Драгоценные минуты жизни...

   На самом донышке горизонта плескалось озеро луны. Налитая его мера была во всякий день своя, а случалось так, что приходилось обходиться вовсе без неё. Без привычного глотка луны, как без подслащённой мёдом порции горячего молока на ночь, спалось прямо скажем - неважно.

   Порешив, что лежать просто так, без сна, всё равно, что терять даром драгоценные минуты жизни, я оделся потеплее и вышел во двор. Лишённый какого-либо мало-мальски заметного штакетника или даже осиновых кольев, вбитых в неповинную грудь земли, двор сливался с луговиной. На поляне, прикрытой для сохранности грубой тканью наста, промеж пней и поваленных деревьев, прижимающих снежный покров, дабы не трогался с места до весны, неторопливо прохаживался олень. Временами он останавливался, нежно щурился на мелкий снег, коим небо обильно солило землю. Казалось, он не замечает меня, но это было не так.
- Хорошо... - Вздохнул он. - Правда?
- Ой! А я опасался шуметь, не хотелось мешать тебе, думал, ты не знаешь, что я здесь!
- Да, как же! - Хохотнул олень. - Твои, подбитые кожей валенки, так неприятно скрипят по галошам, когда ты надеваешь их, что у всех обитателей леса, отсюда до самой речки, начинают ныть зубы, я полагаю.
- Скажешь тоже... - Я покраснел от смущения. - То для сохранности.
- Для этого лучше сидеть дома, и никуда не ходить! - Парировал олень.
- Вижу, я не вовремя. - В сердцах бросил я, и собрался было вернуться в дом, но олень остановил меня:
- Не сердись, это я так, не со зла. Грустно мне что-то.
- А с чего? Ночь и взаправду невероятно хороша, хотя бы даже и без полной луны.
- Ночь - то да. Просто бабушку свою вспомнил. Примерно в такую же пору она шептала мне на ухо про то, каков мир вокруг, как прекрасен он, и добавляла: «Даже помирать неохота...», после чего отворачивалась почесать заднюю ногу. Она делала это слишком часто, что показалось мне немного странным. Но теперь-то, когда мне столько же, сколько бабушке было тогда,  я знаю, что так она скрывала от меня слёзы, не хотела пугать.
- Да... Бабушки, они такие. Стараются не портить жизнь внукам видом своего угасания... - Согласился я, и вдруг меня осенило:
- А где твои-то все? Отчего ты один?
Олень усмехнулся и глянул на меня сочувственно:
- Так... Никого не хочу пугать, знаешь ли...  не ходи за мной и ты...
 
   На самом донышке горизонта мелко дрожало жемчужными водами мелкое озеро луны.  Издали было видно, как олень медленно, с достоинством шагает на глубину, а его рога скрещиваются с ветвями дуба, как шпаги, в последней битве за свет.