Контрапункт о современной Золушке

                1.


     Все дело в том, мой друг, что нет в жизни никакого развития. Но все вырастает из семени. Так из семени ясеня может произрасти только ясень и никакое другое дерево. И никакой случай, никакое стечение обстоятельств и никакая судьба, как принято говорить, не в силах изменить этого космического закона.
     Так что если вы, задумчиво бродя по обломкам первого брака, встретили вдруг женщину, с которой сидели на школьной скамье и которую прежде не замечали, а она за истекшие долгие-долгие годы из Золушки превратилась в принцессу : и душой и телом, причем не была ни разу замужем, и вы это естественно воспринимаете как чудо и знамение свыше, – и вот вы уже не на шутку влюблены, да и она тоже, ведь и она ищет своего принца, – так вот, если все у вас уже «на мази», и вы оба, благополучно преодолев первый и самый страшный «порог постели», широким шагом идете к следующему порогу : обустройства совместного жилища и законного урегулирования вашей славной связи, читай : второй женитьбы, не обольщайтесь, дорогой друг.
     И зарубите себе на носу : никакого развития нет, но все вырастает из семени. А это значит, что, поскольку вы в свое время прошли друг мимо друга, то, получается, и семя ваше не почувствовало тайного родства с семенем той, которая делила вашу школьную скамью и готова как будто бы теперь разделить и вашу жизнь... Увы! не разделит, даже искренне того желая.
     Однако произойдет это не сразу : очарование поздней влюбленности, помноженное на богатый и любопытный опыт двух раздельно прожитых жизней, вышедших из близких корней и разросшихся в разные стороны, еще несколько месяцев будет держать вас в блаженном ощущении на глазах воплощающейся в жизнь сказки. Но рано или поздно – в вашем случае, впрочем, скорее рано, чем поздно – эта женщина исчезнет из вашей жизни также чудесно и внезапно, как она вошла в нее. И вы будете сначала это горько переживать, а потом скажете спасибо, потому что поймете, что она своевременным своим уходом спасла вас – но в первую очередь, конечно, и себя саму – от новых и куда более болезненных разочарований.
     Итак, сказка о Золушке состоялась, но ненадолго : так происходит со всеми сказками. Они охотно читаются и живо переживаются. Но с нашим земным обыденным миром редко соприкасаются. А когда и в виде исключения такое соприкосновение имеет место, мы тотчас склонны зацементировать его в привычное явление бытия. И на нем, как на первозданном фундаменте, строить здание дальнейшей повседневности. Дело заведомо невозможное, потому что соприкосновение остается соприкосновением. И оно по природе своей больше похоже на весенний ландыш в лесу, чем на строительный кирпич. Или, пользуясь затасканным сравнением, оно сильно смахивает на очаровательное сновидение, но никак не на прозаическую реальность.
     Стало быть сказочный момент коснулся вас – и на том нужно сказать спасибо. Но это вы осознаете лишь потом и задним, так сказать, числом. А в момент соприкосновения : как быть и чем жить? поверить ли в него и тогда бороться за него до последнего, пытаясь «продлить очарованье»? или в пророческой оторопи ожидать неизбежного конца? или просто и по-мужски воспользовавшись ситуацией, не придавать ей дальше особого значения?
     Последний вопрос по сути риторический, потому что если опыт с Золушкой у вас первый, то в нем нет места для какого-либо цинического расчета. А если не первый, тогда... но тогда вы на вашу школьную подругу-Золушку будете смотреть прежде всего с сексуальной точки зрения. И это означает конец классической сказки и начало другой, так называемой «сказки для взрослых». И как бы ни сложилась ваша дальнейшая жизнь, вы время от времени обязательно будете вспоминать о той вечно незамужней женщине, которая когда-то сидела с вами за одной партой, с которой вы имели красивый роман, и с которой вам пришлось все-таки расстаться.
     Но теперь, надеюсь, вы все уже поняли. А если нет или не до конца – взгляните на любое дерево. Оно и поставит все точки над i. В нем и только в нем прообраз того, что мы гордо называем внутренним развитием. Так что, вместо того чтобы сетовать на неудавшуюся «судьбоносную любовь», вам достаточно вспомнить себя и ее в школьные времена. Вспомнить, какие вы были смешные и как угловато было ваше общение. Вспомнить, как вы иногда в порыве раздражения не давали ей списывать. Вспомнить, как она, будучи классной старостой, остро критиковала вас – закоренелого индивидуалиста на школьных собраниях.
     А вспомнив все это, подытожить вашу связь в том смысле, что если не было в ней никакой «судьбоносности» в юности, то и в зрелом возрасте ей неоткуда возникнуть. И тогда, прияв в себя момент истины, вам придется волей-неволей улыбнуться. И улыбка эта проникнет во взгляд и даже станет на короткое время основным его выражением. А дальше она, эта ваша всепроникающая, всепонимающая и всепобеждающая улыбка поднимет ваши брови. Сморщит лоб. Разведет вниз боковые складки рта. И в заключение обязательно заставит вас несколько раз с мнимой печалью покачать головой из стороны в сторону.  И примите ради бога на веру : это и будет законченным физиологическим выражением полного понимания вами того великого космического закона, что никакого развития в жизни нет, но все вырастает из семени.



                2.


               Если лет двадцать спустя вы решили в места возвратиться,
               в коих, как в радостном сне, ваши детство и юность прошли,
               где, как в пшеничном зерне, вашей жизни сюжет залегает,
               но и сокрыта игла, что мгновенную вызовет смерть,
               стоит коснуться ее, пусть и в смысле пока переносном :
               как совокупность границ, не позволивших вам воплотить
               светлую жизни мечту, разве в том лишь она заключалась,
               чтобы родные места добровольно покинуть навек, –
               впрочем, отнюдь не навек : вы спустя двадцать лет возвратились.
               Вовремя, нужно сказать, - ведь как раз у вас вышел развод
               с первой – с той самой женой, счастье с коей искать на чужбине
               вздумалось вам. Не прошел этот номер : почти как закон
               то обстоятельство, что первый брак не бывает счастливым,
               но предназначен судьбой, чтобы, опыт любовный собрав,
               оба партнера его – точно так же, как всякий художник –
               дельную создали вещь : в данном случае это любовь.
               Так не за нею ли вы, интуиции сердца послушны,
               в дальний отправились путь? Увенчался успехом ваш план.
               К школьному другу зашли вы случайно. Он вскользь и промолвил,
               водки стакан осушив, малосольным хрустя огурцом :
               «Из всего класса одна только девушка замуж не вышла.
               Кстати, она до сих пор в том же доме соседнем живет».
               Имя ее он назвал. И вы вспомнили тут же с улыбкой,
               как с ней за партой одной вы десятый закончили класс.
               Вспомнили вы заодно ее облик весенний и светлый.
               Стройный и девичий стан. Прямодушный общительный нрав.
               Ведь не случайно она уважаемой старостой в классе
               целых три года была. Не чета по характеру вам!
               Был однокашник один – в нее с раннего детства влюбленный,
               сызмальства в тесном дворе они вместе привыкли играть,
               троечник парень тот был, но характер имел идеальный,
               чтобы семью завести, да и больше – ее содержать,
               ибо совсем не легко в беспросветной российской глубинке
               быт обустраивать свой, и не каждому это дано.
               Вас я имею в виду. Да, закралось во мне подозренье,
               что не могли понести вы рожденьем вам посланный груз :
               жизни очаг создавать, где на свет появились вы божий,
               вот и сбежали туда, где не нужно вам бремя нести
               кармы тяжелой, родной... А последствия вы рассудили?
               Ладно, шучу я, шучу. А тот парень давно уж женат.
               Двое детей у него. Но подругу далекого детства
               так и не может забыть. Вам об этом успел рассказать
               школьный и лучший ваш друг. Дальше, водки прикончив бутылку,
               Золушку эту тотчас вы идете вдвоем навестить.
               Дверь открывает вам мать : «Оли нет. Когда будет? Не знаю.
               Что же мне ей передать? Ничего? Говорите – сюрприз?..»
               И, покачав головой, подозрительным взглядом вас меря,
               дверь закрывает она. В этот самый – как странно! – момент
               слышатся чьи-то шаги. Снизу в лестничном темном пролете
               женский возник силуэт. Он все ближе. И сердце у вас
               замерло. А в животе – там, под ложечкой, все опустилось.
               Встретились ваши глаза. Вас мгновенно узнала она.
               В голосе столько тепла хрипловатом ее прозвучало, 
               хоть только имя одно она ваше сейчас назвала :
               точно вы были ей муж, а она была вашей женою
               долгие годы уже. Было именно это тепло
               в голосе милом ее безо всяких иных вариантов.
               Вот оно, стало быть, что : она вас одного лишь ждала,
               и потому до сих пор предпочла одинокой остаться, 
               а ведь немало мужчин предлагали ей сердце свое.
               Вот оно, стало быть, что : вы уехали в дальние страны,
               чтобы вернуться за ней, и женились – чтоб лишь развестись.
               Был, правда, тонкий нюанс – он пока неприметным остался :
               друг мимо друга прошли, как две тени вы в школьную жизнь.
               Не было мысли у вас хоть немножко взаимно увлечься,
               а это в общем-то есть безусловно решающий знак –
               быть связи или не быть этой женщины с этим мужчиной.
               Списывать также вы ей не давали иной раз... зачем?
               Стыдно вам, вижу, теперь. Вы хотите сказать в оправданье,
               что раздражать вас могла эта девушка даже тогда?
               Верю, конечно, я вам, но войдите в мое положенье :
               должен же я объяснить, да и прежде всего вам самим,
               что вашу веру в судьбу – пусть в основе она справедлива –
               нужно в ином вам ключе попытаться озвучить, мой друг.
               Спросите вы : а в каком? С удовольствием вам я отвечу,
               но только после того, как историю вашей любви
               вместе поймем до конца. Так на чем мы теперь задержались?
               Да, этот ласковый взгляд : он вам в самое сердце проник.
               Нужно сказать, и она столько нежной любви прочитала
               в искренних ваших глазах, что все сразу пошло по пути,
               коим ступали до вас миллионы мужчин как и женщин.
               Поздно, прощаться пора. Да и встречу осмыслить вполне
               надобно ей, как и вам. Славной будет ночная прогулка!
               Завтра свидание ей вы спешите назначить. Она
               может ли вам отказать? Ее голос исполнен печали.
               Как же? Не знает еще о разводе – и давнем – она.
               Фокусник любит играть так с искусно запрятанной картой.
               Кто может вам запретить вашу Олю слегка разыграть?
               Очень хотелось бы вам после нескольких долгих свиданий
               в тот – самый острый момент – когда встала меж вами постель,
               как занесенный кинжал, чей удар, как во сне, безопасный,
               но и такой, что его до скончания дней не забыть,
               больше нельзя отвратить, испытать вашу Золушку в смысле :
               грех это или не грех в связь с женатым мужчиной вступить?
               Именно эти слова – о грехе и в библейской трактовке
               прямо сказала она. От любви это не был отказ :
               просто отчаянный крик. Из души он сорвался прекрасной.
               Да, та прекрасна душа – мы о женской душе говорим –
               что в равной мере любви, но и правде великой покорна.
               Также и этот нюанс в лучшем смысле вас сводит с ума.
               И вот в условленный час – день в седьмой после той вашей встречи
               в темном подъезде ее, что напомнил слегка вам туннель,
               к свету ведущий всех тех, кто, увы! эту жизнь оставляет,
               свет вы познали любви. Для мужчины всегда это свет.
               То же, что в чреве его мрак, как червь гробовой, залегает
               мрак, обнажившийся в том, что любви половой апогей
               не испытала она, да и вы кое-как испытали :
               вашей любви красота помешала расслабиться вам,
               мрак, что вполне не исчез и в дальнейших любовных свиданьях,
               мрак, чьи причины лежат в том, что, может, забыли о вас
               те из надзвездных существ, что всегда безошибочно знают,
               кто вам подходит, кто – нет, – в общем, этот существенный мрак
               вы не заметили. Что ж, ведь всему, говорят, свое время :
               время любить и страдать, время опыт любви осмыслять.
               Первым теперь заняты, наподобие птицы весенней,
               вы. Как же? Строить гнездо призывает вас вечный инстинкт.
               Срок истекает уже пребыванья в родных, но и чуждых –
               правду нельзя не сказать – зато столь незабвенных местах,
               что, пропитав ваши сны, они в душу вам смутной тревогой
               дышат – и трепетно мстят вам за то, что вы бросили их.
               Третья неделя идет. Есть билет самолетный обратный.
               Пару оставшихся дней вы, конечно, проводите с ней.
               Школьные что вам друзья? Да и мать уже столько не значит.
               Дух судьбоносной любви наиболее полную власть
               над большинством из людей в этом мире имел и имеет.
               Матери той и другой откровенно вы дали понять,
               что запоздалый ваш брак красотой превзойдет первозданной
               все, что успели узнать обе в серенькой жизни своей.
               Правда, тот сложный вопрос, в каком мире вдвоем поселиться, 
               нужно вам скоро решить : то ли в вашем, с чужим языком,
               но жизни стилем родным, ибо имя ему – европейский,
               или же в мире ее, пусть с родным вам и ей языком,
               но где все стало для вас почему-то порядочно чуждым.
               Да, этот сложный вопрос стороной вы совсем обошли.
               Ну, а позвольте спросить : с какой стати вы так поступили?
               Не оттого ли, мой друг, что в душе знали вы уж тогда,
               что невозможен ваш брак, как в искусстве герой идеальный?
               Даже церквушку нашли, где ей батюшка лично знаком : 
               там обвенчаетесь вы... Кстати, путь свой нашла Оля к Богу.
               Путь через правду и свет. Ведь из сердца должны исходить
               эти и правда и свет. И лишь в степени малой – от церкви.
               Как же похожа она в этом смысле на тех христиан,
               что в оба первых века называемой так – нашей эры,
               жизнью подземной живя среди мрачных сырых катакомб,
               были душою чисты. И не меньше чисты были телом.
               Двойственную чистоту эту позже почти не найти
               в людях, себя что зовут христианами. Разве что Оля.
               Нет, вы не тот, что она. И буддизм вашей ближе душе.
               Важен не свет, а покой умудренному вашему сердцу.
               К слабостям ближних своих снисходительней вы, чем она.
               Слабости те бичевать Оля тоже, конечно, не склонна.
               Но по душе их принять, а тем более их полюбить,
               жить рядом с ними и спать, – это Оленька ваша не может.
               Если же так, то какой может здесь быть любовный союз?
               Разве случайна она до сих пор не нашла себе пары?
               Столько имеет друзей. Но друзья это вовсе не муж.
               Тем, кто от нас далеки, раздаем мы пригорошни света,
               те же, кто с нами живут, от нас большего, нежели свет :
               да, они боль нашу ждут, нашу кровь, даже нашу готовность
               грех иной раз разделить с ними. Темен любовный союз
               в общем, в основе своей. И душе, как у Оли, пресветлой,
               он не подходит совсем. И давно догадалась она
               что ей лежит, а что – нет. И предчувствует, как же все будет.
               Съездит она к вам весной. Тоже, может, недели на три.
               Запад хваленый вдохнет. Чудный город на горной речушке
               весь ей покажете вы. С разведенной сведете женой,
               правилам всем вопреки. Ваша Оля сама того хочет :
               ревности нет и следа в ее брызжущей светом душе.
               С сыном и с нею – втроем вы поедете к дальним озерам
               неподалеку от Альп. Никогда, никогда, никогда
               не был так славен пикник. Хоть в меду будет ложка и дегтя.
               Вы проглотили ее, не почувствовав горечи в ней :
               просто обмолвитесь вы, что при вашем с женою разводе
               сын ваш – вот этот – родной никогда и нигде и ни в чем
               сторону вашу не брал. И хотя все осталось при дружбе,
               с бывшею вашей женой – а ведь замужем снова она,
               и ребенок от перса у ней, и ваш сын там живет с новым папой,
               горько у вас на душе. А вам Оля возьми и скажи,
               что здесь лишь ваша вина. И что сетовать здесь вам не нужно.
               Но это все пустяки. Суть откроется вам лишь тогда,
               когда за несколько дней до печального гостьи отъезда
               Олину душу тоска, точно в обруч железный замкнет.
               Невыносимо ей здесь даже лишний денек оставаться.
               Чужды язык и земля. А друзья ваши – не для нее.
               Сами же вы возместить все возможные жизни потери,
               в случае, если она переедет к вам жить навсегда,
               не в состояньи, увы! И когда вы все это поймете,
               летней подобно грозе, очистительный явится гнев
               в вашей прозревшей душе. На кого же тот гнев обратится?
               Может, слегка на нее. Чуть побольше, возможно, на вас.
               Главное же, он падет на мечту о любви судьбоносной
               с женщиной, чья красота таким светом духовным полна,
               что не влюбиться в нее как бы, встретив ее, невозможно,
               но невозможно и жить с ней, как с женщиной просто живут.
               Как Буриданов осел пред двойной невозможностью этой
               вдруг остановитесь вы, размышляя, куда же идти.
               Сложная женщина вам в первый раз на пути повстречалась,
               точно загадочный сфинкс. Как загадку ее разрешить?
               Чуть подождите – придет разрешение к вам без усилий.
               Оля вернется домой. Вы звонками ее донимать
               станете. Как же еще? Вам узнать бы, какую квартиру
               вам для двоих приискать. И немецкий ли учит язык
               после работы она... Да немало у вас к ней вопросов.
               И вот тогда-то она, свет и правду не в силах скрывать,
               скажет вам, что от любви ничего уж почти не осталось.
               Страшных два зверя ее растерзали почти до костей.
               Как этих зверей зовут? Да известно – пространство и время.
               Слова не в силах сказать, тяжело только в трубку дышать
               будете вы. А потом если, правда, присутствие духа
               сможете вы сохранить, то и скажете ей со смешком,
               что лишь теперь ясно вам, почему в те далекие годы,
               сидя за партой одной, не давали вы списывать ей.