– Мог бы другую найти, поинтереснее.
– Мог бы, конечно, но пригласил тебя.
– А зачем?
– Опять ты это спрашиваешь! – начал уже злиться. – Сколько раз я тебе говорил, чтобы пить, петь, танцевать, веселиться.
– Но со мной будет неинтересно, – стояла та на своём.
– Ну, это мы ещё посмотрим, – усмехнулся он.
Наташа вместе с ним прошла в комитет комсомола в училище, чтобы раздеться. Он её оставил тут, а сам заспешил в столовую, чтобы помочь друзьям в окончательной подготовке выпускного вечера. А дел ещё хватало, то одного прибора не было, то другого, то напитков не доставало, то закуски. Так и пробегали они с ребятами почти до двадцати часов, когда намечалось открытие торжества. Но всё успели сделать вовремя.

В нарядном зале училищной столовой стали сначала появляться парочки выпускников с девушками, а потом и преподаватели. Все рассаживались на указанные заранее места, без какой-либо толкотни и перебранок. Пришли почти все приглашённые, не было только Кубанской, ребята даже забеспокоились, не случилось ли что с Елизаветой Александровной. Но ждать долго не стали, Сёмкин, как главный распорядитель, дал добро на открытие вечера. И он открылся приветственным словом начальника училища.
– Дорогие друзья! Наши гости, выпускники, преподаватели и командиры! – начал торжественно Орлов. – Сегодня мы собрались последний раз в этом кругу. Сегодня мы провожаем молодых специалистов в жизнь. Пять лет мы делили вместе все радости и горести, пять лет жили одной семьёй, и вот сегодня мы прощаемся. Будьте счастливы! Доброго пути вам, выпускники!
Громкие аплодисменты и хлопки полсотни выскочивших пробок из бутылок шампанского покрыли последние слова начальника училища. Эффект получился поразительный. Разлили напиток, выпили, тут же закрепили успех, кто водкой, кто вином. Кто-то из выпускников выступил с ответным словом, снова подняли тост. А потом что-то говорил Василий Глебович Чугунов.
Новиков сидел с Наташей и Горкиным с его подругой чуть ли не около самого входа в зал, и поэтому очень плохо слышал, что говорил выступающий, сколь ни старался. В большом зале стоял всего один динамик, и он уже не покрывал всё возрастающий шум собравшихся. Но говорил Василий Глебович, конечно же, очень хорошие слова выпускникам, судя по раздавшимся оглушительным аплодисментам. И снова тосты, тосты. Ребята стали сдвигать столы, чтобы дружнее были компании. К ребятам присоединились Сёмкин с Верой, Михаил Смелов и Александр Сергеев тоже с подругами, и веселье понеслось.
Но веселиться Сергею с Геннадием от души как-то не удавалось, они сидели за столом и то и дело оглядывались по сторонам, внимательно наблюдая за тем, чтобы ничего не выходило за рамки приличия, и прислушивались к общему шуму, стараясь уловить какие-либо посторонние звуки. И тут сразу же их слух уловил звонкое дзиньканье разбившейся первой стопки. Ребята насторожились. Когда услышали второй раз такой же звук, вскочили с места и стали осматриваться.
А стопки уже поднимались вверх во многих уголках зала и падали с неимоверной быстротой, разбиваясь вдребезги. Это ребята начали на счастье бить посуду. Друзья вскочили и побежали в разные стороны, чтобы прервать этот все усиливающийся поток бьющегося счастья. К ним присоединился Васильев и ещё несколько преподавателей, и всем им вместе удалось остановить заражающий всех всплеск эмоций. Тут же они дали команду, чтобы начать выступления своих артистов. Зазвучала музыка, полились песни, пары начали танцевать, и всё понемногу успокоилось.
Неожиданно на входе появилась Кубанская со своим мужем. Зал аж весь загудел от радости, зааплодировал, Елизавете Александровне дали в руки микрофон, и она стала поздравлять выпускников.
– Дорогие мои мальчики! – Она так разволновалась, что у неё и в горле запершило. Но успокоилась и продолжила: – Сегодня вы становитесь на самостоятельную дорогу жизни. Здесь мы вам прививали благородные навыки, учили красиво жить и любить, жить честно, правдиво, гордо нести свою голову. И вот вы уходите от нас. – Кубанская чуть помолчала, глубоко вздохнула. – Идите, мальчики, вперёд, навстречу ветру, солнцу, живите радостно, счастливо. Попутного вам ветра, дорогие мои!
Вспыхнувшие аплодисменты заглушили её последние слова, в этот шум врезались хлопки ещё не всех открытых бутылок шампанского. Разлили его по бокалам, выпили, и всё снова закружилось в едином ритме. У входа началась какая-то возня, туда сразу же кинулся Сёмкин. Новиков немного посидел и тоже направился к выходу, за ним двинулась и Наташа. Вдвоём вышли из столовой, Геннадия нигде не было.
– Мне надо в комитет сходить, – проговорила тихо девушка. – Я одна схожу.
– Ну да, сейчас! Одна она сходит, – завозмущался парень. – Как бы не так. Я тебя провожу.
И они пошли вдвоём. Наташа открыла кабинет, подошла к зеркалу, стала поправлять причёску. Сергей оказался рядом, взял за плечи, повернул к себе девушку и попытался поцеловать. Но она тут же упёрлась в него руками и соскользнула вниз, в зону недосягаемости. Он только усмехнулся.
– Ладно, поправляй причёску, я тебя подожду у лестницы, – сказал и вышел из кабинета.
“Вот ещё недотрога! И чего я с ней связался?” – подумал, погулял по коридору, а потом они вместе вернулись в столовую. А там уже веселье в полном разгаре. Все танцуют и пляшут от души. Орлов в кругу девчонок твист танцует, и такие выкидывает па, что и молодым позавидовать. А Васильев цыганочку пляшет вместе с Сергеевым. И Кубанская тоже не сидит, танцует с выпускниками. Ну, молодцы, командиры! Ну, дают! Одна только Вера сидит за столом и грустит. К ней и направились ребята.
– А где Геша? – спросил Сергей.
Та только пожала плечами.
– Да он ушёл раньше вас и больше не появлялся, – ответила грустно девушка.
– Странно, – только и мог сказать парень, сел и стал осматриваться.
Чуть спустя к столу подошёл Сёмкин. Новиков посмотрел на него и даже ахнул. Вид у друга, конечно, был не очень симпатичный: губы разбиты, лицо и руки в ссадинах.
– Это где тебя так угораздило? – спросил друг.
– Где, где? Да вот там, на улице! – махнул рукой в сторону двора тот. – Местные наехали. На дармовщину лезли прямо как паразиты. Вот и пришлось их отгонять.
– А что же ты нас не позвал?
– Ничего. Сам справился. Ладно. Ты, Сергей, сильно не переживай. Это всё заживёт. Давай лучше выпьем за нашу дружбу.
– Давай, – согласился Новиков.
Они чокнулись стопками, и только хотели выпить, как рядом зазвенела бьющаяся посуда. Парни вскочили с мест, побежали успокаивать особо ретивых ребят. Вернулись к столу, за ним уже сидела Кубанская.
– Воюете, мальчики? – спросила с грустной улыбкой ребят.
– Воюем, – дружно ответили те со вздохом, опускаясь рядом на стулья.
– Надо, конечно, успокаивать некоторых, надо. А то и денег не хватит расплатиться за разбитую посуду.
– Ничего, хватит, – успокоил её Новиков. – Давайте лучше выпьем за ваше здоровье, Елизавета Александровна? – предложил и тут же налил шампанского Кубанской, а у друзей стояла ещё водка в стопках. – Спасибо вам большое за всё, что вы сделали для меня и для всех нас. Мы никогда не забудем всего этого. За ваше здоровье, Елизавета Александровна!
– Спасибо, Серёжа, тебе и всем вам, мальчики. Вы все хорошие ребята, – поблагодарила та.
Только поднесли стопки к губам, как тут же услышали возглас Васильева:
– Новиков! Я тебе дам!
Сергей даже поперхнулся и стал оборачиваться. Рядом стоял начальник строевого отдела и грозил кулаком.
– Михаил Петрович, да я только чуть-чуть, – начал оправдываться.
– Смотри у меня! – пригрозил снова тот и пошёл обратно.
Новиков только усмехнулся и поставил стопку на стол. Выпускной продолжался. Эстрадный оркестр, можно сказать, уже и не играл, ребята почти все перепились. Тогда парни включили магнитофоны, но ленты стали быстро рваться, и от них пришлось отказаться. И заиграли в разных концах зала баяны и аккордеоны, и веселье вспыхнуло вновь. Наташа снова захотела прогуляться, Сергей направился за ней. Зашли в комитет комсомола, постояли, помолчали. Парень опять попытался поцеловать девушку, но все закончилось неудачей. Тогда он подхватил её на руки и закружил. Та отчаянно засопротивлялась.
– Отпусти! Сейчас же отпусти! – чуть ли не кричала она. – А то уйду с вечера.
Это возымело действие. Он отпустил. Но обиделся. Молча вышел и двинулся в столовую, оставив девушку в комитете комсомола. А там с девушками и ребятами стал отплясывать летку-еньку. В это время появились первые отключившиеся. За их столом грохнулся лицом в тарелку Горкин. Вот друг! А к нему приехала из Тейкова девушка, на которой тот  собирался жениться.
Она сидела рядом и не знала, что и делать со своим женихом. Пришлось ребятам подхватить Виктора под руки и утащить на верхние этажи общежития, чтобы уложить спать в свободном кубрике. Обещал же Горкин выпить не больше ста пятидесяти граммов, но слова не сдержал, теперь пусть отдыхает. Что ж, его это дело. Да и другие парни тоже хорошо нагрузились, но ещё сидели и разговаривали с преподавателями, а некоторые наставники уже и ходили, держась за стенку. Тоже мне, герои!
Сергей давно издали наблюдал за сидящими около окна Никоноровым и Крупиным. Они как-то поначалу в одиночестве и сидели, мало пили, много ели, а потом к ним подсели ребята, и начались какие-то разговоры. Новиков их, конечно, не слышал, но, судя по их нахмуренным лицам, не очень-то приятными для обеих сторон были эти разговоры.
Парня так и подмывало встать и пойти набить морду этому долбаному ротному или хотя бы высказаться от души напоследок, но всё как-то не получалось: то посуда сильно звенела и приходилось успокаивать разгулявшихся ребят, то Наташу надо было провожать в комитет комсомола, да и поплясать душа жаждала. Вот он и смотрел издали на эту парочку и только зло усмехался, а кулаки так и чесались. Но не у него одного, видимо, «маховики» чесались, у других тоже.
Сергей увидел, как к той компании подсел Теренин, и всё хотел налить фужер водки ротному и напоить того. Но Никоноров был начеку, понимал, что к чему, и не особо поддавался на провокацию. А Владимир всё напирал и напирал и под конец не выдержал, схватил со стола нож и кинулся на командира роты.
И быть бы большой беде, не окажись рядом Васильева, видимо, тот давно просёк сложившуюся ситуацию и был наготове. Он подскочил в один миг к столу, схватил за руку Теренина и выхватил нож. Когда немного все успокоились, что-то сказал выпускнику, и тот отошёл от стола, склонив голову. А Никонорова словно и след простыл, исчез, и всё тут. Никто его, конечно, особо и не хватился. Правильно и сделал Иван Максимович, а то мало ли что могло случиться потом.
А праздник продолжался, посуда всё также звенела, Сергей уже перестал на это и внимание обращать, зато в дело включилась заведующая столовой, стала стыдить распоясавшихся парней. Те слушались и не слушались и придумали новую забаву – начали ломать ножи. И опять на них напустилась заведующая.
Новиков ещё в начале вечера хотел подойти к Чугунову, но всё не решался, а тут решился и подошёл.
– Здравствуйте, Василий Глебович, – тихо поздоровался и сел на свободный стул.
– Здравствуй, здравствуй, курсант Новиков, – пожал ему руку бывший начальник училища.
– Уже и не курсант, – усмехнулся парень.
– Да, да. Уже не курсант. – Чугунов глубоко вздохнул. – Поздравляю тебя с окончанием училища, – и снова пожал ему руку. – Иди в жизнь смело, не бойся трудностей и не выкидывай больше таких чудес.
– Ну, что вы, Василий Глебович, – смутился Сергей. – Я давно всё понял.
– Знаю, знаю. Остерегайся водки, не пей, и всё у тебя будет хорошо.
– Спасибо вам за всё, Василий Глебович, – поблагодарил тот.
Чугунов налил шампанского в два бокала, они чокнулись и выпили, и Сергей с каким-то лёгким чувством отошёл от стола, влился в общую массу веселящихся и стал вместе со всеми танцевать. И всё пошло на самотёк. Кто что хочет и может, тот то и делает. Кто танцует, Орлов, например. Он так до сих пор и не выдохся, и всё с молодыми девчонками лихо отплясывает. Кто продолжает есть, закусок разных на столах ещё масса, вот Крупин сидит и наминает за обе щёки. Кто спит прямо тут же за столом, таких больше всего.
Когда поблизости от Сергея кто-то включил маг и из него поплыла мелодия вальса, он не удержался и тут же пригласил Кубанскую, та не отказалась, и они закружились в танце. Хотя какое там кружиться, места совсем мало, но всё равно парень уверенно поводил свою напарницу до конца мелодии и поблагодарил за это. Потом Елизавета Александровна подсела к ребятам из их группы, и потекли разговоры про будущую жизнь. Парни пришли со своими девушками, про которых в открытую говорили, что это их будущие жены, им все кричали “Горько!”, те и целовались прилюдно.
Ближе к утру гости стали расходиться, кто сам уходил, а кого и уводили, и девушек тоже. Когда зал почти опустел, Сёмкин с Новиков стали собирать со столов конфеты и лимоны, а потом пригласили первокурсников, и те с удовольствием всё уплетали, только водку от них спрятали от греха подальше. Настала очередь и им провожать своих заждавшихся подруг. Они встали, оделись и ушли из училища.

Проводив Наташу домой и почитав ей по дороге свои стихи, под самое утро Сергей пришёл к родственникам. Ключи от входных дверей  у него были, поэтому никого не разбудил, потихонечку разделся и лёг спать. Спал недолго, всего несколько часов, еле поднялся, даже завтракать не стал, и заспешил в училище, нужно было подводить итоги прошедшей гулянки. В общежитии ещё все спали, пришлось ему буквально расталкивать своих друзей, что оказалось весьма непросто. Но своего добился, хоть и услышал немало нелестных слов от того же Сёмкина.
День был воскресный, к тому же праздничный – Проводы русской зимы, а заодно и Масленица. Но в училище все работали, предстояло побыстрее отправить своих питомцев по местам назначения. В столовой наводили порядок. Заведующая встретила ребят с хмурым лицом, тоже не выспалась, да и набедокурили малость парни, стала бурчать на пришедших. А потом пригласила к себе, подвела итог.
Оказались разбитыми пятьдесят пять стаканов, полсотни тарелок, семьдесят стопок, две сухарницы, сломаны три ножа, ну и ещё там разная мелочь. Ещё и ничего потери, могли быть гораздо больше, не сдерживай ребята резвые порывы своих коллег. Со столовой они тут же рассчитались, благо деньги остались. Направились к Васильеву. Он тоже не очень радостно встретил ребят.
– О, здравствуйте, – ответил на приветствие вошедших. – Новиков, может, у вас что-нибудь осталось голову поправить? – спросил.
У них, конечно, кое-что осталось в запасах, но не хотелось сейчас начинать всё это дело.
– Да нет, Михаил Петрович, всё выпили, – ответил, усмехнувшись, Сергей.
– Жаль. А ты молодец, Новиков, – похвалил тот парня. – Хорошо держался, а я думал, что опять напьёшься.
– Ну что вы, Михаил Петрович, я уже учёный.
На этом, собственно, их разговор и закончился. Васильев выдал им путёвки, в кассе они поучили деньги, и теперь можно было разбегаться совсем. Но как разбегаться, если ещё не со всеми попрощались. Вот и начались прощания. Сначала Новиков заскочил в комитет комсомола, договорился с Соловьёвой встретиться вечерком и покататься на саночках, Масленица всё же. Потом все двинулись дальше. Не забыли они и пункт проката, где брали фужеры и вазы. Побили их, конечно, прилично, сотрудницы прямо за голову схватились, когда парни принесли остаток посуды. Но куда деваться, заплатили полуторную стоимость разбитого и расстались, каждая сторона при своих интересах.
Двинулись по проспекту Ленина, тут же к ним присоединились другие парни, и получилась хорошая компания. По пути заскочили в пельменную, малость выпили, закусили и дальше. А дальше решили все дружно завалиться в кафе “Чайку”, что и сделали. И заняли почти весь зал, сдвинули столы, и понеслось.
Пить ребята, конечно, много не пили, всё-таки это кафе считалось приличным заведением, а вот поговорить и песни попеть – это, пожалуйста. Сергей переходил от одной группки к другой, поздравлял всех с окончанием училища, желал добра, а потом вдруг загрустил, вспомнилась ему почему-то Надежда. “Эх, Надька, Надька! Всё же я тебя люблю. Люблю и теряю. И ничего не могу изменить. Как всё это плохо!” Но поддаваться грустным мыслям не дали товарищи, затянули в общий круг, стали вместе петь. А в одиннадцатом часу вышли из кафе и двинулись опять по проспекту, горланя песню Владимира Высоцкого:
Здесь вам не равнина, здесь климат иной, –
Идут лавины одна за одной…
Но вскоре стали расходиться кто куда. Кому-то надо было спешить на вокзал уезжать самим или провожать друзей, кто-то пошёл просто спать, но основная масса направилась в училище, ввались в вестибюль шумной толпой, напугав всех дежурных, и пустилась в пляску под баян. Выпускной всё ещё продолжался.

С утра Новиков снова направился в училище, выяснить, почему Наташа не пришла на свидание, как они договаривались. Так и спросил её об этом.
– А я проспала, – так же просто ответила девушка, чуть смутившись.
– Ах ты, бедная, проспала, а люди тебя ждали целый час, к тому же и извозчики на санях, – напустился в шутку на неё парень. – А мы так здорово покатались, – соврал напоследок.
– Я очень рада за вас, – насупилась та.
Тут в комитет вошёл Сергеев, нужно было заплатить комсомольские взносы. Дал рубль, Соловьёва протянула ему сдачу сорок одну копейку. Саша встряхнул мелочь на ладони и положил копейку перед секретаршей.
– Наташа, это тебе на чай, – проговорил и расхохотался.
Девушка вся вспыхнула и готова была наброситься на парня. Сергей, чтобы ничего такого не случилось, инстинктивно обнял Наташу, и та так его двинула, что тот чуть даже не упал.
– Всё понял, – поднял руки вверх Сергеев. – Ухожу, Наташенька, ухожу, – и стал пятиться назад.
В это время зазвенел телефон. Соловьёва поднял трубку.
– Да. Это тебя, Сергей, – протянула её Новикову.
Звонил Сёмкин, предлагал спуститься вниз и прийти в столовую, надо было как-то отблагодарить работников, всё-таки они немало приложили усилий, чтобы вечер прошёл нормально. Ребята туда и направились. А там уже и стол был накрыт. Геннадий поднял тост за хозяек, поблагодарил их, все выпили. Не успели и закусить, как туда вошёл Васильев.
– Опять вы тут пьянку устраиваете, – забурчал для приличия.
– Да вы подсаживайтесь к нам, мы и вас угостим, – сразу нашлась заведующая, пододвигая стул к столу.
Васильев почесал затылок.
– Да я вроде на службе.
– Так мы все на службе, – усмехнулась та. – Только вот ребята гуляют.
Васильев сел за стол, выпил пару стопочек водки, закусил слегка и отправился на службу. Чуть погодя засобирались и ребята, их тоже ждали неотложные дела. Всей компанией двинулись на железнодорожный вокзал. Там было очень шумно, выпускники речного училища покидали город своей юности. Слёз, конечно, у них не было, плакали только девушки, но и радости особой тоже. Посидели все в ресторане. Вдруг Теренин поднялся со своего места, и девушка его тоже.
– Ты куда? – спросил Сёмкин. – Твой поезд ещё не скоро.
– В ЗАГС, – твёрдо ответил парень.
– Что-о? – удивились все, думая, что это очередная шутка Владимира.
– В ЗАГС, – опять так же серьёзно повторил тот. – Пойду заявление подавать.
Сказал и ушёл, парни только недоуменно переглянулись между собой. Ну и чудак этот Володька!

Чуть ближе к вечеру Сергей пошёл к училищу, чтобы попрощаться. Нет, не с речным училищем, с ним он уже хорошо простился, а с Наташей. Назавтра предстоял отъезд, так он решил, а сегодня надо было проститься с девушкой, не оставлять же её в полной неизвестности. А о какой известности ей поведать он ещё и не знал, не определился совсем, не успел просто, слишком мало они были знакомы. Она ему в принципе нравилась, но уж больно недотрога, ни обнять, ни поцеловать. Может, это и хорошо, но уж как-то слишком всё серьёзно получается. Для развлечений она не годилась, а для серьёзных отношений была не нужна. Положился на волю случая.
Прошлись по Ленинской, потом спустились на набережную, там было прохладно, вернулись назад, двинулись к мосту. Девушка хотела поехать на автобусе домой, но парень предложил проводить её пешком. Вот они и направились по мосту через Волгу. Река уже вскрылась, сильное течение от плотины быстро сломало лёд и унесло вниз по руслу. Сергей шёл и не знал о чём говорить с девушкой, так грустно было, и крутил в руках небольшую проволоку. Неожиданно для себя скрутил из неё два соединённых колечка, взял руку девушки, одно надел на её палец, другое на свой. Та подняла голову и очень внимательно посмотрела ему в глаза, как бы спрашивая, и что это значит? А что значит, он и сам не знал, скрутил вот колечки и надел, и понимай, как хочешь. Грустно посмотрел на девушку, снял колечки, покрутил в руках и кинул в реку.
– Нас с тобою обручила Волга, – произнёс непонятно откуда взявшуюся строку.
Продолжать эту строчку не стал, больше ничего на ум не приходило. Это только потом, через несколько лет продолжил её:
Нас с тобою обручила Волга.
Нас с тобою развела она.
И теперь лишь плещут волны
По песку, где ты тогда прошла…
А сейчас он молчал, она тоже. Так и дошли до её дома, сухо попрощались и разошлись по своим путям-дорогам.

Как-то незаметно такси домчалось до Ярославля. Из задумчивости Новикова вывел голос Горкина.
– Вот мы и приехали, – толкнул друга в бок. – Отсюда уже погоним на автобусе.
– Погоним, – согласился с ним Сергей.
Доехали до автовокзала, расплатились с таксистом, пошли брать билеты до Иванова. Пришлось стоять в очереди, выстояли. Время до отправления автобуса ещё было, поэтому Виктор предложил зайти в буфет и малость подкрепиться, а заодно и подправиться. Сергей против подкрепиться не возражал, а вот чтобы подправиться… засомневался слегка, а потом и отказался. Виктору пришлось одному выпить стакан вина, ну а уж закусывали они вместе. Потом сели в автобус и поехали.
Говорить ни о чём не хотелось, поэтому всю дорогу можно сказать, что и молчали, только изредка перебрасывались отдельными фразами. Сергей то ли спал, то ли дремал в основном, как и его друг. А когда прибыли на автовокзал в Иваново, Виктор снова предложил подкрепиться и опять подправиться. На этот раз Сергей не возражал. Выпили по стакану вина, посидели в зале ожидания. Здесь пути их расходились. Одному нужно было ехать в Тейково, другому в Кинешму. Первым уезжал Горкин. Подошли к его автобусу, постояли молча, обнялись.
– Ну, приедешь ко мне на свадьбу? – спросил Виктор.
– А когда она у тебя?
– Ещё не знаю, но я тебе пришлю телеграмму.
– Хорошо. Присылай. Я подумаю, – проговорил в задумчивости Сергей.
– Нечего и думать! Приезжай, а то я буду обижаться. Причём долго, – Виктор слегка засмеялся.
– Ладно, Витя, постараюсь. Давай садись, а то автобус без тебя уйдёт. Желаю тебе успехов во всём! – уже крикнул Сергей, когда за Виктором захлопнулась дверь.
Тот только махнул другу рукой. На том и расстались. А потом настала очередь отправляться и Новикову. Его уже никто не провожал. Некому было. Доехал до дома хорошо. Радости от встреч конца не было видно, а уж расставаться и совсем не хотелось. Хотел уехать пораньше, чтобы к Горкину попасть на свадьбу, прислал тот всё-таки телеграмму, но родители так заупрямились, что и слышать об этом не хотели, особенно мать.
“Куда и зачем ехать? Чтобы водки попить? Да у меня сердце не выдержит. Пожалей меня”, – только и твердила она. И Сергей пожалел мать, не поехал на свадьбу, уехал только тогда, когда срок подошёл отправляться в Ростов-на-Дону вместе с ребятами, с которыми договорились встретиться в Москве. Так он и уехал, попрощавшись с родными, а Горкина только поздравил телеграммой с законным браком. Больше они с ним и не виделись совсем, затерялись где-то их пути-дороги. Да и новая жизнь затмила, казалось, всё, что было до этого.

Окончание трилогии «Годы курсантские»: "Рыжие эти глаза", "Живёт уходящий август", "Мы сюда уже не вернёмся"